В этом прочном металлическом корпусе располагаются моторы или реакторы, электрика и электроника, вооружение, жилые и служебные помещения и различные системы, обеспечивающие жизнь людей и работу механизмов. Прочный корпус при погружении на глубину выдерживает давление сотен тысяч тонн забортной воды. Он находится внутри так называемого легкого корпуса, придающего обтекаемые формы подводной лодке. В межбортовом пространстве между легким и прочным корпусом заключены большие емкости – цистерны главного балласта, благодаря которым создается и регулируется запас плавучести подводного корабля. Заполняя эти цистерны забортной водой, лодка погружается в пучину моря. И наоборот, вытесняя из них воду сжатым воздухом высокого давления, подводная лодка всплывет. Равенство удельного веса лодки и морской воды достигается с помощью вспомогательных цистерн, расположенных так же между прочным и легким корпусом. Изменяя в этих цистернах количество воды, в соответствии с законом Архимеда, добиваются этого равенства. Эта операция называется дифферентовкой, которая выполняется перед каждым выходом в море, обеспечивая нормальную управляемость лодки под водой. Лодка погружается прямо в гавани, и, перегоняя балласт (воду) то в носовые, то в кормовые цистерны, уравновешивает лодку под водой.
Для маневрирования по курсу и глубине служат рули – горизонтальные и вертикальные. Обводы корпуса позволяют лодке под водой двигаться с большей скоростью, чем в надводном положении. Это объясняется громадным волновым сопротивлением корпуса и кавитацией винта. Однако на лодках 613 проекта надводная скорость больше подводной. Навигация лодки в надводном и позиционном (под перископом) положении обеспечивается набором выдвижных радиолокационных и радиотехнических антенн и перископами, в подводном положении – гирокомпасами и гидроакустическими системами.
Экскурсию по подводной лодке - музею проводит офицер запаса – профессиональный подводник. Как и всякий корабль, подводная лодка делится на отсеки водонепроницаемыми перегородками. На этой лодке таких отсеков семь. Спускаемся в корпус лодки не через круглую шахту в рубке, а по нештатному трапу из нештатной выгородки на палубе, сделанной для удобства экскурсантам. Этот трап ведет в четвертый отсек подводной лодки. Учитывая категорию присутствующих в этой группе, экскурсовод не многословен и ограничивается ответами на вопросы.
Моя служба была связана больше с надводными кораблями, но неоднократно приходилось бывать и работать на подводных лодках многих проектов, главным образом, атомных ракетных первого поколения. Всегда восхищался мужеством этих покорителей глубин морей и океанов. Служба и боевая работа экипажа в таких стесненных условиях сравни подвигу. Постараюсь в доступной форме рассказать читателям о «начинке» этого музея на воде, которых, к сожалению, в России очень немного.
Осмотр внутренних помещений начинаем с носа .
- носовой торпедный, жилой.
В отсеке размещены: четыре торпедных аппарата с приборами управления стрельбой; стеллажи с запасными торпедами; приводы носовых горизонтальных рулей; станция пенотушения; 16 подвесных коек; торпедопогрузочный люк.
Первый отсек самый большой - он протянулся во всю длину торпед, и, оттого что передняя его стенка скрыта в зарослях трубопроводов и механизмов, замкнутое пространство стальной капсулы не рождает ощущения безысходности. Ему не может здесь быть места хотя бы ещё и потому, что отсек задуман как убежище: над головой - торпедопогрузочный люк, через который, если лодка не сможет всплыть, выходят на поверхность, как и через трубы носовых торпедных аппаратов. Это - двери наружу, врата спасения.
У носовой переборки в полумраке тлеет алая сигнальная лампочка станции пожаротушения – ЛОХ. На первых русских подводных лодках в центральном посту вот так же алела пальчиковая лампочка перед иконой Николая чудотворца – покровителя моряков и рыбаков. Но у подводников есть свой святой – праведник Иона, совершивший подводное путешествие во чреве китовом.
На настиле между стеллажными торпедами меня встречает вахтенный отсека старшина 1-й статьи Ионас Белозарас. Опять Иона!… Белозарас отличник боевой и политической подготовки, отличник Военно-Морского Флота, специалист 1-го класса, командир отделения торпедистов, групкомсорг, помощник руководителя политзанятий, кавалер нагрудного знака «Воин-спортсмен». Мне нравится этот старшина не за его многочисленные титулы - тихий неразговорчивый литовец, он человек слова и дела, на него всегда можно положиться… Ионас постарше многих своих однокашников по экипажу - пришёл на флот после техникума и ещё какой-то отсрочки. Рядом с девятнадцатилетним Тодором - вполне взрослый мужчина, дипломированный агроном. Я даже прощаю ему учебник «Агрохимии», корешок которого торчит из-под папки отсечной документации. Вахта торпедиста - это не вахта у действующего механизма, но дело даже не в том. Белозарас поймал мой взгляд, и можно быть уверенным, что теперь до конца смены к книге он не притронется. Нотации об особой бдительности к концу похода лишь все испортят.
Чтобы соблюсти статус проверяющего начальника, я спрашиваю его о газовом составе воздуха. Вопрос непраздный. «Элексир жизни» в соприкосновении с маслом взрывоопасен, недаром торпеды и все инструменты подвергают здесь обезжириванию.
Вахтенный торпедист через каждые два часа обязан включать и сообщать показания в центральный пост. Все в норме. Кислорода - 22%, углекислоты - 0,4 %. Я не спешу уходить. Любой отсек - сосуд для дыхания. Все его пространство, изборожденное, разорванное, пронизанное механизмами, - это пространство наших легких, под водой оно как бы присоединяется к твоей плевре. Воздух в первом отсеке всегда кажется свежее, чем в других помещениях. Видимо, потому что он прохладнее; его не нагревают ни моторы, ни электронная аппаратура, не говоря уже о камбузной плите или водородосжигательных печках. Я делаю несколько глубоких очистительных вдохов…
«С огнестрельным оружием и зажигательными приборами вход в отсек категорически запрещён!» Медная табличка приклепана к круглой литой двери лаза в носовой торпедный отсек. Оставь огниво, всяк, сюда входящий. «Всяк» сюда не войдет. В рамочке на переборке - список должностных лиц, которым разрешен вход в первый отсек при наличии в нём боезапаса.
В палубе этого отсека прорезан небольшой квадратный лаз, а в нем коротенький трапик ведет в тесную выгородку с помпой и баллонами станции химического пожаротушения – ЛОХ.
Второй отсек - аккумуляторный, жилой. Кают-компания и каюты офицеров; рубки радиосвязи и ОСНАЗ; баллоны воздуха высокого давления; аккумуляторная яма № 1 с первой группой аккумуляторных батарей и батарейным автоматом.
Жилой, офицерский. Он похож на купейный вагон, грубовато отделанный тем дешевым деревом, которое идет на изготовление ружейных прикладов и прочих деталей военной техники, не вытесненных ещё пластмассой. Разве что отдвижные деревянные двери «купе» расположены по обе стороны прохода. Даже умывальник размещен по-вагонному – в конце коридора, у круглой двери в носовой переборке.
Я (замполит) отыскал свою каюту по правому борту в середине . Протиснувшись в крохотный тамбур, куда выходила ещё и дверь каюты старпома, я проник в тесную темную выгородку. Выключатель оказался почему-то в шкафу, точнее, в шкафчике чуть больше чемодана. Плафон скудно, высветил мое подводное жилище.
Если разделить пространство большой бочки для засола капусты крестообразной перегородкой, то одна из верхних четвертей будет точной копией лодочной каюты. В этом смысле Диоген был первым подводником.
Примечание. . Древнегреческий философ 4 века до н.э. Практиковал крайний аскетизм; по преданию, жил в бочке, а на вопрос Александра Македонского, чего бы он хотел получить от него, ответил: «Отойди, не загораживай мне солнца».
Большую часть площади и объема (каюты) занимал стол с массивной тумбой-сейфом. Между ним и полукруглой стеной прочного корпуса втиснут узкий дерматиновый диванчик. Даже при беглом взгляде на это прокрустово ложе становилось ясно, что оно никогда не позволит вытянуть ноги без того, чтобы не подпирать пятками и теменем переборки. Ложе поднималось, и под ним обнаружился рундук, довольно вместительный, если бы в нём не ветвились магистрали каких-то труб.
Разгибаясь, стукнулся затылком так, что чуть не рухнул вместе с диванной крышкой: с полукруглого подволока свисали два маховика. «Аварийная захлопка», - прочитал я на одной табличке. «Аварийное продувание балластной цистерны №…»,- значилось на другой. Пришлось обернуть маховички кусками поролона.
Единственным предметом роскоши в каюте оказался замасленный туркменский коврик, прикрывавший деревянную панель над диваном. В панели обнаружились встроенные шкафчики. Осмотрев их, я извлек все, что досталось мне в наследство от предшественника - хвост воблы, тюбик со сгущенным глицерином, пуговицу с якорем, засохший фломастер, штемпель «Письмо военнослужащего срочной службы», игральную кость, пистолетную гильзу, дамскую шпильку, двадцать баночек с белой гуашью и диафильм «Кролиководство». Правда, в рундуке ещё оказался ворох бумаг и скоросшивателей. Но разбирать их было делом не одного дня. Целый месяц до моего назначения обязанности замполита исполнял доктор. Наверное, если бы мне довелось замещать его, медицинское хозяйство на корабле пришло бы в ещё больший упадок.
По подволоку моей каюты в три слоя змеились трубопроводы различных толщин. В хитросплетения магистралей, заполненные пылью и таинственным мраком, чья-то хозяйственная рука, знающая цену любому уголку лодочного пространства, рассовала множество предметов. Находить их было так же увлекательно, как собирать грибы или вытаскивать из речных нор раков. Груда моих трофеев росла с каждой минутой - коробка шахмат, тропические тапочки, старый тельник, чехол от фуражки, томик Солоухина, пропитанный машинным маслом до желтой прозрачности. Несколько таких же, прошедших автономное плавание книжек стояло на полке за гидравлической машинкой клапана вентиляции. Все они были обернуты в чистую бумагу, видимо, для того, чтобы не пачкать при чтении руки.
Здесь же, под сводом левого борта, протянулась выгородка . В одном её конце едва умещается холодильник «ЗИЛ», прозванный за могучий рык «четвертым дизелем»; в противоположном - панель с аптечными шкафчиками. Раскладной стол сделан по ширине человеческого тела и предназначен, таким образом, не только для того, чтобы за ним сидели, но и для того, чтобы на нём лежали. Лежали на нём трижды - три аппендикса вырезал под водой в дальних походах доктор. Может быть, поэтому, а может быть, потому, что столовый мельхиор под операционными светильниками сверкает на белой скатерти зловещей хирургической сталью, за стол кают-компании всегда садишься с легким душевным трепетом.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
