Лейтенант Антон Слуцкий, заступая дежурить по береговой казарме подводников, всегда боялся одного – погореть за семечки. В Феодосии, в этом южном городе, продавались на каждом углу. Пока экипаж строем возвращается с порта на береговую базу, десять-двадцать матросов обязательно купят жареных семечек, которые так приятно пахнут и, как бы, сами просятся в рот. Антон Слуцкий тоже обожал семечки. А вот начальник штаба просто свирепел, когда видел на территории бригады шелуху от семечек. Грубые разносы, украшенные не нормативной лексикой, снятия дежурных и аресты с содержанием на гарнизонной гауптвахте – это был обычный набор воспитательных мер, которые использовал крутой начальник штаба бригады.
Сегодня выходов в море не было, все экипажи на берегу. Заканчивается время обеда. Впереди «адмиральский час». Полтора часа здорового мужского сна. Через несколько минут матросы лягут отдыхать, а дежурная служба начнёт наводить порядок в умывальнике, гальюне и вообще на территории казармы. Сейчас везде, естественно, беспорядок, десятки матросов использовали все эти заведения по назначению. А после «адмиральского часа», глядишь, и служба лейтенанта Слуцкого закончится без замечаний. Приятно помечтать!
Но не тут-то было. Беда всегда приходит, когда её не ждёшь. Только Антон, расслабленный после хорошего обеда, тем более, что кок матрос Катюша (его пассия) подбросила ему персонально стаканчик сметаны, только он набил себе рот семечками, раздался львиный рык. Так ревел только начальник штаба при обнаружении шелухи. Антон бросился на звук тревоги.
Начальник штаба в гальюне крыл всех направо и налево трёхэтажным матом. Да, там был беспорядок, но главное, на что указывал перст начальника, была . Кто-то неаккуратно вытряхнул из кармана в унитаз шелуху и остатки семечек. Лейтенант Слуцкий по долгу службы должен был представиться старшему по званию. Он глубоко вздохнул и, как бы, бросился головой в омут: «Дежурный по казарме лейтенант Слуцкий!» Начальник штаба, распалённый и раскалённый, не оборачиваясь, рявкнул: «Десять суток ареста!» «Есть, десять суток »,- на ходу крикнул Антон, пытаясь догнать начальника, который уже мчался на другой этаж казармы, где тоже был умывальник и гальюн. Там картина была ещё хуже, прямо последний день Помпеи. «Где дежурная служба?»,- вопрошал начальник штаба, в его голосе слышались рыдания и надрыв. «Я – дежурный по казарме». «Десять суток ареста!»,- и начальник бросился на выход. Внизу уже появились командиры лодок, сорванные с коек душераздирающими криками. « Живёте, как свиньи, в берлоге. А вашего дежурного по казарме я так и не видел»,- набросился он на командира антоновой лодки.
«Как же, вот он сзади вас». Начальник штаба медленно, как бык на арене Колизея, обернулся и впервые увидел бледного, испуганного лейтенанта Слуцкого, на губе которого приклеилась одна-единственная чешуйка от семечки. Лучше бы он этого не видел!
Всё генеалогическое дерево лейтенанта Слуцкого было вытряхнуто с корнем. Все родственники, наверняка, скатились и упали с ветвей этого огромного дерева. Даже прабабушке, которую Антон не помнит и не знает, досталось. Начальник штаба доказал, указывая на шелуху, что прабабушка у Антона была лёгкого поведения, куртизанка. Самая ласковая фраза прозвучала в конце: « Снять с дежурства. Десять суток ареста с содержанием на гарнизонной гауптвахте! Жаль, что там нет холодного карцера».
«Есть, десять суток ареста», - в третий раз за последние пятнадцать минут упавшим голосом изрёк несчастный лейтенант Антон Слуцкий. Опять срывалась встреча с приятной во всех отношениях девушкой Катей, служившей у них на береговой базе коком. Как она ласково сегодня смотрела на него, когда преподнесла стаканчик сметаны своему юному другу…
Сдав досрочно дежурство, Антон прибыл к командиру для заполнения записки об арестовании. «Сколько суток ареста записать? Больше десяти согласно уставу начальник штаба не имеет права». Командир мудро посоветовал: «Сколько получил, столько и запиши. И сам иди на подпись к начальнику штаба». Действительно, командир был очень мудр. Делать нечего. Надо идти на свою голгофу. Лейтенант сделал умное лицо и постучал в кабинет начальника штаба. «Что у вас?»
- «».
- «Давайте».
Не отрываясь от своих бумаг, грозный начальник быстро подписал документ, лишающий свободы человека на тридцать суток. «Разрешите идти на гауптвахту?» «Идите!» Уже около дверей без пяти минут заключённый услышал грозный окрик: «Стой! Сколько суток я вам подписал?» «Тридцать, товарищ капитан 1 ранга»
« Как вы мне не нравитесь, лейтенант. Вы даже устава не знаете. Я могу арестовать вас только на десять суток. Я вижу, вы хотите отфилонить от моря. Отдохнуть на гауптвахте. Дайте мне записку» Начальник штаба решительно порвал записку об арестовании: «Не выйдет. Отсидите в море. Да, да, в море!» Это было новое в мировой практике. « А также приказываю вам изучить Дисциплинарный Устав. Совершенно ничего не знаете. Пусть командир примет от вас зачет по уставу». Когда за прыгающим от радости лейтенантом Слуцким закрылась дверь, начальник штаба всё ещё долго возмущался: «Тридцать суток ареста. Даже командующий флотом таких прав не имеет. Как эти молодые лейтенанты рвутся на гауптвахту, лишь бы в море не ходить!»
Назавтра вся бригада лодок вышла в море на сбор-поход. Две недели подводники отрабатывали задачи боевой подготовки. Лейтенант Антон Слуцкий по итогам года боевой подготовки был признан лучшим, его штурманская боевая часть объявлена отличной. Значит, правильно воспитывали Антона на подводной лодке. Сам Антон Слуцкий часто повторял слова адмирала Нахимова Павла Степановича: «У моряка нет трудного или лёгкого пути, есть один – славный».
Успеха тебе, лейтенант. На лейтенантах флот держится.
Август 2006 года.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
