Виктор Семенович Крылов Крылов единственный, кто поделился подробностями службы подводника. «Не скажу, чтобы мне очень нравилась служба на подводных лодках. Это довольно трудная мужская работа, когда подготовка к сдаче задач и боевым службам изматывает больше, чем сами задачи и боевые службы. И в море уходишь с удовольствием, с надеждой отдохнуть. Но я честно отслужил на АПЛ шесть лет. Так что прослужил всю жизнь на инженерных должностях. Прошёл две боевые службы, много раз выходил в море на сдачи задач, торпедные и ракетные стрельбы со своим экипажем и на других подводных лодках нашей дивизии (примерно с 1975 года наши ПЛ стали называть ракетными подводными крейсерами стратегического назначения - РПК СН), но для меня они так и остались подводными лодками). На АПЛ пережил несколько аварий, одну серьёзную, так что тягот и лишений воинской службы хватало. И здесь очень помогло воспитание, полученное в Нахимовском училище. Помогало также служить осознание того, что твоя служба нужна стране, и что нужно отработать всё, что страна дала тебе». Об одной из случайно состоявшихся встреч рассказал Слава Калашников. Дело было в самом начале службы в феврале или в марте 1972 года. Один из подводных ракетоносцев 31 дивизии (командир контр-адмирал Л.А.Матушкин) 3-й флотилии подводных лодок сдавал финальные элементы задачи К-3 с торпедной стрельбой практической (учебной) торпедой по надводной цели в Баренцевом море. Для этого, кроме надводного корабля-цели, использовался ещё и торпедолов, чтобы выловить всплывшую торпеду. Тогдашний торпедолов, это – маленький катер длиной порядка 20 метров и водоизмещением не более 30 тонн. А волнение в Баренцевом море большую часть года не ниже пяти баллов. Чтобы вывести торпедолов в точку рандеву, на него был назначен офицер штурманской специальности Владислав Калашников, о котором надо сказать, что со времен Нахимовского училища он так и не преодолел отвращение к качке.
Стрельба планировалась в полигоне, который располагался примерно в 10-ти милях к северу от острова Кильдин. На торпедолов Слава пришел с пайком подводника, равным пайку лётчика-истребителя, что стало значительной добавкой к харчам, полученным командой. Когда прошли боновые заграждения и вышли в Кольский залив, то сразу ощутили довольно сильное волнение моря, а через милю оно уже составило свои обычные пять баллов. При таком волнении практические торпедные стрельбы проводить запрещалось, да и торпедолов в море не должны были выпускать. Однако, как известно, в гидрометеорологии волнение моря определяется на выпуклый морской глаз. И глаз начальника в кабинете, особенно, когда речь идет об отмене запланированного мероприятия, видит не то, что глаз подчинённого на палубе. А подчиненным на борту утлого торпедолова это гидрометеобезобразие оптимизма не прибавляло! Молодым организмам очень хотелось жить. После 32-го по счёту опорожнения желудка Слава прекратил вести счет и даже как-то привык к этому непрерывному процессу, пока, наконец, в штабе не нашёлся начальник, который перенёс выполнение этого тактического упражнения на следующий день. Им было приказано следовать на мыс Кильдин Западный и ждать дальнейших распоряжений. В толчее волн торпедолову едва удалось повернуть на обратный курс. Теперь ветер дул в корму и подгоняемый волнами торпедолов к ужину ошвартовался у пирса. Доложились дежурному по портопункту и отправились к береговой казарме, где им выделили четыре койки. Но, как это часто бывает, случилась непредвиденная встреча. Флот тесен!
«Совершенно случайно, - рассказывает Слава, - я узнал, что на островной РТБ (ракетно-технической базе) служил инженером наш однокашник по Питонии Игорь Невельский, который закончил ЧВВМУ на год позже нас. Взял его адрес и решил без приглашения наведаться в гости к однокашнику. Как был в канадке и таких же меховых штанах, да ещё и в сапогах (непременный элемент формы одежды всех подводников), так и завалился в его квартиру. У меня с собой было чуток шила (спирта - сленг.) во фляжке. Морская болезнь на берегу прошла, а гостеприимный стол Игоря и Татьяны довершил своё дело. Я быстро согрелся и наскоро подкрепился. Ночевать, как ни уговаривали меня Невельские, пошёл всё же в казарму. Ведь команда на выход в море могла поступить в любое время. Назавтра ранним утром мы уже покидали гостеприимный Кильдин». Море утихомирилось до 3-х баллов. Последующая стрельба оказалась успешной. Все торпеды были пойманы и подняты. Целый и невредимый торпедолов вернулся к вечеру в базу. Так что свой паек подводника Слава так и не использовал.
*** Штурманы Калашников, Берзин и Голубев служили на подводных ракетоносцах сначала в разных дивизиях, а потом оказались в одной. Миша и Слава командиры БЧ-1. В параллельном со Славой экипаже также командиром БЧ-1 был Н.Н.Малов, будущий начальник Нахимовского училища. Но Саня Берзин в это время был уже помощником командира РПК СН.
Для Александра Берзина должность помощника командира стала той стрелкой, которая перевела весь ход его службы на командные рельсы: «Будучи помощником командира, я сумел сдать на допуск к самостоятельному управлению ПЛ… Это был адский труд. Только постоянная учеба (как правило, по ночам и редким выходным) позволяет пройти три этапа сдачи зачетов в дивизии, флотилии и на флоте…». Напомним, что Саша закончил Нахимовское с серебряной медалью и также по ночам он готовился к выпускным экзаменам. А теперь в сочетании с хорошей спортивной подготовкой это позволяло ему преодолевать служебные барьеры. Когда он рассказывает об этом времени, его слова очень похожи на то, как мы писали о прохождении практики на крейсере «Киров»: «Без помощи офицеров и мичманов корабля я бы вряд ли это усвоил, отношение их к моему рвению было очень благожелательным, а порой и отеческим». Не так ли и все мы вспоминаем о том, как по-отечески относилась к нам команда крейсера, корабля нашего детства. В 1975 году друзья Берзин и Калашников были зачислены слушателями на 6-е Высшие офицерские классы ВМФ в Ленинграде, по специальности «Командир подводной лодки». Из тех времен Берзин отметил жизненно поучительный тон лекций Жана Михайловича Свербилова. Например такой: "С кем должен советоваться в море командир? Только с собственной задницей: где лучше сидеть — на скамье подсудимых или в командирском кресле?". В таких случаях говорят, что эти слова написаны кровью. После окончания классов Берзину предлагали должность старпома на головной пароход (по отечественной терминологии «Акула» - проект 941), и он предложил Калашникову пойти с ним вместе, на должность помощника. Но это одновременно означало, что Саша становился начальником Славы. И, как ни хорош был новый корабль, Слава отказался, опасаясь, что в самый неподходящий момент он смог бы послать своего начальника, и, наоборот, в подходящий момент он не смог бы послать его куда-нибудь подальше. Они вместе ещё раз всё взвесили и пришли к выводу, что, похоже, на этом их совместная служба заканчивается. Кстати, и Саша не стал командиром той подводной крепости, а принял другой корабль. Миша Голубев с должности командира БЧ-1 в 1974 году перешел во флагманские штурмана дивизии. Перед ними теперь стояла задача освоения подледного плавания. Берзин об этом периоде напишет: «Тяжело давалось освоение Арктики: не берусь даже подсчитать количество столкновений наших кораблей с айсбергами на глубинах даже более 200 м, развороченных легких корпусов, смятых [ограждений] рубок, погнутых выдвижных устройств, оторванных буксируемых антенн. Но это было необходимо для ВМФ…».
РПКСН "К-228 ". Заканчивается пятая и последняя "автономка " В. Калашникова.
В 1979 году Калашников перевёлся в центральный аппарат ВМФ в Москву, а Берзин командовал РПК. В 1983 году, когда Слава заканчивал заочное обучение в Военно-морской академии, туда же на очное обучение поступили Миша Голубев и Саня Берзин (1983-1985). Берзин в итоге остался на 3-й флотилии, где вырос до должности первого заместителя командующего флотилией ПЛ. Начальником у него были В.Бескоровайный, будущий командующий ВМС Украины, а затем В.Попов. Вячеслав Попов учился с Александром Берзиным в ВВМУ им. М.В.Фрунзе, и был курсом младше, но успел стать командующим Северным флотом и получил всемирную известность в связи с гибелью АПЛ «Курск». Дважды, в 1988 и 1990 гг., А.Берзин руководил межфлотским переходом подводных крейсеров с Севера на Дальний Восток через Северный Ледовитый океан. «…Всю жизнь подводники, совершившие переход на ТОФ, как страшный сон, помнят свое подледное плавание на заключительном этапе в мелководном Чукотском море, когда ракетоносцу приходится «ползти» в течение полутора-двух суток между грунтом и трех – пятиметровом льдом, имея под килем 10-12 м и над рубкой метров пятнадцать». [5]
"Мечта стать военным моряком зародилась в детстве, которое прошло в прекрасном приморском городе Баку, где было много военных моряков... " Позволим продолжить эту цитату выдержкой из книги «Тайна двух океанов». « “Пионер” шел на самой малой глубине, почти у нижней поверхности ледяных полей. Утром четырнадцатого июля на куполе ультразвукового экрана показались первые трещины среди ледяной брони…» [6]. Двадцать седьмого июля 1994 года сбылась давнишняя мечта Александра Берзина: во время группового похода двух подводных лодок они всплыли на Полюсе, и первыми из подводников водрузили флаг новой России и Андреевский флаг. Нет сомнений, что эта мечта возникла еще в детстве, когда Саша в жарком городе Баку прочитал у Жюля Верна такие строки: «Он часами стоял неподвижно и как бы пробуждался от сна, когда льды обступали “Наутилус”, и нужно было выбираться из ловушки. Тогда он сам становился к штурвалу и с поразительным искусством управлял “Наутилусом”, избегая столкновения с ледяными полями и горами. Некоторые из них достигали многих миль в длину при высоте надводной части в семьдесят-восемьдесят метров. Часто путь “Наутилуса” казался прегражденным сплошной стеной льда. Но капитан Немо быстро находил какую-нибудь узенькую трещину и смело пускался в нее, хотя и знал, что она тотчас же закроется за ним… - Где мы находимся? – спросил я капитана. Сердце мое бурно билось. – На полюсе? - Я сам не знаю, ответил он» [7].
Экипаж РПКСН К-51 (до 1992 года "Имени XXVI съезда КПСС" ) на Северном полюсе. Крайний справа А.Берзин. 15 августа 1987 года.
В защиту капитана Немо надо сказать, что определиться в приполюсных районах, будь то северном или южном, тяжело до чрезвычайности. Представьте сами, если магнитная стрелка для всех показывает направление на полюс, то куда же она покажет тому, кто находится на самом полюсе? Но в отличие от капитана Немо контр-адмирал Берзин точно знал свое место. В его распоряжении были современнейшие приборы, которые по сложности своей конструкции далеко превзошли то, что нафантазировали и Жюль Верн, и Григорий Адамов. Надо сказать, что для армии и флота в то время создавалась такая техника, о которой гражданские люди не могли даже мечтать. И суть нашей службы состояла в том, чтобы своими среднестатистическими умами понять принципы работы и освоить эксплуатацию агрегатов, систем и комплексов, созданных лучшими умами страны.
*** Мечты мечтами, но через семь-восемь лет большинство наших ребят стали перебираться на берег. Московенко подводил итоги: «Итак: три автономки, мастер военного дела, перспектива идти по командной линии, тем более, что Берзин и Калашников уже закончили классы, Миша Голубев - флагманский штурман, а я - то врио помощника, то врио старпома, пора было определяться. Мой друг и ангел-хранитель Валера Трошин быстро продвигался по службе в Информационном вычислительном центре ГШ ВМФ и звал меня в Москву». Сергей Мельниченко в 1978 перевелся в Северодвинск и попал в строительные войска, стал главным механиком УНР. Сомнительно думать, что служба в стройбате была легче службы на лодке, а в 1983-1985 годах Сережа и вовсе попал в командировку в Афганистан. Служил он на аэродроме Баграм рядом с Кабулом, обеспечивая бытовое устройство «ограниченного контингента советских войск в Афганистане», бывал в Кабуле, Кандагаре, Кундузе. А после Афганистана служил в УНР (управление начальника работ) в поселке Росляково рядом с Североморском, а в 1989 году перевелся в Ростинское строительное управление, где и закончил службу в 1992 году.
Голубев Михаил Михайлович и Крылов Виктор Семенович . Крылов в 1978 г. перевёлся по состоянию здоровья в учебный центр г. Палдиски. Там он прослужил 1,5 года начальником тренажёра, а затем перебрался в Ленинград и еще 1,5 года служил начальником общеучилищной лаборатории тренажёров в ВВМУПП им. Ленинского Комсомола, а в 1981 году перешел в 84 ВП МО (младший военпред, военпред, зам. начальника военного представительства). Демобилизовался в 1992 году в звании капитана 2 ранга. Так сложилось, что Витя, имея особое пристрастие к медицине, прослужил всю жизнь на инженерных должностях. Володя Коновалов после окончания 1-го факультета (корабельные ядерные энергетические установки) ВВМИУ им. Ф.Э.Дзержинского, попал в экипаж новой строящейся в Горьком ПЛ 670 пр, а после служил на 1-й флотилии подводных лодок в Западной Лице. За 17 лет службы на подводных лодках не раз участвовал в ликвидации пожаров на борту. Затем он перевелся на берег в измерительную лабораторию и в 1992 закончил службу в звании капитан 3 ранга. Коля Петров тоже служил на атомных лодках в губе Западная Лица и тоже довольно долго, до 1984 года. За это время прошел обычный путь штурмана до старшего помощники командира ПЛ и одновременно продолжал искать свои пути в жизни и службе. Придумал какие-то сверхъестественные способы применения оружия. А, попав однажды ракетой в одно из озер на территории Финляндии, пошел обучать тому же других подводников в учебном центре г. Палдиски. Там он избирался народным депутатом, там и закончил службу.
Продолжение следует. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Активная фаза сражения на реке Березина началась 13(25) ноября 1812 года с отдельных военных столкновений и стычек между различными подразделениями и частями противоборствующих армий. Главной тактической задачей французов в тот период было отвлечение внимания адмирала Чичагова П.В. и его сил от города Борисова с целью наведения основной переправы через Березину у Студёнки, находившейся в 15 верстах севернее Борисова. Поставленная французами основная тактическая задача была успешно решена, и к исходу 13 (25) ноября два новых моста для переправы войск через Березину были наведены. В течение всего времени наведения основной переправы через Березину с целью дезинформации Чичагова неприятель проводил различные отвлекающие военные мероприятия и одновременно наводил ложные переправы в других местах по течению реки. Здесь уместно заметить, что требования о постоянной смене позиций частями Третьей Западной армии, изложенные в приказах5 фельдмаршала Кутузова М.И., находящегося на значительном удалении от места событий и абсолютно не владевшего ежеминутно менявшейся обстановкой, в какой-то степени способствовали успешному выполнению французами своей задачи, поскольку не только подрывали принцип единоначалия и отвлекали внимание адмирала, но и откровенно мешали ему руководить войсками.
5 Установлено, что практически все приказы Кутузова были датированы задним числом.
Неосознанно французам помогал и сам Александр I, который, будучи в Санкт-Петербурге, все время посылал командующему Третьей Западной армией различные свои распоряжениями, чем также ограничивал его действия и затруднял руководство войсками. В ночь с 13(25) на 14(26) ноября к месту основной переправы подошла старая императорская гвардия, а на рассвете 14(26) ноября появился и сам Наполеон, который приказал войскам немедленно переправляться на другой берег реки. В то же самое время Кутузов наконец-то соизволил дать команду своим войскам на форсирование Днепра в районе города Копысь, что находится в 62 верстах от места переправы через реку Березина. Действия французов не оставались без внимания со стороны русских. Ввиду явной угрозы захвата частями Чичагова левого и правого берегов Березины Наполеон приказал занять их у наведенных мостов и удерживать любым способом до окончания переправы. Переправа французов продолжалась весь день 14(26) и 15(27) ноября. В два часа дня 15(27) ноября Наполеон с остатками своей старой гвардии также форсировал реку. В ночь с 15(27) на 16(28 ) ноября к левому берегу Березины, еще занятым французскими частями, начали прибывать огромные толпы людей, среди которых было большое количество не только отставших, раненых и больных, но и женщин с детьми. Переправа наполеоновской армии проходила при активном боевом противодействии русских войск. Боевые действия Третьей Западной армии были настолько успешными, что Наполеон приказал уничтожить половину своего личного обоза и бросить большую часть обоза отступавшей армии.
Переправа через Березину, 16-го ноября. - Успешному форсированию французами реки Березина в значительной степени способствовали объективные факторы, главными из которых являлись малочисленность русских сил, отсутствие развитой системы дорог и лесисто-болотистая местность. Объективные, не зависящие от главнокомандующего Третье Западной армией, факторы не позволили в полной мере применить ему требуемую Боевым регламентом того времени (в настоящее время Боевым Уставом – прим. авторов) тактику боевого использования пехотных частей и подразделений. Кроме того, наличие природных факторов резко снижало эффективность применения артиллерии, и полностью исключала использование кавалерийских частей. С раннего утра и до позднего вечера 16(28 ) ноября малочисленная армия Чичагова дралась на правом берегу с большей частью уже переправившихся наполеоновских войск. В то время как на противоположном берегу реки Березина с большей частью своих сил бездействовал граф Витгенштейн и хладнокровно созерцал за ходом битвы. Кутузов же вообще не соизволил появиться на Березине и со своими главными силами находился в нескольких переходах от места сражения. Исторической справедливости ради, необходимо отметить, что днем 28 ноября Северная армия, имея в своем составе около 45000 человек, все же начала «активные» боевые действия против не успевших переправиться на правый берег французов, однако в бой вступили силы, равные всего лишь одной трети имевшихся в распоряжении Витгенштейна войск. К вечеру 16(29) ноября Березинское сражение было закончено. 17(29) ноября по приказу Наполеона мосты через реку Березина были сожжены. Главные же русские силы, возглавляемые Кутузовым М.И., все еще продолжали неторопливое движение к Березине, они так и не прибыли к началу сражения.
Обескровленная и потерявшая в тяжелых боях на Березине почти треть своего боевого состава Третья Западная армия не имела ни сил, ни возможностей для длительного и активного преследования Наполеона. Чичагов это прекрасно понимал, однако, выполняя свой воинский долг, адмирал все же приказал авангарду своей армии преследовать французов даже, несмотря на то, что вероятность пленения французского императора была практически нулевой.
Итоги Березинского сражения
Результаты анализа Березинских событий не вызывают никаких сомнений в том, что Третья Западная армия и лично ее главнокомандующий адмирал Чичагов до конца выполнили свой воинский и гражданский долг и сделали все зависевшее от них, даже невзирая на те тяжелейшие условия, в которые их умышленно или неумышленно поставили Кутузов М. И. и Витгенштейн П.Х. своими действиями или бездействием. Кроме того, о достигнутой Чичаговым победе убедительно свидетельствуют и итоги проведенного им сражения, оцененные не только участниками и очевидцами тех событий ещё при жизни адмирала, включая и Наполеона, но и более поздними исследователями. Результатами Березинского сражения явились сокрушительный разгром двух боеспособных французских корпусов, истребление половины личного состава старой и новой императорской гвардии, практически полное уничтожение оставшейся после ухода из Москвы императорской артиллерии и кавалерии. Общие боевые потери наполеоновской армии составили около 50000 [4] человек (почти десятая часть армии вторжения в Россию – прим. авторов), из которых потери в боеспособных частях оцениваются до 21000-24000 убитыми [2,6], включая 13 генералов [9], и около 30000 пленными [1]. Сожжение боевых знамен и штандартов французской армии, чтобы они не достались в качестве трофеев адмиралу Чичагову. Сам факт уничтожения французами знамен еще не разбитой и не плененной армии убедительно свидетельствует о военном таланте, профессионализме и высоком военном мастерстве адмирала Чичагова. Вместе с уничтожением своих боевых знамен и штандартов, наполеоновская армия навсегда потеряла свою честь, достоинство и славу. С незапамятных времен и до сих пор, как известно каждому прошедшему воинскую службу, утрата боевого знамени во всех армиях мира считается величайшим, несмываемым позором (!!!).
Адмирал Чачигов сумел решить в труднейших условиях исход Березинского сражения ценой относительно небольших потерь, так, по разным оценкам, боевые потери русских составили от 2000 до 4000 человек [2], включая и незначительные потери личного состава Северной армии. Главные же русские силы фельдмаршала Кутузова М.И. в сражении при Березине вообще не имели никаких боевых потерь. К сожалению, в дальнейшей судьбе заслуженного адмирала это важное историческое событие заключительного этапа Отечественной войны 1812 года сыграло роковую роль и разделило его жизнь на до и после.
Травля адмирала и ее мотивы
Еще не развеялся пороховой дым над местами героических сражений, а тела убитых и погибших на поле брани еще не были преданы земле, как началась кампания по дискредитации Чичагова, плавно и незаметно перешедшая в откровенную травлю заслуженного адмирала. В ход пошло все – фальсификация и уничтожение документов, интриги, сплетни и слухи, разного рода басни, стишки и эпиграммы. Заказчики, организаторы и участники травли не желали даже слышать мнение непосредственных, далеко нерядовых, участников Березинского сражения и не давали их письменным свидетельствам ход. Первым актом этой кампании были игнорирование русским генералитетом явных заслуг Чичагова и критика, якобы, допущенных им принципиальных ошибок и просчетов в руководстве Березинским сражением. Такие действия генералов в отношении Чичагова вполне логичны и объяснимы, поскольку совсем недавно большинство из них были убеждены в непобедимости Наполеона и панически боялись его. Кроме того, генералы вовсе не желали делить лавры победы с морским адмиралом, многими из них двигали тщеславие и элементарная человеческая зависть, поскольку не их, сухопутных стратегов и тактиков, армии, а армия под началом какого-то морского офицера, бросила вызов и победила армию самого Наполеона. (!!!) Следующим актом развернутой против Чичагова кампании явилось умышленное занижение проявленных им в ходе сражения на Березине незаурядных военных способностей и нежелание признавать за адмиралом явные стратегические и тактические успехи. Воплощение в жизнь этого акта для его организаторов и участников было наиболее простым делом, поскольку в качестве основных аргументов выдвигались факты отсутствия у флотского адмирала достаточного практического опыта по проведению крупных сухопутных войсковых операций и управлению войсками при этом.
И, наконец, заключительным актом организованной кампании стало вполне предсказуемое ложное обвинение адмирала в «спасении» Наполеона Бонапарта, а равно обвинение в измене Отечеству. Заказчики кампании по травле Чичагова добились своего естественного результата - на славного сына нашего Отчества был навешен позорный ярлык и несмываемое клеймо «спаситель Наполеона» и «предатель Отечества». Император знал все, но не принял никаких мер, поскольку России нужен был виновный, в том числе и за его (царя) политические и военные просчеты. Адмирал Чичагов считал выше своего достоинства отвечать на все эти несправедливые и ложные обвинения. В чем же мотивы травли адмирала Чичагова? Для ответа на этот непростой вопрос необходимо немного отвлечься от темы настоящей статьи и более подробно рассмотреть царившую в то время при дворе Российского императора атмосферу. Рассмотрим расклад политических сил, сложившийся в имперском Петербурге в период с момента воцарения Александра I до начала войны. В то время в высшем свете существовали две мощные и влиятельные группировки или партии [5,10] профранцузская (представитель – граф Толстой П.А.) и проанглийская (представитель – граф Румянцев Н.П.). Профранцузская партия (особенно ее позиции были сильны после сражения при Аустерлице – прим. авторов) выступала за тесное сотрудничество с Французской империей во всех областях и создание франко-русского союза. Проанглийская партия, в свою очередь, наоборот хотела полного разрыва всяких отношений с наполеоновской Францией, присоединения России к антифранцузской коалиции, и ее активного участия против Наполеона. Эти политические группировки соперничали между собой и с переменным успехом вели политическую борьбу, оказывая постоянное давление на русского царя. Александр I формально не состоял ни в одной их этих партий, однако неформально всегда был в основном на стороне проанглийской группировки. Несмотря на это, зачастую, многие свои политические решения царь вынужден был принимать под давлением и в угоду профранцузской партии. Ради исторической справедливости необходимо отметить, что, несмотря на принадлежность к той или иной партии, абсолютное большинство политических, государственных и военных деятелей, включая и Александра I, искренне любили Россию, были ее патриотами и с негодованием восприняли известие о нападении Наполеона. Адмирал Чичагов П.В., будучи честным и прямолинейным человеком и имея глубокое убеждение в том, что военные не должны заниматься политикой, не состоял ни в одной из политических партий и не поддерживал их взгляды, а потому принципиально отказывался от всех предложений о вступлении в них.
Очевидно, что в таких условиях после своей Березинской победы Чичагов оказался никому не угоден. Профранцузской группировке – по причинам окончательного развенчания непобедимости Наполеона и полного крушения ее планов в отношении наполеоновской Франции. Проанглийской партии – по причине невыполнения Петербургского плана в части пленения Наполеона. Даже недавний покровитель Чичагова Александр I предал своего друга и не препятствовал его незаслуженной травле, поскольку, виновность адмирала удовлетворяла обе партии, придворную знать, большую часть генералов и лично императора. Сегодня уже не является секретом тот факт, что, основными и наиболее активными участниками травли адмирала Чичагова, как это ни странно, явились люди не только не принимавшие непосредственного участия в Березинских событиях, но и находившиеся на значительном удалении от места их действия. Заказчики, организаторы и участники травли прекрасно знали, но преступно молчали о том, что Чичагов единственный из трех военачальников в указанное время привел свою Третью Западную армию к Березине, что фактический боевой состав его армии был более чем в пять раз меньше запланированного Петербургским планом, что он один на один остался с военным гением Наполеона и не побоялся вступить с ним в противоборство, наконец, что адмирал не стал пассивно отсиживаться у Березины, а оказал активное боевое противодействие превосходящим в четыре раза силам неприятеля, кроме того, умышленно замалчивались и достигнутые Третьей Западной армией, возглавляемой адмиралом, результаты Березинского сражения, не говорилось также о том, что основной причиной сожжения французами своих боевых знамен и обозов явилась успешная боевая деятельность Чичаговской армии, воины которой навсегда вычеркнули из названия наполеоновской армии приставку «великая». Следует особо отметить, что никаких официальных и открытых обвинений и претензий адмиралу Чичагову, так и не были предъявлены. Не было ни следствия, ни каких-либо открытых или закрытых разбирательств6.
6 Результаты разбирательств по Березинскому сражению были невыгодны организаторам травли Чичагова, поскольку еще были живы многие непосредственные участники этого сражения, которые легко могли опровергнуть все лживые обвинения в адрес адмирала Чичагова П.В.
Не было и слушаний по «делу» адмирала, суда над ним, а, следовательно, и приговора - тоже не было! Кулуарно, за спиной (как это зачастую бывает), были выдвинуты абсолютно ничем необоснованные предположения и домыслы, называемые в науке версиями и гипотезами, о виновности адмирала Чичагова, и …. Чичагов был назначен виновным. Эти ложные, неподтвержденные ни одним документом или фактом версии и гипотезы о виновности (читай предательстве) адмирала Чичагова П.В. навязываются вот уже в течение двухсот лет многим поколениям русских (и не только русских) людей. К сожалению, у многих людей, не знающих историю или считающих ее жанром искусства, версия о виновности Чичагова прочно укоренились в сознании.
Сегодня, спустя два столетия, практически все заказчики, организаторы и участники откровенной травли Чичагова Павла Васильевича хорошо известны. Среди них, к сожалению, оказались многие выдающиеся деятели, достойные граждане и талантливые люди. Однако нет никакой необходимости перечислять их поименно, пусть их недостойное по отношению к далеко не рядовому герою войны 1812 года поведение останется на их совести, для нас же важнее разобраться, в чем же все-таки состояла вина адмирала Чичагова?
В чем «вина» Чичагова
Самым суровым и бескомпромиссным судьей действий, поступков и прожитых лет, как общеизвестно, является сам человек. Очевидно, нет смысла говорить о том, что самому себе человек лгать никогда не будет, особенно на закате своей жизни. В этом вопросе адмирал Чичагов не стал исключением. Он честно и откровенно в своих «Записках…» [2] сам дает ответ на вопрос: «В чем его вина?». В письме канцлеру Воронцову, который пытался восстановить его доброе имя, Чичагов написал: «...самая большая моя вина в том, что я пришёл в место, указанное императором; другие же, кто не пришли туда, все оказались правы. К несчастью, я так расположился, что в продолжение всей кампании моя армия преследовала и била неприятеля, находившегося впереди, что совершенно противоречит нашей новой тактике, которая гласит: «Побеждать, это отступать». Больше сказать нечего. По мнению авторов, «вина» адмирала Чичагова как раз и заключалась в том, о чем в свое время хорошо знали и преступно молчали заказчики, организаторы и исполнители его травли, а позднее – не замечали или не желали замечать отдельные исследователи Березинских событий. Люди, искажающие, а равно и обезличивающие отечественную историю, подменяющие исторические события различного рода сказками, баснями и небылицами, обеляют тем самым врагов своей Родины, одновременно прививая своему народу чувство собственной неполноценности. Военное мастерство полководца, как известно [11], оценивается по его победам. Победа адмирал Чичагова на Березине была очевидной и при этом вполне закономерной потому, что он воевал по-суворовски – не числом, а умением, именно в этом и заключается историческая правда. Березинские события, к большому сожалению, явились крутым переломом или изломом в судьбе великого русского адмирала, перечеркнув, в том числе, и его успешную многолетнюю деятельность на посту морского министра Российской империи. Униженный, необоснованно оболганный и оплеванный в 1813 году Чичагов П.В. был вынужден взять бессрочный отпуск, а через год покинуть пределы России и искать убежище у своих дочерей на чужбине. Сначала он проживал в Англии, затем в Италии, а позднее во Франции. Очень нелегко сложилась на чужбине жизнь Чичагова П.В., но это уже тема отдельного исторического исследования.
Дубровин Евгений Рэмович, Дубровин Игорь Рэмович (р. 16.07.1957)
Литература.
1. Большая Советская энциклопедия (БСЭ), 1970-1977 годы, электронная версия. Статья «Отечественная война 1812 года». 2. Журнал Русский архив – С-Пб:. 1859, № 37. 3. Тарле Е.В. Нашествие Наполеона на Россию. Избранные сочинения в 4-х томах. Том первый. – Ростов-н/Дону, изд. «Феникс», 1994. 4. Лебедько В.Г. Адмирал Березины. 5. Тарле Е.В. Наполеон. Избранные сочинения в 4-х томах. Том второй. – Ростов-н/Дону, изд. «Феникс», 1994. 6. Клаузевиц Карл. Поход в Россию в 1812 году. Часть вторая 7. Сборник исторических документов под ред. Дубровина – С-Пб:. 1898, том Х. 8. Коленкур Луи. Мемуары. Поход Наполеона в Россию, гл. 6. 9. «Французы в России 1812 год». -М:. 1912. 10. История дипломатии. Том первый под ред. Потемкина В.П. – М:. ОГИЗ. 1941. 11. Теплов В.Б. Ум полководца. Ученые записки МГУ имени М.В. Ломоносова. – М:. 1945.
ЮНОСТЬ. Эдуард Карпов. Я ВЫРОС В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ. Санкт-Петербург 2007.
Заканчивался последний день июля пятьдесят четвертого года, когда у входа в здание Адмиралтейства, в котором находилось училище имени Дзержинского, сошлись три бывших тбилисских нахимовца — Слава Жежель, Коля Попов и я. В нахимовском мы были в разных взводах, но были достаточно дружны, а теперь нам предстояло вместе учиться в «дзержинке», и с этого дня мы стали очень близкими друг другу. По старой нахимовской привычке использовать «полностью» время отпуска мы пришли сюда за полчаса до истечения его срока. Немного переговорив, мы сделали глубокий вдох и переступили порог, за которым начинался новый этап нашей жизни. Войдя в служебный вестибюль, мы представились дежурному офицеру, который с удивлением стал рассматривать наши предписания. В училище нас никто не ждал. В здании стояла мертвая тишина — все курсанты были в это время на плавательных практиках. Немного подумав, дежурный офицер повел нас на второй этаж, открыл ключом дверь с надписью «кабинет марксизма-ленинизма» и сказал: «Переночуете здесь, а завтра разберемся». В кабинете стояли длинные столы, на которых лежали подшивки газет. Такое начало нового этапа жизни нас озадачило, но мы сохраняли чувство юмора и, поострив по поводу неожиданной увертюры, улеглись спать на марксистских столах, подложив под головы стопки газетных подшивок и укрывшись бушлатами. На следующий день в училище появилась большая группа выпускников ленинградского нахимовского училища, и мы влились в эту группу. Днем нас привели к заместителю начальника училища по учебной части, который решал, на каком факультете каждый из нас будет учиться.
На первом курсе
В «дзержинке» в то время было три факультета: паросиловой, электротехнический и кораблестроительный. Два первых готовили инженеров-механиков и инженеров-электриков для надводных кораблей и подводных лодок, то есть плавающий состав Военно-морского флота. А вот у выпускников кораблестроительного факультета был довольно большой диапазон возможных назначений: военные представительства в проектных организациях и на заводах-строителях боевых кораблей и подводных лодок, Военно-морской научно-исследовательский институт, судоремонтные заводы и аппарат Главного управления кораблестроения Военно-морского флота, а также служба на кораблях и подводных лодках в качестве командиров трюмных групп и дивизионов живучести. В «народной» молве кораблестроительный факультет считался «элитным» (на самом деле он был, возможно, более трудным для обучения, а во всем остальном он ничуть не отличался от других факультетов училища). Оказалось, что все нахимовцы, пришедшие в «дзержинку», хотят учиться на кораблестроительном факультете. Это обстоятельство вызвало недовольство начальства, но все же желания почти всех были удовлетворены, и мы были зачислены на «корфак». Однако, потом не всем удалось закончить именно этот факультет — в училище возникли другие обстоятельства. На следующий день нас отправили в училищный лагерь, где недавно набранное новое пополнение училища проходило «курс молодого бойца», предшествующий принятию воинской присяги. Училищный лагерь находился в «закрытой зоне» на берегу Финского залива за Зеленогорском. Он занимал довольно большую территорию, расположенную среди сосен и песчаных пустырей. По приезде в лагерь нас поселили в небольших палатках, по шесть человек в каждой. Оказалось, что жить в палатках на берегу Финского залива — это совсем не то, что жить в них на берегу Черного моря. Здесь по ночам бывало довольно холодно. Но по утрам нас стали гонять бегом по вязкой песчаной дороге, и, пробежав несколько километров, мы возвращались в свои палатки все «в мыле».
Едва отдышавшись и умывшись, мы шли в столовую, где нас каждый день кормили пшенной или Голодные, мы поедали ее большими мисками. После завтрака начинались лагерные занятия. Поскольку «курс молодого бойца» нахимовцы уже давно прошли и уже приняли присягу, руководившие лагерем офицеры стали придумывать нам разные «зачеты»: прыжки в воду с пятиметровой вышки, метание боевых гранат, разборка и сборка винтовок на временной норматив, гребля на шлюпках и знание воинских уставов, которые следовало зубрить наизусть. Прыжки в воду оказались упражнением на преодоление страха. В своем нахимовском лагере мы все прыгали с трехметровой вышки. Стоять на ней и прыгать с нее было не страшно, так как над головой была «крыша» в виде площадки на высоте пяти метров, с которой прыгали только те, кто специально занимался прыжками в воду, и отдельные любители острых ощущений — я к таковым не относился. Здесь же, на берегу небольшой бухточки, стояла простецкая, сколоченная из брусков и досок, пятиметровая вышка, верхняя площадка которой была ничем не огорожена. Когда я залез на эту площадку и встал во весь рост, мне стало страшно — такой большой казалась высота. Все же я заставил себя сделать решающий шаг и полетел вниз «солдатиком», изрядно ударившись при входе в воду. После этого «зачета» меня больше никогда не тянуло прыгать в воду с высоты больше полутора метров. Метание боевых гранат производилось из широкой траншеи, перед которой возвышался земляной вал, защищавший метателей от осколков разорвавшейся впереди гранаты. Задача курсанта заключалась в том, чтобы выдернуть чеку, снимавшую гранату с предохранителя, и бросить гранату подальше за земляной вал. Офицер, проводивший это мероприятие, доходчиво объяснил нам: после того, как чека из гранаты вынута, граната может взорваться в руке, если ослабить то место, где была чека, — поэтому после выдергивания предохранительной чеки гранату нужно сразу же бросать, чтобы не рисковать собой и окружающими. Занятия начались, и мы, один за другим, стали бросать боевые гранаты.
На первом курсе? А почему бы не этой воспользоваться - С непривычки это было страшновато — выдергивать чеку, зная, что после этого, в случае оплошности, граната может взорваться у тебя в руке. Однако, гранаты летели одна за другой и благополучно взрывались за земляным валом, достаточно далеко от траншеи, в которой мы стояли. Все шло хорошо, пока очередь не дошла до одного парня по имени Марк. Он выдернул чеку гранаты и замер в траншее с побелевшим лицом и гранатой в руке. Мы стояли невдалеке и молча смотрели на то, что с ним происходит. Секунды шли, а Марк не мог бросить гранату. «Бросай!» — заорал благим матом стоявший рядом с ним офицер. Марк сделал рукой слабое бросательное движение, и граната, пролетев несколько метров, упала где-то рядом с земляным валом. Раздался взрыв, и над нашими головами полетели осколки, сшибая ветки и листья со стоявших за нами деревьев. Досталось потом бедному Марку. Помимо различных нарядов на дежурство внутри лагеря нас назначали часовыми по охране шлюпок, стоянка которых находилась в отдалении от жилой части лагеря. Стоишь ночью один, вооруженный винтовкой без патронов, а где-то рядом, «вон в той стороне», находится капиталистическая Финляндия. Про нее говорят, что оттуда к нам засылают шпионов и диверсантов (в то время «холодная война» была в разгаре), и ты стоишь весь в напряжении и пялишь глаза в темноту, и какие только мысли не приходят в голову. Мы пробыли в лагере немногим более месяца. Наше небольшое подразделение из бывших нахимовцев раздражало лагерных офицеров. Еще бы: рядом «снимают стружку» с неумелых, пришедших со школы ребят, приучая их к «железной» воинской дисциплине, там — «полный порядок», сплошные «есть» и «так точно», попробуй только пикнуть. А тут — вполне уверенные в себе, много знающие типы, позволяющие себе пошучивать, отпускать реплики в строю и не бояться начальства. На политзанятиях они постоянно о чем-то болтают вместо того, чтобы внимательно слушать, и вообще — плохо влияют на общую обстановку в лагере. И вскоре начальство сообразило, что этих «обученных» и уже принявших присягу надо привлечь к решению насущных задач.
Нас привезли в Адмиралтейство, поселили в одном из пустых кубриков, и мы стали нести караульную службу, охраняя «особо важные» объекты училища — училищное знамя, типографию, некоторые учебные лаборатории. Караульная служба не относятся к числу приятных воинских занятий: два часа стоишь часовым на посту, два часа спишь одетым на жестком топчане в караульном помещении и два часа «бодрствуешь, готовясь заступить на пост». И так — в течение суток. При этом через каждые два часа производятся предусмотренные уставом ритуалы: заряжание винтовок, развод часовых по постам, возвращение отстоявшей смены в караульное помещение, разряжание винтовок. Каждый день, проведенный в карауле, как бы вычеркнут из жизни. В дни, свободные от караулов, мы занимались разными хозяйственными работами, в основном — приборкой дворов и отремонтированных помещений и вывозом мусора на городские свалки. Езда на свалки была единственным способом посещения любимого города — увольнений в город нам долгое время не давали.
Но вот, наконец, все курсанты вернулись из отпуска, и в ноябре начался наш первый учебный год. Кораблестроительный факультет размещался не в Адмиралтействе, а в (так тогда официально назывался исторический Михайловский замок). Большая часть замка в то время была нежилой — эти обшарпанные помещения были закрыты еще со времен войны. Кубрики, учебные классы и помещения специализированных кафедр факультета размещались, в основном, в той части замка, которая обращена к Фонтанке, а в верхних этажах со стороны Летнего сада размещался небольшой иностранный факультет «дзержинки», готовивший военных корабелов для некоторых стран социалистического лагеря. Слушатели и курсанты иностранного факультета жили автономно, и мы мало общались с ними, в основном — на старших курсах. Иностранный факультет просуществовал недолго, а судьбы многих его выпускников были трагическими. Почти всех «наших» китайцев расстреляли хунвейбины в годы «культурной революции». Албанцев посадили в тюрьму, когда Энвер Ходжа разорвал отношения с Советским Союзом. Румыны подвергались притеснениям, когда Чаушеску тоже разорвал отношения с нашей компартией. И только два болгарина, высокие красивые парни, которых хорошо знали во всем училище, потому что они красиво пели русские песни, достигли высот в области кораблестроения у себя в стране. Из нового набора кораблестроительного факультета была сформирована рота первого курса, состоявшая из двух взводов (классов). Один класс профилировался на надводные корабли, а другой — на подводные лодки. Командиром роты стал капитан — лейтенант Кудрявцев, который и «провел» нас через все годы обучения в училище. Коля Попов и я определились в подводный класс, а Слава Жежель — в надводный.
Коля Попов
Первый курс принес нам много неожиданного. После той обстановки доброжелательности и сознательной дисциплины, в которой мы жили в Тбилисском нахимовском училище, здесь, в «дзержинке», на нас обрушились «строго уставные» отношения, направленные на подавление подчиненных, в особенности — первокурсников. Понятно, что дисциплина в армии абсолютно необходима. Однако, воплощение в жизнь требований дисциплины бывает очень разным — от воспитания в подчиненных понимания требований дисциплины, основанной на разумных и понятных действиях командиров, не унижающих достоинства подчиненных, до откровенного самодурства начальников. И все это полностью зависит от личных качеств людей, облеченных командирской властью. Повседневная строевая жизнь в училище на трех первых курсах шла под руководством младших командиров, назначаемых из числа курсантов старших курсов. За исключением времени учебных занятий младшие командиры постоянно находились при своих подчиненных, выполняя свои командирские функции, и спали в кубриках рядом с ними. Моим первым командиром отделения стал низкорослый рыжеволосый третьекурсник, сильно озабоченный собственной значимостью. Вступив в эту должность, он начал «утверждать себя», постоянно допекая нас своими командами и придирками. Между собой мы называли его «рыжим», и это прозвище звучало у нас совсем не дружелюбно. Бывшим нахимовцам претила необходимость постоянно произносить «товарищ старшина», обращаясь к парню, который был всего на два года старше нас и вроде бы тоже собирался стать корабельным инженером. Однако, он настойчиво требовал от нас обращаться к нему «по уставу» и потчевал нас своими наказаниями — внеочередными нарядами и неувольнениями в город. Отношения между нами были плохими — мы его не уважали. Он, к тому же, учился далеко не блестяще, и после окончания училища не пошел по инженерной линии, а выбрал себе стезю «особиста».
Гнус, кровососущие двукрылые, сложный и разнообразный комплекс двукрылых насекомых, сосущих кровь человека и теплокровных животных. В состав Гнус входят комары, мошки, мокрецы, слепни, а также ряд кровососущих мух (осенняя жигалка, коровья жигалка и др.), на юге — москиты. Гнус встречается повсеместно, за исключением островов Арктики и Антарктиды.
Помощником командира моего взвода (помкомвзводом) стал некий тип с четвертого курса, который сразу же получил у нас прозвище — этим все сказано. Должность называлась «помощник», но фактически это был командир взвода, так как должности командиров взводов в штате высшего училища отсутствовали. На лице моего помкомвзвода постоянно было какое-то выражение — то ли презрения, то ли брезгливости, которое становилось особенно противным, когда он объявлял взыскания своим подчиненным. Любимым его командирским деянием было проверять состояние наших винтовок, которые стояли в пирамидах, закрытых на замки, и заставлять нас «повторно» чистить их в наше «свободное время». Чистить там было совершенно нечего, так как мы на первом курсе из них ни разу не стреляли, а только использовали их во время строевых занятий. Хорошо еще, что старшина нашей роты — пятикурсник — был «нормальным» командиром и не страдал желанием показывать свою власть. Наш командир роты на первом курсе как бы наблюдал за нами издали, почти не вмешиваясь в командирскую деятельность наших старшин, которой они были так увлечены. Наверное, он считал правильным традиционное, возникшее еще в кадетских корпусах дореволюционной России, представление о том, что первокурсники Должны сполна получить все тяготы военной службы, чтобы потом, по мере приближения к офицерскому званию, лучше понимать, что такое хорошо, а что такое плохо. Вообще-то наш командир роты выгодно отличался от некоторых других командиров рот высшего инженерного училища, чье образование и поведение сильно диссонировали с той атмосферой интеллекта и высокого профессионализма, которая окружала нас в часы учебных занятий. Сложно было привыкать к той двойной жизни, когда ты по шесть часов в день сидишь на лекциях, которые читают профессора и доценты, и напряженно постигаешь высокие знания, а все остальное время находишься в атмосфере строевой муштры под опекой своих «любимых» старшин.
Первокурсники резвятся
Мы отводили душу в том, что, собираясь в «своем кругу», смеялись над своими старшинами и теми трудностями, которые дарила нам курсантская жизнь. Но смеяться-то было небезопасно: доносительство, которое было немыслимо у нас в нахимовском, здесь, увы, имело место. В роте собрались самые разные люди, и каждый по-своему осваивался в той обстановке, в которой мы жили — вскоре нам пришлось убедиться в том, что кто-то стал осведомителем командира роты. «Свой круг» сложился из нескольких близких по духу ребят, которые вполне доверяли друг другу. Добрые отношения с некоторыми из них прошли у меня через все годы учебы в училище, а потом — и через всю мою жизнь, несмотря на то, что мы шли по жизни разными путями.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
Сражение на реке Березина практически последнее, крупное боевое столкновение регулярной русской армии с французскими завоевателями в Отечественной войне 1812 года на территории Российской империи. Однако русский генералитет в дальнейшем молчал о Березинских событиях, как будто их и не было вовсе. Главная и бесспорная заслуга в победе на Березине принадлежит Третьей Западной армии и непосредственно ее главнокомандующему адмиралу Чичагову Павлу Васильевичу. К сожалению, сегодня трудно восстановить в полной мере исторические события, произошедшие 200 лет назад на реке Березина, поскольку в России многие документы утрачены, а за рубежом значение этого важного события умышленно занижается.
Один из многих
Мировой истории известно множество примеров, когда сыновья и дочери, совершившие для своего Отечества великие и славные дела, в лучшем случае незаслуженно забывались после смерти, а в худшем – оплевывались и презирались еще при жизни. История не раз обезличивалась, для чего фальсифицировались и уничтожались документы, распространялись слухи и сплетни, сочинялись разного рода сказки и небылицы, переписывались страницы и целые главы истории. К сожалению, наша страна не является исключением, одним из убедительных примеров чему является судьба адмирала российского флота Чичагова Павла Васильевича после Березинской победы.
1 Настоящая статья посвящена исключительно адмиралу Чичагову П.В. и не рассматривает деятельность его подчиненных.
Славное имя адмирала Чичагова Павла Васильевича в истории нашей страны незаслуженно предано забвению, однако не один он был оболган и забыт соотечественниками еще при жизни. Достаточно вспомнить адмиралов Ушакова Федора Федоровича, Григоровича Ивана Константиновича и Кузнецова Николая Герасимовича. К счастью, к настоящему времени по отношению к этим достойным сыновьям нашего Отечества историческая справедливость уже восторжествовала. Адмирал Ушаков Ф.Ф. канонизирован Русской Православной церковью. Адмирал Григорович И.К. прочно занял своё достойное место в отечественной истории, а его прах перенесен с чужбины в Россию и покоится в родной земле. Адмирал флота Советского Союза Кузнецов Н.Г. полностью реабилитирован и восстановлен в воинском звании. Именем этих выдающихся адмиралов названы современные боевые корабли и учебные заведения российского военно-морского флота, улицы и проспекты городов, им установлены мемориальные доски, памятники, бюсты, и, наконец, их могилы находятся под защитой государства. С адмиралом Чичаговым Павлом Васильевичем дело обстоит иначе, он по-прежнему несправедливо забыт потомками. Почему же так случилось, что яркая историческая личность, высоко нравственный и честный офицер, победитель Березинского сражения, адмирал российского флота, главнокомандующий Молдавской, затем Дунайской и Третьей Западной, армией и главный начальник Черноморского флота, а в недавнем прошлом и морской министр Российской империи, далеко не рядовой герой Отечественной войны 1812 года, попал в немилость? Даже если бы Чичагов и не участвовал в войне с Наполеоном, то он, как реформатор российского военно-морского флота и организатор первых длительных кругосветных плаваний заслужил достойную память в России, вместо этого его имя вот уже почти 200 лет практически вычеркнуто из истории нашей страны.
История – наука, а не жанр искусства
О Березинском сражении оставлено немало воспоминаний и мемуаров непосредственных участников и очевидцев. Это важное историческое событие заключительного этапа Отечественной войны 1812 года не осталось без внимания многочисленных российских и зарубежных историков и явилось предметом их научных исследований и споров.
Ю.Я.Коноплев. Отечественная война 1812 года. - К сожалению, с некоторыми выводами, заключениями и оценками Березинских событий, по мнению авторов, невозможно согласится, поскольку они являются субъективными и противоречивыми, не всегда соответствуют исторической действительности и, кроме того, не отражают в полной мере суть произошедших событий. Пусть необъективные выводы и несправедливые оценки этого важного для России и всего мира события останутся на совести сделавших их исследователей и мемуаристов. В любом случае, если история действительно является наукой, то изучать любое историческое событие, включая и сражение на реке Березина, необходимо комплексно, с системных позиций во взаимосвязи с историческими лицами, конкретными обстоятельствами и сопутствующими событиями. Успех любого научного, в том числе и исторического, исследования, как известно, априори невозможен без привязки исследуемого вопроса ко времени, к месту и конкретным, в нашем случае историческим, условиям. При этом исследователь обязан обосновывать свои выводы и оценки объективными данными и фактами, а не своими личными домыслами, предположениями или умозаключениями, избегать политической конъюнктуры и идеологических догм, исключить свое личное (позитивное или негативное) отношение к тем или иным историческим событиям и персоналиям. Основным способом научного познания, особенно далеких от нашего времени исторических событий, как представляется авторам, может быть только научное подтверждение выдвинутых версий и гипотез, в том числе и на основе результатов кропотливого изучения и всестороннего анализа различных дошедших до нас источников, включая документальные. Даже когда документы фальсифицированы или утрачены, а история заново переписана, следует четко знать, что произошедшие исторические события изменить уже невозможно. Невозможно изменить и Березинские события.
Березинские события и Петербургский план
Березинские события охватывают относительно небольшой промежуток времени с 8 (20) по 16 (28 ) ноября2 1812 года с момента подхода авангарда армии Чичагова к городу Борисов и до окончания Березинского сражения, которое происходило с 10 (22) по 16 (28 ) ноября 1812 года. Необходимо обратить внимание на тот факт, что события, произошедшие в период с 15(27) ноября и 16(28 ) ноября, малоизвестны, поскольку большая часть документов к настоящему времени по различным причинам в России утрачена.
2 Все даты приведены по старому и новому (в скобках) стилю.
Основным стратегическим замыслом [1,2,3] Березинской операции согласно плана Российского императора Александра I, получившего название Петербургский, являлось окружение и пленение императора Наполеона I. Разработанный придворными генералами в уютных кабинетах Зимнего дворца в угоду Европейским державам Петербургский план и поставленная войскам стратегическая задача по его осуществлению были оторваны от реальной действительности и, по мнению авторов, носили скорее политический характер, нежели военный. Значительная часть боевых генералов, включая и главнокомандующего русской армией фельдмаршала Кутузова М.И., не принимали план императора всерьез, на что у них имелись вполне объективные причины. Во-первых, в их понимании основной стратегической целью кампании 1812 года должно было стать полное и окончательное изгнание французских захватчиков, посягнувших на свободу и независимость любимой Родины, за пределы Российской империи. Во-вторых, боевые генералы, как никто другой, хорошо знали реальное положение дел, настроения солдатской массы и состояние действующей армии. И, наконец, скептическое отношение русского генералитета к плану Российского императора, по всей видимости, было вызвано и патологическим страхом перед военным гением Наполеона. Так, даже главнокомандующий всех русских сил, освободитель Отечества фельдмаршал Кутузов М.И., «будучи виленским губернатором, … как-то сказал одному из своих собеседников: «Если мне кто-нибудь скажет, что я смогу победить Наполеона, я тому плюну в рожу» [4]. Что же при этом можно говорить о военных руководителях более низкого ранга, если даже сам Михаил Илларионович Кутузов, ученик великого Суворова А.В. «…боялся Наполеона» (!!!) [4]. Петербургский план, несмотря на негативное мнение русского генералитета, всё же был принят царем.
Ю.Я.Коноплев. Александр I. - Согласно Петербургскому плану окружение французов и пленение Наполеона было возложено на три русские армии: Северную (главнокомандующий Витгенштейн П.Х.), Третью Западную (главнокомандующий Чичагов П.В.) и главные русские силы, в составе Первой и Второй Западных армий (главнокомандующий Кутузов М.И.). Поставленная планом цель должна была быть достигнута путем перекрытия всех имеемых дорог на запад силами армий Чичагова и Витгенштейна и теснения неприятеля с востока главными силами Кутузова. Выполнение поставленной перед русскими войсками задачи планировалось силами в 160000 человек, около 60000 [2] из которых по плану должны были входить в состав Третьей Западной армии, а остальные соответственно в состав армий Витгенштейна П.Х. и Кутузова М.И. Однако, забегая вперед, следует заметить, что Петербургскому плану так и не суждено было сбыться.
В преддверии сражения
Выполняя свой воинский долг, в полном соответствии с Петербургским планом, 8(20) ноября 1812 года Чичагов П.В. привел с боями от берегов Буга в район города Борисов свою Третью Западную армию, значительно сократившуюся с 60000 до 200003 человек [2] по причинам разделения войск, боевых потерь, ранений и болезней. Авангард чичаговской армии 9(21) ноября с марша вступил в боевое соприкосновение с неприятелем, занял г. Борисов и пленил 2000 французских солдат, одновременно, по мере подхода к Березине, другие части и соединения армии развертывались и занимали свои места согласно диспозиции, с надеждой ожидая подхода Северной армии и главных русских сил. Оказавшись в заданном районе, Чичагов П.В. не увидел ни одной другой русской армии. Между тем, о Кутузове и о Витгенштейне не было никаких известий. И только спустя сутки адмиралу Чичагову стало известно, что войска Витгенштейна движутся не на соединение с его Третьей Западной армией, как предусматривал Петербургский план, а в направлении Бобруйска, войска же Кутузова, в нарушении того же Петербургского плана, все еще двигались вдоль Днепра в 175 верстах4 от Березинской переправы, при этом от фельдмаршала по-прежнему не было никаких известий.
3 По другим источникам [3] количество у Чичагова оценивается в 23400 человек. 4 Верста – старая русская мера длины, 1 верста соответствует 0,4 французской мили или 1,0668 км.
Наполеон с остатками своей армии стремительно приближался к Березине, при этом говорить о том, что Наполеон и его войска планомерно и организованно отступали, значит не только не знать, сложившуюся в октябре-ноябре 1812 года обстановку, но и даже в первом приближении не понимать ее. Жалкие остатки французской армии, поредевшей за полгода нахождения в России более чем на три четверти, с ужасом и животным страхом, гонимые естественным инстинктом самовыживания, не оказывая русским активного сопротивления, а участвуя лишь в оборонительных боях, бросая по дороге военное имущество и награбленное добро панически бежали к западной границе Российской империи. Завоеватель же Европы и император всех французов, будучи уже осведомленным об умелом маневре и первых успехах Чичагова П.В., во главе преданной ему 8000-й старой гвардии стремился как можно скорее покинуть пределы России и мчался на запад, еще быстрее своих бегущих армейских частей. Поспешные и быстрые действия Наполеона [3,5], кроме всего прочего, были вызваны и его знанием во всех подробностях, не только Петербургского плана (о котором уже говорилось ранее), но местонахождения всех русских армий. Очевидно, что перспектива пленения русскими войсками абсолютно не устраивала французского императора, погибнуть со своей армией он также, по всей видимости, не стремился. На 11(23) ноября 1812 года в районе Березины сложилась следующая обстановка. Третья Западная армия Чичагова численностью [2] не более 20000 человек, включающая 11000 солдат под ружьем со 100 орудиями и 9000 (абсолютно бесполезных для применения в условиях лесисто-болотистой местности – прим. авторов) кавалеристов, стояла на правом берегу Березины между Веселовым и Березиным, занимая по фронту около 50 верст. Здесь уместно особо отметить, что фронт армии был разорван, поскольку из-за особенностей ландшафта местности он объективно не мог представлять собой единой и сплошной линии, по этой же причине не могло существовать и единого тыла. К исходу 11(23) ноября Чичагов наконец-то получил ожидаемое от Кутузова М.И. известие, в котором фельдмаршал приказывал почему-то сменить диспозицию частей и одновременно сообщал адмиралу, что он почти уничтожил неприятельские войска. Между тем силы французов уже четвертые сутки концентрировались на противоположном берегу Березины непосредственно перед позициями Третьей Западной армии. Главные силы Кутузова и Северная армия Витгенштейна П. Х. так и не появились.
Ю.Я.Коноплев. М.И.Кутузов. - Имеемые к настоящему времени сведения достоверно доказывают, что ни Кутузов М.И., ни Витгенштейн П.Х. при внешнем согласии с планом Александра I вовсе не собирались исполнять его и приложили все свои усилия для срыва поставленной задачи [1,2,3]. Только этим обстоятельством и можно объяснить преступную медлительность продвижения главных сил Кутузова М.И. и Северной армии Витгенштейна П. Х. к Березине и их значительное удаление от сил Наполеона в момент решающей схватки. Становится очевидным, что фактически все боеспособные и готовые к использованию русские силы, принявшие на себя мощный удар наполеоновских войск на Березине, были представлены только одной Третьей Западной армией, состоящей всего лишь из 11000 пехотинцев, вместо предусмотренных Петербургским планом трех армий, включающих 160000 солдат. Таким образом, адмирала Чичагова П.В. оставили один на один с лучшим полководцем того времени Наполеоном Бонапартом. Малочисленная, стесненная в своем маневре чичаговская армия, имеющая всего 11000 солдат под ружьем, противостояла рвавшейся любой ценой на запад французской армии, включающей около 40000 боеспособных и закаленных в боях человек [1] и столько же безоружных, опытных бойцов [2,3], которым уже терять было нечего. Справедливости ради необходимо отметить, что движение остатков французской армии, ее маневренность и боевые возможности также были значительно ограничены. Причинами чему явились природные климатические условия, утрата половиной армии своего боевого оружия, присутствие большого количества гражданских лиц, сопровождавших армию в русском походе, включая женщин и детей, наличие огромного малоподвижного обоза отступающей армии, а, главное, упадок морального духа, отсутствие снабжения и постоянный голод. В таких, безусловно, трудных условиях Чичагов П.В. отчетливо осознавал, что враг готов идти напролом, а сложившиеся на Березине обстоятельства сделали задачу пленения Наполеона невыполнимой. Несмотря на это, адмирал, не теряя драгоценного времени, обязан был, как главный военный начальник, принять одно решение, а решений было не так-то много, всего лишь три. Либо отступить от реки Березины, дождаться другие русские армии и, объединившись с ними, сообща ударить по врагу. Либо безучастно наблюдать за переправой через Березину французских сил (как это сделал «защитник» Петербурга, генерал от инфантерии, граф Витгенштейн Петр Христианович после своего прибытия с большим опозданием в район боевых действий – прим. авторов).
Либо активно противодействовать этой переправе и всеми имеемыми силами и средствами, громя ненавистного врага, посягнувшего на его любимую Родину, нанести неприятелю максимально возможный урон. Сегодня, по прошествии 200 лет, можно с уверенностью сказать, что Чичагов П.В. принял решение, достойное русского полководца и истинного патриота своей Родины.
Березинское сражение
Березинское сражение собственно не является таковым в классическом понимании, поскольку представляет собой множество отдельных боевых столкновений между русской армией и разрозненными французскими силами, пик которых пришелся на период с 13(25) по 15(27) ноября. Место боевых столкновений регулярных русских частей с остатками французской армии – западная область Российской империи, находящаяся в труднопреодолимой, лесистой и болотистой местности бассейна верхнего течения реки Березина на территории современной Республики Беларусь. Анализ различных отечественных и зарубежных источников, описывающих поступки и действия императора всех французов в рассматриваемый период времени, дает основание полагать с высокой долей вероятности, что Наполеон вообще не собирался участвовать в сражении при Березине, а хотел быстро и незаметно проскочить через эту естественную водную преграду. Очевидно, ни у кого не вызывает сомнений в том, что, решив дать сражение на Березине, Наполеон с имеемыми в его распоряжении силами и средствами легко бы разгромил выставленные против него русские силы, под чьим бы командованием они бы не находились. Будучи прекрасным тактиком и стратегом Чичагов П.В. также же хорошо понимал сложившуюся реальную обстановку и не испытывал никаких иллюзий, однако, несмотря на то, что его армия осталась в одиночестве, адмирал бросил вызов Наполеону. Главным замыслом Наполеона в тот период было не противостояние русским войскам и, тем более, не проведение каких-либо войсковых операций. Император хотел как можно быстрее и более коротким путем, не теряя драгоценного времени, любой ценой, даже ценой гибели всей своей армии, покинуть пределы не поставленной на колени России и скорее прибыть в Париж еще до того, как покоренная им Европа узнает о его позорном поражении и сокрушительном разгроме французской армии. Однако, принимая решение об активном противодействии агрессору силами только одной своей, меньшей более чем в 4 раза, армии и беря на себя всю полноту ответственности за его выполнение, адмирал Чичагов П.В., естественно, не мог знать этого замысла французского императора. Наполеону даже в голову не могло прийти, что ему, покорителю Европы и великому полководцу, посмеет преградить путь какой-то там адмирал (даже не генерал) Чичагов со своей малочисленной армией, в то время, как только при его появлении бежали с поля боя или сдавались в плен, бросая свои боевые знамена к его сапогам, лучшие генералы и отборные армии всех Европейских держав.
Ю.Я.Коноплев. Наполеон Бонапарт. - Окончание следует
Испытывая большие бытовые трудности в новых, необычных для себя условиях Севера, Капитолина Елисеевна обустраивала свой семейный быт без заботливой помощи своей матери, которая в письмах настаивала на немедленном возвращении дочери. С рождением в скором времени второго ребёнка мальчика, которого назвали Павлом, молодая семья Соколовых надеялась приобрести спокойствие и уверенность. Однако судьба оказалась жестока и на этот раз. Не прожив и года, Павел умер. Третьим ребёнком, который на радость родителям появился на свет, была голубоглазая со светлыми вьющимися волосами Верочка. Надежда на счастливую и радостную жизнь и на этот раз не оправдалась: красавица дочь не долго радовала своих родителей на этом белом свете. Казалось, злой рок стал преследовать семью Соколовых. Капитолина Елисеевна, находясь в состоянии глубокого отчаяния и горя, не захотела оставаться в этом несчастливом, как ей казалось, месте и стала уговаривать Александра Глебовича возвратиться домой в Углич к своей маме. Несмотря на то, что работа у Александра Глебовича шла весьма успешно, он всё-таки принял во внимание доводы жены Капитолины Елисеевны, да, видимо, сам тоже понимал, что жизнь как-то не складывается, поэтому предпринимал попытки добиться перевода в Углич на равнозначную должность следователя по уголовным делам, но его ходатайства оказывались без внимания. Ничего не оставалось делать, как оставить эту работу и уехать самостоятельно, надеясь на благоприятное стечение обстоятельств в будущем. Возвратившись в Углич, Александр Глебович смог получить только самую низшую должность судебного исполнителя, для выполнения обязанностей по которой даже не требовалось юридического образования. Александра Александровна Суходольская была рада возвращению дочери, простила её экзистенциальный поступок и глубоко надеялась, что теперь всё образуется, и жизнь в молодой семье будет складываться как надо. Действительно, под неусыпным вниманием Александры Александровны Суходольской в семье Александра Глебовича и Капитолины Елисеевны Соколовых жизнь постепенно наладилась. Стали рождаться, и расти долгожданные дети: сын Виталий Александрович Соколов (1891-1959), мой родной дядя, и три дочери Еротиида Александровна (1887-1964), Зинаида Александровна Соколовы (1897-1972), мои родные тёти и моя мама Александра Александровна Соколова, в замужестве Верюжская (1899-1975).
Стоят: Еротиида (старшая дочь) и Виталий Соколовы. Сидят слева направо: Евстолия Глебовна Фомина (Соколова) - родная сестра моего дедушки Александра Глебовича Соколова, Шура Соколова (младшая дочь), Капитолина Елисеевна Соколова (Суходольская) - моя бабушка и Зинаида Соколова (средняя дочь). Углич.1906 год.
После кончины своих родителей Елисея Петровича и Александры Александровны Суходольских моя бабушка Капитолина Елисеевна, оставаясь хозяйкой большого дома, всё внимание уделяла воспитанию детей, которым стремилась дать хорошее образование. К сожалению, по неизвестным причинам отношения между Александром Глебовичем и Капитолиной Елисеевной год от года становились всё напряжённей. Вероятней всего, мой дедушка Александр Глебович Соколов в этот период, когда он по возрасту приближался к своему сорокалетию, стал переживать критический душевный кризис, который наступил от сознания того, что он, имея большой интеллектуальный запас, не смог полностью реализовать себя как личность. Неудовлетворённый своим положением низкой должностью и маленьким жалованием, чтобы обеспечить достойное проживание своей семье, и, не видя никаких перспектив что-либо изменить к лучшему в жизни, дедушка, часто уходил в депрессию. Оказавшись человеком слабохарактерным и подверженным упадочническим настроениям, забвение от всех житейских проблем он находил в алкоголе. Постепенно, чем дальше, тем больше это пагубное пристрастие становилось бедой для семьи: его больше не радовали ни покорная жена, ни послушные, хорошо воспитанные дети, старшие из которых уже блестяще учились в гимназии.
Мои редкие обращения к маме, вызванные детским , рассказать что-нибудь о своих родителях, почему-то были какие-то односложные, весьма невразумительные и, как правило, ограничивались такими словами: «твоя бабушка Капитолина Елисеевна была очень несчастная женщина, а своего папу, твоего дедушку Александра Глебовича почти не помню, так как была маленькая, когда он умер». Такие ответы и подобные им, которые я также слышал от своих любезных тётушек, маминых сестёр, меня совершенно не удовлетворяли и даже наоборот вызывали желание разобраться подробней. Многое мне стало проясняться значительно позже, когда я стал взрослее. Никто не хотел озвучить семейную трагедию, ставшую глубокой тайной. И на самом деле, разве приятно было услышать от мамы или ближайших родственников жестокие слова: «твой дедушка Александр Глебович Соколов был алкоголик и умер в 1904 году от запоя в состоянии «белой горячки», когда у него просто-напросто не выдержало сердце, отравленное алкогольным ядом». А ему тогда даже не было полных 45-ти лет. Не потому ли, мамин брат, мой дядя Виталий Александрович Соколов полностью и пожизненно отказался от употребления любых алкогольных напитков, правда, разрешая себе выпить глоток «Кагора» или «Токая» по великим праздникам и грандиозным событиям? Не потому ли, две мамины сестры, мои тёти Еротиида Александровна и Зинаида Александровна Соколовы так и не вышли замуж, с превеликим страхом подозревая в возможных претендентах, которых было предостаточно, потенциальных любителей спиртного? Вполне возможно, что это была одна из таких причин, из-за которой они не создали свои семьи. Честно признаюсь, что моя мама весьма переживала и была чрезвычайно обеспокоена слишком критическим положением, которое в моей жизни случилось, как раз в диапазоне сорокалетнего возраста, подтолкнувшем меня к неограниченному, вернее бесконтрольному употреблению алкогольных напитков. Но, к счастью, срыва в алкогольную пропасть со мной не произошло, о чём я подробно указывал в других главах.
Бабушке Капитолине Елисеевне Соколовой, жизнь которой ограничивалась только домашними делами, после смерти мужа в 1904 году была определена мизерная пенсия за потерю кормильца в размере 14 рублей в месяц, что практически составляло менее 50 копеек расходов в день для семьи из пяти человек (10 копеек в день на каждого члена семьи). Вести хозяйство приходилось расчётливо и экономно. Помню, в детстве мне каким-то образом случайно попадались «заборные книги», в которые ежедневно записывались все семейные затраты с точностью до полкопейки, что меня весьма удивляло и забавляло от такой скрупулёзной точности. Тут надо заметить, что старшие братья бабушки Капитолины Елисеевны, живущие самостоятельно и имеющие определённое положение, по мере сил и возможностей как-то пытались поддержать и помочь морально и материально. Так, Авенир Елисеевич Суходольский, к тому времени уже став генералом, предлагал своей сестре Капитолине отдать старшую дочь Еротииду на воспитание и удочерить в своей семье. Однако бабушка Капитолина Елисеевна, поблагодарив брата за сочувствие и понимание, отказалась от такого предложения, сказав, что мы хоть и бедные, но гордые. В те годы ненавистного царского режима и всеобщей капиталистической эксплуатации народных масс существовала возможность обучать сирот детей мелких чиновников в интернатах при городских училищах и гимназиях на казённом содержании при условии успешной сдачи ими вступительных конкурсных экзаменов и хорошей дальнейшей учёбы. Со своей стороны я, не без гордости, отмечу то, что все дети Капитолины Елисеевны Соколовой, мои тёти, дядя и моя мама, в период своего обучения переходили из класса в класс только с похвальными грамотами, почётными наградами, а при завершении учёбы получали золотые и серебряные медали. Все дети, блестяще окончив гимназию, получили среднее образование, а старшие из них Еротиида и Виталий самостоятельно без всякой протекции поступили в высшие учебные заведения, которые затем успешно окончили. Еротиида Александровна Соколова, тётя Родя, была старше моей мамы на двенадцать лет. В семилетнем возрасте тяжело переболела брюшным тифом, но, слава Богу, осталась жива и как-то само по себе выросла в очень красивую и обаятельную барышню, скромную и тихую по характеру. После успешного окончания Угличской женской прогимназии в 1904 году она, пройдя вступительный конкурс, была принята на казённое обучение и воспитание в интернат при женской гимназии в городе Весьёгонске Ярославской губернии, расположенном на берегу красивейшей реки Мологи. В 1908 году Еротиида Соколова блистательно окончила полный курс учения в гимназии с вручением золотой медали и предоставлением права работать учительницей в начальных классах. Педагогическую карьеру она успешно начала в этом же городе Весьёгонске. Затем уехала в Москву, где, обучаясь на Высших московских женских курсах, о чём я уже указывал выше, получила высшее педагогическое образование. В последующем в силу сложившихся обстоятельств возвратилась в Углич и продолжила учительствовать.
Еротиида Соколова. 20 лет. Весьёгонск.
Старше мой мамы на восемь лет был её брат Виталий Александрович Соколов, мой дядя, с гимназических лет, мечтавший о научной деятельности, учёной степени магистра и профессорской конфедератке и мантии, подражая научным мужам, важничал и носил без всякой надобности пенсне, в результате чего подпортил себе зрение. После окончания в 1905 году трёх классов Угличского городского училища с наградой первой степени, Виталий самостоятельно подготовился и успешно выдержал вступительные экзамены для обучения в Ярославской гимназии, где существовал приют с казённым содержанием учащихся. В 1910 году блистательно в числе первых учеников с золотой медалью завершил обучение в гимназии и поступил на экономическое отделение юридического факультета Императорского Московского университета. Обладая всёпоглощающим и страстным желанием к учёбе, студент Виталий Соколов, помимо изучения университетского курса наук, продолжил глубокое освоение латинского и греческого языков. По своей инициативе брал уроки английского языка у настоящей англичанки, которая поставила ему чистое произношение, ещё с гимназических лет давал уроки репетиторства неуспевающим гимназистам богатеньких родителей, а в годы студенчества отстающим и прогуливающим занятия студентам, что давало некоторый доход для своего существования. Более того, любящий свою маму сын Виталий умудрялся экономить на своём репетиторстве и высылать домой пусть небольшую, но исключительно необходимую для семьи денежную помощь.
Виталий Соколов. 18 лет. Ярославль.
Приезжая в Углич на студенческие каникулы, Виталий всегда старался проявить инициативу в домашнем хозяйстве по мужской линии: напилить или наколоть дров, принести из колодца воды, что-то подправить и починить в доме. Однако такая инициатива, как правило, заканчивалась загубленной пилой, сломанным топором, утопленным в глубоком колодце очередным ведром, разбитым стеклом или выбитым со своего места косяком едва висящей двери. Бабушка Капитолина Елисеевна, его мама, всячески оберегала сына от такой инициативы, считая, что пусть лучше занимается наукой, чем непроизвольно наносит ущерб домашнему хозяйству. Средняя сестра Зинаида Александровна Соколова, тётя Зина, всего на два года старше моей мамы, не только отличалась своей девичьей красотой, но и тем, что не по годам была развитой, сообразительной, энергичной, твёрдой, целеустремлённой и настойчивой барышней, к тому же была прилежной и способной в учёбе гимназисткой. И не в пример тихой, скромной, застенчивой старшей сестры Еротииды, она уже с самого детства и в последующем всегда была лидером в семье и владела инициативой. Зинаида, обучаясь также за казённый счёт, превосходно с золотой медалью в 1916 году закончила Угличскую женскую гимназию и получила аттестат, согласно которому ей присваивалось звание домашней наставницы с правом преподавания русского и французского языков, истории и математики.
Зинаида Соколова. 18 лет. Углич.
Происходящие в стране события тех лет не позволили Зинаиде продолжить обучение для получения высшего образования. Значительно позже, когда такая возможность представилась, с ней произошёл неприятный, а, правильнее сказать, трагический случай, который разрушил все высокие порывы, надежды и жизненные планы. Пребывая в Москве в начале 30-х годов, Зинаида каким-то случайным образом попала под колесо трамвая, и ей отдавило ступню ноги, которую пришлось ампутировать. Она стала инвалидом и, видимо, по этой причине дальнейшая жизнь у неё сложилась не так, как она планировала. А тогда молодая и энергичная учительница Зинаида Александровна Соколова определилась работать сначала в сельской школе, и впоследствии была переведена в город Углич. Как вспоминала моя мама, семья Соколовых была настолько книжная, начитанная, просвещённая, что популярнейшим совместным занятием и проведением семейного досуга были чтение вслух известных писателей и поэтов, бурные обсуждения, критические споры и не по годам серьёзные диспуты. Бабушка Капитолина Елисеевна в душе была довольна своими умными и образованными детьми и поддерживала их стремление к знаниям, увлечение книгами и прощала им отсутствие всякого интереса и желания в ведении домашнего хозяйства. На роль Золушки для хозяйственных работ из-за отсутствия прислуги в помощь бабушке Капитолине в таких случаях подходила самая младшая дочь, моя будущая мама, которой тогда было около десятидвенадцати лет. В тот момент, когда старшие брат и сёстры, приезжали на летние каникулы в Углич и по вечерам сидели в большом зале у самовара, пили чай с вареньем и обсуждали какие-нибудь литературные новинки, исторические события, начиная с древнейших времён, современные научные достижения мирового уровня, труднообъяснимые астрономические явления, как, например, падение Тунгусского метеорита и пролёт комета Галлея и всяких там астероидов, болидов и метеоритов или невообразимые абстрактные истории фантастических и предполагаемых событий, бабушка Капитолина Елисеевна тихонько, чтобы не помешать беседующим, подзывала к себе младшую дочь, которой самой было ужасно интересно слушать эти заумные речи, и просила: Шура, самовар надо поставить, принеси из колодца водички, а то Витя утопит последнее ведро. Так уж случилось, пока старшие сёстры и брат учились, повышая своё образование, младшая дочь Шура также успешно с серебряной медалью окончила гимназию, но о дальнейшей учёбе уже не приходилось думать. В течение нескольких лет Александра терпеливо несла выпавшую на её долю быть главной домашней помощницей и заботливой дочерью своей мамы, на которую стали наваливаться разные болезни, но более всего физически мучила и заставляла страдать быстро прогрессирующая подагра. Бабушке Капитолине Елисеевне день ото дня было трудно не только выполнять обычную домашнюю работу, но даже свободно передвигаться. После отъезда Александры учительствовать в сельскую местность к домашнему очагу возвратились две сестры Еротиида и Зинаида, которые в ведении домашнего хозяйства не были особенно сведущими, но необходимую посильную помощь своей маме Капитолине Елисеевне всё-таки по мере сил и возможности вполне могли оказать.
Городской учительский коллектив. Углич. 1920-е годы. В первом ряду (сидят на земле): первый справа Николай Николаевич, четвёртый слева Александр Николаевич (братья) Верюжские. Второй ряд сверху: третья слева Еротиида Александровна, седьмая слева Зинаида Александровна и восьмая слева Александра Александровна (сёстры) Соколовы.
Сёстры Еротиида Александровна и Зинаида Александровна Соколовы стали работать учительницами в школах города Углича, а после 1920 года к ним присоединилась и их младшая сестра Александра Соколова. Их брат Виталий Александрович в 1918 году окончил экономический факультет Московского Государственного университета.
Наступил период сложных жизненных хитросплетений, поразительнее любых фантазий. Череда грандиозных и мало прогнозируемых событий, которые будоражили общественную жизнь, следовали один за другим: жестокое поражение в русско-японской войне, затянувшаяся и бесперспективная Первая мировая, февральская буржуазно-демократическая революция и отречение царя от престола, а затем октябрьский переворот, безжалостная братоубийственная гражданская война, повальный голод, эпидемии, разруха, полное изменение государственного строя сотрясали сознание среднестатистического обывателя, требовали осмысления и переоценки человеческих ценностей. Видимо, как раз тогда, в этот период, произошел окончательный водораздел человеческих отношений «кто не с нами, тот против нас», разрыв и потеря родственных связей, когда враньё и страх между людьми вынужденно прикрывалось враньём и насилием верховной власти, а неприкрытый государственный обман, насилие и принуждение народа становились нормой поведения. Большинство обманутых не могли осознать, что их обманывают, приспособились жить в таких условиях, радовались и были счастливы в своём обмане. За это их винить не стоит все стали заложниками новой системы. Другое дело, что надо понять: кто, зачем и почему их обманывали это не простое дело даже сейчас по прошествии многих десятилетий...
Так произошло, что в одночасье в семье Суходольских, прежде славившейся крепкими взаимоотношениями, у бабушки Капитолины Елисеевны, любимой младшей дочери и сестры, пропали все связи со старшими братьями, сестрой и другими родственниками. Известно было, что в молодости Капитолина даже совершала поездки на родину своего отца Елисея Петровича в Полтавскую губернию и встречалась с его дальней роднёй. Значительно позже, когда я пытался что-либо узнать от своих любезных тётушек, маминых сестёр, пожалуй, только от тёти Зины удавалось выведать какие-то минимальные сведения, которыми я сейчас делюсь на этих страницах. Последние годы жизни для Капитолины Елисеевны, испытывающей постоянную боль во всём теле, были сущее мученье. Болезнь безжалостно скрутила и изогнула некогда молодое красивое женское тело. Бабушка Капитолина Елисеевна Соколова умерла 20 декабря 1933 года, пережив своего мужа Александра Глебовича на двадцать девять лет. На похороны своей мамы приехал из Москвы её любимый сын Виталий Александрович. Надо откровенно сказать, что жизненный путь моего дяди тоже не был усыпан розами. Не получив за свою жизнь наград и почётных званий за научные труды, за успехи в сфере внешнеторговой конъюнктуры и высокий модус экономических знаний, Виталий Александрович Соколов, не любивший красивых слов, пышных фраз и вычурной позы, оставаясь добропорядочным, высоко эрудированным русским интеллигентом, полностью посвятил себя служению России. После долгой и продолжительной болезни он ушёл из жизни в 1959 году. Таким он и останется в памяти родственников и хорошо знавших его людей. Завершая этот раздел своего повествования, скажу о том, что Угличский дом Суходольских, в котором остались проживать бездетные и незамужние сёстры Еротиида Александровна и Зинаида Александровна Соколовы, без надлежащего ухода и необходимого ремонта постепенно разваливался и становился опасным для проживания. Незадолго до Великой Отечественной войны этот дом сломали, большая часть кирпича, как я уже отмечал ранее, пошла на строительство плотины Угличской гидроэлектростанции, а взамен старого огромного дома построили маленький домик на две комнатки с кухонькой, в котором обе мамины сестры одинокие и незамужние Еротиида и Зинаида Соколовы прожили скромно и тихо до окончания своих лет и, оказавшись в суровых тисках житейских обстоятельств, не смогли реализовать даже одной десятой своего интеллектуального потенциала и также тихо скончались друг за другом в 1964 и 1972 годах соответственно. На этом закончилась история как самого дома Суходольских в Угличе, так и родственников по линии СоколовыхСуходольских, о жизни и деятельности которых мне удалось рассказать. Однако, на сегодняшний день, можно утвердительно заявить, что ныне живущие близкие и дальние родственники, о которых здесь говорилось только частично, но многие, к сожалению, вообще не упоминались, проживают в Москве, Киеве, Сумах, Тамбове, Феодосии, Санкт-Петербурге, Калининграде, Воронеже, Угличе, Устюжне, Ярославле, Мышкине, Железнодорожном, Внукове, Чехии, Германии и, наверняка, во многих других городах и странах ближнего и дальнего зарубежья, о возможном перечислении которых даже трудно предположить. Поделившись своими воспоминаниями о родственных связях, пусть даже не очень подробными, считаю, что представляется инициатива продолжить исследование своих родословных для всех заинтересованных. Эти мои откровения, возможно, дадут повод для таких размышлений.
