Ну наконец-то вроде все, что положено принято, что необходимо – погружено, что надо – выполнено, разрешение на выход получено. Отдав швартовы, мы вышли из Авачинской губы, оставив за кормой бухту с нежным названием Сероглазка, миновали мыс Поворотный, повернули налево и, пройдя немного, встали на якорь на Халактырском рейде.
Сопровождающий нас тральщик, выполняющий функции корабля охранения, тоже встал на якорь и включил якорные огни.
Я дал команду «Вахте заступить по-якорному» и разрешил выход наверх по два человека из отсека.
На мостик стали подниматься мои матросы, усталые, грязные, замотанные до предела. Почти четыре недели мы были в море на флотском учении, потом три дня шла подготовка к выходу на боевую службу вместо положенных двух месяцев, а впереди - много дней плавания.
За эти три дня надо было загрузить полный боезапас, в том числе специальный, пополнить запасы топлива, воды, провизии, патронов регенерации воздуха, выйти в море для замера физических полей, провести контрольный выход и выполнить массу других важнейших мероприятий, на которые времени практически не оставалось…
Команда работала днем и ночью без отдыха. Все понимали ответственность момента.
Я вспомнил утро прошедшего дня, когда на лодку прибыл для проверки готовности к выходу и передачи документов на поход заместитель командующего Тихоокеанским Флотом контр-адмирал Ярошевич.
Пройдя по заваленным ящиками, коробками и разным имуществом отсекам и посмотрев на серые лица матросов и офицеров, он сказал: «Знаю, что устали, знаю, что тяжело, знаю, что не было времени даже помыть людей в бане перед походом, но есть приказ выйти в море в установленное время и он должен быть выполнен».
Приказ мы выполнили.
Мытье команды перед дальним походом в береговой бане или в бане на плавбазе - эту установленную традицию, которую все всегда старались соблюдать, в этот раз выполнить не удалось. А в море, в походе на дизельной лодке, о бане можно только мечтать. Запас пресной воды на таких лодках ограничен, ее, как правило, хватает только на приготовление пищи. Обычно в дальних походах в качестве утреннего умывания и перед приемом пищи (правда, не всегда), доктор обходит все отсеки с алюминиевой миской, в которой в растворе спирта и воды плавают марлевые тампоны. Эти тампоны по одному выдаются каждому матросу и офицеру, при этом доктор лично следит, чтобы их использовали для протирки лица и рук, а не по другому назначению. Забортной соленой водой не помоешься, мыло, как известно, в ней не мылится…
Правда, на лодке имеется опреснительная установка, но она потребляет слишком много электроэнергии, а ее надо беречь…
… Я стоял на мостике в окружении своих подчиненных. В темноте мелькали огоньки сигарет.
«А что, если…», подумал я и приказал сигнальщику передать на тральщик семафор прожектором: «Есть ли у вас возможность помыть в вашей бане команду. Плавсредств у нас нет. Командир». Я не сомневался, что флотская выручка поможет и здесь. Так оно и получилось. Вскоре мы получили ответ с тральщика: «Сделаем все, что можем. Шлюпка подойдет к вашему борту через двадцать минут. Готовьте людей»
Команду по лодочной трансляции: «Личному составу приготовиться мыться в бане», многие восприняли как неуместную шутку.
Я уж не помню, сколько раз обычный шестивесельный ял тихо подходил к борту лодки, забирал очередную партию наших ребят, доставлял их на тральщик и отвозил обратно на лодку. С последней партией в нарушение всех инструкций отправился на тральщик и я, захватив с собой бутылку спирта и две банки тарани.
На тральщике, несмотря на глубокую ночь, весь экипаж был на постах: кто-то страховал поднимающихся по трапу, кто-то провожал до бани, кто-то провожал обратно.
Командир тральщика – капитан-лейтенант, и его команда смотрели на нас, как на убывающих на другую планету.
Два рослых старшины помогли мне подняться на борт и проводили до бани. Я быстро помылся и прошел в каюту командира. Мы выпили налитое одним глотком и закусили бутербродом с красной икрой-пятиминуткой. Ее на тральщике готовили умело.
Командир проводил меня до трапа, я поблагодарил его и команду тральщика и, пожелав друг другу счастливого плавания, мы расстались. Как его звали и фамилию я не запомнил.
Перед отходом шлюпки он спросил меня: «Надолго?», «Не спрашивай», хмуро ответил я и отвернулся.
Была еще полная темнота, лишь на востоке начали появляться первые признаки рассвета, когда мы снялись с якоря и начали движение по заданному маршруту.
Нас молча провожал весь экипаж тральщика, выстроенный вдоль борта во главе с командиром…
Отойдя немного, мы погрузились на глубину 60 метров.
« Подвахтенным отдыхать. В отсеках соблюдать тишину», распорядился я, пусть ребята отдохнут от всей этой береговой суеты и неразберихи. Им еще многое предстоит впереди. Только я и замполит В.Д.Рыкалин читали боевое распоряжение и знали, что нам предстоит поход на полную автономность 90 суток и только до района боевой службы надо топать больше месяца.
Перед погружением я вызвал командира группы радиотехнической разведки, прикомандированной на выход к нашей подводной лодке и ведущей наблюдение за радиопереговорами «вероятного противника» с момента выхода из базы.
«Что слышно в эфире?» - спросил я.
«Пока все тихо, как обычно»,- ответил он. «Два самолета базовой патрульной авиации США «Орион» ведут боевое патрулирование на противолодочном рубеже Мидуэй (Гавайские острова) - Кадьяк (Алеутские острова) с задачей поиска наших подводных лодок, идущих в сторону западного побережья Америки и два таких же самолета ведут поиск в Беринговом море севернее Алеутов.
Юго-западнее Гавайских островов авианосно-ударная группа США в составе авианосца и восьми кораблей охранения направляются в Японию в Йокосуку на отдых после несения боевой службы. Офицерский состав просит на время отдыха заказать номера в лучших отелях города и вызвать из Штатов семьи. Для рядового состава запланировать ряд мероприятий в увеселительных заведениях на берегу.
На смену этой авианосно-ударной группе из базы Сан-Диего вышла другая в составе девяти кораблей.
На аэродроме острова Шемия (Алеуты) к вылету готовится очередная группа из четырех противолодочных самолетов «Орион». Не с ними ли нам придется встречаться?», - сказал он и улыбнулся.
После погружения я прошел по лодке. Все загруженное имущество было уложено на свои штатные места и закреплено. Вахтенные отсеков с красными после бани глазами, увидев меня, тихо подходили и шепотом докладывали о состоянии отсека. Команда отдыхала.
Подготской юности прекрасная пора
Ленинград, ЛВМПУ, 2 февраля 1948 года. 211-класс. Слева направо. Первый ряд: Юра Назимов, Саша Згурский, Гена Мартынов, Валя Булатов, Толя Андреев.
Второй ряд: Володя Воронцов, Юра Гашков, капитан-лейтенант Кузьмин, капитан Попов, Костя Макаров, ?, Толя Стефанович. Третий ряд: Юра Гладких, Рудик Кистанов, Владлен Гольдберг (Шумилин), Мануил Кириллов, Саша Савинский, Игорь Жильцов, Юра Макаров, Витя Хмарский.
Четвёртый ряд: Викентий Викторов, Боря Смельяков, Игорь Краснёнок, Юра Фёдоров, Гена Дзержинский, Володя Евграфов, Гелий Верховцев, Серёжа Крюков
(фото из книги "О времени и наших судьбах". Сборник воспоминаний подготов и первобалтов "46-49-53". Книга 6. СПб, 2005. (Автор проекта, составитель и редактор сборников Ю.М.Клубков)
В юбилейный день рожденья
Саше наши поздравленья!
Скажет Флот: Савинский Саша -
Наш оплот и гордость наша!
10.12.2010. Подготы-первобалты "49-53"
Поздравления и пожелания здоровья, счастья и благополучия от питонов.
