- Еще и еще раз, если вы обнаружили в море судно, берете пеленг, потом второй и обязательно записываете в вахтенный журнал и сами пеленга и изменение его.
Присутствовали на этой проверке среди других, два командира - Владимир Эхов и Иван Белый. Кичев:
- Начало группового упражнения. Выходим из Кольского залива, ложимся на курс 48 градусов. Доклад сигнальщика: «По пеленгу 48 градусов дым!» Так. Ваши действия, товарищ Белый?
- Есть! - он так стоял, стоял, потом так громко командным голосом:
- Срочное погружение! Погружаюсь на глубину 50 метров, безопасную от таранного удара. Никто такого не ожидал. Кичев:
- Стой, стой - погружение запрещено. Так, товарищи, эту вводную еще раз повторим. Доклад сигнальщика: «Дым по пеленгу 48 градусов!» и оба дизеля работают средним ходом. Товарищ Эхов!
- Стоп оба дизеля!!! - причем он орет как в лесу, - Оба мотора самый полный назад!!!
- Ну зачем это?
- Я задним ходом обратно в Кольский залив и пропускаю его к чертовой матери. От греха подальше.
Такое вот «групповое» упражнение.
В 1958 году, когда Жабарина уже осудили, случилась такая история... Я автобусом из ехал до развилки Мурманск-Роста. Раньше в Росту автобусы не ходили, а мне нужно было туда. Я вышел из автобуса и прямо попал в колонну заключенных. Я посмотрел - и мелькнуло лицо Жабарина. В лицо-то я его хорошо знал. Он меня, как молодого лейтенанта, наверное, не очень. Говорю ему:
- Товарищ командир!
И все на меня внимание обратили, а охранял их там, видать, казах. И сразу же:
- В сторону, в сторону! ;, Я отошел в сторону и крикнул:
- Может надо чего? :
- Курить! Папиросы!
Меня отстранил этот казах-конвойный. Я пошел в Росту, там магазин. Купил блок «Беломора», возвращаюсь, а они там еще работают. Но туда никак не подойти. Они заметили меня, а один кричит:
- У дороги положи!
Я положил. Махнул рукой. Вот так я видел Жабарина последний раз.
***
В одну из ночей, когда Петелин был на мостике, мы разговорились. Он стал рассказывать, как в жестком скафандре спускался для обследования затонувшей подводной лодки «С-80». Он мне говорит:
- Ну ты-то знаком с этим делом?
- Знаком.
И рассказываю ему, что было на моих глазах: «В Гаджиево, в Сайда-губе я ждал катера, чтобы перебраться на другой берег. Идет наш катерок какой-то, а «С-80» готовится к выходу у третьего или второго причала - не помню, еще старая была нумерация. Катер подходит, и с лодки кричат:
- Помощник флагманского Жук есть?
- Есть!
На нем тужурка, а ведь зима уже. Ему кричат:
- Ну что? Переоденешься или так пойдешь?
- Так пойду. Ненадолго ведь!
И переходит на лодку.
Я уехал на несколько дней, а когда обратно прилетел, в аэропорту слышу, что с «С-80» что-то стряслось. Когда приехал в Гаджиево, уже комиссия во главе с маршалом Советского Союза Рокоссовским прибыла для расследования. Утром я иду, а на пирсе стоит пацаненок, в нашей флотской кожаной шапке, завязанной. Стоит на самом краю пирса и смотрит туда, на вход в Ягельную. Я так мимоходом спрашиваю:
- Чей парнишка на пирсе? Еще свалится.
- Сынишка Ситарчика - говорят.
Ах ты ж, господи...
Еще темновато. стоит у пирса, а тогда причальной линии не было, взрывали грунт, камни, узко все. А мне нужно было пройти в сторону торпедных складов. Все боятся мимо Рокоссовского проходить и толпятся невдалеке. Решился я. Думаю, пройду - ведь не съест! Только прошел мимо, честь отдал, а он мне:
- Подойди сюда.
Подошел, представился. Меня поразило его лицо. По портретам он должен быть молодой, а тут уже старческий цвет лица, даже синюшный такой. Он показался мне старым-престарым. Или может быть я тогда другими глазами смотрел. Он мне говорит, показывая на этого парнишку:
- Кто это?
- Это сын командира погибшей лодки Ситарчика.
- Да. Не дождется он, видимо, своего отца.
Ничего больше не сказав, он двинулся к ребенку. Я отошел и смотрю, что будет дальше. Он подошел, положил руку ему на голову, и о чем-то они говорили. Сынишке было лет 7-8. О чем они говорили тогда? Был 1961 год. История грустная. Комок в горле до сих пор остается.
***
Недавно я встретил в Ленинграде Лелеку. Помните, у нас был командиром турбинной группы в 9-м отсеке, такой симпатичный парень? Когда увидел его, сразу вспомнил, как он на опросе жалоб и заявлений, который в свое время Вы проводили прямо на пирсе, заявил, что у нас, на 137-й, вода для мытья ног после смены вахт не подается. К сведению это было принято, но я ему через 30 лет напомнил:
- Ну как, воду-то подали на бачки для мытья ног?
Посмеялись, но ведь, а как дальше-то было? После опроса как раз ошвартовалась дизельная средняя лодка 613 проекта - вся обшарпанная, с помятым ограждением рубки. Она с боевой службы вернулась. Видимо, выгружать торпеды пришла. Старпомом на ней был Василий Трофимов, который у нас штурманом был, когда я у Елсукова плавал. Обрадовались мы с ним встрече. Лелека как раз идет с пятью матросами. Я говорю Трофимову:
- Проведи этих ребят, покажи им лодку, а то они не представляют себе условий быта на дизелях.
Попросил Васю, чтоб открыли торпедопогрузочный люк. Открыли, и он спустился первым. Я их жду - интересно ведь, какое впечатление.
Они оттуда вышли, глаза широкие, и молчат, ничего не говорят. Я спрашиваю:
- Ну как?
Молчат и объяснить ничего не могут, настолько они были ошарашены сравнением лодки, где «вода не подается на бачки для мытья ног», и дизельной лодки, вернувшейся с боевой службы. Это как день и ночь! Потом я говорю:
- Ну, чего притихли? Воду-то будем подавать для мытья ног? Лелека ничего не сказал тогда, а тут, когда встретились - посмеялись.
А, наверно, зря я ему устроил «наглядную агитацию», все идет вперед, и почему, если совершенствуется и оружие и техника, не должны совершенствоваться условия быта, ?
***
Сигнальщик у нас был. Забыл его фамилию напрочь. Как-то мы на якоре стояли, он вышел на мостик. Постоял, постоял и говорит:
- Товарищ капитан второго ранга, почитайте письмо, которое мне прислали.
- Да что ты? Разве удобно?
- Нет, Вы прочитайте. Мне от вас, как от старшего, совет хочется получить.
Ну, давай, думаю, почитаю. А там мат-перемат, точки только с запятыми не матерятся. Я почитал и говорю:
- Нет, Витя, не могу я читать. Кто это тебе пишет?
- Это моя невеста. Она учительницей младших классов у нас в селе работает. Там в письме много личного. Не буду говорить...
Потом он в знак нашего взаимного доверия, мне рассказывает:
- Вот скажите, помните, когда еще на заводе были, нас на КПП останавливали и охрана так осматривала нас строго. Кого-то вызывают из строя: - «Так. Что тут у Вас спрятано?» Ну, человек достает, у него канистрочка с «шилом». Она забирает. «Ну что, акт составлять будем?» Ну кому охота? «Нет, не будем». И так раза три или четыре было.
Дело в том, что когда лодка строилась, спирт нам не давали - не положено. Но так иногда подкидывали то бутылку, то канистрочку. Это я имею в виду старшин и матросов. А как пронести? Так вот что этот матрос делал — оказывается , это была его девка.
Он ей всегда говорил, что слева, мол, от меня в строю будет стоять матрос, который понесет. А он знал. Дали какому-нибудь моряку пронести, стукач становится рядом справа. А мы все ломали голову, как она догадывается? Глаз наметан, что ли? Я говорю:
- А куда спирт девали-то?
— Так в увольнении позволяли себе. Он уже демобилизовывался тогда. Ну что тут, собственно говоря, скажешь-то. Подлец — он и есть подлец.
***
Кстати, о книжках. Когда я написал диссертацию еще вчерне, ее начали читать на кафедре, и каждый свои замечания пометил, кто восклицательным знаком, кто вопросительным, кто чего-то подчеркнет. А Карменок, мой руководитель, написал в каком-то месте: «Ну это не Золя» и четыре восклицательных знака.
Защищенные районы огневых позиций, которые были впервые сформулированы мной до сих пор считаются лучшими для боевых действий наших подводных лодок. Ну, это хвастовство...
Думаю, дай-ка почитаю этого Золя. Тем более, что у нас полное собрание сочинений. Наугад взял книжку.
. Начал читать и осилил, хотя и не сразу. Главное, что я заметил, то что у него предложения начинаются на одной странице и заканчиваются на другой. Читаешь с напряжением. Так я не могу писать. Я человек конкретный. И еще. Во Франции, если женщина идет, он бежит за ней, как петух. Чужая, не чужая - он делает свое дело.
По крайней мере из этого романа я такое впечатление вынес.
***
Продолжение следует
