— Непривычно как-то... Сплошное
.
— Ничего, — засмеялся Красовский, — я тоже первое время не мог привыкнуть, даже не спал. А теперь, представьте, в отпуске не могу спать без этой музыки. Зато и река и море рядом, почти как на курорте.
«Ничего себе курорт!» — едва не вырвалось у меня.
— У нас большие планы, — продолжал комдив. — Получили рефулер, будем намывать песок. Через год-два всю территорию на метр засыплем, так что от болота и следа не останется. И мостки ликвидируем, и лягушек поубавится. Кстати, о лягушках. Сильнее квакают не те, что в болоте, а те, что живут на деревьях. Да, да, не удивляйтесь. Есть и такие. Значительно меньше своих болотных собратьев, ярко-зеленого цвета, а кричат, будь здоров. Ну да ладно. Сами все это увидите. А сейчас определяйтесь на постой. В офицерских домиках свободных комнат пока нет, так что придется снимать у местных. Комнату в деревне советую подыскать поближе к части, в доме, к которому протянуты электрические провода. Сейчас я вызову офицера, он вам поможет.
Через минуту на пороге кабинета командира дивизиона появился невысокий черноволосый лейтенант.
— Вот, познакомьтесь, наш связист лейтенант Михаил Ховрин. Помогите, Михаил Иванович, снять квартиру старшему лейтенанту. Назначен к нам специалистом РТС.
— Снимем в лучшем виде, товарищ капитан второго ранга, — весело ответил Ховрин и, дружески меня обняв, повел на улицу.
— Думаю, что искать особенно не придется, — сказал Михаил. — В нашем доме жил ваш предшественник. Правда, комнатка маловата, он холостяковал. Но, думаю, на первых порах вам подойдет. Соседями будем, — закончил Ховрин, ловко подхватывая чемоданы.
— А ящик? — спросила Виктория растерянно.
— Никуда он не убежит. Вначале снимем комнату, а потом на газике и его подброшу.
Комната нам не понравилась. В ней не было окна. Его заменяла застекленная дверь. Сквозь щели в полу виднелась земля. Печки я тоже не обнаружил.
— Вы тут пока посоветуйтесь, а потом скажете, — предложила хозяйка, заметив нашу нерешительность, и ушла на свою половину.
— Чего пригорюнились? — улыбнулся Михаил. — Нина! — позвал он жену. — Знакомься, ленинградцы, Виктор и Виктория, так сказать, победители. Смущает их наше соседство, не хотят селиться.
— Да не соседство. Вы же видите: окна нет, печки тоже, в полу щели почти в палец, мебели кот наплакал, — сказала Виктория.
— А зачем вам больше? Кровать есть, шкаф, стол. А окно не нужно, и так светло, зато нежарко. Что касается щелей, то это даже удобно: не нужно пепельницы. Бросил окурок, и он уже на земле. Сплошная экономия времени. Поживете, а к зиме переберемся в городок. Наверняка будет замена. Идет? — решительно спросил Михаил.
— Ладно. — Мы с женой переглянулись. — Не хочется искать еще где-то. Да и не знаем мы здесь никого.
— Вот и чудесно! Нина, помоги Виктории разобрать вещи, а я вечерком их ящик подкину. Ну что, новосел, пошли в штаб!
И началась моя служба в дивизионе. Забот хватало. Катеров было много, на каждом — радиолокационная станция. Я отвечал за исправность радиотехники, учил радиометристов обслуживать станции, ремонтировать их. Кроме того, учил командиров катеров использовать станции в целях кораблевождения и в бою, с применением оружия.
Со всеми офицерами у меня установились хорошие товарищеские отношения. Но больше всех сдружился с командиром первого звена капитан-лейтенантом Трущелиным. Как и я, Борис окончил училище имени Фрунзе. Был он настоящим асом торпедных атак. При выходах в море я старался попасть на его катер. Борис пользовался большим уважением и у Красовского. При появлении какой-нибудь комиссии звено Трущелина неизменно выходило в море. Комдив знал: Борис не подведет. Высокий, спортивного типа, с небольшими усиками, он пользовался благосклонностью женского пола городка, и Нине, жене Трущелина, приходилось быть начеку. Бывало, в море Борис с улыбкой говорил:
— Опять вчера Нина отчудила. Приревновала к жене доктора. А я только поднес ей сумку с продуктами из магазина.
— Рассказывай, Борис, ты ведь известный
.
— Да клянусь тебе, никогда не изменял Нине.
И действительно, после я убедился, что в дивизионе он был, пожалуй, самым преданным мужем и заботливым отцом.
* * *
Наши маленькие дюралевые катера не могли уходить далеко от базы. По сравнению со своими большими деревянными собратьями они имели ограниченность плавания и зависели от погоды, предназначались в основном для прибрежных действий. Не было на них кают командира и помощника, кубриков. Мал был и экипаж. И все же наши «малыши» представляли собой грозную силу. Вооруженные двумя торпедами, несколько меньшими по диаметру, чем на больших катерах, они могли потопить любой надводный корабль. Характерной их особенностью была высочайшая скорость: катер мог спокойно догнать собственную торпеду, выпущенную из аппарата.
Вскоре после моего назначения командир дивизиона поставил задачу: отработать вход в узкость по данным РЛС.
Вышли в море всем дивизионом. Расположившись на корме флагманского катера, комдив со штабными специалистами придирчиво следил, как катера один за другим входили в устье реки. Пользоваться визуальными средствами было запрещено, разрешалось применять только данные радиолокации. Берега в этом районе низкие, хорошего радиолокационного контраста береговой черты не получалось. Радиометристу и командиру требовалось большое мастерство, чтобы по изображению на экране войти в узкость. Но предварительные тренировки сделали свое дело, и все катера благополучно выполнили задание. Остался флагманский.
Комдив, довольный, сидел, нарушая правила, на леерном заграждении.
— Не будем спешить, отдохнем маленько, Иван Степанович, — обратился он к дивизионному механику, — садись рядом. Что ты все в рубке? Расскажи что-нибудь.
Механик, гигант килограммов под сто весом, улыбаясь, сказал:
— Боюсь я, Владимир Александрович, с тобой садиться. Не выдержит цепочка нас обоих.
— Выдержит. Садись, покурим.
Сладко затянувшись, комдив раскрыл рот, чтобы что-то сказать севшему рядом механику. В то же мгновение раздался треск лопнувшей цепочки, и мы увидели мелькнувшие в воздухе ботинки комдива и механика. Оба оказались за бортом.
Отфыркиваясь и чертыхаясь, комдив широкими саженками подплыл к борту, где его подхватили заботливые руки матросов.
— Не думал, Иван Степанович, что ты такой тяжелый, — говорил, скидывая с себя мокрую одежду, Красовский. — И зачем я тебя пригласил сесть рядом?
— Я же предупреждал, Владимир Александрович, что оба не усидим. В тебе ведь тоже пудов шесть. Это нам наказание за нарушение корабельных правил.
Командир дивизиона и механик были одногодками. Их связывала многолетняя совместная служба, скрепленная дружбой.
— Ну ладно. Мы искупались. Пока будем сушиться, пусть и остальные искупаются.
Катер лежал в дрейфе. Зелено-синее море было спокойно. Далеко на берегу, на горизонте, белели снежные шапки гор. И от этой красоты, от сознания, что вокруг тебя твои товарищи-единомышленники, сладко щемило в груди.
Ярко светило солнце. На стопе в штормовой одежде было жарко. С удовольствием приняв приглашение комдива, я, раздевшись догола, прыгнул в изумрудную прохладу соленой воды. Освежившись, поднялся на борт. Вещи комдива и механика еще не просохли, и я, надев брюки и сапоги, остался в одной тельняшке.
— Справа сорок, дистанция пять кабельтов, рыболовный сейнер! — раздался голос сигнальщика.
Сейнер шел к нам.
— Что ему надо? — недовольно пробурчал комдив, с трудом натягивая мокрую одежду.
— На катере! — прозвучал голос, усиленный рупором. — Помощь не нужна?
— Не нужна, — ответил Красовский рыбаку, стоявшему на мостике.
В нем я узнал капитана из соседнего рыболовецкого совхоза.
— А я смотрю, катер без хода, думаю, может, случилось что? Ну, коли все в порядке, отведайте свежей рыбки. Большая
попалась нынче.
— Вы уж лучше рыбку сдайте на завод, план перевыполните, — ответил комдив.
— Да в том-то и дело — не берут. Говорят, не хватает мощности для переработки. Ходили даже в Батуми, и там такая же картина. Придется вываливать в море. Так что берите.
Я уже слышал, что рыбаки, не имея возможности сдавать рыбу на перерабатывающий завод, вынуждены выбрасывать ее в море. Даже статью в «Правде» читал в связи с этим. Говорилось в ней, в частности, о том, что на батумских пляжах стоит тяжелый запах мертвой рыбы. Ставился вопрос о срочном строительстве еще одного завода в этом районе. Но пока дело с места не сдвинулось.
— Ну, раз некуда девать, возьмем, — сказал комдив.
Рыбаки, подойдя к борту катера, передали нам два ящика крупной кефали. Поблагодарив за рыбу, мы направились в базу.
Сойдя на стенку, Красовский, обращаясь к Трущелину, распорядился:
— Борис Ильич, дайте команду, чтобы часть рыбы отнесли на камбуз матросам, а всю остальную пусть заберут офицеры и сверхсрочники.
Взвалив на плечо здоровенную рыбину, я потащил ее домой. Всплеснув руками, Виктория запричитала:
— Что же я с ней делать-то буду? У нас ведь и холодильника нет.
— Не боись! Сразу всю свари, зажарь, потуши. Угостим Ховриных, хозяйку.
и
Хранить скоропортящиеся продукты у нас действительно было негде. С холодильником проблем не было. Они продавались свободно. Но... не было света. Мощности дивизионной передвижной электростанции не хватало, и свет в дома, где жили офицеры, давали только тогда, когда в море уходил весь дивизион и запускалась дополнительная электростанция, снабжавшая энергией береговых связистов. Только через год началось строительство линии электропередачи из Поти к нам по побережью.
Мы с женой начали привыкать к здешнему климату. Тут круглый год стояла стопроцентная влажность. Если оставить соль открытой, через некоторое время она превратится в мокрое месиво. Да что там соль — не выдерживал даже фотоаппарат: у него отклеивалась шторка затвора. А хлопчатобумажный китель становился влажным.
Мы уже не удивлялись здешним причудам. Например, вместо коров местные жители держали буйволов. Именно такое молоко мы и пили. Иногда доводилось наблюдать картину: везет буйвол телегу на громадных, грубо сколоченных, больше похожих на квадраты, колесах и вдруг останавливается как вкопанный. Ни понукания возничего, ни удары хворостиной на него не действуют. Встанет — и баста. Вначале, не зная, в чем тут дело, я советовал хозяину:
— Зайди, геноцвали, спереди. Потяни за вожжи.
— Нет, бичо, ничего не выйдет. Придется распрягать.
Освободившись от сбруи, буйвол погружался в первую попавшуюся болотистую ямку и, с удовольствием искупавшись в грязной жиже, снова послушно подходил к
.
Окончание следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
