Байки Бойко. Убийство.

Заступил я по просьбе командира дежурным по гарнизону с субботы на воскресенье. Намечалась грандиозная пьянка – представление у офицерского и у мичманского составов лодки, на котором отмечать собирались возвращение из автономки вместе с присвоением очередных воинских званий. Меня, как самого надежного, бросает командир по-дружески под танк, прикрывать экипаж (мало ли чего). Я не в обиде – надо значит надо, тем более дает Виталий Павлович после вахты два дня отгула, и (хвала аллаху!) на итоговые политзанятия идти не надо.
Все было нормально до двух часов ночи. До полуночи я объехал все точки празднований, поучаствовал немного в каждой. А в третьем часу заходит дед Щекотихин (старый мичман-дизелист, перевелся из Дзержинки к нам за северной пенсией) и говорит мне: «Николаевич! Сади меня в тюрьму, я боцмана зарезал!».
«Да у тебя, – говорю, – дед, сил не хватит и курицу чикнуть, не то что боцмана». «Да нет, говорит, – распи*елся боцман не по делу, я по пьянке схватил нож со стола и ткнул ему в живот. Кровь появилась, он упал, а я пришел сдаваться».



Явка с повинной, блин!
Запахло происшествием по перечню № 1. Сел искать выход из положения. Раздался звонок из госпиталя от дежурного хирурга: «Ножевая рана живота, я обязан доложить утром в прокуратуру и в ОУС». Хорошо наш брат стоял, лодочный доктор. «Рана-то как, жить будет?» – спрашиваю. «Да мелочевка, царапина, но этот мудак (боцман) пришел к нам и зарегистрировался у дежурной медсестры». «Ладно, – говорю, – медсестру беру на себя, а ты сиди полчаса и не дергайся».
Прыг в дежурную машину и к командиру домой. Разбудил Палыча, втолковал, он врубился сразу, и мы с ним вдвоем приезжаем в госпиталь.
…Виталий Павлович сразу с порога в лоб дежурному хирургу: «Три литра хватит?». «Даже много», – отвечает хирург. – «А через комендатуру не пройдет?». «Не сцы, док, – говорит командир мой, – там все наши».
Вот так и никто не узнал о происшествии по перечню № 1. И тогда «шило» уже было конвертируемой валютой.
На следующий день, протрезвев окончательно, боцман и дизелист пили мировую, но ножи мы у них отодвинули в сторону. По Высоцкому «…а вилки попрятали…». Медсестрой занялся я, и с тех пор, наш или не наш военный в госпиталь обращался, звонили всегда мне – записывать его или нет.



Кстати, о докторах военных. На погонах военврачей медицинская эмблема (чаша и змея)  расшифровывалась нами так: «Сам алкаш и жена змея!». У моего друга-доктора была любимая присказка: «Курить не курю, но рюмку хряпну!». Особенно хорошо ему удавалось разбавлять «шило» глюкозой – вкус необыкновенный!