Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Ширится география доставки военных грузов

Новые направления
доставки
военных грузов

Поиск на сайте

A. Качарава. Незабываемое

А. КАЧАРАВА,
бывший командир «Сибирякова», ныне начальник Грузинского морского пароходства


Опасность тогда была кругом и в наступающих льдах, и в тишине ночи, и в низко плывущих облаках.

Шел я в порт. Шел не спеша.

И вдруг вижу: вверх по Неве, легко разрезая ледяную кольчугу, идет...

«Александр Сибиряков». И хотя это был не мой старый друг «Сибиряков», а новое современное судно великолепной архитектуры и куда более высоких ледовых качеств, сердце забилось так сильно, что хотелось придержать его рукой.

Когда впервые я поднялся на «Сибирякова», ему было уже много лет. А я, в новеньком кителе старшего лейтенанта, только начинал свою военно-морскую службу. Вначале я недоумевал, почему пароход, борта которого изранены в мужественной борьбе со льдами и лютыми бурями, назван именем русского золотопромышленника Александра Сибирякова. А дело в том, что Сибиряков был не просто золотопромышленником. Не кто иной, как Александр Михайлович Сибиряков снарядил на свои деньги две экспедиции шведского полярного исследователя Норденшельда. А через некоторое время и сам на шхуне «Оскар Диксон» вышел на единоборство с Арктикой.

В 1880 году Александр Михайлович попытался продолжить путь через Карское море к устью сибирской реки Енисей. И хотя попытка эта не увенчалась успехом, она вошла в историю как яркая страница мужества и любви к Родине.

...1942 год. Совершив рейс из Архангельска на остров Диксон, где находился штаб морских арктических операций западного района Арктики, 25 августа мы шли к берегам Северной Земли. Карское море было на редкость приветливым. Но мы знали — тишина обманчива. Ведь недаром было получено предупреждение о том, что Карское море «сидит» в «зоне молчания». Судовая радиостанция находилась только на приеме и лишь в случае крайней необходимости могла выйти в эфир.

Несколькими днями раньше вышел на восток большой караван транспортных судов во главе с ледоколами «Ленин» и «Красин», и ему нужно было обеспечить безопасное и спокойное плавание. А опасность бродила совсем рядом.

— С левого борта вижу корабль, идущий в нашу сторону.

— Кому бы это быть? — теряюсь в догадках и тут же даю сообщение о появлении неизвестного судна.

— С неизвестного корабля,— докладывает сигнальщик,— запрашивают на русском языке: «Сообщите состояние льдов в проливе Вилькицкого». И снова:

— Опять сигналят, товарищ командир: «Сообщите, где караван транспортов и ледокол?»

— По всему видно,— говорю старпому,— встреча ничего хорошего не предвещает.

А через несколько минут уже четко вижу в бинокль, что на неизвестном корабле поднят флаг со зловещей свастикой.

— Товарищи, это фашист! — объявляю в мегафон.— Будем биться до последнего. Орудия к бою!

«Адмирал Шеер», а это был он, быстро шел на сближение. И старый ледокольный пароход, мощностью всего в 2300 лошадиных сил, делающий предельно 10 узлов, боевое вооружение которого 76-мм пушки и пулеметы, стал готовиться к неравному бою с тяжелым крейсером, закованным в стальную толщу брони. Его мощность — 57 тысяч лошадиных сил! Скорость — 28 узлов! Он вооружен так, что один только залп из его орудий главного калибра мог отправить наш пароход ко дну. Но выбирать не приходилось: уйти не позволяла огромная разница в скорости.

Теперь уже совсем было видно фашистского сигнальщика. С немецкого крейсера передавали приказ: «Сдаться без боя и опустить флаг».

В 13 часов 40 минут дальномерщик доложил:

— Дистанция пятьдесят шесть кабельтовых.

Приказываю:

— По фашистскому кораблю — огонь!

— Есть!

Грянули пушки. Вижу с мостика, как снаряды плюхнулись в воду у борта крейсера.

Недолет!

Снова залп. Еще и еще... На этот раз пустеет палуба крейсера.

— Небось не ждали сопротивления!

Еще несколько минут, и «Адмирал Шеер» стал разворачиваться правым бортом. Сверкнули короткими вспышками его орудия, над нашими головами прошумели тяжелые снаряды. Мы понимаем, что это лишь начало.


Ледокольный пароход «Сибиряков».

— Держать на форсированном режиме! — передаю в рубку.

Второй залп с фашистского корабля. «Александр Сибиряков» вздрагивает от страшного удара. Корма резко осаживается вниз. Мы теряем ход. В кормовой части — пожар. Но самое страшное — нашей кормовой артиллерии больше не существовало.

Снесенная залпом мачта сорвала антенну, и мы потеряли связь с Диксоном.

Правда, главстаршина Сараев под непрерывным огнем противника, словно кошка, вскарабкался по уцелевшей мачте и натянул антенну. Снова застучал ключом радист Шаршавин. В 13 часов 45 минут он нажал его в последний раз. При очередном залпе с «Адмирала Шеера» радиорубки не стало. Шаршавин уцелел буквально чудом. Схватив вахтенный журнал, он прорвался сквозь пламя и выскочил наверх.

Запылал пожар на носу парохода.

Этот пострашнее того, что вспыхнул на корме. Стена бушующего пламени отрезала артиллеристов, которые вели непрерывный огонь из носовых орудий. В тот же момент стали рваться бочки с бензином.

Страшной силы взрыв словно подбросил пароход. Чувствую: этот снаряд попал в самое сердце корабля — машинное отделение. Пытаюсь связаться по телефону — безрезультатно. Связь порвана. Кричу в переговорную трубку:

— В машине!

Сразу же ответили.

— Что там у вас? — кричу, стараясь быть спокойным.

— Заливает... вода хлынула...— доносится голос Николая Бочурко.

Вот и пришел момент, когда пароход стал неподвижной мишенью. Теперь конец. Это было ясно каждому из нас.

— Открой, Николай, кингстоны,— кричу в переговорную трубку.— Всем выходить наверх!

В эту минуту что-то острое впивается мне в живот, с силой отталкивает руку...

...Что было дальше, узнал много времени спустя. Агония корабля продолжалась долго. Увидев, что советский пароход тонет, фашисты начали расстреливать сибиряковцев шрапнелью. Комиссар и боцман Павловский старались принять все меры для спасения людей. Но спасать было не на чем: все спасательные шлюпки были разбиты.

И вдруг:

— Сюда, товарищи! — раздался голос механика Калянова. Схватив меня в охапку, он бросился к сильно поврежденной снарядами шлюпке. Она-то и спасла жизнь шестнадцати сибиряковцев. Был среди них и семнадцатый — кочегар Николай Матвеев. Но когда отошла шлюпка от тонущего судна и ее нагнал фашистский крейсер с приказом всем сдаться в плен, Николай вскочил, что-то громко крича, и тут же был сражен автоматной очередью.

...С того дня, как повстречался я на Неве с пароходом, возрожденным в честь того, что ушел под воду, не сдавшись врагу, прошло много лет. Но где бы я ни был, в какое бы из морей мира не забросила меня беспокойная морская служба, «Александр Сибиряков» всегда идет рядом, борт о борт.

А когда советские суда проходят сейчас мимо острова Белуха, где сражался старый «Александр Сибиряков», в честь его они медленно приспускают флаги и салютуют протяжными гудками.


«Адмирал Шеер» потопил мужественно и искусно сопротивлявшийся большевистский ледокол...». писал впоследствии об этом бое немецкий адмирал Руге. Он не добавил, что «Сибиряков» и «Дежнев» сорвали важнейшую, тщательно засекреченную операцию гитлеровцев.

Вперед
Оглавление
Назад


Главное за неделю