Виктор Блытов
Так ведь и без офицеров останемся
Борис УСВЯЦОВ,
профессор
Так ведь и без офицеров останемся
Жизнь не раз доказывала справедливость утверждения фельдмаршала Кутузова: Каковы офицеры такова и армия. Именно от офицеров во многом зависит, насколько каждый солдат знает свой маневр, внутренне готов к жертвенности, втом числе и своей жизнью, во имя безопасности государства, что,по большому счету, и делает армию потенциально победоносной. При этом сам офицер должен быть в наибольшей степени готов для управления применением насилия в особых определенных условиях, что, собственно говоря, отличает его отвсех гражданских специалистов. Причем если хорошего солдата или сержанта можно подготовить в течение 23 лет, то для подготовки офицера требуется во много раз больше времени и средств. А поскольку общество, государство никуда не уйдут от необходимости защищать свою независимость и суверенитет, то они обязаны заниматься подготовкой офицеров. Это прописные истины, непонимание или игнорирование которых ведет государство к катастрофе.
Сегодня эта опасность серьезно угрожает нашей стране. Продолжающиеся уже два десятилетия шараханья в военном строительстве, которые в разное время прикрывались заявлениями о модернизации, реформировании, придании нового облика Вооруженным силам, а на самом деле сводились то к ликвидации или восстановлению различных структур, то к их укрупнению или разукрупнению, перемещениям из одного района в другой и обратно, в конечном счете дезориентировали офицерский корпус, породили в нем пофигизм, нежелание повышать свое профессиональное мастерство. Отдельные всплески якобы активности армейской службы, выражающиеся в проведении учений, являются лишь свидетельством тому, так как они организуются на примитивном уровне, по известным схемам без дoлжнoгo напряжения сил.
К этому следует добавить низкое и социальное положение офицеров и военных пенсионеров. К чему это привело, показывают опросы на тему “Как вы представляете себе офицера сегодняшней Российской армии?”, организованные недавно одной исследовательской компанией. Почти 40 процентов опрошенных дали отрицательные характеристики, 27 — положительные, 4 — нейтральные, остальные не смогли четко сформулировать свой ответ. Общий вывод не сделан, но и по цифрам он очевиден — отрицательный образ в целом. Поражает обширность отрицательных эпитетов: “концы с концами сводят”, “нет своего жилья, скитается по военным гарнизонам”, “быть офицером непрестижно, нет уважения в обществе”, “все смеются над армией”, “унижены до предела”, “от безысходности спиваются”, “человек, не знающий, что будет завтра”, “за деньги все продадут, распустят”, “агрессивный, раздраженный”, “дедовщину организуют именно они”, “интеллектуально неполноценно развитые люди”...
Как говорится, к этому нечего добавить. Остается лишь подчеркнуть, что особенно страдают от всех пертурбаций, которые происходят в наши дни в Вооруженных силах, младшие офицеры. Это — наименее защищенная часть офицерского корпуса, хотя именно на ней лежит вся тяжесть обучения личного состава, организации боевой подготовки и повседневной жизнедеятельности подразделений, поддержания дисциплины, решения задач в боевых условиях. Не выдерживая этой тяжести и не получая необходимых материальных и социальных благ за свой труд, многие младшие офицеры досрочно разрывают контракт на прохождение воинской службы. Тем более что нынешнее руководство Министерства обороны своими, мягко говоря, непонятными решениями подталкивает их к тому. Взять хотя бы тот факт, что значительное число выпускников вузов в прошлом году были назначены на сержантские должности. Приостановление набора курсантов в военные учебные заведения — еще одно свидетельство тому.
Не хотелось бы верить в некий злой умысел, но и согласиться с заявлением замначальника Главного управления кадров Минобороны Тамары Фральцовой, что решение обусловлено переизбытком офицерских кадров и нехваткой соответствующих должностей в Вооруженных силах, не приходится. Ведь это противоречит тому, что говорили высокопоставленные представители военного ведомства еще год назад. Тогда, доказывая необходимость сокращения офицерского состава, они на всех углах рисовали перевернутые пирамиды и показывали, таким образом, что старших офицеров у нас много, а вот младших — не хватает. Но приостановление набора, пусть даже на несколько лет, ведет к тому, что младших офицеров будет еще меньше и в конце концов их в армии и на флоте вообще не окажется. А раз их не станет, то откуда же возьмутся старшие офицеры, генералы и адмиралы?
Если же действительно есть переизбыток офицеров, то почему бы к этой проблеме не подойти рачительно, по-государственному. Не увольнять офицеров, не выбрасывать их за ворота, как это делается сегодня, а переводить в другие силовые структуры, которые численно уже превосходят Вооруженные силы и при этом испытывают недостаток в командных кадрах. Кстати, они-то не прекращали набор в свои учебные заведения и даже дополнительно направили курсантов в вузы Министерства обороны.
Можно уверенно утверждать, что, принимая решение о приостановке набора курсантов, нынешние менеджеры от обороны не подумали, а что будет с теми юношами, которые с детства мечтали стать офицерами? С выпускниками Суворовских и Нахимовского училищ, которым по положению гарантирована возможность продолжения учебы в военных вузах? Им тоже указали от ворот поворот, хотя многие из них могли стать офицерами, как говорится, по призванию, продолжателями офицерских династий, теми, кого, согласно народной мудрости, называют “военной косточкой”. И вот нынешнее руководство Министерства обороны, по сути, “выплюнуло” эту косточку.
Справедливости ради следует отметить, что развал и уничтожение военного образования в стране начались еще до прихода в Министерство обороны команды Анатолия Сердюкова, когда в 2005 году из 78 высших военных учебных заведений были закрыты 17. Нынешнее военное руководство, которое ломает все через колено, решило довести разрушение военного образования до логического завершения.
Внешне это облекается в весьма приемлемую форму — раз сокращаются Вооруженные силы, должны сокращаться и вузы. С этим конечно же нельзя не согласиться. До последнего времени система военного образования силовых министерств и ведомств включала в себя около ста военно-учебных заведений. В них готовились специалисты по 900 военно-учетным специальностям. При этом сеть военно-учебных заведений Министерства обороны была самой большой. Естественно, ситуация подсказывала, что нужна оптимизация системы военного образования. Руководство Министерства обороны должно было пригласить независимых экспертов, авторитетных военных ученых, военачальников и совместно выработать программу оптимизации военного образования. Тем более что Академия военных наук на протяжении ряда лет специально занималась этим, проводила по ней научно-практические конференции и неоднократно предлагала Министерству обороны свои предложения. Точно так же поступал и Клуб военачальников. Однако к их мнению никто не прислушивался, а у них самих, к сожалению, не хватило настойчивости и твердости в доведении до руководства страны и широкой общественности своей позиции. Состоявшаяся 22 октября 2010 года встреча министра обороны и главных инспекторов еще раз подтвердила это, так как она представляла собой не конструктивную дискуссию, а монолог А. Сердюкова.
Привыкшее же работать в закрытом режиме, без привлечения к обсуждению широкой общественности, нынешнее руководство Министерства обороны также поступило и в отношении “придания нового облика” системе военного образования. Оно просто объявило, что к 2013 году намерено иметь 10 системообразующих вузов, в том числе три военных учебно-научных центра, шесть военных академий и один военный университет. Планируется, что в состав сохранившихся вузов войдут также профильные научно-исследовательские организации, образовательные учреждения начального и среднего профессионального образования, Суворовские и Нахимовское училища, а также кадетские корпуса.
Любому профессионалу не трудно заметить, что под “новым обликом” скрывается западная модель военного образования. И в большей степени американская. Не станем выяснять, хорошая она или плохая. Но, заметим, в США система подготовки офицерских кадров строится совершенно на других реалиях. Да, в американских вооруженных силах всего лишь три видовых училища — для сухопутных сил в Вест-Пойнте, ВМС — в Аннаполисе и ВВС — в Колорадо-Спрингс. Но они и готовят всего лишь 20 процентов офицерского корпуса, а 80 процентов поставляют гражданские вузы. Причем принцип выбора дальнейшей офицерской службы у выпускников гражданских вузов сугубо добровольный. Тем не менее многие из них, отучившись платно, делают этот выбор, потому что в США отношение к вооруженным силам совершенно иное, чем у нас. Там, не прослужив в армии, очень трудно пробиться вверх по служебной лестнице, даже по гражданской стезе.
У нас же главной зазывалкой для отечественных институтов и университетов служит не их материально-техническая база и профессорско-преподавательский состав, а возможность “закосить” от военной службы. И уж тем более когда учеба платная. Кстати, в отличие от своих иностранных коллег, которые считают, что если он заплатил, то должен получить соответствующие знания, российские студенты учатся по принципу “Я заплатил, так отстаньте от меня”. И уж вряд ли они добровольно решат стать офицерами. Да и не нужны армии такие офицеры.
Резкое сокращение высших учебных заведений, в том числе уникальных, готовящих специалистов самых важных стратегических направлений, на деле означает, что будет уничтожена отечественная военная школа, которая в течение столетий готовила высокопрофессиональных военачальников и командиров, принесших Родине немало побед.
Пытаясь успокоить общественное мнение, статс-секретарь —заместитель министра обороны Н. Панков заявляет, что у слушателей и курсантов особых проблем нет. Они или завершат обучение в вузе, в который поступали, или будут переведены для продолжения обучения по аналогичной специальности в другое военно-учебное заведение. Преподаватели же, изъявившие желание продолжить педагогическую деятельность, смогут работать в укрупняемых вузах. Всем остальным офицерам будут предложены иные воинские должности или предоставлена возможность увольнения с предоставлением всех установленных для военных законодательством социальных льгот и гарантий. Однако в это трудно поверить, учитывая существующую практику. Ведь ставки, звания, степени преподавателей зависят от количества курсантов. А раз так, то даже приостановка набора в вузы приведет к урезанию этих ставок, что, в свою очередь, вызовет отток из системы военного образования наиболее квалифицированных кадров, которые смогут найти работу в гражданских вузах. В конечном счете это приведет к развалу всей системы военного образования, так как будет потеряна научная школа, на восстановление которой потребуются десятилетия.
Вторую волну оттока профессорско-преподавательского состава следует ожидать из-за объявленного укрупнения вузов и их перевода в другие города, что связано с ухудшением, несмотря на заверения “реформаторов”, уровня и качества жизни. Ни для кого не секрет, что подавляющее число генералов, адмиралов и офицеров, закончивших военную службу в стенах вузов, оставались там на гражданских должностях и были еще долгие годы наставниками пришедшим им на смену преподавателям. Они передавали им свой опыт, служили своего рода сцепкой между поколениями и являлись, не побоюсь пафосности, моральной базой учебного заведения. Конечно же они не станут переезжать при передислокации вуза, что также негативно скажется на его судьбе.
Яркий пример тому — перевод в 2005 году из Москвы в Кострому Военной академии радиационной, химической и биологической защиты. В результате вуз понес существенные потери. Из 25 докторов наук, работавших в нем на момент передислокации, ни один не переехал в Кострому, а из 187 кандидатов наук — только 21. Это означает, что передислоцировалась не академия, а лишь ее вывеска, для поддержания имиджа которой в Костроме были спешно набраны местные менее квалифицированные кадры. По некоторым оценкам, в ходе передислокации столичных военных вузов 90—95 процентов профессорско-преподавательского состава откажутся перебираться в другие города на новое место работы.
С этой академией связан и другой пример. Около года назад принято решение присоединить к академии Тюменское и Нижегородское высшие военно-технические командные училища и Саратовский военный институт химической и биологической безопасности. А еще через пару месяцев Нижегородское ВВИКУ, которое свою историю ведет от 1-й военно-инженерной школы, созданной по именному указу Петра I в 1701 году и положившей начало отечественному образованию на государственном уровне, было направлено “под нож”. И это при том, что оно производит подготовку офицеров инженерных войск по четырем специальностям: “Многоцелевые колесные и гусеничные машины”, “Электроснабжение”, “Гражданское и промышленное строительство”, “Радиотехника”. Тюменское же училище — лишь по одной: “Многоцелевые колесные и гусеничные машины”, которые применяют десантники. Более того, нижегородцы готовят по трем специальностям военнослужащих 18 иностранных государств ближнего и дальнего зарубежья. В Сибири вообще не имеют опыта подготовки заграничного контингента и не располагают преподавательским составом соответствующей квалификации. Если Министерство обороны намерено продолжить их подготовку, то ему придется передислоцировать базу Тюменского ВВИКУ — 5 кафедр, построить учебный корпус и общежитие, создать соответствующую учебно-лабораторную, тренажерную и полевую учебные базы. В какую копейку это станет, похоже, никто не считал.
Вопрос и в том, будем ли мы продолжать готовить иностранных военных специалистов? Ведь в тех вузах, где они обучались, а это 59 из до сих пор существовавших 65 училищ и академий, сначала ликвидировали переводчиков, а затем и кафедры русского языка. В результате обучение стало практически невозможным, так как между преподавателями и слушателями не было простого понимания, и иностранцы потянулись в Беларусь, Казахстан и Украину, где сохранили старую школу. Говорят, когда об этом доложили министру обороны, он просто отмахнулся рукой. А ведь подготовка иностранных специалистов — даже не ведомственная задача, а государственная, так как за этим стоит многое: валюта, продажа военной техники, вооружений, влияние. Известно, что многие из обучавшихся у нас, а до сих пор вузы выпускают от пяти до восьми тысяч иностранных военных кадров, дома выросли до крупных военачальников и даже глав государств.
В предложенной программе реформирования системы военного образования не нашлось, по сути, места и Военной академии Генерального штаба, призванной готовить высшее оперативно-стратегическое звено управления Вооруженными силами. Подтверждением тому является заявление генерала армии Н. Макарова о том, что на первом курсе примерно около 80 процентов учебного времени будет отведено для изучения военной дисциплины на оперативном и стратегическом уровне, как руководить стратегическими группировками и Вооруженными силами, а 20 процентов первого курса и весь второй курс слушатель “будет изучать только те науки и дисциплины, чтобы он умело мог работать и в Администрации Президента РФ, и в Правительстве или возглавить субъекты РФ”. Обучение будет вестись всего на двух кафедрах. Выходит, выпускников ВАГШ будут готовить не к руководству войсками, а для чиновничьей работы в госаппарате? Интересно, что отныне отбор слушателей в академию будет происходить, похоже, на авторитарной основе, так как в 2010 году экзамены у кандидатов принимал, очевидно, не имея других дел, лично начальник Генерального штаба Вооруженных сил России.
Нельзя не видеть, что “арифметическим” слиянием военных учебных заведений в научные центры разрывается связь между ними и войсками. Отныне командующие и штабы родов войск не смогут формировать саму идеологию обучения курсантов, разрабатывать, а главное — непосредственно влиять на их подготовку, а также определять количественный и качественный состав обучаемых. В качестве примера можно привести прославленное и уникальное в своем роде Рязанское высшее военно-воздушное командное училище, которое превращено в филиал Общевойсковой академии. Теперь, чтобы посетить училище, командующий ВДВ должен испросить на то разрешение у начальника академии и согласовать с ним свой план работы в нем!!!
Создание же трех военных учебно-научных центров пока не подкреплено материальными ресурсами. И это при том, что сложнейшая лабораторная база входящих в них училищ и академий, как правило, не подлежит демонтажу и перевозке. Создать ее заново практически невозможно из-за колоссальных расходов и исчезновения заводов, на которых она была ранее произведена. Расширение существующих и строительство новых учебных и лабораторных корпусов, казарм и общежитий для слушателей, домов для преподавателей и обслуживающего персонала “суперакадемий” обойдется в колоссальную сумму, которую бюджет России просто не потянет. Только создание нового учебного комплекса ВМФ в Кронштадте оценивается минимум в 100 миллиардов рублей. На самом деле это будет, как всегда, в 2—3 раза дороже — до четверти триллиона рублей.
Что самое интересное — руководство Минобороны утверждает, что проведет преобразование системы военного образования без дополнительных ассигнований и не закладывает расходы в свой бюджет. Между тем, судя по всему, именно получение “дополнительных ассигнований” и является основной целью “придания нового облика Российской армии”. Речь идет о том, что в ходе этого процесса ожидается высвобождение около 40 тысяч военных объектов с соответствующими зданиями, инфраструктурой и территориями. Зачастую, особенно в случае с военными училищами и академиями, эти объекты находятся в Москве, Санкт-Петербурге и крупных региональных центрах. Стоимость этих объектов оценивается в несколько триллионов рублей, что в несколько раз больше всего годового военного бюджета России. Продажей же объектов занимается само военное ведомство.
Что же касается объявленной готовности Министерства обороны привлечь к подготовке офицеров гражданские вузы, то здесь также есть свои “камни”. В частности, предлагается ввести деление гражданских институтов и университетов по отношению к службе в Вооруженных силах на три категории. Выпускники так называемых “элитных” высших учебных заведений (отнесенных к первому сорту) по окончании военной кафедры сразу будут отправлены в запас. В этот список вошли 12 столичных, пять петербургских вузов, по два высших учебных заведения из Казани и Новосибирска и по одному учебному заведению в 14 городах России. Ко второй категории отнесены 33 учебных заведения, при поступлении в которые молодые люди будут заключать контракт с Минобороны. Контракт обеспечит им повышенную стипендию в период обучения, превышающую общефедеральную в пять раз, и службу на офицерских должностях не менее трех лет. При расторжении контракта от выпускника потребуют возвращения стипендии в полном объеме. Выпускники остальных вузов относятся к категории третьего сорта. Они будут призываться и служить в армии на рядовых должностях.
Фактически речь идет о создании и введении (пусть негласно) своеобразного имущественного ценза. Поскольку выходец из сельской местности, пусть одаренный и талантливый, но не имеющий средств (а поступить в московский или питерский вуз с периферийным образованием, даже пользуясь привилегиями ЕГЭ, без взятки просто не реально), гарантированно попадает в армию на солдатские должности. Городские юноши при полном отсутствии способностей имеют возможность либо вообще избежать призыва, либо, получив образование в элитном вузе, сразу, не служа ни дня, уйти в запас. Армия при этом превращается в “студенческую — рабоче-крестьянскую” армию.
Нет необходимости особо подчеркивать, что офицеры — тот костяк, на котором держится любая армия. Напомню: Германии после Первой мировой войны было запрещено иметь свои вооруженные силы. Однако страна сохранила офицерский корпус и на его основе очень быстро создала вермахт. Совершенно очевидно, что реализация предложенной программы реформирования системы военного образования ведет к окончательной ликвидации Российских вооруженных сил и станет сокрушительным ударом по нашей обороноспособности.
При этом создается впечатление, что “обновление облика военного образования” лишь прикрывается интересами национальной безопасности. На самом же деле за всем этим стоит не столько отсутствие планов и замыслов, сколько неумение и нежелание проводить их максимально безболезненно для страны и ее граждан. Да и можно ли назвать нынешних менеджеров от обороны реформаторами? Ведь любая реформа подразумевает эволюционный путь развития, а у них руки чешутся все разрушить до основания.
Только люди, искренне верящие в собственную непогрешимость, могут с таким упорством, безжалостно уничтожать все и вся, не ими созданное и построенное.
