Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Диагностика БРЭО

Линейка комплексов
для диагностики
БРЭО

Поиск на сайте

Золотая балтийская осень. И.Е.Всеволожский. М., 1964. Часть 23.

Золотая балтийская осень. И.Е.Всеволожский. М., 1964. Часть 23.



Покидают силы Нарцисса, бледнеет он и чувствует уже приближение смерти, но все-таки не может оторваться от своего отражения.

Он попытался обнять ее — она с отвращением его оттолкнула. Тогда в нем проснулся актер. Он упал на колени; не жалея складки на бесподобно отутюженных брюках, проливал почти настоящие слезы; говорил, что устал скитаться, хочет осесть, и лучше всего — в Ленинграде, и, если она не хочет жить с ним, он не настаивает, он найдет себе где-нибудь комнату, жалкий угол, но пусть она пожалеет его и устроит в свой театр.
— Никогда! — повторила она. — Самое мерзкое в моей жизни — вы!
Он ушел, трагически пошатываясь.
В театр прийти не решился: характер его, неуживчивый, склочный, был известен повсюду. Если бы она попросила дирекцию — его взяли бы. В довесок к ней. А он согласился бы и на унижение.

2

Новые пьесы, выезды, репетиции... Пришла наконец и настоящая слава; на спектакли с участием Кузьминой трудно было достать билет.
Однажды (это было лет девять назад) театр выехал на гастроли в порт на берегу Балтики. Первым шел спектакль «Нора» Ибсена. В зале было много моряков. Кузьмину приняли очень тепло — некоторые знали ее еще по Ленинграду. Взглянув в первые ряды — она вдруг увидела Юрия!.. С этой минуты она играла для него одного. На подъеме закончила первый акт, надеясь, что он зайдет к ней в антракте. Сколько лет не видались, подумать только, и встретились! Антракт кончился, он не зашел. Она играла — нет, не играла, жила на сцене, в самом деле поверив, что она жена адвоката, что у нее чудесные дети, она любит мужа, а ее любит безнадежно больной доктор Ранк. Юрий не зашел и в последнем антракте. Взглянув в зал, она увидела пустое, обитое вишневым бархатом кресло. Ушел, не дождавшись конца? Настроение сразу упало, и захотелось поскорее закончить спектакль. Но она взяла себя в руки и доиграла с таким же подъемом...



Нора /Кукольный дом/ Генрик Ибсен (телеспектакль, 1980, Ион Унгуряну).

После спектакля Елена узнала, что рыбаки гибнут в море и моряки ушли к ним на помощь. Утром весь город радовался: моряки спасли их. Дождь перестал, светило июньское солнце, море искрилось, и повсюду цвела сирень. Юрий прислал ей в гостиницу пионы, а вечером опять пришел на спектакль. Ставили давно надоевшую пьесу, но она играла превосходно. После спектакля он ждал, пока Лена разгримируется. Они пошли на берег — эстонцы праздновали Иванову ночь. У ярко пылавших костров, отражавшихся в ночной спокойной воде, они смотрели на шествие с факелами.
Остальные дни, прожитые в этом маленьком городке со средневековыми башнями, показались ей сказкой.
Между ними не стояла больше Любовь Афанасьевна; старший сын Юрия уже был лейтенантом. Все было решено в эти белые ночи. Как раз приехал к отцу Ростислав — сердце Леночки замерло — одобрит ли он решение отца? Ростислав почтительно поцеловал ее руку и поздравил обоих.
Запоздалое счастье — оно все же счастье!
Она договорилась перейти в театр в Таллине,



Русский театр Эстонии. Прежнее название — Государственный русский драматический театр Эстонской ССР.

Юрий приехал в Ленинград, остановился в «Астории». Все время шел дождь, но им было все равно, пусть буря, пусть дождь. После спектаклей она торопилась в «Асторию»; не дожидаясь лифта, взбегала на третий этаж. Юрий был весел и ласков.
И вдруг накануне дня, когда они должны были пойти в загс, он пришел и сказал, что в загс не пойдет: с него хватит семейной жизни... он вдоволь ее испытал... Ни на ком он не женится... Его слова показались ей непростительной грубостью. Она вспылила. Но когда он ушел, безутешно и горько рыдала, зарывшись в подушку.

3

В театре, в который она перешла (договор есть договор, другого выхода не было), актеры не заучивали ролей, перевирали текст. Плохим актерам простительно играть плохо, но непростительно играть спустя рукава. Неуважения к зрителю она простить не могла. Не удивительно, что театр пустовал; самое неприятное — играть перед пустым залом. Она решила дотерпеть до конца сезона.
От адмирала, пригласившего ее выступить в Доме офицеров, она узнала, что Юрий вышел в отставку.



Дом офицеров флота, ныне Центр русской культуры.

— Разве уходят так рано в отставку? — удивилась она.
— Он ушел по болезни.
— Он болен?
— Да, тяжело.
— Что с ним?
— У него плохо с глазами.
Она спросила, где живет Юрий.
— Пока в том же маленьком городке.
В Ленинграде, собирая на Галерной забытые вещи, она нашла под столом записку, написанную рукой Юрия: «Василиск Автономович Кутейко. Морск. Медиц. акад., Глазное отд., тел. №...» Глазное отделение? Медицинская академия? Вот оно что... «Он тяжело болен, — сказал адмирал... — у него плохо с глазами».
Она позвонила Кутейко, просила принять ее по личному делу. В тот же день в старинном здании на Фонтанке глазник-полковник с красным лицом смотрел на нее сквозь толстые стекла очков:



— Чем могу служить?
Она спросила, чем болен Юрий.
— А вы кто будете Юрию Михайловичу?
— Я?
Она не скрыла от старика:
— Я всем сердцем люблю его... много лет...
— Очень рад. Я тоже люблю Юру... много лет, — сказал Кутейко растроганно. — Как он цеплялся за флот, когда его списывали...
Она решилась рассказать полковнику все. Он слушал, постукивая по столу толстыми красными пальцами. Он, как кудесник, сидел в черной комнате, без окон с ярким рефлектором на столе; ей приходилось зажмуриваться, старик не догадался его отодвинуть.
— Так-так, теперь все понятно, — пробасил Кутейко. — Узнаю Юру. Он не хотел связать вашу жизнь со своей. Пожалел вас.
— Пожалел? Почему?
— А что хорошего жить со слепым? — вздохнул полковник.
— Со слепым?! — ужаснулась она.



— Вот видите, одной этой мысли вы уже ужаснулись. Он пока не слепой. Но если говорить откровенно, а я вам врать не хочу, обречен.
— На полную слепоту?
— Да.
— И когда это может случиться?
— Через год. В лучшем случае — через два. — Через два года!
Она встала.
— Я поеду к нему.
— Ничего нельзя желать лучшего. Но подумайте...
— О чем?
— О себе, голубушка, — сказал Кутейко совсем по-отечески. — А вдруг вы не рассчитаете своих сил и придет время, когда Юрий будет вам в тягость?
— Никогда он не будет мне в тягость!
— Радуюсь за него, милая...
Так вот почему Юрий был груб с ней в тот день и почему от нее отказался!



Она навсегда порвала с театром и уехала в городок со средневековыми башнями. Снег лежал на берегу и на соснах, ребятишки бегали на коньках по застывшему морю, шхуны вмерзли в лед, с деревьев осыпались пушистые хлопья. Она нашла белый каменный домик, взбежала по лестнице, позвонила, услышала заливистый лай. В дверях появилась славная старушка с седыми, тщательно завитыми локонами; остроухий пес уперся лапами в шубку.
— Ты Старик? — спросила она.
— О нет, Старик умер, это Буян, — пояснила старуха. — Матросы подарили его капитану. Вы ведь знаете...
— Все знаю, — сказала она.
И тут вышел Юрий. Снял темные очки. Все лицо его посветлело, помолодело, когда он услышал:
— Никуда больше, Юра, я не уйду от тебя!

Случается, ошибаются и пророки. Василиск Кутейко ошибся. Счастливая ошибка! Юрий видит, неважно, но видит целых шесть лет сверх двух обещанных! Конечно, ему нельзя утруждать глаза, он не читает, не пишет. Он диктует воспоминания — и она узнаёт, что он пережил, скольких потерял товарищей, какие подвиги они совершали. Его воспоминания помогут воспитывать молодых. Уж больно легко относятся некоторые к тому, что завоевано их отцами и дедами; думают, можно прожить на готовеньком легко и беспечно всю жизнь!



Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru


Главное за неделю