Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Импортозамещение теплообменного оборудования

Найдено решение
для замены импортных
теплообменников

Поиск на сайте

Золотая балтийская осень. И.Е.Всеволожский. М., 1964. Часть 55.

Золотая балтийская осень. И.Е.Всеволожский. М., 1964. Часть 55.



Поехали на нескольких машинах в загс. Светланка там стояла вся в белом со своим режиссером — совсем как на картине Пукирева «Неравный брак». Он подбирал выпиравшее брюхо, чтобы казаться моложе, а волосы вокруг лысины разлетались перьями. Все было очень торжественно; для полноты картины позади гостей появился обливавшийся слезами Альберт. Пили шампанское, актеры и операторы поздравляли молодых и восхищались Светланкой; кто-то переусердствовал в подхалимаже — сравнил невесту с Сикстинской мадонной, чему даже жених не поверил.
«Волнительный» отшатнулся от поднесенного ему бокала с шампанским, как от крысиного яда. Невесело, должно быть, смотреть, как девица, которую ты по-настоящему любишь, за другого замуж выходит...
За свадебный стол село двадцать с чем-то гостей, закуска была феноменальная, и родитель красовался на почетном месте. Все поздравляли молодых и желали им много лет счастья.
Были среди гостей и славные ребята, здраво смотревшие на жизнь. Эдуард Острокуцкий с сестрою Дианкой, похожей на цыганку из хора, и их друг Рем Требухов. Они хвастались тем, что крепко зарабатывают сами на жизнь и не зависят от родителей. Они даже по примеру ребят из «Звездного билета» ездили компанией в Таллин и ужинали при свечах в ресторане.



Что за заработок — обещали рассказать при следующей встрече. Это друзья Светланки, и, когда я спросил ее, на чем же они зарабатывают, она воскликнула: «Ого! У них такие прочные связи с капитанами и матросами дальнего плавания — закачаешься, Валериан! Держись за них. С ними не пропадешь!» — «Где ты с ними познакомилась?» — все же поинтересовался я. «Как где? Во Дворце культуры, на танцах. Дианка — дурешка, а мальчики — им палец в рот не клади!»
Режиссер называл меня «братцем» и пил за Балтийский флот, а я пил за кинематографию; мне очень хотелось созорничать, назвать его «папкой», но я сдержался. Светланка взяла его за руку, он тут же размяк и предложил тост за будущую киноактрису, а я пошел осматривать комнаты: большой кабинет и пышную спальную. В ванной я надушился французским одеколоном, вышел в переднюю...
Перед зеркалом, расчесывая гребенкой черные как смоль волосы, стояла женщина в черном платье, с красной розой у пояса.
— Я, кажется, попала на корабль Балтфлота? — спросила она грудным голосом.
— Свадеб не бывает на кораблях, — осадил я ее легкомыслие.
— И как видно, я опоздала? — не обратила она на мой вызов внимания. — Кто вы? Я на студии вас не видела.
— Я не со студии.
— А мне подумалось, что вы пришли прямо со съемки. У вас выразительное лицо.
— Спасибо.
— Так кто же вы?
— Брат невесты.
— А-а, — протянула она. — Брат невинного, обольщенного существа?
— Кто вы такая, а?



Жареный поросёнок - "король" стола. Салаты, закуски, овощи, рыба, грибы. И, конечно, русская водка!

— Я? Приглашенная. Могу я пройти? Я повел ее в столовую, и те, кто смог еще ее разглядеть, закричали:
— А-а, Ревекка! Как всегда, с опозданием! Я посадил ее рядом с собой.
— Что вы пьете?
— Коньяк.
Я налил ей коньяку. Она уставилась на Светланку, порядком-таки захмелевшую, и сказала так, словно обругала сестренку:
— Беленькая...
— А вы думали — рыжая?
— Беленькие в его испорченном вкусе, — кивнула она на разомлевшего режиссера. — Девочка цепкая, от нее вряд ли вырвется.
— А зачем ему вырываться?
— А он любит разнообразие... Ему так мало жить осталось! — Она вздохнула.
— А вам?
— Мне — много.
Она посмотрела на мои руки.



Руки музыканта.

— У вас не матросские руки. Вы музыкант?
Я сказал, что окончил музыкальное училище; о провале в консерваторию умолчал. Мы принялись запивать болтовню коньяком. Вечер был длинный, и к концу его мы стали друзьями. Родитель мой рыдал, прощаясь, на плече у зятя — почти своего однолетка — и все упрашивал не обижать его девочку. Перед новой подругой мне было стыдно за размякшего родителя.

Как-то встретил я на улице своего однокашника по музыкальному училищу, Бобку Рюмкина, и он страшно обрадовался, узнав, что я скоро вернусь с флота.
— Вот и прекрасно, Валерка, иди в Дом культуры, договорись о руководителем самодеятельности.
— Самодеятельность не прокормит.
— Дурень! У нас самодеятельный джаз, но он играет на танцплощадках, денег — куча, оплата разовая, наш Джо нас не обижает.
— Какой еще Джо?
— Ну, Джозеф Винницкий, Иоська, наш дирижер. Я пошел к Джо. Он встретил меня с распростертыми.
— Возникла идея! — воскликнул он. — Вы, Сапетов, будете выступать в морской форме и играть на аккордеоне «Севастопольский вальс», «Вечер на рейде», «Заветный камень» и «Флотскую румбу»! Когда вы приедете? Могу выдать аванс — у нас это запросто.



Леонид Утёсов Заветный камень - YouTube.

Физиономия у Джо Винницкого была жульническая, но жулики бывают честными в своей банде. Теперь мое будущее было решено, и никакой Петр Иваныч меня не сломит своим красноречием.
— Да, послушайте, Вал,—так меня окрестил по-своему Винницкий. — Давайте устроим дебют.
В тот же вечер я выступал с аккордеоном в джазе Винницкого и имел огромный успех. Тут же объявили, что через месяц я буду играть постоянно. Джо мне сунул в карман довольно толстую пачку бумажек:
— Чтобы ты не сбежал, Вал! Кстати, завтра мы выезжаем в Колпино. Поедешь? На разовых?
Я поехал и в Колпино, и в Пушкин, и куда-то еще, не задумываясь над тем, что еще состою на службе. Плевать! Джо хорошо расплачивался. Мне деньги были нужны...
Когда я просрочил отпуск и сказал Ревекке, что влипаю, она удивленно подняла густые черные брови:
— Милый ты мой бродяга, ты даже не спросил меня, где я работаю. Я врач, и все будет устроено. Справка о печатью, сам черт к ней не придерется.
Согласно полученной справке, я проболел восемь дней азиатским вирусным гриппом...



Меня провожали Ревекка, Джо, мой родитель и Светланка со своим режиссером.
— Не робей, главное, не робей, — подбодрила на прощание Ревекка.
Джо сказал, чтобы я не задерживался, на мне он строит репертуар, и я буду «гвоздем» на всю зиму. Родитель принял дубняку, размяк, всхлипывал. Режиссер именовал меня «братцем», ему было лестно, что у него такой молодой брат. Я отвел Светланку в сторонку:
— Ну как?
— Ты знаешь, он отчаянно храпит, — призналась она с отвращением. На ней было новое дорогое пальто, и с плеч свисали две толстые кунички.
Мы расцеловались. Режиссеру я сказал:
— Ты, папашка, сестренку не обижай.
Его покоробило. Но тут поезд тронулся. Пока! До скорого!
Представляю себе огорчение Петра Ивановича. «Вы не любите флот, Сапетов. Не любите службу». Не ответить же ему: «Да, не люблю!» Буду оспаривать. «Я болел, товарищ капитан-лейтенант. Тяжело болел. Там все написано в справке. Вы же не думаете, что она липовая?» А командир? Я убежден, если он даже кое-что и заподозрит, не станет поднимать шум. По вполне понятным причинам. Пойду ко дну я — пойдет и он со мной вместе...



Ты высказался, Сапетов. Всё. Точка. Почему же я вмешивался в твои разглагольствования? Потоми, что хорошо помню слова Маяковского:
— Я люблю сказать до конца, кто сволочь...


Сапетова клонило ко сну. За окном замелькали огни большой станции; громкоговоритель, словно извещая о стихийном бедствии, оглушающе зарычал: «Поезд Ленинград— Таллин прибывает на станцию Нарва. Комната матери и ребенка у выхода в город». Сапетов выругался: «И поспать не дадут». В вентиляторе гудел ветер. «А в море штормяга, должно быть. Наверно, и наши «беспощадновцы» в море. Ну что ж? Пусть покачаются». В вагоне было светло и уютно. Век бы не вылезал! На нижних полках похрапывали. Сосед на верхней полке, молодой научный работник в очках, глядел в потолок и курил папиросу.
Поезд дернулся, набрал ход. Сапетов заснул; когда проснулся, поезд подходил к Таллину; за окнами виднелись его темные башни.

— Сапетов наконец явился из отпуска, — доложил Беспощадному Коротков. — Предъявил справку о болезни. Вот она.
— Пошлите ко мне Сапетова. Справку оставьте. Беспощадный разглядывал явившегося. Тот не был ни смущен, ни напуган.
— Опоздали?
— Так точно.
— Причина?
— Болел, товарищ капитан-лейтенант,
— А вы знаете, что ваш ученик Кораблев упустил лодку и опозорил нас на вечные времена?
— Так точно, уже рассказали.
— И вы спокойно говорите об этом?
— Выходит, оплошал.



— Он или вы?
— Он.

Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru


Главное за неделю