ВАДИМ СОЛОД – КАПИТАН НА МОРЕ И НА СУШЕ
Председатель правления группы компаний «Нерком», занимающихся производством продуктов питания, консалтингом и издательским бизнесом, капитан первого ранга запаса Вадим Солод выстроил структуру своего предприятия подобно организации управления боевым кораблем...
Такое «управление нацелено на выживание в море, а значит, лучшей организации не придумать». В «Неркоме» есть и боевые части, и дивизионы, и начальники тыловых служб, и даже «замполит» в лице председателя профкома. А капитанским мостиком служит кожаное кресло самого Вадима Юрьевича.
По поводу 23 февраля Честно говоря, я не люблю 23 февраля по целому ряду причин. Во-первых, сегодня это праздник людей, не служивших в вооруженных силах. Во-вторых, в этот день мы проиграли достаточно серьезную битву в 18-м году. Но вообще на 23 февраля звания и ордена давали, так что трудно сказать, праздник это для меня или нет. Зато всегда праздную День военно-морского флота, в последнее воскресенье июля.
Я вырос в дальнем гарнизоне, в Североморске, куда еще молодым лейтенантом перевели отца. Рос я у моря, мальчишкой бегал в порт ловить треску с причала да глазел на матросов, которые все время что-то красили и куда-то шли. Главным же событием всегда был парад, когда военные идут с оркестром.
В нашей семье все мужчины были военными: мой прадед, оба моих деда, мой отец, родной дядя жены, мой дядя и так далее. Отец — морской летчик, один дед — танкист, второй дед был артиллеристом. Единственный невоенный человек — мой тесть: он в дизайнеры пошел. Такая воинская традиция поддерживалась несколько поколений наверное потому, что все члены нашей семьи были решительными людьми и довольно хорошо служили. Кроме того, по линии отца я был еще и в третьем поколении политработник, так что вопрос выбора будущей профессии не стоял. Я оканчивал Киевское Высшее военно-морское политическое училище.
Об «Истории КПСС» Это было довольно специфическое учебное заведение с великолепным преподавательским составом. Правда, на самом деле училище готовило профессиональных диссидентов. Помимо того, что лекции по истории искусств и театра, например, нам часто читали преподаватели Киевского университета, еще приезжали читать лекции разные странные люди — наши бывшие разведчики, которые работали в Америке или в Англии. Вот, в частности, один такой до преподавательской деятельности в нашем училище был членом совета директоров крупной американской компании. Недавно я его лекции нашел, и какого было мое удивление, когда я понял, что это был курс лекций по дисциплине, которую теперь мы называем «менеджмент». Кроме того, пойти в увольнение во Владимирский Собор на богослужение или в самовольную отлучку послушать лекции в Университете — все это было в порядке вещей. Вот такое совершенно удивительное учебное заведение.
Кстати, книги Дейла Карнеги в первый раз я прочитал в году 78-м, а «Архипелаг Гулаг» Сол- женицына в 77-м году, будучи курсантом. В этом году 20 лет Перестройки, я часто на данную тему думаю, и меня поражает, что многие вещи, ставшие «широким массам» известными только после апрельского пленума 85-го года, нам тогда уже были известны. Никто от нас не скрывал ни событий в Новочеркасске, ни «подвига» замполита Саблина. Конечно, если бы кому-нибудь в то время вздумалось ругать советскую власть, то его же товарищи «съели» бы на месте.
Мы были такими жесткими, целеустремленными, идеологически готовыми к восприятию нового. А преподаватели просто мудрее нас были, особенно с кафедры философии. Она задавала тон всему училищу, потому что называлась кафедрой марксистко-ленинской философии. Помню, приходил к нам на лекции преподаватель, капитан 2-го ранга Альбинос Иона Кершис и говорил: «Ребят, у меня, честно говоря, проблемы с марксизмом-ленинизмом, я вообще-то кантианец, поэтому давайте о Канте поговорим».
Один раз меня на лекции поймали, когда я увлеченно читал книгу. Я тогда интересовался древнекитайской философией, и у меня томик Конфуция был переплетен в бумагу с надписью «История КПСС». Преподаватель заметил, что сидит курсант, который наглым образом читает «Историю КПСС», причем не отрываясь. В общем, наказали меня не за чтение посторонней литературы на лекции, а за то, что я книгу Конфуция выдавал за «святое».
Нас готовили не только как политработников, а как моряков. Мы выпускались штурманами-политработниками, то есть кораблевождение и навигация были основными профилирующими предметами, следом же за ними шла партийно-политическая работа. Я учился хорошо, поэтому распределение выбирал сам: Северный флот. Домой. Кстати, самым плохим назначением считалось назначение в Севастополь. Там не было абсолютно никаких перспектив. Северяне получали звания раньше и зарплаты были выше. На Черном море ничего хорошего не было, даже возможности ходить в море дальше Сицилии. Вот только климат чуть лучше, но от этого не легче. Вообще, существовало достаточно серьезное разделение в плавсоставе, есть так называемые корабли постоянной готовности — это элита, они могли постоянно в море ходить. И это важно было для карьеры, и деньги были совсем другие. Ну а что касается работы в штабах, то я все-таки хотел моряком быть, а не в штабе служить, к тому же, я рвался в море и просто грезил о нем во сне и наяву.
Взад-вперед по скользкой палубе ходит мокрый капитан Прекрасно помню свой первый поход. В 15.00 третьего августа 1981 года я поднялся на борт большого противолодочного корабля «Маршал Тимошенко» в должности секретаря комитета комсомола, и через два часа мы вышли в море. Я тогда единственный раз в жизни попросил отца о протекции, он мне помог — и меня назначили туда, куда я хотел. Это был серьезный корабль, с прекрасно подобранным экипажем, то есть там, во-первых, были высокие профессионалы, а во-вторых, служили сыновья военной и партий- ной элиты. И сразу у нас появилась работа серьезная. В Норвежском море тонула атомная лодка. Так называемая «золотая рыбка». Оказалось, что наш экипаж на тот момент времени был самый подготовленный. Наша задача была оттащить ее в Мотовский залив. Предстояла серьезная работа, был шторм, в подводной лодке уже произошел выброс активной зоны в центральном отсеке, порядка 1400 рентген. Она ход потеряла, пришлось тащить ее на буксире до места. Подводник — это диагноз. Абсолютно ненормальные люди, нормальный человек не полезет туда. Но… как ребята боролись — это были настоящие моряки и герои.
Когда мы вернулись на базу, нас всех поощрили. Я оказался в числе тех, кому Командующий флотом вручил часы. Потом я ими безумно гордился.
Тот поход имел для меня большое значение. Так как это было серьезное происшествие, все командование флота пересело к нам, в том числе помощник начальника политуправления по комсомольской работе. Видно, мы делали все правильно, потому что сразу после этого похода мне было предложено повышение.
И первая боевая служба была в Анголе, я там раз семь был. Основная задача состояла в обеспечении нашей боевой активности и противовоздушной обороны. Это был один из серьезных военных периодов, а не просто визиты вежливости. И мне было интересно. Шел 82-й год, перед боевой службой я как раз успел жениться.
С наградами за боевую вышла обычная история. Мы возвращались, 30 декабря СССР исполнялось 50 лет, и к этой дате многих награждали. Но в это время уже шла война в Афганистане, и на ордена были квоты, все награды уходили в Афганистан. Нам уже ничего не давали, и на моем представлении, то есть когда меня первый раз представили к медали «За боевые заслуги», — в управлении кадров синим карандашом сверху написали: «Молодой еще». Мне тогда был 21 год. Правда, потом наградами и званиями не обходили.
Шагает перестройка Я жил в Североморске, с женой и моими родителями. Так как мой отец был большой начальник — зам. члена Военного Совета ВВС, была большая квартира. После возвращения с боевой мне предложили одиннадцать должностей сразу, и все хорошие. Причем отец в этом уже не участвовал. Я выбрал штаб Северного флота, где прослужил 3 года. Мне дали очень приличную квартиру, в трех минутах ходьбы от причала.
Когда пришло время, я попросился назад, на родную Атлантическую эскадру. Мне приходилось принимать решения, которые радикально меняли мою жизнь и жизнь моей семьи. Например, тогда я получил предложение на очень «блатную» должность заместителя командира особой экспедиции на станции «Северный полюс». Мурманск, квартира, оклад бешенный, а я пришел и попросился домой, на эскадру. Оказалось, есть корабль, который уходит на боевую службу через четыре месяца, самый плохой в соединении. В общем, полный вперед, беда. Помню, перед тем как уйти в плавание ко мне в кабинет (в кабинетище, с телефонами, картинами) заходили люди и спрашивали: «За что тебя?»
Шел 86-й год, перестройка в разгаре. Перед уходом в море я заехал к отцу за советом, и он мне сказал: «Береги командира, береги. Командир за все в ответе. Помогай ему — это твоя основная задача». С этой мыслью я пришел на корабль. Командиром — великолепный моряк, потомственный военный. Но экипаж был разболтанный. И вдруг мне попадается книжка, которую, кстати, написал отец моего друга, с названием вроде «Подготовка сержантского, старшинского состава в армии США». Я ее прочитал и понял, что вот он, путь. После чего мы провели революцию на корабле, в рамках устава, но все поменяли. Мы вернули систему Российского флота, в которой были так называемые кондуктора, назывались они у нас строевые старшины. Мы дали возможность офицерам заниматься боевой подготовкой, а не бумажной работой. Старшина стал главной фигурой на корабле. После путча я уже работал не на трех, а на пяти работах, причем днем в Верховном Совете СССР на Калининском, 21, где сейчас здание Совета Федерации, а потом на Рижском рынке — торговал кожаными куртками. Кстати, моя семья ни в чем не терпела нужды, потому что я всегда прилично зарабатывал.
Академию с отличием я закончил чудом в 92-м году. Там была целая история. Дело в том, что отец тогда тоже был в Москве, на должности заместителя председателя комиссии по реформированию политорганов. Так получилось, что он вступил в очень серьезный конфликт с тогдашним руководством министерства обороны. А кроме того, по линии Верховного Совета я был 2 месяца в Америке по приглашению американской стороны, посетил там многие академии и даже чуть-чуть поучился в элитном Вест-Пойнте. Ну а по возвращении мне предложили написать рапорт об увольнении из вооруженных сил по собственному желанию. Я возмутился. «Да у меня уже диссертация готова!» — «Вадим Юрьевич, напишите рапорт, иначе мы уволим вас по дискредитации». - «Не за что!» — «Мы найдем…» Тогда я отправился к начальнику академии за допуском к экзаменам. Захожу в кабинет — сидит пьяный генерал-полковник. Докладываю, так мол и так. А он мне: «Чего хочешь сынок?» — «Разрешите подписать рапорт о допуске к экзаменам.» — «Давай бумагу…» Так я сдал экзамены, получил красный диплом… и мне предложили отсидеться. Отец включил все рычаги, которые только можно было.
В результате вызвал меня к себе заместитель нашего Главнокомандующего и предложил должность, правда, капитан-лейтенантскую, на складе технических средств пропаганды в Подмосковье. Причем на службу я мог не ходить, в субботу отдежурить, а все остальное время свободное. У меня тогда всего 5 месяцев до пенсии оставалось. И тут я неожиданно для себя говорю ему, не могу, мол, исповедовать одни принципы, а поступать по-другому.
После чего этот самый заместитель главнокомандующего подходит ко мне, обнимает и шепчет на ухо: «Беги отсюда сынок, беги». В результате я получил выходное пособие и был уволен. А на следующий день пришла бумажка известного содержания о том, что должен освободить служебное жилье, потому как утратил я связь с вооруженными силами.
Money, money, money Вырисовывались разные варианты работы, от государственной службы в Москве до приглашения в коммерческие банки. В итоге я принял решение пойти в контору под названием «Нерком», где работало всего человек пять. Официально моя должность называлась «финансовый директор», но на самом деле поначалу я работал на складе на электрокаре. А по прошествии времени я стал единственным владельцем компании.
Сегодня наше предприятие со стомиллионным оборотом. Основная наша тематика — продовольствие. С этого начинали. Уже в 95-м году мы занимали 4-е место в России по импорту сливочного масла. Но на самом деле, компания специализируется на налоговом планировании и финансовом менеджменте для предприятий военно-промышленного комплекса. В свое время мы работали как агенты «Росвооружения», «Минатома». Сейчас, правда, ситуация изменилась. Но все делали сами, ни одной копейки «чужих» денег и никогда никаких отношений с государством не было. Успех в бизнесе не зависит от таланта предпринимателя или верного расчета. Во-первых, бизнес — это везение, а во-вторых, это философия. Без философии в бизнесе невозможно денег заработать.
