Последние сообщения блогов

Виктор Иванов. Мальчишки в бескозырках: Записки нахимовца. Часть 2.

Вскормлённые с копья

07.06.201109:0407.06.2011 09:04:04

Теперь же «сына линкора» подстригли под ноль, как и всех, помыли в бане и выдали новое обмундирование. Пока что это была просто роба — синее рабочее платье, без погон. Выдали бескозырки, правда без лент, и бушлаты. Подпоясывались мы своими брючными ремнями; ремни с флотскими бляхами нам еще предстояло получить. К большой зависти всех остальных, я сразу же вдел в брюки настоящий черный кожаный матросский ремень. Это был подарок моего знакомого подводника Дмитрия Филипповича Базлова.
Но больше всего всех нас потрясло то, что нам выдали знаменитые флотские тельняшки. Мы как-то сразу почувствовали себя взрослее, а главное, ближе, теснее. Тут же зазвучали первые словечки: «полундра», «кореша»...
Да, мы стали корешами... Недаром же потом, когда уезжали домой на летние каникулы, каждый стремился вернуться в родную роту как можно быстрее. Мы скучали друг без друга. Зато сколько было радости, когда мы собирались вместе после коротких каникул: мы делились новостями и гостинцами. Каждый считал своим долгом привезти в роту из дома что-нибудь вкусненького. Марат Рахимов вываливал на стол столько урюка, что хватало всем. Володя Седов угощал всех домашними пирогами с капустой...

Марат Гулямович Рахимов

После бани мы пообедали, а затем не очень четким строем, ежеминутно сбивая ногу, двинулись на Финляндский вокзал. Наш поезд шел на станцию Каннельярви. В вагоне кое-кто уже начал выяснять отношения. Не помню уже по какой причине, повздорил и я с Германом Годзевичем. Все мы были мальчишками и свою правоту старались доказывать только одним способом — кулаками. Тут еще было и желание не показать себя трусом в глазах новых товарищей. Потом мы с Германом подружились. К сожалению, судьба его не баловала. Еще в нахимовском во время отпуска взрывом динамитной шашки ему оторвало несколько пальцев на правой руке. А вскоре после выпуска из высшего военно-морского училища лейтенант Годзевич в штормовую осеннюю погоду перевернулся в районе Гогланда на парусной шлюпке и утонул.
Поезд прибыл на станцию Каннельярви, и мы строем направились в лагерь. Вначале открылось большое красивое озеро, которое, как мы позже узнали, называлось Сулоярви (сейчас оно Нахимовское).

Озеро Нахимовское. 2009 г. Фото Мустафина Рината.

Затем показался и сам лагерь, расположенный па берегу: палатки и несколько финских домов. Нас разместили в одной из построек. В первую же ночь со мной произошло ЧП. Утром проснулся, а ремня с бляхой нет. Кто-то стащил. Что делать? Стал спрашивать, кто взял ремень. Все молчат. Вдруг на одном из здоровенных парней вижу свой ремень. Я к нему.
— А ну, отдай!
— А он что, твой?
— Конечно, мой.
— Ты ошибаешься, это ремень мой, — сказал парень, нагло улыбнувшись.
Я схватился за ремень, но тут же получил здоровенный тумак и отлетел метра на два. Тягаться с ним было бесполезно — он на две головы выше меня и сильнее. Глотая слезы от обиды, я выбежал из казармы и зашагал по дороге к озеру. Вдруг слышу: кто-то меня окликает:
— Эй, гвардеец! Иди-ка сюда!
У меня на синей рубахе был прикреплен гвардейский значок. Подходит ко мне плотный крепыш. Старше меня на несколько лет.
— Давай знакомиться, — говорит крепыш,—Петя Паровов, бывший сержант. Сейчас во второй роге. А ты что, из новеньких? Откуда?

Паровов Петр Николаевич. Фото 1945 г. (Из кн. В.К.Грабарь. Нахимовское училище. История. Традиции. Судьбы.)

Я рассказал о себе.
— Вот отлично. Нашего полку фронтовиков прибыло! Нас здесь уже несколько человек: Боря Кривцов, Володя Ефремов, Гриша Михайлов, Костя Гавришин. Есть и еще ребята. Так что будешь у нас во фронтовом братстве. В обиду не дадим!
— Да вот, —шмыгнул я носом, —уже обидели! Бляху с ремнем стащили ночью. Хотел забрать — тумака получил.
— Что же ты молчишь? А ну пошли, разберемся!
Петька подошел к громиле.
— Этот? — спросил.
Я кивнул головой. Ни слова не говоря, Паровов врезал ему оплеуху и велел отдать мне ремень. К моему удивлению, парень немедленно выполнил его требование.
— Имейте в виду, — сказал Петя, обращаясь ко всем, — если кто тронет ефрейтора, будет иметь дело с фронтовиками.
Вот так я познакомился с Петей Парововым. Это был геройский паренек. В числе первых он ворвался в занятый фашистами Новгород. Был награжден орденами Красной Звезды и Славы третьей степени. Его все очень уважали. К сожалению, через какое-то время Петя ушел из училища.
Из числа фронтовиков в нашей роте были Володя Ефремов, кавалер ордена Красной Звезды и медали «За боевые заслуги», Гриша Михайлов, удостоенный медали «За отвагу» (впоследствии мой закадычный друг), Костя Гавришин, награжденный медалью Ушакова. Были и другие ребята, хлебнувшие настоящей войны.

Слева направо: Г.Михайлов, К.Гавришин, В.Федоров, П.Паровов, А.Старичков, Н.Сенчугов.

Между тем жизнь в лагере шла своим чередом. Нас в роте разбили по взводам. Я попал в первый взвод. Каждый взвод — это класс. Ротой командовал майор Щенников. Командиром нашего взвода и одновременно офицером-воспитателем назначили младшего лейтенанта Николая Алексеевича Казакова. Поначалу нам не очень нравилось, что командир роты не капитан третьего ранга, а майор, и офицер-воспитатель носит не флотскую форму, а сухопутную. Правда, под гимнастеркой Казаков носил тельняшку и на рукаве «штат» морской пехоты, но все равно мы обижались: у других моряки, а у нас пехота. Как мы были наивны! Потом мы своего офицера-воспитателя не поменяли бы и на сто корабельных моряков. Николай Алексеевич стал для нас самым дорогим человеком, многим заменил отца.
Из числа нахимовцев в нашем классе был назначен вице-старшина. К моему удовольствию, им стал Костя Гавришин. С Костей мы познакомились еще до училища, в школе на Пороховых. И вот теперь, в нахимовском, снова встретились.
Обрадовавшись неожиданной встрече, мы засыпали друг друга вопросами:
— Костя! Какими судьбами? Куда ты пропал в прошлом году?
— Летом, после гибели отца, я поступил юнгой на флот. Учился в школе боцманов, после которой был направлен сигнальщиком в первую бригаду траления КБФ.
— А что у тебя с ногой, вроде прихрамываешь?
— Ранен был. Сейчас уже ничего, а первое время после госпиталя ходил с трудом. А потом вот направили сюда. А ты-то как попал в нахимовское? Ведь ты же был артиллеристом, связистом — и вдруг моряк?
— Так уж получилось.
И я поведал Косте все, что произошло у меня за время, которое мы не виделись.
— Будем теперь держаться вместе,— сказал Костя.
Позже он рассказал мне, как был ранен.

2 августа при тралении во время налета вражеской авиации от прямого попадания двух авиабомб затонул тихоходный тральщик "Т-37". - Ладинский Ю.В. На фарватерах Балтики. Тип “Москва”. №38 (до 28.06.1941 г. “Тюлень”, до 25.07.1941 г. №84, с 7.09.1941 г. №37, с 5.06.1944 г. “Т-37” ). Водоизмещение 300 т. Размерения 34.6 х 6.3 х 2 м. ГЭУ котломашинная, 400 л.с. Скорость 8/6 узлов, дальность 1200 миль. Вооружение: 1 х 45 мм, 2 х 7.62 мм пулемета, тралы Шульца и змейковый. Экипаж 37 чел. Бывший речной буксирный пароход. Построен в 1911 г. Приводим фото однотипного - ЗАРЯД (с 9.11.1944 г. “Т-87”).

Было это в Нарвском заливе. Их тральщик расчищал залив от мин. Внезапно на тральщик налетели несколько фашистских самолетов. Зенитчики корабля сбили два самолета, но и тральщик получил тяжелые повреждения. От прямого попадания бомбы он стал погружаться в воду. Многие из экипажа были убиты и ранены. Смертельно ранен был командир корабля старший лейтенант Качалов. Последним усилием воли он отдал команду: «Покинуть корабль!»
Видя, что тральщик погружается в воду, Костя, превозмогая боль, дополз до мачты, обрезал фал, снял Военно-морской флаг, засунул его под тельняшку, а потом прыгнул в воду. Из всей команды удалось спастись лишь пятерым.
За спасение флага корабля Костю наградили медалью Ушакова.

Медаль Ушакова учреждена для награждения за мужество и отвагу, проявленные при защите социалистического Отечества на морских театрах, как в военное, так и в мирное время. Медаль Ушакова, Вариант 1. Якорная цепь на колодке медали Ушакова.

В лагере мы начали заниматься строевой подготовкой, изучали уставы, основы морского дела, несли сторожевую службу. А стоять часовым с винтовкой без патронов ночью было не такое уже простое дело. Ведь шла еще война. Финнов отсюда выбили всего несколько месяцев назад. И под грибком одному в лесу было жутковато. В темноте каждый шорох, каждая тень казались подозрительными. Но зато лучшего воспитания мужского характера не придумать. Правда, в числе воспитанников было много ленинградцев, а их испугать после ужасов пережитой блокады не так-то просто. В казарме мы жили всей ротой. Спали на двухъярусных нарах. Топили печку дровами. Для освещения пользовались керосиновыми лампами. С питанием было плоховато. Мы обнаружили амбар со снопами ржи. В ладонях терли колосья, очищенные зерна клали на лопату и совали в печь. Когда зерна слегка поджаривались, мы их грызли. Иногда удавалось поживиться чем-нибудь на камбузе. Котел, в котором варили супы, стоял не в здании, а на улице под навесом. В помощь коку выделялся по очереди рабочий по камбузу. Как-то так получалось, что этим рабочим постоянно заступал наш товарищ по роте Игорь Кириллов. Игорь фигура колоритная: высокий, сильный парень, старше нас на несколько лет. В войну он хлебнул лиха в оккупированной Одессе. Но хоть он и был, как говорится, свой в доску, а чего-нибудь сверх нормы у него не выпросишь. В этом отношении он был неумолим. А есть хотелось. И вот однажды мы с Феликсом Ивановым решили провести небольшую операцию. На ремень под бушлат я повесил жестяную банку из-под тушенки. Подкрался со стороны озера метров на двадцать к котлу, где чудодействовал Игорь, и затаился. Феликс тем временем подошел к Игорю и стал заговаривать зубы. Все шло, как нельзя лучше: страж котла пошел к коку на камбуз и попросил Феликса присмотреть за супом, наказав строго-настрого никого не подпускать к котлу. Едва Игорь скрылся, как я вскочил на ноги, подбежал к котлу и зачерпнул полную банку кипящего фасолевого супа. Будто из-под земли возник откуда-то Кириллов и бросился ко мне с кулаками. Тут мы с Феликсом со всех ног кинулись с крутого берега к озеру, где у нас была припрятана лодка. Мы успели отплыть метров пять от берега, когда на обрыв выскочил Игорь. Осыпая проклятиями, он стал швырять в нас камнями. Но Феликс греб быстро, расстояние между лодкой и берегом увеличивалось с каждой секундой, и вскоре камни перестали до нас долетать. Отплыв на безопасное расстояние, мы на глазах у взбешенного Игоря стали есть суп. Наше рискованное дело удалось наполовину: во-первых, супа в банке оказалось мало, мы его при беге расплескали, а во-вторых, он еще не совсем был готов, фасоль не разварилась. Вечером, когда Игорь вернулся в роту, мы подошли к нему с повинными головами и робко попросили прощения. Узнав, что мы ели недоваренный суп, Игорь немного смягчился, но все же отпустил нам несколько щелчков по лбу.

Перепадало нам иногда и немного лишнего хлеба. Это происходило обычно, когда в лагерь приезжал из пекарни «студебеккер» и нас посылали на разгрузку. Как правило, тем, кто разгружал машину, давали буханку хлеба.
Чувство голода будоражило нас до 1946 года. В общем-то это было не столько чувство голода (продукты нам выдавали по норме), сколько страх перед голодом, пережитым в блокаду. Нам очень трудно было отвыкнуть от пайки, от дележки. В первый год жизни в училище на завтраках мы немедленно делили белый хлеб на кучки, чтобы всем досталось поровну. Офицеры-воспитатели с этим боролись. Разъясняли, что это нехорошо. Говорили, что хлеба достаточно. Дело доходило до того, что тех, кто делил, наказывали, смешивали разделенные куски снова вместе, но, как только офицеры отворачивались на несколько минут, мы мгновенно переделивали хлеб. Если офицер-воспитатель не отходил от стола, то тогда кто-нибудь постарше брал сразу два куска, складывал их вместе и ел, как один. Возникали недоразумения. И на следующий раз вновь все делили. Эта привычка военных лет прошла сама по себе, и дележки прекратились. Более того, со временем нас научили, как правильно сидеть за столом, пользоваться ложкой, вилкой, ножом. По воскресным и праздничным дням в столовой играл училищный духовой оркестр. Да и питание становилось значительно лучше.

Продолжение следует.

Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru

Вскормлённые с копья

07.06.201109:0407.06.2011 09:04:04

Просмотров: 11577 Комментариев: 0 0

ПОБЕДИТЕЛИ. Парад Победы 24 июня 1945 года. Сводный полк Наркомата ВМФ. Часть 6.

Вскормлённые с копья

06.06.201110:0806.06.2011 10:08:52

БУТЕНКО Василий Емельянович

Родился 15 апреля 1920 года в селе Дорошечка Игнянского района Черниговской области в семье крестьянина, украинец. После окончания восьми классов работал в колхозе. В 1939 году завербовался на завод № 59 в городе Красный Луч Ворошиловградской области. Работал разнорабочим и учился в аэроклубе, но не успел его окончить — был призван в армию в сентябре 1940 года и направлен на учебу в школу младших авиаспециалистов в г.Переславль-Залесском. После окончания школы проходил дальнейшую службу в г. Калинине (Мигалово) в 173-м Авиационном полку авиации дальнего действия. В начале войны переведен в Москву в 6-й Истребительный авиакорпус системы ПВО. С осени 1941 года служил в 95-м авиационном полку Североморской авиации под Архангельском, откуда был демобилизован в 1946 году. Участник Парады Победы в Москве 24 июня 1945 года.
Во время войны не раз проявлял мужество, смелость и отвагу, находчивость, особенно во время налетов вражеской авиации. Не раз смотрел в глаза смерти.
Награжден орденом Отечественной войны, орденом Красной Звезды, медалями “За отвагу”, “За боевые заслуги”, “За оборону Москвы”, “За оборону Советского Заполярья”, “За победу над Германией” и другими юбилейными медалями.
После демобилизации в сентябре 1946 года поступил на службу в 173-й авиационный полк, базировавшийся в Калинине механиком, потом стал техником по электрооборудованию самолетов. Последнее место работы — Калининский витаминный завод, мастер холодильных установок. Скончался 3 июня 1997 года.

БУХАРКИН Константин Васильевич

Род. 2.06.1924 в г. Рыбинск Ярославской области. В 1941 учился и одновременно работал на заводе минометного вооружения токарем.
В 1942 призван в ряды ВМФ и направлен для сдачи экзаменов в Высшее инженерно-техническое училище ВМФ. Прошел курс ускоренного обучения по программе офицеров инженерных войск и был оставлен для продолжения учебы, т.к. под Сталинградом курсанты 1-го и 2-го курсов, ранее отправленные на фронт, погибли. Учеба в училище сочеталась с выполнением аварийно-спасательных и восстановительных работ, связанных с массовыми разрушениями г. Ярославля от немецкой авиации. В 1944 вместе с училищем вернулся в Ленинград. На параде Победы — курсант училища.
В 1947 по окончании училища в звании инженера-лейтенанта берегового строительства откомандирован в распоряжение командующего 7-го ВМФ (г. Советская Гавань, Хабаровский край). Проходил службу в должностях техника по строительству, командира роты, начальника ПТО батальона, начальника отделения штаба полка. Занимался строительством сооружений авиацинного базирования. В 1956 переведен на БФ, где занимал должности инспектора Инженерного управления флота, начальника морской инженерной службы. В 1964 переведен на КСФ начальником морской инженерной службы базы, служил начальником отдела МИС КСФ. В 1970 назначен начальником такого же отдела ЛенВМБ. С 1979 в запасе. Полковник. В 1979-1980 работал начальником инженерно-технического управления Главного управления здравоохранения Ленсовета, с 1981 — ведущим инженером Политехнического института им. М.И. Калинина и одновременно помощник проректора по строительству.
Награжден орденом Красной Звезды, медалями.

БЫКОВ Владимир Дмитриевич

Род. 7.04.1925 в г. Петропавловск Северо-Казахстанской области.
В ВМФ с 1940. В сент. 1940 - мае 1942 обучался в Одесской военно-морской спецшколе. В июле 1941 участвовал в земляных работах по строительству оборонительных сооружений на ближайших подступах к Одессе. С июня 1942 по июнь 1943 — курсант подготовительного училища ВВМКУ им. М.В.Фрунзе. Проходил военно-морскую практику на канонерской лодке "Бакинский рабочий" ККВФ, на заводе в г. Красноярске, который производил для ВМФ 37-мм зенитные автоматы ПВО, на эсминце "Грозящий" БФ. С июля 1943 по апр. 1947 — курсант ВВМКУ им. М.В.Фрунзе. На параде Победы — курсант училища.
В 1947-1949 служил на БФ. В 1949-1951 — на Балтийском флоте в ПНР, ГДР. В 1952-1959 участвовал в боевом противоминном тралении подходов к морским портам Лиепая и Клайпеда, Гданьск-Гдыня, Висмар, Невельск, пролива Лаперуза, у юго-западной оконечности острова Сахалин. В 1960-1970 служил в Войсках ПВО страны. С 1970 в отставке.
Награжден медалями.

ВАЛЬСОВ Владимир Алексеевич

Род. 27.10.1923 в г. Череповец Вологодской области. До 1940 учился в Архангельске.
В Красной Армии с сент. 1940 — курсант Пермского военно-морского авиационного училища. С февр. 1942 по сент. 1944 — авиамеханик 1-й эскадрильи авиаполка 122-й штурмовой авиационной дивизии ТОФ. Обеспечивал боевые операции против авиации японской Квантунской армии. С 1944 по 1947 учился в Военно-морском политическом училище в Ленинграде. На параде Победы — курсант училища.
В 1947-1948 участвовал в боевом тралении на Балтике на БТЩ "Гафель" в составе 1-й бригады траления ДКБФ. С 1948 по 1953 — слушатель Военного института иностранных языков, одновременно экстерном окончил исторический факультет МГУ им. М.В.Ломоносова. С окт. 1953 по сент. 1956 — замполит ПЛ "С-90" на Балтике. С 1956 по 1971 — старший инструктор, заместитель начальника политотдела НИИ ВМФ в Ленинграде. В 1971-1975 — заместитель начальника ПО 5-й Средиземноморской эскадры ВМФ, участник операций в арабо-израильской войне и на Кипре (1973-1974). В 1975-1978 — заместитель начальника НИИ гидрографии и космической навигации ВМФ. С 1978 — в запасе. Капитан 1 ранга. До 1988 работал заместителем начальника отдела Управления внешних сношений Ленсовета. С 1988 — ведущий специалист по внешнеэкономическим связям строительного объединения "Ленстройреконструкция".
Награжден 2 орденами Красной Звезды, орденом "Знак Почета", медалями.

Гвардейский тральщик "Т-205" ("Гафель" )

ВАСИЛЬЕВ Иван Михайлович

Род. 19.06.1916 в с. Кусекеево Бирского района Башкирской АССР. В 1930 после окончания школы поступил в Златоустовский механико-металлургический техникум.
В 1936 по комсомольскому набору был призван в ВВМУ им. М.В.Фрунзе. После его окончания в 1940 направлен на СФ. Служил в Архангельске, с 1942 в г. Ваенге — командиром маневренной гидрографической партии.
В 1945 направлен на преподавательскую работу в Ленинград в ВВМУ им. М.В.Фрунзе, в 1956 переведен вместе с факультетом в г. Калининград в Военно-морское училище — начальником кафедры геодезии. В 1957 откомандирован с семьей в КНР в г. Нанкин. В 1959 вернулся в Советский Союз и направлен в Ленинград в ВВМУ им. М.В.Фрунзе. С 1961 — в запасе. Капитан 1 ранга. С 1961 по 1970 работал учителем в ср. школе, с 1970 по 1986 — старшим инженером технического отдела треста ГРИИ Главного архитектурно-планировочного управления Ленинграда.
Награжден медалями.

ВАССЕР Михаил Михайлович

Род. 20.10.1923 в г. Кременчуг Полтавской области, Украина. Окончил 10 классов.
В Красной Армии с авг. 1941. Окончил 3-ю особую школу младших авиаспециалистов, Военно-морское авиационном училище, откуда направлен во вновь формируемый 46-й авиаполк. Воевал в должности воздушного стрелка. На параде Победы — сержант. Демобилизован в 1948, работал электриком в г. Кременчуг. В 1953 окончил исторический факультет МГУ им. М.В.Ломоносова. Кандидат исторических наук. Работал в ИМЛ при ЦК КПСС младшим, старшим научным сотрудником. Заслуженный деятель культуры РСФСР. Участвовал в создании и работе Союза участников Парада Победы 24 июня 1945 г.
Награжден орденом Отечественной войны 1-й и 2-й ст., медалью "За отвагу" и др. медалями.
Умер в 1997.

Торпедоносцы - кадры из фильма

ПИСЬМО РОДНЫМ ЛЕТЧИКА-ШТУРМОВИКА СЕВЕРНОГО ФЛОТА М.М.ВАССЕРА. - 9 мая 1945: каким был этот исторический день и каким войдет он в память народа: документальное повествование / сост. В.И.Десятерик. – М., 2000.

11 мая 1945 года. Мои дорогие! Наконец-то сегодня я в состоянии написать вам письмо. Четыре дня прошло в каком-то праздничном угаре до того быстро, что удивился сегодня, узнав, что уже 11-е число. Еще 1-го, в ночь на 8-е мая, в 3 часа 15 минут ночи я узнал о капитуляции Германии. Пришел наш командир полка и сообщил, что его поздравил адмирал (Головко — ред.) с Победой. Что тут поднялось, рассказать трудно. Мы схватили оружие, кто пистолеты, кто автоматы, полуголые выскочили на снег и давай салютовать. То же самое творилось во всем гарнизоне. Никто не спал. Днем разрешили выпить в честь Победы, потом услышали приказ т. Сталина и его обращение о Дне Победы. На следующий день после завтрака собрались на митинг, так как никогда еще не собирались за четыре года войны. Вся дивизия, одетая по-праздничному. Полки со своими боевыми знаменами. Наш полк, как самый заслуженный, впереди всех с двумя боевыми орденами на знамени. Только тут мы ясно осознали, какую работу мы проделали за четыре года. Я выступил на митинге, причем очень хорошо (ребята сказали). Боюсь, что из меня выйдет неплохой оратор. После митинга нас отпустили в Мурманск. Там погуляли очень хорошо. Еще никакой праздник, никакое событие так радостно, с таким весельем, не отмечали. В Мурманске все поздравляли друг друга, целовали, приглашали в гости совсем незнакомых людей. Так и мы попали на праздник к девушкам-студенткам. Победа — это великое событие — даже сразу не умещается в голове. Я еще сегодня не могу полностью уяснить себе, как это произошло. Ведь четыре года пролетели на первый взгляд быстро, а сколько следов они оставили в сердце каждого из нас.
[С. 140—141]

ВАХРАМЕЕВ Игорь Николаевич

Род. 20.02.1926 в г. Вологда. Во время Великой Отечественной войны учился в 1-й Московской специальной военно-морской школе (1941-1943), Бакинском военно-морском подготовительном училище (1943-1944), ВВМКУ им. М.В.Фрунзе.
С 1948 служил на ЧФ на крейсерах "Красный Кавказ", "Молотов", "Ворошилов" в должностях командира группы управления артиллерийским огнем, командира башни. В 1952 закончил Высшие специальные офицерские классы. В 1952-1964 — командир артиллерийского дивизиона главного калибра, командир артиллерийской боевой части на крейсерах "Адмирал Корнилов", "Ворошилов", "Слава". 1962-1963 — флагманский артиллерист, 1963-1967 — командир боевой части крейсера "Адмирал Сенявин" (ТОФ), 1967-1971 — флагманский артиллерист 173-й бригады противолодочных кораблей (г. Петропавловск-Камчатский). С 1971 в запасе. Капитан 2 ранга. В 1972-1990 — военрук специальной ср. школы № 26 Москвы.
Награжден медалями.

РКР «Слава». С картины художника П.П.Павлинова

Интересный штрих привел в своих воспоминаниях И.Каргерман, артэлектрик ГУАО ДГК крейсера «Слава»: ... моё внимание привлёк человек в форме капитана 2-ого ранга. Он был поразительно похож на известного голливудского актёра Юла Бриннера, сыгравшего главную роль в американском вестерне "Великолепная семёрка", и даже голова у офицера была выбрита, как у Бриннера. В то время я и не подозревал, что ещё не раз в будущем увижу этого офицера по фамилии Вахрамеев...

Продолжение следует.

Вскормлённые с копья

06.06.201110:0806.06.2011 10:08:52

Просмотров: 13755 Комментариев: 0 0

Страницы истории Тбилисского Нахимовского училища в судьбах его выпускников. Часть 58.

Вскормлённые с копья

06.06.201109:5706.06.2011 09:57:05

Первый выход в море и отработка маневрирования прошли не слишком успешно. Старый подводник Яйло не выдержал и на второй выход сам пошел в море на борту подводной лодки. Учить командиров было для него привычным занятием, и делал он это неплохо: на третьем выходе маневрирование подводной лодки и взаимодействие с ней берегового командного пункта были отработаны.
К этому времени на полигон пришла ракета. Все необходимые работы были выполнены довольно быстро, ракету загрузили в шахту подводной лодки, и лодка вышла в море для проведения первого пуска.
Все пуски с подводной лодки прошли успешно, и отработка подводного старта была завершена в установленный срок, после чего я тепло простился со всеми, с кем подружился за время испытаний, и покинул Севастополь.

ОАО «ГРЦ Макеева». Боевые ракетные комплексы. Второе поколение. Баллистические ракеты Р-27, Р-27У

Эти два года не прошли даром: работа на испытаниях значительно способствовала моему профессиональному росту и, вместе с тем, позволила решить глобальную семейную проблему — оплатить первый взнос за двухкомнатную кооперативную квартиру и обрести собственное жилье (до этого мы жили у родителей жены). Строительство кооперативных домов в городе тогда еще только начиналось, и вступить в кооперативы, создаваемые на крупных предприятиях, было не сложно — были бы деньги (вот их-то как раз и не было у людей). Но счастье первых обладателей кооперативных квартир, переехавших туда из общих «коммуналок», было столь впечатляющим, что люди стали отказываться от многого необходимого в своей жизни, собирая нужные для покупки квартиры деньги, и запись в кооперативы очень скоро стала предметом многолетних очередей.
С той поры, как мы получили свою квартиру, прошло уже почти сорок лет. Огромные изменения происходили в моей жизни за эти годы, а мы с женой по-прежнему живем в этой квартире на проспекте Гагарина, которая стала нам родным домом. Как-то не сложилось у нас перебраться в более солидные апартаменты, да и место тут больно удобное: в советские времена проспект Гагарина был тихим и зеленым, вокруг нашего дома тоже много зеленых насаждений, в десяти минутах ходьбы от дома Московский парк Победы, до метро можно дойти пешком, а рядом с домом находится школа, в которой сначала отучилась наша старшая дочь, а потом — и младшая.

Жилье в стране Советов было самой главной бытовой проблемой людей, и я хорошо понимал, как мне повезло с решением этой проблемы.
А на работе к тому времени я стал начальником сектора ракетного вооружения. Осев за рабочим столом после долгого отсутствия в командировках, я с удовольствием окунулся в размеренную жизнь конструкторского бюро.
В то время в конструкторском бюро Макеева шла разработка нового стратегического ракетного комплекса Д-9, технические характеристики которого должны были обеспечить превосходство Советского Союза над США в этом виде вооружений. Применение нового высокоэффективного жидкого топлива и совершенствование основных технических решений, отработанных ранее, обеспечили достижение так называемой «межконтинентальной» дальности полета ракеты (порядка 8000 км). Комплекс предназначался для вооружения ракетоносцев проекта 667Б, разработанного в конструкторском бюро «Рубин» (так стало называться ЦКБ-18 ).
Отработка ракетного комплекса Д-9 была закреплена за ЦКБ-16 (оно к тому времени было переименовано в ЦПБ «Волна»). Для обеспечения отработки в бюро были разработаны проекты нового погружаемого стенда и переоборудуемой подводной лодки (проект 701), предназначенной для проведения летно-конструкторских и государственных испытаний ракетного комплекса. Разрабатывался также проект новой дизель-электрической подводной лодки с комплексом Д-9 (проект 601).
Значительная сложность нового ракетного комплекса требовала тщательного согласования технических решений, принимаемых корабелами и ракетчиками, и это обстоятельство определяло ответственность сектора, которым я руководил.

Р-29 (РСМ-40)

Большой и хорошо знакомый мне коллектив сектора работал дружно и довольно успешно. Круг людей в бюро, с которыми я теперь общался по разным техническим вопросам, значительно расширился. Особенно значимым для меня было постоянное общение с техническими руководителями разрабатываемых проектов, занимавшими важное место в повседневной жизни бюро.
Заместителем главного конструктора проекта 701 был Аркадий Семенович Смирнов. Его тщательно зачесанный на голове пробор, элегантный костюм, модные рубашка и галстук, своеобразная манера медленно говорить, тщательно подбирая слова и употребляя изысканные выражения, производили впечатление человека «голубых кровей», хотя был ли он таким на самом деле, я не знаю. В работе он был педантом, в самом лучшем смысле этого слова. Скрупулезно, не торопясь, он разбирался с любым, даже не сложным, вопросом, тщательно выясняя все детали и заставляя собеседника доказывать свою правоту. Обычные деловые совещания по согласованию смежных технических решений в его кабинете могли длиться часами, но зато потом никогда не возникало недоразумений, так как при нем все разжевывалось и состыковывалось до мелочей.
Полной противоположностью ему был заместитель главного конструктора проекта 601 Лев Владимирович Чернопятов — энергичный, громкий, хваткий, быстро соображавший сам и ценивший быстроту мышления у других людей. Совещания в его кабинете обычно проходили довольно быстро и сопровождались юмором и подначками. Он рассматривал вопросы по существу, не копаясь в мелочах и считая, что каждый на своем месте должен сам заниматься своими мелочами.
Несколько месяцев я пребывал в бюро, а потом опять пришла пора уехать надолго: я был командирован в Северодвинск для работы на заводе в качестве руководителя группы технической помощи по обеспечению постройки атомной подводной лодки проекта 701. На лодке в это время начинались швартовные испытания корабельных систем и аппаратуры ракетного комплекса.

По проекту 701 переделывалась только одна лодка — «К-145». Корпус был удлинен до 130 м за счет врезки дополнительной секции ракетного отсека. В огромной рубке (“самой длинной рубке в мире”, - как с гордостью говорили о ней сами подводники) разместили шесть шахт с ракетами Р-29. На корабле установили и новое оборудование, обеспечивающее использование межконтинентального ракетного комплекса.
Обычно группой техпомощи руководил один из заместителей главного конструктора проекта, но по каким-то причинам возник временный дефицит руководящих кадров, и начальник бюро Н.Ф.Шульженко, выполнявший функции главного конструктора этого проекта, назначил меня «временно исполняющим обязанности заместителя главного конструктора проекта». И я отправился на завод осваивать новый для меня вид конструкторской деятельности.
Самый крупный в стране северодвинский судостроительный завод, имевший название «Северное машиностроительное предприятие», был главным заводом страны по строительству атомных подводных лодок всех типов — многоцелевых, вооруженных крылатыми ракетами и стратегических ракетоносцев. В строительстве этих кораблей постоянно участвовали большие группы конструкторов из всех конструкторских бюро, проектировавших подводные лодки. Поэтому на заводе сложился и долгие годы существовал определенный порядок работы групп техпомощи и их взаимодействия со структурными подразделениями завода.
Группа техпомощи была по существу постоянным представительством конструкторского бюро на заводе. Работа в группе техпомощи давала конструкторам возможность приобрести неоценимый практический опыт, который способствовал их профессиональному росту. Вместе с тем, длительное нахождение в командировке позволяло людям улучшить свое материальное положение, которое, увы, у всех было не блестящим. Однако длительная командировочная жизнь в отрыве от дома и от семьи многим была не по душе, да и условия труда на заводе иногда бывали нелегкими, если приходилось подолгу находиться внутри строящегося корабля. Поэтому вопросы комплектования группы техпомощи в разные времена решались по-разному.
То обстоятельство, что в свою первую поездку на завод я был отправлен в качестве руководителя группы, заставило меня изрядно поволноваться. Всякое новое дело на новом месте требует какого-то времени для адаптации, однако ситуация складывалась так, что человек, которого я сменял, должен был срочно вылететь в Ленинград. В течение двух дней он в общих чертах ввел меня в курс дел, провел меня по тем местам завода, где я должен был функционировать, познакомил с некоторыми должностными лицами завода, представил группе техпомощи и покинул Северодвинск. И на следующий день начались мои новые «университеты».

Золотая серия. АПЛ модификаций 667пр. Альбом.

Процесс моего вхождения в новую обстановку был довольно трудным. Поначалу не заладились отношения со строителем корабля (строитель корабля — это лицо, ответственное за ход постройки данного конкретного корабля). Мой строитель был старым опытным «зубром» с многолетним стажем работы по постройке кораблей, из тех, кто «звезд с неба не хватает», но зато знает тысячи практических мелочей. Он как-то болезненно воспринял появление молодого «временно исполняющего обязанности заместителя главного конструктора» и принялся его «учить».
Учеба началась с того, что он стал регулярно предъявлять мне претензии по поводу якобы имевших место ошибок в конструкторской документации и якобы неправильных действий наших конструкторов. Разбирательство с его претензиями каждый раз требовало напряженного внимания и сопровождалось встречными претензиями со стороны сотрудников группы техпомощи. Все это нельзя было назвать нормальной работой, но делать было нечего — приходилось вживаться в новые условия.
На первой же «директорской проверке» строитель весьма недружелюбно «подставил» меня. Директорскими проверками на заводе назывались еженедельные совещания с участием всех необходимых должностных лиц, на которых директор завода лично рассматривал состояние работ на конкретном корабле, заслушивал объяснения тех начальников цехов и служб, у которых что-либо не ладилось, и принимал оперативные решения по устранению имевшихся недостатков. Докладчиками на этих проверках были строители кораблей. Мой строитель, не предупредив меня, вынес на директора какой-то несущественный, как потом выяснилось, вопрос, преподнеся его как крупный «прокол» конструкторского бюро. На глазах у всей почтенной публики я вынужден был сказать, что не готов прокомментировать изложенные строителем претензии, и мне нужно разобраться с этим вопросом. Директор был крутым человеком и произнес весьма жесткую, язвительную речь по поводу низкой компетенции ответственных представителей конструкторского бюро.

Герой Социалистического Труда Егоров Евгений Павлович. В феврале 1952 года по распоряжению И.В.Сталина назначен директором судостроительного завода № 402 Севмашпредприятие. 13 апреля 1970 года за создание головной атомной подводной лодки второго поколения Евгений Егоров был удостоен Ленинской премии. В январе 1972 года назначен руководителем Центрального научно-исследовательского института «Румб» (Ленинград).

Все это было для меня необычно и весьма неприятно. Впервые в жизни я попал в такую ситуацию, когда вместо нормальных деловых отношений меня «подставляли». Впрочем, это продолжалось сравнительно недолго, и постепенно наши отношения стали налаживаться. Со временем все стало на свои места, и мы нормально занимались общим делом. Вообще-то абсолютное большинство людей, с которыми мне приходилось общаться на заводе, были вполне доброжелательны, что обычно свойственно хорошим профессионалам и труженикам, болеющим за общее дело.
Рабочий день группы техпомощи обычно начинался на дебаркадере, к которому была пришвартована наша подводная лодка. После короткого обсуждения текущих дел все включались в работу: одни приступали к обсуждению с военпредами и работниками завода результатов проведенных швартовных испытаний или вопросов подготовки предстоящих испытаний, другие спускались в отсеки корабля, где шли испытания тех или иных систем, третьи направлялись в различные службы завода для решения текущих вопросов. В первый месяц своего пребывания на заводе я все возможное время находился на корабле, стараясь как можно быстрее и лучше разобраться в монтаже всего, что насыщало ракетные отсеки, чтобы быть достаточно готовым к проведению испытаний спроектированной в бюро техники. Постепенно я стал чувствовать себя «в своей тарелке», постепенно и люди завода, и военпреды стали общаться со мной как с реальным руководителем группы техпомощи.
Когда позволяли обстоятельства, я путешествовал по заводу, чтобы познакомиться с общим процессом строительства подводных лодок. Огромная территория завода поражала чистотой и порядком. Здания цехов были связаны между собой хорошими дорогами, повсеместно были посажены скверы и газоны, нигде не было видно каких-либо валявшихся предметов. У механических цехов аккуратно стояли контейнеры с металлической стружкой, на открытых складских площадках листы металла, трубы и другие металлические изделия лежали в полном порядке.

В большом стапельном цехе, где был построен головной подводный ракетоносец проекта 667А, теперь шло серийное строительство кораблей этого проекта. Конечно же, мне хотелось посмотреть на строящиеся стратегические ракетоносцы, к созданию которых я имел некоторое отношение. Мой заводской пропуск давал мне право прохода в этот цех, однако болтаться без дела в незнакомом цехе было немыслимо. Помогли друзья — однокашники по училищу, служившие военпредами на заводе и бывшие в то время уже заметными фигурами. Они организовали для меня очень полезную деловую экскурсию.
Знакомство с кораблем вызвало у меня благоговейное чувство по отношению к этому великолепному сооружению и к его создателям. Я тогда еще не был знаком ни с главным конструктором корабля, ни с его ближайшими помощниками, и никак не предполагал, что впереди меня ждет довольно близкое знакомство с ними и многолетнее сотрудничество.
Постепенно я знакомился и с Северодвинском. Город, построенный руками несчастных зеков, стоял на песке, намытом на месте болотистого берега Северной Двины, у самого Белого моря. Город строился для завода и стоял как бы при заводе. Районы первой застройки состояли из больших двухэтажных деревянных домов с деревянными тротуарами на улицах, а центр города был застроен каменными домами, внешний вид которых выгодно отличался от всеобщего однообразия блочных и панельных домов нашей страны.
Город имел своеобразную и четкую планировку. Огромный завод протянулся по прямой линии почти на три километра, и параллельно этой линии шли длинные продольные улицы, пересекаемые короткими поперечными. Город был отделен от завода парковой зоной, через которую проходили автомобильные и пешеходные дороги к проходным завода. Сравнительно небольшая главная улица имени Ленина начиналась от здания заводоуправления, как бы подчеркивая неразрывную связь города с заводом. Она пересекала все длинные улицы и упиралась в пространство, покрытое песком, намываемым земснарядами для дальнейшего развития города. Город непрерывно строился.

Большая центральная площадь города, примыкавшая к улице Ленина, была окружена красивыми жилыми домами. На ней были расположены заводской дворец культуры, большой красивый сквер и знаменитая в среде кораблестроителей заводская гостиница «Волна». В городе было все: большой современный кинотеатр, стадион, главпочтамт с междугородними телефонами, кафе, рестораны и вертолетная площадка. В то время в Архангельске еще не был построен мост через Северную Двину, и грузы в город во время навигации доставляли водным путем, а зимой перевозили на другой берег реки по льду к тому месту, откуда шла дорога в Северодвинск. Люди добирались в Северодвинск с помощью вертолета, летавшего из архангельского аэропорта.
Своеобразие Северодвинска заключалось еще и в том, что это был «закрытый» город: для въезда в него необходимо было иметь специальное разрешение органов КГБ. Поэтому приезжих в городе было мало, и в будние дни он выглядел безлюдным, так как большая часть населения была на работе. Даже в центральном универмаге днем было пусто.
По приезде в город я был поселен в «Волне», размещение в которой производилось в строгом соответствии со служебным положением приезжающих и степенью их надобности заводу. Несмотря на то, что гостиница постоянно была полностью заселена командировочным народом, она блистала чистотой и порядком. Эти ее качества неизменно сохранялись в течение последующих двадцати лет, когда время от времени мне доводилось приезжать в Северодвинск. Небольшие, но уютные и чистые одноместные номера на втором этаже позволяли вечером отключаться от суеты и напряженности прошедшего трудового дня и давали возможность отдохнуть перед днем грядущим. В этих номерах перебывало много известных в мире подводного кораблестроения людей: академиков, генеральных и главных конструкторов, директоров и главных инженеров предприятий.
Ко всем приятным впечатлениям от моего первого пребывания в городе добавлялось и то обстоятельство, что там в то время не было проблем с питанием, которые возникли потом, во времена «развитого социализма».
Через три месяца срок моей командировки подошел к концу, и я с чувством внутреннего удовлетворения покинул Северодвинск. Предполагалось, что через некоторое время я снова приеду на завод, однако обстоятельства изменились, и я снова приехал в Северодвинск только через несколько лет.
Меня ожидал новый крутой поворот. Работы по отработке подводного старта ракет приказом Министра были переданы в конструкторское бюро «Рубин», и я был переведен на работу в это бюро.

Продолжение следует.

Вскормлённые с копья

06.06.201109:5706.06.2011 09:57:05

Просмотров: 5444 Комментариев: 0 0

Продолжение темы

Андрей Фертоинг

05.06.201113:2205.06.2011 13:22:58

Недавно в Яндексе случайно наткнулся на это фото Jewish Warsaw In Rubble (еврейская Варшава в руинах).

И суть не в том, что на фото изображен католический костел - вполне возможно, что он стоял посреди гетто, превращенного в руины фашистами во время восстания. Важно, что фото впечатляет. Жестокость и ужас фашизма. Бесчеловечность и все такое.
Но вот похожие фото из нашего времени.

Тоже впечатляет. Не правда ли?
Дракон вселился в своего Победителя и Победитель сам стал Драконом

Андрей Фертоинг

05.06.201113:2205.06.2011 13:22:58

Просмотров: 20798 Комментариев: 11 0

ПОБЕДИТЕЛИ. Парад Победы 24 июня 1945 года. Сводный полк Наркомата ВМФ. Часть 5.

Вскормлённые с копья

05.06.201108:1305.06.2011 08:13:37

БЕЛИНСКИЙ Евгений Иннокентьевич

Род. 26.06.1926 в г. Енисейск Красноярского края.
В ВМФ с 1943. После окончания Красноярского военно-морского подготовительного училища зачислен на гидрографический факультет ВВМУ им. М.В.Фрунзе, которое окончил в 1947. На параде Победы — курсант училища в составе сводного полка ВМФ. Служил на БФ в должностях помощника командира отряда по технической части, штурмана гидрографического судна, помощника начальника отдельной радиодальномерной гидрографической партии по технической части. В 1950 окончил Высшие радиотехнические офицерские классы ВМФ, в 1959 — Военно-морскую академию кораблестроения и вооружения им. А.Н.Крылова. После окончания академии служил военпредом, старшим военпредом, старшим офицером отдела, районным инженером, заместителем начальника отдела Главного управления навигации и океанографии МО. С 1978 в запасе. В 1978-1989 работал представителем ПО им. В.И.Ленина на ЛНПО "Океанприбор". Награжден медалями.

БЕЛОБРОВ Леонид Моисеевич

Род. 19.12.1924 в г. Одесса.
В ВМФ с 1940. Учился в Одесской военно-морской спецшколе № 6. С окт. 1942 — курсант подготовительного курса ВВМУ им. М.В.Фрунзе (г. Баку). Во время учебы участвовал в боевом патрулировании по охране нефтяных промыслов. В авг. 1943 зачислен на 1-й курс гидрографического факультета ВВМУ им. М.В.Фрунзе. Во время учебы проходил практику на боеввых кораблях Каспийской военной флотилии. На параде Победы — курсант ВВМУ им. М.В.Фрунзе.
В 1947 окончил училище и был направлен в гидрографическую службу Южно-балтийского (4-го) ВМФ командиром гидрографической партии. В 1947-1959 участвовал в навигационно-гидрографическом обеспечении послевоенного боевого траления Южной Балтики — от Рижского залива до Травемюнде. Одновременно участвовал в навигационно-гидрографическом обеспечении боевой деятельности флота, гидрографических работах по созданию морских навигационных путей, руководств и пособий для плавания и др. В 1959-1971 служил на Камчатской военной флотилии старшим офицером отделения, начальником гидрографического отделения. С 1971 в запасе. Капитан 2 ранга. В 1973-1994 работал в системе Главного управления навигации и океанографии МО.
Награжден медалями.

Белый Алексей Максимович

Род. в 1921. В Красную армию призван в сент. 1940. Проходил службу в 10-й отд. роте ВНОС Николаевского УР краснофлотцем, разведнаблюдателем. В Великой Отечественной войне с июня 1941 по май 1945 на Южном, Крымском и Карельском фронтах в должности командира отделения, старшина 2 статьи. В составе отд. роты разведки 77-й мотострелковой бригады участвовал в обороне Крыма, в составе 341-й стрелковой дивизии - Заполярья. На параде Победы - старшина 1 статьи, помощник командира взвода 93-й отд. моторизованной развед. роты (341-я стрелковая дивизия, 4-й стрелковый корпус, Беломорский ВО). В составе Карельского фронта. С 1946 в запасе.
Награжден орденом Красной Звезды, медалями, знаком "Отличный разведчик".
Трагически погиб 22.07.1968.

БОБРОВ Энри Васильевич

Род. 22.06.1925 в Москве. В ВМФ с 1940. Окончил 1-ю Московскую военно-морскую спецшколу. В 1942 переведен на подготовительный курс Военно-морского хозяйственного училища г. Москвы. В 1943 поступил в ВВМИОЛУ им. Ф.Э.Дзержинского. В 1944 проходил курсантскую практику на плавбазе дивизиона морских охотников БФ. На параде Победы — курсант училища.
В 1948 окончил полный курс училища и получил назначение на СФ. В 1948-1954 служил на эскадренных миноносцах СФ командиром электромеханической части. В 1955-1960 служил в технических управлениях СФ, БФ, в 1960-1967 — в специальных частях, с 1967 — в Главном инженерном управлении начальником отдела. С 1980 в запасе. Капитан 1 ранга.
Награжден медалями.

Бондарев Петр Артемьевич

С выпускного 22 июня 1941 г. Петр Бондарев ушел на войну. Александр Парий, еженедельник «ГАРТ» №24 (2464). 15.06.2010.

Выпускной сорок первого года

22 июня Петр с одноклассниками праздновал окончание школы. После выпускного бала парни с девушками прогуливались по бульварам ночной Одессы, делились планами на будущее. И вдруг тишину разорвали глухие взрывы. Город бомбили. Никто тогда не знал, что происходит. И лишь потом стало понятно — война!
Всем классом выпускники пришли в военкомат записываться в армию добровольцами. И через десять дней их призвали.
Высокого и крепкого Петра Бондарева направили на учебу в Одесское военно-морское училище. Но враг быстро продвигался вперед. И уже через месяц курсанты приняли воинскую присягу, получили винтовки и заняли вторую линию обороны на Лузановском пляже возле поселка Крыжановка.

Оборона Одессы (1941).

Первый бой

В ночь с 15 на 16 октября Приморскую армию на 40 кораблях эвакуировали из окруженной Одессы в Севастополь. На крейсере «Красный Крым» перевезли и курсантов. Из одесситов сформировали 10 морских батальонов.
7 ноября фашисты впервые штурмовали Севастополь. Петр Бондарев вместе с товарищами возле поселка Дуванкой за два дня отбили 11 атак. Противотанковых гранат не хватало, а бутылок с зажигательной смесью еще не изобрели. Под вражеские танки бросали фляги с бензином.
Во время последней вражеской атаки Петр был ранен в голову и получил тяжелую контузию. Его, потерявшего сознание, чуть было не похоронили в братской могиле. К счастью, офицер батальона, руководивший эвакуацией, проверил его пульс. Вместе с другими ранеными курсант-первокурсник попал в госпиталь в Новороссийске, где и лечился до 10 декабря.

Наступление под Москвой

После лечения Петр Бондарев попал в только что сформированную морскую стрелковую бригаду. Соединение передислоцировали в Москву. На станции «Лосиноостровская» моряков переодели в теплые полушубки и зимние шапки белого цвета. Вскоре началось наше наступление. Через месяц фашисты были отброшены на 120 километров.
Петр Артемьевич хорошо помнит, как немецкие солдаты и офицеры целыми группами шли навстречу наступающим и сдавались в плен. Но не все доходили. Десятки замерзших трупов в серой форме лежали на снегу вдоль дорог.

Спустя некоторое время морскую стрелковую бригаду перебросили на Карельский фронт. Немцы со своими союзниками финнами пытались захватить жизненно важные узловые станции Кировской железной дороги, связывавшей промышленные центры страны с незамерзающим портом Мурманск, а через него – США и Великобританией.

Минометы и тралы

Вскоре морская бригада получила подкрепление. Подошел полк 122-миллиметровых минометов, который был укомплектован личным составом лишь на 50 процентов и имел всего трех офицеров. В минометчики отбирали людей с хорошим знанием математики. Петра заприметил командир минометного дивизиона майор Бут. Учил он стрельбе из миномета по простой схеме: батарея–наблюдатель—цель—расчет траектории—залп. Учеба Бондареву давалась легко. Вскоре он стал сержантом — командиром взвода управления огнем.
В это время не хватало моряков для формирования флотских экипажей. По приказу Верховного главнокомандующего морские части начали снимать с сухопутных фронтов. Комиссия в составе трех офицеров проводила беседы с добровольцами. Петр Бондарев не колеблясь решил вернуться на флот. В морской школе он получил специальность рулевого-сигнальщика, а затем со своими товарищами был направлен в Архангельск.
Американцы по условиям ленд-лиза построили во Флориде для Советского Союза дивизион тральщиков типа АМ. Они имели на вооружении, кроме передового трального оборудования, хорошую гидроакустику и противолодочные реактивные минометы типа «Хеджехог». Именно это обстоятельство давало возможность использовать тральщики как противолодочные корабли.
Петр попал служить на один из таких тральщиков, а именно на Т-116. Сначала он был простым рулевым, а затем стал командиром отделения рулевых и радиометристов.

Заряжание многоствольной бомбометной установки «Хеджехог» на советском эсминце «Живучий»

Трагедия конвоя БД-5

Началась будничная морская работа на Северном Ледовитом океане.
Суровый климат Заполярья с семимесячной зимой (с ноября по май), полярные дни и ночи, приливы и отливы. Курсировали Баренцевым, Белым и Карским морями.
- Самой страшной трагедией в Арктике, - вспоминает Петр Артемьевич, - считается гибель конвоя «Белое море - Диксон №5». Случилось это в Карском море 12 августа 1944 года. Три тральщика охраны - Т-114, наш Т-116, Т-118 и транспорт «Марина Раскова» шли в направлении острова Диксон. В районе Белого острова, в 60 милях от берега, на пароходе прозвучал взрыв. Сначала мы решили, что попали на мины, но вскоре поняли: пароход торпедирован. Как выяснилось позже, немецкая субмарина U-365 применила в Арктике сверхновое оружие — бесследные акустические электроторпеды, которые наводились на шум винтов корабля. Один из тральщиков (Т-118 ) был подбит сразу же, как только пошел на помощь «Марине Расковой». После того как люди с тонущих кораблей были эвакуированы на Т-114, был потоплен и он. Наш Т-116 подобрал с «Марины Расковой» около 200 человек, больше негде было разместить. Командир принял решение — не рисковать, отойти подальше от врага. Мы пошли к ближайшему порту. На месте трагедии оставалось еще более ста человек, а уже начинался шторм...
Как стало известно через много лет, в результате спасательной операции летчикам Полярной авиации на летающих лодках «Каталина» удалось разыскать и спасти еще 70 человек. Эта трагедия была названа самой большой военной катастрофой на Северном Ледовитом океане. Погибло около четырехсот человек, из них свыше 100 женщин и 24 ребенка. На пароходе были работники полярных станций, многие из которых плыли с семьями.

Переход тральщика «ТЩ-116» в море.

Поединок с субмариной

26 августа 1944 года радиостанция на острове Диксон приняла радиограмму от гидрографического судна «Норд» о том, что в районе архипелага Норденшельд оно было обстреляно из пушки вражеской подводной лодкой. Командир тральщика Т-116 капитан-лейтенант Бабанов получил приказ начать поиск врага.
В конце пятых суток поиска сигнальщик доложил командиру, что видит на горизонте чуть заметный след дымового или газового облака над поверхностью воды. Увеличив скорость, Т-116 пошел в заданном направлении. Облако, которое заметил сигнальщик, могло остаться от работы дизеля подводной лодки.
Спустя некоторое время на расстоянии 5 кабельтовых от тральщика заметили перископ. Прицельным залпом из реактивных бомбометов тральщик попал в лодку. После этого на нее сбросили серию глубинных бомб. После взрывов на поверхности воды появилось жирное пятно солярки, всплыли куски корпуса лодки. Враг был уничтожен. Водолазы установили, что Т-116 потопил подводную лодку U-362.
- За 1943-1945 годы наш тральщик прошел 50 тысяч миль, что равняется 90 тысячам километров, - рассказывает Петр Бондарев. - Сопровождали 20 конвоев, 400 транспортов, вместе с другими кораблями потопили еще две подводные лодки врага и обезвредили 62 электромагнитных мины.

Тральщик "Т-116" топит ПЛ противника П.П. Павлинов

С Ледовитого океана в Чернигов

Немецкие подводные лодки активно действовали в Баренцевом море и в устье Белого, возле побережья Новой Земли и в Карском море. Они атаковали суда и конвои, ставили магнитно-акустические, магнитно-гидродинамические и другие неконтактные мины, высаживали диверсионные группы для уничтожения полярных станций. Так что работы у североморских тральщиков хватало.
- Даже после окончания войны боевое траление продолжалось, - вспоминает ветеран. - Через Карские Ворота от Мурманска и Архангельска до Земли Франца-Иосифа пролегали наши маршруты. Мы искали мины, подсекали их тралом и расстреливали или подрывали. Меня, как и многих других на флоте, демобилизовали лишь в 1948 году. После окончания службы Петр Артемьевич вернулся в Одессу, но никого из родных так и не нашел. Комендант дома, в котором жили мать и сестра Петра, рассказал, что в здание попала бомба и спасти никого не удалось.
Новой родиной Бондарева стал Чернигов. Он окончил Малиновский лесной техникум, в котором после и работал, женился. Потом 12 лет преподавал математику и теоретическую механику в Черниговском высшем военном авиационном училище летчиков. Написал диссертацию, защитился и стал кандидатом физико-математических наук. Последние 25 лет его педагогической деятельности прошли в Политехническом институте, а ныне университете. Воспитал двух дочерей.
Грудь 85-летнего Петра Артемьевича украшают три ордена Отечественной войны, орден «За личное мужество», памятные знаки «Ветеран Краснознаменного Северного флота», «Ветеран Краснознаменного Черноморского флота», более двадцати медалей, среди которых самая для него дорогая — медаль Нахимова, которая приравнивается к сухопутной «За отвагу».
Прошло шестьдесят пять лет после войны, но до сих пор ветеран переписывается с фронтовыми друзьями, рассказывает школьникам и студентам о военном времени, о морских боях в Заполярье, охране караванов, о боли потерь и радости обретения Победы.

Продолжение следует.

Вскормлённые с копья

05.06.201108:1305.06.2011 08:13:37

Просмотров: 14287 Комментариев: 0 0