Об авторе: Борис Александрович Подопригора - полковник запаса, в 1996-1998 годах представитель Российской армии в штабе 1 пехотной и 1 бронетанковой дивизий СВ США.
Набор в вооруженные силы (ВС) США осуществляется через сеть recruiting stations - «призывных пунктов» (ПП), функционирующих из расчета: один на 70–100 тысяч городского населения и 15–20 тысяч сельского. ПП замыкаются на местную власть, но состоят в договорных отношениях с Минобороны.
ЧЕМ НАБОР ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ПРИЗЫВА
Персонал ПП стимулируется призовыми баллами, начисляемыми по весьма сложной схеме. Она ориентирована на преимущественный набор наиболее подготовленных рекрутов, готовых служить в не самых престижных частях. К ним относятся прежде всего сухопутные войска (СВ). Ибо в пехоте меньше условий для приобретения навыков, полезных на гражданке. Поэтому за согласившегося служить на флоте или в авиации начисляется условно 1 балл, за пехотинца – 3. За «образованного» (с ПТУ) сухопутчика добавляется еще 1 балл...
Освидетельствование рекрута, достигшего 17 лет, осуществляется через тесты, соответствующие требованиям к выпускнику средней школы: число отжиманий за минуту, задачки про бассейн с двумя трубами и автотрейлеры (не поезда!), отправившиеся из пункта «а» в пункт «б», чайнворд — «танК»–«Кухня–...Север», диктант из местной газеты и «чем отличаются Ирак от Ирана или Персия от Пруссии?» Нужно угадать не менее 4 из 10 правильных ответов, ибо с кругозором беда.
Начальную оценку качества призыва дает Служба по подписанию контрактов (СПК) – первое воинское учреждение, куда попадает отобранный новобранец. СПК схож с нашим военкоматом, но через свои гарнизонные представительства «сопровождает» «джи-ай» (военнослужащего) в течение всего периода его действительной службы и в резерве. С СПК, минуя ПП, заключают контракты те, кто хочет и может стать офицерами резерва, а также унтер-офицерами и специалистами: прибавка к гражданскому доходу – в среднем 6–8 тысяч долларов в год. В резерв зачисляются лица в возрасте 22–55 лет, как правило, с высшим образованием и после 90-суточных сборов. Действительная служба резервистов (сборы, участие в учениях и «живых» операциях) – 30 суток, минимальная – 7 суток в год.
СПК через более военно-ориентированные тесты повторно проверяет профпригодность и предлагает подписать первичный контракт на 2 или 3 года. По результатам тестов новобранца опять склоняют к непрестижной службе, ибо кандидаты для престижной приходят чаще. Типичный новобранец – это вчерашний школьник (более 60%), реже выпускник ПТУ или аналога наших кадетских корпусов. Но эти военизированные дублеры технических лицеев готовят скорее будущих курсантов, чем солдат-контрактников. Ибо находятся в ведении учебных командований видов вооруженных сил. Как у нас суворовские училища. Правда, более половины сержантов – это бывшие кадеты, не поступившие в «офицерские» вузы, но выбравшие службу.
Отсев в ходе тестирования в СПК считается браком ПП и снижает баллы, по которым вербовщикам определяют тарифный разряд. Так поддерживается многосторонний баланс интересов между новобранцами и вооруженными силами. Обеспечивается первоочередной приток новобранцев в те части, откуда происходит их преимущественное убывание. Ныне в СВ США более 60% «джи-ай» ограничиваются первичным контрактом. Снижение за10 лет, по некоторым данным, на 20%.
Поиск и предварительная вербовка новобранцев осуществляется главным образом в школах и спортивных секциях. Бывают случаи одновременного рекрутирования целой спортивной команды через посулы содействовать спортивному росту. В половине штатов США действует специальный закон о необлагаемой налогом рекламе вооруженных сил. Среди молодежи распространяются бесплатные абонементы на спортивные состязания, молодежные клубы «здоровой» направленности. Организуют экскурсии в воинские части, где дают попрыгать с парашютом, учат стрелять, водить автомобили, пилотировать воздушные суда. Некоторые вербовщики, а также состоятельные отставники-патриоты, особенно в глубинке, содержат собственные скаутские клубы (аналог наших захиревших военно-патриотических). С первых классов проводятся лотереи и конкурсы среди обладателей наибольшего числа предметов военной атрибутики, «умников и умниц» по военно-техническим дисциплинам. Вербовщики с гражданки (с «убыточных» по американским меркам предприятий) тем не менее считают, что привилегии их военных коллег пора подрезать законодательно.
СТИМУЛЫ И СОБЛАЗНЫ
Главный довод в пользу службы – так называемый челендж, то есть возможность себя проявить. С ним тесно связан реальный стимул – льготное или бесплатное образование, а также повсеместно ценимый на гражданке опыт военной службы: на контракте с Пентагоном состоят около 80 только высших учебных заведений, имеющих филиалы в гарнизонах. Есть и такие, кто пришел служить потому, что «в армии больше, чем на гражданке, порядочных людей и отношения чистые, как завещал Иисус Христос (много реже – Аллах)». Кстати, о защите Америки и демократии в самой армии говорят реже, чем вне ее. Кто побогаче и «попроще» – на первое место ставят тягу к путешествиям и новым впечатлениям. Иногда в армии ищут спутницу, чаще – спутника жизни. Хотя число внутриармейских пар колеблется в пределах 5–7% на все сухопутные войска. Скажем прямо: претендентов на конкурс красоты в отличие от спортивных дарований в армии найти непросто.
Чтобы мотивировать военнослужащего к продлению контракта, ему для начала предоставляют право учиться лишь в системе вечерних технических школ, нередко выхолощенных до приобщения к ПК или кассовым аппаратам. Доступ к высшему или иному дорогостоящему образованию военнослужащий получает не ранее чем через 5 лет после подписания первичного контракта. Через такой же срок на «джи-ай» распространяется расширенный перечень – около 20 видов льгот («бонусы-алаунсы»): санатории, путешествия, право на выбор гарнизонов и пр. Многие «джи-ай» предпочитают за них финансовые компенсации. Непосредственное вознаграждение – 1,5–2 тыс. долларов в месяц (в боевых условиях в 3–4 раза больше) при бесплатных столовой, медицинском обслуживании (в целом сопоставимом с нашим) и спорткомплексах. Все это имеет ценность для не особо привередливых «низших середняков» и ниже.
Ввиду нынешней в целом неплохой экономической ситуации в США (снижение безработицы), а также прогрессирующей «иракобоязни» (почти 9 тыс. только дезертиров) число первичных добровольцев за период 2001–2006 года сократилось в 6 раз. Впервые с 1973 года (с перехода на контрактную службу) начальное тестирование по существу не применяется. По крайней мере, в пехоту берут всех, кто хочет служить. Известны случаи нарушения законов: добровольцу обманным путем предлагают подписать «пехотный» контракт – потом, мол, переведем... Сулят службу в военной полиции. Это лучшее, что есть в пехоте: в 1997 году около 70% сотрудников высокооплачиваемой гражданской полиции были из бывших военных полицейских. В 2005 году имело место поступление на службу двух лиц, находившихся под подпиской о невыезде. К очковтирателям, таким образом повысившим процент набора, приняты драконовские меры.
Тем не менее за будущее всей системы найма и особенно призыва резервистов уже беспокоятся. Дело в том, что до урагана «Катрина» осенью 2005 года резервист заранее знал сроки сборов или участия в экспедиционных операциях. Чрезвычайный призыв 60 тыс. резервистов, не спланировавших свой рабочий график и бюджет, привел к массовому расторжению контрактов (23 тыс. человек). Кроме того, выявились разночтения по оплате службы при чрезвычайных обстоятельствах на территории США – 9400 судебных исков с обеих сторон.
В последнее время американцами проявлен симптоматичный интерес к российской системе призыва, прежде всего к моральному стимулированию призывников (вплоть до «ритуалов приобщения новобранцев к армии») и ответственности за уклонение резервистов (офицеров-приписников). С июня 2006 года повышен предельный возраст первичного контрактника – с 35 до 40 лет. Одновременно приняты меры по укреплению отношений командования частей с «большой семьей» военнослужащих – родственниками, бывшими сослуживцами, школьными учителями и тренерами. Ранее в этом, по всей видимости, нужды не было. Любопытно, что даже «переименовали» наших политработников. Вместо презрительного «zampolits» называют их по аналогии со своими – «welfare officers» – офицеры по обеспечению благополучия. Не менее показательно увольнение преподавателя военной академии за интервью, в котором он усомнился в эффективности контрактной системы. Контекстуально – при двух и более экспедиционных операциях, осуществляемых одновременно.
В идеале американцы хотели бы иметь армию, отражающую национальный и социальный состав общества. В реальности, по крайней мере в пехоте, служат преимущественно выходцы из фермерских хозяйств и небольших городов – более 80%. Иногда при пороговом коэффициенте умственного развития (0,3–0,4 из 1). Афроамериканцев – 35–40%, около 25% – испаноязычные (чиканос), а также филиппинцы, китайцы, вьетнамцы, индусы. Русских – единицы.
Вопрос о «равных возможностях» женщин и мужчин, по существу, завис. Официально декларируя равноправие полов, от «широкозахватного» набора женщин постепенно отходят. Пик пришелся на 1994 год – 37% пехотинцев. Причина – в нескрываемом ропоте низовых командиров, считающих женщин «постоянно беременными» проблемами для службы.
Про ЭТО. Любой «джи-ай» знает: «с начальством – можно, с подчиненными – тюрьма!» Впрочем, пик всеамериканской борьбы с «домогателями», кажется, миновал. И «характерные вербальные формы сексуальных домогательств» (цитируем): «сладострастное аханье», «вожделенное урчание», «похотливое посвистывание», «восторженный скулеж», а также обращения типа «детка», «лапочка», «заинька» (еще хуже – «киска») – уже не размещают на стенде в столовой. Хотя «служба по обеспечению равных возможностей» никуда не делась. Добро пожаловать с закла... в смысле – докладом. Круглосуточно и при любой погоде.
К бракам между военнослужащими отношение непростое. С одной стороны, если супруги служат в одном гарнизоне, то у обоих выше «уровень душевного комфорта». Но, с другой стороны, этот «уровень» должен быть единым для всех – никаких привилегий. Служили два капитана – муж и жена, только что поженились. В одном штабе, но в разных подразделениях. Следовательно, жили в разных контейнерных городках. Поскольку оба офицеры, соседи у каждого однополые. Сосед мужа время от времени «входил в положение». А ей досталась завистливая грымза. В результате «служба по обеспечению равных возможностей» получила сигнал эквивалентный... 600 баксам. Соседка жены озаботилась неуставным «уровнем душевного комфорта» сослуживицы...
YOU 'RE IN THE ARMY. NOW — ПЕСНЯ И ПРОЗА
Что действительно привлекает многих – это показательная (не показная) демократичность отношений между сослуживцами и подчеркнуто уважительное отношение к армии со стороны гражданских властей всех уровней. Комдив займет очередь за рядовым и отстоит ее честно. За обеденным столом заключит с солдатом пари на результат футбольного (по американскому футболу) матча между «пехтурой» и «флотскими». Запишет номер (личную карточку) солдата, и если проиграет, то пошлет ему шутливый вымпелок с надписью «BEATNAVY» (игра слов: «Вступай во флот» и одновременно «Бей флотских»).
Как вы думаете, куда в первую очередь придут навещающие гарнизон «POTUS-FLOTUS» (президент с первой леди), не говоря о министре обороны и ниже? Правильно. В ту же столовую. Чтобы встать на 10 минут за раздачу и лично положить ошарашенному «джи-ай» кусок лазании или омлет с ветчиной. Чтобы через желудок преподать урок «американской демократии». Действует, притом убедительно... В офицерской среде проявляются и элементы «рыцарского» отношения к службе. Офицер в отличие от солдата никогда не захватит с собой из столовой-клуба даже банку кока-колы. Хотя бери – сколько хочешь. Нет, если жарко, он купит такую же банку в уличном автомате.
Подробнее о рутинных буднях. Комплексная подготовка новобранца носит фактически одноразовый характер и осуществляется в учебных центрах. Срок обучения от 9 недель. За это время некоторые новобранцы теряют до 10 кг начального веса. В регулярных частях подготовка проводится по двум-трем дисциплинам в учебный день недели (чаще в субботу), как правило, в полигонных условиях. Тогда же происходят тренировки «флаговых церемоний» (вроде нашей строевой подготовки). Учения внешне неинтенсивные, с элементами «замедленности» и повторением уже отработанных вопросов: каждый элемент тактической обстановки тренируют раздельно, иногда не без перебора. Например, «одиночное следование перед автомашиной, задающее скорость ее движения по жилому городку». Самое смешное потом: «Чего встал, водила? Есть проблемы?» – «Некому темп задать. Идите, пожалуйста, перед машиной».
Бумаг пишут значительно больше, чем мы, на случай разбирательств с юристами и страховщиками. На всех видах коллективной полевой подготовки экономят. Главным образом из-за боязни травм, часто влекущих за собой значительные выплаты пострадавшим. В дивизии на 13 тыс. военнослужащих приходится около 30 гражданских страховщиков. Они являются главными «инспекторами» полевой и гарнизонной деятельности войск и, как правило, находят изъяны в учебно-боевом планировании. Иногда на 1 доллар страховки, выплаченной «жертве ЧП» страховыми кампаниями, приходится 40 долларов из бюджета Минобороны. Бежал солдатик по лестнице, да и упал. Ногу сломал. Командиры и солдатика, и ступеньки проверили – все сходится: «травма при исполнении». Вот вам, господа страховщики, счет. Но уполномоченный страховой компании сидит в том же штабе, что и командиры. И темой владеет не хуже. Повертели страховщики солдатские ботинки – да, ведь протекторы на них поистеерлись. То есть виноват сам солдатик: не сменил, не позаботился. И командиры недоглядели: положено каждый месяц подкрашивать жёлтой краской ребра ступеней, а после последнего обновления уже дней 40 прошло. Значит, страховая компания ни при чем: разбирайтесь сами...
Тренажеров, а также учебной техники в регулярных частях по существу нет: «солдат должен с самого начала знать ту технику, на которой ему предстоит воевать». Одновременно упор делается на индивидуальную подготовку солдата и подготовку расчетов (3–5 чел.). От результата ежеквартальной проверки, особенно на физическую выносливость, зависит постоянно уточняемый размер жалованья.
Одинаковой зарплаты не бывает даже у новичков. Так стимулируется интерес к совершенствованию знаний и навыков каждого в отдельности. Иная ситуация при организации боевой подготовки в специальных подразделениях (рейнджеры, спецназ, частично – военная полиция, разведка и т.д.). Здесь идет ежедневная (бывает, без выходных) весьма интенсивная боевая учеба в составе отрядов, как правило, на незнакомой местности (лес, горы). Иногда – в гражданке. Все учебные мероприятия организуются жестко, но не оставляют впечатления изнурительности. Жестких лимитов по моторесурсу и расходу боеприпасов нет. Проблема – в другом: американский пехотинец получает 23 наименования вооружения и имущества, за сохранность которого отвечает лично. Пирамид, ружкомнат и каптерок нет. Утраты происходят регулярно.
Отношения в воинских коллективах, хотя и демократичные, но с элементами конкуренции. «Заклад» считается нормой. В гарнизоне принят «почти сухой закон». При проведении операций – без «почти». Если «что-то где-то нашел» солдат, то у него два пути – раскаяться и воспользоваться «контейнером для сброса незаконных предметов» (amnesty box) – даже если увидят, что высыпаешь героин, официально ничего не будет. Или на свой страх и риск... Служба отучает «злоупотреблять» даже тех, кто к этому имел склонность на гражданке.
.
Не хлебом единым
