Последние сообщения блогов

Страницы истории Тбилисского Нахимовского училища в судьбах его выпускников. Часть 49.

Вскормлённые с копья

19.05.201108:2019.05.2011 08:20:51

А в это время под иллюминатором подходил к корабельному трапу катер, на котором откуда-то возвращался командир корабля, и содержимое бачка шлепнулось на палубу катера прямо перед носом командира. Такое безобразие он, наверное, увидел впервые. Через минуту в наш кубрик влетел старпом и заорал: «Всем наверх, построиться на правом шкафуте!» Рота выстроилась, и старпом сурово произнес: «Кто обгадил катер?» Олег понуро вышел из строя, его примерно наказали, а нам доходчиво объяснили недопустимость подобных действий. Эта история долго была потом предметом курсантского юмора.
После Риги мы побывали за границей — в польском городе Свинемюнде, где была советская военно-морская база. Там нам устроили небольшую экскурсию по заграничному городу, на улицах которого почти не было прохожих — то ли все граждане днем были на работе, то ли еще что-то другое. На обратном пути в Кронштадт никаких заходов в порты больше не было, погода ухудшилась, и плавание было уже не столь романтичным — пришлось и покачаться.
Две курсантские «галочки», которые появились у меня на левом рукаве после первого курсантского отпуска, многое значили: период адаптации закончился, и мы теперь уже знали — «что к чему». К нам в роту пришли другие старшины, не страдавшие сержантскими амбициями, и жить стало гораздо легче. Мы грызли гранит науки, прекрасно понимая, что это — путь к заветной цели, а вечные спутники курсантской жизни — различные дежурства и всевозможные работы становились привычными.

Курсантская песня тех лет так освещала эту сторону нашей жизни:

«Папа твой работал на снегу и на угле,
Он шагал по площади, мечтая о тебе,
И свою винтовку папа чистил ловко
В коридорной полутьме»

Правда, курсанты кораблестроительного факультета не «шагали по площади», а стояли на ней: нам была отведена роль линейных, которыми размечалась Дворцовая площадь для прохождения колонн праздничных демонстраций. Для выполнения этой функции в дни первого мая и седьмого ноября нас утром приводили в Адмиралтейский проезд за полтора часа до начала парада войск, и мы стояли там во время парада, а затем нас выводили на площадь и, вместе со многими курсантами других военных училищ, выстраивали в линии, которые должны были направлять движение колонн демонстрантов по площади. Стоять на площади без движения было утомительно, а в ноябрьские дни — еще и холодно. Прохождение по площади длилось несколько часов, и мы возвращались в замок очень усталые. Но зато мы были освобождены от многодневных строевых занятий по подготовке к парадам, в которых участвовали курсанты других факультетов училища.
На втором курсе у нас появилось одно штатное мероприятие, доставлявшее нам большое удовольствие: мы периодически стали ходить в Адмиралтейство для занятий в лабораториях технологии металлов и сопротивления материалов, которые находились в главном здании училища. Переходы совершались в учебное время, поэтому старшин с нами не было и командовал переходами один из нас, называвшийся старостой класса. Маршрут перехода проходил по набережной Мойки и Дворцовой площади, а, став постарше, мы норовили пройти и через Михайловский сад. На набережной Мойки в те времена не было никакого автотранспорта, да и пешеходов было очень мало. Мы должны были идти строем, но это был некий «вольный» строй: мы шли кое-как, вразвалочку, беззаботно болтая друг с другом и наслаждаясь своей кратковременной свободой. Переход в обратном направлении был таким же приятным. Эта маленькая радость сопровождала нас и на следующих курсах — менялись только кафедры и лаборатории, в которые мы ходили на занятия. Последней такой кафедрой была кафедра живучести корабля, имевшая специальный бассейн для обучения водолазному делу и тренажеры по борьбе с авариями в отсеках корабля.
Казалось бы, какая мелочь — ходили по городу в будние дни, но она так хорошо запомнилась, потому что была светлым пятном в нашей жизни «на казарменном положении».
На втором курсе мы, по мере возможности, стали изучать историческое здание, в котором мы жили. В этом своеобразном памятнике архитектуры отсутствовала какая бы то ни была симметрия: все залы, комнаты, коридоры, лестницы были непохожими друг на друга и располагались в здании причудливым образом.

Главным украшением той части здания, где мы жили, был большой танцевальный зал на втором этаже, окна которого выходили на Фонтанку. Ко входу в этот зал вела широкая мраморная лестница, по которой когда-то ходили царские вельможи и знатные дамы, а возможно — и сам государь император. Теперь же по ней время от времени бегали курсанты и простые советские девушки, которых приглашали в замок на танцевальные вечера. В нежилой части здания большой интерес вызывали апартаменты вокруг кабинета, где был убит император Павел, и сам его кабинет, расположенный на втором этаже со стороны Летнего сада. Какое-то время нам удавалось проникать туда и обследовать замысловатые подходы к приемной императора, скрытые уступы в стенах, тайную винтовую лестницу, ведущую от приемной на первый этаж, и пустой кабинет императора со знаменитым камином. Позднее доступ к этим помещениям был надежно перекрыт, и они стали казаться еще более таинственными, а мы продолжали путешествовать по нежилым помещениям и лестницам в течение нескольких лет, с переменным успехом преодолевая запретные проходы.
В конце второго курса я в последний раз соприкоснулся со шлюпочным делом. В мае в училище проходили шлюпочные соревнования, в которых участвовали роты трех младших курсов всех факультетов. Каждая рота выставляла команду во главе с командиром роты. Командир нашей роты подобрал в качестве гребцов шестерых физически сильных ребят, умевших обращаться с веслами, а на место рулевого его выбор пал на меня — я имел некоторый опыт управления шлюпкой и весьма малый собственный вес. Наша команда совершенно неожиданно победила на этих соревнованиях, и поэтому нам предстояло участвовать в соревнованиях на первенство военно-морских учебных заведений, которые должны были состояться в конце июня.

Командир роты освободил шлюпочную команду от всех нарядов и работ, и мы стали усиленно тренироваться, готовясь отстаивать честь училища. Почти каждый день после уроков мы приходили на стоянку шлюпок, которая находилась на Фонтанке у Летнего сада, усаживались в свою шлюпку и в течение трех часов наслаждались жизнью: июнь был солнечным, а движение по ленинградским водным артериям — приятным. Шлюпка выходила в Неву и, преодолевая сильное течение, пересекала ее самую широкую часть в направлении Малой Невы, по которой мы шли до выхода в залив, а за тем возвращались обратно. Сидевший в шлюпке командир роты пребывал в благодушном настроении: победа в училищной гонке дезориентировала его, и он не заставлял гребцов работать «до седьмого пота» — они просто старательно гребли, не перенапрягаясь и получая удовольствие от посильного физического труда и городских пейзажей, проплывающих по берегам. А рулевой, выполняя свои привычные и в общем-то несложные функции, «ловил кайф».
Итог нашего месячного блаженства был несколько неожиданным. Гонка, в который участвовали шлюпки от всех восьми высших военно-морских училищ, расположенных в Ленинграде и его окрестностях, проходила на Неве: старт — в районе Петропавловской крепости, финиш — у моста лейтенанта Шмидта. На старте стояли на якорях два больших катера, между которыми был протянут трос, обозначавший стартовую линию. Шлюпки должны были зацепиться кормой за этот трос (рулевые шлюпок держались за него руками). Сильное течение реки существенно усложняло эту процедуру. Держась за трос и оглядываясь по сторонам, я увидел, что невдалеке от нас стала шлюпка училища подводного плавания, в которой на месте правого загребного сидел мой старый приятель, тбилисский нахимовец Олег Косач — высокий и крепкий парень. Я приветливо помахал ему рукой, но он был очень сосредоточен и только коротко поприветствовал меня поднятой рукой. В той шлюпке все были очень сосредоточены, и я понял, что эти ребята имеют самые серьезные намерения. Когда был дан старт, гребцы этой шлюпки быстрыми и мощными гребками сразу же стали уходить вперед от остальных — было видно, что они очень хорошо натренированы. Наши ребята надрывались изо всех сил и пришли к финишу еле живыми, но — пришли в числе последних. На этом наша шлюпочная эпопея и закончилась.
Окончание каждого учебного года всегда вызывало приятные ощущения того, что ты сделал еще один шаг на пути к своей цели. А впереди всегда была практика, которая сулила новые знания и новый практический опыт.

Второкурсники перед отъездом в северные края на практику на подводных лодках

На втором курсе я проходил практику на боевой подводной лодке проекта 613. Лодка входила в состав дивизии дизель-электрических подводных лодок, дислоцированной в Полярном. Там, в Полярном, в годы войны базировалась знаменитая бригада подводных лодок, подвиги которых вошли в историю. В пятьдесят шестом году в дивизии еще было много офицеров, принимавших участие в боевых действиях на море. На лодках была особая доброжелательная атмосфера взаимоотношений между офицерами и матросами, царил дух товарищества, основанный на глубоком понимании того, что в море, на глубине, одна ошибка любого человека может привести к гибели всего экипажа. Срочная служба на флоте длилась пять лет, старшины-ветераны обладали высочайшим профессионализмом, а хорошее знание устройства подводной лодки было обязанностью каждого члена экипажа, независимо от занимаемой должности.
На лодке я должен был стать дублером старшины трюмных, в заведование которого входили все общекорабельные системы (вода, воздух, гидравлика). Когда я по прибытии на лодку представился командиру, на кителе которого виднелись колодки от боевых орденов, то получил от него следующее напутствие: «Для того, чтобы стать дублером старшины трюмных, ты должен изучить устройство корабля и всех корабельных систем. Даю тебе тридцать суток, за это время ты должен облазить весь корабль — от цепного ящика до гребных винтов. Экзамен буду принимать сам: если сдашь — возьму в море, если нет, то выгоню с корабля. Старшина трюмных покажет тебе, где находится цепной ящик, и научит обращаться с системами. Действуй». Старшина трюмных, здоровенный мужик с добродушным лицом и своеобразным юмором, повел меня по верхней палубе, которая по мере приближения к носу становилась все более узкой, и там, где она практически закончилась, нагнулся и, открыв небольшой лючок, широким жестом пригласил: «Залезай». Я был тогда худеньким пареньком, но и то с трудом залез в тесную выгородку, называемую цепным ящиком, в которой размещался небольшой якорь с якорной цепью. Я пощупал их и стал вылезать обратно, боясь, как бы не свалиться за борт. «Теперь ты знаешь, где начинается корабль», — сказал старшина, открывая рядом другой лючок и запуская меня в узкое пространство между легким и прочным корпусами подводной лодки, которое называется надстройкой. И я начал свое движение по кораблю: сначала по щелям и закуткам надстройки, сплошь заполненной баллонами воздуха высокого давления и разными трубопроводами, а затем — по палубам и трюмам отсеков прочного корпуса, проходя их последовательно один за другим — торпедный, аккумуляторный, центральный, жилой, дизельный, электромоторный и кормовой. Старшина был мастером своего дела и хорошим наставником. Ему нравилось учить будущего офицера, а я старался прилежно учиться.
Через месяц я сдал экзамен командиру корабля и стал своим в трюмной команде: ходил в море, постигал на практике специфику подводного плавания и осваивал азы подводной жизни — как открывать переборочные двери, как пользоваться подводными гальюнами, что можно и чего нельзя делать на подводной лодке. И был даже допущен к открыванию и закрыванию клапанов вентиляции и продувания балластных цистерн, то есть непосредственно участвовал в производстве погружения и всплытия подводной лодки.

Я вернулся с той практики другим человеком — теперь я уже знал, что такое подводная лодка, и теперь уже с пониманием дела хотел стать специалистом в области подводного кораблестроения.
После того, как на первых двух курсах мы преодолели барьер общеобразовательных дисциплин высшей школы, на третьем курсе нам стали преподавать предметы нашей будущей специальности, и учиться стало гораздо интереснее. Все специализированные кафедры были военными, при этом большинство наших преподавателей были молодыми доцентами, с погонами капитан-лейтенантов и капитанов третьего ранга. Они читали нам свои лекции с большим энтузиазмом, увязывая теорию с практикой и стараясь делать лекции интересными для слушателей. Теорию корабля нам преподавали А.В.Герасимов и Н.П.Муру, строительную механику корабля — В.С.Калинин и Г.А.Родосский, проектирование корабля — Г.П.Попов, корабельные системы — Е.Н.Андреев. Все они потом стали докторами технических наук и профессорами. Другие преподаватели были более старшими по возрасту и воинскому званию и читали свои лекции в классическом стиле, предоставляя нам самим находить интерес в том, о чем они вещали в своих лекциях.
Все, вроде бы, шло хорошо, но во время зимней экзаменационной сессии я ненароком «подложил свинью» Вадику Кулишову (он вообще-то был Вадим, но друзья звали его Вадиком). Вадик был круглым отличником и получал сталинскую стипендию, размер которой был почти в десять раз больше обычной курсантской. Я же явно уступал ему в учебе: у меня иногда бывали четверки.
Мы сдавали экзамен по строительной механике корабля. Основные теоретические положения этой дисциплины изобилуют длинными математическими выводами, требующими усердия для их усвоения. Среди них особой сложностью отличалась одна тема, которая называлась «труба Лямэ». Сложные математические доказательства методики расчета этой «трубы» никак не лезли в мою голову. Готовясь к экзамену, я сначала решил разобраться с «трубой Лямэ» после того, как подготовлю все остальное. Но когда я закончил подготовку, то ни времени, ни способности усваивать громоздкие формулы у меня уже не было, и я решил идти по обычному пути лентяев и понадеяться на «авось»: всего один невыученный вопрос, вероятность «влипнуть» совсем мала.
Экзамен начинался с того, что сразу четыре человека тащили билеты и подходили к настенным доскам, чтобы готовиться к ответам. Очередность сдачи всегда устанавливалась самим классом: в первую группу входили по желанию, а все остальные тянули жребий. Мы с Вадиком были в первой группе — оба не любили сидеть и ждать своей очереди, слушая, как отвечают другие, и начиная нервничать зря. Утром перед экзаменом я поведал ему о том, что иду на экзамен без «трубы Лямэ».

Он соответственно пошутил, что ее-то я и вытащу, когда буду выбирать экзаменационный билет. Экзамен начался, мы подошли к столу экзаменаторов, я вытащил билет и прочел на нем: первый вопрос — «труба Лямэ». Мы с Вадиком подошли к соседним доскам, и я тихо сказал ему о том, что у меня — эта самая «труба». И тут мы, совершенно не думая о последствиях, быстро поменялись билетами. Поменялись, и каждый врубился в «свой» билет, выписывая на доске длинные математические выводы. Вадик отвечал первым, отлично изложил «трубу» и все остальное, что требовалось в том билете, и, получив пятерку, вышел из аудитории. Его билет, не глядя, преподаватели отложили в сторону. Вслед за ним отвечал я, и тоже ответил на «пятерку». Но тут и пришел час расплаты за содеянное. Когда я отдал преподавателю свой билет, тот вдруг посмотрел в бумажку, где у него были записаны номера вытащенных билетов, и удивленно задал мне философский вопрос: «А почему у вас другой билет?» Затем все и выяснилось. Преподаватели стали обсуждать между собой эту ситуацию: с одной стороны — оба ответили на «пятерки» и оба были у них на хорошем счету, а с другой стороны — они отвечали не по «своим» билетам. Посовещавшись, преподаватели приняли такое решение: поставить нам обоим по «четверке».
Эта «четверка» автоматически лишала Вадика сталинской стипендии. Я понимал, что я виноват в этом, и на душе у меня было противно. Когда мы остались вдвоем, я стал виниться перед ним, но он спокойно и дружелюбно сказал мне: «Ерунда—переживем». И потом никогда, ни одним намеком он не выразил мне каких-либо претензий по поводу этого инцидента. С того дня мы сдружились еще больше.
После третьего курса Вадика перевели на электротехнический факультет (туда по команде сверху перевели почти половину нашей роты), но мы продолжали общаться по выходным дням. Вадик снова стал получать сталинскую стипендию (она перестала называться сталинской, но ее статут и размер сохранились) и окончил училище с золотой медалью. Отслужив положенный срок на подводной лодке, он поступил в адъюнктуру училища, успешно ее закончил, защитил кандидатскую диссертацию и стал преподавателем на кафедре электропривода, завоевав там большой авторитет. Потом он защитил докторскую и стал начальником этой кафедры. Когда по возрастному цензу он должен был снять погоны капитана первого ранга и освободить место начальника «военной» кафедры, ему предложили возглавить «гражданскую» кафедру математики. Вадик всегда был в математике силен, но это был беспрецедентный случай, когда кафедру математики возглавил человек, не имевший специального математического образования.

От редакции. Кулишов Илья Данилович - достойный отец достойного сына.

Кулишов Илья Данилович (1902-1948 ) На флоте с 1919 года. С мая 1928 г. помощник командира пл «АГ-3», с января 1929 – поморник командира пл «Революционер», с января 1930 - командир пл «АГ-15», с мая 1931 - пл «Якобинец», с ноября 1933 г. командир дивизиона подводных лодок, с марта 1937 г. командир 2-й бригады подводных лодок Тихоокеанского флота. Репрессирован в мае 1938 года. В сентябре 1939 г. восстановлен в кадрах ВМФ и с ноября 1940 года командир Николаевской военно-морской базы. В августе - октябре 1941 г. командир Одесской военно-морской базы, а с октября 1941 г. по март 1942 г. - командир Туапсинской военно-морской базы. 21 апреля 1942 г. за непринятие «достаточных мер для надлежащего оборудования порта» осужден Военной коллегией Верховного суда СССР с отсрочкой исполнения приговора до окончания военных действий. В июле 1942 г. командир Отряда кораблей реки Невы Ленинградской военно-морской базы. 15 августа 1942 г назначен командиром Ленинградской военно-морской базы. В марте 1944 г. назначен командиром Лужской военно-морской базы, а 24 августа - командующим Таллинским морским оборонительным районом. За показ английской военно-морской миссии чертежей их же подводной лодки “L-55”, затопленной во время гражданской войны и впоследствии поднятой и восстановленной, был обвинен в разглашении государственной тайны и вызван в Москву. 7 августа 1948 года застрелился.

Продолжение следует.

Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru

С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович

Вскормлённые с копья

19.05.201108:2019.05.2011 08:20:51

Просмотров: 7435 Комментариев: 0 0

Военная присяга

Иосфин , Аркадий

18.05.201108:5718.05.2011 08:57:09

Опять ответ не вмещается в рамки комментария. Всё же это ответ. В форму сообщения постараюсь привести чуть позже.

Первая русская военная присяга начала XVIII века

Формально, текст русской военной присяги основан на оригинальном варианте времен Петра Первого:

"Я (имярек), обещаюсь Всемогущим Богом верно служить Его Величеству Петру Первому, Царю и Самодержцу Всероссийскому, и протчая, и протчая, и наследникам со всею ревностию, по крайней (какие точные слова найдены!) силе своей, не щадя живота и имения. И долженствую исполнять все указы и уставы сочинённыя, иже впредь сочиняемые от Его Величества и его Государства. И должен везде, во всяких случаях интерес Его Величества и Государства предостерегать и охранять, и извещать, что противное услышу и всё вредное отвращать. А неприятелем Его Величества и его Государства везде всякий удобьвозможный вред приключать, о злодеех объявлять и их сыскивать. И всё протчее, что к пользе Его Величества и его Государства, чинить по доброй Христианской совести, без обману и лукавства, как доброму, честному человеку надлежит, как должен ответ держать в день Судный. В чём да поможет мне Господь Бог Всемогущий".

Присяга Николаю Второму
Клятвенное обещание

Я, нижепоименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, пред святым его Евангелием, в том, что хочу и должен Его Императорскому Величеству, своему истинному и природному Всемилостивейшему Великому Государю Императору Николаю Александровичу Самодержцу Всероссийского Престола наследнику верно и нелицемерно служить, не щадя живота своего, до последней капли крови, и все к Высокому Его Императорского Величества Самодержавству силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и вперед узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности, исполнять.

Интересно, что лица иной веры, в первую очередь мусульмане, лютеране и евреи, присягали особым образом, на своем языке и в присутствии своего священнослужителя.
Порядок приведения к присяге магометан был следующий :
1. присягающий должен во время присяги держать два перста правой руки своей на раскрытом Коране повторять слова присяги, которые ему читает духовное лицо магометанской веры, и по окончании клятвы целовать слова Корана,
2. лицо, наряженное для присутствования при принятии присяги, обязано :
а) поверять правильность выполнения оной по тому столбцу, в которой татарские или другого восточного языка слова присяги изображены русскими буквами, и
б) наблюдать, чтобы духовные лица магометанской веры, во время чтения присяги, а в особенности при окончании оной, отнюдь не произносили фразы по- арабски: инша аллах, а по- татарски: аллах-тилясе (то есть коли Богу угодно), а также не переменяли своего места и положения, и чтобы после каждого продолжительного с их стороны перерыва чтения, как-то: кашля, обморока и пр., они возобновляли чтение присяжного листа.
3. в тех местах, где не окажется духовного лица магометанской веры, приведение к присяге магометан должно быть возлагаемо на кого-либо из мусульман грамотных, а если присягающий сам грамотен, то ему самому предоставляется читать слова присяги. За неимением же грамотных мусульман и за безграмотностью приводимого к присяге, лицо, наряженное для привода к оной, должно читать ему слова присяги, написанные русскими буквами.
4. Порядок приведения к присяге евреев и форма еврейской присяги, для поступления в военную службу, были изложены в Уставе Духовных Дел Иностранных Исповеданий. Согласно указанного устава евреи приводились к присяге во всякое время, кроме субботних и праздничных дней, в синагогах или молитвенных школах, а где нет синагог и молитвенных школ - в подлежащем присутственном месте, начальствующими лицами и раввином или помощником его, в присутствии двух свидетелей из евреев, где это возможно.

есть свидетельство очевидца:

".....Полковник Рерберг выводит полк на плац, и перед глазами открывается редкая по красоте картина присяги новобранцев 3-го гренадерского Перновского Короля Фридриха-Вильгельма IV полка. Посередине плаца стоят шесть совершенно одинаковых столиков, покрытых белыми скатертями. Перед столиками, на некотором расстоянии, стоит знаменщик полка старший унтер-офицер Артур Степин со знаменем полка и ассистентом. Постепенно, после нескольких перестроений, с другой стороны каждого столика образуются стройные квадраты подтянутых гренадер-перновцев. Перед каждым столиком появляются священнослужители разных религий. Полковой священник с Крестом и Евангелием становится перед первым столиком, перед которым стоит самый большой "квадрат" новобранцев. Перед вторым столиком становится католический ксендз, перед третьим - лютеранский пастор, перед четвертым - мусульманский мулла, перед пятым - еврейский раввин, а перед шестым, около которого стоят только два гренадера, - нет никого. Начинается чин присяги, и к столику православных гренадер-новобранцев подносит знамя мой друг знаменщик Артур Степин, его настоящее имя Артур Стопинг, и сам он - финн-лютеранин, но свою почетную обязанность знаменщика он исполняет блестяще. В то же самое время к последнему столику подходит мой отец - командир полка, - и я вижу удивительную вещь, которая могла произойти только у нас, в старой России. Оба новобранца вынимают из карманов маленькие сверточки и тщательно разворачивают тряпочки, в которые они завернуты. Развернув тряпочки, оба вынимают из свертков двух маленьких деревянных "божков", выструганных из дерева и смазанных салом. Оба деревянных "божка-идола" водворяются на столик между моим отцом и двумя новобранцами, и только тогда мой отец, как высший в их глазах начальник, приводит обоих гренадер к присяге служить "верой и правдой" Царю и Отечеству. После окончания чина присяги, священнослужители удалились, новобранцы возвратились к своим ротам и полк красивой лентой вошел в свои казармы."

Русская военная присяга Временному Правительству Керенского

В марте-апреле 1917 года войска присягали Временному правительству А. Ф. Керенского по тексту:

Клятвенное обещание 1917 года

"Клянусь честью офицера (солдата) и обещаюсь перед Богом и своей совестью быть верным и неизменно преданным Российскому Государству, как своему Отечеству. Клянусь служить ему до последней капли крови, всемерно способствуя славе и процветанию Российского Государства. Обязуюсь повиноваться Временному Правительству, ныне возглавляющему Российское Государство, впредь до установления образа правления волею народа при посредстве Учредительного собрания. Возложенные на меня служебные обязанности буду выполнять с полным напряжением сил, имея в помыслах исключительно пользу государства и не щадя жизни ради блага Отечества. Клянусь повиноваться всем поставленным надо мною начальникам, чиня им полное послушание во всех случаях, когда этого требует мой долг офицера (солдата) и гражданина перед Отечеством. Клянусь быть честным, добросовестным, храбрым офицером (солдатом) и не нарушать клятвы из-за корысти, родства, дружбы и вражды. В заключение данной мною клятвы осеняю себя крестным знамением и ниже подписываюсь"

Примечание для лиц иных религиозных конфессий (цитирую по оригинальному тексту 1917 года):

1) Настоящая форма присяги спроектирована для лицъ православнаго и римско-католическаго въроисповъданія.
2) Для лицъ лютеранскаго въроисповъданія изъ заключительной формы присяги должны быть выпущены слова "осъняю себя крестнымъ знаменіемъ".
3) Для лицъ магометанскаго въроисповъданія присяга заканчивается такъ: "заключаю сію мою клятву словами преславпаго Корана и нижеподписуюсь".
4) Для лицъ іудейскаго въроисповъданія изъ заключительной фразы присяги исключаются слова: "осъняю себя крестнымъ знаменіемъ".
5) Для язычниковъ и для лицъ, непріемляющихъ присяги по ихъ въвроучению, начальную фразу присяги читать: "Честью офицера (солдата) и гражданина объщаюсь передъ своею совъстыо быть върнымъ и неизмънно преданнымъ Россійскому Государству, какъ своему отечеству". Изъ заключительной фразы присяги исключаются слова: "осъняю себя крестнымъ знаменіемъ".

В этом смысле падение Временного правительства и его распад освободили русских военнослужащих от подчинения ему, да и с Учредительным собранием вышла нехорошая история. Более оно не собиралось и волю свою никак не выразило. С его делегатами Верховный Правитель адмирал Колчак поступил сурово.
Таким образом, если прямо следовать логике тех, кто уверяет, что белый офицер следовал присяге, то надо признать, что тогда он сражался за то, чтобы восстановить Керенского и власть его министров, а потом дождаться созыва Учредительного Собрания (далее УС). В реале ничего подобного не наблюдалось. Большая часть царских офицеров в условиях развала страны и начавшейсся Гражданской войны стремилась ВООБЩЕ НИЧЕГО НЕ ДЕЛАТЬ. Усиленно рекомендую всем очередные "записки очевидца" - роман "Белая гвардия" Михаила Булгакова. Там прекрасно описано, чем занимались эти "доблестные защитники отечества" в ОККУПИРОВАННОМ НЕМЦАМИ Киеве 1918 года. Богемно тусовались...
Полагаю, что белый офицер, предав монархию и забив болт на Керенского, был таким образом вообще освобождён от какой-либо связи между ним и русским государством, сами лидеры белого движения никакой новой связи не установили, что и привело в значительной степени к печальному исходу, поскольку, если было понятно, против кого сражаться, то за что - ясно уже не было. Доказательством тому служит уже упомянутый расстрел делегатов УС по приказу Колчака (вполне себе белого офицера). Вывод - подчиняться "Учредилке" он категорически не собирался.

Военные присяги РККА периода Гражданской войны

В условиях неразберихи Гражданской войны каждая из многочисленных сторон конфликта кроме белых (!) применяла свою присягу. Образцы Красной присяги (победоносных РСФСР и ДВР) выглядели так:

Формула торжественного обещания,
утвержденная в заседании
Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета
Советов Рабочих, Солдатских, Крестьянских и Казачьих Депутатов
от 22-го апреля 1918 года

1. Я, сын трудового народа, гражданин Советской Республики, принимаю на себя звание воина рабочей и крестьянской армии.
2. Пред лицом трудящихся классов России и всего мира я обязуюсь носить это звание с честью, добросовестно изучать военное дело и, как зеницу ока, охранять народное и военное имущество от порчи и расхищения.
3. Я обязуюсь строго и неуклонно соблюдать революционную дисциплину и беспрекословно выполнять все приказы командиров, поставленных властью Рабочего и Крестьянского Правительства.
4. Я обязуюсь воздерживаться сам и удерживать товарищей от всяких поступков, порочащих и унижающих достоинство гражданина Советской Республики, и все свои действия и мысли направлять к великой цели освобождения всех трудящихся.
5. Я обязуюсь по первому зову Рабочего и Крестьянского Правительства выступить на защиту Советской Республики от всяких опасностей и покушений со стороны всех ее врагов, и в борьбе за Российскую Советскую Республику, за дело социализма и братство народов не щадить ни своих сил, ни самой жизни.
6. Если по злому умыслу отступлю от этого моего торжественного обещания, то да будет моим уделом всеобщее презрение и да покарает меня суровая рука революционного закона.
Председатель ЦИК Я. Свердлов; Секретарь ЦИК В. Аванесов; 25 апреля 1918 года

ФОРМУЛА ТОРЖЕСТВЕННОГО ОБЕЩАНИЯ ВОИНА НАРОДНО-РЕВОЛЮЦИОННОЙ АРМИИ
ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЙ РЕСПУБЛИКИ

1. Я, сын трудового народа, гражданин Дальневосточной республики, сим торжественным обещанием принимаю на себя почетное звание воина Народно-революционной армии (или Народно-революционного флота) и защитника интересов трудящихся.
2. Перед лицом трудящихся классов республики, братской Советской России и всего трудового мира я обязуюсь носить высокое звание с честью, добросовестно изучать военное дело и как зеницу ока охранять народное достояние и военное имущество от расхищения и порчи.
3. Я обязуюсь строго и неуклонно соблюдать революционную дисциплину, беспрекословно исполнять все приказы командиров, поставленных властью трудового правительства республики, и крепко держать правила товарищеского единения между собою.
4. Я торжественно обязуюсь по первому зову избранного трудовым народом правительства выступить на защиту республики от всяких опасностей и покушений со стороны всех ее врагов и в борьбе за революционные завоевания, целость и спокойствие трудовой Дальневосточной и братской рабоче-крестьянской Советской республики, за дело социализма и братства народов, не щадить ни своих сил, ни самой жизни.
5. Я торжественно обязуюсь воздерживаться сам и удерживать товарищей от всяких поступков, порочащих и унижающих достоинство свободного гражданина трудовой Дальневосточной республики, и все свои действия направить к единой цели освобождения всех трудящихся.
6. Если по злому умыслу я отступлю от этого моего торжественного обещания, тогда будет моим уделом всеобщее презрение да покарает меня беспощадно суровая рука революционных законов.
Предвоенсовета, Главком и Военмин БЛЮХЕР

Советская военная присяга 1939 года

На кануне Второй Мировой войны текст советской присяги приобрел каноническую форму в редакции 1939 года, хотя основой его по прежнему служит проверенный жизнью победный вариант 1918 года.

Военная присяга

Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров, комиссаров и начальников.
Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Рабоче-Крестьянскому Правительству.
Я всегда готов по приказу Рабоче-Крестьянского Правительства выступить на защиту моей Родины - Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Рабоче-Крестьянской Красной Армии, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.
Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся.
Подпись: Член Главного Военного Совета РККА И. В. Сталин; 23 февраля 1939 г.

Сталинская присяга выдержала испытание боями, но по мере административного дрейфа государственной машины СССР от общенародного государства к бюрократической империи, в разгар Хрущевской "оттепели", была признана устаревшей.

Советская военная присяга 1960 года

Военная присяга мирного времени "победившего", а позднее "развитого" социализма 60-х годов:

Военная присяга

Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников.
Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Советской Родине и Советскому правительству.
Я всегда готов по приказу Советского правительства выступить на защиту моей Родины - Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооруженных Сил, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.
Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся.
Утверждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 августа 1960 г.

Советская военная присяга 1977 года

В семидесятых годах присяга подверглась правке, в связи с принятием новой Конституции 1977 года в её текст было включено соответствующее упоминание, что сделало присягу документом прямого действия. Место бога и царя-батюшки заменили Конституция и советский народ. В 80-х годах, накануне переворота 1991 года, правленый текст военной присяги Советского Союза выглядел следующим образом:

Военная присяга последних лет Союза ССР.

Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, соблюдать конституцию СССР и советские законы, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников.
Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Советской Родине и Советскому правительству.
Я всегда готов по приказу Советского правительства выступить на защиту моей Родины - Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооруженных Сил, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.
Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение советского народа.

Проекты военной присяги Содружества Независимых Государств 1992 года

В обстановке распада СССР некоторое время сохранялись иллюзия, что "самого страшного-то и не случилось", в смысле, Гражданская война не началась, Третья мировая - тоже. Памятью о тех наивных надеждах стали проекты присяги объединенных вооруженных сил СНГ.

Военная присяга Российской Федерации 1993 года

Апофигеем чехарды с главным символом выполнения воинского долга стала Ельцинская присяга 1993 года. В силу лаконичности и неопределенности данного документа установить, нарушил или соблюдал его формулу конкретный "присягатель" невозможно. Сами сравните её текст с приведенными выше.

Военная присяга

Я, (фамилия, имя, отчество), торжественно присягаю на верность своей Родине - Российской Федерации.
Клянусь свято соблюдать ее Конституцию и законы, строго выполнять требования воинских уставов, приказы командиров и начальников.
Клянусь достойно выполнять воинский долг, мужественно защищать свободу, независимость и конституционный строй России, народ и Отечество.
Утверждена законом Российской Федерации "О воинской обязанности и военной службе" от 11 февраля 1993 г.

Эпитафия

Половина армии России до сих пор (!) служит по "старой советской присяге", уверяя, что "верны отечеству". Как водится, история с изменой Родине и воинскому долгу повторилась в форме кровавого фарса. Неизвестно, что кричали последние депутаты Учредительного Собрания, мечущиеся под пулями расстрельной команды на берегу Иртыша. Организатора действа, адмирала Колчака, вскоре шлепнули там же. Но, процедура публичного расстрела "б/у советскими офицерами" из танковых пушек последнего огрызка Советской власти (!), в октябре 1993 года, заботливо сохранена для потомства операторами CNN. Да и главные участники все пока живы. Включая оппонентов, Руцкого и Хасбулатова. Отчизны "верные сыны", ага... Для страны "демократически освобожденной" в мирное время от трети территории и половины населения - самое оно. Придраться не к чему. Уря, господа, уря....
http://zhurnal.lib.ru/k/kucher_p_a/

Ну и до кучи военные присяги некоторых других стран.

Присяга солдата вермахта
Я приношу перед Богом эту священную присягу в том, что я буду беспрекословно повиноваться верховному главнокомандующему вермахта, вождю немецкого государства и народа Адольфу Гитлеру и буду готов как храбрый солдат в любое время положить свою жизнь за принесенную мною присягу...

Присяга солдата Национальной народной армии ГДР
Я клянусь во все времена верно служить Германской Демократической Республике, моему Отечеству и охранять его по приказу правительства рабочих и крестьян от любого врага.

Я клянусь как солдат Национальной народной армии всегда быть готовым на стороне Советской армии и армий союзных с нами социалистических стран защищать социализм от любых врагов и отдать свою жизнь ради достижения победы...

Присяга солдата бундесвера

Я клянусь верно служить Федеративной Республике Германия и храбро защищать права и свободу немецкого народа. Да поможет мне Бог!
...

Турция

Настоящим клянусь своей честью, что в мире и войне, на земле, на море и в небе, всегда и везде я буду служить своей нации и своей республике с верой и любовью. Я буду подчиняться законам, правилам и своим командирам. Я буду дорожить честью армии и славой турецкого флага больше, чем собственным существованием. Если потребуется, я готов не пощадить жизни во имя страны, республики и долга...

http://topwar.ru/2687-teksty-voennoj-prisyagi-ryada-inostranyx-gosudarstv.html

Иосфин , Аркадий

18.05.201108:5718.05.2011 08:57:09

Просмотров: 58563 Комментариев: 8 0

В.К.Грабарь."Пароль семнадцать". Часть 43.

Вскормлённые с копья

18.05.201108:0018.05.2011 08:00:04

Балтика была нам ближе во всех смыслах. Для одних она была местом рождения, другие провели на ее берегах детство. И все без исключения знали это море не понаслышке, пропахав его во время практических плаваний. Но и на этом родном море служба не обошлась без приключений.

Аносов Дмитрий Юрьевич и Попов Сергей Александрович.

Не раз встречались на флоте С.Попов и Д.Аносов. В Нахимовском училище они сидели за одним обеденным столом. Затем судьба их раскидала. И вот однажды, когда лейтенант Аносов возвратился из очередного похода, он встретил в одном из Балтийских портов курсанта Попова, который отстал от нас на год и в то время проходил стажировку. По праву старшего по званию Дима подозвал Сережу к себе и приказал представиться. Шутка неудачная, тем не менее, как потом оказалось, у нее было продолжение…
С тех пор прошло десять лет. Однажды капитана-лейтенанта Д.Ю.Аносова заместителя начальника части навигационного обеспечения Таллинского района гидрографической службы вызвало на ковер высокое начальство - флагманский штурман Таллинской ВМБ. Вызов не предвещал ничего хорошего. Обычно это означало, что какой-то маяк потух, и из-за этого какой-то корабль куда-то врезался. В кабинете флагманский сидел спиной, и Дима подтянулся в ожидании привычного разноса. Но вот начальство развернулось – в кресле сидел капитан 2 ранга С.А.Попов. Но и это еще не все.
Пару лет капитан-лейтенант Аносов был заместителем начальника Моонзундского гидроучастка. Гидроучасток базировался в Хаапсуле, где в 1798 году родился Александр Михайлович Горчаков, лицеист пушкинского набора, ставший впоследствии канцлером Российской Империи.

Горчаков оказался последним из лицеистов первого выпуска, к нему были обращены пушкинские строки:

«Кому ж из нас под старость день Лицея
Торжествовать придется одному?»

Дима успел только добиться, чтобы на доме канцлера установили памятную доску, как его вновь перевели в Таллин, на должность еще более низкую. Последняя их встреча с Поповым произошла в 1985 году в госпитале. Дима обследовался перед уходом в запас, когда в его палату привезли под капельницей флагманского штурмана базы. Сережа поймал свой первый инфаркт, и Дима, пока был в госпитале, ухаживал за ним. Затем Сережа перевелся в Ленинград во ВВМУРЭ им. А.С.Попова. Но в 1988 году он стал начальником кафедры ТСК, и менее чем через год умер. Вскоре в Нахимовское училище поступил его сын Вячеслав Сергеевич. Вячеслав окончил Нахимовское, поступил во ВВМУРЭ, но наступили 1990-е годы, и он из училища ушел. К слову, если говорить о наших наследниках, то по стопам отца пошел Андрей Игоревич Антипенко. Он окончил ВВМУ им. М.В.Фрунзе, затем, как отец, служил на надводных кораблях Северного флота, и даже занял квартиру отца в Североморске. Во «Фрунзе» учится и сын Евгения Смирнова.
Еще одна курьезная встреча наших однокашников состоялась в Кронштадте. Туда, в бригаду учебных кораблей, после двух лет службы, попал вместе с кораблем (СКР пр. 51) его командир БЧ-1 Марк Козловский. Потеря качества службы (теперь корабль стал учебным) не устраивало Марка, и он списался на берег в учебный отряд. Новое качество Марку показалось еще ниже, и, тем более, ниже его способностей. И в присущем ему стиле Марк пустил службу под откос.

Подполковник В.Щукин и капитан-лейтенант М.Козловский (в центре) на сборах руководства учебных подразделений БФ. 1980-е годы

Однажды в учебном отряде, где служил Марк, состоялись сборы руководящего состава учебных заведений флота. Занятия проводились в кабинете, которым заведовал капитан-лейтенант М.Козловский. А в сборах принял участие командир одного из учебных отрядов КБФ подполковник В.Щукин. Так однокашники вновь встретились на учебной скамье. Разница в званиях, однако, не помешала им эту встречу отметить. Гостеприимство Марка испытал на себе не один из нас.

***

Аркаша Моисеев оказался в Лиепае, где начал службу на дизельных подводных лодках (пр.613) в должности командира группы ОСНАЗ. За три года службы совершил три похода на БС по 30 суток каждый. После первого попал в статью газеты «Страж Балтики» за восстановление работоспособности РЛС. В последнем походе были собраны ценнейшие материалы по работе гидроакустических станций супостата, но при этом сами были обнаружены. Чтобы скрыть этот факт, пришлось скрыть и добытые сведения. В 1974 г. ему предложили служить в ГДР, но тут-то и возникло очевидное препятствие – Аркадий в то время был беспартийным, и вечные конфликты с замполитом привели к тому, что Аркашину фамилию вычеркнули из уже готового приказа. В 1981 году ему удалось перебраться в Ленинград командиром роты в Мореходку. Отец одного из курсантов был выпускником Рижского Нахимовского училища, при его содействии Аркадий попал в 1989 г. на кафедру ЛИТМО.
Витя Виноградов окончил ЧВВМУ им. П.С.Нахимова и получил назначение на ДКБФ. Начал службу командиром ракетно-артиллерийской батареи на БПК «Бодрый», а в 1972 году назначен командиром БЧ-2 на строящийся в Калининграде БПК “Сторожевой”. По натовской классификации БПК числился как легкий крейсер типа “Буревестник”.

Служба у Вити складывалась блестяще. Кораблю уже довелось нести боевую службу в Средиземном море и в Атлантическом океане, побывать на Кубе, провести ракетные стрельбы на СФ.
В октябре 1975 года корабль вернулся с боевой службы в Балтийск. Началась сдача боезапаса и подготовка корабля к постановке на ремонт в Лиепае. До праздника 7 ноября успели сдать только боезапас БЧ-3. “Сторожевой” как лучший корабль ДКБФ был направлен в Ригу для участия в морском параде. Затем случилось непредвиденное - 8 ноября в 21.40 – офицеры и мичманы были собраны в кают-компании мичманов. К ним обратился с речью замполит корабля капитан 3 ранга В.М.Саблин, сообщил о своем намерении перевести корабль в Ленинград, добиться ежедневного предоставления 30 минут эфирного времени, чтобы выступить с критикой внутреннего положения в стране и изложить меры по переустройству страны вплоть до ликвидации КПСС. Потом журналисты назовут его Буревестником революции!
Командир корабля капитан 2 ранга Анатолий Васильевич Потульный был заранее обманным путем изолирован от экипажа. Большая часть матросов встала на сторону Саблина, но половина офицеров и мичманов не поддержали его: 9 офицеров (среди них был и Витя Виноградов) и 5 мичманов – из 190 человек экипажа. Их, заперли в гидроакустическом посту.
Одному из офицеров-механиков Владимиру Викторовичу Фирсову удалось перебраться на соседнюю флагманскую подводную лодку и сообщить ее командиру о бунте на БПК. В будущем ему еще пришлось послужить в разных управлениях Минобороны, кстати, вместе с нашим В.Калашниковым.

В.М.Саблин – выпускник ВВМУ им. Фрунзе 1960 года. В литературе его по специальности называют артиллеристом [8], а то и штурманом. Но присмотримся к фотографии, сделанной 21 сентября 1959 г. - на рукавах у выпускников по четыре галочки. Четыре года учились только будущие политработники. Фрунзакам тех лет выпала честь лицезреть этих будущих политрабочих [9], которые своих-то однокурсников «закладывали» за будьте нате, не говоря уже о соседях. Дальше и говорить было бы не о чем, но по иронии специальность у них называлась штурман-политработник. До настоящего штурмана им было далеко, но надо отдать должное, Саблин мастерски развернул огромный корабль посреди Даугавы.
Затем он вывел корабль с ракетным оружием на борту в Рижский залив, на приказания остановиться отвечал молчанием. В Ирбенском проливе силами авиации и флота корабль был остановлен. Летчики стреляли метко, едва не угодили по погребам. Группа матросов тут же одумалась и освободила арестованных офицеров. Командир БЧ-2 Виктор Виноградов выдал им оружие, под его командой был освобожден командир корабля. Командир лично стрелял в изменника и ранил его в ногу. А капитан-лейтенант В.Виноградов занял место на мостике и оставался с командиром вплоть до смены экипажа.

Командир бригады пограничных сторожевых кораблей, капитан 1-го ранга А.Нейперт немедленно передал донесение командующему Прибалтийским пограничным округом КГБ СССР, генерал-лейтенанту К.Секретареву. От него последовал приказ пограничным кораблям: "Немедленно открыть огонь на поражение и уничтожить корабль". Пограничные сторожевые корабли продолжали сопровождение нарушителя, а командир бригады нашел в себе силы и мужество, не пошел на сделку с совестью и приказ своего командующего не выполнил. Спустя неделю капитан 1-го ранга А.Нейперт был отстранен от командования бригадой и уволен из рядов ВМФ. - Мятеж на "Сторожевом. Михаил МАРГОЛИН, Черри Хилл,

Дальше произошло то, что и должно было произойти. Следствие по делу о бунте на “Сторожевом” продолжалось несколько месяцев. Валерий Михайлович Саблин 3 августа 1976 года был расстрелян. Но он и сам бы застрелился, если бы увидел, что стряслось с его родными, сослуживцами, еще со многими офицерами. Да и со всем Военно-Морским Флотом в результате тех преобразований, к которым он и призывал.
Экипаж корабля был расформирован. Многих старшин и офицеров разжаловали, а часть - уволили. Среди последних оказался и наш Витя Виноградов, уволенный в запас в звании матрос.
В современном обществе Саблин почти оправдан. Но кто восстановит офицерское звание нашему Виктору? Чтобы была хоть маленькая пенсия. Ведь у Вити – те же болезни, что и у всех нас. У нас, товарищей Вити вне зависимости от того, какие кто теперь исповедует взгляды, произошедшее на БПК “Сторожевой” не имеет оправданий. По нашей нахимовской мерке Саблин – предатель.
Вскоре после злополучного празднования корабль со следами пережитого был поставлен на ремонт в Лиепае, где его подремонтировали, а затем перегнали на Тихоокеанский флот.

***

Монахов Юрий Владимирович и Дудник Александр Анатольевич.

Тихоокеанский флот! Если на Балтике не встретиться просто трудно, то там, вдали от признанных центров цивилизации, дела решались по-особому. Всего на Тихий океан у нас попало восемь человек. На все обширное побережье морей Тихого океана, это – немного. На береговых ракетных батареях служил вплоть до 1975 года, когда поступил на 6-е ВОК ВМФ, Ю.Монахов. До 1988 года в центре радиоэлектронной разведки ТОФ служил А.Дудник. А Мише Титову удалось с самого начала службы заняться наукой на гидроакустическом полигоне. Он первым из нас защитил диссертацию на соискание ученой степени.
Еще, будучи нахимовцем, Володя Грабарь увидел в фойе Большого театра в Москве симпатичную японочку, одетую в кимоно. Володя, и без того склонный к экзотике, был пленен чистотой белых носочков раскосой красавицы, и с тех пор заболел Японией. По окончании высшего училища не раздумывая, выбрал местом службы Тихий океан, надеясь попасть в Океанографическую экспедицию, чьи суда заходили в страну восходящего солнца. Великий океан привлекал масштабом исследовательских работ.
Эта мечта растаяла, едва лейтенант Грабарь прибыл в г. Владивосток. В отделе кадров ТОФ ему было заявлено: «Нам не нужны ваши знания, нам нужны ваши размягченные мозги», и Володя, как и почти все гидрографы, посланные на ТОФ, был брошен на совершенно не ведомое поприще. Мышление у нахимовца действительно гибкое, в этом кадровик был прав. Но самый гибкий ум оказался у Бори Горелика, который приехал на Дальний Восток, не дожидаясь конца отпуска. В итоге в Тихоокеанской океанографической экспедиции оказался только Боря.
А лейтенант Грабарь встретил во Владивостоке лейтенанта-инженера Овчинникова и занял у последнего незначительную сумму (которую не отдал до сих пор), чтобы как-то добраться до места назначения – Камчатки.

Валя Овчинников выпускник кораблестроительного факультета попал во второй экипаж АПЛ К-56 (675 пр.) в 26 дивизии пл, и успел два раза выйти в море на сдачу задач, но в ноябре 1970 года его, кораблестроителя, перевели на транспортный плавучий док ТПД-20 в Большом Камне. А в 1972 году судьбу Вали повернуло одно важное историческое событие. В 1971 году состоялась 3-я индо-пакистанская война, и на территории Бенгалии появилась новая страна Народная республика Бангладеш (в переводе - Бенгальская земля).
3 марта 1972 г. президент НРБ шейх Муджибур Рахман встретился с Леонидом Брежневым и обратился к советскому руководству c просьбой помочь освободить порты его страны от затопленных кораблей и протралить минные поля. Кстати сказать, мины, которые предстояло обезвреживать (ЯМ-25), образца 1902 года, были изготовлены в Санкт-Петербурге на заводах Нобеля (до недавнего времени НПО «Уран»). (Вариант: в свое время были изготовлены в СССР). Затем были отправлены на русско-японскую войну во Владивосток и порт-Артур, а позднее в качестве братской помощи переданы КНР, а у китайцев их перекупил Пакистан.
Командованием Тихоокеанского флота была срочно подготовлена экспедиция особого назначения - 12-я ЭОН ВМФ СССР. Возглавил экспедицию контр-адмирал С.П.Зуенко. Из Ленинграда прибыл главный инженер капитан 2 ранга В.А.Молчанов (выпускник ЛНУ 1950 г.). В состав экспедиции вошли ведущие специалисты 40-го НИИ МО СССР, а среди привлеченных к работе специалистов-тихоокеанцев, естественно, оказался и специалист по судоподъему старший лейтенант Валентин Овчинников.

В БАНГЛАДЕШ С БЛАГОДАРНОСТЬЮ ВСПОМИНАЮТ МОРЯКОВ 12-Й ЭКСПЕДИЦИИ ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ ВМФ СССР. Фото Юрия СЕНАТСКОГО. Плавучий подъемный кран "Судоподъем-2". Читтагонг, 1974 г.

Продолжение следует.

Вскормлённые с копья

18.05.201108:0018.05.2011 08:00:04

Просмотров: 18143 Комментариев: 1 0

Страницы истории Тбилисского Нахимовского училища в судьбах его выпускников. Часть 48.

Вскормлённые с копья

17.05.201107:5117.05.2011 07:51:56

Зима первого курса была холодной и трудной. Мы уставали и не высыпались. Комната, в которой поначалу находился мой учебный класс, была расположена среди нежилых и неотапливаемых помещений на первом этаже со стороны Садовой улицы. В комнате стояла большая печь, отапливаемая углем. Чтобы согреть комнату, окруженную толстыми каменными стенами замка, нужно было топить печь несколько часов подряд. Топить ее начинали рано утром, но на первых уроках мы сидели в шинелях — в классе было холодно. Гражданские преподаватели, читавшие нам общеобразовательные предметы высшей школы, вынуждены были читать лекции, не снимая своих зимних пальто.

Остроумова-Лебедева, Анна Петровна. "Иней и Инженерный замок". 1929 г. Акварель.

Потом наш класс перевели в теплое помещение на другой стороне замка. Там, в тепле, на первых уроках жутко хотелось спать. Кто-то боролся со сном, а кто-то сдавался. Вспоминается такая картина: первый урок, идет лекция по физике, многие спят. Лекцию читает доцент Соколов — человек с внушительной внешностью старого интеллигента и изысканно вежливыми манерами. Глядя на класс, он все понимает и время от времени пытается как-то изменить обстановку. Вот он громко и с выражением произносит какой-то постулат, после чего вдруг обращается к спящему курсанту со словами: «Извините, я Вас не разбудил?» И продолжает читать лекцию. Он мог бы выдворить из класса спящего курсанта, и того бы примерно наказали, но он никогда не делал этого, по-видимому, понимая, что мы спим на лекциях не от хорошей жизни. Была у этого физика еще одна оригинальная манера: задав курсанту какой-либо вопрос и получив правильный ответ, он всегда произносил своим низким и слегка скрипучим голосом: «Благодарю Вас, Вы очень любезны». Вообще-то лекции Соколова мне нравились, и я слушал его с интересом, если это были не первые часы и не нужно было бороться со сном.
Мерзнуть в ту зиму приходилось не только в классе, но и на улице. За первым курсом был закреплен «наружный» пост часового на углу замка, который смотрит на пересечение Садовой улицы и Мойки. Там, в угловой части здания, находится небольшой хозяйственный дворик, в котором хранился уголь, используемый для топки печей. Часовой должен был охранять этот уголь и никого не допускать к стенам замка. Стоишь ночью один, на улице — сильный мороз, а вокруг — мертвая тишина. Вид у тебя «еще тот»: поверх шинели одет тулуп, на ногах — валенки, «уши» у шапки опущены и завязаны под подбородком, а винтовку прижимаешь «под мышкой», так как руки в шерстяных перчатках жутко мерзнут. Дверь, у которой ты стоишь, закрыта на замок, и ты прекрасно понимаешь «особую ценность» охраняемого угля и бессмысленность твоего пребывания на этом посту, и тоскливо ждешь, когда же придет к тебе смена. Этот пост был одним из «десертов», которыми угощали нас наши старшины.
Неприятными зимними мероприятиями были также утренние походы в баню. Нас подымали в пять часов утра, и мы, не выспавшиеся, топали строем, дрожа от холода, в большую баню на улице Чайковского, через которую за два утренних часа должен был пройти весь факультет. Мытье в бане рано утром не доставляло никакого удовольствия, а после этого снова нужно было идти по морозу и, по приходе в замок, начинать рабочий день.

Весна. Трудный первый курс подходит к концу

На первом курсе у нас произошло памятное событие — кораблестроительный факультет посетил Николай Герасимович Кузнецов, наш выдающийся флотоводец, который тогда в третий раз за свою необычную служебную карьеру командовал советским военно-морским флотом. Перед строем курсантов он произнес речь о том, что в стране разработана программа строительства большого военного флота, и ему нужны высококвалифицированные военные корабелы, которые будут обеспечивать строительство этого флота. Эта речь произвела на нас сильное впечатление и вдохновила перспективами своего будущего. Программа строительства огромного советского военно-морского флота выполнялась потом в течение трех десятилетий, но адмирал Кузнецов не участвовал в ее реализации — в 1955 году его в последний раз отстранили от руководства флотом. И далеко не всем, кто стоял тогда в строю факультета и слушал его речь, довелось участвовать в реализации этой программы.
Перспективы будущего вдохновили первокурсников, но до него было еще очень далеко. В июле мы сдали экзамены за первый курс и отправились в Кронштадт.

Линкор «Октябрьская революция»

Там, на внешнем рейде, стоял на бочках знаменитый линкор «Октябрьская революция», на котором когда-то служил мой отец. Моряки любовно называли линкор «Октябриной». Корабль уже доживал свой век и был в это время флагманом учебной дивизии, на кораблях которой проходили морскую практику курсанты военно-морских училищ и учебных отрядов флота. Мы прибыли на линкор для прохождения «курса молодого матроса» — первого этапа многолетних морских практик будущих офицеров.
На корабле, в экипаже которого состояло несколько сотен моряков, были размещены еще три сотни курсантов разных высших училищ. У курсантов на корабле не было своих определенных спальных мест — мы спали на подвесных парусиновых койках, которые на ночь подвешивались к подволоку (потолку) в проходах через матросские кубрики или же в других местах, кто где смог «зацепится». Утром койки, сложенные определенным образом, укладывались на верхней палубе корабля в длинные рундуки (ящики) с ячейками для коек. В скопище людей и коек ориентироваться нужно было по «боевым номерам», обозначенным на бирках, пришитых у каждого на груди, на левой стороне форменки, и соответственно обозначенных на койках.
В первой половине дня, когда на корабле шло «проворачивание механизмов», курсанты находились на боевых постах, по которым были расписаны. Там мы, вместе с матросами корабля, должны были «изучать и обслуживать технику». Я был приписан к корабельным водолазам, боевой пост которых находился в небольшой выгородке, расположенной где-то глубоко внизу, у самого днища корабля. Спускаясь туда по длинной и узкой вертикальной шахте, я попадал в царство мертвой тишины: никакие корабельные звуки туда не доходили. В выгородке хранилось легководолазное имущество и различная документация, а глубоководные скафандры и воздушные помпы хранились в специальных шкафах на верхней палубе. Водолазов было двое: старшина — «годок», заканчивавший срочную службу, которая длилась пять лет, и матрос, служивший второй год и готовившийся заменить старшину. Старшина был жутким балагуром, и чего только я не наслушался в часы «проворачивания механизмов»: и рассказы о всевозможных водолазных приключениях, и многочисленные морские и житейские байки. Но мне все же удалось узнать кое-что и по существу водолазного дела, и эти знания пригодились мне потом на четвертом курсе, когда мы проходили легководолазную подготовку.

Старое снаряжение для подводных погружений

На огромной верхней палубе линкора у каждой курсантской роты было «свое» место, где курсанты принимали пищу. Ориентирами таких мест были орудийные башни главного калибра и дымовые трубы. Для совершения ритуалов приема пищи рота была разбита на «бачки», то есть группы по десять — двенадцать человек. Перед обедом (завтраком, ужином) члены «бачка» усаживались в кружок на облюбованном месте палубы. «Бачковые», а ими бывали все по очереди, приносили с камбуза бачки (большие кастрюли) с первым и вторым, а также алюминиевые миски, ложки и черпаки. Содержимое бачков разливалось по мискам, стоящим на палубе, а хлеб раздавался по рукам, после чего будущие офицеры приступали к трапезе. Есть из миски, сидя задницей на палубе, было не очень удобно, но приходилось приспосабливаться. После окончания трапезы посуда уносилась на камбуз для мытья. Вся процедура кормления огромной массы людей сопровождалась длинными очередями «бачковых» на камбузе. О вкусовых качествах пищи говорить нечего — она была простой и невкусной, но мы тогда могли есть все, что угодно.
Во второй половине дня, если на корабле не было каких-либо авральных работ, курсантам некуда было приткнуться — они пребывали на верхней палубе, развлекаясь, кто как сможет. Любознательные изучали устройство надпалубных сооружений линкора, кто-то читал, сидя прямо на палубе, а другие просто болтались по палубе и вели бесконечные разговоры на самые разные темы. В нашей компании ходил по рукам «Капитальный ремонт» Леонида Соболева. Эта книга тогда была не то, чтобы запрещена, но — «не одобрялась» и была в то время большой редкостью. Книга была нашим бестселлером - мы зачитывались ею с упоением: описанные в книге служба и быт на линейном корабле перед началом первой мировой войны были похожими на то, что окружало нас. Цитатами из книги мы щеголяли друг перед другом и скрашивали ими нашу палубную жизнь.

Л.С.Соболев в центре, слева В.Г.Бакарджиев, начальник училища. Принятие присяги нахмовцами-курсантами на "Авроре". 1965 год.

Недели через две после начала нашей практики линкор совершил «боевой поход», начавшийся с трагического происшествия. Для того, чтобы этот большой корабль смог выйти на фарватер и двинуться в просторы Финского залива, к линкору подошли два небольших буксира, которые приняли с носа и кормы линкора буксирные концы и стали потихоньку разворачивать линкор в нужном направлении. В это время помощник командира корабля, который почему-то руководил операцией (управлять кораблем — это дело командира или, в крайнем случае, старпома), решил «помочь» буксирам и дал команду «немного крутануть» винты линкора. Винты линкора крутанулись, он обрел небольшой ход и, прямо на глазах изумленной публики, опрокинул один из буксиров, потянув его за связующий трос. Мы стояли на верхней палубе у борта и оторопело смотрели, как из-под буксира, перевернутого вверх дном, стали выныривать люди. Но вынырнуть сумели только те, кто был в рубке и на верхней палубе буксира. Через некоторое время буксир ушел на дно, унося с собой тех, кто был внутри его. Вынырнувших людей стали поднимать на борт линкора, а стоявших на палубе курсантов — энергично загонять вниз, чтобы не глазели на эту драму. Так я впервые увидел, как оплошность или низкая квалификация моряка могут в одно мгновение привести к трагедии.
«Боевой поход» все же состоялся. Разогнавшись и разрезая волны, линкор в течение двух часов шел по Финскому заливу, а затем произвел выстрел из орудия главного калибра. От этого выстрела корпус корабля содрогнулся так, что впору было смотреть — нет ли трещин на корпусных конструкциях. После этого линкор отражал атаку самолетов «противника», во время которой матросы, сидевшие у зенитных пулеметов, с неимоверной быстротой крутили руками ручки горизонтальной и вертикальной наводки, но не могли успеть за быстро летящими самолетами. Часа через четыре линкор вернулся к месту своей обычной стоянки. Оказалось, что это был последний поход легендарного корабля. В следующем году он был выведен из строя и отправлен на разделку.
«Курс молодого матроса» на линкоре был последним аккордом в тяготах первого курса. Покинув линкор, мы отправились в учебное плавание по Балтийскому морю на учебном корабле «Комсомолец», который был хорошо знаком большинству курсантов всех военно-морских училищ. Это плавание стало для меня одним из самых приятных воспоминаний о годах, проведенных в «дзержинке».

Учебный корабль «Комсомолец»

Во время плавания мы выполняли разные корабельные работы — от погрузки угля до большой приборки верхней палубы, но главным нашим занятием было несение штурманских вахт. На корабле была специальная штурманская палуба, оборудованная множеством штурманских столиков с необходимыми инструментами и различными штурманскими приборами. На этой палубе взводы курсантов по очереди несли штурманские вахты, аналогичные вахтам штурманов корабля. У каждого курсанта был свой столик с картой, на которой он самостоятельно вел прокладку курса. Перед началом вахты всем объявлялось фактическое место корабля, координаты которого каждый наносил на свою карту, а в конце вахты карты предъявлялись руководителю практики, который выставлял курсантам оценки в зависимости от «невязки» с тем местом, которое значилось на карте корабельного штурмана. График несения штурманских вахт был составлен так, чтобы каждый курсант побывал на всех чередующихся в течение суток вахтах, которые несут корабельные штурманы. Несение штурманской вахты было занятием умственным и поэтому нравилось. Мы учились определяться по маякам, по солнцу и по звездам и вести прокладку курса на карте. При этом мы получали удовольствие от самого процесса плавания на корабле, а временами и «оморячивались», когда погода на море портилась.
Запомнилась одна красивая ночь, когда наш взвод стоял вахту с ноля до четырех часов. Моряки называют ее «собака-вахта», но я был учеником, и воспринимал ее по-другому. Корабль шел в темноте, море было тихим, над головой — чистое небо, усыпанное яркими звездами, а вдали светились огни маяков, сменявших друг Друга по пути движения корабля. Идиллическая картина для штурманов — даже нам, неумелым, было сравнительно нетрудно определять место корабля и вести прокладку курса. Море, небо, идущий в ночи корабль и где-то вдали другой, идущий встречным курсом, — все это было очень красиво и романтично. После той ночи мне какое-то время даже хотелось стать штурманом, но это длилось недолго — специальность корабельного инженера уже давно была для меня желанной целью.
В Таллине нам дали увольнение на берег. Слова «на берег» (а не «в город») звучали тогда для нас по-особенному: ведь мы «пришли с моря». В Таллине жила мама одного из моих друзей — Вадика Кулишова, и компания друзей отправилась к ней в гости.

Вадик Кулишов

Мама Вадика работала редактором в большом эстонском издательстве и жила на улице Лятте. Шестеро «пришедших с моря» долго и с удовольствием шли к нужному дому через парк Кадриорг и какие-то узенькие улочки, а потом с еще большим удовольствием сидели вокруг гостеприимного стола, наслаждаясь хорошим вином и вкусной едой. Мама была рада видеть своего сына в кругу друзей, а мы были рады побыть в домашней обстановке. Того старого Таллина, ради которого ездят туда туристы, я в тот раз так и не увидел — знакомство с ним пришло ко мне позже.
После Таллина «Комсомолец» пришел в Ригу, но там мы стояли на внешнем рейде, и на берег нас не увольняли. Во время стоянки для нас были устроены шлюпочные гонки, перед началом которых опять нужно было пройти испытание на смелость — посадка в шлюпки производилась с «выстрела». «Выстрел» — это такое длинное бревно, которое отваливается от борта корабля и закрепляется перпендикулярно к борту. Шлюпки были спущены под «выстрел», и каждый курсант должен был пройти по нему, держась рукой за натянутый над ним трос, а затем спуститься в шлюпку по гибкому штормтрапу. «Выстрел» находился на высоте пяти метров над водой. Попробуйте с непривычки пройти по высоко поднятому круглому бревну, держась рукой за гибкий трос, который свободно качается из стороны в сторону. Но упасть в воду было бы еще не так страшно, а вот упасть с высоты на одну из шлюпок, которые стоят под «выстрелом« — такая перспектива не радовала. Деваться было некуда — пришлось проделывать этот трюк. К счастью, у всех все обошлось благополучно. А потом еще пришлось возвращаться на корабль таким же путем.
При стоянке на рижском рейде у нас произошел анекдотичный случай. Кубрик, в котором мы жили, располагался в корме корабля непосредственно под верхней палубой. Корма имела крутые обводы, зауженные к килю, и иллюминаторы кубрика как бы нависала над водой.

В тот день мы, как обычно, обедали в кубрике, сидя за раскладными столами, которые выставлялись на время еды. Одним из «бачковых» был интеллигентный юноша Олег. На военном корабле категорически запрещено что-либо выбрасывать за борт через иллюминаторы, поэтому остатки пищи, сложенные в бачки, положено было относить на камбуз для соответствующего складирования. Но Олегу было лень тащиться на камбуз, и он, не долго думая, выплеснул содержимое бачка в иллюминатор.

Продолжение следует.

Вскормлённые с копья

17.05.201107:5117.05.2011 07:51:56

Просмотров: 6393 Комментариев: 0 0

Oчередная попытка прорыва морской блокады Газы: "Мы под сильным огнем"

Иосфин , Аркадий

16.05.201122:5516.05.2011 22:55:45

Эксперт: очередная попытка прорыва морской блокады Газы – провокация дилетантов
Редакция NEWSru.co.il обратилась к главному редактору "Морского бюллетеня" Михаилу Войтенко с просьбой уточнить данные о малазийском судне "Spirit of Rachel Corrie", которое пыталось 16 мая прорвать морскую блокаду сектора Газы, но после предупредительного огня израильских ВМС было вынуждено вернуться в нейтральные воды.
- Израильские ВМС предотвратили прорыв блокады сектора Газы
По данным М.Войтенко, "Spirit of Rachel Corrie" – это бывший английский сухогруз Finch (дедвейт 1377 тонн, постройки 1988 года, флаг Молдова, нынешний владелец неизвестен). "Сигнала AIS от этого судна нет с 12 мая. По сигналу AIS 12 мая и ранее судно называлось не Finch, а Ariadne. Когда оно превратилось в Finch, а тем более Spirit of Rachel Corrie, непонятно. Когда судно было приобретено малазийцами и кем именно, выяснить не удалось. По одним базам данных, судно идет как Ariadne, менеджер ACA Shipping Corp (Греция). По другим, менеджером является английская компания", – пишет эксперт.
Комментируя сообщения об очередной попытке прорвать морскую блокады Газы, Михаил Войтенко далее пишет: "Давайте попытаемся разобраться в этой мешанине, ибо борцы за освобождение сектора Газы надоели своими дешевыми провокациями до оскомины. Прежде всего, насчет названия судна. Spirit of Rachel Corrie найти не удалось, тем более малазийского, тем более под молдавским флагом. Есть небольшой сухогруз Rachel Corrie, получивший свое новое имя 1 мая 2010 года, до этого он назывался Linda. Судно постройки 1967 года ходит под флагом Камбоджи. Менеджером числится "Движение за освобождение сектора Газы", владельцем – ирландская компания Ventura Shipping. Последний сигнал системы идентификации судна датирован началом марта этого года. Это судно вышло из Пирей (Греция) 11 мая (ходу до сектора Газы с его скоростью 11 узлов около 3 суток), и зачем-то притаилось на рейде Аль-Ариша. Затем под утро 16 мая пошло на прорыв. Сообщение с сайта активистов "освобождения сектора Газы" и канадского Центра Global Research, звучит достаточно забавно: "Мы под сильным огнем. Идти дальше невозможно. Ложимся на обратный курс". Это лодке на пруду, находясь под сильным дождем, можно лечь на обратный курс и вернуться домой, а гражданское судно, "находясь под сильным огнем", получает повреждения, раненых и даже жертвы. Предположим, известный нам теплоход Rachel Corrie не искомый, есть другое судно, под именем Spirit of Rachel Corrie, то где на него данные? Судно зверски обстреляли, а данные по нему не дали или дали ложные? Откуда взялся молдавский флаг? Откуда взялись малазийские владельцы? То есть известно, что покупку т/х Rachel Corrie в прошлом году финансировали именно малазийцы, но зачем тень на плетень наводить?"
"Но не это самое интересное, – продолжает М.Войтенко. – Сторонники освобождения сектора немедленно возопили, что израильские ВМС напали на судно в международных водах, израильтяне говорят, что судно было в закрытой зоне, оно вошло в израильские территориальные воды. Простой вопрос – если борцам надо непременно доказать, что израильтяне напали на них в международных водах, то почему они не сделали так, чтобы этого невозможно было опровергнуть? Каким образом это можно сделать? Да очень просто – им достаточно было включить датчик AIS, и вся схема движения судна, в течении нескольких часов или суток, была бы на карте – документальный неопровержимый факт. Однако датчик AIS был почему-то выключен".
"Возможно, дело борьбы за освобождение сектора Газы является хорошим делом... Но почему это дело надо делать обязательно грязным образом, обязательно дешевыми провокациями? Они что, всех считают ослами и полагают, что погнав судно в запретную зону, можно будет потом тупо заявить, что нападение произошло в международных водах, и что никто ничего доказать не сможет? Они ошибаются… У борцов за освобождение сектора очень хорошо с энтузиазмом и с деньгами, а вот с профессионализмом пока туго. Может, им попробовать прорываться в сектор Газы не на судах, а, скажем, на верблюдах?" – завершает свой комментарий Михаил Войтенко.
P.S. Надо бы добавить. Вчера, 15 мая сотни арабов штурмом брали границу Израиля со стороны Сирии и Ливана. Провокаторов поставили на место. Но опять было не просто.

P.P.S Вот и в Бахрейне не получилось.
Иранские аятоллы с большой помпой организовали отплытие собственной "флотилии свободы" в Бахрейн. Целью являлось доставить гуманитарные грузы и "письма моральной поддержки шиитам Бахрейна, страдающим под гнетом саудовской оккупации".
Два иранских судна, однако, к Бахрейну не подпустили, а велели убраться восвояси. Иранские активисты побросали пластиковые бутылки с "письмами поддержки" в воды Персидского залива и убрались, не солоно хлебавши.
18.05 12:35 MIGnews.com

Иосфин , Аркадий

16.05.201122:5516.05.2011 22:55:45

Просмотров: 6085 Комментариев: 0 0

Теги: Израиль