— Уполномочил! И я, и он — мы оба убеждены, что матрос на военной службе должен быть не певцом-отличником, срывающим аплодисменты, а в первую очередь отличным специалистом, на которого мы можем положиться... Да! Нам с ними в бой идти! (Фрол горячился все больше.) Может быть, лейтенанты Коркин и Живцов и срывают несколько выступлений, о которых упомянула бы флотская газета, но они не имеют права подрывать боевую подготовку своего корабля. И Румянцев к ним присоединяется. Вполне.
. Введен в 1957 году приказом министра обороны СССР Г.К.Жукова.
— Все сказали? — спросил Ложкин злым голосом.
— Все.
Фрол круто повернулся и пошел к выходу.
Бурлак молча выслушал доклад Ложкина. По Ложкину выходило, что Живцов — враг самодеятельности. Он разваливает самодеятельность на «Триста третьем», противодействует активности масс. (Ложкин умолчал о том, что Живцов ссылался на Коркина и Румянцева.)
Бурлак удивился: Живцов, выступавший вместе с матросами на празднике флота, вдруг превратился в ярого противника самодеятельности? А Ложкин уже подложил ему под руку несколько страничек, аккуратно перепечатанных на машинке.
«Статью накатал, ай да Ложкин»,— подумал Бурлак, увидев название: «Важнейшему делу — палки в колеса».
Заглянул в конец — подписи не было.
— Это чья же статья? — спросил он.
— Ваша, — ответил Ложкин и пояснил: — Авторитетнее будет удар, товарищ капитан второго ранга.
— А ну оставьте, я посмотрю, что я написал. Бурлак отпустил Ложкина.
— Ого! — сказал он, прочтя первые строчки статьи.— Дело выходит серьезное.
И он углубился в чтение.
На другой день Фрола вызвали к Бурлаку. «Ложкин опередил»,— догадался он. Ложкина на месте не было. Другой инструктор политотдела сказал, что начальник у себя в кабинете. К Бурлаку Фрол входил с твердым намерением повторить ему все, что сказал вчера Ложкину.
— Товарищ капитан второго ранга, лейтенант Живцов по вашему приказанию прибыл,— отрапортовал он. Бурлак оглядел Фрола с головы до ног.
— Мне на вас жаловались,— сказал он сухо.— Срываете важные мероприятия, вступаете в спор с инструктором...
— Товарищ капитан второго ранга...
— Я вас не понимаю, лейтенант Живцов,— перебил он Фрола тоном, не терпящим возражений. — Я вас не понимаю, Живцов, почему вы раньше не обратились ко мне? Моя ошибка... да, моя ошибка,— повторил он веско,— что я вовремя не унял увлекающегося и очень молодого товарища. То, что люди на «Триста третьем» становятся отличниками боевой подготовки, один за другим подтягиваются и хотят свою специальность знать так, чтобы весь корабль стал отличным,— это огромное дело. Самодеятельность — великолепная вещь, и очень хорошо, что вы, Живцов, офицер, в ней участвуете вместе с матросами. Но когда самодеятельность начинает угрожать успеху боевой подготовки... пусть мы трижды выйдем на первое место во флотском масштабе — нашей самодеятельности грош цена! Судя по докладу лейтенанта Ложкина, это великолепно понимаете и вы, лейтенант Живцов, и командир «Триста третьего».
Бурлак улыбнулся, от раздражения и следа не осталось.
— Поединок с Ложкиным закончен со счетом один ноль в нашу пользу!—доложил Фрол Коркину, придя на корабль.
В дни юбилеев выпускники Тбилисского, Рижского и Ленинградского, Санкт-Петербургского нахимовских училищ торжественным маршем по проходят по Петроградской набережной. А дружат, встречаются, помогают друг другу повседневно.
Существуют ли узы теснее морского товарищества? Оно вошло в кровь и в плоть моряков. Уже в детстве Никиту и Фрола связывало «нахимовское» товарищество.
Много основных жизненных правил они вынесли из нахимовского: «жить по правде», выслушивать ее, если даже она горька, как полынь; не кривить душой, жить так же честно, как жили их отцы-моряки, их воспитатели-коммунисты...
Фрол идет на «Триста пятый» к Никите.
Чайки плавают на спокойной воде и полощут носы.
Никиту Фрол застает за столом.
— О воин, службою живущий, читай устав на сон грядущий! И паки ото сна восстав, читай усиленно устав! Потеешь? Ничего, попотей. Правда, другой потеет, а толку мало.
— Это что же, намек? — вскинулся Никита.
— Нет, просто к слову пришлось, убежден, что твой «Триста пятый» не подкачает. Второе место займет.
— А первое кто?
— Разумеется, мы.
— Ты?
— Сомневаешься?
— Ну, это мы еще поглядим.
— Посмотрим, посмотрим, — раскуривает Фрол трубку.— Кит, ты расположен потолковать по душам?
— По душам?
— Я хочу разобраться в твоей личной жизни.
— Фролушка, она вся у тебя на виду!
— Так же, как и моя — у тебя. И ты много раз осуждал мои неосмотрительные поступки.
— К чему предисловия? Говори прямо.
— В лоб?
— В лоб.
— Отлично, скажу. Ты сбиваешься с правильного курса, Никита.
— В чем?
— Ты франтить стал, как лейтенант Ляпунов. Сшил себе опереточную фуражку. Зачем? Чтобы кому-то понравиться.
Бывали и такие фуражки:
— Фрол, я бы тебя попросил...
— Погоди... Кителек и тужурку заказывал, попросил ваты под плечи набить! Для чего? Тоже чтобы кого-то привлечь своей статной фигурой...
— Фрол...
— Молчи! Будь она вертихвостка и дрянь, вроде Коркиной или Норы Мыльниковой, я бы ничего не сказал. Пусть бы после расхлебывала, когда ее герой побежит от нее петушком. Но Лайне — дело другое. Она серьезная девушка, она всерьез верит, что ты ее любишь и на ней женишься. А таких, как Лайне, мой друг, не обманывают!
— Ты что, стал знатоком женщин, Фрол?
— Нет. Но я вижу: она в тебя влюблена. Больше скажу: она тебя любит. От меня не укроетесь. Выслушай, возражать будешь после! Ты разлюбил Антонину?
Молчание.
— Молчишь? Нет ответа.
— Значит, правильно. Ну что ж? Возьми бумагу, конверт, напиши ей честное, мотивированное письмо. Я тебя, мол, вполне разлюбил и не хочу вводить в заблуждение. Почему ей не пишешь?
— Ну почему-почему...
— Боишься? А давно ли ты собирался, как говорит Щегольков, прожить с ней сорок лет или больше? Но перебазировался на Лайне... Мне понятно: у вас — общие интересы, вы оба — художники. Ты, разумеется, не сказал Лайне, что существует в Крыму Антонина. Молчишь? Значит, и в этом не ошибаюсь. Лайне, думая, что ты совершенно свободен, привыкает к тебе все больше и больше, и наступит момент, когда ты ей будешь необходим на всю жизнь. Ты сознательно собираешься причинить хорошей девушке горе. Значит, ты сам, выходит, не человек.
— Фрол!
Один из симптомов - провалы в памяти, которые порой очень значительны...
— Погоди. Допускаю другое. , Ты раздвоился между Антониной и Лайне и не знаешь,, кому из них отдать предпочтение, потому что обе — хорошие, больше скажу — исключительные; ты то и дело прикидываешь, кого же ты больше любишь; вначале тебе кажется, что одну, а потом начинает казаться — другую; ты запутываешься окончательно, начинаешь лгать и той и другой до тех пор, пока перед Лайне и Антониной не раскроется горькая правда. И опять выходит, что ты, Никита, дрянь человек!
— Ну, знаешь, Фрол...
— Погоди! Я хочу быть твердо уверенным, что мой друг, с которым я укрывался когда-то одной шинелью, дорожит своей честью и не станет прохвостом... Не думаю, что ты хочешь уподобиться Ляпунову, который представляет в субботу невесту блондинку, в воскресенье знакомит с невестой брюнеткой, а посереди недели я встречаю его с невестой неопределенной расцветки. Эх, Никита, Никита! А еще собираешься получать партийный билет! Да ты знаешь, что это значит? Это значит, ты должен сделать в душе большую приборку, переворошить ее, душу, и весь мусор вымести за борт, чтобы душа была чистой, как корабль перед смотром...
— Перед смотром? Зарапортовался, Фрол! Корабль всегда должен блистать чистотой.
— Да,— соглашается Фрол.— И душа твоя — тоже. Знаешь, Никита,— Фрол кладет руку на плечо друга, смотрит ему в глаза суровым дружеским взглядом, — поступи-ка ты, милый, по-флотски.
«Поступить по-флотски» на языке Фрола значит поступить .
— Попомни, Никита: когда-нибудь крепко поблагодаришь меня за сегодняшний разговор... Скажи-ка ты Лайне, пока не поздно, чтобы надежд на тебя не питала. Сможешь?
Никита молчит.
— Или силенок не хватит? Так кого же ты, черт тебя подери, выбираешь?—начинает терять терпение Фрол.
— Лайне,— опустив голову, едва слышно отвечает допрашиваемый.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
