Второй неприятный симптом исходил от зенитного перископа - наш основной “глаз” в ночном плавании: он начал подтекать по сальнику. Пустяк, в общем-то, надо было просто добавить смазку в пресс-тавотницу и обжать ею сальник. Но по небрежности или недальновидности десятилитровую банку с АМС - специальную морскую смазку, трудно смываемую водой - перед походом закрепили в надводном гальюне, который расположен в ограждении боевой рубки. Длительная штормовая погода никак не позволяла нам извлечь эту банку и переправить внутрь лодки. Эту операцию откладывали до лучших времён.
С каждым днём мы всё ближе к району боевого патрулирования. Погода на поверхности заметно улучшилась. Но с каждым днём повышается температура забортной воды, растёт она и в отсеках. Подводная лодка находится уже значительно южнее по широте от места постоянного базирования.
И вот мы уже в районе боевого патрулирования! Начинается основная работа.
В районе боевого патрулирования стало невыносимо жарко. Температура забортной воды от поверхности океана до предельной глубины погружения выровнялась, на любом горизонте она плюс 29-30 градусов, в отсеках значительно теплее: в центральном посту под 50, в аккумуляторных отсеках все 60, в электромоторном 65 и только в между торпедных аппаратов “оазис”, там прохладно, всего до плюс 45 градусов.
Влажность в отсеках все 100 %, кондиционеров, естественно, у нас никаких нет и не проектировались. Из охлаждающих устройств - единственный бытовой холодильник ЗИЛ на 60 человек экипажа.
Несчастные электрики, несущие вахту на электродвигателях, дающих ход субмарине, да корабельный кок, электрокамбуз которого расположен в аккумуляторном отсеке - там настоящее пекло.
Давно уже не видно в отсеках кителей, курток, рабочего платья, тельников. В отсеках утвердилась самая демократичная форма одежды - трусы и полотенце или часть простыни через плечо. Пот струями течёт по телу, ест глаза. Каждые 3-5 минут отжимаешь мокрое полотенце. Всё время хочется пить. Перетерпеть жажду невозможно, слишком сильное идёт обезвоживание организма. В центральном посту вся вахтенная смена благостно пользуется “артезианским источником” - прохладной водой (+35-40 гр.) из корабельной цистерны.
- В трюме! - обращение к вахтенному трюмному машинисту, - Подай-ка кружечку водички из-под киля!
Приподнимается крышка люка на настиле палубы и вам подают желанный напиток. Минут через 10 - 15 всё, что вы выпили, будет отжато через полотенце на палубу отсека.
С водой, конечно, не роскошествуем. Пресная питьевая вода идёт только на приготовление пищи, чая и вот так, попить. Судовой трубопровод пресной воды заглушен. после приёма пищи моем технической водой - это из дополнительного запаса, размещённого кудесниками-механиками в цистернах спецназначения. Для умывания, сангигиены - только забортная вода. Мыться солёной морской водой трудно. Даже специальное мыло, на пачке которого значится “Для солёной воды”, скатывается с рук липкими шариками.
Оголённые тела подводников уже через три таких условий существования покрываются розовой сыпью “потницы”. Наш “доктор Айболит” утром, в обед и вечером делает обход отсеков с банкой спиртового раствора бриллиантин- “зелёнки” и ватным тампоном, намотанным на карандаш, щедро разрисовывает всех подряд голубыми кляксами и разводами. Процедура сопровождается шутками, прибаутками. Все равно, с каждым днём цветных площадей на теле становится всё больше.
Продуктовый рацион подводников великолепный, грех жаловаться (1958 г.!). Мы уже снабжаемся консервированной очищенной картошкой в собственном бульоне, не то, что раньше - сушёной. Это, конечно, хуже натуральной свежей картошечки, но намного вкуснее сушёного картофеля. У нас есть твёрдокопчёная и сырокопчёная колбаса, икра лососёвых и осетровых рыб, сыр голландский, тушёнка говяжья и свиная, консервированное куриное филе в желе, консервированные ветчина, язык говяжий, различные рыбные консервы в масле, собственном соку и томатном соусе, в т.ч. шпроты, балык осетровых, севрюга в томатном соусе. Ржаной хлеб и белые батоны из спиртового теста - разогрей и они как свежеиспечённые. Нам полагается в сутки по 25 грамм шоколада, его мы бережём для дома, в подарок. Для стимуляции аппетита к обеду полагается по 50 грамм вина, его выпиваем сразу. Как правило, нам поставляют сухие вина, могут быть и другие, всё зависит от того, что оказалось на продовольственном складе. Есть фруктовые и томатный соки, сгущённое и сухое молоко, кофе, какао, чай, сушки, галеты, печенье и многое другое. Нет только свежего мяса и свежих овощей, а сушеные лук и морковь просто портят .
И нет благоприятных бытовых условий. В такую жару есть ничего не хочется, запах пищи вызывает скорее отвращение к ней. Хочется только пить, пить и пить! Жажда одолевает. Только ночью, под РДП, когда температура в отсеках понижается градусов до 40-45, обдувают судовые вентиляторы, появляется аппетит.
Волею командира изменяется суточный режим - день меняем на ночь. Днём распаренные подвахтенные “отдыхают” - млеют кто в роевой рубке, кто в трюмах, кто между торпедных аппаратов, другие в свободных выгородках, поближе к бортам лодки в самых причудливых позах.
В вечерние сумерки, как правило, всплываем в позиционное положение для астрономических наблюдений. Подготовка к всплытию в позиционное положение начинается задолго до начала сумерек. В этот подготовительный период тщательно исследуется водная среда шумопеленгаторными станциями на всех горизонтах погружения. На перископной глубине визуально осматривается водная поверхность и воздушная среда, пассивной поисковой радиолокационной станцией проверяется наличие радиолокационных излучений. И только убедившись, что “неприятеля” нет, командир даёт приказание на всплытие.
Командир подводной лодки собственноручно отдраивает верхний рубочный люк и первым выходит на мостик. За ним тут же устремляется устремляются с секстаном, секундомером и записными книжками штурмана и сигнальщик.
Для взятия (измерения) высот небесных тел (звёзд, планет, луны) секстанами, нам с Куренковым достаточно 4-5 минут. Звёздное небо мы знаем наизусть и заранее знаем кто и что будет измерять. Если даже небо будет в какой-то мере облачным и сразу не удастся распознать принадлежность отдельных звёзд к созвездиям, мы впоследствии по пеленгу и расчётной высоте определим её наименование.
Более позднее время. Герой тот же, В.Куренков. Астрономические наблюдения в океане. ПЛ К-75. 1967 г.
Столько же времени требуется, чтобы выбросить мусор из отсеков за борт. За сутки его собирается предостаточно, в основном это пищевые отходы. Устройством для удаления мусора из подводного положения лодка ещё не оборудована. Долго находиться над водой нам нельзя, чтобы не демаскировать себя. Для ускорения процесса удаления мусора мы создаём “мусорную команду”, не предусмотренную никакими корабельными расписаниями. Перед всплытием в позиционное положение по корабельной трансляции даётся команда: “Приготовить мусор к выбрасыванию, мусорной команде к выходу наверх!”. В отсеках продырявливается и утяжеляется всё, что может плавать на поверхности, затем, по команде, контейнеры с мусором передаются в центральный пост и далее, на мостик. За бортом ничего плавающего не должно остаться, а к утру мы должны удалиться от этого места на достаточное расстояние.
Естественно, каждая минута пребывания над водой используется для принудительного вентилирования отсеков и аккумуляторных ям, запускаются мощные корабельные “вдувной” и “вытяжной” вентиляторы. Упоение, наслаждение свежим морским воздухом длится недолго. Уже на первых минутах пребывания лодки в позиционном положении в центральный пост с мостика попадает пренеприятнейший запах табачного дыма, он противен даже заядлым курильщикам, находящимся внутри лодки.
На мостике, в эти 10-15 минут пребывания в позиционном положении, кроме командира лодки, сигнальщика и штурманов, удаётся побывать очень ограниченному количеству счастливчиков. Это 2-3 офицера и столько же матросов из числа “мусорщиков”, в порядке поощрения.
Ещё большее отвращение вызывают зловонные запахи пищевых отходов. На подводной лодке специальных герметичных контейнеров для хранения отходов нет. За сутки их набирается много, собираются в открытые банки, большей частью для этого используются жестяные банки из-под галет и сухарей. Бывает, что и по несколько дней нет возможности избавиться от них. При высокой температуре в отсеках и 100 % влажности, пищевые отходы превращаются в зловонную субстанцию. Но кроме пищевых, есть ещё множество источников, загрязняющих отсечную атмосферу. Это и кислотные испарения аккумуляторных батарей, это и исторжения окиси углерода - угарного газа - от дизелей и дизелькомпрессоров, это и человеческие естественные испражнения, и многое другое. За долгие часы пребывания подводников в замкнутом пространстве органы обоняния адаптируются к этой газосмеси, но когда эта “гремучая” смесь вырывается через рубочные люки на мостик, тем, кто уже успел вкусить свежий морской воздух, становится дурно.
Ночью под РДП идёт напряжённый трудовой ритм: заряжается аккумуляторная батарея, пополняются запасы воздуха высокого давления, проводятся занятия по специальности и тренировки на боевых постах, делается профилактика неработающих механизмов, уборка отсеков и, естественно, приём пищи - завтрак (скорее, “вечерник”), обед, ужин и утренний чай. Курение по живой очереди разрешается только в дизельном отсеке и только при работающем дизеле. Кстати, в дизельном отсеке можно принять и тёплый душ, используя отлив от системы охлаждения дизелей. Дизеля “охлаждаются” всё той же 30-ти градусной забортной водой, которая, пройдя технический цикл, ещё больше нагревается. Кое-что смыть этой водой удаётся, но мыло все равно не поможет отмыться лучше. Для всяких интимных дел пользуемся только подводными гальюнами центрального поста, он в укромной выгородке с дверью, и в дизельном отсеке, этот открыт для всеобщего обозрения. Все пользователи освоили эти коварные устройства в совершенстве и случаев возврата фекалий из специальных цистерн в отсеки не было, к счастью
Вот так и живём...
Наконец, погода позволила извлечь злополучную банку с АМСом из надводного гальюна. В один из вечеров, когда волны высотой всего только на какой-то метр перехлёстывали корпус лодки, лежавшей в позиционном положении, операцию по её извлечению вызвался добровольно сделать рулевой, старший матрос Мальгинов Степан. Его обвязали страховочным капроновым концом и он, сопровождаемый страховщиком, улучив благоприятный момент, юркнул в ограждение боевой рубки.
“Операция” представлялась не очень затруднительной и довольно скоротечной. Но не всегда всё получается так, как планируешь: узлы шкерта, которым крепилась банка со смазкой, разбухли в воде, уплотнились и Степану никак не удавалось их ослабить. Набегавшие на корпус лодки волны принуждали его периодически подныривать - габариты выгородки гальюна не позволяли ему подвсплывать. Но вот уже, его стараниями, появилась возможность завершить работу. И в это время я, исполняя обязанности вахтенного офицера и руководителя работой, увидел по правому борту на небольшой высоте отчётливый проблесковый красный огонь летательного аппарата.
- Все вниз! - громко скомандовал я.
Вахтенный сигнальщик спрыгнул в рубочный люк , матрос, находившийся на страховке, прокричал мой приказ Мальгинову, трижды дёрнул страховочный конец - сигнал “срочного подъёма наверх” и по моему приказанию шмыгнул за сигнальщиком. Мальгинов не поднимался. Я перехватил страховочный конец, дёргал его несколько раз троекратно, орал истошным голосом:
- Мальгинов! Вниз! Погружаемся!
Из ограждения боевой рубки слышались только накат и плеск волн...
“Да уж не захлебнулся ли он? Не потерял ли сознание, ударившись о металлические конструкции ограждения боевой рубки? Погружаться, оставив Мальгинова там на верную смерть? Но ведь не война!.. И радиометристы молчат... Значит, РЛС самолёта не работает... Может не обнаружил?” - вихрем неслись мои мысли.
Я с силой потянул страховочный конец, он начал с трудом подаваться. И тут из проёма ограждения показались сначала очертания банки, а за ней и самого Мальгинова.
- Бросай банку в рубку! Сам - вниз! - крикнул я зло Мальгинову.
Не успел ещё сам Мальгинов исполнить мой приказ, как на мостике быстро появился командир лодки.
-Товарищ командир! Справа 110, угол места 30 проблесковый огонь самолёта! - доложил я.
- Все вниз! Срочное погружение - скомандовал командир.
Захлопнулся верхний рубочный люк, подводная лодка вздрогнула от набиравших большие обороты главных гребных электродвигателей, с шумом вырвался воздух из средней группы цистерн главного балласта. Подводная лодка стремительно пошла на глубину.
Всё это событие уложилось в каких-то одну-полторы минуты, но, казалось, длилось вечность.
Погружение было недолгим. Уже на глубине в 10 метров из боевой рубки последовал доклад: “Боевую рубку заливает! Вода хлещет из-под комингса верхнего люка! На комингс люка попал страховочный конец!”.
- Стоп погружение! Боцман, всплывай на перископную глубину! - приказывает командир лодки.
На перископной глубине течь уменьшилась. срочно передали с камбуза большой разделочный нож и командир бросился в боевую рубку к страховочному концу с ножом наперевес, как тореро на быка, впопыхах резанул по концу, вложив всю силу и гнев в жест руки.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
.jpg)