Одесса – порт на северо-западном берегу Черного моря. Одесса основана на месте татарского поселения Качибей, первое упоминание о котором относится к 1415 году. В 15-м веке поселение было разрушено турками, затем возникло под названием Хаджибей. По Ясскому мирному договору 1791-го года Хаджибей вошел в состав России. В августе 1794 года в нем под руководством Суворова и Дерибаса начала создаваться морская гавань по проекту инженера Ф. Деволмана. В 1795 году Хаджибей переименован в Одессу. Быстрому росту Одессы в 19 веке способствовало расширение внешней торговли, объявление города порто-франко (1819-1859), строительство в 1860-1870 годы железной дороги Одесса-Балта, Одесса-Киев. В конце 19-го века Одесса по товарообороту занимала второе место в России после Петербурга.
Штормило. Дым от работающих дизелей задувало через открытый рубочный люк в отсеки. Глаза слезились, в горле стоял ком, но это не мешало штурману с наслаждением вести корабль в Одессу. Мы моряки-испытатели. Занимаемся испытаниями новой техники для кораблей Военно-Морского Флота. Вчера, после очередного испытания гидроакустической аппаратуры, наша подводная лодка срочно была направлена в Одессу. Штурман подводной лодки капитан-лейтенант Александр Макаркин по такому случаю надел чистую кремовую рубашку, завязал галстук рижским узлом, остро заточил карандаши и, быстро сделав предварительную прокладку, доложил командиру капитану 2 ранга Решетову Виктору Константиновичу, что ходом десять узлов они успеют прийти на рейд Одессы к указанному времени. Штурман давно уяснил для себя, что Кронштадт, Севастополь, Одесса – города, где обязательно должен побывать каждый моряк. Потёмкинская лестница, памятник адмиралу де Рибасу, основателю города, одесские каштаны, белая акация, воспетая Дунаевским, – это всё создавало прекрасное настроение для экипажа. Подводники ломали голову, с какой целью их субмарина мчится в город-герой.
«Ах, , жемчужина у моря…», - напевал в кают-компании помощник командира подводной лодки капитан 3 ранга Колчин Юрий Павлович, собираясь на берег на инструктаж. Молодой офицер Саша Макаркин восхищался этим незаурядным человеком. Помощник был породист и красив, даже излишне красив, за что неоднократно «горел». Настоящий «поручик Ржевский». К ним он прибыл недавно. На исправление. Мог бы прийти командиром, но пришёл с понижением на две ступени. Наказан за чрезмерную любовь к женщинам. Он уже осознал, за что наказан. Служил хорошо, поскольку службу знал и любил. Служил весело, всё у него получалось легко и быстро. Частенько перед увольнением на берег, шутя, напутствовал матросов: «Вы идёте в увольнение, чтобы отдохнуть душой и другими частями тела». На днях на разборе, когда проверяющий генерал из Москвы приказал зачитать свои замечания, выявленные им лично, помощник открыл блокнот и громогласно воспел изречения генерала: «На береговой базе подводной лодки «С-338» в мужском туалете торчат оголённые концы. (Пауза!) Два матроса Козлов и Богуш не стрижены, на ушах висят. (Пауза!) Матрос первого года службы Озеров не в состоянии умножить два плюс два». После чего разбор был свёрнут. Генерал вскочил в машину, хлопнул дверью: «Поехали!». - «Не заводится, товарищ генерал…» - «Поехали, потом заведёшь!» Все офицеры смотрели в рот своему кумиру, и любое его приказание выполняли бегом и с радостью. У Юрия Павловича было бесконечное количество баек о прекрасной половине человечества. Именно он познакомил нас с одним из высказываний Бриджит Бардо: «Я не понимаю, почему некоторые женщины стесняются раздеться перед доктором. Ведь он такой же мужчина, как и любой другой». Или вот такой тонкий юмор: «Некрасивая дама наняла извозчика и встревожено спросила: «Ваша лошадь не понесёт, она не пуглива? - Ничего, садитесь, она не оглядывается». Наконец, любимая байка помощника: «Я вам должен сказать,- говорит доктор,- что у вашей жены рожа». - «Знаю, знаю. Это наследственное. У тёщи тоже рожа – и препротивная». Юрий Павлович любил женщин и красиво подшучивал над ними. Они не обижались…
Вечером, придя вместе с командиром с инструктажа, слегка навеселе, (быть в Одессе и не выпить вина на – это недостойно офицера) помощник объявил: «Завтра в 5 утра выход в море. Нас будут снимать в кино. Одесская киностудия. Наша задача показать SOS! ”,- закончил он своё короткое выступление. Командир Виктор Константинович Решетов вообще молчал, он был ещё более навеселе. В этом вопросе они единодушно поддерживали известного одессита Михаила Жванецкого: "Алкоголь в малых дозах безвреден в любых количествах!”
Утреннее море встретило нас туманом, сыростью и лёгким дождём. Командир чётко, по-военному, поставил задачу. “Мы участвуем в съёмках учебного фильма об оказании помощи аварийной лодке с помощью вертолёта. Надо подготовить несколько “раненых” матросов, которых вертолёт снимет с подводной лодки, терпящей бедствие”. Бывалый Юрий Павлович тут же предложил для полного правдоподобия аварии создать на лодке крен и дифферент. Предложение было принято с благодарностью. Несколько старшин и матросов, с детства мечтающих сняться в кино, наперебой предлагали себя в роли раненых и эвакуируемых. Корабельный врач капитан Анатолий Филин, одессит, (вчера он тоже был на берегу, прошёлся по Дерибасовской с выпущенным тралом, как он сообщил своему другу штурману), проявив чудеса изобретательности и изворотливости, используя йод, зелёнку и даже корабельный сурик, придал раненым естественный вид, завязав их головы, руки и ноги “окровавленными” бинтами. Когда лодка прибыла в заданную точку, всё было готово к киносъёмке. Солнце разогнало утренний туман, дождь кончился, небо без единого облачка, море ласковое, тихое и спокойное. Радисты дали согласно плану учебный сигнал SOS. Наша субмарина с креном 20 градусов на левый борт, с дифферентом 6 градусов на нос лежала в дрейфе, как бы пережив тяжёлую “аварию”. Вскоре подошло спасательное судно. Руководитель съёмок со спасательного судна, объявил, что вертолёт прибудет через пять минут. Все “артисты” - в ограждении рубки. Все горят желанием сниматься в кино. Кинули они “морского”, кому первому быть раненым. И тут началось… настоящее кино! Как сказал штурман Макаркин, любитель интеллектуального юмора, начал действовать закон Мерфи: “Если какая-то неприятность может случиться, она случается”.
Неимоверно грохоча двигателем, приблизился к лодке, завис над ней. Медленно опустил лебёдкой на мостик спасательное кресло. На мостике невозможно находиться: воздушная струя от винта разрывает лёгкие, срывает одежду, не даёт открыть глаза. По команде помощника “первопроходец” с трудом влез в кресло, боцман закрепил его, дали сигнал вертолётчику выбирать трос. Только выбрали слабину, кресло зацепилось за ограждение мостика. Вертолёт, не замечая этого, продолжает выбирать трос. Трос натянулся, как струна, звенит, потрескивает, того и гляди лопнет и наш “условно раненый” фактически окажется в море и его надо будет спасать по-настоящему. Все, находящиеся на мостике, машут пилоту руками, что-то кричат, а тот, не обращая внимания, прямо-таки пытается поднять подводную лодку к себе на борт. Наконец, пилот понял, что лодку ему не поднять, дал слабину, кресло с визгом вырвалось, чуть не оторвав головы стоящим на мостике. Вертолёт рванулся вверх, кресло с “раненым”, как огромные качели, выпущенные из пращи, закружилось в воздушной струе от винтов, между морем, лодкой и вертолётом. Мы видели искажённое страхом лицо нашего матроса и боялись, как бы он не выпал из кресла в море или не разбился о лодку. Оцепеневших от ужаса “артистов” как ветром сдуло с мостика, они врассыпную бросились в свои отсеки и бесследно исчезли там, распространяя микроб страха по всей лодке. Вертолёт, наконец, благополучно подлетел к надводному кораблю и передал нашего “раненого” на борт. Все облегчённо вздохнули. Не дав подводникам расслабиться, буквально через минуту руководитель даёт указание подготовиться ко второму дублю. Командир в сердцах бросил недокуренную сигарету за борт, обернулся и … замер. Желающих сниматься нет. Все добровольцы скрылись и не подают признаков жизни, несмотря на призывы командования. Командир опять же с подачи многоопытного помощника Юрия Павловича по громкоговорящей трансляции даёт обещание, что второму “раненому”, изъявившему желание сниматься, будет предоставлено 10 суток отпуска. Возбуждённые начальники прождали пять минут, но на мостик никто не вышел. Командир нервно закурил внеочередную сигарету, ситуация становилась неуправляемой. И тут опять выручил Юрий Павлович. Как не вспомнить здесь высказывание адмирала Макарова Степана Осиповича: ”Есть офицеры умеющие, а есть - знающие. Я предпочитаю служить с офицерами умеющими, хотя лучше всего, когда офицер и умеющий, и знающий”. Умеющий служить помощник напомнил командиру, что в седьмом отсеке торпедист Дмитрий Богуш имеет 10 суток нереализованного ареста за то, что выпил в городском увольнении. Если согласится сниматься, то участие в съёмках будет зачтено как отбытие наказания. Повеселевший командир Решетов срочно вызвал нарушителя дисциплины, начал с ним беседовать. Подключился замполит (с красивой флотской фамилией Репка, Степан Репка) и напомнил, что в годы войны кровью смывали позорное пятно в биографии. Матрос Дима Богуш затравленно посмотрел по сторонам и согласился с доводами: кровью, так кровью. Пока он не передумал, его быстро привязали к спасательному креслу. Махнули вертолетчику: «Майна!» Второй дубль прошёл, на удивление, удачно. Уже через семь с половиной минут трясущегося от пережитого страха, но счастливого от того, что флот не опозорил и восстановил своё честное имя - непьющего матроса, Диму Богуша вынимали из спасательного кресла в полубессознательном состоянии на борту надводного корабля.
Со спасателя просит подготовить третьего “раненого”. Желающих, естественно, нет и возможности уже нет. Тогда Юрий Павлович, психолог и знаток человеческой души, особенно женской, моргнул озверевшему от такой нервной работы боцману, и тот представил перед глазами удивлённого командира … чучело. Старая рабочая форма, набитая ветошью, газетами, использованной политической литературой, - издали настоящий матрос. Всю голову забинтовали бело-красными бинтами. Подлетел вертолёт. Чучело быстро закрепили в спасательном кресле. Лебёдка начала выбирать трос и третьего “раненого” благополучно эвакуировали на надводный корабль. Хорошо, что больше трёх дублей снимать не стали. Руководитель поблагодарил командира подводной лодки капитана 2 ранга В.К.Решетова и экипаж за отличное проведение киносъёмок. Так как погода была тихая, попросил пришвартоваться к борту и забрать своих матросов. Каково же было удивление всех, особенно замполита, когда Димку Богуша, который только что исправился, пришлось вести под руки, он оказался совершенно пьян. Оказывается, на спасательном судне каждому “раненому” выдавали по полстакана спирта для снятия стресса. Так рекомендовала медицина и в реальных условиях, и на учениях. Страх-то люди переживали фактический! Как ему завидовали отказавшиеся сниматься, как они страдали, что не использовали такую возможность. А 10 суток ареста, как и было обещано, засчитали, что он отсидел. Но только не на гауптвахте, а на спасательном кресле. Те несколько минут в кресле сделали Дмитрия Петровича Богуша совершенно другим человеком. Видимо, прошло детство. Службу он закончил мичманом, награждён медалью “За отвагу”. И всё с легкой руки находчивого Юрия Павловича Колчина, который через полгода стал командиром подводной лодки, экстерном сдав экзамены на командирских классах, где все офицеры изучали фильм с его участием об оказании помощи аварийной подводной лодке. Адмиралы восхищались: “Вот как надо служить Родине! Какая четкость и слаженность!” А женщины его по-прежнему любят! Ну, что с ними сделаешь!?
Июнь 2005 года.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
На городском кладбище в парижском пригороде Со (Sceaux) находятся три русские могилы. Там похоронены активный участник Отечественной войны 1812 года, адмирал Павел Васильевич Чичагов (1767-1849 гг.), его брат, ветеран Отечественной войны 1812 года, генерал Василий Васильевич Чичагов (1772-1826 гг.) и дочь адмирала Екатерина, по мужу графиня дю Бузe ( 1807-1882 гг.). Со временем чичаговские могилы пришли в упадок. Надгробные плиты из слабо мраморированного известняка опустились в землю, местами растрескались, надписи на них кое-где стёрлись. Лишь на временной фанерной табличке с трудом можно было прочитать имена, даты рождения и смерти тех, кто покоится под надгробиями.
Вопрос о реконструкции чичаговских захоронений впервые возник в 2005 году, когда от французов- членов краеведческого общества Со (“Amis de Scaux”), считающих эти могилы историческими памятниками, стало известно о намерении муниципальных властей объявить чичаговские могилы бесхозными и сравнять их с землёй по причине их ветхого состояния.. В ноябре 2005 года Благотворительный фонд дворянского рода Чичаговых обратился к тогдашнему Послу Российской Федерации в Париже А.А.Авдееву с просьбой установить контакт с муниципальными властями Со и убедить их в необходимости сохранения чичаговских могил как исторических реликвий. Сотрудниками Аппарата Военного Атташе при Посольстве РФ был проведён ряд встреч c представителями мэрии Со, в результате которых удалось добиться их согласия на проведение мероприятий по восстановлению могил. Представители мэрии заявили о своей готовности оказать российской стороне необходимое содействие в организации реставрационных работ. У семьи дю Бузе, которой принадлежат права на указанное захоронение, было получено принципиальное согласие на то, чтобы российская сторона занялась указанной реставрацией. Главный архитектор мастерской № 15 «Моспроекта» Муромский А.И подготовил вариант проекта реконструируемого надгробия с учётом архитектурных особенностей некрополя в г.Со. Представитель семьи дю Бузе, ознакомленный с проектом реконструкции, его одобрил. В ответ на обращение Региональной общественной организации адмиралов и генералов ВМФ России («Клуба адмиралов») и Благотворительного фонда дворянского рода Чичаговых к Президенту Российской Федерации Д.А.Медведеву Международный Фонд Технологии и Инвестиций передал Чичаговскому Благотворительному Фонду денежные средства на финансирование реконструкции чичаговского захоронения в Со. Благотворительный фонд дворянского рода Чичаговых заключил с французской фирмой Ребийон контракт по приведению захоронения в порядок. Надгробье изготовлено из французского серого гранита «Тарн». На стеле установлены изготовленные в России из бронзы фигура орла-символа силы, зоркости, прозорливости, благородства и герб дворянского рода Чичаговых.
Посол России в Париже А.К.Орлов и сотрудники Посольства сделали немало для того, чтобы реконструкция чичаговского надгробия стала реальностью, практическим шагом в деле обращения к доброй памяти адмирала П.В.Чичагова. Активный участник Отечественной войны 1812 года адмирал Чичагов воевал не числом, а умением. Он командовал Дунайской армией, которая на Березине нанесла сокрушительный удар по наполеоновской армии, превративший ее в спасающуюся бегством толпу, Это был победоносный венец Отечественной войны 1812 года. Вклад адмирала Чичагова в эту победу бесспорен. Однако этот истинный патриот России из-за своей близости к Императору Александру I оказался жертвой интриг, был вынужден покинуть Россию и нашел свой вечный покой в земле Франции. 18 мая с.г. на городском кладбище города Со состоялась официальная церемония открытия реконструированного надгробия Чичаговых.
После освящения надгробия по православному чину и возложения венков от Военно-морского флота России и Российского Посольства во Франции со вступительным словом выступил Посол Российской Федерации во Франции А.К.Орлов. На митинге выступили член прибывшей из Москвы Российской делегации- генерал-полковник И.С.Скуратов, Заместитель. Председателя «Клуба адмиралов», граф Патрик дю Бузе, представитель французских потомков адмирала Чичагова, В Н.Чичагова, директор Чичаговского фонда по связям с общественностью. На церемонии присутствовали российские и французские потомки адмирала Чичагова, Посол Белоруссии во Франции А.А.Павловский, сотрудники Посольства РФ и Аппарата Военного Атташе при Посольстве РФ во Франции, пресса и телевидение. Реставрация чичаговского надгробия на городском кладбище в Со была осуществлена по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла и рассматривается как обращение к исторической памяти патриотов России в контексте отмечаемого в текущем году 200-летнего юбилея победы России в Отечественной войны 1812 года.
Это надгробие - убедительное доказательство того, что своих героев Россия не забывает никогда.
Секретарь экзаменационной комиссии, старший офицер учебного отдела капитан 3 ранга Тимошенко В.И. Экзаменационной комиссии провести экзамены на аттестат зрелости в сроки, установленные учебным планом. Акт экзаменационной комиссии представить мне на утверждение к 10 июля 1949 года. Начальник ВМУЗ ВМС вице-адмирал Богденко В.Л.
Богденко Валентин Лукич. , начальник Управления военно-морских учебных заведений (1949-1953), начальник ВВМКУ им. М.В.Фрунзе в 1954-1959 гг.
Из приказа начальника училища от 21 апреля 1949 г.
3 апреля 1949 года группа воспитанников старших классов участвовала в драке со школьниками города Риги. Произведенным расследованием этого случая установлено, что 15 воспитанников 2 роты (9 класс), поддавшись на провокацию бывшего воспитанника И.Кузьмина, в 23.00 совершили самовольную отлучку через забор жилого корпуса и после драки возвратились тем же путем. Наказаны: обеспечивающий офицер капитан-лейтенант Сергеев С.И.(который закрылся в комнате командира роты и не знал об отсутствии в роте большой группы воспитанников), дежурный офицер по училищу капитан Круглов Л.А. и старший лейтенант Заворуев В.Ф., дежурный по политотделу.
Первомайский парад в Риге. - Советская молодежь. 1949, 4 мая.
Состоялся Первомайский парад, в котором приняли участие нахимовцы. Парад закончился прохождением колонны и демонстрацией трудящихся Риги. Нахимовцы участвовали также и в спортивном празднике 2 мая.
Из приказа начальника училища от 27 мая 1949 года.
25 мая 1949 года воспитанник 7 класса Молочников А.А. начал бороться в помещении класса с воспитанником Промысловым В.В. Воспитанник Молочников, охватив левой рукой корпус воспитанника Промыслова, правой рукой ухватился за парту, за которой сидел воспитанник Стригин Ю.А. Воспитанник Стригин сидел и читал книгу и одновременно играл перочинным ножом, втыкая его в крышку парты. Не заметив, как воспитанник Молочников подставил руку, Стригин машинально нанес удар ножом в кисть его правой руки между 3 и 4 пальцами. Основной причиной несчастного случая считаю отсутствие должного наблюдения за поведением воспитанников со стороны офицеров и старшин, а также ношение ножей, несмотря на то, что это мною запрещено. В приказе объявлено дисциплинарное взыскание офицеру-воспитателю капитан-лейтенанту П.М.Свирскому. Молочников, Промыслов и Стригин наказаны властью командира роты (майора Светлова М.А.).
Молочников Арон Абрамович
Примечание. Молочников Арон Абрамович успешно окончил училище с серебряной медалью в 1952 году. Промыслов В.В. и Стригин Ю.А. были отчислены за неуспеваемость после окончания 8 класса в 1950 году.
У нахимовцев экзамены. - Советская молодежь. 1949, 9 июня.
Как и во всех школах республики, в Рижском Нахимовском училище проходят экзамены и испытания. Хорошо подготовились к этим радостным, торжественным дням воспитанники, преподаватели, офицеры. Корзины с букетами живых цветов украшают классы и аудитории, где проходят экзамены. Учебный год был плодотворным. Это видно по ответам воспитанников. Впервые в истории училища в нынешнем году проходят экзамены на аттестат зрелости. Старшеклассники заканчивают училище, чтобы перейти затем в высшее военно-морское училище. …В 10 классе идёт экзамен. Подтянутый, стройный юноша подходит к экзаменационному столу и рапортует. – Товарищ преподаватель, вице-старшина Цветков для сдачи экзаменов на аттестат зрелости по алгебре прибыл. Воспитанники обстоятельно и толково решают сложные задачи. В процессе испытаний и экзаменов видно, что у подавляющего большинства воспитанников прочные и глубокие знания. Отличник 9-го класса Московский, например, отвечая по истории, показал знания материала, выходящего далеко за пределы учебника. Таких примеров много. Выпускник Дрюнин заболел. Но он не хочет сдавать экзамены осенью. По его просьбе в госпиталь приезжают преподаватели, и нахимовец успешно сдаёт экзамены на аттестат зрелости. Воспитанники младших классов на другой день после сдачи экзаменов выехали в летний лагерь.
На снимке в газете: экзамены по алгебре в 7 классе, на переднем плане воспитанники А.Карпов и А.Кудрявцев (справа).
Примечание. В архиве сохранились некоторые материалы по учебному процессу, связанные с оформлением документов по представлению кандидатов на золотые и серебряные медали. Ниже один из них. Отзыв на письменную работу по русскому языку и литературе воспитанника РНВМУ Крылова Юрия Владимировича. Экзаменационная комиссия на аттестат зрелости на своем заседании рассмотрела работу по русскому языку и литературе воспитанника Крылова Ю.В. не тему «Нас вырастил Сталин на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил», считает её достойной представлению на серебряную медаль. Сочинение отличается своим стилем, логической последовательностью, оригинальностью мыслей, подчеркивает идейность и партийность литературы, подтверждает хорошие и твердые знания классической и советской литературы. Воспитанник в работе умело использует цитаты из произведений Маяковского. Язык сочинения гибок и грамотен. Воспитанник Крылов на протяжении четырех лет резко выделялся своей любовью к литературе, все его сочинения и творческие работы служили образцом и помогали другим воспитанникам развивать стилистические навыки. Им была написана в текущем году блестящая работа на тему: «Пушкин и наша современность». Отзыв подписан председателем и членами экзаменационной комиссии, назначенной приказом начальника ВМУЗ ВМС от 19 апреля 1949 года.
Бастионная горка. - Советская молодежь. 1949, 11 июня.
Это один из красивых уголков центра Риги…. Этот живописный уголок может многое рассказать об истории города. Еще 90 лет назад район столицы, который мы привыкли называть «Старой Ригой», был окружен большими земляными валами, служившими в старые времена защитой от врага. Вдоль валов тянулась извилистая линия глубокого рва.
Небольшой холм, заросший густой зеленью летом, - остаток прежнего земляного вала. Здесь находился один из бастионов. Другой такой же бастион был на месте красивого здания Государственного театра оперы и балета. Срытие земляных валов вокруг Старой Риги было начато в 1857 году и закончено через два года. Глубокий ров, входивший в систему укреплений города, превращен в канал (в газете есть снимок). Сейчас здесь одно из любимых мест отдыха (в том числе и нахимовцев).
Летом 1949 года наш летний лагерь был переведен на остров Буллю (Даугавгривас) на реке Лиелупе, недалеко от Болдерая. Лагерь оказался оборудованным даже лучше прежнего – рядом с Рижским заливом, так что изредка нас водили туда купаться. В лагере была трехметровая вышка для прыжков в воду. Начальник училища капитан 1 ранга Безпальчев К.А., придавая большое значение летним практикам, в своих приказах ставил конкретные задачи на летний период: - продолжить воспитание у воспитанников здоровых, физических и нравственных начал на природе и на воде; - прививать глубокую и осознанную любовь к флоту и морю; - развивать морскую выучку; - продолжать физическую закалку и выносливость; - продолжать закрепление общеобразовательных знаний, т.е. изучение английского языка применительно к флотской разговорной речи, это зарисовки природных явлений, это навыки в ориентировании на море и на суше. Это научиться анализировать местные и глобальные явления природы.
Шлюпочный причал в летнем лагере.
Весь учебный процесс состоял из шести дисциплин: 1). Главным и основным и по целевым задачам, и по объёму – была военно-морская подготовка (ВМП), где стержнем всего была шлюпочная подготовка. Шлюпочная база состояла из 25 «шестёрок», 3-х катеров (10-ти весельных) и нескольких «двоек» и «четвёрок». Каждая шлюпка на весь лагерный период закреплялась за определённой командой, которая её содержала, ухаживала и участвовала во всех шлюпочных походах. Кроме шлюпок, в этом виде подготовки были ещё сигналопроизводство и такелажное дело. 2). Общевойсковая подготовка (ОВП) – по времени это 35 часов: - усвоение на практике изученных воинских уставов; - методика строевой подготовки; - организация проведения стрельб из стрелкового оружия; - проведение стрельб из карабинов и «мелкашек»; 3). Огневая подготовка (совмещалась с ОВП). - изучение устройства стрелкового оружия, хранение и уход за ним; - выполнение практических стрельб и в конце лагерного сбора - соревнования. 5).Тактико-техническая подготовка. Включала в себя пешие переходы, тактические игры, военную топографию, санитарную подготовку. 6). Физподготовка. Это плавание, лёгкая атлетика и спортивные игры. И всё это на состязательном фоне.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Максимову снился сон: ночь, он один на пустынной улице, неожиданно для самого себя замахал руками, оторвался от земли и полетел над городом чуть выше крыш домов. Затем появился какой-то мост, над которым висели спутанные друг с другом провода, пролетая рядом с ними, он боялся их задеть. По мосту шли люди, они не обращали на него внимания. Максимов повернул от моста и полетел над Невой к стоявшей на якоре подводной лодке, на палубе которой он увидел своего бывшего старшего помощника. Максимов опустился на палубу рядом с ним. В этот момент он проснулся от телефонного звонка. Максимов давно уже был на пенсии, сны ему снились почти каждую ночь про прошлую службу на подводных лодках. В этот день он решил достать свои старые дневники, стал их перелистывать, кое-что перечитывать, так он добрался до марта 1971 года. События, которые произошли в том году, стали оживать, Максимов оказался в том времени, в той жизни, в той стране… Тогда они вышли в море рано утром. Для Максимова это был первый поход в должности командира атомной подводной лодки. Подводная лодка прибыла в точку погружения. Капитан 2 ранга Максимов задраил верхний рубочный люк, спустился по вертикальному трапу в центральный пост. Личный состав последовательно выполнил его команды о погружении на глубину 120 метров, об увеличении скорости до 12 узлов и, наконец, команду держать первый курс похода 180 градусов. С ними в поход пошёл командир соединения контр-адмирал Хитренко, который должен был проверить — сможет ли Максимов в дальнейшем плавать самостоятельно в таких походах. Это не его прихоть, таков порядок, установленный Главнокомандующим Военно-Морским флотом. Максимова сюда прикомандировали, отозвали из учебного центра, где он вместе со своим экипажем проходил межпоходовую подготовку. Командира же этой подводной лодки капитана 2 ранга Собачевского оставили на берегу, его избрали , через несколько дней съезд должен начать работу в Москве.
Максимов ещё до этого похода привык постоянно находиться в центральном посту, отсюда идёт управление всей подводной лодкой, тут же он и отдыхал. Правда, для этого есть каюта в другом отсеке, но он перестал ею пользоваться после одного случая. Это произошло год тому назад. Подводная лодка шла на глубине 100 метров со скоростью 20 узлов. Из-за возникшей внезапно неисправности, заклинило горизонтальные рули - 15 градусов на погружение, отчего быстро стал нарастать дифферент на нос, который достиг 20 градусов; быстро погрузились на глубину, близкую к предельной, дальнейшее погружение могло привести к разрушению прочного корпуса подводной лодки и её гибели. Всё происходило как в кошмарном сне. Нет, тогда он не растерялся и не испугался. Командир командовал, и как бы его второе я стояло в стороне и смотрело на всё происходящее, холодно фиксируя секунды. Бледное лицо боцмана, сидящего на управлении горизонтальными рулями, не впавшего в панику и делающего всё возможное, чтобы перевести дифферент на корму; командира электромеханической боевой части, давшего воздух высокого давления в носовую группу цистерн главного балласта; себя, отдававшего необходимые команды, тогда в голове была одна мысль — вывернемся, выйдем из этого положения.
В тот раз судьба отпустила им на все их действия всего лишь , и они в них уложились, ушли от гибели. Поэтому и сегодня Максимову в центральном посту сооружают временную койку из досок и ящиков, вверху матрас, одеяло и подушка. Так оно надёжнее, командир спит, но одно ухо всё слышит и в нужный момент поднимет его. Командир стал вспоминать последние дни подготовки к походу. Деловых качеств офицеров и мичманов этой подводной лодки он ещё не знал, поэтому сомневался: всё ли было правильно сделано при подготовке к походу, не было ли чего упущено. По докладам командиров боевых частей получалось, что сделано было всё, но в своей службе он не раз сталкивался, когда слово и дело расходились и за ними обнаруживался: обман, глупость, недомыслие и просто лень. В период подготовки подводной лодки к походу экипаж участвовал в погрузке продовольствия и банок с пластинами регенерации воздуха, если чего-то из этого окажется в недостаточном количестве, то подводную лодку ожидают в походе большие неприятности. Одну из таких историй Максимову рассказал командир Гукалов, она произошла на его подводной лодке. Его интендант посчитал, что аппетит у подводников в походе плохой и часть продуктов оставил на складах береговой базы. У Гукалова этот поход был первым и поэтому с ним пошёл, бывший в то время командиром соединения, контр-адмирал Медведев, большой любитель покушать. Жена приготовила ему с собой , хранили его в холодильнике кают-компании.
До конца похода оставалось 15 суток. В этот день интенданта что-то озарило и он решил сосчитать сколько осталось продовольствия. Через час работа была закончена, а итог был ошеломляющий. Экипажу предстоял строгий пост, продовольствия осталось на три дня. Далее доклад пошёл от интенданта через помощника, замполита и командира к Медведеву, на каждой ступени со своими смягчениями, так что получалось почти всё в порядке, но есть кое-какие обстоятельства и недостатки. Медведев был старый служака и знал, как доклады обрастают враньём, сам владел в совершенстве этим искусством, поэтому он вызвал к себе в каюту интенданта. Когда тот прибыл и начал докладывать, всё как есть, то, наконец, дошёл до трёх суток. Медведев впал в неописуемый гнев, напоминающий какую-то комбинацию из цунами и тропического тайфуна «Клотильда». Всё рано или поздно кончается, в том числе и гнев начальников. Он принял решение распределить трёхсуточный запас продуктов на оставшиеся пятнадцать суток, таким образом, каждый член экипажа в последующие дни получал от суточной нормы всего лишь двадцать процентов. Молодые мужчины, многие из которых были заняты физическим трудом, получали в течения дня сухарь размерами не более ладони, суп из рыбных консервов, где основным компонентом была вода, всего остального тоже было немного. Все работы и учёбу отменили, оставили только вахту и в неограниченном количестве сон. Через неделю многие стали слабеть, пришлось изготовить рычаги для облегчения закрытия и открытия клапанов. Два матроса вестовых слышали из соседнего помещения объяснения интенданта с Медведевым, быстро смекнули, что к чему, и в кратчайшее время исхитрились съесть два килограмма адмиральского сала с чесноком. Этот случай насыщения впрок был выявлен в тот же день. Доложили об этом хозяину съеденного сала, тот забегал по отсеку с криками и сложными ругательствами о происхождении членов этого экипажа от неандертальцев и ихтиозавров. Поход закончился, подводная лодка швартовалась к пирсу, тощих матросов в швартовых командах покачивал слабенький ветерок. Встречающему на пирсе начальству Медведев скомандовал во весь голос на всю гавань: «Всех интендантов арестовать, склады опечатать».
Интенданта отправили на гауптвахту, же, которые он оставил на складах, привезли и роздали личному составу. Медведев часто советовал командирам учиться на чужих ошибках и далее добавлял — на своих ошибках учатся только дураки. Командир Гукалов не внял ни первой части совета, ни второй. В следующем походе он опять просчитался, но на этот раз с банками, в которых хранятся пластины регенерации воздуха, служащие для очистки воздуха от углекислого газа и обогащения его кислородом в подводном положении. Банок не хватило на десятъ суток. К счастью для Гукалова, Медведев остался на берегу. Когда нет пластин, то воздух в подводной лодке за определённое время меняется, количество углекислого газа увеличивается, а кислорода уменьшается, что непосредственно влияет на самочувствие экипажа: появляется сонливость, быстрая утомляемость, затруднённое дыхание, головные боли.
Раньше, когда таких в нашей стране не было, их ещё не изобрели, тогда подводные лодки всплывали в надводное положение и вентилировали отсеки. Можно было поступить так и в этот раз. Эта проблема была бы решена, но тут же возникла бы вторая — потеря подводной лодкой скрытности действий, т.к. её в надводном положении могут обнаружить иностранные противолодочные силы. Чтобы этого не случилось, поступили следующим образом. С помощью компрессоров в отсеках откачали воздух в стальные баллоны, так чтобы давление в лодке было ниже атмосферного. После чего она всплывала на перископную глубину и через специальную трубу, которая вместе с перископом возвышалась над водой, в отсеки поступал чистый воздух из атмосферы. Итак, в течении десяти суток каждый день весь этот цикл повторялся несколько раз. Участники похода рассказывали, что цикл состоял из времени, когда ещё можно было дышать отсечным воздухом: затем сонливость, быстрая утомляемость, затруднённое дыхание, головные боли. При замене же воздуха, откачке и поступлении его через трубу из атмосферы: закладывало уши, были неприятные ощущения в области лобных пазух, ухудшалось общее .
Ещё до выхода в море к Максимову в каюту прибыл командир электромеханической боевой части Прошкин. Из его доклада он узнал о неисправности и уже начатых работах по ремонту одного из насосов холодильной машины. Командир спросил его: «Вы помните случай с холодильной машиной у Плетнёва?» Прошкин ответил: «Конечно, помню. Мы взяли в поход запасные насосы к ней.» Случай у Плетнёва произошёл три года тому назад. Подводная лодка плавала в южных широтах, командиру доложили о точно такой же неисправности холодильной машины. Были организованы ремонтные работы, но они не дали никаких результатов. В лодке стала быстро расти температура. В турбинном отсеке она достигла семидесяти градусов, личный состав нёс вахту в одних трусах, менялись каждые 15-20 минут, некоторые теряли сознание. Когда стало ясно, что своими силами холодильную машину не отремонтировать, командир всплыл в надводное положение, по его приказанию вывели из работы реактор и перешли на резервные средства движения, сообщили о сложившейся обстановке по радио в штаб флота. Через несколько дней к ним прибыл океанский буксир, который привёл их на стальном тросе во Владивосток. Максимов вспоминал все эти истории без особого труда, т.к. они служили для него и других командиров подводных лодок фундаментом их служебной деятельности. Опыт подводного плавания давался подводникам путём многих проб и ошибок; можно сказать, что он оплачен большой кровью и гибелью многих людей. Чем выше должность занимает на лодке человек, тем больше от него требуется знаний, опыта, предусмотрительности и предосторожности. Прежде чем далее излагать события, должен обратить внимание уважаемого читателя, что все случаи взяты из флотской жизни, изменены фамилии. Командир атомной подводной лодки Максимов — лицо вымышленное. Подводникам приношу извинения за некоторые упрощения в описании подводной лодки, тактики и оружия, это сделано преднамеренно, чтобы остальные читатели смогли понять службу и жизнь подводников.
Вспоминая, командир незаметно перешёл к текущим делам и заботам, через несколько часов предстояло всплытие на перископную глубину для приема радиоинформации с берега. Он вызвал к себе старшего помощника, и они вместе стали обсуждать, как лучше этот манёвр выполнить. Закончив разговор, командир посмотрел на часы — до начала всплытия оставалось десять минут. Максимов объявил боевую тревогу, резкий длительный звук ревуна заполнил отсеки, личный состав разбежался по своим боевым постам и доложил о готовности. Гидроакустики прослушали на своих станциях водную среду, обычно говорят - горизонт, чтобы при всплытии не столкнуться с надводными кораблями и судами, и, наконец, доложили: «Горизонт чист.» Это значит — наверху никого нет. Только после этого подводная лодка всплыла на перископную глубину восемь метров и подняла перископ. Командир осмотрел горизонт, воздух и никого не обнаружил, после чего приказал записать в вахтенный журнал: «Горизонт чист.» Подняли антенны для приема радиоинформации и обнаружения радиолокационных сигналов, начался, как говорят подводники, сеанс связи. Через несколько минут радисты доложили командиру: «В наш адрес информация не поступала, сеанс связи закончен.» Командир дал команду опустить все антенны, перископ и погружаться на глубину 80 метров. После сеанса связи контр-адмирал Хитренко пригласил командира зайти в штурманскую рубку, где он достал свою записную книжку и, заглядывая в неё, начал перечислять замечания: «Всплытие было организовано плохо: ваши подчинённые страдают словесным поносом, много и обильно болтают, хотя должны чётко командовать и докладывать; лодка перед всплытием была недостаточно обесшумлена; часть личного состава продолжала дремать на боевых постах. Я требую от вас ожесточить требовательность к людям, так плавать нельзя».
По существу, конечно, замечания Хитренко были справедливы. Максимов это понимал, но, будучи человеком самолюбивым, тяготился постоянным наблюдением за своими действиями. Все промахи командира Хитренко записывал в маленький и каждый вечер доводил их до него в очень нудной форме.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
К 80-летию Булата Шалвовича Окуджавы – 9 мая 2004 года
Лейтенант Игольников Алексей Иванович прибыл вторым штурманом на подводную лодку «С-338», и в первый же вечер, когда он согласно Уставу Петра Первого представлялся офицерам, выяснилось, что на корабле знают и любят Булата Окуджаву. Саша Петров, старший штурман, под лёгким подпитием набренчал на гитаре «Вы слышите - грохочут сапоги, и птицы ошалелые летят, и женщины глядят из-под руки…», офицеры дружно подхватили и с большим чувством исполнили песню до конца. Других песен никто не знал и, когда лейтенант Игольников продекламировал «За что вы Ваньку-то Морозова, ведь он ни в чём не виноват, она сама его морочила…», авторитет молодого штурмана резко возрос, и он был принят кают-компанией безоговорочно. Ему пришлось, отвечая на настойчивые просьбы, написать стихи этой разудалой песни в трёх экземплярах, после чего он взмолился и попросил, чтобы ему дали текст «Сапог». Как здорово схвачено, думал он, читая:
«А где же наши женщины, дружок, Когда приходим мы на свой порог. Они встречают нас и вводят в дом, А в нашем доме пахнет воровством…»
Какие простые, но сильные и глубокие фразы. - знает жизнь! Женщина – это всегда обман; пусть лёгкая, незначительная, но всегда неправда. Это генетически заложено в женщине. Поэтому мы, мужчины, дорожим мужской дружбой, она бескорыстна, она правдива. Позднее, находясь в глубинах Северной Атлантики и читая роман Бориса Полевого об очередной великой стройке в Сибири, он вдруг наткнулся на обидные слова: «… и как бурятский шаман, сонным, многозначительным голосом, напевал под гитару свои странные, похожие на заклинания, песенки Булат Окуджава». Значит, в писательской среде не всем нравилось творчество этого неординарного, не похожего на других, поэта. Не любят у нас непохожих, не таких, как все. Лейтенант вспомнил шутливое напутствие брату, которое тот получил, работая над кандидатской диссертацией: «Не отбивайся от учёного стада - сомнут!» Но наша жизнь так устроена, что, чем больше начальство ругает непокорную Личность, тем большую симпатию мы испытываем к ней. Народная любовь к автору знаменитой «Десятый наш ударный батальон» из кинофильма «Белорусский вокзал» росла с каждым годом.
Командир лодки Орлов Юрий Степанович, настоящий ленинградский интеллигент, прекрасно пел, играл на многих инструментах, отлично танцевал, сам слагал иногда вирши о подводной службе, типа: « … На подводной лодке воздух очень плох, а вчера от дизеля я совсем оглох…» , прибыл из очередного отпуска и привёз новые стихи любимого на его субмарине «вольнодумца» Булата Окуджавы. Там были невероятно лирические и нежные слова, поразившие молодого офицера Алексея Игольникова в самое сердце, «давайте говорить друг другу комплименты» или «давайте будем жить, друг другу потакая, поскольку жизнь и так короткая такая». Гениально, лучше и не скажешь. Тем более, что на флоте очень мало говорят комплиментов, чаще посылают самым отборным матом. «На флоте матом не ругаются, на флоте матом разговаривают», - прорычал развалившийся в кресле адмирал, разгромивший только что всю кают-компанию, где ему подали на обед гренки к гороховому супу не квадратные, а прямоугольные. Сколько унижений и оскорблений приходилось терпеть молодым офицерам. Вся воспитательная работа начальства сводилась к тому, чтобы ликвидировать, уничтожить в них индивидуальность, превратить в безропотных болванов. Один московский адмирал на разборе после очередного шмона на Северном Флоте кричал на офицеров: «Запомните. На службе основное правило – не высовываться! Вы должны чувствовать себя как в окопе – поднял голову, её тут же оторвало». Другой адмирал всех нижестоящих называл на «ты» и любил распекать командиров в присутствии подчиненных, испытывая садистское наслаждение. Лейтенант Игольников как самый младший на флоте, возмущённый хамством адмирала по отношению к своему командиру, набрал воздуха и ляпнул, обращаясь к адмиралу: «Вася, ты…» Что здесь началось! Вице-адмирал Василий Николаевич С … вспомнил всех родственников несчастного лейтенанта, обтряс всё генеалогическое дерево, объявил экипажу организационный период, на неделю запретил сход на берег. Политотдел по его приказанию после тщательной проверки выяснил, что у ряда офицеров не законспектирована работа В.И.Ленина «Все на борьбу с Деникиным». В это время в лодку спустился, как всегда не знающий обстановки и немножко расхристанный, корабельный врач Толя Филин. Адмирал, увидев новое лицо, бросился к нему с криком: «Где ВЫ были?» Врач судорожно проглотил слюну и сказал очень спокойно первое пришедшее на ум: «В гальюне». И плечами пожал, мол, что здесь такого. Адмирал как будто налетел на стену. «Вы бы ещё в театр сходили», - буркнул он уже спокойно, махнул рукой и исчез. Старший лейтенант медицинской службы Анатолий Филин был первым офицером в новейшей истории, которого адмирал назвал на « ВЫ ». Действительно, после этого случая адмирал стал обращаться ко всем подчиненным согласно Уставу на «Вы». Адмирал сделал невольно хорошее дело, подальше с глаз долой, перевёл наш «броненосец Потёмкин» на Чёрное море. Однажды штурман Алексей Игольников сидел в кают-компании и занимался «любимым делом» всех штурманов – корректурой карт. Где-то у Одессы на мелководье, где наш боевой корабль никогда не будет находиться, затонула швартовная бочка. И вот надо на всех картах, где есть опасный район, зачеркнуть красной тушью эту несчастную бочку и сделать запись внизу на ободе карты и расписаться. Работа нудная, утомительная и бесполезная, потому что через неделю эту бочку восстановят на её штатном месте, и снова надо будет корректировать карты уже в обратном направлении. Краем уха офицер слышит, что на лодку прибыл командир. Кто-то вошёл во второй отсек. Голоса приблизились и остановились возле стола кают-компании, где шла работа с картами. Алексей поднимает голову и видит рядом с командиром двух больших поэтов – и . Командир, улыбаясь, поощряет Игольникова на активные действия. Тот красиво, как учил командир, представляется: «Штурман подводной лодки «С-338» капитан-лейтенант Игольников Алексей Иванович». Поэты обмениваются с ним рукопожатием.
Булат Окуджава говорит командиру: «Только на флоте есть такие красивые слова – штурман корабля или морское звание – капитан-лейтенант, красивые золотые нашивки на рукавах. Как много романтики в морской службе. Какие подтянутые, аккуратные морские офицеры». В разговор вступает Роберт Рождественский: «Ты, Булат, всегда был неравнодушен к морякам, к морской форме. Помню, у тебя в молодости были стихи: «На синей улице портовой всю ночь сияют маяки. Откинув ленточки фартово, всю ночь гуляют моряки…» Там же в конце: «Волна соленая задушит. Ее попробуй упросить. Вот если б нам служить на суше. Да только б ленточки носить!» «Да, да », - засмеялся Булат. Они с живым интересом рассмотрели штурманские карты: изобаты, бухты Кара-Дага, течения, маяки с их характеристиками, радиомаяки, рекомендованные курсы, полигоны. Оказывается, ни тот, ни другой никогда раньше не видели настоящих морских карт. Попросили показать на карте Коктебель, где они отдыхают в Доме творчества писателей. Командир пригласил: «Пойдёмте в 1 отсек, я покажу вам торпеды. В каждой по 200 килограммов тротила. Вы сможете погладить их рукой». Штурман слышал, как они в соседнем отсеке похлопывали по семиметровому корпусу , лежащей на стеллаже. Восхищались красивыми обводами этого страшного оружия, которое мчится под водой со скоростью 45 узлов на расстояние 20 километров.
После осмотра лодки поэты посидели с офицерами в кают-компании, выпили по бокалу сухого вина за флот, за моряков, за женщин. Командир посвятил их в подводники, каждому вручил небольшой маховик от запорных клапанов на память. Булат Окуджава сказал на прощанье, что служба подводника сложная и опасная, условия нахождения на подводной лодке ужасные, что он восхищается мужеством молодых людей, которые посвятили себя морской службе, назвав их «корсарами морских глубин»… Много позднее, уже капитан 1 ранга Алексей Игольников, бывалый и опытный моряк, тёртый и перетёртый, битый и перебитый, седой и постаревший, но не зачерствевший душой, услышал и глубоко вник в стихи, ставшие, на его взгляд, молитвой интеллигентных людей:
«Когда мне невмочь пересилить беду, Когда подступает отчаянье, Я в синий троллейбус сажусь на ходу, В последний, случайный….»
Какая пронзительная , свойственная каждому мыслящему человеку, какое глубокое проникновение в самые сокровенные уголки человеческой души. И здесь Булат Шалвович Окуджава не смог обойтись без моряков:
«…Полночный троллейбус, мне дверь отвори, Я знаю, как в зябкую полночь, Твои пассажиры, матросы твои, Приходят на помощь. Я с ними не раз уходил от беды, Я к ним прикасался плечами, Как много, представьте себе, доброты В молчанье, в молчанье…»
Какое доверие морскому братству. Какая уверенность, что моряки помогут, даже если просто посидеть рядом и помолчать. Действительно, морю дана великая сила - смывать с человеческой души грязь и горечь. Заключительный куплет нельзя произносить без внутреннего очищения, хочется плакать и слезами смыть всё, что наболело в душе:
«… плывёт по Москве, Москва как река затухает, А боль, что скворчонком стучала в виске, Стихает, стихает ».
Когда у ветерана Флота, жителя блокадного Ленинграда, капитана 1 ранга Игольникова Алексея Ивановича болит голова, а она сейчас болит частенько, он делает себе массаж и читает вслух это великое творение любимого поэта. В нём столько заключено положительной энергетики, такой мощный заряд жизни, такая ритмика стиха, что через какое-то время боль, «что скворчонком стучала в виске», действительно, стихает, стихает.
Спасибо тебе, великий Мастер. Ты надорвал своё сердце, переживая за всё человечество. «Прекрасный, редкий цветок отцвёл, ласковая звезда погасла. Трудно жилось ему: быть честным человеком на Руси очень дорого стоит». Ты ушёл от нас туда, где большинство, как говорят англичане. Но ты с нами. Ты научил нас говорить друг другу комплименты. Уважать, ценить и беречь человеческую жизнь. Делать добро, пока человек ещё жив, поскольку «жизнь человека короткая такая». Ты ушел, но ты всегда с нами, в наших сердцах. А мы, моряки, с тобой.
Апрель 2004 года.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
