«Принимайте дела смело - до Вас на этой должности был человек без головы…». ...весной 1956 года Калининград был необычно наводнен войсками и военными грузовиками.
Начало воспоминаний Агронского М.Д.
«БЕРКУТ» ДРЕМЛЕТ У ПРИЧАЛА. Окончание.Тенденция «закручивания гаек» стала заметна еще ранее, с начала обучения на третьем курсе. Увеличилось количество часов на строевую подготовку. Больше стало стальных ноток в командах старших и младших командиров. В столовую ходили только строевым шагом, не считаясь с тем, что можем расшатать межэтажные перекрытия учебного корпуса. Готовились к плановой комиссии из Москвы.
Глубокой осенью в училище прибыла большая группа офицеров управления ВМУЗ. Инспекцию возглавлял начальник управления, трехзвёздный адмирал, с тремя «поплавками» на мундире Кучеров С.Г. Несколько ранее об этом человеке вполне определенно высказался Сталин, принимая у себя адмирала Исакова И.С. по случаю его назначения (в 1946 г.) на должность начальника Главного штаба ВМС (вычитал это, кажется, в мемуарах Исакова?) В ответ на реплику Исакова: «Товарищ Сталин, боюсь не справиться - я же без ноги», вождь бросил фразу: «Принимайте дела смело - до Вас на этой должности был человек без головы…»
В течение нескольких дней работы комиссии обычная повседневная жизнь училища была парализована. Умело нагнетался страх и на курсантов и на офицеров. Я был свидетелем кульминации «спектакля», который состоялся по окончанию работы комиссии в клубе училища, где были собраны все курсанты.
Основное действие разворачивалось на сцене клуба, где находился Кучеров и командование училищем. Курсанты сидели в зале строго поротно во главе со своими командирами. Лицедейство разыгрывалось по примитивному сценарию и оставило гнетущее впечатление. Начало было примерно такое: «Товарищ Филиппов, кто у вас старшина такой-то роты?» - грозно вопрошал инспектор. Пожилой и хромоногий начальник училища в звании контр-адмирала (Филиппов А.М. во время Великой Отечественной войны командовал бригадой торпедных катеров на ЧФ), резво вскакивал из-за стола и бойко называл подсказанную начальником строевого отдела нужную фамилию, скажем, главный старшина Сидоров.
«Товарищ Сидоров, назовите, кто у вас худший по дисциплине курсант?» - продолжал проверяющий. Называлась фамилия, скажем, Попов. Резюме грозного адмирала было однозначным: «Товарищ Филиппов, курсанта Попова отчислить за недисциплинированность»,
В ответ было безропотное: – «Есть».
Расправа в таком же духе продолжалась не менее двух часов. В зале бесправны были все - от курсанта до контр-адмирала. Робкие попытки что-то объяснить или как-то оправдаться решительно пресекались. Некоторые младшие командиры тут же были обвинены в бездеятельности и отстранены от работы. Думаю, что были оргвыводы и в отношении офицерского состава.
Апогеем политики укрепления дисциплины в училищах, видимо, можно считать введения государственного экзамена по общевойсковым уставам. Это произошло, правда, позднее и нашего выпуска не коснулось. Атмосфера накалялась постепенно, достигая самые отдаленные точки страны. Давление центра нарастало по мере вхождения во вкус власти маршала Жукова. За короткий срок немало было и нововведений. Все новшества и жестокость бывшего спасителя отечества флот почувствовал одним из первых.
После окончания шестого семестра и сдачи экзаменов курсанты третьего курса минно-торпедного факультета проходили практику на сторожевых кораблях в Балтийске (бывшем Пиллау). Наш класс разместили на сторожевом корабле пр.42
(корабль почти 100-метровой длины, водоизмещением более 1000 тонн, экипаж более 200 человек).
Балтийск - это первоклассная военно-морская база, расположенная в часе езды от Калининграда, досталась нашей стране в результате победы в отгремевшей недавно войне вместе с частью Восточной Пруссии. Говорили, что база построена руками, главным образом, русских военнопленных. Несколько искусственных ковшей (водных бассейнов) с километровыми бетонными стенками позволяли принимать к причальным стенкам самые крупные надводные корабли нашего флота. Причалы оборудованы всем необходимым для обслуживания кораблей: портальными кранами, электропитанием, топливом и водой.
Между ковшами расположены многочисленные спортивные сооружения - футбольные поля и спортивные залы, баскетбольные и волейбольные площадки. Внутри искусственных песчаных сопок, образовавшихся в результате выемки грунта из ковшей, расположены мастерские и лаборатории по подготовке и ремонту вооружения (в частности, минно-торпедного).
В задачу практики входило выполнение обязанностей командиров боевых постов (замещения старшинских должностей). Изучаем устройство корабля, его технику и вооружение. Корабль практически новый, но если не ошибаюсь, выведен из первой линии и проводит ППР – планово-предупредительный ремонт, главным образом энергетической установки и в море не выходит. Участвуем в общекорабельных работах и проворачивании машин и механизмов, проводим ревизию торпедным аппаратам и торпедам. Планируются и занятия на берегу, в частности, знакомимся с минно-торпедными мастерскими.
Однажды выходили в море на рейдовых тральщиках (100-тонных, на угле) для выполнения зачетной стрельбы из 45 мм орудия по щиту, буксируемому другим тральщиком, в роли управляющего огнем. Мне, правда, стрелять не пришлось. Командир корабля (кажется, старший лейтенант) узнал, что я немного владею английским языком, и попросил перевести какие-то тексты и выполнить учебное задание. Он, видимо, где-то учился, и требовалась помощь. В итоге меня усадили в каюте командира, где и работал весь световой день, пока группа моих одноклассников выполняла стрельбу. На море был штиль, и это способствовало успешному выполнению этого артиллерийского упражнения. Зачет получили все, в том числе и я, и к вечеру корабль возвратился в базу. Я не сожалел о таком способе получения зачета, т.к. считал артиллерию своей непрофильной дисциплиной, а единственную практическую стрельбу – чистой формальностью.
В целом, хотя практика была организована блестяще, кпд был низким. На боевых кораблях курсантам не были рады. У офицеров кораблей своих забот хватает и лишние хлопоты ни к чему. Учебной техники нет, а боевая - не предназначена для учебных целей. Лишних помещений на кораблях также нет. Из-за лимита топлива и начала летнего сезона интенсивность выходов в море резко снижается, на кораблях занимаются ремонтом и подготовкой к осенне-зимней навигации.
Мне кажется, что целесообразнее вернуться к опыту кадетских корпусов, которые имели учебные корабли, а гардемарины уходили в кругосветные плавания с заходом в крупные порты мира.
К концу нашей месячной практики общая атмосфера в главной базе флота напоминала предгрозовую. Ждали визита нового министра обороны не без тревоги. Его внезапный «налет» на северный Балтийский флот завершился снятием с должностей ряда крупных начальников.
Вскоре смерча не избежал и Балтийск. Любопытными подробностями посещения Жуковым крейсера «Свердлов» поделился с читателями корреспондент газеты «Литератор». Маршал и здесь показал свой крутой нрав, не считаясь с корабельным уставом и не гнушаясь мелочными придирками, вряд ли повышающими авторитет начальника такого уровня. Тут же приказал ввести на флоте занятия по строевой подготовке для всех офицеров по 4 часа в неделю.
Через месяц распрощались с «Беркутом». Сожалели, что не выходили в море и не могли оценить его высокие мореходные и боевые качества.
«К СЛУЖБЕ УСЕРДЕН И ЗНАЮЩ».Последний (четвертый) год обучения был связан с некоторыми особенностями. Неожиданно я был назначен старшиной роты на младший (первый) курс своего факультета. Это несколько меняло привычный образ жизни курсанта.
К этому времени в глубине обширного внутреннего плаца закончили строительство четырёхэтажного спального корпуса, куда перевели все роты, ранее размещавшиеся в мансарде учебного корпуса и в других помещениях. В частности, третий курс жил в казармах, расположенных в нескольких километрах от основного корпуса. После переезда в новое здание все курсанты были под контролем за единым забором.
В спальном корпусе было все необходимое для нормального размещения роты курсантов полного состава. Моя подопечная рота состояла из двух взводов (классов) и размещалась на первом этаже новой казармы. Это было связано с сокращением приема абитуриентов на первый курс в 1955-1956 учебном году. Наши годы стабильностью не отличались: одни училища закрывали, другие сокращали, переводили отдельные факультеты из одного города в другой.
Усеченная младшая рота разместилась в казарме с размахом, в спальных помещениях на значительном расстоянии стояли только одноярусные металлические койки, у каждого курсанта – своя конторка (вместо тумбочки). Старшине роты предназначалась отдельная комната с канцелярским столом, платяным шкафом и добротной металлической кроватью с панцирной сеткой.
Помкомвзводы, назначенные также из выпускной роты, имели возможность всегда передохнуть в моей комнате с табличкой «Старшинская». Они размещались вместе со своим подопечным взводом в общем спальном помещении. Обязанности старшины роты достаточно многочисленны, в том числе организация выполнения утреннего и вечернего (после окончания учебного процесса) распорядка дня, построение и сопровождение роты в столовую и обратно (трижды в день), вечерняя прогулка и поверка, организация несения дежурной службы и др.
Старшина роты является правой рукой командира роты, который отвечает головой за своих курсантов. Командиром роты первого курса минно-торпедного факультета в 1955 году был назначен недавний выпускник этого же училища лейтенант (затем старший лейтенант) Генрих Буйняченко, с которым мы нашли общий язык и быстро сработались.
Институт младших командиров из курсантов старших курсов - это, вообще говоря, гениальная находка, когда убиваются сразу два зайца: неплохая практика воспитательной работы и экономия государственных средств (на штатных старшинских должностях).
Не могу сказать, что мне нравилось командовать ротой, хотя научился и этому. По натуре я не жесткий человек, действующий, скорее, по логике ума, чем по уставу. Я не отвергал известный принцип: «Действуй по уставу - завоюешь честь и славу», но не задумывался о чести и не рвался к славе. Просто добросовестно относился к порученному делу. Так же поступал и впоследствии на протяжении всей службы.
Знаю, что мои подопечные курсанты считали меня справедливым и иногда жаловались на своих помкомвзводов (а ими были Миша Трибуль и Иероним Вандыш), доверяя мне быть арбитром в мелких конфликтах. Наверное, опирался на опыт предшественников - старшин рот, командовавших мной: Б.Николаев (в Ленинграде), Бушуев на 3-м курсе, (кто на втором - не помню). Ретроспективный анализ их действий и собственные извилины позволяли найти, как правило, приемлемое решение в конфликтных ситуациях.
Положение старшины роты создавало и определенные трудности, прежде всего, в учебе, но и давало ряд привилегий (большая свобода, отдельный кабинет - спальня, большее денежное довольствие – 325 рублей вместо 250).
Если не изменяет память, весной 1956 года Калининград был необычно наводнен войсками и военными грузовиками. Встречали высокопоставленных гостей – Хрущева Н.С. и его друга (так писали газеты) Булганина Н.А., министра обороны СССР в 1953-55 гг. Я находился в оцеплении с курсантами моей роты, которое расставили в районе железнодорожного вокзала.
Живой коридор от вагона поезда, прибывшего из Москвы, до автомобилей на привокзальной площади создали курсанты нашего училища. Я стоял в самом узком месте при выходе из вокзального тоннеля и впервые видел живого преемника Сталина с расстояния не более 2-х метров.
Это был первый визит новых высших советских руководителей в Великобританию. Кортеж машин от вокзала отправился в Балтийск, где готовился к выходу в море современный боевой корабль. На борту легкого крейсера «Орджоникидзе» Хрущев в сопровождении большой свиты отправился в Портсмут (главная база и порт на юге Великобритании).
Неделю спустя курсанты были задействованы во встрече этих руководителей, возвратившихся на этом же корабле из Англии. Оцепление было развернуто на ближайшем от города военном аэродроме в пос.Чкаловск, откуда гости улетали в Москву на самолете «Ил-14». Хрущев поднялся на специально сооруженную трибуну вместе с Туполевым А.Н. и произнес перед собравшимися длинную речь, которая продолжалась не менее 2-х часов. Слушателями оказались, в основном, военнослужащие, но лидеру, видимо, нужна репетиция перед более серьезным отчетом в столице.
По выступлениям по радио и кинохронике тех лет сложилось впечатление, что Никита Сергеевич не блистал ораторским искусством. В этом случае он выступал довольно четко, почти без обычных «эканий». Он рассказывал о своих впечатлениях, тут же делал выводы и предложения, некоторые из которых вскоре реализовывал. Именно в Англии он подсмотрел малогабаритные дешевые квартиры для простолюдинов, которые были построены в Союзе в большом количестве, и впоследствии получили наименование «хрущебы».
1956 год был знаменательным для нас не столько бурными политическими событиями в стране, сколько последним годом пребывания в стенах училища.
В последний год сблизился еще с одной заметной курсантской личностью. Он тоже был старшиной роты, кажется на третьем курсе. Вначале, видимо, связывали какие-то общие служебные заботы, затем вместе ходили в увольнение в город. Старшины рот пользовались правом свободного выхода в город, но воспользоваться этим могли только после увольнения своих подчиненных. Мы уходили из училища последними и возвращались немного раньше остальных, чтобы успеть принять доклад от дежурного по роте о результатах увольнения и принять меры, если что-то случилось (кто-то опоздал или не прибыл). Происшествия были крайне редко, припоминаю отдельные случаи появления первокурсников под «хмельком». Нередко принимать возвращавшихся из увольнения приходил командир роты, и тогда все решения принимал он.
Упомянутую выше личность звали Юра Пронтышев, вместе с которым отмечали последний в Калининграде Новый год, причем не где-нибудь, а в семье заместителя начальника училища по строевой части Пруссакова Б.И. Юра где-то познакомился с дочерью Бориса Ивановича и, видимо, получил приглашение явиться с приятелем. Нам был накрыт стол в отдельной комнате на четыре персоны (четвертой была подруга дочери Б.И.).
Насколько помню, вечер прошел скучно, и в этом доме я больше не был. В последние месяцы перед выпуском больше сдружился с другим Юрой – Фроловым, с которым и проводили свободное время.
Государственные и выпускные экзамены сдал успешно, но оценки привести не могу, т.к. память не сохранила, а вкладыш к диплому является документом строгой отчетности и подшивается в личное дело.
К концу обучения перед последней экзаменационной сессией голова была набита множеством нужных и не очень нужных сведений, которые утрамбовывались в мозговые ячейки на протяжении 14 лет (школа и училище). Сотни квалифицированных преподавателей принимали участие в этом процессе. С трудом верилось, что могут быть люди, знающие больше. Но знать, оказывается, недостаточно, надо еще уметь знания превратить в положительную оценку. Это не всем удается, к тому же обстановка на экзамене не всегда способствует раскрытию способностей человека. Известно, что экзамен - это лотерея, и вероятность вытащить самый трудный вопрос высока. Существуют, вероятно, сотни способов помощи утопающим на экзаменах. У нас тоже они не игнорировались. Приведу два эпизода на эту тему.
Сдавали один из спецпредметов, кажется, торпедное оружие. Накануне убедили одного из лаборантов разложить экзаменационные билеты по порядку, не перемешивая. Вначале все шло по плану. Авангард курсантов зашел в экзаменационное помещение. Начальник кафедры достал из сейфа пачку еще не использовавшихся билетов и передал их лаборанту, который начал их раскладывать по порядку, в несколько рядов на столе, накрытом зеленым сукном.
Первые из списка очередности сдачи экзамена начинают по команде экзаменатора вытаскивать билеты из разных рядов, чтобы во-первых, убедиться, что они разложены в нужном порядке, и, во-вторых, не вызвать подозрения у экзаменационной комиссии, что билеты разложены по порядку номеров.
Очередность сдачи экзаменов устанавливается старшиной класса обычно на добровольных началах: на классной доске вывешивается лист бумаги с пронумерованными строками, куда каждый курсант вписывает свою фамилию. Первыми обычно записываются смелые и хорошо успевающие (но не отличники, которые боятся «сорваться»).
Готовились к экзамену по всем вопросам в билетах, но т.н. «свой» билет учился особенно тщательно, как гарантия получения повышенного балла. Первые «счастливчики», вытащившие «свои» билеты, уселись готовиться к ответам, а дежурный вышел в коридор и радостно сообщил остальным, что волноваться нечего - все идет по плану.
В помещении, где проходит экзамен, жарко и открыты форточки (а может быть и окно). Вдруг резко открывается дверь (вошел кто-то из начальников) и, о у ж а с! - от сквозняка билеты, как опавшие листья, разлетаются со стола в разные стороны. Лаборанты лихорадочно собирают билеты с пола и снова, уже в произвольном порядке, раскладывают экзаменационные билеты на столе. Так хорошо начавшаяся операция сорвалась. Повезло лишь немногим, кто успел взять билет до этого происшествия. Второй же эшелон состоит из более слабых и средних учащихся, которые теперь вынуждены надеяться на бога и жалость экзаменаторов. Правда, по спецпредметам «двойку» получить трудно: кругом висят плакаты (официальные шпаргалки) и схемы изучаемой техники, которые помогают выплыть. Сдавшие экзамены шутили и успокаивали слабаков тем, что четкий подход к экзаменаторам уже стоит трех баллов. Если не ошибаюсь, экзамен выдержали все, но общий балл класса был ниже запланированного.
Из специальных дисциплин самым объемным по числу часов был курс минно-трального вооружения, который читался разными преподавателями (Сизоненко, Дубсон, Вольский, Беляев, Эрвальд, Платонов) на протяжении нескольких семестров. Были, кажется, и промежуточные зачеты, но на госэкзамены был вынесен весь этот объемнейший материал, который освежить в памяти за несколько дней невозможно. Каждый преподаватель этой кафедры был узким специалистом своего раздела программы и вряд ли в совершенстве знал предмет в целом, изобилующий бессчетным количеством образцов техники: мин, тралов, сетей и параванов, глубинных бомб и средств их доставки.
На нашем факультете эта кафедра была ведущей и вместе с кафедрой торпедного оружия отвечала за качественную подготовку специалистов по минно-торпедному вооружению.
Учебный кабинет минно-торпедного оружия.
(Уточнение Н.А.Верюжского: это снимок части служебного коридора второго этажа Рижского Нахимовского военно-морского училища до 1953 года. Дверь двустворчатая прямо - на лестницу служебный выход. Дверь направо - в приёмную начальника училища. Дверь налево - в коридор с учебными классами. Обычно это были классы старшеклассников.)Прошли 3-4 дня, предназначенные на подготовку к экзамену, и стало ясно, что надо что-то предпринимать. Приняли решение послать на кафедру парламентера и честно признаться, что класс в целом к экзамену не готов. Мы полагали, если это выявится на экзамене в присутствии госкомиссии, могут быть неприятности не только у курсантов, но и у кафедры.
Дипломатическую миссию вести опасные переговоры доверили, помнится, Чернякову. Он вроде бы не отличался выдающимися успехами в учебе, но лучше других знал преподавательский состав этой кафедры, т.к. какое-то время занимался там в научном обществе. Он неохотно согласился на это, но как-то сумел убедить начальника кафедры помочь классу. Что конкретно было сделано, точно не помню, но, скорее всего, билеты были разложены в известном порядке, и экзамен прошел благополучно.
В заключение последней экзаменационной сессии в дополнение к программе всему выпускному курсу прочитали в потоке несколько лекций (10 - 12 часов) по ракетному оружию. По плакатам, нарисованным в спешном порядке, выпускников ознакомили с основами устройства и боевого использования (в период войны) немецких ракет ФАУ-1 и ФАУ-2. Тема была совершенно секретной и читалась без права записи. О разработке отечественных ракет упомянуто не было, хотя очень скоро на флоте стало известно, что в это время наши конструкторы (Королев, Макеев, Чаломей и др.) разрабатывали и испытывали первые образцы ракет, строились корабли-ракетоносители и ракетные базы, а в ряде военных училищ готовили первых офицеров – ракетчиков.
По прошествии почти 40 лет я не помню, что было зафиксировано в моей выпускной аттестации. Думаю, что она была в целом положительной и близка к типичной для того времени, которую дал писатель
герою своего романа «Затяжной выстрел» Олегу Манцеву. «…Команда разнеслась по линкору: «Корабль к бою и походу изготовить!». К бою и походу на линейном корабле Олега Манцева готовили в Ленинграде 4 года, по прошествии которых училищные командиры пришли к выводу, что О.П.Манцев партии Ленина-Сталина предан, морально устойчив, физически здоров, морской качке не подвержен. Отличными и хорошими отметками преподаватели удостоверили, что обученный ими Манцев знает физику, высшую математику, артиллерийские установки, приборы управления стрельбой и прочая и прочая; что он умеет плавать кролем и брасом, управлять артиллерийским огнем, определяться в море по маякам и звездам. Конечную точку в характеристике поставил кто-то неведомый, кто прочитал последнюю автобиографию Манцева, дыхнул на прямоугольный штамп и оттиснул им: «В политико-моральном отношении изучен, компрометирующих данных нет…»
В заголовок данной главы вынесены слова, взятые из аттестации нашего предшественника в начале ХIХ века. Такую характеристику получил будущий герой Синопа гардемарин Нахимов после окончания в 1818 году Морского кадетского корпуса: «К службе усерден и знающ».
На последнем курсе собрали деньги на памятный выпускной альбом, избрали творческий коллектив для его оформления в составе 5 самодеятельных художников (Ю.Щеткин, А.Шамаль, Е.Богатый, Ю.Толман, П.Юринов) и одного фотографа (Ю.Сухоручкина). Они выполнили гигантскую работу по созданию оригинального альбома для каждого выпускника. По традиции, первые листы альбома содержат портреты исторических и сановных лиц, а также знаменитых адмиралов. На отдельных листах - руководители МО, ВМУЗ и командование училища, факультетов и рот, затем фотографии преподавателей и курсантов - выпускников на фоне памятных мест города, отдельных кораблей и видов оружия. На основе альбома можно утверждать, что в 1956 году минно-торпедный факультет окончили 96 человек.
Заканчивается альбом групповым портретом (дружеский шарж) на художников и оформителей, изображенных в процессе творчества.
Итак, учеба закончена, сброшен груз наук, но до производства в офицеры (так выражались раньше) еще не так скоро. Раньше гардемарины уходили в кругосветное плавание, в наши дни выпускники, получив мичманские погоны, отправлялись на стажировку на боевые корабли. Обычно нормальный срок стажировки составлял 3 месяца. Нас предупредили, что в связи с изменяющейся политической обстановкой в стране, срок стажировки может быть увеличен до одного года.
Время было переломное - расцвет реформаторской деятельности Хрущева. Уже объявлены грандиозные (более 1 миллиона) сокращения вооруженных сил, разрезаются недостроенные на стапелях тяжелые крейсера, уменьшен в два раза прием абитуриентов на первый курс нашего училища.
Одновременно со сдачей госэкзаменов всех курсантов-выпускников пропустили через медкомиссию и отсеяли несколько человек. В их число попал и мой приятель Юра Щеткин. Не ведаю, какими пороками наградила его природа, что привело к его отчислению из училища на последнем этапе учебы. Знаю точно, что Военно-морской флот лишился талантливого человека и всесторонне подготовленного офицера. Юра не порвал с морем и стал, думаю, бесценной находкой для гражданского пароходства, где проплавал несколько десятков лет, не жалуясь на здоровье.
СЛУЖУ СОВЕТСКОМУ СОЮЗУ.На стажировку меня определили в Кронштадт в дивизион торпедных катеров (База Литке). Видимо, с учетом моего пожелания и в дальнейшем служить на малых кораблях. Я выполнял функции помощника командира звеньевого
Стажировка продолжалась 6 месяцев, прошла, считаю, успешно, хотя и неоправданно затянулась. В училище была направлена телеграмма с просьбой после выпуска направить меня для прохождения дальнейшей службы в Кронштадт.
Подробности стажировки я преднамеренно опускаю, т.к. это, как говорится, уже другая история, не связанная напрямую с обучением в училище.
В начале декабря 1956 года стажеров отозвали в училище, где и состоялся, можно с натяжкой назвать - торжественный выпуск. Командование училищем вручило лейтенантские погоны и кортики, зачитали приказ Министра обороны о присвоении первичного офицерского звания. Вместо банкета устроили торжественный обед (примечание Илюхина: вместе с офицерами училища?) Причем, кажется, впервые за последние годы на выпускном банкете было запрещено спиртное. Выход нашли простой: каждый выпускник купил себе бутылку водки в магазине и принес с собой. Разлили зелье в большие белые фарфоровые кружки с флотской символикой, предназначенные для компота.
В середине зала столовой на месте дежурного по училищу, не торопясь, выхаживал новый начальник училища контр-адмирал Богданович
недавно сменивший на этом посту хромоного Филиппова. Перед тем, как начать трапезу, один из наших выпускников вышел из-за стола с подносом и подошел к адмиралу. На подносе стояла упомянутая выше кружка, наполненная водкой, и несколько ломтиков хлеба. Не знаю, было ли это продуманным заранее действием или экспромт, который служил тестом на лояльность. Аудитория в 250 человек примолкла, наблюдая за развитием событий.
Богданович ничтоже сумнящеся опрокинул в рот кружку с жидкостью, крякнул и занюхал корочкой хлеба. Затем, как ни в чем не бывало, продолжал беспристрастно выхаживать в середине зала.
За столами возобновилось оживление и бульканье жидкости, теперь уже в открытую.
Обед был действительно праздничным и закончился без происшествий. Вечером застолье было продолжено за пределами училища. Большинство выпускников разошлось по своим компаниям, некоторые проводили время в клубе, где, кажется, был организован вечер отдыха.
Несколько дней отводилось на оформление документов и окончательный расчет с администрацией училища. В кармане лежал новенький диплом общесоюзного образца, в котором утверждалось следующее: Настоящий диплом (№554494) выдан Агронскому Марку Дмитриевичу в том, что он в 1952 году поступил в Балтийское высшее военно-морское училище и в 1956 году окончил полный курс названного училища по минно-торпедной специальности.
Решением Государственной экзаменационной комиссии от 18 июня 1956г. Агронскому М.Д. присвоена квалификация офицер – минер – торпедист надводного корабля.
Председатель Государственной экзаменационной комиссии контр-адмирал Лежава.
Начальник училища контр-адмирал Филиппов.
Секретарь капитан 1 ранга Камаев.
г. Калининград 1956год. Регистрационный №1301.
Мне, к сожалению, не удалось из-за занятости по службе побывать в училище на традиционных сборах выпускников, которые проводятся в юбилейные годы. Однако летом 1972 года с санаторной путевкой в Светлогорск вновь повстречался с Калининградом. Город-сад по-прежнему красив, исчезли развалины, к сожалению, разобран знаменитый Королевский замок, где в 1942 году была развернута я н т а р н а я комната, украденная немцами из Екатерининского дворца (под Петербургом), посетил многие знакомые места, в т.ч. и саркофаг с
великого философа
приютившегося у одной из стен Кафедрального собора.
Совершил экскурсию по местам ожесточенных боев в 1945 году, когда в ходе Восточно-Прусской операции войска 3-го Белорусского фронта штурмом овладели городом. По решению Потсдамской конференции 1945 года Кенигсберг с прилегающей территорией (около 1/3 бывшей Восточной Пруссии отошел к СССР). В 1946 г. город переименован в честь М.И.Калинина.
Много узнал нового из истории города, в т.ч. и из ряда книг, посвященных этому краю и городу-крепости, основанному в 1255 году крестоносцами Тевтонского ордена.
Ностальгия по этому городу и училищу продолжает существовать. Поседевшие выпускники 1956 года, проживающие в Ленинграде-Петербурге, нередко вспоминают юные годы при ежегодных встречах, о чем свидетельствует и предоставленная ниже фотография (встреча однокашников в честь сорокалетия выпуска в январе 1997 года).
Слева направо. 1 ряд (сидят): Илюхин Б.А., Черепков А.И., Уваров И.А., Уздовский Н.А. 2 ряд: Ляцкий С.В., Катречко А.Г., Илюхина П.М., Катречко В.И., Кашуба Н.И., Кашуба Д.Д., Мисса А.С., Агронский М.Д., Коскин В.А., Болдовский А.А. 3 ряд: Винокуров В.В., Скребец Б.С., Лис А.А., Чупилко В.М.
За прошедшие годы произошло много изменений на флоте и в курсантской жизни. В соответствии с Положением о высших учебных заведений внесены кардинальные изменения в учебный процесс и быт курсантов. Впервые декларирована необходимость индивидуализации обучения и развития способностей и творческих начал слушателей и курсантов. Раньше этого не было, всех стригли под одну гребенку. Выпускники в своем большинстве не в ладах с элементарной грамотностью и общей культурой, не говоря уже о плохом знании иностранного языка.
Сейчас начинают вспоминать о традициях флота, появились первые печатные публикации, приподнимающие занавес над прошлым, который был опущен на 70 лет, ликвидируются белые пятна в истории флота. Надо возрождать традиции потомственных военных моряков, отличавшихся сочетанием блестящего домашнего образования и воспитания с заинтересованной профессиональной подготовкой в военно-морских училищах.
В заключение несколько слов о себе. После окончания Калининградского ВВМУ получил назначение на Северный флот, первоначально в дивизию торпедных катеров (поселок Гранитный), а затем в дивизию ОВРА (г. Полярный), где в течение 4-х лет плавал командиром сторожевого катера проекта 199. В начале 1962 г. перевелся в Североморск и переквалифицировался в ракетчика, готовил и обеспечивал подводные лодки баллистическими ракетами. В 1965 г. заочно окончил Ленинградский институт водного транспорта и получил диплом инженера-электромеханика. В конце 1967 г. перевелся в Ленинград в Военно-морскую академию, где стал заместителем начальника отдела военно-технической информации. Затем продолжил службу в научно – исследовательском отделе академии. Через 13 лет пребывания в академии закончил службу в 1980 году в звании капитана 2 ранга-инженера.
После увольнения с военной службы более 10 лет работал в ряде проектных организаций городского хозяйства Ленинграда.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
nvmu.ru.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
