Силен помор! Я тут же вспомнил и рассказал случай, как первый раз повстречался с поморами, а может, не поморами, просто людьми Севера. Североморск, зал ожидания на пристани. Мы, два курсанта-практиканта с офицером, добираемся из Мурманска в Полярный. Ждем прихода катера. В большом чемодане у нас битком бутылки вина и водки. Выполняем «спецзадание» — в Полярном сухой закон. Входят трое, видимо, семья. Присаживаются к столу. Хозяйка развязывает торбу, выставляет на стол две бутылки спирта, три эмалированные кружки емкостью грамм по триста, каравай круглого хлеба. Все молчат. Разливает спирт по кружкам, пацану поменьше, себе и мужику по полной, разламывает хлеб на три части. Молча, откусывая хлеб и прихлебывая из кружек, жуют. На нас не обращают никакого внимания. А мы буквально офонарели! Хотя нет, наш старший принимает все как должное. Хлеб съеден, хозяйка ладонью смахивает крошки со стола, убирает в торбу недопитую вторую бутылку, свою и сына кружки, берет кружку мужа. Он уже дымит папиросой.
— Ты чего это, старый, не допил?
— Не хочу...— ударение на первый слог, — наевси... Хозяйка запрокидывает голову, допивает и, даже не поморщившись, спокойно убирает кружку.
— Гы-гы-гы... — это Артоха, — Юрий Александрович, может и нам пора не ПОМОРщиться? Гы-гы-гы... Новый год же...
— Так, 23 часа. Отбой. Чем быстрее всех уложите в койки, тем быстрее уйдете. Через 3 часа быть здесь, смените меня, пойду домой.
— ..?
— Да-да, торопитесь... время пошло!
АРТОХА
Вообще-то его звали Арнольдом — Арнольд Александрович Сусанин, мой однокашник. Только он оканчивал штурманский факультет, а я минно-торпедный, и в училище почти друг друга не знали. Стали друзьями. Он был сначала командиром рулевой группы, потом командиром БЧ-1 ПЛ «С-334», куда мы пришли вместе сразу после окончания училища. Рост 180 с гаком, статен, гимнаст, не помню, то ли первого, то ли второго разряда. Фигура! Аполлон! А Артоха — это для своих.
Арнольд Александрович Сусанин (выпускник Тбилисского НВМУ 1951 г.), А.Н.Луцкий, Краснов. Владивосток. 1957 год
Штурманом он был классным. Помню такой случай. Отрабатываем какую-то учебную задачу, кажется, организацию ведения разведки в отдаленном районе моря. Берегов не видно. Маневрируем в назначенном районе суток трое или четверо в подводном положении, то на глубине, то под перископом или под РДП. Артоха чертыхается. Радиопеленга на береговые радиомаяки ложатся вразброс. Ни звезд, ни солнца. Небо затянуто облаками, горизонта нет. На штурманском столе лоции, альбомы течений... Артоха маракует! Ведет счисление, каллиграфически заполняет штурманский журнал... На карте аккуратная штурманская прокладка. Наконец, всплыли. Курс в базу в надводном положении. Идем строго на север. Впереди по курсу небо уже чисто, горизонт виден четко. Вот-вот проглянет солнце. Командир капитан 3 ранга Калашников:
— Штурман, готовься «качать» солнце. Черт его знает, куда идем! Или в Посьет, или в Поворотный упремся!
— Гы-гы-гы... —это так Артоха смеялся. —Нормально, товарищ командир, выйдем... Гы-гы-гы!
Прямо впереди по курсу из-за горизонта стали подниматься горбушки, вершинки сопок. Одна.., вторая.., пятая...
— Куда ты ведешь нас, Сусанин?!
Горбушки впереди по курсу растут... На карте прямо по курсу остров Аскольд. А тут черт-те что! Все, кто только может, подкусывают Арнольда, вариации на тему Сусанина... Ха-ха да хи-хи! Артоха молчит, только ухмыляется. Точно! Через час сопки выросли, слились, а еще через час уже все опознали. Точно, ! И точно по курсу, как на карте по прокладке! Теперь Арнольду похвалы и поздравления. Артоха счастливо улыбается и снисходительно гыгочет.
А странности у него были. Увлекался мотоциклом. Как-то летим с горы из Диомида (отдаленный в то время район Владивостока), я у него за спиной. Впереди открытые ворота на территорию бригады, только что выехала машина. Ворота начинают закрываться. Кричу сквозь ветер Артохе:
— Тормози, не успеем!
— Успе-е-е-ем!
...И прибавляет газу! Ворота закрыты.., левый поворот на 90 градусов на полном газу.., впереди железнодорожный переезд, настил и рельсы торчат над полотном дороги... Бросок... Я в воздухе... уже на земле, Артоха и мотоцикл грохаются рядом! В следующий момент Артоха уже на ногах, мотоцикл держит за руль, как быка за рога... Мотоцикл дико взревел! А мне:
38
— С-садись!!!
Очухался только у казармы. Я отделался удачно, небольшие ссадины. А Арнольд утром встать не может, правый бок сплошная ссадина, запекшаяся кровь, короста. Мотоцикл под лестницей, рядом какие-то ошметки деталей от него. Потом их, грязные и замасленные, Артоха сложил себе под подушку. Да-да, не удивляйтесь, под подушку. Такой он был чудак!
Или еще. Сидим, как-то в ресторане, зашли перекусить перед концертом в Доме офицеров (Арнольд холостяк, я тоже один, жена в Питере). Заказали селедочку, по соточке, что-то горяченькое... Официант приносит графинчик, ставит на стол селедочницу... В ней что-то пожухлое, наверное, это «что-то» раньше было луком. Официант только на отход...
— Стой!.. Это что такое? — Артоха рывком пододвигает к себе селедочницу, резко склоняется, почти носом касаясь селедки... Шумно, на весь зал, втягивает носом воздух... Громогласно:
— Гы-гы-гы! Я спрашиваю: ЧТО ЭТО ТАКОЕ!!!
В зале все обернулись на нас. Официанта вместе с селедкой сдуло, как не было. Надо ли говорить, что потом и , и свиную поджарку подали в лучшем виде! Вот так! А что стесняться? За свои же деньги!
Поужинали, пошли на концерт в Дом офицеров, он напротив ресторана или наоборот. Немного опоздали, двери в партер уже закрыли, направили нас на балкон. Только уселись, занавес поднимается. На сцене довольно многочисленный хор. Объявляют: оказывается, это самодеятельный хоровой коллектив какого-то военного совхоза главной базы Тихоокеанского флота. Поют. Хоры не люблю, поэтому слов почти не разбираю... Вдруг улавливаю... в бодреньком темпе:
— ...В ответ на тезисы Доклада повысим надой молока... В этот же момент на весь зал:
— Гы-гы-гы!.. Ха-ха-ха!.. Гы-гы-гы!
Это четко отреагировал Артоха. Пришлось нам уносить ноги. Бегом вниз, на улицу. Но патруль все же нас настиг. Еле-еле отвертелись.
С лодки мы ушли вместе. Я помощником командира на другую лодку, он помощником флагманского штурмана на другую бригаду нашей эскадры, там же он стал флагштуром. А уволили его с флота досрочно, по болезни. Я же считаю, что из-за политики. Мы и раньше, но между собой, занимались критиканством кое-каких политмероприятий и экономических фантазий нашей партии и правительства. Но между собой! Разряжались друг на друга! Ну, разве, что иногда подковыривали нашего замполита Сахно, атак мы были образцовыми политгрупповодами в своих матросских группах политзанятий.
Да, так вот, как-то приходим с моря. На пирсе в курилке кто-то из офицеров штаба мне говорит:
— Друг-то твой, Арнольд, ку-ку!
— Что значит «ку-ку»?
— В госпитале, в психотделении. Взяли под Новый год, в номере гостинцы «Золотой Рог». Письмо, открытое письмо-обращение к членам партии на пишущей машинке печатал. Хруща хаял! Ха-ха-ха!
— ..?
— Конечно, псих. При нем нераспечатанные бутылка шампанского и бутылка коньяка и несколько томов Ленина и Маркса! Представляешь! И это под Новый год, куранты бьют, а он письмо... Ха-ха-ха! Псих!
— Поеду, поговорю, точно определю, псих или не псих. Я же его знаю!
В госпитале меня к Арнольду не пустили. Потом я слыхал и другую версию доказательств ненормальности. Но думаю, все это ерунда. А Арнольд уехал к себе домой, в Горький. Потом дошел слух: работает инженером на судостроительном заводе, лодки строит. Конечно, псих же.
Транспортный док для транспортировки ПЛ по внутренним водным путям. -
ЮРА ПАВЛОВ И ДРУГИЕ
Лейтенант Павлов — это мой помощник, командир торпедной группы, командир седьмого отсека. Юра, балагур, анекдотчик, с виду и по существу совершенно несерьезный человек, короче, хохмач. Судите сами. Как-то стоим в строю на кормовой надстройке лодки для подъема флага. Старпом, тогда уже каптри Валя Шехурдин (Винокуров ушел на новостройку), перед строем, готов встретить рапортом командира, который вот-вот выйдет из ограждения рубки. А Юры встрою нет, опаздывает, где-то застрял после завтрака, на камбузе я его точно видел. Наконец, Юра бежит по пирсу, ступает на сходню:
— Товарищ капитан 3 ранга, разрешите встать в строй?
— Опаздываете, Павлов! Юра смотрит на свои часы...
— Никак нет, товарищ старпом, еще две минуты...
— Выбросьте свои часы за борт!
— Есть, выбросить свои часы за борт!
Действительно, расстегивает браслет и выбрасывает часы через наши головы за борт...
— Ваше приказание выполнено!
А сам невинно смотрит своими вечно пьяными глазами на изумленного старпома. Кстати, с его вечно пьяными небесно-голубыми глазами всегда была проблема. Они у него были пьяны даже тогда, когда он был абсолютно трезв! Представляете, как смотр, так замечание, а то и на «ковер», доказывай, что не верблюд!
Да, так мы о часах... После осмотра и проворачивания оружия и техсредств (ежеутренне, есть такое действо на кораблях ВМФ), Юра, докладывая мне о результатах «действа», вручает для подачи по команде рапорт на имя командира ПЛ. Так и так, мол, сегодня утром в 7 ч 53 мин по приказанию старшего помощника вынужден был в присутствии всего экипажа выбросить за борт свои любимые, подаренные мамой часы. Прошу Вашего... И т. д. Пришлось рапорту дать законный ход. Командир, Калашников, юмор, конечно, понял, а старпом не обиделся. Часы Юра купил себе новые.
Очередная хохма его и иже с ним. После окончания летнего курса боевой подготовки отправили в отпуск сразу трех офицеров, Юру Павлова, штурмана Артоху Сусанина и «движка» (командир группы движения БЧ-V) Краснова. Улетели на Запад самолетом. Где-то через неделю или две приходит на бригаду «бамага». Военный комендант Хабаровского аэропорта сообщает военному коменданту Владивостока о «хулиганской» выходке, по-видимому, офицеров и, по-видимому, моряков, хотя они и были в штатском, которая случилась в Хабаровском аэропорту. Военный комендант Владивостока почему-то посчитал, что виновники могут быть только от нас, подводников Улисса. Суть дела. Рейс Владивосток — Москва застрял, как всегда, в Хабаровске. Наконец, дали посадку. Пассажиры все на местах, нет троих. Ждут, трап у борта, в дверях бортпроводница. Надрывается трансляция. Готовятся проверять багаж. Наконец, почти налетное поле вкатывают три «Волги-такси». Из первой выходят трое с военной выправкой молодых повес, из второй водитель выносит три широкополые одинаковые шляпы, из третьей водитель выносит три одинаковых бежевого цвета (скорее всего, чешских) плаща. Картинно облачившись в плащи и шляпы, опоздавшие, не обращая внимания на словесный град бортпроводницы, поднимаются по трапу... Салон также встречает возмущением, а в ответ зычно и бодро:
— Здорово, покойнички!..
Кажется, какую-то слабонервную даму ссадили, ей стало плохо. Сами понимаете, комбриг переправил это письмо нашему командиру. Старпом Шехурдин изрек:
— Похоже...
И стали ждать возвращения наших веселых отпускников. Однако вернулись они все без шляп, плащей и, вообще, без багажа.
— ..?
— Да, самолет сел на бетонную полосу на брюхо и все сгорело!
Может, и не врут?.. Короче, как-то отбрехались.
ЛВД
ЛВД — легководолазное дело. Можно еще ЛВП — легководолазная подготовка. Ежегодная сдача задач по ЛВД (ЛВП) для подводников обязательна. Последняя зачетная задача — выход из подводной лодки на поверхность моря из (1 – второй выходящий подводник; 2 – манометр; 3 – глубиномер; 4 – буй-вьюшка; 5 – коренной конец буйрепа; 6 – первый выходящий подводник). Упражнение выполняется на УТС. УТС — учебно-тренировочная станция, переоборудованная из подводной лодки довоенной постройки. В одном из отсеков бассейн для тренировки дыхания под водой в аппарате ИДА, хождения и работ под водой в легководолазном снаряжении, в другом — башня для отработки выхода из ПЛ по буйрепу с мусингами и методом свободного всплытия, в третьем — отсек для отработки борьбы за живучесть при поступлении воды в отсек через пробоину, в четвертом — борьба с пожаром, а в первом отсеке, как и положено, торпедные аппараты. Снаружи у платформы ниши торпедного аппарата приварен огромный ящик, заполненный забортной водой. В него-то и выходят по очереди подводники из «затонувшей ПЛ». Отсек укорочен, от задних крышек ТА до переборки метра два-три. Тесновато! В отсеке трое «подопытных» и водолаз-инструктор, мичман сверхсрочной службы.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
