Восстановленный в правах Дрейфус среди офицеров генерального штаба.
Мой блог появился как реакция на некоторые публикации сайта, где комментарии были нежелательны для авторов или когда они просто ими удалялись. Не только мои. Потом иногда я стал публиковать и собственные темы.
Но сейчас возвращаюсь к первоначальной идее блога. В этот раз речь идёт о посте, в котором в качестве заглавия использовано одно из изречений В. Шендеровича. Шендерович тонкий сатирик. Подходить к его афоризмам надо осторожно. Я не против шуток, но и меру знать надо. "Все мы люди". Сергей Довлатов пишет: "Что ты думаешь насчет евреев?
- А что, евреи тоже люди. К там в МТС прислали одного. Все думали - еврей, а оказался пьющим человеком".
Шендерович точно не одобрил бы заголовок, который вкупе с остальным текстом, включающем частное письмо А.Куприна, имеет неприкрытый антисемитский характер.
То, что уже много десятилетий известно всему миру, как провалившиеся наветы, выставлено в качестве "шутки". Очень дурно пахнущей. Да и само имя Куприна не может служить оправданием написаному. В любом случае не может безоговорочно приниматься всеми. Нет людей смертных, являющихся истиной в последней инстанции. Тем более, что в своих литературных произведениях Куприн пишет и прямо противоположное. В комментариях я цитировал строки из его рассказов, но хозяином блога они были удалены. Ещё бы- такой диссонанс с идеей поста!
Куприн был личностью противоречивой. Служил и белым, и красным.
Бунин удивлялся, «как он (Куприн) мог при этом писать, да еще нередко так ярко, крепко, здраво, вообще в полную противоположность с тем, как он жил, каким был в жизни, а не в писательстве».В своё время Петербургский цензурный комитет постановил «возбудить судебное преследование против Куприна за опубликование рассказа «Свадьба», в котором в самом отталкивающем виде представлен русский офицер в его отношениях к местному еврейскому населению».
Иногда приходится жалеть об отсутствии цензуры.Но я не об Александре Куприне.
То сообщение в блогах расчитано на читателей, которые не уверены, кто именно из тех двоих был врачом-вредителем, Бейлис или Дрейфус.
Как говорила А.Ахматова:
"И это станет для людей
Как времена Веспасиана.
А было это – только рана
И муки облачко над ней".
Поэтесса и другой поэт, С.Маршак, также обьединяли этих двух людей, сказав, что расправа над И.Бродским "это дело Дрейфуса и Бейлиса в одном лице".
Даже Фидель Кастро на днях призвал президента Ирана Ахмадинежада прекратить клеветать на евреев. Стареющий революционер посвятил большую часть пятичасовой беседы с Джеффри Гольдбергом вопросу борьбы с антисемитизмом. Кастро заявил, что иранское правительство должно понимать последствия антисемитизма.
«Это продолжается, вероятно, более двух тысяч лет, — сказал команданте. — Я не думаю, что кто-то был оклеветан больше, чем евреи. Я бы сказал гораздо больше, чем мусульмане. Их оклеветали гораздо больше, чем мусульман, потому что их обвиняют абсолютно во всем. А вот на мусульман ни за что ни про что не клевещут».
Мы, конечно, не Фидели и не Махмуды, но как говорит на наших блогах один из участников, нужно, чтобы молодёжь могла отличать тухлое болото от чистой воды. Вот поэтому я и привожу некоторые подробности жизни и длинного дела капитана.
Скромный военнослужащий, ничем другим кроме своей карьеры не занятый, абсолютно не желал стать тем, кем стал. Своего рода символом эпохи. Во всяком случае об этом свидетельствует тот факт, что январский день 1895 года перевернул жизнь одного репортёра из Вены. В тот день на Марсовом Поле состоялось разжалование Дрейфуса. А репортёром оказался Теодор Герцель. И он в свою очередь оказал очень сильное влияние на много миллионов людей. Своих последователей и своих врагов. И тех и других мы видим и на этом сайте. Из дела Дрейфуса родился сионизм.
"Я обвиняю" - это длинное открытое письмо знаменитого писателя Эмиля Золя президенту Французской республики Феликсу Фору, было опубликовано на первой полосе ежедневной газеты "Аврора" 13 января 1898 года. Писатель обвинил французское правительство в антисемитизме и незаконном суде над артиллерийским офицером Альфредом Дрейфусом. Название публикации дал будущий премьер-министр Жорж Клемансо, тогда политический директор газеты.
Дело Дрейфуса всецело захватило Золя, заставив на три года отказаться от личной жизни. Процесс против офицера французского Генштаба А. Дрейфуса, которого клеветнически обвинили в шпионаже в пользу Германии, расколол Францию на два лагеря. Ярая антисемитская истерия сопровождала судебное разбирательство. Золя выступил на этом процессе в числе тех, кто отстаивал невиновность Дрейфуса.
Текст статьи на (Оригинал). Там же есть и на английском.
Дрейфус в декабре 1894 года был приговорен к каторге за измену. Юридическая борьба семьи капитана и небольшой кучки людей, веривших в его невиновность в лице Золя получила огромную моральную поддержку. Статья «Я обвиняю» сильно укрепила лагерь дрейфусаров. У сторонников государственных соображений появился серьезный «гражданственный» оппонент, утверждавший, что настоящий патриотизм - добиваться юридической правды.
В этот решающий для капитана Дрейфуса момент выступил Золя. Эмиль Золя был знаменитый и почитаемый писатель, к его мнению прислушивались. Но повлиять на ведение дела было довольно трудно. «Я обвиняю» - этот уникальный по своей силе публицистический документ оказался под судом. Золя был осужден и под нажимом властей вынужден был покинуть Францию. Писатель перебрался в Англию.
Однако публикация его статьи во влиятельной газете свое дело сделала. Приговор капитану Дрейфусу был пересмотрен . 9 сентября 1899 года суд вынес решение облегчить содержание осужденного, 19 сентября президентским указом Альфред Дрейфус был помилован, и наконец, в июле 1906 году дело об измене было закрыто - капитан Альфред Дрейфус был реабилитирован. Невероятное по своей обличительной силе публицистическое произведение писателя сыграло также важную роль в истории самой прессы. Историки считают, что тон публикации оказал сильное влияние на демократизацию французской прессы.
Известный поэт и публицист Шарль Пеги вспоминал: «Весь день разносчики выкрикивали «Аврора». Они носились по городу с толстыми пачками газеты, не успевая получать деньги от любопытствующих людей. Шок был сильным». Лишь в столице было продано от 200 до 300 тысяч экземпляров газеты. В конце ХIХ века печатное слово пользовалось невероятной силой.
Когда обсуждался вопрос о переносе останков Золя в Пантеон, о публикации вновь вспомнили, дебаты в Парламенте «по делу Золя» продолжались два года – с 1906-й по 1908-й. Тогда премьер-министром уже был Жорж Клемансо, и он считал, что Золя в Пантеоне – это не только дань уважения к памяти великого человека, это также и напоминание о почтительном отношении к республиканским ценностям.
«Останки Золя хотят перенести в Пантеон не только за его огромные литературные заслуги. Хочется отметить его незаурядную силу воли и гражданскую смелость. Он их проявил в не самый благоприятный для республики период ее истории. Но свой гражданский долг Золя выполнил».
Дебаты в Сенате продолжались два года. В них принимали участие обе палаты. Замечательный текст Золя читался и перечитывался.
Радикальный католик граф де ля Кас называл Эмиля Золя негодяем. Клемансо был непреклонен. Премьер-министр сказал, что Золя он считает героем, потому что «противостоять толпе гораздо труднее, чем королю. Гораздо труднее выступить против обезумевшей от ненависти толпы. Золя показал всему миру, что за правду надо бороться. Золя сделал то, чего не сделал никто ни во Франции, ни в каком другой стране. Когда он показал мне «Я обвиняю...», я предупредил, что он заходит слишком далеко. Однако довольно быстро я понял, что прав он, а не я. Его смелость, его широта меня восхищают. Он поставил на карту всё – свое имя, свою честь, честь своих близких, свое состояние. Он - наша совесть в самом высоком смысле этого слова. Он прославил свое время и свой народ».
Никогда во Франции газетная публикация не вызывала такую бурную полемику, никогда ни у одной газетной публикации не было такого блестящего защитника. Никогда торжество демократии во Французской республике не было таким впечатляющим.
19 сентября 1899 года Дрейфус был помилован.Передача Германии военных секретов была инкриминирована не ему, а майору генштаба Эстерхази.
В июле 1906 года ввиду отсутствия всякого повода к его обвинению Дрейфус объявлен невиновным. Через два дня он был восстановлен в своих правах, прикомандирован к генеральному штабу и получил следующий военный чин, майора. Однако он не пожелал оставаться на действительной военной службе и подал в отставку.
Во время первой мировой войны Дрейфус вернулся в армию и окончил войну в звании подполковника, был награжден орденом Почетного Легиона.
Умер Альфред Дрейфус в Париже в 1935 году.
Достаточно подробно его дело рассмотрено здесь.
И почти всегда можно вынудить любого человека на нехороший поступок.
Закрыли в нём сортир (это гальюном и назвать было нельзя) на ремонт. Бар работает вовсю, а сортир не работает. Не завидовал я жителям соседних парадных (слово-то какое. Не были они парадными).
Тут я писАл о любом, включая и известных писАтелей.