Подводные крейсера проекта 949 А предназначались главным образом для борьбы с крупными надводными кораблями. Атомный подводный крейсер с крылатыми ракетами К-141 «Курск» мог уничтожить целое соединения кораблей противника, состоящие из ударного авианосца и трех-четырех крейсеров, имел возможность блокировать огромные районы океанов и континентов.
Краткая ТТХ АПЛ пр. 949 А.
• Длина наибольшая (по КВЛ) - 154 м
• Ширина корпуса наибольшая - 18.2 м
• Средняя осадка (по КВЛ) - 9.2 м
• Высота от киля до верха ограждения рубки - 18.3 м.
• Водоизмещение - 14700/23860 тонн.
• Скорость в надводном положении - 15 узлов.
• Скорость под водой - 33 узла.
• рабочая глубина погружения – 420 м
• Предельная глубина погружения - 500 м.
• Корпус - прочная сталь.
• Количество отсеков - 10.
• Экипаж: по штату всего 130 человек.
• Атомная энергоустановка типа ОК-650 и модификации с двумя водо-водяными реакторами, с тепловой мощностью - 2х190 мегаватт и с мощностью на валу - 2х50000 л.с.
• 2 паровые турбины (по 90 000 л.с.); 2 семилопастных винта.
• Ракетное вооружение - 24 ПУ крылатых ракет ЗМ-45 комплекса П-700 «Гранит» (SSN-19). Вес ракеты 6,9 тонн. Длина 10,5 м. Вес боевой части 1000 кг. Дальность полета 555 км. Скорость 1,5 М. Ракеты с атомным боезарядом согласно договору по СНВ сняты с кораблей.
• 6 торпедных аппаратов, из них 4 - 533-мм и 2 - 650-мм. Боекомплект - 24 торпеды.
• Запас плавучести 30% (значительно больше, чем у любой из американских подводных лодок).
• Способна ложиться на грунт.
• Автономность плавания - 120 суток.
Внутреннее устройство АПЛ пр. 949 А.
Всего в АПЛ десять отсеков. Девятый - последний, но есть еще отсек 5-бис.
Первый отсек - носовой. Его еще называют торпедным, поскольку в нем расположены шесть торпедных аппаратов. Он трехпалубный. На стеллажах верхней палубы хранится весь боевой запас. В шесть торпедных аппаратов торпеды подаются при помощи специального подъемного механизма, так называемого устройства быстрого заряжания, позволяющего перезарядить торпедные аппараты за 5 минут. На нижней палубе размещены аккумуляторные батареи. Поскольку они склонны к возгоранию, батареи отделены от боезапаса специальными настилами. По штатному расписанию в первом отсеке несут службу пятеро моряков (На момент катастрофы в первом отсеке кроме 5 штатных моряков находилось двое прикомандированных).
Общий объем отсека - 1157 м3
Второй отсек - мозг лодки - имеет четыре палубы. Верхняя - это главный командный пункт и рабочее место командира. Там сосредоточено все управление кораблем:
• центральный пульт управления;
• воздушный пульт;
• другие пульты, в том числе гидроакустических систем;
• системы микроклимата;
• два перископа (командирский и штурманский);
• посты вахтенных офицеров;
• навигационные спутниковые комплексы, позволяющие определять местонахождение лодки.
На третьей палубе второго отсека располагаются гиропост и посты комплекса «Гранит».
По боевому расписанию в отсеке находится 30 человек.
В самом конце отсека есть трап, ведущий в рубку, которая возвышается над лодкой гигантским плавником. Там есть всплывающая спасательная камера с неприкосновенным запасом продуктов, воздуха, аккумуляторами и радиосвязью. В случае затопления лодки весь экипаж может всплыть на поверхность. Общий объем отсека - 1025 м3.
Третий отсек - радиоэлектронный, включающий в себя несколько многопрофильных антенн связи, в том числе космической, радиолокационные антенны, радиоразведки и приема целеуказаний из космоса или от самолетного пункта наблюдения. По боевой тревоге в отсеке находится 24 человека. Общий объем отсека- 956 м3.
Четвертый отсек - жилой. В нем, кроме спальных кубриков, размещены:
• кают-компания;
• спортзал;
• сауна;
• душевые;
• комната эмоциональной разгрузки с оранжереей и плавающими в аквариумах рыбками;
• системы управления пожаротушения.
По боевой тревоге в отсеке находится 8 человек. Общий объем отсека - 1487 м3.
Пятый отсек - дизель-генератор для выработки электроэнергии и вспомогательные механизмы:
• компрессоры высокого давления;
• запас дизельного топлива и масла;
• щит берегового питания;
• электролизная установка для регенерации воздуха.
По боевому расписанию в отсеке находится 11 человек. Общий объем отсека - 616 м3.
В отсеке 5-бис производится дезактивация личного состава, работающего в реакторном отсеке.
По боевой тревоге в отсеке находится 4 человека. Общий объем отсека - 628 м3.
Шестой отсек - две ядерные установки. Практически это центр лодки. Над реактором проходят два коридора, позволяющие переходить из одного конца лодки в другой. По боевому расписанию в отсеке находится 5 человек. Общий объем отсека- 641 м3.
Седьмой отсек - турбинный. В нем расположены:
• пульт аварийного управления главной энергетической установкой;
• главный распределительный щит;
• электростанция;
• агрегаты, обеспечивающие ход подводной лодки.
По боевой тревоге в отсеке находится 9 человек. Объем отсека 1116 м3.
Восьмой отсек - идентичен седьмому. В нем расположены:
• турбины, приводящие в движение винты подводной лодки;
• турбогенератор для обеспечения корабля электроэнергией;
• водоопреснительные установки;
• электростанция.
По боевой тревоге в отсеке находится 7 человек. Объем отсека 1072 м3.
Девятый отсек содержит:
• насосы;
• гидравлику рулевой системы;
• компрессор воздуха высокого давления;
• станцию управления электродвигателями;
• боевой пост резервного управления рулями;
• небольшой токарный станок;
• душевая кабина;
• шестисуточный запас продуктов;
• аварийный люк с тубусом, который предназначен для индивидуального свободного всплытия.
Девятый отсек является отсеком-убежищем и он очень маленький, всего 542 м3. Здесь несут службу три человека.
В девятом отсеке находятся шесть надувных плотов на 20 человек каждый, 120 противогазов и спасательных комплектов для индивидуального всплытия. В том числе утепленные гидрокостюмы.
Поперечные переборки плоские, между первым и вторым, а также между четвертым и пятыми отсеками рассчитаны на давление 40 атмосфер и имеют толщину до 20 мм. Таким образом, лодка разделена на три отсека - убежища для аварий на глубинах до 400 метров: при затоплении части прочного корпуса люди в этом случае имеют шанс спастись или в первом отсеке, или во втором- третьем, или же в кормовых отсеках. Остальные переборки внутри зон спасения рассчитаны на 10 атмосфер (для глубины не более 100 метров).
В соответствии с планом на 2000 г. командование Северного флота в августе обязано было провести сбор-поход кораблей Северного флота под руководством командующего флотом. Вместо этого командование флота спланировало и организовало проведение комплексной боевой подготовки кораблей авианосной многоцелевой группы (АМГ) в Баренцевом море в период с 10 по 13 августа 2000 г. Такая форма подготовки сил флота не предусмотрена ни одним руководящим документом ВМФ.
АПЛ «Курск» в предстоящем учении отводилась одна из главных ролей (Командованием СФ учение в Баренцевом море планировалось для «Курска», как промежуточный этап в подготовке дальнего похода). Однако район действия «Курска» - РБД- 1, по замыслу учения включал часть полигонов боевой подготовки СФ, не предназначенных для совместной отработки задач боевой подготовки атомными подводными лодками и противолодочными надводными кораблями. Кроме того, выполнение задачи, которая была поставлена перед «Курском» в этом районе (выполнение боевого упражнения «Атака соединения боевых кораблей» и боевого упражнения «Атака (контратака) кораблей противолодочной ударной группы»), существенно затруднялось мелководностью района. В этих условиях «Курск» не мог выполнять тактические приемы, действуя против отряда боевых кораблей, кораблей ПУГ, а именно: маневрировать по глубине при поиске и атаке надводных кораблей, а также уклоняться после их атаки, вести разведку, развивать ход более 12 узлов и т.п.
Лодка перед учениями 8 месяцев и 21 день не выходила в море (Экипаж который в течение 9 месяцев не выходил в море должен выводится из первой линии и проходить полный курс боевой подготовки). Командование АПРК разрешило, по семейным обстоятельствам, сойти на берег старшине команды рулевых старшему мичману Мизяку Н. и мичману Корнилову, в финансовую часть был направлен нештатный финансист химик мичман Несен (Когда «Курск» уже готовился к отходу, командир корабля капитан 1 ранга Геннадий Лячин вызвал мичмана и приказал сойти на берег, чтобы он успел получить в финансовой части зарплату и по приходу «Курска» в базу раздал ее экипажу). Если учесть, что несколько человек из экипажа пребывали в госпитале на излечении и последние дни отпуска догуливал капитан 2 ранга Козогуб, то можно констатировать, что экипаж был недоукомпектован.
Неожиданно, без всяких на то объяснений, было приказано выйти в море на два дня раньше запланированной даты. В авральном порядке командиры боевых частей своими силами пытались как-то укомплектовать экипаж: вместо Н. Мизяка снимают с однотипной лодки «Воронеж» боцмана А. Рузаева, из госпиталя выписывают командира отделения торпедистов, но на лодку он попасть не успевает, в экипаж включают торпедистов из числа матросов по призыву И. Нефедкова и М. Боржова, на один выход уговорили сходить капитана 3 ранга Байгарина Мурата, поступившего в академию и прибывшего в п. Видяево за семьей. Мичману Корнилову замену не нашли, замену Несену не искали.
На лодку загрузили торпеды: три торпеды «Кит» № 65-76, из них одна учебная 65-76 ПВ и две боевые 65-76 А, 17 боевых торпед УСЭТ – 80 и одну учебную УСЭТ – 80. Торпеды «Кит» из-за сложности конструкции требовали к себе особого внимания и подготовки обслуживающего персонала.
Учебную торпеду 65-76 ПВ загрузили в ТА № 4, по левому борту (нечетные номера ТА идут по правому борту, четные по левому прим.), одну боевую торпеду 65-76 А в ТА № 3. Вторая боевая торпеда 65-76 А была загружена на стеллаж позади ТА № 3. В ТА 1-2 были загружены торпеды УСЭТ – 80, 5 и 6 ТА остались не занятые, также остались не занятые два стеллажа (согласно «Паспорту безопасности» на борту было: 22 боевые и 2 практические торпеды + 2 ТА пустые + 2 пустых стеллажа = 28 мест. Из 28 мест, 18 отведено по торпеды УСЭТ - 80, 10 мест под торпеды 65-76 А «Кит». Таким образом, получаем: из занятых 24 мест, 18 мест приходились на торпеды УСЭТ – 80, остается 4 места под «толстые» торпеды, но, как известно, было принято на борт только три торпеды 65-76 А и 65-76 ПВ, получается, что одно место было занято не «выясненным» типом боезапаса прим.).
АПЛ «Курск», проходя государственные испытания в 1994 г., стрельбы торпедами калибра 650 мм не производил, торпеды типа 65-76 ПВ никогда не эксплуатировал. Командир минно-торпедной части (БЧ -3) старший лейтенант Иванов - Павлов А.А. задачи Л - 1 и Л - 2 боевой подготовки на АПРК «Курск» не отрабатывал, опыта обслуживания не имел; прибывшие матросы не прошли в полном объеме курс подготовки по задачам МТ-1 (приготовление БЧ -3 к бою и походу) и МТ- 2 (подготовка БЧ - 3 к применению оружия) и к эксплуатации систем контроля не допущены; старшина команды торпедистов старший мичман Ильдаров А. имел опыт обслуживания торпед калибра 650 мм на лодках другого (671 РТ) проекта, где система контроля окислителя конструктивно несколько отличается.
АПЛ «Курск» с 1997 г., в нарушение всех существующих руководящих документов, не выполнял стрельб никакими типами торпед. За пять лет своей военной жизни «Курск» только в 1997-ом году выполнил учебное боевое упражнение с пуском учебной (практической) электрической торпеды. Тем не менее, он был в первой линии и считался лучшим кораблем, гордостью подводного флота СФ.
По факту можно констатировать, что минно - торпедная часть во главе с ее командиром, ни документально, ни реально к выходу в море была не готова, тем более что для экипажа торпеда на основе перекисно-водородного движителя являлась новым оружием. (Новый вид оружия вводится в специальном полигоне при соответствующем обеспечении прим.).
Выше изложенное может вызвать у читателей вопрос: «Они что там на флоте совсем глупые? Собрались применять оружие устройства и особенностей эксплуатации которого знают только приблизительно». Да нет, не глупые, отвечу я читателям, там прекрасно все понимали и осознавали, и по крайней мере, береговые службы, постарались соблюсти «все формальности»:
Врио командира дивизии подводных лодок капитан 1 ранга Краснобаев А.В., который являлся заместителем начальника штаба дивизии по оперативной и боевой подготовке и по своему служебному положению, согласно ст. 96 Корабельного устава ВМФ, не имел права подписывать документы за командира дивизии, подписал приказ от 20 июня 2000 г. «О допуске АПРК «Курск» к приему и эксплуатации торпед калибра 650 мм».
С 28 по 31 июля 2000 г расчетом 1 цеха ЗТ торпеда 65-76, как и положено готовилась... под руководством старшего мичмана Козлова Б.А., который не был допущен в установленном порядке к несению службы в качестве командира расчета.
В контрольно-приемном листе приготовления данной торпеды, в графе «принял», как и положено, стоят подписи, заместителя начальника цеха капитана-лейтенанта Шевченко С.В., который никакого отношения к приготовлению торпеды для АПРК «Курск» не имел и не был допущен к самостоятельному руководству приготовлением торпед этой модификации.
Как и положено был проведен опрос торпедного расчета «Курска» в составе командира БЧ-3 Иванова-Павлова А.А. и старшины команды старшего мичмана Ильдарова A.M перед приемом практической торпеды калибра 650 мм (заводской номер 1336А ПВ) по знанию правил эксплуатации и окончательного приготовления данных изделий… врио командира расчета старшим мичманом Козловым Б.А., который, как указано ранее, не был допущен к руководству расчетом (Заместитель командира в/ч 62752 по минно-торпедному вооружению капитан 2 ранга Коротков А.Е., который по своим функциональным обязанностям должен был производить опрос торпедного расчета «Курска» в составе командира БЧ-3 Иванова-Павлова А.А. и старшины команды старшего мичмана Ильдарова A.M., при этом не присутствовал).
Вообще интересно, что отвечал во время «опроса» Иванов-Павлов, если он никогда с «толстой» торпедой дела не имел, а Ильдаров, хотя и имел опыт общения, но не знал особенности эксплуатации этих торпед на лодках пр. 949 А, соответствующих инструкций по обращению с торпедами данного типа на борту «Курска» не имелось (точнее инструкция была она была для лодок другого проекта, и пр. 949 А не соответствовала, естественно и пользоваться ей было бесполезно, вероятно эта инструкция была для проверяющих прим.). Однако «ответы» опрошенных удовлетворили мичмана Козлова и он «дал добро». Правда одно дело «дать добро», и совсем другое фактическое обращение с торпедой – Чё с ней делать –то?
Приемку и погрузку торпед на «Курск» по приказанию флагманского минера 1 флотилии подводных лодок контролировал флагманский минер 11 дивизии подводных лодок аналогичного проекта капитан 2 ранга Кондратенко А.В. (АПЛ «Курск» входила в состав 7 дивизии ПЛ) он же контролировал подключение торпеды после ее загрузки на автоматизированный стеллаж к системе контроля окислителя (По мнению вице-адмирала В.Д.Рязанцева, капитан 2 ранга А.В. Кондратенко исполнял свои функции халатно и недобросовестно. Он не участвовал в опросе торпедного расчета АПЛ «Курск» при приемке боевых торпед на ТТБ (торпедо - технической базе), не находился на АПЛ «Курск» до окончания погрузки торпед. Он убыл в штаб 11 дивизии ПЛ и оттуда позвонил на соседнюю АПЛ своей дивизии старшине контрактной службы Я., чтобы тот помог подключить боевые торпеды 65-76 А к системам контроля. Старшина контрактной службы Я. прибыл на АПЛ «Курск» и вместе со старшиной команды торпедистов АПЛ «Курск» старшим мичманом А.М. Ильдаровым произвел подключение систем контроля в 1 отсеке и в центральном посту. Все операции по подключению производил старшина контрактной службы Я., а старший мичман А.М. Ильдаров смотрел, как он это делает. При выполнении этих работ в 1 и 2 отсеках отсутствовали, командир минно-торпедной боевой части старший лейтенант А.А. Иванов-Павлов и флагманский минер 11 дивизии капитан 2 ранга А.В. Кондратенко).
Ну, а дальше… вы уж Иванов-Павлов и Ильдаров сами как хотите…
И так, стрельба торпедой 65-76 ПВ была включена в план учений, торпеда была погружена на АПЛ «Курск», и так как никто официальных протестов и несогласий вышестоящему командованию не заявлял, был отдан приказ на выход корабля в море.
Остается только один вопрос: Командир «Курска» Лячин Г.П. куда смотрел? Здесь можно лишь предположить, что Лячин находясь на хорошем счету у начальства был со всеми начальниками в хороших отношениях, имел самые радужные перспективы на будущее, и в данной обстановки не стал «права качать», и портить отношения с начальством (читай портить карьеру) и вышел с неподготовленным экипажем в море (как это напоминает АПЛ К-429, АПЛ «Комсомолец»), что возможно и привело к трагическим последствиям.
10 августа 2000 года подводная лодка К-141 «Курск» вышла в море для участия в трехдневных плановых учениях на полигоне в Баренцевом море. На борту 118 человек из них 5 - контролирующие наблюдатели и 2 - прикомандированные - Гаджиев Мамед Исмаилович - представитель завода «Дагдизель», старший лейтенант Борисов Арнольд Юрьевич – ведущий инженер ВП МО.
По плану учений 12 августа в 9:40 «Курск» должен был начать подготовку, а в период с 11:40 до 13:40 провести учебную атаку авианесущей группы кораблей. В 8 часов 51 минуту по московскому времени командир доложил о готовности к торпедной стрельбе.
Последние записи в бортовом журнале лодки были оставлены в 11:15 минут 12 августа.
В 11.30 на крейсере «Петр Великий» зафиксированы вспышка и хлопок.
В 12-00 «Курск» не вышел на сеанс связи, в 15-00 опять не вышел на плановую связь, еще через три часа не поступил доклад об оставлении полигона (Какая странная беспечность командования флотом – на полигоне не санкционированные взрывы, подводная лодка в установленное время не выходит на связь, запланированная торпедная атака тоже не проведена (!) но как говорится – «Никто и ухом не повел»).
В этот же день в районе 11:30 норвежские сейсмологические станции зафиксировали 2 толчка, сила которых составляла 1,5 балла по шкале Рихтера (с учетом удаления от эпицентра, это было эквивалентно взрыву 100 - 150 кг. тротила) и 3,5 балла (эквивалент 1-2 тоннам тротила). Данные толчки произошли с интервалом в 2 минуты 15 сек (135 сек) в море на расстоянии около 175 км от Североморска.
В 11 часов вечера, в установленное время, снова «Курск» не вышел на контрольный сеанс связи.
В 23.30 по флоту была объявлена тревога.
13 августа в 04.36 подводная лодка была обнаружена эхолотом крейсера «Петр Великий» в точке с координатами 69°37' с. ш. 37°35' в. д. лежащей на грунте.
Акустики на крейсере доложили о стуках из отсеков лодки (на самом деле ко времени обнаружения на «Курске» уже никого не было в живых. Но стуки были реальные - вероятно они исходили от другого подводного объекта, который мог находиться в поблизости).
Согласно Б. Кузнецову («Она утонула»…, стр.74) в вахтенном журнале крейсера «Петр Великий» имеется запись: «10:34. Выявлены две аномалии глубины».
В район аварии начали прибывать спасательные суда.
Спасательные работы велись силами Северного флота и проходили в период с 13 по 22 августа, но оказались безуспешными. Применялись подводные аппараты (автономные снаряды) АС-15, АС-32, АС-34 и АС-36, которые не могли пристыковаться к лодке предположительно из-за повреждения стыковочной площадки на корпусе лодки.
20 августа к работам допустили норвежское судно «Seaway Eagle», во второй половине дня водолазы с этого судна спустились к подводной лодке, обследовали люк и подали сигналы с целью выяснения наличия живых людей на лодке. Они не подтвердили повреждение стыковочной площадки (тем не менее, российские ответственные лица утверждают, что стыковочная площадка была повреждена осколком прочного корпуса лодки который забросило в корму взрывом).
21 августа, утром водолазы смогли вскрыть верхний люк шлюзовой камеры, а через несколько часов был открыт и нижний люк. Подтверждено, что экипаж подводной лодки погиб.
В это же время на «Курске»
(предположительная версия)
Первый взрыв, вызвал интенсивный (но не объемный) пожар в 1-м отсеке через разрушенный (вырванный) торпедный аппарат 4 и частично разрушенный торпедный аппарат 2 (позже, опытным путем установили, что давление в момент взрыва составило 50 тыс. атм.) внутрь первого отсека стала поступать вода, которая повлекла постепенное появление дифферента на нос лодки. Все люди, находившиеся там, погибли практически мгновенно. АПЛ «Курск» в это время находился на перископной глубине, готовясь к учебной торпедной атаке, а потому его выдвижные устройства были подняты.
Взрывная волна первого взрыва прошла через открытую систему вентиляции в центральный пост (ЦП), находящийся во 2-м отсеке. Часть находившихся там людей, возможно, сразу же погибла, другие были оглушены ударом (Более мощный взрыв на ПЛ Б-37, в первом отсеке, который разрушил 1 и 2 отсеки лодки тем не менее не вызвал потери боеспособности у членов экипажа 3-го отсека хотя и захлопки вентиляции и межпереборочные двери в момент взрыва были открыты, но т.к. нет никаких подтверждений того, что состав 2-го отсека «Курска» был в боеспособном состоянии, можно предположить, что первый взрыв привел к гибели (выходу из строя) членов экипажа как 1-го так и 2-го (командного) отсека). Далее взрывная волна прошла по трубопроводам вентиляции, загнула штоки гидроподъемников выдвижных устройств, из-за чего все они так и остались поднятыми. Эта же взрывная волна забросила во все отсеки и запах гари. Именно поэтому весь оставшийся к тому времени в живых личный состав сразу же включился в портативные дыхательные аппараты (ПДА), а офицеры, находившиеся на пульте Главной энергетической установки (ГЭУ) ядерного реактора, - в шланговые дыхательные аппараты (ШДА).
Из-за того, что через вырванный торпедный аппарат в первый отсек начала в большом объеме поступать вода и из-за того, что весь личный состав ЦП вышел из строя и лодкой уже некому было управлять, «Курск» получил дифферент на нос и начал постепенно погружаться, При всплытии на перископную глубину «Курск», предположительно, имел скорость 3 уз. После первого взрыва винты продолжали вращаться, рули были поставлены «на всплытие» все это способствовало тому, что «Курск» не «клюнул» резко носом под большим углом, а начал планировать, предположительно, с дифферентом от 12 до 26 град. Подводники, находящиеся в 3-м отсеке начали уходить в сторону кормы. Однако дальше 4-го отсека уйти не успели.
Еще до погружения на дно на «Курске» сработала аварийная защита реактора, и почти сразу же за этим последовал второй взрыв (со времени первого взрыва прошло всего 135 секунд), гораздо большей мощности, чем первый.
Новая ударная волна была в несколько раз мощнее первой. От ее удара переборка между 1-м и 2-м отсеками (22 шпангоут), работая как поршень, двинулась к корме, сминая и сметая все на своем пути, срезая даже трубопроводы воздуха высокого давления (ВВД). В результате этого воздух ВД стал интенсивно поступать из цистерн в 1-й, 2-й и 3-й отсеки и выходить наружу через пробоину в 1-м отсеке (После подъема лодки переборка первого/второго отсеков была обнаружена на месте переборки второго/третьего отсеков (43-й шпангоут). Новая взрывная волна разрушила трубопроводы вентиляции, вплоть до 5-бис отсека. Эта волна догнала и убила всех тех, кто пытался найти спасение в 4-м отсеке. Их так и нашли там - тридцать человек, лежавших друг на друге в коридоре 4-го отсека.
В 5-м отсеке от удара взрывной волны погибла в полном составе боевая смена пульта ГЭУ: капитан 2 ранга В. Исаенко, капитан 3 ранга Д. Мурачев, капитан-лейтенанты Д. Пшеничников, А. Васильев, С. Любушкин и старший лейтенант А. Митяев. Часть офицеров оказалась выброшена волной в отсечный коридор. Все они так и остались в ШДА.
Ударную волну остановила лишь кормовая переборка 5-бис отсека. В промежутке между первой и второй ударными волнами (135 секунд) кто-то из находившихся в 6-м отсеке подводников успел захлопнуть легкую переборочную дверь, дав тем самым личному составу кормовых отсеков шанс на спасение. Когда «Курск» подняли и поставили в плавдок, оказалось, что кормовая переборка 5-бис отсека выгнута дугой. Однако свою задачу она выполнила и остаточную силу взрыва все же выдержала…
Оставшиеся в живых подводники в 6-м, 7-м, 8-м и 9-м отсеках в это время делали все возможное для герметизации своих отсеков. Никакой паники, а тем более бегства в 9-й отсек не было. Командиры отсеков поддерживали между собой связь и советовались по дальнейшей совместной борьбе за живучесть. Потом специалисты обнаружат во всех 4-х кормовых отсеках развернутые аварийные телефоны, по которым и осуществлялась эта связь.
Одновременно личный состав 6-го отсека под руководством капитан-лейтенанта Рашита Аряпова, несмотря на весь трагизм происходящего с ним, вручную подключил дополнительную группу газа высокого давления для компенсации температурных расширений 1-го контура реактора. Этим они обеспечили надежную герметичность реактора для окружающей среды…
Позднее, после подъема «Курска», специалисты будут единодушны, что именно действия личного состава 6-го отсека оказались решающими для сохранения нормальной радиационной обстановки.
Однако вскоре началась интенсивная фильтрация воды в 6-й отсек из затопленного 5-бис, а потому подводники приняли решение на отход в кормовые отсеки. Установлено, что 6-й, 7-й и 8-й отсеки покидались организованно и без паники. Уходя, подводники забирали с собой все комплекты регенерации В-64, индивидуальные дыхательные аппараты для всплытия (ИДА-59) и спасательные гидрокомбинезоны СГП.
К 13 часам 12 августа в девятом отсеке собралось двадцать три человека. Это были все, кто к этому времени оставался в живых. Общее командование взял на себя, вероятнее всего, капитан-лейтенант Дмитрий Колесников. Почему вероятнее всего? Потому, что ни в одной из двух найденных записок об этом не сказано однозначно, однако бумаги, найденные в кармане Дмитрия Колесникова, позволяют предположить, что командовал именно он. Помимо записки, в его кармане оказался список всех двадцати трех остававшихся на тот момент в живых подводников.
Возле каждой из фамилий стояли галочки. Скорее всего, Колесников время от времени проводил перекличку личного состава. По крайней мере, он это проделал дважды - в 13 и 15 часов.
Каково было моральное состояние оказавшихся в девятом отсеке? Будучи профессионалами, все прекрасно понимали трагичность ситуации. Однако паники не было. Сейчас об этом можно говорить уже с полной уверенностью. Исчерпывающий ответ на этот вопрос дали врачи, производившие обследование поднятых на поверхность тел. Как известно, в человеческом организме имеются определенные запасы гликогена (сахара и глюкозы). Наибольшее количество сахара и глюкозы находится в печени и в мышцах. Меньше - в крови. Гликоген - это мощное энергетическое средство, своеобразный стратегический запас человека на случай стрессов. Так вот, обследование тел поднятых из девятого отсека подводников показало, что в их печени и мышцах ни глюкозы, ни сахара не было. Это означает лишь одно: все пережили сильнейший стресс. Да другого и быть не могло: что еще должен чувствовать человек, когда лодку сотрясают один за другим два взрыва, после чего тухнет даже аварийное освещение, лодка бьется о дно, а через носовые переборки хлещет вода? Кто бы мог воспринять это с ледяным спокойствием? Да никто! Ясно, что все оставшиеся в живых пережили сильнейшее нервное потрясение.
Но врачи обнаружили и иное. В крови поднятых подводников гликоген присутствовал, причем его содержание было даже выше нормы! Это означает, что запасы его не были израсходованы до конца, то есть стресс был, но он был кратковременным, а затем люди успокоились. Если бы оставшиеся в живых пребывали в состоянии паники, их организмы «поглотили» бы и последние резервные запасы гликогена, но этого не произошло.
Таким образом, это доказывает, что паники, истерики в девятом отсеке не было, не смотря на тяжелое положение и повышенного содержания СО2. Вероятно, из-за этого отсек был «поддут», стало легче дышать, но создалось повышенное давление. Во второй записке, найденной немного позднее первой, говорится, что давление в отсеке было повышено до 0,6 килограмма на квадратный сантиметр. Этот же показатель видели и водолазы на манометре девятого отсека. Вода в отсеке была, но ее уровень не превышал 15 - 20 сантиметров. Аварийное освещение не работало. Аккумуляторные батареи на «Курске» размещались в трюме первого отсека, и поэтому после взрыва ни о какой электроэнергии не могло быть и речи. Однако в отсеке имелось штатное количество аварийных фонарей, которыми подводники и пользовались.
Вскоре стало холодно, и всем пришлось надеть утеплители - костюмы, проложенные прошитым поролоном. Размотанный шланг ВПЛ красноречиво говорит о готовности к борьбе с пожаром, а подключенная к сети трубка аварийного межотсечного телефона - о попытке прозвонить все отсеки и попытаться определить оставшихся там в живых. Вполне возможно, что именно так была сразу же после взрыва установлена связь с личным составом шестого, седьмого и восьмого отсеков. Не вызывает сомнений предположение, что собравшиеся в 9-м отсеке подводники обговаривали варианты своего спасения в т.ч. путем свободного всплытия. Но опытные подводники понимали, что при всплытии с глубины более ста метров, все выходящие наверх получают кессонную болезнь, а многие и тяжелую баротравму легких.
Но для того чтобы всплыть, подводникам надо вначале еще суметь покинуть подводную лодку.
Однако трап спасательного люка не был приготовлен для входа в люк, буй-вьюшка не готовилась к обеспечению выход. С нее не был снят даже чехол. Воздушные и водяные системы спасательного люка не готовились к работе. В 9-м отсеке имелось в наличии 19 комплектов ИДА-59, ни один комплект не был надет.
Это говорит о том, что подводники понимали всю опасность самостоятельного выхода с аварийной подлодки и надеялись, что по флоту уже объявлена тревога, и их ищут (подводники надеялись на скорую помощь, и не знали, что аварийную тревогу никто не объявлял, и пропавшую лодку искать не торопился). А потому теперь надо было всеми силами бороться за живучесть отсека, за сохранение собственной жизни и ждать, ждать, ждать. То, что после 15 часов Дмитрий Колесников пишет уже практически в темноте, тоже говорит в пользу этой версии. Сколько времени придется находиться в отсеке, не мог сказать никто, а потому надо было экономить батареи аварийных фонарей.
Что произошло далее в 9-ом отсеке? Что вызвало гибель собравшихся там моряков?
Когда врачи приступили к обследованию извлеченных водолазами тел, им сразу же бросилось в глаза, что подводников можно сразу же по внешнему виду разделить на две категории. В первую категорию вошли те, чьи тела были совершенно не повреждены. Все они были абсолютно узнаваемы. Лица и руки имели при этом характерный красноватый оттенок, что бывает обычно при отравлении угарным газом. При нажатии на грудь слышалось характерное похрустывание. Это было так называемое явление крепитации. Присутствовали и подкожные эмфиземы - явные признаки того, что человек жил и погиб в атмосфере с повышенным давлением, и его организм успел насытиться азотом. Из носа выделялась пенообразная жидкость, что тоже говорило о длительном нахождении под повышенным давлением. Таких тел было подавляющее большинство. По мнению врачей, смерть подводников могла наступить в районе 15 ч 45 м и 19 ч 28 м двенадцатого августа (Вывод о времени наступления смерти этих людей судмедэксперты сделали, исходя из уровня гликогена и глюкозы в тканях и жидкостях человеческого организма. Оказывается, в процессе жизнедеятельности глюкоза циркулирует в крови, участвует в различных биохимических реакциях организма, а излишки ее откладываются в основном в печени и частично в мышцах в виде гликогена, где и хранятся до того момента, когда человек перестает потреблять пищу. В случае же угрозы для жизни у любого человека происходит очень быстрый выброс иногда всего гликогена обратно в кровь - такова подсознательная реакция организма на стресс - чтобы бежать куда-то, что-то делать... После скорой утилизации в кровь этот продукт столь же быстро там расходуется: полное истощение запасов гликогена в крови происходит через 4-8 часов. Как показывает судебно-медицинская практика, примерно в такие же сроки наступает смерть от переохлаждения. Проведя соответствующие исследования, судмедэксперты обнаружили, что у каждого моряка, принявшего смерть в 9-м отсеке, печень и мышцы, как и ожидалось, освободились от гликогена полностью, а концентрация глюкозы в крови была в 3-5 раз выше нормы. Приняв во внимание, что первый взрыв торпеды произошел в 11.28, а на одной из записок командира 7-го отсека капитан-лейтенанта Дмитрия Колесникова стояло указание времени ее написания - 15.15, судмедэксперты пришли к выводу, что смерть последних остававшихся в живых членов экипажа «Курска» наступила в промежутке между 15.15 и 19.28.
Этот вывод косвенно подтверждается запиской капитан-лейтенанта С.В. Садиленко:
«В 9-м отсеке 23 человека. Самочувствие плохое. Ослаблены действием СО при БЗЖ. Давление в отсеке 0,6 кг/см2. Кончаются В-64 (регенеративные патроны для получения кислорода прим.). При выходе на поверхность не выдержим компрессию. Не хватает брасовых ремней ИДА. Отсутствуют карабины на стопор-фале. Необходимо закрепить буй-вьюшку. Протянем еще не более суток».
На ютубе выложен фильм «Гибель «Курска». Следственный эксперимент2 в котором солидного вида эксперт, в качестве подтверждения того, что в 9-м отсеке уже через несколько часов никого не осталось в живых, приводит следующий аргумент: «съеденная пища перемещается из желудка в кишечник за 5-6 часов. Завтрак на «Курске» был в 10-11 часов, у всех извлеченных членов экипажа (чьи тела не были фрагментированы) пища была в желудке. Запасы продуктов находившихся в 9-м отсеке были не тронуты. Таким образом подводники, вероятней всего, погибли в промежутке времени от 15.15 до 16 ч». Автор данной статьи проконсультировался по этому вопросу с врачами, которые сказали, что пища переходит из желудка в кишечник за 2 часа, что у них даже действует положение, по которому если после пищевого отравления прошло более 2 часов промывание желудка не проводится т.к. уже бесполезно его промывать, было также отмечено, что сильный стресс может тормозить переваривание пищи.
Если в интернете сделать поисковый запрос: «время переваривания пищи в желудке» то можно найти таблицу переваривания продуктов, 5-6 часов перевариваются только, Твердый жирный сыр, Свинина, Фасоль, Грибы, Горох (Источник: . Надо полагать здесь имеется ввиду «наестся данными продуктами до отвала». Смотрим, Норма № 4 (морской паек) т.е перечень продуктов в граммах в сутки на одного человека (подводника) установленный Постановлением Правительства РФ от 29 12 2007 № 946.
Мясо -250 г.
Крупа разная, бобовые – 60 г.
Сыр сычужный твердый – 20 г.
Если разделить данное количество на завтрак, обед и ужин то получим количество на один прием:
Мясо -83 г.
Крупа разная, бобовые – 20 г.
Сыр сычужный твердый – 6,6 г.
Вряд ли такое количество «долго перевариваемой пищи» задержится в желудке на 5-6 часов. Хотя стресс может сильно повлиять на процесс пищеварения, вероятно, нечто подобное многие испытывали на себе, когда в сложной жизненной ситуации пропускаешь положенное время приема пищи, а голод все равно не ощущается.
Вторую категорию составляли тела, подвергшиеся термическим и химическим ожогам. Таких тел было, по меньшей мере, три. У одного из подводников было буквально стесано все лицо. На костях черепа остались только остатки мышц. У другого полностью отсутствовала брюшная стенка, внутренние органы, однако, были целы. От пожара так сгореть люди не могли. Налицо было явное сожжение щелочью, причем воздействие было очень интенсивным и кратковременным.
Так что же все-таки случилось 12 августа в девятом отсеке между 15.45 и 19.28?
А произошло следующее. К вечеру в отсеке стало ощущаться кислородное голодание, и было решено зарядить РДУ свежими пластинами регенерации. Эту операцию поручено было выполнить троим подводникам. Они подошли к РДУ, имея при себе банку с В-64, и начали его перезаряжать. В этот-то момент и произошло непоправимое. Кто-то из троих уронил пластины регенерации, а возможно, и всю банку в воду, перемешанную с маслом. Почему так случилось, можно только предполагать. Скорее всего, сказались усталость предыдущих часов, теснота и недостаток освещения. Раздался взрыв...
По характеру ожога, возможно, предположить, что в последний момент один из подводников пытался накрыть собой упавшую банку с регенерацией и принять всю силу взрыва на себя. Вне всяких сомнений, он совершил подвиг, который до сих пор, увы, так и остался неоцененным. Однако даже этот отчаянный смертельный бросок ничего уже не мог изменить... Находившиеся рядом с РДУ люди погибли почти мгновенно в результате взрыва. Остальные жили немногим дольше. Взрыв сразу же выжег весь кислород в отсеке, выделив огромное количество угарного газа. Никто не ожидал взрыва, а потому все подводники находились без дыхательных аппаратов, которые вполне обоснованно берегли на случай выхода из подводной лодки. А потому всем им было достаточно одного-двух вдохов угарного газа, чтобы потерять сознание. Это был конец. Люди попадали в воду, чтобы уже никогда из нее не подняться. Все произошло так стремительно, что вряд ли кто-то из находившихся в девятом отсеке подводников смог до конца осознать, что же произошло (Путем судебно-медицинских экспертиз также было установлено, что практически у всех 23 членов экипажа «Курска», уцелевших после взрывов торпед и перешедших по приказанию командиров в 9-й кормовой отсек, концентрация карбоксигемоглобина (то есть гемоглобина, связанного с молекулой угарного газа) в крови составляла 90-100%. Это однозначно свидетельствовало о прижизненном отравлении людей угарным газом высокой концентрации и их смерти в течение нескольких секунд).
Взрыв выжег весь кислород, и гореть больше было просто нечему. Понемногу в отсек продолжала фильтроваться вода, и к моменту открытия АСЛ норвежцами он был уже полностью затоплен, исключая лишь небольшую воздушную подушку у подволока с содержанием кислорода в семь процентов. Люди, как известно, могут дышать лишь воздухом, содержащим не менее двенадцати процентов кислорода, после чего теряют сознание. Семь процентов - это результат интенсивного горения или взрыва. Люди до столь низкой концентрации кислорода никогда «выдышать» воздух не могут…
Эти выводы подтверждаются косвенно тем, что после 15.15 никто из подводников не сделал никаких записей. Если бы подводники оставались в живых до 13 августа то, услышав стук АС по корпусу лодки они бы обязательно установили бы лестницу, ведущую к аварийно-спасательному люку, т.к. без нее не подняться на борт АС (в обычном состоянии лестница находиться в сложенном положении).
Таинственные стуки
Сводная таблица записей вахтенных журналов крейсера "Петр Великий"
Время начала сигнала Время прекращения сигнала Пеленг Примечания
час минут час минут
12 августа
11 30 - - 96 Вспышка, хлопок
13 августа
02 28 02 28 281 Стуки под водой
02 57 03 52 174 Серии однородных стуков
04 03 04 28 117 Прослушиваются стуки
05 05 05 08 237 Прослушиваются стуки
05 27 - - 80 Серии стуков
08 17 - - 276 Через шум прослушиваются стуки
09 39 - - 140 Стуки (1 продолжительный, 7 коротких)
22 25 22 48 4,5 Прослушиваются стуки SOS
14 августа
00 16 00 36 1,5 Прослушиваются стуки SOS
02 05 05 22 4,5 Стуки SOS, тройные удары
05 35 06 07 4,5 Прослушиваются стуки
11 00 - - 338 Дробь и одиночные стуки
11 08 - - 306 Стуки прекратились. Звук, похожий на хлюпанье, прекратился
Из таблицы видно, что стуки продолжались более суток, но как следует из судебно-медицинской экспертизы с «Курска» сигналы могли исходить до 19 ч 28 мин 12 августа, причем тип стуков показывает, что они производились специальным автоматическим устройством, которого на русских подводных лодках нет (На двухкорпусных ПЛ подобное устройство, эффективно работать не может. Глушит межкорпусное пространство. Оттого на «Курске» сходным манером звучать было нечему).
Напрашивается вывод - стуки исходили от столкнувшейся с «Курском» субмариной. Таким образом, аварийная субмарина не ушла сразу после столкновения, а двое суток лежала на грунте неподалеку от места столкновения, а противолодочные самолеты обнаружили другую субмарину.
Возможен и еще один вариант. «Неизвестная» субмарина после столкновения с «Курском» связалась с другой своей субмариной, та пришла в район аварии и стала имитировать аварийные сигналы, отвлекая на себя внимание, тем самым давая возможность аварийной субмарине малым ходом в 5 уз (9 км/ч) отойти как можно дальше от места столкновения и, тем самым избежать возможной расправы.
В дальнейшем «следствие пришло к выводу, что указанные шумы (стуки), классифицированные экспертами как сигналы бедствия, издавались не из АПРК «Курск», а из подводной части надводного корабля, находившегося вне пределов района гибели подводного крейсера» (л. 117 постановления). Интересная ситуация складывается: часть стуков классифицируются как сигнал бедствия, но они издаются, по мнению следствия из подводной части надводного корабля – ага, «деды» матроса первогодка посадили в трюм вот он и начал SOS выстукивать.
Попробуем разобраться в данной ситуации.
С истечением времени нахождения «Курска» в подводном положении, надводные корабли (фактически после объявления аварийной тревоги) вошли в район действия ПЛ и начали поиск ПЛ. Поиск осуществлялся с помощью подачи гидроакустических посылок и прослушивания водной среды на предмет получения ответа от аварийной гидроакустической станции затонувшей подводной лодки.
В 4 часа 36 минут эхолотом крейсера «Петр Великий» был обнаружен корабль, лежащий на грунте.
Из вышеприведенной таблицы хорошо видно, что с приходом «Петра Великого» к месту затопления «Курска», были слышны два рода стуков.
1. механический стук «SOS»
2. периодические стуки, одиночные с интервалом, и серии.
С приходом в район бедствия СС «Михаил Рудницкий», находящаяся на его борту станция звукоподводной связи (ЗПС) начала посылать сигналы, и только в этот момент запустилась МГС-30 на «Курске» (на «Курске» был установлен аварийный гидроакустический сигнализатор (АГС) МГС-30. В динамиках ответный сигнал от МГС-30 слышен как «Ти»…. «Тииииииииииии»). Таким образом становиться ясно, что гидроакустическая аппаратура крейсера «Петр Великий» зафиксировала сигнал не «Курска», а неопознанного объекта.
Преднамеренно или не преднамеренно, но при прослушивании стуков не определялось местоположения НК поэтому из вышеприведенной таблицы совершенно не понятно кто, же постоянно перемещался либо подводный «неопознанный» объект либо крейсер «Петр Великий» (После точного определения места залегания подводного объекта, издававшего гидроакустические сигналы, крейсер «Петр Великий» стал на якорь).
Не определенный источник стуков, отсутствие достоверной экспертизы магнитофонных записей стуков, и не проведение соответствующих экспериментов вызывают с одной стороны утверждения, что подводники были живы в 9-м отсеке более 2-3 суток, с другой стороны ничем не обоснованные выводы следствия «о стуках в трюме НК» (что за корабль, что там стучало в трюме, как определили, что стуки исходят именно из трюма НК и т.д.).
В версию о многодневной жизни подводников в 9-м отсеке внесли свою лепту, откровенным враньем, официальные лица высокого уровня:
14 августа в 18.25 одновременно РИА «Новости» и Интерфакс распространяют заявление командования Северного флота: «Опасности для жизни членов экипажа атомной подводной лодки «Курск», потерпевшей аварию в Баренцевом море, нет. С лодкой восстановлена связь… осуществляется подача топлива, кислорода и продув систем подводного крейсера».
15 августа с утра агентства и телеканалы цитировали представителя главного штаба ВМФ Игоря Дыгало: «Командование Северного флота принимает все меры по спасению АЛЛ «Курск»… На лодке предположительно находится до 130 человек(!). Экипаж жив, с подводниками поддерживается акустический контакт…».
16 августа в 16.42 Интерфакс приводит слова главкома Куроедова: «Экипаж АЛЛ «Курск» жив и борется за живучесть корабля. Моряки знают, что помощь идет, и это удесятеряет их силы… Кислорода на борту корабля должно хватить до 25 августа».
Итак, делаем выводы:
механического устройства для подачи сигнала «SOS» на АПЛ «Курск» не было.
К моменту обнаружения лодки на ее борту, согласно суд. мед. экспертизы, выживших не осталось. Поэтому и стучать в борт лодки «слабеющей рукой» было некому.
Сигнал автоматического устройства на АПЛ «Курск» не похож на прослушиваемые звуки и стуки.
По интенсивности звука в принципе можно приблизительно определить дистанцию до источника шума, поэтому утверждения, что звуки исходили из трюма надводного корабля находящегося за пределами полигона, без проведения соответствующих опытов, можно считать надуманными.
Предположительно, стуки могли исходить из неопознанного подводного объекта.
