«... 26/2-75 г. Я - в «Вечно зеленый город» (так его здесь называют ввиду полного отсутствия деревьев). Сейчас сижу - лежу в своей 202-й каюте на теплоходе «Мария Ермолова» и говорю с тобой... Мурманск, очевидно , типичный заполярный порт: снег, серое море да мачты гудящих пароходов - вот, пожалуй, и все... Но чем-то мне нравится и ветер, бьющий в лицо, и кажущееся безлюдье, и, уже ощутимая, неустроенность жизни... Когда мы шли на теплоход, с нами вместе оказались молодой капитан-лейтенант с женой... Мы помогли ей донести чемодан... Шли каких-нибудь 100-200 метров, а она успела сказать нам:»Смотрите, вот ваше будущее... Скоро также повезете ваших жен в эту дыру...». Так мало и так много. А дыра - пункт нашего следования... Рейс нашего теплохода откладывается на сутки из-за шторма в Баренцевом море. А посему, я в каюте, возлежу на мягких подушках и жду своей очереди в душ. Знаешь, шикарная каютка: четыре койки, уютные портьеры и ласкающие глаз синие ковры. Я только что перечитал твои письма, музыка так приятно подпевает моим настроениям. «В небе незнакомая звезда...». Не знаю почему, но эта песня навсегда врезалась в сердце... А завтра в 14-00 мы отплываем в Гремиху... Если там нет телеграфа, то я заранее поздравляю тебя с самым чудесным праздником весны -- с днем 8 марта!
...Вообще говоря, горячая вода - замечательная вещь, а, учитывая 36 часов путешествия в духоте поезда - вдвойне приятная... Но, вот, душ принят, я вновь развалился на своей тахте и полусумраке каюты пишу тебе, в Неизвестную Твою Жизнь Без Меня...
Записи французской певицы Николетты наполняют нашу каюту. Серега спит, а остальная толпа в городе. А я не захотел. И, вот, сейчас - один... Теt-а-tеt с тобой....Если бы ты посмотрела в иллюминатор на нашу 202-ю, тебе бы стало чуть-чуть завидно... .Почему? Здесь необычайно уютно и полная уединенность от надоевшей цивилизации.... В иллюминаторе - голые, покрытые снегом сопки, корпуса кораблей: сейнеров, сухогрузов, транспортов... Военных кораблей здесь нет, для них предназначены спецфьорды и бухты... В одну нз них и лежит наша дорога. Да, даже с первого взгляда мне ясно, что девочкам, родившимся на берегах Невы, Москва - реки, Черного моря и теплой Прибалтики будет здесь трудно!
...Я сегодня злой, до чертиков. Ненавижу всех и вся... Почему испортилось настроение? Может быть оттого, что не дозвонился к тебе? И это тоже, но не главное. Просто меня опять «ударили по больному месту»: по моей неспособности к технике. Фраза, для сказавшего безобидная, для меня как удар плеткой... Мне плохо от этих бездумных фраз. А я стараюсь обходить «болевые точки» своих друзей, но иногда срываюсь, потом наступает презрение к самому себе.
...Вчера мы ходили на «Воздушные приключения». Шли-шли, и тут разыгралось: повалил снег и задул ветер. По лицу хлестало снегом, оно было красным-красным, а мы шли, падая, поднимаясь, пока не превратились в белых людей с темным оттенком. В кинотеатре «Мурманск» (единственное место, где можно выпить пива) нам не повезло: очередь закончилась на нас. Посмотрев с тоской ...мы вошли в зал. Фильм - дешевка. А потом - снова бьющий в лицо ветер и мокрый обжигающий снег. Но, наконец, замаячила наша «Санта-Мария»... Потом мы «резались» в преферанс и покер до 3 часов утра. Мои бродяги проиграли мне 28 рублей (условно!). А сегодня чудесный полярный денек: покрытые снегом сопки, чистое синее небо и почти спокойное море, плавно уносящееся по обе стороны от корабля - мы наконец-то вышли из Мурманска.
...Итак, Гремиха. Настоящий Север, почти вечная поземка, бесконечные ветры, сменяющиеся частыми снежными зарядами, обросшие льдом корпуса подводных лодок - все это очень напоминает мне Клондайк, описанный Джеком Лондоном. Сегодня я был на своей лодке: готовились к предстоящему походу, перебирали карты, пособия, проверяли приборы - словом, работали. После обеда поход на почту. Ветер ласково лупит в спину, приглашая двигаться побыстрее. И мы движемся. Выход в море все откладывается и откладывается, а хочется почувствовать динамику моей будущей работы, оценить, взвесить. А Питер, как он?
.... Вчера впервые прошел через дозиметрические (измеряющие количество рентген) специальные установки. Они определяют дозу, полученную за один раз: ежедневную, недельную и пр. Если доза больше положенной - заорет ревун и загорится красная лампочка, и тебе запретят посещение лодки на определенное время. Отдыхай, набирайся сил - до следующей красной лампочки. Моя лампочка пока не горит и дай бог ей всегда быть потухшей.
... Гремиха на материке, но это, по - существу, остров: нет сюда ни шоссейных, ни железных дорог. Одни лишь зелено-серые волны Баренцева моря иногда приносят белые пассажирские теплоходы или серый корпус эсминца замаячит в бухте, вещая нам о приезде очередной комиссии . И начинается: беготня, дрязги, нервотрепка. Хреновая это вещь - начальство. В очень холодно, и мы все мечтаем о теплой батарее, на которой можно просушить мокрые носки и набухшие ботинки... Где ты, батарейка?
...Возвращались под жестоким, прямо-таки озверевшим ветром. По лицу хлестало поземкой, срываемой с сугробов, временами я переставал чувствовать щеки и губы, а небо все усеяно звездами: здесь на Севере, они прямо над головой.
...Очередной вечер... На лодках давно зажглись якорные и отличительные огни, ветер немного стих, а я опять говорю с тобой... У нас сейчас 21час05мин. В Гремихе объявлен ветер №2. Что это такое? Я сам точно не знаю, но очень сильная штука, после знакомства с которой довольно долго ощущаешь отсутствие щек и ушей.
Завтра - послезавтра у нас ввод. Серьезная процедура, и дай бог завестись с первого раза. Утром, наверное, начнем запуск своей системы. Тоже работы хватит на день. В общем, скоро в море.
...У нас типичная серенькая погода, тучи плотным слоем укутали небо, а серое море да голые сопки дополняют пейзаж. Воскресенье. Вокруг шныряют опухшие морды. Слышатся обрывки разговоров о том, кто, где, когда, с кем... и т.д. В общем, типичное утро в далекой северной базе. И эта отдаленность - трагедия для личного состава гремиханских лодок: спиваются за 3-4 года, шатаются по «грязным» бабам, губя семью, карьеру, здоровье. Иногда мне кажется, что единственным спасением всех этих людей было бы длительное пребывание в море... Там, по крайней мере, была бы работа, работа, работа... Надо иметь хобби и заниматься делом все время. Иначе - плохо.
...Уже час назад прозвучала команда: «Корабль к бою и походу приготовить!» И, вот, мы готовимся. Стрекочут приборы, а в шестом отсеке - сплошной вой и шум. Наша лодка здорово напоминает самолет перед взлетом: завывают турбины, что-то хлопает, грохочет... А в море - крупная зыбь. И все равно я рад, что выхожу из базы. Прочувствовать, наконец, всю динамику: напряжение, качку, жару.
...Последнее время здесь стоит замечательная солнечная погода. Даже ветер стал слабее. Слякоть от стаявших сугробов, первые полоски асфальта, а приятное шарканье ботинок доставляет великолепное ощущение твердой почвы. А то мы целыми днями скользили: по ступенькам в столовой, на дорогах... из Гремихи в и обратно. Интересно, как там Питер? Вопреки тенденциям, март, говорят, очень теплый?
А вчера был великолепный закат: темный купол неба, начинающие мерцать звезды, еще белеющие громады прибрежных скал... И только на западе, узкой, ослепительно белой полосой говорит нам «до свидания» уходящий день. На сойках Островной зажглись сотни огней. Почти цивилизованный город эта Гремиха. Чуть мигают бортовые огни кораблей, лодок. А я стою у лееров и думаю о тебе.
...Пишу тебе очередное письмо в самых невероятных условиях. Представь: вокруг гудят приборы, горят лампы и я, возлежащий над гироазимутами и гировертикалями, под самым потолком, а в спину и бока мне упираются всякие вентили и железяки. Если тебе это интересно, могу сказать пару слов о буднях: несем вахту по 8 часов, помогаем штурманам корабля. С динамикой я более-менее ознакомился, и, неожиданно для себя, увидел, что все не так страшно и кое-что я все-таки знаю. Итак, 8 часов работаем, а предоставленные 8 между вахтами занимаемся - частично сном (ибо штурман не должен спать более 8 часов в сутки), а частично - разговорами (в том числе и такими, как этот). А сейчас, съев великолепный обед с 50-ью флотскими (атомными) граммами, я отправляюсь спать.
...Вчера нас «болтало», жуткое дело... Я пока не сломался, и даже нашел лекарство от качки: как станет невмоготу - пою «Чужие города». И сразу «уносишься» далеко-далеко. А потом - снова работа, качка... Над нами десятки метров водной толщи, мой приятель турбинист вчера дал мне выпить четверть кружки соленой воды: есть такой обычай на подводном флоте для тех, кто впервые уходит под воду, на глубину. И вода в Баренцевом море совсем не соленая по сравнению с Атлантикой и Карибским морем. Зато холодная до ломоты в зубах.
18.03.75 Баренцево море
«Снова между нами города, взлетные огни аэродромов...» плюс несколько десятков метров, разделяющих нас еще больше, удаляющих еще дальше....Ведь здесь не получают телеграмм, а писем тем более. Но это все ничего. Я иногда представляю себе весну.... Да, да, самую обыкновенную, начинающуюся с проталин на газонах, с чуть заметного потепления, с все больше пригревающего солнца, с дымящегося под лучами асфальта и, конечно, с цветов! Какой букетище я тебе подарю после возвращения! Гвоздик, конечно. Самых красных, самых крупных! А сейчас, опять очередная восьмичасовка. Я к ним уже привык, даже интересно. Скоро ложимся на обратный курс, снова в Страну Холодных Северных Ветров. А потом снова в море.
...В отсеке тепло, уютно, играет музыка, отчего еще теплее на сердце. Ты знаешь, мне определенно нравится Север. Пусть здесь трудно, даже тяжело, зато, соприкасаясь с ним, сам становишься крепче, сильнее, лучше. Да, здесь климат тоже здорово ломает и воспитывает. Вот такие-то дела.
...Все мы люди, нам иногда бывает трудно: ведь мы же люди, как и вы, и иногда ромашки запах нас будит в толще глубины... И только тусклые плафоны жестоко нас вернут из сна, где только что была весна, где только что мы были дома.
...19.00...Меня заметает вьюгой, в объявлен «ветер раз». Здесь всегда своя градация ветров. Сегодня, глядя на занесенные снегом спины подводных лодок, я никак не мог себе представить, что где-то есть весна. В выгородках рубки завывает ветер, сквозь щели решеток залетают хлопья снега, а я сижу в старой телогрейке, нахохлившись и задумавшись. Я жду своей последней курсантской весны. Гулко отсчитывает неумолимый Хронос мои годы, методичный метроном времени. А они все летят и летят. И где-то все ждет меня далекая Испания, и тысячи других людей, которым я мог бы быть нужен, и тысячи других дел, которые я мог бы делать.
Море белое от снега, море черное в ночи.
Вот ушла ракета в небо, ярким пламенем свечи...
...А волны хлещут о пороги
И на борту уже швартов:
Мы вышли в море по тревоге -
Таков закон у моряков.
Мы здесь у Кольского в дозоре,
А ты, наверно, видишь сны?
И в этих снах, наверно, море?
И нет ни грома, ни войны?
Мы мили на винты мотаем,
Идя в глуби своих дорог,
А сердце в базах оставляем,
Чтоб в мире не было тревог
(из песни)
...Встали на швартовы у причала № 9. Все, последний раз за эту стажировку море осталось у меня за спиной. 14 суток, около 2000 миль, 20 погружений, торпедные атаки, слежения, поиски, уклонения. Все это кончилось. Больше мы в море не пойдем. Я говорю - мне будет больно и грустно прощаться с моей подводной лодкой. Я мысленно прохожу по ее отсекам. Взгляд останавливается на вентилях, железе, рычагах, трубопроводах.. Медленно угасающая мощь. Ведь это были наши первые атомные лодки, которым удалось прорваться сквозь вековые льды к Северному полюсу, впервые зародить тревогу в головах стратегов НАТО, гоняться за авианосцами в Тихом океане, Индийском, Северном и Ледовитом... А сколько героизма и обычного повседневного мужества видели эти отсеки! Передо мною проходит череда героев: Жильцов, Сысоев, Михайловский, Сорокин... Я молча иду по своей Мне грустно, я задумчив и чуть печален. Я ходил в море прикомандированным. Когда-нибудь, при случае, я расскажу тебе смысл этого слова. Когда ты лишний, и на тебя в отсеке нет ничего того, что предусмотрено на все случаи жизни. Если запомнишь - спроси меня потом, что такое ИДА, ИП, ПДУ. А я, может быть, отвечу. Я рад, что наша встреча все ближе и ближе... Капитан бросил якоря у причала № 9».
Вот такие впечатлении... Конечно, вы понимаете Мое Настроение Того Периода... Я был влюблен, жил Этим Чувством... Очень тяжело переживал Разлуку... И много душевных сил потратил на то, чтобы ответить Себе на кардинальный вопрос: а Что Дальше?
Ниточка только натянулась... Главное - появилась Надежда!!! Луч света в темном царстве. Очень страшно было оборвать...
Поэтому в письмах очень мало впечатлений от встречи с Флотом... А они были! Да еще какие!
Вот, например, Я вхожу в казарму... «Здесь вы будете жить во время стажировки». Через минуту «условия жизни» предстают перед Моими глазами: маленькая комнатка с одним окном.... Здесь живут мичмана-холостяки... Вместо стекол в оконном проеме - грязный матрац, привязанный к фанерному листу... Пол завален пустыми бутылками из-под сухого вина «Старый замок»... Четыре двухъярусные обшарпанные койки... Самое потрясающее - это снег на подоконнике и в изголовьях ближних к окну коек... Батарея парового отопления - ледяная... На ней возлежит пара покрытых плесенью ботинок с запиской: «срок окончательного высыхания - день ВМФ СССР...»
За все 50 суток стажировки в этой каюте Я ни разу не спал, раздевшись хотя бы до трусов... Моя «олимпийка» стала родной и близкой...
Все Мое «фрунзенское» воспитание восставало против Такого Воинского Уклада! Где Забота о Людях? Где Строгий Уставной Порядок? Разве в принципе возможна Уставная Требовательность в таких условиях?
Ее и не было... Матросы, валяющиеся в верхней одежде на койках... Кое-как заправленные шинели и форма одежды на вешалках... Всякий хлам в прикроватных тумбочках...
Мое «командирство » было подвергнуто Суровому Испытанию... Единства Слова и Дела здесь, в Казарме, не было...
Но - удивительное дело! Все они ежедневно ходили на Подводную Лодку... Проворачивали оружие и технику... Несли корабельные и гарнизонные наряды... Ходили в море, в конце концов!
Значит, жизнь на берегу не была для всех Этих Людей главной? А жены, дети?
Но ведь Я понимал: дисциплина или Есть, или ее Нет... Нет здесь различий между Морем и Берегом... Не должно быть! Глаза говорили Мне о Другом...
А, может, Я просто не понимал Флотской Повседневности? Или те правильные слова, которые Я слышал каждый день от Системы, здесь имели Другой Смысл?
Вот такие мысли заполняли тогда Мою Бедную Голову... Я не сумел тогда увидеть, что люди на Флоте Просто Служили... Да, без всяких «высоких» идей, мечтаний и душевных исканий... Выполняли свою работу...
Мало того, Я не увидел и того, что Политические Ритуалы выполнялись людьми как Необходимая Формальность... Не было «жарких» дебатов на комсомольских собраниях... Огня верноподданности в глазах Я тоже не замечал... «Отбыли» номер - и за щеку... Партийные лозунги здесь никого не интересовали... Никто не вникал в глубины марксизма-ленинизма... Единого Коллектива на Берегу Я тоже не почувствовал...
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
