Из Питонии,с любовью!

За все годы учебы в Питонии я не припомню ни одного случая,чтобы  в училище был принят
помимо общих правил поступления простой парень из гарнизонной тьмутаракани,потерявший отца или сирота городских окраин ,а вот  для ребят из семей всяких и разных с биографиями  царевых людишек -пап,дедушек,бабушек  закон не указ..

Этой родословной было достаточно, чтобы с самого первого дня своего служения Родине всем было понятно,если отец герой,то сын непременно им станет.
Мы  были поделены  семейными сословиями,чинами,кастами,кругом  к которому многим из нас никогда не суждено было даже приблизиться.

Тамара Павловна Булгакова была учителем истории. Истории,которая была написана в учебнике и только.Разделив параграфами учебника прошлое я так и не смог тогда понять,что история -это наука.
Во мне не жило сознание,того что преподаватель труда,старательно учивший нас склеивать записные книжки-история.Переживший блокаду, благодаря столярному клею выживший. Вонючий клей,запах которого разносился по всему нижнему этажу и так
долго еще вонял на руках,был для него спасением,пищей.Размазывая клей по стопкам бумаг и вылезая за границы среза ,вытирая подтеки  мы без стеснения выбрасывали в мусор янтарные,застывшие капли клея.Перед окончанием урока он всегда собирал эти бумажки,что он с ними делал я не знаю.Но для него было мучительно трудно выбросить то,что спасло ему жизнь.Это была живая история не из учебника,но мы этого не понимали.И не вина была Тамары Павловны такова была история.

Не став для меня учителем,Тамара Павловна олицетворяла дом и сейчас уже не понять что важнее было для мальчишки росшего в казарме?
Она в подсознании была для меня чем то бесконечно добрым,не желающим никогда причинить боль.В отличии от всего училищного- надо, в ней было материнское-люблю, то что казарму и делало домом.То, что через много лет живет во мне памятью и что наперекор всему холодному рационализму строевой муштры наполняло детские души алыми парусами
мечты.

В ней не было вывиха значимости своего предмета,как это было с математикой,литературой,английским.Здесь прощалось незнание и худшей оценкой была тройка, да и то нужно было умудриться чтобы ее не получить.Прочитать по учебнику  задание было так же легко,как и попросить Тамару Павловну сегодня не спрашивать,причин можно было придумать множество и все принимались.Удивительная способность Тамары Павловны прощать и не помнить зла становилась для нас редкой возможностью бездельничать,слушая об эллинах,Спарте,Новгороде,Батые...Не сопереживая на уроке,мы  уходили с головой в книги сражаясь,покоряя,властвуя с героями о которых так скучно казенным языком рассказывала Тамара Павловна.
Однажды я так увлекся чтением,что не заметил как она подошла и стала рядом,заглядывая мне в книгу,которая лежала поверх учебника.Не оборвав моего самозабвенного хамства,она закончила урок,дав мне вдоволь насладиться Фенимором Купером.Мое чтение продолжалось и на следующем уроке,но это уже был Майн Рид.После окончания урока,она подозвала меня:
"Я понимаю"-сказала она"что мои рассказы ни в какое сравнение не идут с тем,что ты читаешь,но все же книгу постарайся хотя бы спрятать"
Возможно это была наивысшая мудрость учителя той истории,где не было никакой истории.
Мне могут возразить,что помимо уроков было множество занятий в Эрмитаже,Военно-морском музее,музеях Москвы.Да,  все было,но это была скорей работа на будущее,киль-
дальше все зависело от тебя,что ты будешь строить.
Уроки ее не истории поразительным образом переплетались с постижением культуры,которая
еще была в Ленинграде.Культура соцреализма сняв традиционный комплекс неполноценности масс перед высоколобым искусством,как то не коснулась нас. Репертуар театров,которые мы посещали был классическим Чехов,Достоевский,Шекспир,Чайковский,Глинка,Мусоргский.....
Но даже соцреализм имел свою окраску.Нас баловали знаменитостями-поэты,писатели,актеры выступали перед нами и в этих выступлениях иногда проскальзывали
удивительные вещи,которые странным образом забываясь вдруг всплывали в памяти невероятностью.
Поэт Луговской рассказывал о себе:
"В конце 1945 года меня  выгнали из литературного института,кто-то донес на меня
директору института Федору Гладкову,что я ругал его роман "Цемент" Но этот "Цемент" ругали все кому не лень,а Маяковский знаете как о нем отозвался...не буду там один мат.
Гладков представил дело так,как будто бы я покушаюсь на социалистический реализм,основоположником которого считал себя,а не Максима Горького.Не помог ни Фадеев,ни Тихонов-выставили..."
Клубок памяти разматывая нить  может запутаться в лабиринте воспоминаний и тем
не менее это так сладостно делать.