Капитан 1 ранга в отставке Калентьев Владимир Ильич, ветеран Поисково-спасательной службы ЧФ
Суда проекта 527 очень удачные спасатели надводных кораблей и подводных лодок, маневренные, с отличными мореходными качествами, оснащены совершенной техникой, водолазным и спасательным колоколом, наблюдательной камерой, уникальной подводной связью. Способны тушить пожары лафетами на верхней палубе и надстройках с дистанции 100 метров. Свозимая аварийная партия снабжена современной техникой для тушения пожара внутри корпуса, борьбы с водой. Если вооружить все водоотливные средства, то осушать затопленные отсеки можно с производительностью 4000 тонн в час. Для постановки над ЗПЛ кроме трёх якорей имеются четыре специальные корабельные швартовые бочки.
Легко освоился с кораблём и экипажем, так как многих хорошо знал. При изучении устройства корабля, техники, методов их использования офицеры и мичманы доброжелательно делились знаниями и опытом обслуживания механизмов. Поэтому на самостоятельное управление сдал экзамены быстро.
На СС-26 не надо было отрабатывать и сплачивать экипаж. Это уже толково было сделано первым командиром судна Демидовым и Балиным А.И. Традиции заложены эпроновские. Часть офицеров ещё участвовала в приёмке корабля от завода. Задача была не растерять то, что уже создано, совершенствовать навыки эксплуатации техники судна и уровень боевой подготовки. С помощью сплочённого офицерского коллектива удалось это сделать, иначе и быть не могло. Демидов, Балин подобрали и сплотили толковый, грамотный, высокопрофессиональный коллектив. По штату было двенадцать офицеров: командир, замполит Белоусов, вскоре Машек, у него освобождённый секретарь комитета комсомола – мичман, помощник командира Коптяев, трудолюбивый, исполнительный, требовательный, грамотный офицер, заочно учился в училище им. Фрунзе. Командир БЧ-5 Ремер – потомственный офицер, интеллигентный, образованный, требовательный, справедливый, талантливый механик; командир группы Василатий – опытный механик, пришедший на службу из гражданского флота, обошедший полмира. Штурман Столяров, командира БЧ-4 запамятовал, старшина команды у него Загорулько, который вскоре стал командовать связью, так как должность командира БЧ-4 сократили. Старший водолазный специалист Горячев, участник Великой Отечественной войны, командир группы водолазов Нежмаков, окончивший «Дзержинку», по специальности корабельный инженер – водолазный специалист. В дальнейшем на учениях, как правило, выполнял обязанности инженера по АСР. Расчёты делал быстро, ничуть не хуже Муханова, инженера дивизиона. Врач Кохтов, исключительно добросовестный, знающий и умеющий потомственный врач, чуткий интеллигентный человек, его помощник Черетских, интендант Болоха.
Первый показал себя как профессионал штурман Столяров. Швартовался в Южной бухте, место нам отвели первое, на «Минной». Он мне докладывал время поворота, лежания на курсе, отдачи якоря, скорость хода. Интуитивно всё уже на глаз прикинул, а эти подсказки помогали. По окончании швартовки захожу в штурманскую. На столе развернутый планшет со всеми данными по швартовке, поблагодарил его за службу. В дальнейшем смело, не по интуиции швартовался к причалам, как в Главной базе, так и в Стрелецкой бухте. Когда ушёл Столяров, заставлял штурманов делать также, но не у каждого получалось. Под стать офицерам и мичманы, старшины команд, водолазы Карпаев, Маснев, Титов, боцман Цуркан, Загорулько.
С таким командным составом экипаж отрабатывали вполне успешно. Курсовые задачи сдавали с первого захода и с хорошей оценкой. На тренировочных и зачётных учениях экипаж действовал слаженно, споро, умело, серьёзных замечаний, как правило, не было. Много неудобств было при выборке и сборке комбинированных швартовых бочек. Не только долго по времени, но и очень много грязи от них на юте. Сноровки, умения такелажникам было не занимать, а вот грязь убирать нудно.
Изматывало постоянное дежурство, до трёх недель в месяц. Сход с корабля в это время запрещён. Поэтому досугу уделяли достаточно внимания. Заместитель по политчасти Машек организовал художественную самодеятельность, организовали викторины по знанию специальности, устройству корабля, общей подготовке, уставу, проводили лекции по истории, географии. Много внимания уделяли спорту. Организация службы под руководством Коптяева соответствовала требованиям устава. Дежурный по кораблю – офицер, по низам – мичман, у трапа – старшины первой, второй статьи. Проверки плановые и внезапные серьёзных замечаний не выявляли.
Офицеры по вечерам собирались в кают-компании. Кохтов хорошо играл на пианино, кое-кто из офицеров подпевал, другие играли в домино, шахматы. Шёл непринуждённый военно-морской трёп. Заводилами были Ремер, Кохтов, Нежмаков. Эта, не лишённая чувства юмора, дружная троица скучать не давала. Брали на карандаш острые шутки, нелепые высказывания, ответы обрабатывали в стихотворной форме, записывали на магнитофон и в подходящий момент при очередном сборе через магнитофон выдавали это на гора. Смех, никто не обижался. Дружеская шутка, веселая подначка – движущая сила на флоте.
Своеобразно проходили занятия с офицерами, семинары, групповые упражнения. Собирались в кают-компании на занятия, обсуждали и разбирали ответы на поставленные вопросы. И эта троица обязательно найдет какую-то каверзу в ответе или вопросе, отвечающий тушуется, остальные снисходительно улыбаются. На следующий вопрос «обиженный» сам старается подсунуть каверзу. И честно говоря, занятия проходили очень продуктивно, свободно. Ведь не зная ответа на вопрос по теме, каверзу не подсунешь. Естественно и мне надо было быть на высоте, негоже командиру опростоволоситься. А попасть на зуб «троице» запросто.
По праздникам, как и на СС-15, приглашались семьи, знакомились с судном, флотским бытом. Для детей устраивали различные аттракционы. Водолаз в разгар веселья доставал из-под воды подарки от Нептуна, всякие вкусности, конфеты, печенье, фрукты, обязательно живых крабов, рапанов, морских коньков, мидий. Восторгу и радости не было предела. Обед в кают-компании проходил с рюмкой чая по сценарию наших вечерних посиделок только без «козла» и шахмат. Это объединяло коллектив, помогало в семейных отношениях, жёны объединялись, помогали друг другу и мужьям в службе, очень жаль, что сейчас эти мероприятия прекратились.
О службе на СС-21. СС-21 прибыл к нам с Северного флота, успешно совершил переход, вошёл в состав дивизиона. При проверке штабом флота судно не понравилось командованию уровнем организации службы, подготовленностью экипажа, дисциплиной. Мое личное мнение, причина – независимость командира Арюкова. Его снимают, офицерский состав практически расформировывают. По плану Генерального штаба в июне судну запланирована боевая служба, за четыре месяца судно должно быть подготовлено к ответственному походу. Офицеров отдел кадров собирал со всего флота. Из северян остались помощник Усов, водолазные специалисты Данильченко и Заика, мичманы, от флота – замполит Власенко, штурман Самбросов, командир моторной группы. От дивизиона – командир БЧ-5 Василатий, врач Кохтов. Матросов, старшин пропустили через своё сито особисты. Помог Смирнов В. – дивизионный «Добрый вечер». Единственный порядочный особист из тех, которые встречались по службе.
Подготовкой занялся серьёзно, с азов. В базе проводили только ППР и заправки. В июне сдали все курсовые задачи, более-менее успешно. Сплотился офицерский коллектив. Прошли серьёзную проверку штабом флота. Получили «добро». В начале августа под флагом командира 409 ОДАСС Столярова вышли на боевую службу. Проливы прошли в готовности №1. Все механизмы на КП и БП в немедленной готовности, особенно запасное управление рулём, машинный телеграф. Первые дни плавания всегда трудные, идёт отлаживание походного режима, механизмов. Еще и ещё раз проверяется крепление палубных и внутрикорабельных механизмов и устройств, отлаживается распорядок дня, ходовые вахты, дежурство. Хлопот и работы офицерам хватает. Главное, всё должно делаться основательно, спокойно, без суеты, но оперативно.
С приходом в точку №5 приказом командира пятой эскадры СС-21 зачислен в её состав. Комдив сошёл с борта и с оказией убыл в Севастополь. Няньки нет, подсказать некому. Принимать решения и нести ответственность самому. Но задачи поставлены, надо их выполнять.
Первая задача, поставленная штабом эскадры: осмотр винторулевой группы, забортных отверстий кораблей в Порт-Саиде. На переходе место определяли по радиопеленгам и астрономически. Заставлял штурмана и вахтенных офицеров решать астрономические задачи и определять место два-три раза в час. В дальнейшем очень помогло. В Порт-Саиде ошвартовались лагом к эсминцу 56 проекта. Время дали десять суток. Осмотрели подводную часть кораблей, их было четыре – два эсминца и два сторожевых корабля 50 проекта. Очистили от ракушек кингстоны, забортные отверстия, проверили и подтянули сальники гребных валов.
Провели экскурсии по городу. Город-порт небольшой, улицы прямые, чистые, дома невысокие, оригинальной архитектуры, крыши плоские, зелёные. Людей на улицах очень мало, все выехали, осталась только беднота на окраинах города, где сплошной песок, беспорядочно расставлены хибары, с двумя-тремя чахлыми деревцами и парой голодных, измученных животных, называемых козами, как они на ногах держатся, не знаю. Магазины, ларьки – всё закрыто, базара нет. Пляжи на побережье благоустроены. Шикарные многоэтажные гостиницы тянутся на несколько километров.
Но всё пусто, израильтяне часто обстреливают город, но разрушений не видел. Офицер связи – араб, что возил нас по городу, показал дом, в который попал снаряд. Красивая многоэтажная гостиница и на высоте третьего этажа в восточной стене дыра от 76-мм снаряда. Ох! Видели бы наши обстрелянные в войну дома.
Свежие овощи, фрукты арабы доставляли нам каждый день. Мыть их нужно было очень тщательно, иначе можно получить дизентерию, на чём и попались. На эсминцах 30% личного состава были уже больны. Врач лично проверял, как моют в хлорной воде получаемые овощи, но не убереглись. Заболело семь человек.
По окончании работ в Порт-Саиде на переходе в Александрию получаем «радио» по эскадре: такой-сякой СС‑21 заразился в Порт-Саиде дизентерией и заразил стоящие там эсминцы. Тогда понял, почему командир отряда поставил нас лагом к их борту, а не к причалу. Оправдание не приняли, выговор схлопотали. Начало неважное. Больных быстро вылечили гранатами, подсказал шипшандер (снабженец) араб. Варили компот из кожуры граната. В дальнейшем больных не было.
В Александрии поставили нас к пассажирскому причалу лагом, по корме плавбазы «Котельников» со штабом эскадры на борту. Причал двухсторонний, очень красивый, ухоженный, много зелени, деревьев, цветов. Вокзал двухэтажный, красивое светлое здание, большой комфортабельный зал ожидания, ухоженный, со множеством ларьков и магазинчиков с сувенирами и всяким товаром, вплоть до компьютеров, что для нас было в новинку, телевизорами и даже шубами. Территория убирается и поливается утром и вечером. Стоим мы у этой красоты, а куда выбрасывать отходы с корабля? Дома по вечерам выносили в мусорные баки. А тут? Заказали мусорную баржу, а её нет день, два. Офицер связи араб говорит, баржа приходит один раз в неделю. Советует выбрасывать мусор прямо на причал напротив корабля. Когда стало невмоготу, выносили мусор прямо к цветочной клумбе. Не прошло и пяти минут, как человек двадцать тощих оборванных арабов, ругаясь друг с другом, растащили за пять минут всю кучу, причал чист.
Стоя у причала, пользоваться трансляцией на верхней палубе, играть тревоги, проводить учения запрещалось. Отрабатывали экипаж в море, во время водолазных спусков, четыре-пять дней в неделю. Были довольны, так как у причала донимали ночные проверки штабом эскадры, за любую мелочь – на ковер к начальнику штаба. Стояла задача в том числе обеспечения выхода на полигон БП арабской подлодки. Накануне выхода офицер связи привозил меня в штаб ВМФ и там в кабинете командира уточняли и согласовывали план. На наши подводные лодки 613 проекта у нас была аварийная папка, так что помощь мы были готовы оказывать. Подлодки только начинали передаваться Египту, поэтому на борту были представители советской стороны. Офицеры, мичманы именовались советниками, но обслуживание механизмов, управление ПЛ было целиком на их плечах.
Характерный эпизод. Перед очередным выходом ПЛ в кабинете с командиром и советником уточняли план. Арабские офицеры за соседним столом пьют кофе. Вообще-то в каких бы офисах у арабов не был, везде аромат настоящего кофе стоит такой, что слюни текут. Кофе не чета нашему растворимому, одесской расфасовки.
И пьют его не стаканами, а из маленьких чашечек, стограммовых, очень крепкий, густой с большим осадком на дне, пьют маленькими глоточками, запивая холодной водой. Ну вот сидим в кабинете, вдруг вваливается арабский командир БЧ-5, докладывает: «Лодка к выходу не готова». «Что случилось?», – спрашивает командир. «Не заводится двигатель». Наш советник командир БЧ-5 в недоумении, ведь только полчаса назад на проворачивании всё было в норме. Спрашивает араба: «Что случилось?». Тот отвечает: «Мне доложил старшина команды». Советник спрашивает: «Сам смотрел?». Ответ: «Зачем, там есть заведующий».
Наши советники молча поднялись, арабов «в охапку» и на пирс к неисправной ПЛ, я за ними тоже увязался. На пирсе вопрос уже к командиру отделения. Тот вальяжно так, с недоумением отвечает, что его подчинённый матрос доложил. Самому же выполнять его обязанности не положено. Наш командир БЧ-5 прыгнул в лодку и через пять минут заработал двигатель.
Оказывается, матрос не знал, что надо открыть вентиль подачи топлива. Командир араб молча врезал по скуле матроса, тот плашмя упал на цемент, я молча повернулся и в кабинет, спрашиваю советников: «Почему командир БЧ‑5 араб не получил оплеуху?». Так у них поставлена служба. Да и служба только до 14.00, затем все разбегаются и занимаются своими делами, бизнесом. Правда, был свидетелем совсем другого отношения к службе. Как-то получил приказание обеспечить подготовку арабской ПЛ к выходу на боевую службу к берегам Израиля. Познакомился с командиром – Саидом, его советником капитаном 2 ранга Ивановым В. Оба друг друга стоят, вдумчивые, добросовестные, ответственные командиры.
Саид хорошо говорит по-русски, окончил Ленинградское училище подводного плавания, навыки приобрёл наши, советские. Иванов – один из лучших командиров Северного флота, в дальнейшем планы согласовывали у меня в каюте под рюмку чая. Иногда после обеда офицер связи отвозил нас на квартиру Иванова, где продолжали согласование. Саид по мордасам матросов не бил, его офицеры как и советские выполняли обязанности ответственно. Их десятидневная боевая служба прошла успешно, хоть и не потопили никого, но переполох в Израиле вызвали изрядный, вернулись героями.
Правительство Египта наградило экипаж и советников орденами. Наше командование не удосужилось даже поблагодарить. Кстати, оклад командира 2000 фунтов, пятикомнатная служебная квартира, прислуга, служебная машина.
Принимали участие в масштабном учении по высадке десанта на необорудованный берег. Берег обрывистый, как на Каче, подходы каменистые, БДК вынужден выпустить наплав бронетехнику с дистанции 3-3,5 мили. Впечатление грандиозное. Корабли поддержки, БПК, эсминцы ведут артиллерийский и ракетный обстрел побережья. Танки и БТРы отстреливаются на ходу. Очень долго добираются до берега, мешает волна балла три и камни, торчащие из воды. Один из БТРов захлестнуло волной и он ушёл под воду. Благо экипаж успел его покинуть, плавающих подобрал барказ. Для подъёма БТР рассчитал полигон, промерил глубины – 5-5,5 метров, да ещё волна, очень опасно, но поднимать надо. Благодаря умелым действиям боцманской команды, такелажников, боцмана Цуркана, БТР – на борту.
Служба проходила вполне успешно. Вошли в доверие командованию эскадры. Петров снял взыскание за дизентерию. Наладили взаимоотношения с офицерами штаба. Но случилась трагедия при очередных водолазных спусках на глубину 160 м. Погода при этом была вполне нормальная, ветер «норд», 7-8 метров в секунду, море – зыбь, 2 балла. Проверили СПУ и начали спуски первой пары. Первый водолаз перешёл с беседки на платформу водолазного колокола и взял свой шланг-кабель на стопор, второй водолаз находился в беседке. В это время срывается стопор лебёдки и колокол с платформой идёт камнем вниз, успели ручным тормозом остановить падение, но первый водолаз Сахарук погрузился с платформой на грунт. Мичман Титов поднял его с грунта. Причина банальная, ещё раз подтверждающая, нет мелочей в водолазном деле, тем более халатность не допустима. Не до конца был зажат ленточный тормоз спусковой лебёдки, а механический выведен из сцепления. Почему контрольный спуск прошёл успешно, непонятно. Выводы были сделаны, сняли Данильченко, прислали Домарева и поставили экипажу судна низкую оценку за службу.
Характерный момент, относящийся к подготовке спасателя на боевую службу. Менял нас на боевой службе в Александрии СС«Трефолев», балтиец, командир Жбанов, а за командиров БЧ у него флагманские специалисты дивизиона, комментариев нет.
Вторую службу, наученные горьким опытом, провели вполне успешно. Вернулись с хорошей оценкой. Задачи выполняли в основном те же. Правда, арабские лодки не обеспечивали. Зато с нашими лодками в Эс-Салума занимались много не на тренировках или учениях, а обеспечивали так называемый «навигационный ремонт». Не столько ремонт и профилактика механизмов, сколько отдых личного состава. Вот у кого незавидная служба, тем более боевая. Знаком с корабельной эпопеей по рассказам и статьям в морском сборнике. Здесь наяву бледные измождённые подводники на свежем воздухе, солнышке, морской воде приходили в себя, набирались сил и энергии для дальнейшего плавания. Мы с душой старались создать им приличные условия, главное, воды не жалели. Уходили от нас довольные и облизанные.
Следили за супостатами, в основном, за авианосцами «Форестол», «Энтерпрайз». Впечатляет взлёт и посадка палубной авиации. Запомнился взлёт тяжёлого палубного штурмовика «Скайуориор», сойдя с катапульты, в 100 метрах от форштевня авианосца, пытается набрать высоту и уйти в воздух, почти перпендикулярно к воде, где-то 75-80°, медленно идёт вперёд пузом перед форштевнем, кажется вот-вот упадет хвостом в воду или форштевень авианосца протаранит его, минут пять и он уходит вверх. Долго же наблюдать картину взлёта палубных самолётов не приходилось. Подняв группу в 10 самолётов, авианосец врубает скорость 30 узлов и через час его не видно. Отойдя от нас миль на сто, спокойно занимается своим делом. Часов через 10 мы, потные от усталости, догоняем его. Он же спокойно принимает садящиеся самолёты, или, подняв очередную группу, снова отрывается. Наконец, это несуразное слежение командованию эскадры надоело, и нас перестали задействовать, поручили быстроходным БПК, эсминцам, а мы на подхвате, в случае чего, готовы оказать помощь.
Большие неприятности приносил «хамсин», ветер с Африки, не просто ветер, а с песком, точнее, с жёлтой пылью. Забивается она во все щели, корабль жёлтый. Молим бога, чтобы пошёл дождь, появляется же он очень редко. Сутки моем, скребём, швабрим, но всё равно в труднодоступных местах пыль остаётся и затвердевает как цемент. Проверка внешнего вида эскадрой очень строгая и удалять эту заразу приходилось долго и упорно. С приходом домой в Севастополе долго не задержались. Буквально через неделю – в Николаев. Служба в Николаеве ничем примечательным не отличалась. Ремонт есть ремонт. Разве что на четыре месяца откомандировывался в Александрию.
Из спасательной службы во вспомогательный флот
Последний мой корабль – танкер «Десна». Принял корабль, познакомился с экипажем, с офицерами, изучил их личные дела. Приняли меня на корабле доброжелательно, о моих деловых качествах уже были информированы. Проблемы были с офицерами-трёхгодичниками, в то время были такие. Флот увеличивался, офицеров не хватало. Но ничего, утряслось.
Под мудрым руководством командира дивизиона Аксакова отработали экипаж, сдали задачи. Особое внимание и жёсткие требования предъявлялись к морской практике (швартовка к причалу, минимум под двумя буксирами).
С приходом в точку якорной стоянки танкеру к кораблям ни в коем случае нельзя швартоваться, заправлять топливом и водой только на бакштове. При заправке траверзным способом необходимо самому руководить подачей, так называемыми «каретками» и только на прямом курсе.
Ох, как комдив на меня взъелся за то, что я действовал с точностью до «наоборот». На тренировках подготовил расчёт траверзной подачи, действовал самостоятельно, сам управлял кораблём. С приходом в «точку» швартовался сам к стоящим кораблям. При заправке на ходу траверзным способом спокойно разворачивался на 180 градусов. При швартовке к причалу №22, б. Троицкой, Угольной стенке привлекал только «Бук-49» (в основном), с Мишей-«матерщинником». То есть авторитет бывшего командира танкера «Десна» Аксакова, как моряка, подорвал основательно.
Службой на «Десне» остался очень доволен. Да, действительно, это не на спасателе служба, на танкере – спокойная, размеренная, главное, нет надзирателей, сам себе хозяин. Комдива и комбрига видел нечасто, в основном, при очередной заправке у причала №22 или в навигационном ремонте, потому что вся служба проходила в море и на боевой службе или доковании в Одессе, Керчи, Новороссийске.
Офицерский коллектив был сплочённый, понимал меня с полуслова, экипаж отработан. Действия каждого члена экипажа грамотные, уверенные, чёткие, быстрые. Экипаж завоевал авторитет командира и штаба пятой эскадры, командования и командиров 30-ой дивизии, командования УВФ и 16 бригады.
Все годы моей службы спокойно и мужественно разделял со мной тяготы службы дорогой, замечательный человек, любящая жена Галина Петровна. Все радости и невзгоды пополам. Постоянно ощущал понимание, заботу, поддержку.
Судьба жены морского офицера особенная, незавидная. Семейный очаг, домашние заботы, воспитание детей на её плечах и постоянное тревожное ожидание мужа. Действительно помогала в службе. Хотя, как такового, женсовета у нас на корабле не было, с жёнами офицеров поддерживала связь, помогала словом и делом, устраивала детей в детский сад. Это очень положительно сказывалось на коллективе. Практически одна вырастила наших замечательных дочерей, Антонину и Ольгу.
Благодарен ей за всё.
Низкий поклон и светлая память.
