— Ешьте, внучата... Дед говорит возмущенно:
— Слыхала, Ника? Мотоциклист в морскую семью затесался! Эхма!
— Да он мал еще, передумает,— откликается баба Ника. Дед спрашивает Валерку:
— Ну, а ракетные катера тебе нравятся?
— Ничего особенного, — пожимает плечами Валерий, подтягивает к себе кусок угря посолиднее.
Дед взрывается:
— И где ты такого, внук, нахватался?! Я в твоем возрасте шлюпкой, бегущей под парусом, восторгался, моторный катер чудом считал! А ты: «Ничего особенного»! Тоже мне гусь! И свой транзистор заткни — это в прежнее время с шарманкой ходили по улицам, так те побирались, шарманщики, а тебе за твою музыку никто и копейки не даст!
Баба Ника смотрит на деда точь-в-точь так, как на меня мама, когда я что-нибудь ляпну не к месту.
И дед смягчается:
— А впрочем, на аркане в море тебя не потащу. Эх ты, «ничего особенного»!
Я готов стукнуть Валерку. Идиот! Огорчил старика. Да и бабу Нику расстроил, хотя она по доброте своей за него заступилась. Лучше моей бабы Ники, пожалуй, нигде не найдешь. Никогда не рассердится; я однажды у них суповую миску разбил, играя с котом Марципаном, и хрустальную вазу. И что же вы думаете? Баба Ника собрала осколки и сказала: «Не огорчайся, Максим, это к счастью». И вообще она очень добра. Всегда хочет порадовать меня чем-нибудь: или вкусненьким (а готовить она мастерица), или свяжет мне свитер и варежки, или принесет интересную книжку. Когда я болел скарлатиной, не отходила от меня ни на шаг. Проснусь, бывало, она тут как тут: «Попить, Максимушка, хочешь?» Маме она говорила: «Иди работай, Надежда, не беспокойся. Уж я Максимушку выхожу». И я поправился и забыл о том, что ужасно болел.
А Валерка говорит, когда мы спускаемся с лестницы:
— Терпеть не могу стариков!
На стариков смотреть грустно, конечно. Но ведь они — наши бабка и дед! Разве они виноваты, что в конце жизни состарились?
ЛЕБЕДИ, БЕЛКИ И ДЕВОЧКА С ЛАРСЕНОМ
Узкая улочка выводит на площадку над городом. Отсюда видишь покатые разноцветные крыши, а дальше — море и в нем корабли. Я могу целый час простоять и любоваться. А Валерка нет.
— Эка невидаль,— и включает транзистор.
Вот долдон! Я радуюсь, что живу рядом с древними башнями и могу каждой сказать: «Доброе утро!» Живу рядом с морем и кораблями. А Валерка опять свое:
— Эка невидаль!
Я советую:
— Пойди-ка ты, знаешь, на улицу Лембиту, а я схожу еще в одно место.
Но Валерка увязывается за мною.
Каждое воскресенье я хожу в Кадриорг. Это старый парк с высокими дубами, в пруду плавают лебеди. Я крошу булку — лебеди вытягивают длинные шеи и едят с удовольствием. В театре «Эстония» я видел балет «Лебединое озеро»; мне все представляется, что придешь как-нибудь вечером в Кадриорг, а превратятся в девчонок и затанцуют на острове в лунном свете.
С Валеркой не помечтаешь. Транзистор истошно орет, и взрослые оборачиваются. О чем ни заговори с братцем, слышишь в ответ: «Эка невидаль».
Спрашиваю:
— У тебя есть товарищи?
— Подобралась компашка.
— Что же вы делаете?
— Смеемся.
— Смеетесь?
— Бывает такая умора,— хихикает Валерка. — Стоит во дворе «Москвич», а хозяина нет. Мы и спустим все камеры. Хозяин выходит, торопится, ему спешить надо, а тут берись за насос. Животы можно надорвать, право слово...
Ну что смешного — проколоть шины? Тоже мне смех!
С высокого дуба скатываются и садятся нам на плечи пушистые белки. Белочка трется мордочкой о мой подбородок — просит лакомства. Я нащупываю в кармане конфету. берет ее в лапки и ест. Ах, долдон! Что он делает?..
— Валерка!
Подумать только! Этот тип схватил белку, доверчиво сидевшую у него на плече, и запихивает зверушку в карман. Белка оторопела от такой неслыханной подлости.
— Отпусти!
— Вот еще. Отвезу в Балтийск, посажу ее в клетку!
Я толкаю его:
— Отпусти!
Белка опомнилась, кусает за палец нахала и мигом взбирается на дерево.
И вдруг кто-то говорит:
— А знаете, мальчик, вас, как в старинное время, посадить надо на ошейник у ратуши.
Девчонка! Рядом с ней черный пес-водолаз; он кладет могучие лапы на плечи Валерке.
— Уберите свою паршивую собаку! — визжит Валерка.
— Ларсен, отпустите его! И сядьте! — командует девочка.
послушно садится. Валерка все еще хорохорится:
— Слыхал, Максим? Она с собакой на «вы» разговаривает!
— Ларсен — воспитанный пес и не любит, чтобы его тыкали.
Валерий нагибается за камнем.
— У-у, черный гад! Поломал мне транзистор...
Пес так грозно рычит, что Валерка роняет камень на землю.
— Идемте, Ларсен! Хулиганы нам не компания.
Красиво сказано! Я девчонок терпеть не могу, но как гордо уходит она со своим черным псом — эта черненькая, в коричневом форменном платьице!
— Я бы ей показал, как собак на людей натравливать! — грозится Валерка.— Дрянь этакая!
— Сам ты дрянь! — возмущаюсь я братцем.
Покажи поганцу мою любимую лань на лужайке под Вышгородом, он в нее, поди, камнем запустит. И поцарапает — эта бронзовая.
ОТЕЦ
Они всё играют в шахматы.
Валерий обнимает дядю Андрея, трется щекой о его плечо.
— Я без тебя ужасно соскучился.
— Ну как, подружился с Максимом?
— Да-а...— мямлит Валерка.
Дядя Андрей — человек проницательный:
— Ты опять что-нибудь, мое чудище, выкинул?
—— Нет, папочка, что ты!
Валерка подмигивает. Мог бы и не подмигивать, я ничего не расскажу: противно вспоминать его пакости. Дядя Андрей передвигает ладью:
— Сдаешься, усатик?
— Сдаюсь,— соглашается отец. — Еще ?
— Нет. Мне надо зайти к Сереже Карамышеву, подводнику... Собирайся, Валерий! Валерий вздыхает.
— Я так ужасно устал.
Но дядя Андрей непреклонен.
— Я в твоем возрасте по сорок километров вышагивал. Только они ушли, в передней звонок.
— Спроси, Максим, кого нужно.
Иду открываю. Передо мной стоит незнакомый капитан третьего ранга с пакетом в руках. Он спрашивает, дома ли Иван Максимович Коровин.
— Дома.
Понимаю. Отец его оперировал. Отец ужасно рассердится. Все, как их вылечат, тащат подарки!
— Папа, к тебе! Я ухожу в свою комнату. Слышу:
— Ну, как вам не стыдно? Так и есть, рассердился!
— Но вы жизнь мне спасли! — оправдывается капитан третьего ранга.
— А если бы вы спасли свой корабль и команду, вы бы ждали награды?
— Спасать корабль и команду — мой долг.
— Поднять вас на ноги — тоже наш долг. Взялись за вас скопом. Сестры, врачи молодые. Не люди, а золото...
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
