Последние сообщения блогов

ПОБЕДИТЕЛИ. Парад Победы 24 июня 1945 года. Сводный полк Наркомата ВМФ. Часть 12.

Вскормлённые с копья

12.06.201108:0712.06.2011 08:07:05

ДЫМЕРСКИЙ Роман Яковлевич

Род. 25.05.1925 в Москве. 25 мая 1925 года. В ВМФ с 1943 года. Окончил Военно-морское подготовительное училище в г.Баку, ВВМУ им.Фрунзе. Был участником Парада Победы 1945 года. После окончания училища был назначен командиром торпедного катера, звена и дивизиона торпедных катеров. В 1966 был переведен в Москву в строительную организацию МО СССР на должность зам.начальника управления. В 1984 уволен в отставку в звании капитана 2 ранга. В 1984-1987 годах работал в воинской части в должности ст. инспектора по кадрам. Награжден орденом Отечественной войны 2-й степени, медалями. Однокашники о Романе Яковлевиче Дымерском: Собирался уйти в запас в 1970 году, но ГК ВМФ оставил его в кадрах еще на 5 лет, а Министр Обороны еще на 9 лет. Перекрыв все установленные приказом МО СССР нормативы, он прослужил почти до 60 лет и ушел только по собственному желанию. О Романе можно говорить очень много. Но главное его отличие - его безупречная верность дружбе, своим однокашникам. Его дом круглые сутки был открыт для друзей и поистине был в Москве штаб-квартирой выпускников 1948 года
Награжден орденом Отечественной войны 2-й ст., медалями.

См. О Папе. Светлана Викторовна Любимова. Окончание.

ЕВСТИГНЕЕВ Владимир Федорович

Род. 10.02.1920 в дер. Изосимово Липецко-Зибинского района Тульской области. в семье рабочего. Окончил среднюю школу в Москве и поступил в индустриально-конструкторский техникум.
В ВМФ с 1940 в учебном отряде ТОФ. В Великую Отечественную войну служил на эскадренном миноносце "Расторопный". В 1943-1944 в спецкомандировке в США. В 1944-1945 служил на тральщике СФ, в 1945-1948 — на "БО-236" дивизиона больших охотников.
Демобилизован в 1948. В 1948-1951 работал на заводе "Техмаш" Минпищепрома, в 1951-1958 в 1-й дистанции сигнализации и связи Московско-Донбасской железной дороги. В 1958 переведен на работу в Московский ремонтно-монтажный комбинат МПО "Торгтехника".
Награжден орденом Отечественной войны 1-й и 2-й ст., медалями.

"Расторопный".

ЕПИФАНОВ Анатолий Леонидович

Род. 29.04.1925 в г. Кривой Рог, Украина.
В ВМФ с 1943. В действующей армии с участвовал с авг. 1944 по май 1945 на БФ на практике курсантом. На параде Победы — курсант училища.
После окончания училища в 1948 продолжал службу на ЧФ на крейсере "Красный Крым". В 1954-1983 — на военно-дипломатической службе в Генштабе на различных должностях. В 1958 окончил Военную академию Советской Армии. Контр-адмирал в отставке.
Награжден медалями.

ЕРЕМЕНКО Виталий Яковлевич

Род. 12.04.1925 в дер. Зуево Молодотудского района Тверской области. Окончил 10 классов.
В июне 1942 направлен в Высшее инженерно-техническое училище Военно-Морского Флота и окончил его в 1947. На параде Победы — курсант училища.
С 1948 по 1953 служил на 5-м флоте, с 1953 по 1957 — в г. Москве в 4-м Управлении ВМФ, В 1957 — 1959 окончил Военно-морскую академию им. А.Н.Крылова и продолжал службу в Управлении, с 1969 по 1985 служил в 10-м ГУ ГШ. С 1985 в запасе. Капитан 1 ранга. До 1988 служил в ГУ ГШ.
Награжден орденом "За службу Родине в ВС СССР" 3 ст., медалями.

ЕФИМОВ Иван Иосифович

Род. в апр. 1923 в дер. Кунино Опоческого района Псковской области. Закончил морской техникум Севморпути.
В ВМФ с 1941. В действующей армии с июня 1941 комендором, пулеметчиком ледокола "Иосиф Сталин" (СФ). На параде Победы — курсант ВМПУ (г. Ленинград).
Награжден 2 орденами, медалями.

"Ледокол «Иосиф Сталин» в годы Великой Отечественной войны" (А.Б.Широкорад, «Битва за Русскую Арктику XVI-XXI вв.», М., "Вече", 2008 )

ЖДАНОВИЧ Андрей Яковлевич

Род. 12.07.1924 в Москве. Работал электромонтером в домоуправлении и одновременно учился на курсах Всевобуча, откуда ушел добровольцем на Западный фронт.
В Великую Отечественную войну летал на задания в составе разведывательно-диверсионной группы в глубокий тыл противника. В дек. 1942 переведен в дивизионную разведку. В мае 1943 направлен в ВВМУ им. М.В.Фрунзе. На параде Победы — курсант училища.
По окончании училища назначен штурманом тральщика БФ. В 1953-1954 — помощником командира СКР "Коршун". С 1954 служил на различных должностях в ВВМУ им. М.В.Фрунзе. В 1972 демобилизован. Работал архитектором-реставратором в Гипротеатре и художником в "Союзаттракционе". Автор книги "Холодное утро" (о партизанах, 1990), автор юбилейных значков и множества прекрасных гравюр. Награжден орденом Отечественной войны 2-й ст., медалями.

5 июня 1946 года была прервана минная блокада Ленинграда - расчищена узкая тропинка фарватера от Кронштадта до Таллинна и Хельсинки. Это было лишь начало: боевое траление Балтики продолжалось до 1963 года. Для военных моряков война не окончилась: за период работы погибло около трехсот тральщиков. Среди тех, кто нес опасную службу на Балтике, был и автор книги, ныне капитан 1 ранга в отставке, Андрей Жданович. Бывший фронтовик, доброволец-партизан, он рассказал о себе и своих однополчанах в автобиографической повести "Холодное утро" (1990 , 2005). "Фарватер" - ее продолжение. В центре повести - служебные будни военных моряков в экстремальных условиях морской стихии и становление автора командиром корабля. Путь к успеху - непрерывный повседневный труд, чуткое отношение к окружающим, напряженные раздумья о выборе нравственных ориентиров, определяющих фарватер жизненного пути.

Письмо Андрея Яковлевича Ждановича гор. Санкт-Петербург от 21.09.05. (ИЗОБРЕТЕНИЯ В.Д.РАГЕЛЮ)

Дорогой Вольдемар Доменикович, поздравляю Вас с очередной проходной датой - время бежит. Я все еще на даче, посему и пишу Вам.
Продолжаю бродить с палочкой, но главное на ногах и, иной раз с ведром воды. А колодец не близко! Двадцать лет, как я прошел ремонт в Вашей мастерской, ещё тогда под точечным воздействием...
Ведь пришел к Вам после длительного лечения в медицинских учреждениях города Ленинграда и Москвы, а также после того как в институте им. Паленова профессор Шустин и в Московском институте им. Пирогова профессор Казмин приговорили: "- только операция на позвоночнике!" Казмин предложил срочно операцию у него - т. к. "- До дома Вам не добраться". Ведь я тогда едва ползал. И вот, 20 годиков позади! СЛАВА МАСТЕРУ!
Вечно благодарный ВАМ Андрей Жданович.

Комментарий В.Д.Рагеля: О бывшем больном хочу сказать особо... Исполнилось 82 года, человеку чрезвычайно интересной судьбы. В 17 лет добровольцем ушел на фронт защищать Родину, служил в составе разведывательно-диверсионных частях, месяцами бывал в тылу врага, неделями приходилось лежать в снегу и воде, не поднимая головы... иначе... Комсомольский билет спас жизнь, пуля пробила билет, обессилевшая остановилась у сердца...
Долгих лет жизни, Вам Андрей Яковлевич!

Продолжение следует.

Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru

Вскормлённые с копья

12.06.201108:0712.06.2011 08:07:05

Просмотров: 16694 Комментариев: 0 0

Страницы истории Тбилисского Нахимовского училища в судьбах его выпускников. Часть 61.

Вскормлённые с копья

12.06.201107:5512.06.2011 07:55:06

Однажды в Ленинград на несколько дней прибыл Главнокомандующий Военно-морским флотом адмирал флота С. Г. Горшков. Начальник бюро был в Москве, когда в «Рубин» поступило сообщение о том, что Главком хочет завтра утром посетить ГКП «Акулы». Встречать и принимать Главкома должен был главный инженер бюро В.В. Беломорец. Никто не предупредил его о том, что Главком имеет привычку вставать утром очень рано, и события разворачивались следующим образом. Рабочий день в «Рубине» начинался в половине девятого. В начале восьмого к бюро подъехали машины Главкома и сопровождающей его свиты. Никто их в это время не ждал, и парадные двери были закрыты. Главком пришел в состояние сильного гнева и уехал. Когда Беломорец «пораньше» приехал в бюро около ВОСЬМИ часов, ему сообщили о том, что Главком уже был. Надо знать, что значил Горшков для всех, кто тогда работал на Военно-морской флот, чтобы понять, какой «прокол» случился в «Рубине».
Когда вернувшийся из Москвы начальник бюро прямо с поезда приехал в бюро, его ожидал этот сюрприз. Ситуация была весьма неприятной. Шефу все же удалось как-то уладить этот конфуз, и во второй половине дня Главком посетил макет ГКП и, как положено, дал ряд указаний по его переделке.

Главком ВМФ адмирал флота Советского Союза С.Г.Горшков и его заместитель адмирал П.Г.Котов знакомятся в «Рубине» с натурным макетом ГКП «Акулы». 1977 год

Другая ситуация была связана с моей неожиданной командировкой в Североморск. На Северном флоте при проведении плановой ракетной стрельбы на одном из подводных ракетоносцев проекта 667Б произошла авария. При проведении операции наддува баков ракеты произошел разрыв ее корпуса, при этом часть ракеты была выброшена за борт. На борту ракетоносца находился командир дивизии контр-адмирал Устьянцев, очень опытный подводник, и действия экипажа были грамотными, благодаря чему авария не имела тяжелых последствий. Имея на борту аварийную ракету, ракетоносец пришел в Североморск и был ошвартован у пирса в Окольной губе.
Рабочий день в «Рубине» близился к концу, когда из Москвы пришло сообщение об аварии, и я получил команду срочно вылететь в Североморск для участия в работе аварийной комиссии. Вместе со мной полетели два ведущих специалиста по корабельным системам обеспечения ракетного комплекса. Самолет прилетел в Мурманск поздно вечером. В аэропорту нас ждал «газик», который доставил нас в Североморск. Оставив вещи в гостинице, мы тут же отправились в штаб ракетного управления флота, где должна была работать аварийная комиссия.
Наступила ночь, и комиссия приступила к работе. В задачу комиссии входило установить причину аварии и определить мероприятия по устранению последствий аварии. В состав комиссии входили офицеры из различных структур Военно-морского флота, а также представители ракетного Министерства, завода-изготовителя ракет и «Рубина». Возглавлял комиссию заместитель командующего Северным флотом вице-адмирал Кругликов.
Заслушав доклады командира дивизии и командира корабля, а также магнитофонные записи процесса предстартовой подготовки, члены комиссии сошлись на том, что ни причину аварии, ни мероприятия по устранению последствий определить невозможно без информации о фактическом состоянии аварийной ракеты, находящейся в шахте, и обследования состояния корабельных систем, обеспечивавших предстартовую подготовку.
Залезать в шахту было опасно, так как там могли быть токсичные компоненты топлива, возможное слияние которых стало бы катастрофой. К тому же залезать в шахту нужно было тому, кто очень хорошо знал конструкцию ракеты и мог бы правильно оценить ситуацию. Наиболее знающим был ответственный представитель завода-изготовителя ракеты Виктор Иванович Шук, за плечами которого был большой опыт отработки на полигонах многих макеевских ракет. Все взоры обратились к нему, и он спокойно сказал, что полезет в шахту сам.

Крышки пусковых шахт ракет Р-29 на ПЛАРБ пр.667-Б. 10 - шахты баллистических ракет Р-29; 11 - крышки люков шахт в надстройке.

Рано утром в темноте мы приехали на давно знакомый мне пирс в Окольной губе, у которого стоял ракетоносец с открытой крышкой аварийной шахты. Командир дивизии и командир корабля ожидали комиссию на берегу, пребывая в напряженном состоянии. Часть приехавших отправилась в ракетные отсеки корабля осматривать системы ракетного комплекса и беседовать с личным составом. Остальные члены комиссии остались на пирсе и с напряжением ожидали развития событий.
В. И. Шук облачился в защитный костюм, надел противогаз и полез в шахту, страхуемый двумя матросами, одетыми в соответствующее снаряжение. Все обошлось благополучно. Ко всеобщей радости герой через некоторое время вылез из шахты и дал исчерпывающую информацию о ситуации в шахте. Позднее он лично руководил операцией по удалению из шахты разрушенной ракеты. Операция прошла успешно. Проверка состояния корабельных систем и обследование остатков разрушенной ракеты позволили комиссии сделать заключение о причине аварии, после чего мы с легким сердцем возвратились в Ленинград к своим обычным делам.
В новой должности я вошел в ту сферу «Рубина», где вырабатывались и принимались основные технические решения по разрабатываемым в бюро проектам. Я вошел в круг главных конструкторов проектов и главных конструкторов специализаций, многие из которых были значительно старше меня по возрасту, давно работали в «Рубине» и обладали высокой квалификацией и большим практическим опытом. Я прекрасно понимал: от того, как сложатся мои отношения с этими людьми, во многом зависит успех моей работы в новой должности.
Знакомясь и начиная общаться с людьми старшего возраста, я неизменно ощущал доброжелательное отношение ко мне, которое очень помогло моему становлению в новом качестве. Тесное сотрудничество с ними в течение многих лет оставило у меня самые добрые воспоминания.
Главным конструктором по корпусу был Анатолий Петрович Правдинский. Еще не будучи лично знакомым с ним, я знал, что он был признанным авторитетом в своем деле. Строительство подводной лодки начинается с формирования корпуса, а качество корпусных работ во многом определяет лицо завода — строителя, поэтому главного конструктора по корпусу хорошо знали на всех заводах, строивших подводные лодки.

При моих первых деловых контактах с Анатолием Петровичем меня очень смущала его официальная и подчеркнуто вежливая манера общения — мне поначалу казалось, что по каким-то причинам он хочет держаться на расстоянии. Но я ошибался: у нас довольно быстро сложились простые и добрые отношения, и в самых разных служебных ситуациях я всегда находил с ним общий язык.
Со временем я привык к его слегка чопорной манере общения, которая была бы весьма подходящей в каких-нибудь «светских» кругах, но в нашей среде была непривычной. Он говорил обычно медленно, тщательно подбирая слова и иногда слегка заикаясь — это заставляло собеседника невольно напрягаться и внимательно слушать его. С улыбкой вспоминаю я его приверженность к одному небольшому этикету. В бюро было принято публично отмечать в конференц-зале юбилейные даты наиболее заслуженных конструкторов (начальники всех уровней обычно принимали поздравления в своих кабинетах). Народ, собиравшийся конференц-зале, чтобы поздравить юбиляра, прекрасно знал возраст юбиляра — пятьдесят или шестьдесят лет, и в тех случаях, когда юбилярами были женщины, никому не приходило в голову как-то скрывать их возраст. Однако, Анатолий Петрович считал недопустимым называть возраст женщины и, открывая чествования своих сотрудниц, никогда не произносил даже слово «юбилей», а говорил так: «Сегодня мы отмечаем день рождения уважаемой (имя-отчество)». Эта фраза всегда вызывала улыбки присутствующих, так как все знали, что «дни рождения» в конференц-зале не отмечают, а отмечают только соответствующие юбилеи.

С главным конструктором по системам Олегом Павловичем Терешкевичем я близко познакомился, когда мы вместе были в одной командировке. В совместных командировках люди, как правило, раскрываются, и если при этом возникают взаимные симпатии, то они потом и определяют стиль служебных отношений. Так получилось и у нас.
В последующие годы в текущей работе между нами нередко бывали разногласия по техническим или организационным вопросам, но это не мешало нам всегда сохранять добрые отношения. Олег Павлович имел одну характерную особенность: часто при возникновении служебных дебатов он увлекался и начинал говорить очень громко, вызывая такую же реакцию у оппонентов. Это не было выражением агрессии, и обычно кто-нибудь спохватывался: «Чего вы все кричите?». И все смеялись.
Много лет спустя судьба опять свела нас в дальней командировке на заводе в Большом Камне. Мы разбирались с аварийной ситуацией на одной из подводных лодок и в течение десяти дней общались с утра до вечера. Его большой профессиональный опыт помог мне тогда в принятии правильного решения. А в быту Олег Павлович был теплым, обстоятельным, «домашним» человеком, с которым легко коротать свободное время вдали от дома. В той командировке мои симпатии к нему еще больше укрепились.
С главным конструктором по электрооборудованию Георгием Яковлевичем Альтшулером я познакомился еще перед началом отработки подводного старта ракет комплекса Д-11. Я пришел к нему с просьбой направить в группу обеспечения испытаний сотрудника высокой квалификации, который мог бы свободно контактировать с разработчиками всех видов аппаратуры ракетного комплекса и в то же время разбирался бы в сильном токе. Предыдущий опыт показывал, что иногда на испытаниях могут возникать вопросы, связанные с источниками электропитания стенда и схемами распределения электроэнергии, однако постоянно держать на испытаниях «узкого» специалиста по сильному току было бы неразумно. Честно говоря, я не рассчитывал на успех своей просьбы, так как прекрасно знал, что высококвалифицированные специалисты нужны везде, на всех проектируемых и строящихся объектах, а сам я, наверное, был тогда для Альтшулера «темной лошадкой». Однако Георгий Яковлевич очень внимательно выслушал мои доводы о специфике работ на испытаниях и удовлетворил мою просьбу наилучшим образом. Я был приятно удивлен таким отношением к молодому и мало известному коллеге. Потом, в новой должности, много раз решая с ним разные вопросы, я всегда чувствовал его доброжелательность и деловитость.
За обеденным столом в кают-компании, когда о выпивке не могло быть и речи, потому что рабочий день был в разгаре, интеллигентный Георгий Яковлевич любил иногда повеселить коллег банальными байками типа «не бывает много водки — бывает мало закуски».

Байки А.В.Рогожкина

Он знал множество таких баек, а мы, смеясь, слушали его — в устах малопьющего человека за трезвым столом они звучали весьма своеобразно.
Легко сошелся я с заместителем главного инженера бюро Евгением Андреевичем Куликовским. Несмотря на немолодой уже возраст, он с увлечением занимался горнолыжным спортом, благодаря чему был всегда бодр и энергичен. Помимо определенного круга технических задач в его обязанности входили самые разные организационные вопросы — вплоть до учета и анализа производственных площадей, занимаемых всеми подразделениями бюро, и распределения между подразделениями многочисленной оргтехники, поступающей в бюро. Евгений Андреевич с одинаковым терпением и настойчивостью занимался любыми утомительными делами, сохраняя спокойствие и доброжелательность. С ним легко было решать любые вопросы.
Существовал определенный этикет во взаимоотношениях руководителей: если возникала необходимость личной встречи, то при большой разнице в возрасте людей более младший приходил в кабинет к тому, кто был старше. Поэтому я был немало смущен, когда однажды, в самом начале моей работы в должности начальника отделения, ко мне в кабинет пришел Ошер Яковлевич Марголин, главный конструктор проектов модернизации ракетоносцев второго поколения. Он тогда начал заниматься проектом переоборудования ракетоносца проекта 667А под новый ракетный комплекс и пришел ко мне, чтобы расспросить о том, как проходила отработка подводного старта ракет этого комплекса на южном полигоне. Он был гораздо старше меня и своим приходом показывал мне, что дело всегда важнее этикета. Такие вроде бы мелочи иногда много значат, и я, конечно же, оценил этот жест.
В среде руководителей были и те, кто сравнительно недавно вступил в свою новую должность: главный инженер бюро Виктор Васильевич Беломорец, главный конструктор дизель-электрических подводных лодок Юрий Николаевич Кормилицин и главный конструктор атомных подводных лодок с крылатыми ракетами Игорь Леонидович Баранов. Каждый из них переживал свои трудности становления, и хорошие деловые отношения складывались между нами в процессе совместной работы.
Особое место в «Рубине» занимал главный конструктор стратегических ракетоносцев Сергей Никитич Ковалев.

Генеральный конструктор стратегических подводных ракетоносцев С.Н.Ковалев (слева) и генеральный конструктор стратегических ракетных комплексов В.П.Макеев на заседании Государственной комиссии в Северодвинске. 1976 год

К тому времени, когда я начал общаться с ним, Сергей Никитич уже стал «мэтром» — окружающие относились к нему с почтением. Подводные ракетоносцы проектов 667А и 667Б успешно несли боевую службу и создавали определенный паритет нашего государства с «вероятным противником». Они стали главной ударной силой Военно-морского флота и занимали видное место в военной доктрине государства, а их главный конструктор приобрел большой авторитет как в руководящих сферах, так и в широких кругах участников создания этих ракетоносцев. В последующие годы, когда были созданы ракетоносцы проектов 667БДР, 667БДРМ и 941, а Сергей Никитич стал называться генеральным конструктором, его авторитет еще более возрос.

Человек столетия. КОВАЛЕВ Сергей Никитич

Его популярности способствовали не только его деловые, но и личные качества — интеллигентность и обаятельность. Большие заслуги и широкая известность не мешали Сергею Никитичу быть простым и доступным. В те дни, когда он находился в бюро, его кабинет постоянно был полон народа. Помимо своих, рубиновских, там часто сидели деловые гости. Главные конструкторы функциональных комплексов корабля, ученые и все прочие, у кого были серьезные дела к нему, с явным удовольствием ездили к нему решать свои вопросы. Каждому было приятно общаться со столь известным и обаятельным человеком. Он не только хорошо знал все аспекты научных и проектно-конструкторских работ, направленных на создание и совершенствование подводных ракетоносцев, он активно влиял на ход этих работ.
Совещания в его кабинете обычно длились долго. Неторопливо и обстоятельно он разбирался в существе рассматриваемого вопроса, терпеливо выслушивая всех, в том числе — и любителей поговорить. Несмотря на продолжительность, эти совещания, как правило, не бывали скучными. Хозяин кабинета обладал большим чувством юмора и способностью великолепно рассказывать анекдоты и разные байки, чем и потчевал время от времени участников совещания. К сожалению, я отношусь к числу тех людей, которые не способны запоминать надолго анекдоты и остроумные байки, поэтому не в состоянии воспроизвести хотя бы что-нибудь из того, что «выдавал» Сергей Никитич. Он делал это с серьезным лицом и выражением полного равнодушия к тому, что он говорил. А слушатели смеялись и получали удовольствие.
Он бывал мягко-въедливым, когда приглашал к себе для выяснения какого-либо технического вопроса. Слушая собеседника, он задавал вопросы и высказывал сомнения, заставляя говорившего доказывать свою правоту, в результате чего глубоко вникал в существо вопроса.

Главный русский корабел Сергей Ковалев: 85 лет и 91 атомоход. - Правда.Ру. 13.08.2004.

Продолжение следует.

Вскормлённые с копья

12.06.201107:5512.06.2011 07:55:06

Просмотров: 8655 Комментариев: 0 0

РАССКАЗ ПЕКИНЕСА ФЛЕЯ ПРО ЛЕНИНЦЕВА ВИТАЛИЯ (К ДНЮ РОЖДЕНИЯ И ДАЛЕЕ)

Вскормлённые с копья

11.06.201108:5411.06.2011 08:54:52

Дорогой Виталий Николаевич! Поздравляем! Желаем крепкого здоровья, приятных воспоминаний, удачи!

Подготы и питоны

Избранные страницы жизни друга-товарища

В.Ленинцев. Про Вилю Певзнера.

К десятилетию Флея. Виталий Ленинцев. Два эпизода из флотской жизни. На подводном флоте и на флоте «гражданском».

Рассказы Виталия Ленинцева: "Посемафорил", "Код", "Ахинея".

КОЕ-ЧТО ИЗ ДНЕВНИКА ВИТАЛИЯ ЛЕНИНЦЕВА. - Подготы — что за люди такие. - Перископ - калейдоскоп. Вып. 1. СПб., 1996. Часть 6. Часть 7. Часть 8. Часть 9.

Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), Карасев Сергей Владимирович (КСВ).

Вскормлённые с копья

11.06.201108:5411.06.2011 08:54:52

Просмотров: 7713 Комментариев: 0 0

ПОБЕДИТЕЛИ. Парад Победы 24 июня 1945 года. Сводный полк Наркомата ВМФ. Часть 11.

Вскормлённые с копья

11.06.201108:3111.06.2011 08:31:12

Старший лейтенант Танский, идущий на предельной скорости впереди, прорвался сквозь огненный заслон.

Старшина первой статьи Семен Дробот поставил дымовую завесу. Фашисты стали стрелять вслепую —густой дым закрыл идущие за охотником Танского корабли.
Старший лейтенант видел, как первый катер пристал к берегу. Десантники, выскакивая на берег, сразу же вступали в бой. Он поддержал их пушкой и пулеметами и вдруг заметил, что с ближайшей высоты трассирующими пулями бьет немецкий крупнокалиберный пулемет.
— Огонь по пулемету! — скомандовал Танский артиллеристам и развернул корабль так, чтобы им было удобнее «накрыть» пулеметное гнездо врага. Автоматическая пушка выпустила несколько снарядов, и пулемет умолк. Это отличился командир отделения комендоров старшина первой статьи Михаил Козленко.
Улучив удобный момент в ходе боя, Танский пристал к большому валуну, и десантники ринулись на берег. Высадив их, морской охотник поспешил за второй группой.

Высадка десанта в районе Лиинахамари. В.Н.Алексеев. Сквозь шторм и тьму. - Сб. Через фиорды. — М.: Воениздат, 1969.

За ночь и день 14 октября 1944 года МО-424 под командованием Танского сделал восемнадцать рейсов и перевез на плацдарм около тысячи десантников. Экипаж корабля не потерял ни одного человека.
С плацдарма, захваченного десантниками, нашим войскам открывался путь на Петсамо.

За участие в Петсамской операции и проявленный при этом героизм Николаю Георгиевичу Танскому было присвоено звание Героя Советского Союза, орденами были награждены все члены экипажа.

ДУБРОВИН Олег Юрьевич

Род. 29.07.1925 в Москве. В 1940 поступил в Военно-морскую спецшколу г. Москвы. В ВМФ с 1942 С сент. 1942 — курсант при Военно-морском хозяйственном училище. В сент. 1943 зачислен в ВВМИОЛУ им. Ф.Э.Дзержинского. На параде Победы — курсант училища.
По окончании училища в 1948 назначен командиром котельной группы крейсера "Чкалов" БФ. В 1950 назначен заместителем командира по политчасти дивизиона на корабле, с 1951 — пропагандист крейсера "Жданов". В 1953-1955 заместитель командира по политчасти гвардейского дивизиона тральщиков. В 1959 заочно окончил Военно-политическую академию им. В.И.Ленина. В 1955 переведен на СФ, где прослужил до 1966 в должностях от старшего инструктора политотдела дивизии до заместителя начальника Полярнинского строительного управления по политчасти. В 1966 переведен в Москву и до 1977 работал в должности лектора политотдела военно-морских частей центрального подчинения. С 1977 в запасе. Работал преподавателем в автошколах ДОСААФ г. Москвы.
Награжден медалями.

Журнал Развитие личности (№ 4, 2004) печатает отрывки из рукописной книги Олега Юрьевича Дубровина Погоня за иллюзией. Приедем фрагмент, повествующий о порядке и обстоятельствах поступления в военно-морскую спецшколу.

Отец лелеял надежду, что я пойду по его стопам…

Говоря о моём будущем, желая выявить мои стремления и наклонности, в душе своей отец лелеял надежду, что я пойду по его стопам – буду занят в сфере коневодства. Но когда мне исполнилось 14 лет, он понял несбыточность своих желаний и окончательно убедился, что конником я не буду никогда. Очевидно, время сделало своё дело. В век машин городскому мальчишке возвращаться назад к лошади было несподручно. Но отцовская военная жилка, видимо, засела во мне крепко. Вне армии я плохо представлял своё будущее. Колебания имели место только в рамках родов войск. Когда начали открываться аэроклубы, я захотел стать лётчиком, потом у меня появилось желание стать танкистом. Затем, когда шефом нашей школы стало пограничное училище, расположенное около Белорусского вокзала, и мы частенько ходили туда на концерты, мне захотелось пойти в погранучилище.
В начале лета 1940 года по решению Правительства открываются военно-морские специальные школы в семи городах страны, в том числе и в Москве. Что такое спецшколы, я уже представлял. В 1937 году в столице появились первые артиллерийские спецшколы, а в 1939 году и авиационная спецшкола. Дошёл черёд и до Военно-морского флота. Приём осуществлялся одновременно в 8–9-й и 10-й классы. Необходимо было представить заявление, аттестат об окончании (без троек) семи классов, пройти медицинскую комиссию. Соблазн был велик, тем более, что окончившие военно-морские спецшколы поступали в училища, которые давали высшее образование.

Решать предстояло мне…

Отец высказал, какие он видит преимущества, но никакого давления не оказывал. Решать предстояло мне. И я принял первое в жизни самостоятельное решение, но оно определило всю мою дальнейшую судьбу. Родители дали своё благословение.
Написать заявление было делом простым. А потом начались сложности. Учебный год в 7-м классе я закончил в целом неплохо, но по немецкому языку и алгебре у меня были тройки. Поступить с двумя тройками было немыслимо.

За дело взялся отец…

За дело взялся отец. Блата в школе у нас не было. Понятия о взятках тоже не было, да и давать было нечего. О чём говорил отец с директором школы, я не знаю, но слава Богу, что есть на свете люди, которые могут перешагнуть через формальности. Отец принёс домой мой аттестат, в котором не было троек.
Первый рубеж был взят. На очереди была медицинская комиссия. Физически я был достаточно развит. Любил лёгкую атлетику, хорошо катался на лыжах и коньках, увлекался велосипедом, умел плавать и часами играл в футбол. Но стал замечать, что у меня ухудшилось зрение. И вот на комиссии в Военно-морской поликлинике, которая за год до этого открылась на Крымской набережной, было зафиксировано, что зрение моё 0,7 на каждом глазе, что является низшим пределом для поступления в училище. При высоком конкурсе, это могло привести к печальным последствиям.

Роман посвящен мальчишкам, влюбленным в свою мечту стать моряками - и никем больше! В первой книге романа "Игра всерьез" (вышедшей в издательстве "Молодая гвардия" в 1974 году под названием "Матросы Наркомпроса" ) читатель встречается с героями ее у дверей приемной комиссии военно-морской спецшколы.
Вторая книга "Не надо скидок". Здесь те же мальчишки, те же воспитанники военно-морской спецшколы, но мечта которых опалилась войной. На долю их выпало испытать бремя самых трудных первых месяцев Великой Отечественной войны в Ленинграде в условиях блокады.
Впереди оставалось не менее важное – мандатная комиссия, которая являлась решающим и заключительным звеном. И тут большую роль сыграл отец. Мандатная комиссия состояла собственно из двух человек – военного руководителя спецшколы, лейтенанта Эндзелина, и старшего политрука Дубровского. Вошли мы в огромный кабинет, в дальнем конце за столом сидели оба руководителя. Вдруг, к моему удивлению, отец начал печатать строевой шаг и, подойдя к военруку, громко и чётко стал докладывать, что он, начальник штаба Сокольнической кавалерийской школы, и его сын на мандатную комиссию прибыли.
Я оторопел и испытал чувство досады и унижения. Это не было характерно для отца. Он всегда был достаточно независим, держался с достоинством, никогда не холуйствовал, ни перед кем не лебезил. И вдруг такой пассаж. Но зато, как я почувствовал, и Эндзелин и Дубровский оценили и военную выправку отца, и чёткость доклада, и его определённое служебное положение. Расчёт был верным. Руководители спецшколы, надо думать, сделали вывод, что у такого отца должен быть дисциплинированный, приученный к порядку сын, несущий в себе какие-то положительные задатки для предстоящей военной службы.
Так или иначе, но скоро мы узнали, что меня зачислили учеником третьей роты (8-й класс) Московской военно-морской специальной школы. Для меня начиналась новая жизнь. Большую роль в этом сыграл отец.

В Севастополе памятник капитан-лейтенату Казарскому венчает краткая надпись: «Потомству в пример». Думается, что таких же слов достойна и Первая Московская Военно-морская специальная школа. - 70 лет назад в нашей стране были созданы спецшколы ВМФ. Марк КАБАКОВ, писатель, капитан 1 ранга в отставке. KP.RU. 20.12.2010.

ДЫГАЛО Виктор Ананьевич

Род. 26.03.1926 в г. Одесса.
С 1942 — курсант Высшего военно-морского училища. В Великой Отечественной войне в 1944-1945 на крейсере "Красный Кавказ" и линкоре "Севастополь". Участвовал в боевых действиях. 1945-1947 — курсант Высшего военно-морского училища. На параде Победы — в сводном батальоне ЧФ. В 1947-1951 служил на ПЛ ТОФ в должностях штурмана, помощника командира. В 1951-1952 — слушатель Высших специальных классов офицерского состава. В 1952-1960 служил в должности старшего помощника командира ПЛ, затем командиром ПЛ. В 1960-1963 — слушатель Военно-морской академии. В 1963-1970 — заместитель командира, командир дивизии, в 1970-1973 — заместитель начальника полигона по науке и испытаниям оружия. В 1973-1977 — главный редактор журнала "Морской сборник". В 1977-1984 — заместитель командира поисково-спасательной службы ВМФ. С 1984 в запасе. Контр-адмирал. Работал старшим научным сотрудником в НИИ.
Награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны 1-й ст., "За службу Родине в ВС СССР" 3 ст., медалями.

Спецшкольник В.Дыгало. «Гроза мирового фашизма». Одесса 1940 г.

В Одесской спецшколе ВМФ учился контр-адмирал Виктор Ананьевич Дыгало, известный подводник и морской историк, он вспоминал: «В 1941 году началась война, вся спецшкола была привлечена для организации, подготовки обороны Одессы, мы участвовали в подготовке укреплений. Когда стало жарко, спецшколу, через Николаев, эвакуировали в Баку». Видимо, в жизни все было сложнее, и часть школьников из Одессы была переведена в Бакинскую спецшколу. А в 1943 году и узбекские школьники-моряки были переведены в Баку.

См. Специальные военные школы: артиллерийские, морские и авиационные школы. Часть 8.

Продолжение следует.

Вскормлённые с копья

11.06.201108:3111.06.2011 08:31:12

Просмотров: 4454 Комментариев: 0 0

Виктор Иванов. Мальчишки в бескозырках: Записки нахимовца. Часть 4.

Вскормлённые с копья

11.06.201108:2111.06.2011 08:21:07

Наступил долгожданный день, когда нам разрешили увольнение в город. Воспитанникам-ленинградцам было разрешено ночевать дома, а иногородние должны были вернуться до отбоя. Однако перед выходным днем нам объявили: чтобы уволиться с ночевкой, нужна роспись родителей или родственников в специальной книге. Тем, у кого были домашние телефоны, все было просто: позвонили домой, и родители приехали. А каково тем, у кого телефона нет? Да и не все родственники могли приехать. Моя мама, например, вечером была занята на работе в Доме культуры работников связи. Мы приуныли.

Казаков Николай Алексеевич

Выручил офицер-воспитатель Казаков: он разрешил родителям, приехавшим в училище за сыновьями, расписаться за тех, кого они знали и за кого ручались. За меня расписалась мама Феликса Иванова. В дальнейшем так и делали. Чья-нибудь мать по просьбе тех или иных родственников расписывалась в книге. Этот неудобный порядок со временем был упразднен, и ленинградцы увольнялись с ночевкой просто по записке. Иное дело — каникулы. У нас ведь были и круглые сироты, которым некуда было ехать. Всех их разбирали по домам друзья. Так, у меня на каникулах всегда отдыхал Гриша Михайлов.
И вот, наглаженные и надраенные, мы впервые шагали по улицам города. Все бы хорошо, да только не было у нас погон. Погоны нам еще не выдали. Поэтому, когда мы отдавали честь офицерам, многие из них посматривали с недоумением — дескать, кто такие? Правда, на шапках у нас алели звездочки, и это в какой-то степени определяло нашу принадлежность к Вооруженным Силам. В один из зимних январских дней в торжественной обстановке нам вручили перед строем заветные погоны. Это были небольшие, узкие, черные полоски, обрамленные белым кантом, на которых желтой краской была нанесена затейливая литера «Н» — нахимовец. Со временем форма букв стала печатной, и их уже не наносили краской, а вышивали шелковыми нитками.
После войны в стране многие носили погоны: и железнодорожники, и речники, и летчики, и даже шахтеры. Первое время это сбивало с толку. Идет, допустим, речник. Фуражка у него, как у адмирала, на плечах золотые погоны. Завидя такого начальника, невольно соберешься, «дашь ножку», лихо откозыряешь, а потом поравняешься и видишь, что это не военно-морской офицер, а речник. Штатский человек. Неловко и ему, и тебе.

Каждый из нас старательно пришил новые погоны к шинели и бушлату, а квадратные погончики — к суконке и фланелевке. Вскоре в училище произошло еще одно важное событие. К нам прибыл начальник военно-морских учебных заведений вице-адмирал Георгий Андреевич Степанов.
Училище построили в актовом зале. В торжественной тишине слышен был лишь малиновый перезвон многочисленных наград на тужурке вице-адмирала. Начальник ВМУЗов зачитал приказ наркома Военно-Морского Флота Кузнецова с объявлением Указа Президиума Верховного Совета СССР о вручении училищу знамени. Знамя принял капитан первого ранга Изачик. Он передал его знаменной группе: знаменосцу старшине первой статьи С.Ф.Федоренко и двум ассистентам — нахимовцам первой роты. Грянул гимн Советского Союза, и многократное «Ура!» прокатилось под сводами зала. Затем все роты прошли мимо знамени торжественным маршем.

Игорь Кузьмин, старшина 1-й статьи Сергей Федорович Федоренко и Радий Зубков. Фото М. Романовой.

С того дня мы стали полноправной воинской частью. Знамя училища поместили в специальный защитный пенал из оргстекла, и хранилось оно на почетном месте в вестибюле при входе. Для охраны знамени был выставлен пост № 1, на котором несли службу воспитанники старших рот. Позже, когда мы учились в десятом классе, нам тоже доводилось заступать на пост № 1.
Ленинградцы сразу заметили появление нахимовцев на улицах города и отличали их от курсантов подготовительного военно-морского училища. Относились к нам тепло, с любовью. Популяризации училища способствовали строевые прогулки по городу. С развернутым знаменем, под звуки оркестра, печатая шаг, мы проходили по центральным улицам Ленинграда. Это было эффектное зрелище. По обеим сторонам улиц стояли горожане и приветствовали нас аплодисментами. Мы старались тверже печатать шаг.
Вскоре нам ввели парадную форму. Она хоть и стесняла движения, но была красивая. Мундир и брюки из тонкого кастора стали теперь нашей постоянной одеждой на всех торжественных вечерах, парадах, праздниках. Мундир был двубортный, со стоячим воротником, по бокам которого золотились вышивные якоря. По рукавам и брюкам был пущен белый кант. Словом, мундир делал нас стройнее и наряднее- Но все же мы предпочитали простую матросскую форму. Когда намечалось очередное построение, все в первую очередь спрашивали: во что одеваться? Дневальный, в манере начальника училища, безапелляционно и слегка сумрачно бросал:
— В мундирах.
И все безропотно облачались в парадную форму. Теперь такие мундиры отменены и нахимовцы их не носят.

Военный парад на Красной площади. Юные нахимовцы. ХАЛДЕЙ Евгений (1917-1997).

Воспитатели.

Постепенно жизнь и учеба в училище входили в нормальную колею. Мы притирались друг к другу, офицеры и старшины лучше узнавали нас. Сказать, что все было гладко, нельзя. Всякое бывало. В училище съехались ребята с разных концов необъятной страны. У многих не было родителей. К тому же мы были разного возраста, учились в разных классах — от третьего до седьмого. Были ребята, пережившие блокаду, фронтовики, некоторые испытали даже ужас фашистской оккупации. А некоторые совсем не знали, что такое бомбы, снаряды, голод, они приехали из глубокого тыла. Учились сироты и дети адмиралов, наркомов. Большинство считало нахимовское своим домом, но находились и такие, кто не хотел учиться, хулиганил, воровал. Словом, были разные.
Сколько же нужно было иметь адского терпения и как любить детей, чтобы в конце концов вырастить из нас дисциплинированных, грамотных, хорошо развитых физически, преданных делу и Родине молодых людей!
Большинство из нас пошли после нахимовского учиться в высшие военно-морские учебные заведения. Тех, кто плохо учился, злостно нарушал дисциплину, отчисляли из училища. Отчисление — суровая мера, да и проводилась сурово. Все училище выстраивалось в актовом зале, объявляли приказ начальника училища об отчислении и под дробь барабана с бывшего воспитанника срезали погоны, снимали ленточку с бескозырки и выводили из зала. Крайняя мера, но она действовала лучше всяких уговоров.
У нас в третьей роте командиры менялись довольно часто. Дольше всех пробыл капитан-лейтенант Николай Иосифович Ростов, который довел роту до выпуска. Но подлинным отцом для нас был офицер-воспитатель. Нам повезло. Все шесть лет нас опекал Николай Алексеевич Казаков. Поначалу он нам не очень приглянулся. Встретили его по одежке: сухопутный младший лейтенант, вовсе не моряк. Потом узнали, что Казаков служил матросом, затем старшиной на корабле. В трудные для Ленинграда дни сошел с другими моряками на берег и воевал в морской пехоте, откуда и был назначен к нам.

Балтийский десант В.А. Серов

Учил нас Николай Алексеевич не гнушаться никакого труда, будь это натирка паркета или чистка гальюна. Причем учил не абстрактно, а личным примером. Он мог, например, снять китель, засучить рукава тельняшки и показать, как нужно чистить унитаз, а не манкировать с тряпочкой. Когда Николай Алексеевич дежурил по роте в выходные дни, а увольнения не было и наши родители приходили в комнату свиданий, мы были спокойны. Каждый верил: Николай Алексеевич даст воспитаннику самую честную и объективную характеристику, а где надо, смягчит гнев родителей.
Не знаю, по каким качествам подбирало Николая Алексеевича командование на должность воспитателя, но в своем выборе оно не ошиблось. Очень трудное дело — найти толкового офицера-воспитателя. Ведь их нигде специально не готовили. В других взводах тоже были воспитатели. И выправкой получше, и орденов побольше, и образованием повыше. А вот главное — подобрать ключ к душам ребят, заменить им отца — могли не все. Поэтому и уходили на другие должности. А Николай Алексеевич оставался. Знал он нас всех бесподобно, даже, как говорят, по дыханию. Вспоминается одна комичная история. Впоследствии кое-кто выдавал ее за анекдот. Но это было на самом деле. Находясь в увольнении, один из наших товарищей решил подшутить над Казаковым. Звонит из города в канцелярию роты. Трубку снял Николай Алексеевич:
— Алле, — и дует в трубку, — фу, фу! В ответ:
—Алле, фу, фу!
— А, это ты, Смирнов. После увольнения явишься ко мне за нарядом вне очереди.
Казаков был нашим бессменным воспитателем до окончания училища, до того дня, когда мы уже с курсантскими погонами на плечах обнимали его и целовали, прощаясь. Николай Алексеевич к этому времени был уже капитан, обзавелся семьей. Но, пробыв с нами шесть лет, вырастив из двенадцатилетних мальчуганов юношей, начать все сначала не смог. И ушел из училища на другую должность. К сожалению, Николая Алексеевича уже нет в живых.
Конечно, в каждой роте, в каждом классе были свои Казаковы. Большим уважением пользовались в училище такие офицеры, как В.Туркин, Г.Карпеченко, Г.Щепетьев.

Туркин Владимир Иванович, Карпеченко Григорий Максимович, Щепетьев Иван Георгиевич.

В нашей роте, но в другом классе бессменным воспитателем был Иван Гаврилович Гаврилов. Веселый остроумный человек, которого все любили. Служили в училище и другие хорошие офицеры. Но все-таки для нашего класса лучше Казакова не было.
Такой же добрый след в наших душах оставил и начальник училища. Я не помню ни одного случая, чтобы капитан первого ранга Николай Георгиевич Изачик на кого-то повысил голос. Это была сама справедливость. Всегда в гуще ребят находился начальник политотдела Морозов. Веселый, доступный, Петр Степанович всю войну провел на кораблях Северного флота.
Мне довелось на собственном опыте убедиться в мудрой человечности моих старших начальников. В одно из увольнений я очень спешил в Дом культуры на улицу Герцена, где в то время работала мама. Спешил из-за того, что боялся опоздать на концерт Утесова. Трамвай полз через Кировский мост. Чтобы выиграть время, я спрыгнул на ходу, так как дальше вагон заворачивал к Летнему саду, а мне нужно было делать пересадку на трамвай, идущий вправо, на улицу Халтурина. Пустился я бегом, а навстречу милиционер.
— Почему нарушаете, товарищ матрос? Прыгаете на ходу с трамвая?
Я стал объяснять, что спешу «на Утесова», опаздываю. На милиционера это не произвело никакого впечатления.
— Предъявите увольнительную.
Тут я завелся:
— Не предъявлю, не имеете права!
— Имею, предъявите!
Дальше — больше. Возник конфликт. Милиционер предложил мне пойти в отделение. Я, естественно, отказался.

Теперь тот вагон - памятник! - Трамвай типа МС в Автово.

Как всегда в таких случаях, вокруг собралась толпа. Мне сочувствуют. Тогда постовой стал дуть в свисток, и на его трели подошел милицейский патруль во главе с младшим лейтенантом. Начальник патруля сказал, что, если я не пойду в отделение сам, меня туда доставят силой. Сошлись на компромиссе: в отделение я не пойду, если предъявлю увольнительную записку. Предъявил. Патруль ушел, а милиционер подробно выписал все мои данные. Никакие извинения его не трогали.
На концерт опоздал, да и настроение уже было испорчено. Конечно, я был виноват. И скажи я об этом сразу милиционеру, конфликта не было бы. Но взыграла во мне гордыня: «Как же, я — моряк, фронтовик, и вдруг— милиционер!» Мое самолюбие обошлось мне дорого, и я был проучен на всю жизнь.
Прибыв из увольнения, я никому о происшествии не доложил. Ведь через два дня начинались зимние каникулы. Я благополучно уехал домой, и вот через несколько дней к нам в дверь стучится Гриша Михайлов и говорит, что меня срочно вызывают в училище. Что случилось? Мать заохала. У меня же закололо сердце — догадался, откуда такая срочность. Приехал в училище, доложил офицеру-воспитателю о прибытии.
— Ты что там натворил? — спросил Казаков.
— Да ничего, товарищ лейтенант.
— Как это ничего?! Пришла бумага, что ты избил двух милиционеров и был доставлен связанным в милицию.
Я обомлел.
— Не было этого, товарищ лейтенант!!! И я подробно рассказал, как было дело.
— Ладно, — сказал Казаков, — за то, что вовремя не доложил, будешь вместо оставшихся дней отдыха снег чистить. А там разберемся...

Продолжение следует.

Вскормлённые с копья

11.06.201108:2111.06.2011 08:21:07

Просмотров: 10095 Комментариев: 0 0