Полковник не то удивился, не то рассердился.
Продолжая разговор, он уже нарочито именовал Ростислава капитаном.
Ростислав еще раз осмелился заметить, что пока он еще не лишен морского звания (взыграла морская душа). Тогда полковник вспылил:
— Мне патриотов флота не нужно. Можете быть свободны!
Через несколько дней Ростислав был назначен на противолодочный корабль.
2
Командир корабля капитан-лейтенант Руднев встретил нового штурмана и помощника радушно. С гордостью похвалился своим кораблем — быстроходен, поворотлив:
— ...Недаром нас раньше называли охотниками за подводными лодками. Мы терпеливо выслеживаем врага, разгадываем его повадки, уловки, а потом с быстротой молнии наносим удар. Вооружен корабль современным оружием, способным превратить даже самую совершенную лодку в груду железного лома... В прошлую войну подводные лодки редко стреляли по берегу: они торпедировали корабли, топили транспорты с боеприпасами и войсками. Теперь в случае возникновения войны подводная лодка, особенно атомная, вооружена ракетами, которыми может стрелять из-под воды на сотни и тысячи миль... Мы должны быть готовы уничтожить ее до того, как она принесет нашей Родине вред... Пока что — ознакомьтесь с хозяйством...
На маленьком по сравнению с крейсером корабле Ростислав увидел немало чудес современной техники, А выйдя в море на нем, понял, как трудно быть штурманом на противолодочном корабле. Корабль ищет подводную лодку и засекает ее — штурман ведет две прокладки вместо одной: прокладку курса корабля и прокладку курса подводной лодки. После учения кальки штурмана и «противника» накладываются одна на другую и проверяется: ошибся штурман или же нет?..
3
По вечерам молодые офицеры собирались в кают-компании — толковали о предстоящих учениях, мечтали завоевать своему кораблю высокое звание. В дивизионе отличным пока был только экипаж корабля капитан-лейтенанта Беспощадного.
— Странная фамилия, — удивился Ростислав.
— Он внук амурского партизана. Фамилия деда не то Седых, не то Молодых, но партизаны прозвали его Беспощадным. Так и возникла династия.
— Сходите к Борису Арефьевичу, — посоветовал Руднев. — Познакомьтесь...
Ростислав пошел на лучший корабль.
Борис Арефьевич Беспощадный — лет тридцати с небольшим, безупречно одетый, подтянутый, светлые бачки выделяются на загорелом лице — встретил гостя приветливо:
— Я много слышал о вашем отце, Ростислав Юрьевич! — он показал стоящие на полке книжки капитана первого ранга Крамского о воспитании молодых моряков. — Мои настольные книги.
Ростислав почувствовал расположение к офицеру, уважающему его отца.
Беспощадный предложил пройти по кораблю. Ростиславу все понравилось тут: и блеск медных частей, и дорожки-коврики в коридорах, и лихо сдвинутые береты матросов, и их безукоризненно разглаженное рабочее платье.
Акустик Александр Борзов за работой. - [url=http://visualrian.ru/ru/site/gallery/#614723/context[q]=акустик]Библиотека изображений "РИА Новости".[/url]
— Первый акустик Балтики, — представил Беспощадный красавца старшину с бледным лицом, на котором выделялись жгучие глаза и красные губы. — Старшина Сапетов, музыкальный слух, ни одной лодке не удалось его сбить фальшивыми шумами. Не уши, а рупоры, — хвалил он акустика, отчего тот побледнел еще больше. — Артист своего дела! Присылайте ваших набираться опыта. С удовольствием обучим. Не правда ли, Сапетов?
Старшина ответил:
— Так точно, обучим. Ведь мы — беспощадновцы, товарищ капитан-лейтенант.
Беспощадный то и дело проводил носовым платком по приборам и поручням — и платок оставался чистым. В каждом отсеке на переборках Ростислав видел фотографии отличников, а так как на корабле почти все были отличниками, то фотографий было немало. Фотографировал, очевидно, специально приглашенный фотограф.
— Это у нас Коротышкин старается, — пояснил Беспощадный. — То есть не Коротышкин, а Радугин, — поправился он. — Интересуетесь, как я вывел мой корабль на высоты? — спросил Беспощадный Ростислава. — Добрым словом, внушением, поощрениями. Мои соколы меня отцом называют да «батей», как, бывало, называли в войну командиров.
В стенной газете, отлично , Ростислав увидел призыв: «Поведем за собой отстающих!»; в ленинской каюте висели лозунги: «Призываем равняться!» и «Подадим руку помощи!». Все это было по существу правильно, но... Ростислав подумал: если матросу все время напоминать, что он лучший и другие должны брать с него пример... не покажется ли ему, что можно успокоиться, не пропадет ли желание совершенствоваться?
Беспощадный пригласил гостя пообедать, обижать гостеприимного хозяина не хотелось. Стол был покрыт накрахмаленной скатертью, обед превосходен, — очевидно, немало кок потрудился, чтобы приготовить его из обычных продуктов. Хозяева занимали гостя: рассказывали о прошлогоднем состязательном поиске лодки, в котором их корабль вышел на первое место, о том, что матросы занимаются спортом и становятся чемпионами базы и флота.
— Что ж удивительного, — сказал совсем юный командир БЧ-5, — они — беспощадновцы.
И он, как видно, был влюблен в своего командира.
На переборке висела большая фотография в белой раме: судя по подписи — в день присвоения звания отличного экипажа.
Ростислав заглянул в офицерские каюты (разумеется, по просьбе хозяев) и увидел везде то подчеркнутое щегольство, которое заметил, придя на корабль, — не казенные одеяла на койках, цветы в вазочках, прикрепленных к переборке, флаконы с дорогим одеколоном над умывальниками; но вот книги были только у штурмана, да и то необходимые по службе.
Уходя с корабля, Ростислав сказал себе: «Молодцы!»
Побывал он и на корабле капитан-лейтенанта Желанова, и на катерах. Катера ему особенно понравились. На них все было игрушечным: и каютки командира и штурмана, и крохотный кубрик матросов, и закуток гидроакустика. Для человека не флотского показалось бы чудом такое обилие мощной техники, уместившейся на корабле-крошке. Ростислав восторгался умом конструкторов, умудрившихся всему найти место. Стоило полюбоваться, как катер отрывался от пирса и сразу же, набрав ход, вылетал за ворота гавани и там, словно приподнявшись на крыльях, взлетал над волной.
Команды на противолодочных катерах были маленькие и дружные. А как молоды все они были!
Ростислав перестал причислять себя к молодым. На флоте, считая с Нахимовским, он служил уже пятнадцатый год.
Много часов провел Ростислав в кабинете противолодочной обороны, тренировался на столе атак. Часто выходил в море — и его прокладка не отклонялась от прокладки подводного «противника». Чаще всего они совпадали. На душе становилось радостно. Не потому, что хвалили и командир, и комдив, и командир соединения. Ростислав почувствовал уверенность в своих силах, Он решил в кратчайший срок сдать зачет на самостоятельное управление кораблем (помощник, если понадобится, должен в любую минуту заменить командира).
Ростислав присматривался к Рудневу, к своим товарищам — офицерам (их было двое — Минай Стебельков и Сергей Гаврилов, оба моложе его), к матросам. Ему нравилось, что Руднев не повышает голоса, не кричит на нарушившего порядок и... не разбрасывается похвалами. Похвала командира на корабле ценится на вес золота. Руднев всегда говорил: «Мы хотим стать отличным экипажем, — значит, не должны успокаиваться. Хорошо выполнили — в следующий раз должны выполнить отлично». Или: «Отличник — не чин. Шагнул назад — и перестал быть отличником. Шагнул вперед — закрепил свое звание».
В задушевной беседе внушал Ростиславу:
— У молодых людей всегда есть желание сотворить что-нибудь выдающееся — у них кровь бурлит и готова выплеснуться. Если не направить этот буйный поток в верное русло, все может вылиться в ухарство, в пренебрежение дисциплиной... Кстати, о дисциплине у нас старшины долбят сухим языком. А разве нельзя и здесь найти романтику?
Или размышлял вслух:
— Парень, придя из десятилетки, прослужит со мной четыре-пять лет. Он устает — труд не легкий. Но если уйдет от меня с тем же багажом, с которым пришел на корабль, я себе этого никогда не прощу. Мой отец вспоминает, как в двадцатых годах говорили: «Красный флот — университет».
Университет не университет, но помимо военных знаний флот должен научить человека любить книги, ценить музыку, понимать живопись. Посоветуюсь с политотделом, купим репродукции, устроим выставку, создадим свой, скажем, маленький Русский музей... Познакомим людей с культурой эстонского народа, пойдем на экскурсии в Таллин, в эстонские картинные галереи, в эстонский театр...
Слова Руднева находили отклик в душе Ростислава. В Нахимовском и в училище имени Фрунзе он изучал не только морские науки — его учили понимать и ценить полотна больших мастеров в Эрмитаже и в Русском музее (была и в училище своя картинная галерея), любить музыку, книги — не только проглатывать их на лету, а вчитываться в каждое слово...
И на кораблях по совету Руднева Ростислав и его молодые товарищи по вечерам читали своим подчиненным в кубриках вслух. С каждым новым чтением в кубрик набивалось все больше матросов. Все меньше находилось желающих забивать опостылевшего «козла».
Ольга Федоровна Берггольц на встрече с нахимовцами. 19 марта 1967 г.
Ростислав, вспомнив жизнь в училище, предложил создать «клуб волнующих встреч». Понравилось. «Клуб», правда, собирался не часто: времени было мало — выходили в море, отрабатывали задачи, в дозорах охраняли подступы к базе. Но в свободные дни, вечера стали приглашать в «клуб» писателей, артистов, героев войны.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
.jpg)
