На переднем плане –
Кстати замечу, что Витя Турыгин после окончания учёбы в Первом Балтийском Высшем Военно-Морском училище подводного плавания успешно проходил службу на Северном флоте. Стал командиром супер-скоростной атомной подводной лодки типа «Лира» 705 проекта, затем служил в оперативном управлении штаба СФ. Капитан 1-го ранга.
Командиром атомной подводной лодки такого же типа являлся и Володя Гайдук, который здесь на снимке находится пятым слева в верхнем ряду. Капитан 1-го ранга. С Северного флота был переведён в оперативное управление ГШ ВМФ.
Высокоскоростные небольшие одновальные лодки с титановым корпусом не имели аналогов по скорости и манёвренности, были предназначены для уничтожения субмарин противника. Трудности в техобслуживании этих субмарин и сокращение финансирования в связи с началом перестройки привели к окончанию карьеры этих кораблей.
Максимальная скорость «Лир» составляет 41 узел. Они уступают по скорости только выведенной из состава флота К-222 проекта 661 «Анчар», которая установила рекордную скорость в 44,7 узлов;
За более чем 20 лет службы при борьбе за живучесть не погибло ни одного человека. Ни один из кораблей не был потерян;
«Лиры» могли преследовать любую субмарину и оторваться от любого преследования. На разгон до полного хода им требовалось всего около 1 минуты.
Рассказ о всех нахимовцах, изображенных на снимке нашего сводного хора можно продолжить, что могло бы стать поучительным повествованием. Но, как говорится, – это отдельная история.
7. Выпуск.
Как бы там ни было, но обучение в училище подходило к завершению. Мы перешли в десятый класс. Летом 1952 года, уже являясь по существу десятиклассниками, у нас была последняя интереснейшая морская практика на шхуне «Нахимовец». В День Военно-Морского флота мы посетили Ленинград. Это было грандиозно.
Шхуна «Нахимовец» на Неве.
Весной того же года меня приняли в комсомол, как и многих других, что называется «под гребёнку» установка одна: «Добиться 100% комсомолицации каждого класса». Наверное, идеологическая обработка в духе того времени с нами велась, но главным оставалось качественная и результативная учёба. Комсомольские собрания, в подавляющем большинстве, носили формальный характер и не сохранились в памяти, да и личной активности в этой деятельности я не проявлял. Хотя многие явления вызывали некоторое удивление, но, глубоко не задумываясь в действия командования училища, считали, что делается всё правильно, так и надо.
Вот, например, после наезда в училище какой-то высокой партийно-политической комиссии со стен нашего клуба неожиданно исчезли портреты адмиралов-флотоводцев русского морского флота Беллинсгаузена, Лисянского, Крузенштерна, Сенявина, Бутакова, Ушакова и даже Седова, а вместо них водрузили портреты членов и кандидатов в члены Политбюро, решив, что царские офицеры нынешнему подрастающему поколение не пример. Жаль было расставаться с настоящими моряками, принёсшими морскую славу России в боях и походах, биографии и дела которых мы знали почти наизусть. Остались, правда, на своих местах портреты адмиралов П.С.Нахимова и С.О.Макарова, и то, слава Богу.
Но ещё более кощунственное и совершенно необъяснимое дело свершилось, когда в коридоре второго этажа учебного корпуса, где была развёрнута портретная галерея многих героев-моряков Великой Отечественной войны, также внезапно вместо портретов Леонова, Шабалина, Фисановича, Иоселиани, Колышкина, Сафонова, Никонова, Гаджиева и других героев, появились фотопортреты первых секретарей коммунистических и рабочих партий, начиная от
Постепенно мы росли, мужали, взрослели и, хотя жизненного опыта у нас было недостаточно, но наш общеобразовательный кругозор и эрудиция были достаточно разносторонни и обширны. Я, например, это почувствовал, как бросок на несколько лет назад, с первых же дней пребывания в Черноморском ВВМУ имени П.С.Нахимова, где продолжил дальнейшее обучение вместе с выпускниками средних школ.
В те годы в нашем сознании подспудно, как-то неосознанно, но уже возникало и ощущалось потаённое, внутреннее чувство, свидетельствующее о том, что происходило прощание с детством и юностью, с училищем, ставшим твоим дорогим домом, со сроднившимися учителями и воспитателями строгими и добрыми, но понимающими и разделяющими твои мысли и намерения, и, казалось, что они будут всегда рядом твоими наставниками и в дальнейшей жизни.
Несмотря на то, что многие «питоны» к девятому-десятому классу выглядели весьма солидно, детский дискант сменился устойчивым баритоном, даже иногда с прорывающимися нотками более низкого диапазона, к тому же возникала необходимость сбривать первую волосистость на пухлых подбородках и румяных щеках, всё равно нам, порой, по-прежнему хотелось пошалить, подурачиться, взбрыкнуть, как телятам-первогодкам, выпущенным по весне на свежий луг, что, к сожалению, такие шутки, иногда, выходили за рамки приличия, а понимание этого приходило постепенно с нашим взрослением.
И на самом деле, уже тогда, день ото дня многое в нашей нахимовской жизни приобретало значение чего-то завершающего и последнего: последнее участие нашей роты в московском параде на Красной площади в Москве, последняя морская практика на шхуне «Нахимовец», последний каникулярный летний отпуск домой в звании «нахимовца».
Да я и сам чувствовал, что за последнее время здорово изменился: прибавил в весе стало во мне чуть более полцентнера, подрос почти на тридцать сантиметров, и на Первомайском параде в Москве, на этот раз, маршировал по Красной площади не в последней шеренге, как обычно, а в середине сводного батальона. В своей роте я по-прежнему находился на шкентеле, потому как все мои друзья-товарищи тоже вытянулись, как молодые побеги бамбука, и догнать их было просто невозможно, но я и тогда, и позднее, никогда не принимал за большой недостаток свой средний рост.
С 1 сентября 1952 года численность нашей выпускной роты значительно увеличилась, превысив 100 человек, как я ранее указывал, за счёт прибытия «подготов» из расформированного Саратовского Военно-Морского подготовительного училища. После переформирования роты я оказался в третьем взводе (учебный класс № 13).
Тринадцатый класс числился по учёбе в нашей роте более сильным, чем наш, расформированный, но мы, пришедшие, не испортили общей картины показателей, а даже, наверное, даже усилили. Я не говорю о себе, потому что мой средний балл таким же и остался, на среднем уровне.
Вновь приведу фото нашего класса № 13 выпускной Первой роты Рижского Нахимовского Военно-Морского училища в июне 1953 года.
Первый ряд (слева направо): Болеслав Кулешов, капитан 1-го ранга Поляков, капитан 1-го ранга Анатолий Иванович Цветков начальник училища, капитан 1-го ранга Григорий Васильевич Розанов начальник политического отдела училища, полковник м/с Марменштейн начальник медицинской службы училища.
Второй ряд (слева направо): Виктор Балабинский, Валентин Высоцкий, Владимир Ханженков, Ульдис Клавс, Борис Зуйков, Владимир Привалов, Юрий Иванов, Анатолий Терещенко, Геннадий Журавлёв.
Третий ряд (слева направо): Владимир Смирнов, Александр Горбунов, Николай Верюжский, Василий Павлов, Виль Пилипенко, Алексей Зайцев, Юрий Бушуев.
Четвёртый ряд (слева направо): Борис Буфетов, Валентин Богданов, Владислав Маршев, Виктор Ткачёв, Феликс Костиков, Александр Акимов, Игорь Яковлев, Николай Лавренчук (Лаврейчук).
По разным причинам на этом снимке отсутствуют несколько нахимовцев класса № 13, например, Толя Сорокин, Боря Скрылёв, Сеня Строганов, Толя Швыгин, Саша Розов, Рудик Беличенко, Эдик Грамкавс, Коцюбинский, Рахманинов и ещё кто-то. Судьба каждого нахимовца нашего класса сложилась по-своему.
Вглядываясь сейчас в эти молодые лица, разве не интересно знать, какой жизненный путь прошли мои одноклассники, с которыми бок о бок в течение шести лет учились и воспитывались в стенах училища? Такие корифеи, как Коля Лаврейчук и Толя Швыгин, из нашего расформированного взвода получили серебряные медали, уже находясь в составе третьего взвода (13-й класс). Одновременно с этим хочу ещё раз упомянуть о наших золотых медалистах Игоре Яковлеве и Володе Ханженкове, которые прямиком из училища оказались в числе студентов МГИМО, успешно там отучились и пополнили дипломатический корпус страны, отстаивая государственные интересы на высоких дипломатических должностях. Мы, нахимовцы, гордимся ими! Золотые медали этих ребят по непонятным причинам не считаются нашим общим достоянием и, как бы в счёт не идут, что, на мой взгляд, абсолютно не верно.
Все «питоны» этого класса мне были хорошо знакомы с момента поступления в училище в 1947 году. Со многими из них у меня сложились хорошие, дружеские отношения. Например, с Витей Балабинским, коренным ленинградцем, добрым, надёжным и отзывчивым товарищем. Из нахимовского его направили в Первое Балтийское училище подводного плавания. Однажды нам посчастливилось встретиться на практике курсантами четвёртого курса в Либаве: я тогда был на бригаде эскадренных миноносцев, а он на бригаде подводных лодок. Находясь по каким-то делам в штабе военно-морской базы, я случайно встретил Орленко, тоже нашего рижского нахимовца, но на год старше нас, который и сказал, что здесь на практике находится Витя Балабинский. Я при первой же возможности отправился на бригаду подводных лодок. Курсантов ни часовые, ни вахтенные у трапа, ни о чём не спрашивали: кто, куда и зачем идёт, наоборот даже подсказали, где я могу встретить разыскиваемого. Витю Балабинского я тогда обнаружил в первом отсеке подводной лодки около торпедных аппаратов. Встреча была не продолжительная, но для меня интересная и запомнившаяся.
Аттестат зрелости нахимовца Николая Верюжского об окончании 10 класса Рижского Нахимовского Военно-Морского училища в 1953 году.
Заметно чувствовалось, что к нашей выпускной роте отношение несколько изменилось в сторону самостоятельности, доверительности и, если можно так выразиться о полувоенной структуре, некоторой демократичности. Не стало офицеров-воспитателей и штатных старшин, которые были переведены в младшие классы, кроме ротного старшины-баталера. Из офицеров остался только командир роты капитан 2 ранга Григорий Игнатьевич Ерёменко, которому приходилось только поддерживать в роте на должном уровне порядок, дисциплину, исполнительность, выработанные у нас за многие годы воспитания, и следить за уровнем успеваемости в ходе учебного процесса.
Помню, что один из наших помощников офицера-воспитателя старшина 1 статьи Анатолий Лемагин стал курсантом Рижского ВВМУПП и, выполняя обязанности старшины роты первого курса, лихо командовал ещё малоопытными и непривыкшими к военной службе первокурсниками, состоявшими, в своём большинстве, из ребят закавказских республик.
В результате целенаправленной работы командования училища у нас сразу повысилась ответственность старшин классов, назначенных из числа нахимовцев, которые стали называться помощниками командиров взводов с присвоением им звания вице-старшина 1 статьи. В нашем тринадцатом классе эти обязанности стал успешно выполнять Феликс Костиков.
На должность старшины роты назначили бывшего саратовского «подгота» Жана Ермоленко, присвоив ему звание вице-главный старшина. Поначалу я думал: уж не могли найти своего достойного, что ли? Но, как показала практика, Жан Ермоленко не только умело командовал ротой на всех построениях и переходах, но и во взаимоотношениях с «питонами» не зарывался и не «терял своего лица». Выглядел он взрослее многих из наших переростков, был черняв, высок ростом. На училищных и ротных праздниках находился всегда в окружении лиц женского пола и немудрено, что при объявлении «белого танца» был просто нарасхват. Но в последние месяцы учёбы он всё чаще появлялся с одной и той же девушкой, очаровательной, стройной, высокой и голубоглазой блондинкой. Они были прекрасной парой. Незадолго до выпуска состоялась свадьба. Поскольку его избранница, красавица-латышка, являлась местной жительницей, то по окончании Нахимовского училища Жана Ермоленко по просьбе обеих сторон для прохождения дальнейшей учёбы и службы распределили в Рижское ВВМУПП. Редкое по справедливости решение.
Вечер отдыха в нахимовском училище.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru