Важное
Военные КНДР испытали вооружение новейшего эсминца
Комплекс освещения надводной 
|
Мемуары академика Алексея Николаевича КрыловаКнига Алексея Николаевича Крылова «Мои воспоминания» — удивительный образец мемуарной литературы. Она была издана впервые в 1942 г. и выдержала с тех пор девять изданий общим тиражом около 350 тысяч экземпляров (см. Приложение). Тем не менее, сейчас она представляет собой библиографическую редкость.Случилось так, что я оказался свидетелем ее написания. Алексей Николаевич — мой дед по материнской линии. Моя мать Анна Алексеевна Капица (1903-1996) — урожденная Крылова. Алексей Николаевич жил всегда в Ленинграде, наша семья — в Москве, а война свела нас в первые месяцы войны, в августе 1941 года, в Казани, куда была эвакуирована часть научных учреждений Академии наук СССР из Москвы и Ленинграда. Хорошо помню, как в первые дни августа 1941 г. вместе с сотрудниками Института физических проблем, директором которого был тогда мой отец Петр Леонидович Капица (1894-1984), я приехал в Казань. Отец с матерью и старшим братом еще оставались в Москве. Город поразил меня своей тишиной и какой-то мирностью. Конечно, и здесь ощущалась война, но не было ежедневных воздушных тревог, грохота зениток, заклеенных крест-накрест бумажными полосками окон, неизменных противогазов на боку, ночных дежурных на крыше. Вскоре после моего приезда было введено затемнение. Немного позже в Казань из Ленинграда приехал Алексей Николаевич, и тогда я переехал из общежития института, где жил со всеми сотрудниками института, к нему в маленький домик на улице Волкова, на окраине города, недалеко от озера Кабан. Мне было десять лет, поэтому я предпочитал носиться со своими сверстниками по городу, играть в войну или пробираться на железнодорожную станцию, чтобы посмотреть на боевую технику, груженную на платформы, на красноармейцев в теплушках, а не сидеть дома со старым дедом. Но к концу дня я неизбежно оказывался дома. В большой комнате, где стоял обеденный стол, у керосиновой лампы с большим бумажным конусом абажура я устраивался читать какую-нибудь книгу о путешествиях. Напротив сидел дед и старательно писал что-то карандашом в большой общей тетради. Рядом за столом сидели: его последняя жена Надежда Константиновна Вовк-Россохо (которую все звали просто Вовочка) и ее близкая подруга Евгения Николаевна Моисеенко, обе читали. Однажды вечером дед отложил карандаш и сказал: — Вот послушайте, что я написал. И он начал читать свои воспоминания. Надо сказать, что читал дед превосходно. Перед нами оживали страницы его детства, рассказы об отце, соседях... Мы молчали, будто завороженные, и не заметили, как пролетело два часа. — Ну как, интересно? — спросил дед, закрыв тетрадь. После этого Алексей Николаевич по вечерам читал нам написанное за день. С тех пор прошло почти шестьдесят лет, но я хорошо помню, как спешил из школы (она размещалась около казанского Кремля) домой, чтобы поспеть к вечернему чтению о событиях, как мне тогда казалось, очень древних времен. Многого я, конечно, не понимал, особенно меня огорчало, что дед, хотя и был генералом, никогда не участвовал в сражениях, не командовал боевыми кораблями. Помню, я задал однажды вопрос деду: — Почему тебя как генерала в революцию не расстреляли? И его ответ: — Генерал генералу — рознь. Действительно, загадкой остается тот факт, что никого из нашей семьи и семьи Крыловых не подвергли репрессиям ни до войны, ни после. А ведь два сына Алексея Николаевича — Алексей и Николай — были офицерами и участвовали в гражданской войне на стороне белого движения и погибли в частях Деникина в 1918 году: Коля под Ставрополем, а Алеша под Харьковом. Этого было вполне достаточно для самых суровых мер. Отец мой, П. Л. Капица, разругался со всесильным Берией и писал резкие письма Сталину. Но, кроме того, что его сняли в 1946 году со всех работ, ничего не произошло. А. В. Хру-лев (начальник тыла страны во время войны) уже после смерти Сталина рассказывал отцу, как при нем Берия требовал ареста Петра Леонидовича, на что Сталин ему отвечал: «Я ТЕБЕ его снял, а ты МНЕ его не трогай». Словно какой-то зонтик безопасности был раскрыт над нашей семьей и ее окружением. Сейчас, когда я пишу эти строки, предо мной лежат пять общих тетрадей в серых бумажных переплетах с надписью «А. Н. Крылов. Памятка моей жиз-ни». В них 551 страница, исписанная убористым, почти каллиграфическим почерком. Написаны они были за 27 дней — с 20 августа по 15 сентября 1941 г. Причем все цифры, даты, фамилии дед, которому было тогда 78 лет, записал по памяти — дневников он не вел. Закончив работу, Алексей Николаевич в течение нескольких дней перечитывал ее и вносил чернилами исправления (такой правки в тетрадях немного), потом он взял большой толстый переплетенный в коленкор ежедневник и вставочкой с пером «рондо» переписал свои воспоминания набело. На полях стоят даты начала и конца переписывания: 23 сентября — 10 октября 1941 г. Во второй половине октября приехали из Москвы мои родители с моим братом Сергеем, и мы поселились все вместе в Казанском университете в маленькой квартире — бывшей дворницкой. Здесь мы и прожили два года большой дружной единой семьей. В 1942 г. отцу удалось вывезти из блокадного Ленинграда Наталию Константиновну, вдову его брата Леонида, и их сына, тоже Леонида. Они тоже поселились в этой квартире. Но вернемся к мемуарам деда. Позже я узнал, что тогда возникли трудности с перепечаткой текста на машинке. Но наборщики, посмотрев каллиграфически написанную рукопись, согласились набирать прямо с нее. 12 мая 1942 г. книга была подписана в печать, а 15 октября я получил в подарок экземпляр книги, которая и сейчас лежит передо мной с назидательной надписью: «Моему внуку Андрею Капице 11-ти л. с советом, чтобы он всегда и везде помнил, что он в мире не один, от деда Л. Крылова Казань 15-го окт. 1942 г.» А на беловой рукописи появилась надпись: «Милой Анечке от папы. 15 окт. 1942 г.» Алексей Николаевич тяжело болел. В 1942 г. у него был инсульт, от которого он почти полностью оправился, и его отправили на курорт в Боровое, в Северном Казахстане. Лето 1943 г. я провел у него. Это был год его 80-летия. В июле ему присвоили звание Героя Социалистического Труда. В августе, в день рождения, в Боровом, он получил множество поздравлений, а само чествование состоялось позже, осенью, в Москве, где в сентябре собралась вся наша семья. До августа 1945 г. мы жили рядом. Алексей Николаевич жил в отдельной квартире в Институте физических проблем, и я часто обращался к нему с просьбой помочь мне в школьной математике. Он с удовольствием доказывал теорему или решал задачу своим, оригинальным, способом, который очень доходчиво мне объяснял. К сожалению, учителя не ценили оригинальность решения, и я получал двойки. — Мы опять с тобой двойку получили, — говорил я деду, забежав к нему после уроков. Алексей Николаевич страшно сердился и грозился как-нибудь сходить в школу и навести там порядок. К деду часто приезжали адмиралы при кортиках в роскошной черной форме с золотыми звездами на погонах. Он очень любил эти визиты и как-то весь подтягивался, глаза его начинали озорно поблескивать, особенно когда он рассказывал какой-либо случай из своей жизни, иногда приправляя его крепким морским словцом. Я обожал эти беседы, хотя мне не полагалось присутствовать при них, поэтому часто раздавалось: — А ты чего подслушиваешь, а ну, брысь отсюда. В августе 1945 г. А. Н. Крылов вернулся в Ленинград. 26 октября он скончался. Мать рассказывала, что последними его словами были: «Вот идет большая волна...». Я с родителями был на похоронах деда. Моряки хоронили его со всеми воинскими почестями, положенными адмиралу флота, и его провожал, как мне казалось, весь Ленинград. Траурная процессия растянулась по Невскому проспекту от Дворцового моста до Московского вокзала. Гроб везли на орудийном лафете, около которого каждые десять минут сменялись шеренги краснофлотцев почетного караула. Похоронили деда на Литературных мостках Волковского кладбища. Я много раз перечитывал «Мои воспоминания». И может быть, некоторая причастность, как свидетеля, к их написанию делает меня непримиримым к той правке, которой подвергались более поздние издания. Его, который не боялся ни генералов, ни министров, ни царя, пытались как-то причесать, облагообразить. Его иногда довольно «крепкий» лексикон пытаются отредактировать. Но Алексея Николаевича нельзя втискивать в рамки вежливой благопристойности. Именно поэтому я взял на себя смелость восстановить текст воспоминаний А. Н. Крылова по первым трем прижизненным изданиям 1942-45 гг. В состав предлагаемого читателям издания входят также очерки из истории русской науки, кораблестроения, написанные им в разные годы и хорошо дополняющие основной текст. Подбор очерков основан на издании 1945 г. — последнем прижизненном варианте воспоминаний А. Н. Крылова. «Мои воспоминания» — это не автобиография, хотя события изложены в хронологической последовательности. Какие-то этапы своей жизни Алексей Николаевич опустил. Так, кроме сведений о детском периоде, читатель практически ничего не узнает о личной жизни автора. Воспоминания оканчиваются 1928 г. Для того, чтобы у читателя сложилось полное представление о жизни и деятельности А. Н. Крылова, приведу некоторые сведения из его биографии. Он родился 3 августа (по старому стилю) 1863 г. в сельце Висяга (ныне Крылово) Ардатовского уезда Симбирской губернии. Его отец Николай Александрович Крылов (1830-1911) — в прошлом офицер, участник боевых действий англо-франко-русской войны 1855-1856 гг., был человеком незаурядным. Он обладал литературным даром и опубликовал несколько трудов по истории края, был хорошим хозяйственником. Женат был на Софье Викторовне Ляпуновой. Дед Алексея Николаевича — Александр Алексеевич Крылов тоже был военным, гвардии полковником, участником суворовских походов и отличившимся в Отечественную войну 1812 г. Был ранен под Бородином и при взятии Парижа. Награжден золотым оружием за храбрость и орденами за боевые заслуги. Женат был на Марии Михайловне Филатовой, из знаменитого рода Филатовых. В книге ничего не сказано о причинах отъезда семьи Крыловых в Марсель в 1872 году. Сейчас, спустя 130 лет, можно наконец рассказать о том, что долгое время считалось семейным секретом. Причина заключалась в том, что родная сестра матери Алексея Николаевича, Александра Викторовна Ляпунова, должна была родить. Отцом ребенка был Николай Александрович Крылов. Если ребенок родился бы в России, то его как незаконнорожденного ожидала весьма печальная судьба. Поэтому было принято решение всей семьей переехать в Марсель, так как во Франции такие дети пользовались всеми правами обычных граждан. Родившийся там ребенок получил имя Виктор, крестным отцом его был Алексей Николаевич, от которого он получил отчество, а фамилия ему была дана Анри (Victor Henri, 1872-1940). Часто можно встречать ссылки на него в русской транскрипции — «Виктор Генри». Как французский подданный, он переехал в Россию, где учился в немецкой гимназии, потом вернулся в Париж, где и жил вместе с матерью с 14-ти летнего возраста. В 1891 г. поступил в Сорбонну, где сначала получил математическое образование, а потом получил подготовку в области естественных наук. После окончания университета увлекся философией и психологией. В 1897 г. защитил докторскую диссертацию в Геттингенском университете на тему «Локализация вкусовых ощущений». Потом публикует ряд работ в области психологии. В 1902 г. в Сорбонне он защищает докторскую диссертацию в области физико-химической биологии. Его интересы невероятно обширны. Во время 1-й мировой войны он в качестве французского атташе в России занимается организацией химической промышленности оборонного значения. Виктор Алексеевич Анри был женат на Вере Васильевне Ляпуновой, дочери княгини Елизаветы Хованской и Василия Ляпунова. Этот брак дал блестящую ветвь Анри (Крыловых) во Франции. Сам он стал известным ученым физиологом, профессором, лауреатом Института Франции. Виктор Анри известен своими работами в области фотохимии. В 1930 г. он становится заведующим кафедрой физической химии Льежско-го университета, где и работает до 1940 г. Очень многие его работы дали начала новым самым различным направлениям в науке. В начале войны с Германией он вместе с Ланжевеном работает над военными проблемами. Летом 1940 г. он умирает от воспаления легких в Ла-Рошели. У него было два сына, Виктор и Алексей, и две дочери, Елена и Вера. С последней я случайно познакомился в 1964 г. на конференции в Токио, где она подошла ко мне и, глядя на мою карточку участника конференции, сказала мне: — Кажется, я Ваша тетя. Так я познакомился с Верой Анри, и потом уже в Москве моя мать рассказала мне о французской ветви нашей семьи. Дед очень дружил со своим сводным братом Виктором. Сохранилось много писем от него к Алексею Николаевичу. Часть потомков Виктора переехали в США, я с ними встречался в восьмидесятых годах. Только теперь я решил предать гласности эту историю. Ведь еще недавно иметь родственников за границей было небезопасно. Но вернемся к биографии Алексея Николаевича. Детские годы и годы обучения хорошо описаны в «Моих воспоминаниях», но практически ничего не сказано о его семье. Дед женился в ноябре 1891 года на Елизавете Дмитриевне Дранициной (1868-1948), и у них родилось пятеро детей. Первые две девочки умерли в детстве, потом родились два сына — Николай и Алексей, пятым ребенком была моя мать Анна, она родилась в 1903 году и умерла в глубокой старости в 1996 году, сохранив до последних дней ясность ума и мудрость мышления. В 1914 году супруги Крыловы практически разошлись по вине Алексея Николаевича, у которого возник роман с Анной Богдановой-Ферингер. В 1919 году Елизавета Дмитриевна с дочкой Анной, после гибели двух сыновей в гражданской войне, эмигрирует за границу и, после смены нескольких стран, оседает в Париже, где и умирает в 1948 году. Ее дочь Анна в 1927 году вышла замуж за моего отца, который в это время работал в Кембридже у Резерфорда и часто посещал Париж. С Крыловым мой отец был хорошо знаком еще с 1921 года, о чем я напишу позже. Алексей Николаевич, проведя с 1921 года по 1927 за границей в командировках Советского правительства, часто бывал в Париже и примирился с Елизаветой Дмитриевной и помогал ей финансово, хотя по-прежнему был женат на Ферингер и она всюду ездила с ним. В приложении к этой книге помещена статья Елены Леонидовны Капица, внучатой племянницы Петра Леонидовича, которая последние годы много беседовала с Анной Алексеевной и записывала эти беседы на магнитную пленку. Ее статья «Запечатленное в па-мяти» опубликована в приложении к газете «1 сентября», «Физика», номер 9 за 1999 год и представляет большой интерес, т. к. в ней много говорится о личной жизни Алексея Николаевича и его семье, о которой не сказано в мемуарах, к рассказу о которых мы сейчас вернемся. По традиции Алексея Николаевича ждала судьба военного, но, несомненно, большее влияние на него оказало окружение многочисленных родственников, Филатовых, Сеченовых и Ляпуновых, из которых в дальнейшем выросли знаменитые русские врачи, ученые, композиторы. Служба Алексея Николаевича в царском военно-морском флоте до 1917 г. детально описана в его воспоминаниях. Хочется добавить, что революцию Алексей Николаевич принял равнодушно. Моя мать пишет в своих воспоминаниях (см. Приложение): «Мой отец был всегда вне политических событий. Он для своего класса был чрезвычайно странным человеком, принимая любое правительство, особенно не обращая на него внимания. Теперь я понимаю, что Алексей Николаевич смотрел на наше правительство как на землетрясение, наводнение, грозу. Что-то существует такое, но надо продолжать свое дело. Поэтому отец совершенно спокойно после Октябрьского переворота оставался, собственно, в том же положении, в котором он был, преподавал в той же Морской академии. И, в конце концов, ему предложили быть начальником академии, на что он согласился. Конечно, это было в высшей степени странно: шел 1918 год, папа был полный царский генерал и, несмотря на это, совершенно спокойно стал начальником академии. И тут ему пришлось читать лекции по высшей математике такому контингенту слушателей, которые, на мой взгляд, не знали вообще математики. Это был младший состав, а не офицеры. Но он был совершенно блистательным лектором, и все это превзошел, и его слушатели, главное, это превзошли. Он, собственно, воспитал этих людей. Алексей Николаевич считал, что на нем лежит ответственность за судьбу русского флота и нужно делать свое дело. Он много лет работал за границей, мог там остаться, но ему это не приходило в голову». В 1919 г. А. Н. Крылов читает курс теории корабля комиссарам Балтфло-та. Курс этот был издан в 1922 г. и представляет большой интерес, так как он является образцом блистательного изложения столь сложного вопроса для неподготовленной аудитории. Помню, он при мне как-то рассказывал: «Выхожу на свою первую лекцию и спрашиваю: — Кто знает математику в размере гимназического курса? В ответ молчание... — Кто знает математику в размере реального училища? В ответ молчание... — Кто учил арифметику в церковно-приходском училище? Поднимается четыре руки. — Ясно, говорю, сегодня лекция не состоится, приходите завтра в это же время». И он прочел курс теории корабля абсолютно неграмотным людям, да так, что они все поняли. Без единого математического знака или формулы. В дальнейшем в переработанном виде этот курс вошел в собрание сочинений Алексея Николаевича. В 1921 г. по поручению Советского правительства А. Н. Крылов возглавляет специальную группу советских ученых, направляемую за границу для восстановления научных связей, закупки научного оборудования и литературы. В эту комиссию входил на должности секретаря мой отец, с тех пор у них установились добрые отношения на всю жизнь. В дальнейшем Алексей Николаевич выполняет ряд поручений Советского правительства, связанных со строительством и эксплуатацией морского флота за рубежом. В конце 1927 г. Алексей Николаевич возвращается в Советский Союз и демобилизуется. Ему 64 года, но он не прекращает активной деятельности, в основном в Академии наук. Не теряет связи Алексей Николаевич и с Морской академией, где он читает лекции, консультирует по вопросам кораблестроения, баллистики, морской артиллерии, вибрации корабля. В эти же годы он избирается председателем правления Всесоюзного научного инженерно-технического общества судостроения (ВНИТОСС), деятельность которого с его приходом резко активизировалась. Он пишет много статей, редактирует сочинения классиков математики и механики: Чебышева, Ляпунова, Чаплыгина, рецензирует отдельные работы, выступает оппонентом при защите диссертаций, тогда еще только начинавшейся процедуры присвоения ученых званий. В 1938 г., в связи с 75-летием Алексея Николаевича, его награждают орденом Ленина, ему присваивают звание заслуженного деятеля науки и техники. Военно-морская академия совместно с Академией наук СССР проводит торжественное заседание, посвященное этому событию. Выступая с ответным словом, А. Н. Крылов дал обещание написать книгу о своей жизни и деятельности и такую, как он добавил, «чтобы она читалась за один присест». Свое обещание он выполнил. В 1941 г. ему присуждают Сталинскую премию за работу в области теории компаса. Начинается война. Несмотря на протесты Алексея Николаевича, его эвакуируют в Казань, где он продолжает работать в качестве постоянного эксперта технического совещания и члена комиссии по научно-техническим военно-морским вопросам Академии наук СССР. В конце войны он живет в Москве и продолжает активно консультировать военно-морской флот. В связи с 80-летием А. Н. Крылову присваивают звание Героя Социалистического Труда. В июне 1945 г. его награждают третьим орденом Ленина. В сентябре он переезжает в Ленинград. 1 октября 1945 г. он выступал перед личным составом Высшего военно-инженерного училища им. Ф. Э. Дзержинского, а 26 октября скончался в возрасте 82 лет. После смерти Алексея Николаевича Крылова Советское правительство приняло постановление об увековечивании его памяти — издании собрания его трудов. В 1956 г. в свет вышло собрание сочинений из 12 томов, общим объемом более 600 авторских листов. В ряде вузов были учреждены стипендии им. А. Н. Крылова. Ряду учреждениям и кораблям присвоено его имя. Академия наук СССР присуждает регулярно премии А. Н. Крылова. Сначала Морская академия носила имя А. Н. Крылова. Но потом при всяких реорганизациях и слияниях имя это она утратила, так до сих пор его и не восстановила, а жаль! О значении деятельности Алексея Николаевича Крылова написано много трудов. Наиболее значителен сборник «Памяти Алексея Николаевича Крылова» (М.; Л., Изд-во АН СССР, 1958 г.). В нем собраны статьи, в которых дана оценка работ А. Н. Крылова в области кораблестроения, математической физики и механики, астрономии, теории корабля, баллистики, оптики, теории магнитных и гирокомпасов, педагогики, а также строительства Военно-Морского Флота СССР, развития вооружения и изучения естественных производительных сил России. Статьи написаны ведущими учеными, корабельными инженерами, преподавателями и военными специалистами страны. В 1967 г. издательство «Наука» напечатало биографию «Академик Алексей Николаевич Крылов», написанную проф. И. Г. Хановичем. К 100-летию со дня рождения А. Н. Крылова, которое торжественно отмечалось, Академия наук СССР организовала фотовыставку, составленную С Т. Лучининовым, «Жизнь и деятельность выдающегося ученого Алексея Николаевича Крылова». Многие фотографии с этой выставки помещены в настоящем издании. Мне как специалисту в области географии очень трудно дать оценку многогранной деятельности А. Н. Крылова. Поэтому я отсылаю интересующихся к названным выше изданиям. В настоящем издании «Моих воспоминаний», как я говорил раньше, сохранена структура последнего прижизненного издания, подписанного к печати 22 сентября 1945 г. (за месяц до смерти). В книгу включен доклад, прочитанный на общем собрании Академии наук СССР 23 ноября 1933 г. академиком С. А. Чаплыгиным, крупнейшим ученым, хорошо знавшим А. Н. Крылова и работавшим в близкой ему области. И хотя доклад написан, когда отмечалось 70-летие А. Н. Крылова, я считаю, что никому впоследствии не удалось так емко и кратко охарактеризовать все области его деятельности. Я также включил в это издание, в приложении, статью Е. Л. Капица «Запечатленное в памяти», о которой я говорил выше. В Приложении приведены «Основные даты жизни и научно-технической деятельности академика А. Н. Крылова», а также перечень девяти изданий «Моих воспоминаний». Хочется надеяться, что читатели получат не только большое удовольствие от чтения «Моих воспоминаний», но и вынесут немало полезного и поучительного от общения с замечательным человеком, ученым и инженером, блестящим популяризатором и энтузиастом науки, прожившим интереснейшую жизнь и оставившим нам ее описание. В заключение мне хочется выразить благодарность Григорию Мощенко и Виктору Селиванову, без которых настоящее, десятое издание не появилось бы на свет. Член-корреспондент РАН, заслуженный профессор МГУ А. П. Капица Москва, июнь 2001 года Вперед Оглавление Назад
|
