Последние сообщения блогов

Вакансия главного редактора

Вальков, Валерий Анатольевич

13.03.201211:5813.03.2012 11:58:24

Открыта вакансия главного редактора в небольшом, но полностью (!) независимом электронном СМИ без желтых или заказных публикаций.
В багаже редакции как детские проблемы, так и серьезные успехи. Малыми силами с достаточно высокой эффективностью мы отслеживаем широкий круг вопросов - от быта матросов до геополитических процессов. Редакция плотно взаимодействует с самыми различными слоями общества - от рядового состава до представителей политических партий, командования и промышленности. Корреспонденты издания брали эксклюзивные интервью у высшего командования РФ и мировых ВМФ, включая командующего ВМФ США.
Внутри редакции широко используются средства электронной коммуникации, планирования и организации работы с ежедневной самоотчетностью. На обслуживаемых сайтах Портала более 3'000'000 страниц, ежегодно обрабатывается порядка 2000 входящих обращений от пресс-служб, партнеров, посетителей.

Читать подробнее...

Вальков, Валерий Анатольевич

13.03.201211:5813.03.2012 11:58:24

Просмотров: 5871 Комментариев: 0 0

«КРУИЗ» в обстановке, приближённой к боевой. А.Калинин. Окончание.

Вскормлённые с копья

13.03.201208:3213.03.2012 08:32:08

Уха получилась на славу! Она заменила сразу и закуску, и первое, и второе, и десерт.
Кстати, на уху пошла малая толика добытой разнорыбицы, большую часть улова мы доставили на плавбазу, а к ужину коки приготовили из неё угощение для кают-компаний – на весь экипаж, к сожалению, не хватило.
Участники первого похода на рыбалку с удовольствием делились своими впечатлениями о виденном и о рыбалке товарищам, кому не удалось попасть в состав их экспедиции.
На второй день мы организовали экспедицию в том же составе. Сборы и переход уже прошли на профессиональном уровне – организованно и споро. У побережья тралить не стали. Было очевидным, что та кета, которую выловили накануне, – это случайные экземпляры заблудших и зазевавшихся особей. Решили продолжить облов снова на той же речушке, продвигаясь вверх по течению. Первую сеть поставили на том же месте, с которого начинали накануне. Наши рыболовы уже не нуждались в руководящих понуканиях, уже каждый участник знал, когда и что ему делать.
Георгия Феофановича, как рыбака с опытом, не очень устраивала перспектива нашей рыбалки, и он решил своими сомнениями поделиться со мной. В разговоре, пришли к единому мнению, что большой рыбы и много в этой речушке нам не поймать, поскольку проходная рыба из-за водопада на нерест в неё не ходит. Да и этой разнорыбицы много нашей сетью не наловишь, поскольку у неё очень крупная ячея. И с лососёвой икрой туго...
Надо искать другие, более «клёвые» места.
В этих размышлениях и рассуждениях мы несколько удалились от нашей бригады. И вдруг, в таёжной тишине, из противоположной от наших «рыбаков» стороны, с участка более разреженной и невысокой растительности нам послышались человеческие голоса. Мы остановились в недоумении. Пока рассуждали, как поступить, со стороны голосов увидели и струящийся дымок костра. Учитывая, что за нашими спинами целый отряд отважных бойцов, мы решили подойти к незнакомцам. Подойдя, увидели: на маленькой площадочке у костра сидят на травке четверо гражданских мужиков, между ними скатерть-самобранка, посреди неё начатая бутылка, горка нарезанного хлеба и алюминиевая миска, полная красной икры.
Нас встретили приветливо: «О, моряки! Коля, – собутыльнику-товарищью, – наливай!» – подал команду, видимо, «старшой».
Мы не стали противиться, подтвердили без лишних деталей свою принадлежность военному флоту, представились по именам и за знакомство приняли предложенные чарки. Всё тот же «старшой» пододвинул миску с икрой, обтёр травой и подал две алюминиевые ложки: «Закусывайте!»
Закусили. Но любопытство не утолили.
– Ребята, а где икру-то берёте? – задал я наивный вопрос. Лицо Попова при моём вопросе выразило смущение.
– Да это же очень просто! – простодушно ответил «старшой». – Сеть, – вот она, речка рядом. Поймали рыбёху, выпотрошили икру, посыпали солью – и ешь на здоровье. Угощайтесь, угощайтесь!
В разговорах выяснилось, что эти мужики в каком-то смысле наши «коллеги» по флотскому учению – все они вольнонаёмные специалисты-оружейники Владивостокского арсенала, и находятся на Итурупе в командировке. Мы не стали уточнять, с какой целью они туда прибыли. И так было ясно: коль учение было общефлотским, то, безусловно, к нему привлекли разнородные силы флота. Не исключено, что на острове, как на передовом рубеже, находились и филиалы Тыла флота, в том числе и Центрального арсенала.
Так же было понятно: они (оружейники), также как и мы (подводники), – на учении оказались лишними. И вот, забытые флотскими руководителями, занимаемся досужим промыслом. Как всегда торжествовала извечная традиция – «гладко на бумаге, да забыли про овраги».
Прощанье было трогательным. Когда Георгий Феофанович, вскользь, упомянул, что уж больно неподходящая у нас сеть, мужики с радостью откликнулись:
– Так вот же у нас хорошая сеть, берите! И завтра? Да пользуйтесь, сколько хотите! Только когда будете совсем отсюда уходить, принесите на это же место.
Так мы позже и поступили.
Принесённая с собой новая сеть, очень понравилась нашей «бригаде». Она была и длиннее нашей, и шире. Имела вполовину меньшую, в сравнении с нашей, ячею и, главное, – не драной. Тут же мы свернули свою и пустили в дело принесённую. Уловы пошли рекордные и за 2-3 замёта мы полностью затарились.
Вот только запамятовал: была ли в тот раз уха? Скорее, что нет, обошлись сухим пайком. Вернулись на плавбазу в тот раз раньше, к ужину. Доставленный улов мы передали интенданту плавбазы и совместно с командиром плавбазы согласовали меню на следующие сутки – приготовить на обед блюдо из свежевыловленной рыбы для всего личного состава, состоящего на довольствии.
После ужина, в тесном кругу (командир, старпом, штурман и боцман), посовещались и пришли к выводу: эта речка неперспективна, не нужна нам эта рыбная мелочёвка. И до этого момента мы не раз поглядывали на участок побережья, северо-восточнее наших последних пристанищ кабельтовых на 10 (около 2-х км), там и на карте речка отмечена, и зрительно эта местность выделяется более насыщенными темнозелеными зарослями в её устье, и не скалистыми берегами – очень заманчивое место. Это с одной стороны.
А с другой стороны: 10-15 человек во главе с командованием экипажа, кроме рыбалки, занимаются и чисто флотским мероприятием – шлюпочным делом, а остальные, кроме дежурной службы и вахтенных, ещё три четверти экипажа «бьют баклуши». А почему не привлечь всех? А почему ежедневно не задействовать сразу хотя бы по две шлюпки?
Собрали в кубрике экипаж, поставили перед матросами задачу, в ответ раздались одобрительные аплодисменты. Лица матросов сияли улыбками.
На утреннем построении личного состава после завтрака, на шлюпочной палубе плавбазы отдельно стояли два полных шлюпочных экипажа со всем снаряжением. «Первопроходцев» разделили пополам, они в равных количествах стали основой, костяком обоих экипажей. После подъёма флага спустили две шлюпки: шлюпку №1 возглавил Георгий Феофанович, шлюпку №2 – Анатолий Владимирович, Ваш покорный слуга.
По команде: «Вёсла нА-воду!» – мы начали третий «промысловый» день. О работе гребцов можно и не писать, она ничем не отличалась от начала первого похода. Единственно, что радовало, – это работа загребных, теперь уже было на кого равняться новичкам. Как бы там ни было, но берега мы достигли. Уже на подступах к устью новой реки нам открылось её просторное устье с густо заросшими берегами.

Глубины реки позволили нам на шлюпках пройти несколько сот метров к её верховьям, прижимаясь к берегу, где встречное течение было несколько умереннее. По мере продвижения, река сужалась, мелела, начало просматриваться каменистое дно и движущееся вверх, преодолевая встречное течение, множество рыб. Было очевидно: мы в начале осеннего нерестового хода горбуши. Вскоре продвижение шлюпок вверх стало нецелесообразным: уже появились труднопроходимые для шлюпок мелководья, и река сузилась до приемлемой для нашего трала ширины. А горбушу можно было брать голыми руками. Она почти «по-пластунски», тесня друг друга, протискивалась между каменных валунов с выставленными над поверхностью воды спинными плавниками.

Самцы горбуши ярко выделялись нагулянными в преднерестовый период жировыми горбиками на «загривках». И, что интересно, до нашего рыбного промысла здесь уже побывали косолапые мишки. В этом нас убедили попадавшиеся на береговых откосах неживые тушки самцов горбуши с глубокими рваными царапинами от их когтей на боках добычи и с выеденными эти-ми самыми жирными «горбиками», но на теле рыб, кроме царапин, следов укусов не было. Гурманы, однако, островные мишки.
Работы по облову рыбы хватило обоим экипажам. Здесь мы пользовались своей крупноячейной сетью. Сделали несколько замётов, каждый из них доставался большими усилиями: рыбы были крупными, в сеть их набивалось много, каждой надо было сделать первичную обработку.

Ещё до начала облова мы перераспределили обязанности между матросами, независимо от того, кто к какой шлюпке принадлежал. Создали две бригады: «ловцов» и «обработчиков». В первую вошли наиболее физически сильные и сноровистые – те, которые непосредственно тралили и «загонщики». Все остальные – во вторую. Количество людей в них было где-то равным. Рабочий процесс сводился к следующему: как только «ловцы» вытаскивали невод с уловом на берег и освобождали сеть, они отходили на отдых, перекур и готовили снасть к очередному замёту. «Обработчики» сортировали рыбу по породам. В невод, кроме горбуши, попадались и особи кеты, кижуча, форели, а также сима, окуни, терпуги.
Лососёвых делили ещё и по половому признаку. Самцов горбуши нанизывали под жабры на длинные стебли лозы, заранее нарубленные и очищенные от листвы, связывали концы стеблей и оттаскивали эти рыбные «венки» к месту складирования. С самками горбуши было сложнее. Из их брюшков сцеживали в 16-ти литровый анкерок (шлюпочный дубовый бочонок из-под воды) икру, а если «дойка» не получалась из-за недозрелости икры, тогда вспарывали брюшко, вынимали икру и отправляли в тот же анкерок.

Выпотрошенных самок нанизывали вместе с самцами. Всё это отбиралось под будущую засолку. Кету паковали отдельно – она тоже планировалась под отдельную засолку, остальные рыбы предназначались камбузу плавбазы для пищевых блюд в жареном или варёном виде.
Всё было бы хорошо, но жизнь подсказывает, что всё время «хорошо» не бывает.
Вот идёт рыбалка – хорошо!
Задели сетью камень, упустили косяк – плохо!
Но поправимо.
Вот он, такой хороший день – солнечно, тепло, такие чудные пейзажи, рыба сама в невод валит. Казалось бы, ну, чего ещё надо?
А вот плохо! Комары заели...
Не наши городские комары, а таёжный гнус, мошкара. Её и первые дни хватало, но не столько. Может от того, что местность здесь более низменная и от обилия растительности влажность повышенная, и мошкара эта распоясалась, от неё ни спрятаться, ни укрыться, не отмахнуться. Она слепит глаза, лезет в рот, набивается в уши. Она изжалила щёки, шею, другие оголённые части тела. Лица наших рыбаков уже все припухшие от их укусов.

Она достаёт всюду. И не только людей. Я видел снимки островных медведей «на рыбалке», которые, так же как и мы, отбивались передними лапами от наседавшей мошкары.
Закончив промысловые дела, загрузили весь улов в шлюпки и последовали к плавбазе. Места нашего пребывания и промысла оставили в надлежащем порядке (в экологическом плане).
Как бы там ни было, третий «промысловый» поход стал самым продуктивным. Моряки получили хорошую шлюпочную тренировку; гордые собой, разгрузились, и передали улов в руки плавбазовской бригады.
«Добытчики», сделав своё дело, отправились для подготовки к следующему трудовому дню, затем, – на отдых. Рабочим по камбузу выделили подкрепление, и они под руководством нашего врача, Евгения Ляшевского, занялись потрошением рыбы, разделкой, окончательной обработкой, засолкой, как рыбы, так и икры.

Никакими яркими событиями не запомнились последующие четыре дня. Мы так же утром уходили на промысел в ту же обильную рыбой реку. Делали несколько обловов рыбы с перерывом на обед. Затаривались под завязку, вечером возвращались, разгружались, обрабатывали улов. Разницей было только то, что каждый раз обновляли экипажи шлюпок. Весь свой личный состав получил хорошую тренировку шлюпочных хождений на вёслах. Более того, в последних двух утренних рейсах к берегу, мы даже пытались на последнем этапе пути устраивать гонки на скорость, – какая шлюпка первой достигнет устья реки. Все матросы получили хорошую морскую закалку. Были, конечно, и «хлюпики» – те, которые никогда ранее не сидели на вёслах, они пытались уклониться от похода под различными предлогами. Но таких было мало, я имён их не запомнил, но если бы и запомнил, не стал бы оглашать, – им и самим впоследствии было стыдно за проявленное слабоволие.
Изменилась в последние дни и нерестовая обстановка: с каждым днём рыбы подходило всё больше и больше. Она уже шла почти сплошным потоком, её уже было столько, что можно было обходиться без орудий лова – наклоняйся, и бери в руки любую приглянувшуюся рыбину. От тесноты у многих рыб бока и брюшки были в ссадинах и рваных ранах, полученных о камни, особенно им доставалось на мелководных перекатах, теснинах, в местах с обилием разновеликих камней.
В толчее начали попадаться особи, уже неспособные плавать, их переворачивало вверх брюшками и сносило вниз, к устью реки.

В конце седьмого дня нашей путины, наконец, пришла радиограмма штаба флота с приказанием на следующие сутки в 09.00 сняться с якоря и следовать в базу – в бухту Находка.
Итоги нашей рыбалки таковы: мы засолили одну 250-литровую бочку кеты, шесть таких же бочек горбуши, энное количество икры. И в продовольственном рационе личного состава плавбазы и нас, «пассажиров», ежедневно была свежая рыба, приготовленная различными способами искусными коками.
Попов, как закопёрщик, вдохновитель и организатор рыбного промысла, велел засоленную кету раздать по возвращении в базу семейным офицерам и сверхсрочникам нашего экипажа и плавбазовским, – подарок с моря, от Нептуна! Всю засоленную горбушу отдали в распоряжение интенданта плавбазы. Икру решили поделить среди непосредственных участников её добычи, пропорционально вложенным стараниям, по количеству выходов на рыбалку и эффективности действий. Задача стояла трудная: попробуй оценить хотя бы «эффективность».
Я, право, даже не интересовался, сколько там было всего икры, работала над этим уполномоченная ответственная комиссия из трёх человек, матросов. Комиссия знала, кому и сколько в каких долях полагается. Мерилом для пая стала литровая банка. Попову досталось шесть банок, мне – 5, как самым активным, дальше, видимо, пошло по нисходящей, но, не исключено, что и в равных долях. Своим матросам тоже какой-то пай выделили, и несколько дней им к утреннему чаю добавлялся рыбный деликатес.
Были и недовольные, им казалось, что заслуживают большего, но откуда-то появились претенденты на икру (из экипажа плавбазы), которые к ней вообще отношения не имели. Однако страсти вскоре улеглись.
В установленное время плавбаза снялась с якоря, дала ход, легли курсом на запад, и начали движение к проливу Лаперуза. Нам предстояла ещё целая неделя пути к родному причалу. Уже был на исходе сентябрь, погода была ещё осенней, но температура воздуха уже заметно понижалась, особенно ночами.
Мы снова вошли в повседневный режим со строгим распорядком дня, со всеми мероприятиями походного бытия: побудки, зарядки, приём пищи, занятия и тренировки по специальности, политподготовка, приборки, иногда вечерние просмотры кинофильмов в кубрике и кают-компании, и своевременный отход ко сну.
Всё шло в привычном режиме, но какая-то тревога постоянно присутствовала, не оставляла в покое. Вроде бы, ну, вот: как сохранить, довезти икру?
В кают-компании плавбазы только один небольшой бытовой холодильник – весь загруженный под завязку, морозильных камер нет, икра без консервантов, длительному хранению не подлежит... Правда, в каюте прохладно, – может, долежит? Запах не чувствуется...
Через пару дней, заходишь в каюту, принюхиваешься: вроде, ничего...
Ночью спать в каюте без одеяла уже холодновато, в кубриках тоже изрядная прохлада...
На всей плавбазе включили стационарное отопление.
Вскоре, входя в каюту, уже явно улавливается, деликатно выражаясь, несвежесть икры. Спасти её невозможно, и есть не хочется. Вечером выбросил банки с икрой через иллюминатор за борт. Пятью шлепками откликнулось Охотское море!
Вечерами, сидя за работой в своей одноместной каюте, ко мне через открытый иллюминатор часто доносились знакомые шлепки, видимо, в соседних каютах тоже безжалостно (а может, и с жалостью) расставались с дарами моря.
В первых числах октября мы ошвартовались в Находке. 171 ОБПЛ лихорадочно готовилась к передислокации в Магадан. Нашему 366-му экипажу в Магадане места не было, и экипаж отправили во Владивосток.
На этой фотографии основной костяк экипажа, почему-то не все, видимо, снимок сделан кем-то экспромтом.
Но все они были участниками того «Круиза» и рыбного промысла в том далёком 1962 году.

Сидят (слева - направо): Н.И.Плотников, В.С.Кирсанов, В.М.Созинов, Р.А.Южаков, Г.В.Суслов, В.Н.Анучин, А.А.Денисов, М.Т.Шарафутдинов, З.З.Садыков, Г.Г.Гафитулин. Стоят: А.М.Цветков, В.И.Козлов, Б.И.Осинцев, А.П.Кострюков, В.А.Мутин, В.П.Загумёнов, Н.Н.Солодовников, В.А.Попов, Г.Ф.Жёлтышев, старший лейтенант А.М.Шпак, А.В.Денисов, В.В.Ефременко, командир экипажа капитан 2 ранга Г.Ф.Попов, Ю.М.Овчинников, врач старший лейтенант м/с Е.П.Ляшевский, М.Ф.Ошеко, В.В.Бойко, А.Ф.Сёмкин, мичман П.Н.Воробьёв, старпом капитан-лейтнант А.В.Калинин. 23 февраля 1963 г., у пирса № 2 в б. Малый Улисс.

Были у меня и другие рыбалки, но такая была единственной и уже неповторимой. Повезло!

Анатолий Калинин

Санкт-Петербург, февраль 2012 года.

Ранее опубликованное:

Вскормлённые с копья

13.03.201208:3213.03.2012 08:32:08

Просмотров: 8258 Комментариев: 0 0

10-я дивизия подводных лодок (1976-1982). А.С.Берзин. Часть 8.

Вскормлённые с копья

13.03.201208:2313.03.2012 08:23:50

Кадровая политика, дисциплина и воспитание

Сначала я приведу несколько красноречивых примеров, а затем выскажу свою оценку.
После нашего возвращения в базу 19 мая 1977 г. во флотилию прибыл 1-й заместитель ГК ВМФ адмирал Н.И.Смирнов. В этот же день он вызвал меня для беседы в связи с моим предстоящим назначением на должность командира 10-й ДиПЛ. Он задал несколько вопросов, а потом сказал: "Я тебя знаю давно, начиная с Балтийского моря, служба твоя проходила нормально. Посмотрел послужной список". Потом помолчал и спросил: "А чего тебя назвали Альфредом?" Я объяснил, что так пожелала мать, она по национальности латышка и захотела дать сыну латышское имя. После этого адмирал сказал: "Считай, что я с тобой побеседовал, я с твоим назначением согласен, о чём и доложу главкому ВМФ".

Герой Советского Союза Смирнов Николай Иванович. с 1969 года командующий Краснознамённым Тихоокеанским флотом, в 1974-1988 1-й зам. главкома ВМФ.

У экипажа капитана 1 ранга Ю.Г.Шестака было очень плохо с дисциплиной. Два его мичмана подрались с жёнами и попали на гауптвахту. Одного мичмана командующий флотилией вице-адмирал Б.И.Громов приказал демобилизовать. Я был у него на докладе, и попросил не демобилизовывать этого мичмана, так как до этого он служил нормально, был хорошим человеком. Командующий мне ответил: "Да, он хороший человек, но на семейной почве он уже не человек. Вот недавно на береговой базе на берёзе повесился капитан из-за семейных неурядиц, тоже был хороший человек. И этот может повеситься. Пусть вешается на гражданке". Не успел я прийти в штаб, как мне доложили, что ещё один мичман из экипажа Шестака подрался с женой и сидит на гауптвахте.
На собрании офицеров адмирал Н.И.Смирнов рассказал как маневрировала К-22 пр.675 СФ в Средиземном море. Командир ПЛ был пьян, всплыл под рубку и стал гоняться за двумя военными кораблями США. В результате произошло столкновение, и лодка и корабль получили различные повреждения. Всю эту гонку американцы зафиксировали на киноплёнку и фотоплёнку. Адмирал Н.И.Смирнов беседовал по этому случаю с адмиралом США, который сказал: "Я претензий к советскому командиру не имею. Виноват, мол, американский командир, так как он не принял всех мер, чтобы уклониться от советской ПЛ".
16 июня я улетел в санаторий. Находясь в отпуске в Ленинграде, я получил срочную телеграмму с Камчатки от А.Н.Луцкого. Мне предписывалось прибыть в Москву в отдел кадров по поводу назначения на должность командира дивизии ПЛ. Меня предупредили, чтобы я освежил свои знания документов по кадровой работе и был в курсе политической ситуации, так как в Москве меня будут опрашивать по этим вопросам кадровики, вышестоящие начальники и работники ЦК КПСС. Поэтому двое суток просидел дома и старался запомнить всю эту "тарабарщину". 1 августа я вылетел в Москву, остановился у своей сестры. На следующий день уже был в ГШ ВМФ в отделе кадров, где встретился со своим командиром дивизии контр-адмиралом А.Н.Луцким, которого тоже вызвали в Москву в связи с назначением на должность заместителя командующего 2-й ФлПЛ.

Луцкий Анатолий Николаевич, выпускник Ленинградского нахимовского училища 1951 года.

Меня и Луцкого принял начальник Управления кадров ВМФ вице-адмирал Ю.С.Бодаревский, который нам обоим понравился своей заботливостью, чуткостью, спокойствием и юмором. Он рассказал, как нужно себя вести в Главном управлении кадров Министерства обороны (ГУК) на улице Беговой. После чего нас посадили в отдельный кабинет, где мы до обеда изучали документы по кадровой работе. Далее нас привезли в ГУК к генерал-лейтенанту Герою Советского Союза Ковтунову. В эту поездку нас сопровождал от отдела кадров ВМФ контр-адмирал Волгин. Генерал посадил нас напротив себя и начал задавать вопросы.
Первый вопрос был Луцкому.
— Как обстоят дела в вашей дивизии?
—Дивизия в этом году получила оценку "хорошо".
— А не обманываете ли вы вышестоящее командование? Или может вас обманывают?
Луцкий был немного ошарашен этими вопросами, но убедительно ответил, что обмана нет.
Генерал продолжил в прежнем темпе.
—Значит, всё хорошо? Значит хорошо? И уставы все знают? И ваш заместитель Берзин знает уставы? Вот пусть он и расскажет об обязанностях матроса!

Попробуй, ослушайся...

Я ответил, что обязанности матроса изложены в двух уставах: корабельном и внутренней службы. Генерал перебил меня вопросом.
— Сколько пунктов?
Я на этот вопрос не ответил, но обязанности матроса все рассказал. После этого Ковтунов продолжил меня опрашивать.
— Вот мы вас назначим, а вы воровать начнёте?
— Нет, не начну. Воровать нечего: шесть ПЛ, две старые казармы и сломанный уазик.
— Ах, так! А если бы было чего, то воровали бы?
— Не стал бы, с детства не приучен.
— А вот мы одного генерала назначили командиром дивизии, а он через месяц начал воровать топливо и продавать его налево. А вы не будете?
— Нет, не буду.
— Волгин, будет Берзин воровать?
— Нет, не будет.

Воровство и "левые" подработки на стройках (ж. "Крокодил" )

Ковтунов посмотрел в свои записи и продолжил.
— Ну, ладно. Вот мы вас назначим, а вы себе любовницу заведёте?
— Не заведу, я жену свою люблю.
— А вот мы одного генерала назначили командующим армией, а он сразу себе любовницу завёл, а жену бросил.
— Не заведу.
Ковтунов опять обратился к Волгину.
— Волгин, заведёт Берзин себе любовницу?
— Не заведёт.
— Ну, ладно. Берзин, а дети случайно у вас не наркоманы или фарцовщики?
— Сын учится в институте, а дочь в школе, оба—секретари комсомольских организаций.
— Это ничего не значит, отвечайте по существу вопроса!
— Не наркоманы и не фарцовщики.
— А вот одного генерала мы назначали начальником штаба армии, а у него сын оказался наркоманом и гомосексуалистом. Дети у вас не станут наркоманами?
— Не станут.

"Крокодил", 1961 г.

— Берзин, а сколько вам лет?
— Сорок четыре.
— Ну и ну! Вы же бездельник! Вам сорок четыре года, а вы только заместитель командира дивизии. Мне было во время войны тридцать восемь лет, но я уже командовал корпусом.
—Товарищ генерал, я прошёл все должности в подводном флоте, везде служил честно.
— Берзин, а вы гонористый. Весь загорелый, наверное, в основном отдыхаете, а не служите?
— Никак нет. Месяц назад вернулся из дальнего похода, два месяца под водой. Был отправлен в санаторий, а после него сразу к вам.
— Есть ли у вас конспект по уставам Вооружённых сил?
— Так точно, есть.
Меня ещё до поездки в Москву предупредили об этом. Рассказали, как у одного капитана 1 ранга такого конспекта не оказалось. Ковтунов его выгнал из кабинета. Капитан 1 ранга сидел две недели в гостинице "Москва" и конспектировал уставы, и только после этого беседа с ним была продолжена.
— Берзин, дайте характеристики на ваших командиров подводных лодок.
Я начал докладывать, но уже через минуту Ковтунов меня прервал.
— Кого из командиров можно вырастить в главнокомандующие ВМФ?
Вопрос, конечно, был тупой по форме и содержанию, так как главкомами назначали людей не самых лучших и способных, а исходя из политической целесообразности и личной преданности режиму, а вернее — генеральному секретарю КПСС. Я сказал, что затрудняюсь ответить на этот вопрос. Беседа шла уже полтора часа, на улице было +35"С, рубашка вся была мокрая от пота.

Ковтунов Г. Н. Всей мощью огня. — М.: Воениздат, 1982.

Потом Луцкого и меня повели к генерал-полковнику Гончарову, он беседовал с нами минут пятнадцать. Гончаров в основном интересовался национальностью моей и жены. В те времена это было камнем преткновения. В кадровых органах, в КГБ, в партийных органах национальности делили на коренные и некоренные. Некоренными считались евреи, китайцы, корейцы, поляки, немцы и греки, коренными — все остальные. Среди коренных были под подозрением латыши, эстонцы и литовцы, которые родились и проживали в своих республиках до 1940 г. Поэтому он и начал с вопроса о национальности.
— Какой вы национальности?
— Считаю себя латышом.
— Понятно. А почему у вас такое странное имя Альфред?
— Так мать назвала, это латышское имя.
— Понятно. А какой же национальности ваша жена?
— Русская.
— Понятно. Ну у ней же отец грек?
— Да, грек, капитан 2 ранга, командир спасательного судна, а её мать русская. По праву выбора моя жена русская.
— Понятно. А какой же национальности у вас дети?
— Русские.
— Как вы относитесь к своему назначению?
— Иду на эту должность с большим желанием.
Гончаров как-то странно на меня посмотрел и кивнул головой.
Позже мне сказали, что нужно было ответить: "Своё назначение я расцениваю как большое доверие партии и правительства, которое оправдаю своей работой".

Великой Родины сыны мы делу партии верны! Художник Г.Марченко. 1958 г.

Совершенно измочаленные после всех этих пустых бесед, мы поехали с Луцким в гостиницу "Москва", где он остановился, умылись и пошли в ресторан пообедать и поужинать, так как дело было уже к вечеру. Заказали бутылку сухого вина, закуску, первое, второе и десерт. Обсуждая прошедший день, закончили трапезу, как вдруг перед нашим столом возникла фигура командующего ТОФ адмирала В.П.Маслова. Это нас так ошарашило, как если бы появился Мефистофель в живописном плаще. На адмирале, правда, был спортивный костюм, и он начал задавать вопросы Луцкому.
— А что вы тут делаете?
— Ужинаем.
— Вижу, вижу...

Продолжение следует.

Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru

Вскормлённые с копья

13.03.201208:2313.03.2012 08:23:50

Просмотров: 9413 Комментариев: 0 0

«КРУИЗ» в обстановке, приближённой к боевой. А.Калинин. Начало.

Вскормлённые с копья

12.03.201209:4012.03.2012 09:40:36

«Кому война, а кому – мать родна».

Народная пословица.

Чем ещё заняться военному отставнику с большим пенсионным стажем?
Всякая мелочёвка по дому, выполнение отдельных поручений по доставке предметов обихода и продовольствия... Да, ещё надо решать медицинские проблемы в поликлиниках, совершать походы в аптеки. Скучать не приходится, если позволяет здоровье.
А для души? Конечно же, телевизор. А ещё – компьютер! Для ветеранов там раздолье: пишут о былом, сокровенном, неведомом, но иногда таком знакомом, родном, что дух захватывает. Пишут много, интересно. Это крупицы памяти нашей жизни.
Совсем недавно читаю воспоминания коллеги по флотскому ремеслу Владимира Вениаминовича Брыскина, присланные электронной почтой, и там строка:
«...Апофеозом этой деятельности (боевой подготовки подводных лодок) был выход нашей бригады в море на 48 суток (напомню: автономность ПЛ 613 проекта 30 суток) с дозаправкой и ремонтом в море у Курильских островов...»
Непосвящённому, стороннему эта строка ничего не скажет, а во мне откликнулась своими воспоминаниями.
Была середина 1962 года. Совсем недавно я был назначен старшим помощником командира 366 резервного экипажа средней подводной лодки 171-й ОБПЛ в бухте Находка. Командиром экипажа был капитан 3 ранга Попов Георгий Феофанович – мой давний знакомый по службе на соседних ПЛ в Молотовске (ныне Северодвинск), переходу Севморпутём на Дальний Восток, по службе на Улиссе и в Находке. Отношения у нас сложились крепкие, надёжные и корректные: он начальник, я – подчинённый.
Наш экипаж разместили на плавбазе «Север», я – бесквартирный – переселился из общественной офицерской каюты береговой казармы в отдельную каюту на ПБ.
Плавбаза «Север» – это старый, ещё с клепаными бортами пароход, за непригодностью гражданскому флоту, переданный военно-морскому ведомству. Но стараниями экипажа под командованием капитан-лейтенанта Карелина, плавбаза продолжала верой и правдой служить нашей бригаде.
На её борту было несколько кубриков для размещения своего экипажа и «гостевых», для ПЛ. Были одноместные, 2-х местные и 4-х местные каюты для офицеров и сверхсрочников, просторные кают-компании и лазарет, хлебопекарня. А ещё – ремонтная мастерская с необходимым станочным парком, газорезкой и электросваркой, ёмкие трюмы для хранения и транспортировки торпед, запасов продовольствия, горюче-смазочных материалов и ещё всяких всячин.

Залив Владимир. Хорошо видна плавбаза «Север» с пришвартованной лодкой. - В.Брыскин «Тихоокеанский Флот». - Новосибирск, 1996.

Но мне кажется, что плавбаза «Саратов» очень походит на «Север», и я счёл не лишним поместить её фото тоже, для наглядности.
Большими стараниями всего личного состава 366-го экипажа, мы быстро ввели его в первую линию боевого состава Флота. И вскоре «услуги» нашего экипажа были востребованы для очень ответственного мероприятия.
В начале осени Тихоокеанский Флот проводил крупное учение с задействованием многих разнородных боевых сил и средств. По плану этого учения 366-му экипажу была поставлена задача (излагаю вкратце, по памяти):
«К назначенному сроку... выйти на плавбазе «Север» в залив «Простор» на Курильских островах, принять возвратившуюся из боевого похода подводную лодку, произвести восстановительный ремонт, пополнить боезапас, топливо, продовольствие и воду. По приказанию ГКП Флота в такие-то сроки быть готовыми выполнить боевую службу на полную автономность в отдельно указанном районе».
Сборы были недолги, и мы в конце августа отправились в путь!
От мыса Поворотный наш курс на северо-восток, к проливу Лаперуза. Побережье Приморья стало постепенно удаляться, а вскоре и вовсе скрылось за горизонтом.
Переход к назначенному месту проходил ни шатко, ни валко и неспешно. Погода стояла благоприятная: температура воздуха была ещё летней, волнение моря по всему маршруту перехода не превышало 3-х баллов. Пыхтя единственной дымной трубой, наш «круизный лайнер» медленно и с большой натугой, по-стариковски, со скоростью не более 8 узлов преодолевал отмеренные мили.
Весь распорядок дня на плавбазе регламентировался Корабельным уставом и повседневными расписаниями. Тем не менее, экипаж «Севера» жил своей походной жизнью, у нашего экипажа тоже была своя.
Естественно, поскольку мы там жили, столовались, пользовались всеми бытовыми устройствами, то в повседневных житейских вопросах принимали самое активное участие. Наши матросы делали приборки в кубрике, в каютах своих офицеров и сверхсрочников и на отведённых участках общего пользования плавбазы. По графику выделяли матросов для чистки картошки на камбузе, привлекали к приготовлению пищи своих коков и своих вестовых в кают-компании.
В свободное от работ и занятий время в солнечные дни матросы имели возможность и позагорать на открытой верхней палубе.
Но главным была боевая подготовка. Каждый день похода расписывался детальным планом занятий и тренировок по специальности, политической подготовки, культурно-массовых мероприятий. Офицерская подготовка была нацелена на изучение предполагаемых районов несения боевой службы. По навигационным картам и лоциям досконально исследовались морские глубины, вероятные навигационные опасности, сезонные течения, наличие боевых сил «вероятного противника», его ТТД и боевые свойства, способы ведения разведки, уклонения от обнаружения. Много уделялось времени тренировкам ГКП по выполнению торпедных атак по различным целям.
На третьи сутки похода мы оставили по левому борту мыс Крильон, а справа Камень Опасности – скалу, расположенную в 14 км от мыса, и вошли в пролив Лаперуза, отделяющий Сахалин от Японских островов. Встречное течение в проливе снизило и так невысокую скорость «Севера» вполовину.
Однако, при всей «боевой напряжёнке», а старпом всегда находится на её острие, я обратил внимание, что мой командир, Георгий Феофанович, ведёт и какую-то другую, «подпольную» работу. Он встречается с отдельными матросами и старшинами, о чём-то шепчутся, что-то увлечённо обсуждают, разводя руками...
А вскоре увидел, как командир с несколькими матросами уединились на баке, растянули сеть и что-то «колдуют» над ней. Я, естественно, подошёл. Да можно было и не подходить, – мне стало всё понятно! Здесь сразу вспомнилось, что командир мой сибиряк, что рыбалка – его «хобби», и что рыболовная сеть не с неба свалилась. Он загодя, ещё до выхода из базы, где-то раздобыл её, усматривая возможность использовать по прямому назначению при удобном случае.
Но вот пройден пролив Лаперуза, и сахалинский мыс Анива остался по корме. Перед нами Охотское море, наш маршрут – на восток, и ещё трое суток пути к острову Итуруп. «Бригаде рыболовов-любителей» ещё есть время закончить «штопанье» изрядно изодранной рыболовной сети.
На седьмые сутки пути, впереди по курсу начали всплывать на горизонте отдельные оконечности вулканов, с каждым часом, всё возрастая и множась, они местами сливаются в единый остров во всём своём ландшафтном великолепии.

Итуруп – самый крупный остров Курильской гряды, как и другие его соседи, он вулканического происхождения. Ещё на переходе к нему мы по навигационным картам и лоциям детально изучили его особенности: прибрежные глубины, возможные навигационные опасности, окрестные сезонные течения, навигационные ориентиры и прочее.
Не вдаваясь в отдельные детали и множество цифр, характеризуя особенности острова, назову основные. Итуруп вытянут с северо-востока на юго-запад, протяженностью около 200 км, и шириной от 7 до 27 км. На нём более 200 вулканов, в т.ч. 9 действующих, самый высокий из них – Стокап (1634 м). Рельеф гористый, разновысокие вулканические кряжи смыкаются низменными холмистыми перемычками и выделяются многими кальдерами (большой котёл) – округлыми впадинами вулканического происхождения.
С севера Итуруп отделён от острова Уруп проливом Фриза шириной около 40 км, а с юга – проливом Екатерины (ок. 21 км.) от Кунашира. На острове много озёр, а со стороны Охотского моря на побережье много заливов, небольших бухт, а так же ниспадающих в море горных рек, речушек и ручьёв. Там водится несметное количество ценных пород рыбы, а так же других водных обитателей, там лучшие в мире рыбные нерестилища. На карте острова мы отыскали около десятка населённых пунктов и его административный центр Курильск. Но в зоне нашего обзора с плавбазы, да и на картах, ничего не наблюдалось – ни строений, ни транспорта, ни дорог, ни людей.
Итак, переход завершён, плавбаза «Север» встала на якорь в заливе Простор. До берега – рукой подать, каких-то кабельтовых 5-6, километр, не боле. Командир плавбазы объявляет экипажу «боевую готовность № 2, по-якорному».
С заступлением вахты, все свободные матросы высыпали на верхнюю палубу, офицеры устремились на ходовой мостик, прильнули к окулярам биноклей, пеленгаторных репитеров, все с упоением разглядывали чудные пейзажи.

Суровая и величественная красота Курил.

Залив Простор

Мыс Дракон

Эти снимки и последующие взяты из интернета, но мне панорама этих мест настолько знакома, что, глядя на них, я снова испытываю те же впечатления, которые получал тогда, созерцая всё это в бинокль.
К вечеру следующих суток нашей якорной стоянки, у борта плавбазы ошвартовалась возвратившаяся с боевой службы подводная лодка 90-й ОБПЛ. Именно эту лодку мы и должны были принять для выполнения последующих задач. Возвратившийся из океана экипаж был встречен очень тепло, хотя мы с ними не были знакомы, исключая, возможно, отдельные случайные встречи ранее. Экипаж отмыли в приготовленной бане, обстирали, снабдили свежим хлебом, овощами, устроили просмотр кинофильма.
Сами, тем временем, начали паковать свои вещи, готовясь к приёмке лодки и переселению на неё.
В ожидании приказания штаба флота на приёмку под наше управление этой лодки прошли сутки. Такими же «безмолвными» оказались и вторые сутки. А на третьи пришёл приказ: «Подводной лодке №... (запамятовал её номер) следовать в базу», – в Совгавань, к постоянному месту базирования. О дальнейших действиях ни плавбазы, ни нашего экипажа в радиограмме не было сказано ни слова.
Вот тогда-то мой командир, Георгий Феофанович, и перешёл от «потаённых» к активным действиям. Тут же мы начали формировать, исключительно на добровольных началах, первую шлюпочную команду. Присмотрели один из шестивесельных ялов из комплекта спасательных средств плавбазы, разобрались с его оснасткой, подобрали походный инвентарь (топор, шкерты, спасательные жилеты, химкомплекты, кухонные принадлежности, провизию, воду и прочее). В состав экипажа включили тех, кто был наиболее подготовлен к шлюпочным походам, имел опыт плавания на них. Плюс к этому, для поддержания постоянной связи с плавбазой, взяли радиста с ранцевой УКВ-радиостанцией и рулевого-сигнальщика. Это на случай, если возникнет необходимость пользоваться флажным семафором.
Командование шлюпкой Георгий Феофанович возложил на себя.
Что касается меня.
Я не азартен, как рыбак, но любознательный и увлекающийся, мне тоже захотелось побывать на Итурупе.
Кроме того, у меня была хорошая шлюпочная подготовка ещё в училище, и я имел официальный документ – «Удостоверение на право управления шлюпками на вёслах и под паруса-ми». Вот этим я и убедил Попова: как же без такого «крупного специалиста» можно обойтись?
Закончив укомплектование «экспедиции», мы с командиром подключили к подготовке и нашего штурмана, старшего лейтенанта Валерия Булаха. Втроём разложили в штурманской рубке навигационные карты данного района и крупномасштабные планы залива Простор, ещё и ещё раз миллиметр за миллиметром обследовали окрестное побережье, сравнивали его очертания на плане с тем, что наблюдали в бинокли, обсуждали наиболее удобные для высадки места. Короче, провели подготовку, почти как штаб Кутузова перед Бородинской битвой.
Утром следующих суток, сразу после завтрака, мы с обеспечивающими матросами плавбазы спустили шлюпку на воду, загрузили её походным скарбом. Кроме шести весельных, рулевого, командира и меня, мы ещё взяли с собой врача нашего экипажа старшего лейтенанта м/с Ляшевского с укомплектованной сумкой медпомощи и кока – старшину 2 статьи Шарафутдинова. Других, пофамильно, кто были в тот раз в составе экипажа, я уже не помню. Но хорошо помню, что желающих совершить поход на шлюпке, было много, если не весь экипаж.
Первые гребки вёслами к берегу были «корявыми». Да и что можно было ожидать от наших горе-гребцов? Может, человека три-четыре, и занимались гребным спортом; может, кто из них получил навыки в учебном отряде (допустим, рулевые-сигнальщики), может, кто имел опыт плавания на лодках «плоскодонках» ещё на гражданке...
Мы же, подводники, со шлюпками практически, к сожалению, по службе дела не имеем. Как бы там ни было, но с каждым гребком работа становилась всё слаженнее, всё дружнее. И поставленной цели мы добились: благополучно достигли берега и успешно высадились на песчаное побережье.
Перед нами предстала абсолютно безлюдная, почти первозданная заповедная местность. Но мы же знали, что остров – это закрытая пограничная зона, что только мы вступим ногами на землю, сразу же услышим из ближайших кустов окрик: «Стой! Кто идёт?!»
Окрик, однако, не прозвучал, кусты безмолвствовали. Только приветливый плеск ниспадающего вблизи небольшого водопада нарушал окрестную тишину.
Не зная досконально эту местность, можно было угодить и на менее благодатное побережье. Как вскоре мы убедились, невдалеке можно было попасть на побережье, поверхность которого представляла сплошной базальтовый лавовый разнокалиберный плитняк вулканического происхождения – собственно, как и вся Курильская гряда. Но и песчаные прибрежные пляжи тоже опасны своими плывунами.

Охотское море, берег из мягкого песка

Остров Итуруп, вулкан Тебенькова

Невысокий водопад истекал из неширокой бурной речушки, метров в 200-250 правее места высадки, и плавно растекался по песчаному пляжу до впадения в залив.

Река Многоозерная

Мы вытащили шлюпку подальше от уреза воды и решили сделать пробное «траление» здесь же, у места высадки. Распределили каждому свои обязанности, те, кто работали непосредственно с неводом и «загоном» рыбы, облачились в химкомплекты, и под руководством Георгия Феофановича начали процесс лова на глубинах, не превышавших полутора метров. Минут через 10-15 начали подтягивать дальний край сети к берегу и сводить его «фланги». «Загонщики» усердно плескались перед неводом, чтобы загнать в него побольше рыбы.
Нет, пришел невод не с «морскою травою» (как у А.С.Пушкина), а с рыбой...
Точнее, с одной рыбиной, но очень крупной, почти метровой кетой.

Эту первую добычу оттащили от берега метров на 30, чтобы не сбежала снова в море, сместились в сторону водопада метров на 50, и во втором заходе поймали ещё два таких же экземпляра. Их тоже оттащили от берега и оставили парочкой. «Рыбаки» почувствовали запах удачи. Но в третьем облове снова попалась только одна рыбина. Её мы тоже оставили на пляже, удалённой от предыдущей пары.
Время близилось к обеду, а к нему мы решили сварить уху. Но «знатоки» заявили, что из одной породы рыб уху не варят. Это, в лучшем случае, банальный рыбный суп, а настоящая уха варится из разнорыбицы!
Тогда мы свернули неперспективный прибрежный лов и решили проверить рыбные ресурсы речушки повыше водопада. Пока совещались в сторонке как лучше подобраться к речушке, кому остаться с коком в подручных – насобирать сушняк для костра, сделать козлы для подвешивания лагуна под варку ухи, как вдруг со стороны водопада неожиданно послышался рокот работающего двигателя. Звук быстро нарастал и тут же из-за скалы вынырнул мощный гусеничный трактор ЧТЗ на хорошем ходу. Не знаю, видел ли нас тракторист? Но если и видел, то, наверное, не придал особого значения. Как внезапно трактор появился, ровненько прокатился по песчаному пляжу, так внезапно и скрылся за ближайшим мыском. Откуда он взялся, куда делся – осталось загадкой.
Прежде, чем начать движение к речке, я распорядился принести улов к месту будущего кострища.
«Мамма-миа!», сволочь-тракторист прокатился прямо по нашим рыбинам, раскрошил гусеницей и смешал с песком три красавицы-кетины из четырёх, лежавших в створе! Сделал он это умышленно, или это была простая случайность – осталось загадкой. Может ему эта рыба настолько обрыдла, что глаза на неё просто не смотрели. Помните, как таможенник Верещагин в к/ф «Белое солнце пустыни» смотрел на икру?
Немного погоревав, «бригада ловцов» двинулась к побережью речушки.

Курильские острова. Итуруп. Река Хвойная

Уже сразу за пляжем мы попали в натуральные, не тронутые цивилизацией джунгли. Чего там только не произрастает! Нам попадались и хвойные (ель мелкосеменная, пихта, местная лиственница), и широколистные древесные породы (дуб, клёны, черёмуха и др.), лиановые, и труднопроходимые заросли бамбука. Местный бамбук только формой стебля похож на тот, что прорастает в тропиках. Там он толстый, мощный, а на Курилах он больше похож на камыши южной полосы европейской России, из такого можно делать, разве что, только удилища для удочек. В поймах рек и горных склонах попадались ивовые, заросли ольхи, а побережье и возвышенности, кроме того, все в зарослях высокотравья.
Эта речушка только перед водопадом имела некоторый разлив, шириной метров 30. Нас это не устроило, и мы поднялись метров на 300 вверх по течению. Там ширина реки была от 3-х до 5-ти метров и глубиной от 5 сантиметров до полуметра, со сплошными перекатами и бурунами между округлых валунов, камней и камешков. Мы сделали два облова: своей сетью перегораживали всю речушку, группа «загонщиков» из 4-х – 5-ти человек поднималась метров на 30-40 вверх по течению, и, растянувшись поперек речки, начинала движение вниз, к сети, усердно шлёпая в воде бахилами химкомплектов и колотя палицами по воде. Когда «загонщики» приближались к сети на 5 – 3 метра, река у сети уже бурлила от рыбьих всплесков. Тогда группа матросов на одном берегу начинала охватывать этот бурун, быстро заводила свой конец сети к противоположному берегу и совместно вытаскивали улов на берег.

В улове было всё то, что могло стать достойным компонентом основы будущей ухи. Там попались и окушки, и краснопёрки, и небольшие (сантиметров до сорока) кижучи, и даже пугливые ручьевые форели грамм по 300-500 – этакие серебристые красотульки, усеянные розовыми пятнышками.
К нашему возвращению с богатой добычей к биваку возле шлюпки, остававшиеся под руководством Шарафутдинова подручными рулевой Денисов и радиометрист Садыков, натаскали сушняка для костра, соорудили козлы, подвесили на них 40-литровый лагун, принесли воду от водопада, и всё уже было подготовлено для приготовления ухи. Совместными усилиями быстро почистили и разделали рыбу, развели костёр. И кок начал «колдовать» над приготовлением ухи.
После отвара разнорыбицы, всё вынули из лагуна, рыбные отходы удалили, в бульон заложили бескостные, крупные куски единственной оставшейся кеты (по числу едоков), посолили, а по готовности, сдобрили варево специями.

Окончание следует

Вскормлённые с копья

12.03.201209:4012.03.2012 09:40:36

Просмотров: 6539 Комментариев: 0 0

«Как хороши, как свежи были розы. . .». - Касатонов В.Ф. Моряк-испытатель Андрей Ильин (повесть). Город Брест, 2010 год.

Вскормлённые с копья

12.03.201209:3412.03.2012 09:34:13

Первые дни пребывания в должности заместителя начальника радиотехнического полигона запомнились капитану 2 ранга Ильину Андрею Николаевичу как обрушившаяся лавина кошмаров. Десятки самых различных вопросов нужно было решать мгновенно, наряду с самым главным – проведением испытаний. И всё-таки, важнейшим в его деятельности стал, как он сам себе обозначил, человеческий фактор.

Работа с людьми. Испытательный полигон - воинская часть - была сложной по составу. Костяк составляли старшие офицеры, в звании капитан 3 ранга и выше, и мичманы, несколько десятков человек. Большое количество гражданских инженеров были представлены ветеранами Вооруженных сил, в том числе и участниками Великой Отечественной войны. Это были люди с большим жизненным опытом, прошедшие в прямом смысле огонь и воду. Этим, как говорится, палец в рот не клади. Каждый твой промах они будут рассматривать «под микроскопом». Примерно половина гражданских служащих составляли женщины: инженеры, лаборанты, операторы по обработке измерений. Это был еще более сложный контингент со своими «подпольными» интересами. Все тонкости и деликатности работы с ними Андрей Николаевич еще не знал. Поэтому он повел себя со всеми ровно и одинаково уважительно. Всех в части называл по имени и отчеству. Женщинам-сотрудникам при встрече доброжелательно улыбался и говорил приятные слова, связанные с добросовестной работой каждой из них. Женский персонал оценил это качество Андрея Николаевича, и сразу же начал относиться к нему с большой симпатией.
Он еще не проработал и неделю в новой должности, как ему доложили, что сотрудница испытательного отдела Клавдия Ивановна заболела, сегодня не вышла на работу. Болезнь всегда приходит внезапно и всегда не вовремя. Муж сообщил по телефону, что её положили в онкологическую больницу. «Это опасно и очень тревожно», - подумал Андрей Николаевич. Он отбросил все дела, и позвонил главному врачу городской больницы. Опытный хирург, имеющий большой авторитет в городе, не нарушив клятвы Гиппократа, не назвал ему предварительный диагноз, но сказал, что навещать больную сейчас не следует, она находится в тяжелом психологическом трансе. Никого не хочет видеть, ничего не ест. Одним словом, страдает.

Когда она была выписана из больницы и вышла на несколько дней на работу, пораженный Андрей Николаевич не узнал ее. Болезнь наложила не Клавдию Ивановну тяжелый отпечаток. Он понял, что ее жизнь в опасности, но сделать уже ничего нельзя. Счет шел на дни.
Клавдия Ивановна умирала. У неё был рак. Она знала, но смириться с этим, как любой нормальный человек, не могла. Болезнь прогрессировала очень быстро. Настал период, когда её начали мучить такие боли, что она не смогла больше ходить на работу. На работе среди людей ей было легче, но сейчас она не могла даже встать. Она лежала дома и мучительно прислушивалась к себе. Боль поднималась изнутри. В первые дни Клавдия Ивановна могла её терпеть. Потом боль захватила все тело. Терпеть приступы боли уже было невозможно. Пришлось каждый раз вызывать скорую помощь. После первого же вызова пожилой врач, сделав укол морфия и аккуратно вытерев пот со лба молодой женщины, сказал мужу Клавдии Ивановны одно слово: «Мужайтесь». Когда несчастная погрузилась в блаженный сон, растерявшийся муж хотел поговорить с врачом, что-то спросить, излить душу, врач молча немного послушал, потом ответил односложно: «Готовьтесь».
По ночам она стонала и кричала. Она кричала, что не хочет умирать, что она ещё молода, она хочет жить. Она задавала один и тот же вопрос: «Почему я?» Кто же мог ответить на этот вопрос? У каждого своя судьба.
Сослуживцы с радиотехнического полигона, где она проработала много лет, пытались навестить её, но она никого не хотела видеть. Она запретила матери, ухаживающей за ней, пускать в дом посторонних. Она, всегда элегантная и модная, не могла позволить, чтобы её увидели неприбранной и без макияжа. Один приятного вида моряк очень вежливо упросил мать взять хотя бы букет роз.

Прекрасные чайные розы разместили в ведёрке, они не помещались ни в одной вазе. Комната больной сразу же наполнилась ароматами Крыма. Когда Клавдия Ивановна пришла в себя и увидела розы, она поняла, кто их прислал. Это была её тайна. У каждой женщины есть что-то тайное. Она прошептала про себя слова Тургенева из его стихов в прозе: « Как хороши, как свежи были розы…» Её лицо разгладилось. Она снова стала молодой и красивой. Ночью она опять кричала. Её взрослая дочь, в которой она всю жизнь не чаяла души, не выдержала и забилась в истерике. Она, мол, не может в такой обстановке находиться и уходит из дома. Ни отец, ни бабушка не могли её удержать. Она со злостью хлопнула дверью и исчезла в ночи. Дочь так и не нашла в себе силы за всё время болезни ухаживать за умирающей матерью и облегчить её страдания.
Под утро Клавдия Ивановна ушла из жизни. Перед смертью муж отчётливо услышал, как она сказала: « Как хороши, как свежи были розы…» Когда он наклонился к ней, она была бездыханна.
Вся воинская часть, в которой Клавдия Ивановна проработала свыше 15 лет, приняла участие в похоронах: сделали в мастерской части гроб, сотрудницы украсили его. Командование и профсоюз организовали поминки. Прощаясь с ней, Андрей Николаевич сказал: «Печально, когда из жизни внезапно уходят красивые молодые сорокалетние женщины. Она ушла, как говорят англичане, туда, где большинство. Видимо там, куда она ушла, тоже нужны такие – красивые и молодые. Пусть ей будет хорошо!»

P.S. На её могилу кто-то постоянно приносит свежие розы. Её тайна продолжает жить. Кто-то её любит и помнит. А те, кого мы любим, - живут.

Октябрь 2009 года.

Вскормлённые с копья

12.03.201209:3412.03.2012 09:34:13

Просмотров: 3757 Комментариев: 0 0