На Северном флоте для перегона небольших судов с юга по внутренним водам часто использовали командиров торпедных катеров.
Вот таким образом Дима Чеботенко получил приказ перегнать с Черного моря построенную там (морская баржа самоходная сухогрузная) на Северный флот. Во флотском экипаже ему вручили команду. Известно, что в экипаж с корабля списывают «что нам не гоже». В общем, получил он команду гопников. Принял он баржу, то ли в Николаеве, то ли в Херсоне и, предполагая, что по дороге на Север начнётся воровство, собрал всё самое ценное имущество и ЗИПы в одно из помещений, пригласил сварщика и заварил дверь.
По пути на север, где официально, где не официально брал грузы, так что и на флот поработал и для себя и команды.
После первых заработков он собрал команду и объявил, что заработанные деньги будут делиться по паям. Что матрос имеет один пай, старший матрос два пая и так далее, а поскольку он командир и старший лейтенант то у него восемь паёв. Предупредил он так же команду, что за каждую пропитую или потерянную наволочку или полотенце из этих денег будет сделан вычет.
В те времена в лучшем ресторане Мурманска можно было за сто рублей хорошо посидеть целый вечер. После Хрущёвской деноминации, положение не изменилось, то есть посидеть вечерок в «Северном сиянии» можно было так же за сто рублей.
Таким образом, Дима без приключений довёл баржу до Мурманска, где должен был сдать её капитану из вспомогательного флота.
Пришёл новый капитан принимать корабль и сходу спрашивает, как будем рассчитываться за недостачу, через бухгалтерию или через ресторан?
А Дима ему в ответ: «согласен ли ты, поставить две бутылки, если я тебе передам всё имущество, до камбузного полотенца включительно, точно по описи?»
Получив согласие, за одну бутылку пригласил сварщика открыть кладовку, а вторую они оприходовали вместе. Всё имущество было в полном комплекте. Дима выполнил своё обещание, и команда перед списанием получила неплохие для матроса денежки.
Операция «Грязная рука».
Катер заступал в боевое дежурство. Часа три я провёл в цехе торпедного комплекса, контролируя процесс приготовления боевых торпед. Когда дело было сделано, и каждый клапан и лимб ощупан своими руками, я отмыл руки от масла и керосина, взял контрольно-опросные листы и вместе с торпедным расчётом произвёл финишную проверку. Всё было по технологии, и торпеды загрузили в торпедные аппараты.
Пошёл к флагманскому минёру, ёму полагалось сдавать контрольно-опросные листы и докладывать о приёме на борт боевых торпед. Докладываю и передаю бумаги и вдруг совершенно непонятная для меня реакция – «торпеды сдать на комплекс и принять заново», и ни каких объяснений.
В полном расстройстве я захожу в рабочую комнату, где сидят несколько командиров ТКА. Пожаловался им на больную голову флагманского минера, а ребята просят меня показать контрольно-опросные листы. Глянули и говорят «Всё ясно, на бумаге должны быть следы масла и керосина, а ты проявил излишнюю аккуратность».
Пошёл я в торпедный комплекс, положил руки на бочку с керосином, затем на торпеду, оставил на бумаге следы своих грязных рук и через час пошёл к минёру с докладом.
На этот раз доклад был принят благосклонно и мои контрольно-опросные листы заняли своё место в папке с такими же листами.
Офицеры и матросы дивизиона на демонстрации (фрагмент). В центре Дима Чеботенко, справа Марк Дмитриевич Агронский.
