В субботу 21 февраля 2015 года в 11:30 в Московском Суворовском военном училище будет День открытых дверей для почитания мощей Святого благоверного адмирала Фёдора Фёдоровича Ушакова. Начальник Училища генерал Касьянов Александр Михайлович приглашает ветеранов Суворовцев и Нахимовцев посетить МСВУ.
Вообще, условия жизни в училище отличались суровой простотой и скромностью, являясь хорошей школой на всю оставшуюся жизнь. Надо отдать должное командиру 2 роты – майору И.М.Пузанову.
2 рота РТО на параде в Петродворце. Возглавляет парадный батальон командир 2 роты майор И.М.Пузанов. 7 ноября 1963 год.
Он правильно оценивал обстановку в роте и умело сплачивал курсантов в один дружный коллектив. В этих целях в роте проводились политические беседы, комсомольские собрания, спортивные мероприятия, выходы строем в город, разучивание песен на строевых занятиях. Из песен, на строевых занятиях, прежде всего мы разучивали песню:
Еженедельно в роте выпускался «Боевой листок», в котором отражалась жизнь и учеба курсантского коллектива. Организовывались встречи на подшефных предприятиях района.
Коллектив 2 роты РТО взял шефство над учениками «Детской трудовой колонии». Колония располагалась на берегу Финского залива, в 500 метрах от Арктического училища. На комсомольском собрании мне дали поручение быть наставником-воспитателем учеников 5 класса детской колонии.
В день рождения от командования и комсомольской организации в память об учёбе в ЛАУ 24.02.1963 г.
В течение всего 1963 года, в свободное от учебы время, мне приходилось заниматься с моими подшефными. С учениками 5 класса мы ходили в кино, совершали экскурсии по историческим местам поселка Стрельна и города Петродворца (на открытии и закрытии фонтанов). Проводили различные спортивные мероприятия. Весной 1963 года я как воспитатель-наставник был делегирован на Всесоюзный съезд комсомольцев-воспитателей СССР. Съезд проходил в городе Ленинграде в Таврическом дворце.
На открытии фонтанов в Петродворце, 1963 год. Ю.А.Панов.
Во время классных занятий в училище всегда тишина и порядок. Только на уроке английского языка допускались отдельные вольности ( преподавателем английского языка была молодая девушка, хорошо помню её фамилию Валуева, и все мы молодые...), можно сделать соответствующий вывод. И так продолжалось в течение двух лет. (С 1 сентября 1962 г. – по 16 августа 1964 г.), до ухода на годичную практику.
Гр .Р-201 на занятиях по радиоприёмным устройствам. Занятия проводит преподаватель Ревут Давид Борисович.
После третьего учебного семестра, была производственная практика. В течение двух недель курсанты группы Р-201, проходили производственную практику на Ленинградском телевизионном заводе им. Н.Г.Козицкого. Хорошо помню, как мне пришлось поработать с электропаяльником на конвейере по сборке телевизоров, а также на складе готовой продукции, и в отделе технического контроля (ОТК). С конвейера завода в то время выходили телевизоры: «Ладога» и «Аврора» - телевизоры черно-белого изображения, с размером экрана по диагонали - 47 см.
Радиотехническое отделение, лаборатория радиопередающих устройств. В лаборатории мы изучали радиопередатчики, которые устанавливались на береговых радиопередающих центрах и морских судах.
После окончания второго курса, курсантов радиотехнического факультета, распределили для прохождения годичной практики. Практику мы должны были проходить на действующих полярных станциях Ленинградского Арктического и Антарктического Научно-исследовательского Института ААНИИ. Курсантов распределили на группы по два-три человека (при распределении на практику учитывали желание каждого из нас).
Свидетельство радиооператора 2 класса
и зачетная книжка курсанта РТО ЛАУ Панова Ю.А.
В нашей группе три человека: Павлов Виктор, Панов Юрий, Песков Владимир. Мы все трое направлены для прохождения практики на радиопередающий центр (РПЦ) Управления гидрометслужбы СССР (УГМС) - в арктический поселок Тикси. Все практиканты, в том числе и я, прошли инструктаж и медицинское обследование в бассейновой поликлинике на территории Ленинградского морского порта. Перед убытием на практику мы все получили новое обмундирование, а также деньги - суточные и на проезд до места прохождения практики.
Министерство морского флота. Ленинградское Арктическое училище 2-5 курс. Курсовка пришивалась на левый рукав форменки, бушлата, шинели.
В технической библиотеке училища мне выдали все необходимые учебные пособия. На радиотехническом факультете каждому курсанту выдали контрольные работы по предметам, вынесенным на заочное обучение, (т.е. нас временно перевели на заочное обучение). В течение года: с сентября 1964 года по 1 августа 1965 года я должен был выполнить пять контрольных работ, написать два реферата и представить отчет о практической работе на порученном участке. 20 августа 1965 года я должен вернуться с годичной практики, успешно сдать экзамены за третий курс и с 1-го сентября 1965 года приступить к учебе – как курсант четвертого курса РТО. Перед поездкой на годичную практику каждому из нас предоставили двухнедельный отпуск. Летний отпуск я провел в деревне. В Киверичах встретился с одноклассниками: Ю.Бегичевым, Ю.Рулевским, Ю.Баюновым, Л.Любезновым, И.Шамариным, В.Воронцовым – они тоже приехали на летние каникулы.
А теперь я хочу рассказать о трагедии, произошедшей на эскадре 11 января 1962 г. В этот период я, капитан-лейтенант, был флагманским штурманом 96 бпл 4 эскпл СФ. 10 января 1962 г. я заступил Оперативным дежурным штаба 4 эскпл. У 3 причала стояли ПЛ «Б-37», готовящаяся на боевую службу, и только что окончившая доковый ремонт ПЛ «С-350». В 4 часа утра 11 января я принял вахту у моего помощника и обнаружил, что нет доклада с ПЛ «Б-37» об окончании зарядки аккумуляторной батареи. Я вызвал дежурного по ПЛ, на связь вышел мой хороший товарищ командир БЧ-5 Генрих Якубович. Пожурил его за несвоевременный доклад, после чего он, сдав ПЛ дежурному по кораблю, убыл на СРЗ-10 и на проворачивании оружия и технических средств его не было. По докладу командира БЧ-5 обстановка на ПЛ была нормальной.
Экипаж подводной лодки «Б-37». В центре – командир, капитан 2 ранга Бегеба, а также старпом, капитан-лейтенант Симонян. -
В 08.05. на КП 4 эскпл прибыли начальник штаба эскадры контр-адмирал А.А.Юдин, флагманский штурман эскадры капитан 2 ранга А.П.Бурсевич и командиры бригад. Только я начал доклад об обстановке, как ко мне поступил доклад о пожаре на ПЛ «Б-37». Я, действуя по инструкции, доложил командиру эскадры контр-адмиралу Н.И.Ямщикову и объявил по эскадре «Боевая тревога, пожар на ПЛ «Б-37». В 08.11. поступил с 3 причала доклад командира ПЛ «Б-37» капитана 2 ранга А.Бегебы о пожаре. До этого момента он, как и другие командиры ПЛ, в том числе и командир ПЛ «С-350» капитан 2 ранга О.К.Абрамов, находились на стоявшей у 2 причала ПКЗ-58. Проворачиванием оружия и технических средств на ПЛ руководил старпом капитан 3 ранга А.И.Симонян, отметивший 10 января свой день рождения. Я хотел доложить о пожаре ОД СФ, но контр-адмирал А.А.Юдин сказал, что нечего поднимать панику, может просто бумажка горит. И в этот момент в 08.18. раздался сильный взрыв. Из окна комнаты ОД был виден огромный столб огня и дыма, в комнате вылетели все стекла окон, выходивших на сторону причалов. Я немедленно доложил ОД СФ о взрыве на ПЛ «Б-37». По флоту была сыграна боевая тревога, на эскадру направлены силы АСС флота. С момента объявления боевой тревоги на КП 4 эскпл находились два офицера штаба СФ, до этого прибывшие с проверкой в штаб 23 дивизии ОВР’а. Они фиксировали все мои действия. Я с момента получения доклада о пожаре приказал своему помощнику ничем не заниматься, а только фиксировать в журнале все доклады и распоряжения. В дальнейшем из-за полноты записей меня в процессе расследования катастрофы не спрашивали. При попытке начальника штаба 4 эскадры брать телефонные трубки или давать какие–либо приказания я попросил его телефоны не брать, а все распоряжения давать только через меня, чтобы я не терял обстановку. Он согласился и в дальнейшем так и действовал. Я должен был смениться в 11.00., но по приказанию НШ эскадры продолжал нести дежурство, пока в 15.00. к нему не обратились офицеры штаба СФ с просьбой сменить меня, чтобы я был готов к дальнейшему расследованию. Сменил меня капитан 3 ранга А.И.Брагин, находившийся на КП с самого утра. Офицеры штаба СФ, после моей смены, задержали меня, сказали, что претензий к моим действиям у них нет, они хотят только узнать ход событий до их прибытия на КП эскадры.
А теперь продолжу рассказывать о ходе событий после взрыва. Стоявшая у борта ПЛ «Б-37» ПЛ «С-350» получила повреждения 1-го отсека, а в разрыв прочного корпуса между 2 и 3 отсеками хлынула вода. Лодка стала с дифферентом на нос. В 3 отсеке начальник РТС капитан-лейтенант Расщупкин не дал открыть переборочный люк из 2 в 3 отсек, хотя такая попытка была. Хоть это и жестоко, но так были спасена остальная часть экипажа. На ПЛ «Б-37», кормовая часть которой еще находилась над водой, прибыла аварийная партия с ПЛ капитана 2 ранга Китаева. Они пытались через входной люк 7 отсека поднять людей. Им удалось поднять несколько человек, в том числе старпома капитана 3 ранга А.Симоняна (уже мертвых). В 08.28. мне поступил доклад о том, что ПЛ «Б-37» затонула. В люке 7 отсека заcтрял старшина аварийной партии и погиб. Прибывшие к середине дня корабли АСС флота начали операцию по подъему сначала ПЛ «С-350», стоявшей с дифферентом на нос. (На ней погибли 11 человек из 1 и 2 отсеков.) Через трое суток ПЛ подняли, осушили 1, 2 и затопленные к тому времени 3 и 4 отсеки и отвели к плавпирсу № 1. Затем была поднята ПЛ «Б-37». Погибших хоронили в 3 этапа. В клубе были установлены гробы и фотографии тех, кто погиб в 1 отсеке ПЛ «Б-37». На пирсе и в торпедно-технической базе никто не погиб. Не сыграй я боевую тревогу, жертв могло быть гораздо больше, так как на 3 причале стоял резервный экипаж, после тревоги разбежавшийся по своим местам. В прессе в последнее время писали, что шла погрузка торпед, а на ПЛ «Б-37» погибли люди только в 1 и 2 отсеках. Это ложь. Никаких погрузок торпед в этот момент не было и не планировалось. А на ПЛ «Б-37» погиб почти весь экипаж. Спаслось только несколько человек, находившихся на мостике. Так как пожар начался в период проворачивания оружия и технических средств, угарный газ по системе вентиляции распространился по всей ПЛ. Старпом в момент объявления на ПЛ аварийной тревоги находился в кормовой части ПЛ, его нашли в 7 отсеке с травмами головы, переломами.(На второй или третий день после взрыва я, моя жена и жена А.Симоняна ходили в морг госпиталя и видели Симоняна с перевязанными головой и рукой. Сопровождавший нас врач госпиталя сказал, что у Симоняна была тяжелая травма головы и переломы руки). До затопления ПЛ люди, как видно, в отсеках находились уже без сознания, отравившись угарным газом, и все погибли.
Бегеба Анатолий Степанович, выпускник ВВМУ им. М.В.Фрунзе 1948 г. (архив С.В.Любимовой), командир «Б-37» (Н.Черкашин. "Повседневная жизнь российских подводников". М., 2000.).
Командира ПЛ «Б-37» капитана 2 ранга А.Бегебу хотели отдать под суд военного трибунала за то, что он не был на ПЛ с началом проворачивания механизмов, но после опросов меня и командиров ПЛ было доказано, что даже если бы он находился на ПЛ, ничего бы не изменилось. Из 1-го отсека не сразу, по-видимому, доложили о начале пожара, аварийная тревога была сыграна после того, как при открытии переборочного люка 1 отсека вырвавшееся пламя обожгло находившегося у переборочного люка 2-го отсека рулевого, он выскочил на мостик, а затем на пирс и сообщил о пожаре, после чего поступил доклад на КП эскадры.
О причинах пожара было много версий. Но остаются две наиболее вероятные: 1.Воспламенилось БЗО торпеды при пайке поврежденной оболочки и о пожаре не сразу доложили в ЦП. 2.Воспламенились патроны регенерации возле контроллера шпиля. Летом этого же года произошел пожар в 1 отсеке ПЛ «Б-139» из-за того, что был оставлен включенным контроллер шпиля, на котором хранились запасные патроны регенерации. Была сыграна боевая тревога, ПЛ отошла от пирса на середину Екатерининской гавани, командир ПЛ капитан 2 ранга В.Шаповалов приказал затопить 1 отсек, чем спас ПЛ. Все обошлось без жертв, хотя ПЛ надолго вышла из строя.
Когда я учился в Военно-морской академии, я беседовал с бывшим флагманским минером 211 бпл, в которую входила ПЛ «Б-37». Он считал наиболее вероятной версию о пайке БЗО. Но истинную причину пожара мы не узнаем никогда. А погибшие на ПЛ «Б-37» и «С-350» навсегда останутся в памяти своих товарищей.
Осенью 1962 г. я был направлен на на факультет оружия, отделение флагманских штурманов, которые закончил с отличием, мою фамилию выбили на доске среди всех, окончивших классы с отличием. Но в дальнейшем доска с фамилиями выпускников 1963 г. исчезла. Уже будучи в запасе в 1987 г. я зашел на классы, там тогда учился мой сын, и эту доску не нашел. После окончания классов я хотел пойти служить штурманом на атомную ПЛ, на что офицер отдела кадров мне четко дал понять, что с моей фамилией меня на АПЛ не назначат. И я вернулся на 96 бпл на свою старую должность. В 1965 г. начались странные экспериментальные преобразования: были сокращены на 96 и 211 БПЛ должности флагманских штурманов, связистов. Меня назначили командиром БЧ-1 на 258 экипаж крейсерской подводной лодки 1 флотилии ПЛ.
В это время у меня произошла личная трагедия – погиб мой родной брат. После РНВМУ в 1953 г. он поступил в ВИТКУ и после окончания служил в строительных частях на строительстве ракетной базы под Мурманском. 19 мая 1965 г. при пристрелке крючков под огнетушители, без которых не хотели принимать объект, рикошетом дюбель попал ему в голову.
Мой брат Ефрем Яковлевич Хризман.
После похорон я прибыл в губу Западная Лица. При сходе на берег мне передали приказание прибыть к ОД флотилии. Оперативный дежурный А.П.Бурсевич предложил мне должность Ф-1 35 дипл. Для этого я должен был в течении двух недель освоить НК «Сила-Н» на ПЛ 7 дивизии под руководством Ф-1 дипл Л.Н.Антохина. 12 августа 1965 г. я.был назначен на должность Ф-1 35 ДИПЛ. Началось освоение ПЛ 651 пр. В 1966 г. впервые с дивизии ушла на БС в Средиземное море ПЛ К-85 (командир И.А.Склянин) и для обеспечения похода на ПЛ ушли заместитель командира дивизии капитан 1 ранга А.П.Пироженко, зам командира дивизии по ЭМЧ капитан 2 ранка Б.Сверчков и я. Так как я был вызван из отпуска перед самым походом, то о готовности материальной части БЧ-1 мог судить только по докладу штурмана. Особенно меня беспокоил перископ. По какому-то недомыслию на первых ПЛ пр.651 был только один перископ. Штурман доложил, что перископ проверен специалистами. Но оказалось, что это был обман. Уже после м. Нордкап при всплытии в перископ ничего не было видно из-за сильного запотевания. Всю боевую службу пытались осушить, но ничего не получалось. А уже в Средиземном море произошло непоправимое. Я ушел отдыхать и приказал рулевому в боевой рубке при осушении перископа не давать давление воздуха больше 1 атмосферы. В рубке находился заместитель командира дивизии А.П.Пироженко. По его команде рулевой дал давление 1.5 ат. Давлением выбило верхнее стекло перископа и он был затоплен водой. Силикагелем ранило руку рулевого, а вырванная верхняя крышка патрона осушения чуть не убила А.П.Пироженко. Я проснулся от того, что в кают-компании шла операция, доктор извлекал силикагель из руки рулевого. Доложили на флот и получили приказание передать рулевого на РЗК. Ночью, перед проходом Гибралтара, успешно прошла операция по передаче, а мы продолжали поход. Гибралтар форсировали на глубине 100 м. скоростью 10 узлов. Перед форсированием я подопределил место по характерным глубинам. Патрулирование вели в районе Болеарских островов.
В 1968 г. по моему заявлению я был направлен в ВМА. На 5 мест на кафедру кораблевождения конкурс был 2 человека на место. Как я потом после окончания ВМА узнал, куратору от кафедры было дано указание не допустить моего поступления в академию, а т.к. этого он сделать не смог, то получил выговор. Об этом он мне сам сказал, когда в ресторане мы группой отмечали окончание академии. О том, как я все же поступил, вспоминать не хочется. Я тогда узнал, что за «честь» у некоторых офицеров.
После окончания ВМА в 1971 г. я был назначен флагманским штурманом 9 эскпл. 13 августа 1971 г. я прибыл в Видяево. Командир эскадры контр-адмирал В.А.Самойлов не стал скрывать, что не очень рад моему назначению. Правда, в дальнейшем он свое мнение изменил. За время службы на должностях флагманских штурманов у меня сложилась своя методика подготовки штурманских боевых частей и кораблей к обеспечению безаварийного плавания. Она помогла мне, т.к. за всю мою службу у меня не было навигационных происшествий и потери места в море. С прибытием на 9 эскадру я за две недели обошел все корабли и получил картину состояния дел и решил, что надо делать. Дело в том, что перед моим прибытием ПЛ под командованием Стороженко села на мель в районе о. Кильдин. По моей просьбе были собраны командиры ПЛ и штурмана. Я провел детальный анализ состояния дел в штурманских боевых частях и качества подготовки вахтенных офицеров и провел разбор навигационных происшествий на флоте за три года. В дальнейшем такие разборы я проводил ежегодно в сентябре-октябре с проверкой штурманской подготовки командиров ПЛ, вахтенных офицеров, знаний требований документов по обеспечению безаварийного плавания. Я ввел для себя правило после каждого прихода с боевой подготовки проверять действия командиров и штурманов в море. На эскадре была создана, с помощью ГС флота, корректорская группа и поэтому перед выходом кораблей на БС не было проблем с корректурой карт. В группе постоянно велась корректура контрольного комплекта карт и пособий.
Видяево. И.Я.Хризман, Вильдавский Юлий Владимирович, Евгений Васильевич Самуйлов.
В 1975 г. в сентябре меня вызвал в Североморск приехавший туда главный штурман ВМФ Р.А.Зубков и предложил должность флагманского штурмана ЛенВМБ. Я согласился. Но я забыл, что с моей фамилией можно служить только на Севере. В ноябре Р.А.Зубкову присвоили звание контр-адмирала. Я поздравил его и спросил о моих делах. Он сказал, что Главком С.Г.Горшков утвердил мою кандидатуру и надо ждать приказа в декабре месяце. Хорошо, что я не начал собираться, хотя сомнения пропали. 28 декабря мой сослуживец Саша Лихачев сказал мне, что я напрасно жду приказа, там уже назначен Ф-1, т.к. ЧВС ЛенВМБ доложил в Москву о невозможности назначения Хризмана, так как бывают встречи с иностранцами и т.д., т.п. И Главком сдался. Так в очередной раз я получил пощечину от политработников, этой раковой опухоли на теле ВМФ.
В 1975 г. мой сын поступил в ВВМУ им. Фрунзе, которое закончил в 1980 г. и уволился в 1990 г., так как и для него фамилия в то время не давала перспектив в службе.
Алеша на 1 курсе
В августе 1984 г. на ПЛ “К-130” при возвращении с боевой службы произошел пожар в 7 отсеке. Сын перед пожаром хотел пройти в 7 отсек, но при переходе в 4 отсек обручальным кольцом поцарапал руку и вернулся в центральный пост. Это его спасло. После ликвидации пожара он пошел на разведку в отсек в первой группе. Тогда погибло 13 человек (4 офицера, 3 мичмана и 6 матросов).
Мне просто повезло, что на моем пути были такие офицеры, как контр-адмиралы Н.И.Ямщиков, Э.Н.Спиридонов, Д.Э.Эрдман, капитан 1 ранга А.П.Бурсевич и много других, для которых дело было превыше всего. Спасибо им.
Эрдман Дмитрий Эрнестович. Бурсевич Александр Петрович. -
В 1984 г. в сентябре я закончил службу и убыл в г. Харьков, откуда началась моя служба на флоте. 22 сентября 1984 г. был прощальный обед, где были офицеры штабов, командиры ПЛ. Командир бербазы капитан 1 ранга Феликс Брыль подарил мне прощальные свои стихи (привожу их так, как они написаны):
Флаг-штурману Хризману Исааку Яковлевичу
"ПАХАРЬ"
Капитан 1 ранга Ф.Брыль
22.09.1984.
Там я до 1995 г. работал в сначала заместителем директора, а с 1986 г. директором. С помощью ГУНИО, которое в это время возглавлял контр-адмирал Ю.И.Жиглов, мне удалось создать кабинет электро-навигационных приборов, кабинет прокладки. До развала Союза клубу выделяли деньги на закупку шестивесельных ялов, плавсредств. Клуб участвовал во Всесоюзных и Всеукраинских сборах клубов юных моряков, где всегда занимал призовые места. Много воспитанников клуба поступали в ВВМУ в Калининграде, Санкт-Петербурге и становились хорошими офицерами. Уже после развала Союза воспитанники группы, которую вел я, поступили в Одесское мореходное училище и теперь плавают уже капитанами судов, к сожалению, иностранных компаний.
4-я Эскадра ПЛ СФ. 25 октября 2014 г. Фоторепортаж О.А.Горлова. Исаак Яковлевич Хризман.
Самая лучшая для меня награда – такие отзывы.
Исаак Яковлевич, приветствую Вас! Признаться рад, что мы обозначили друг друга. Не рассчитывал и не рассчитываю на внимание ваше. Мне искренне хотелось выразить Вам признание свое и свои симпатии. Мои суждения об офицере и долге позволяют выделять Вас на фоне многих сослуживцев и единоначальников, несмотря на кратковременность соприкосновения, разницу в служебном положении и возрасте. Есть с чем сравнивать. Еще раз хочется раскланяться Вам в своих благодарностях, хорошей памяти о совместной службе: и Вам, и нашему Видяеву, и нашим прекрасным северным морям, позволившим нам стать тем, кем мы стали на самом деле. Моя жена не помнит ни одной фамилии штабных офицеров и иных начальников, а вашу помнит!, на слуху. По-моему - тест! Так что, Исаак Яковлевич, Вы молодец, очень правильный офицер, чего очень не хватало лично мне на моем служебном пути. Позволю повториться, что именно благодаря Вам ( и судьбе разумеется) мне довелось служить на ПЛПЛ, стать командиром и познать вкус Моря. Постараюсь отсканировать и послать Вам лейтенантскую фотографию с целью визуализации. Будьте здоровы, такой же неукротимой энергии желаю Вам и в дальнейшей жизни.
С уважением, лейтенант Смирнов. «С-101».
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Жили и отдыхали в спальном корпусе по ротам и отделениям. Спальный корпус располагался в отдельном здании (400 – 500 метров от учебного корпуса).
Спальный корпус училища.
В каждом кубрике нас было по 20-25 человек. Кругом чистота, порядок, пол – старинный дубовый паркет, который по утрам ежедневно натирался специальной восковой мастикой. Потолки высокие, по стенам лепнина. Кровати металлические, одноярусные, с панцирной сеткой. Рядом с каждой кроватью тумбочка для личных вещей и стул.
Спальный корпус, 2-й этаж, 2 рота РТО, кубрик для сна и отдыха.
Весь наш скромный курсантский быт. Для людей с воли, оторванных от материнской юбки, было ново и непривычно это полусвободное существование. Некоторые курсанты первоначально приходили в уныние и тоскливо слонялись по коридорам и парку, раскаивались в выборе профессии. Да еще масло в огонь подливали курсанты старших курсов, прибывшие в училище с годичной практики. Меня первоначально тяготила строгость бытия, постоянные замечания и окрики старшины роты, утренний подъем, заправка коек по линейке (заправка коек – это целая наука). И строй, и порядок, и рапорты в положении «смирно», и курсантские песни, и резкий, протяжный голос дневального по роте: - По-дъ–ё–ом…!
Дневальный 2 роты РТО на посту (спальный корпус)
Уборка спальных помещений, физзарядка на улице в парке при любой погоде (дождь, снег, ветер …). Нравились мне физическая зарядка, умывание холодной водой и выходы из спального корпуса на утренний завтрак. Как правило, маршировали поротно, строем и с песнями. Завтрак, обед и ужин в две смены.
Работа на телеграфном ключе.
Занятия в учебном корпусе начинались в 9-00 и заканчивались в 15-00. Занятия начинались с доклада дежурного по классу, дежурили по расписанию в порядке очереди. Дежурный заполнял рапортичку и относил её в учебную часть. Одним словом, все было расписано по часам и минутам.
Бывали такие курсанты «непоседы», в основном ленинградцы: Чистяков Игорь, Соколов Николай, Дмитриев Валентин, Каплин Альберт и др., кто, рискуя непременным изгнаньем из училища, спускались по водосточным трубам и ходили в город в «самоволку». А на случай обхода дежурного офицера с проверкой - на кровати самовольно отлучившегося, покоилось, отлично сделанное чучело из бушлатов и шинелей.
Спальный корпус, коридор 2 роты РТО. На посту дневальный роты (а сидеть дневальному не положено по уставу)
По тем же причинам в выходные дни (один раз в неделю) были весьма ценными для каждого из нас, а лишение отпуска самым чувствительным наказанием. Поэтому лишённые отпуска иногда уходили в город самовольно – тайком в «самоволку».
Спальный корпус ЛАУ.
Возвращались из «увольнения» обыкновенно по водосточным трубам (со мной тоже такое случалось....). Возвращались курсанты из легального увольнения – к вечерней перекличке. Опоздать хоть на минуту - боже сохрани. Пьянства, как сколько-нибудь широкого явления, в училище не было.
2 рота, группа Р-101. Первое увольнение в город. 1962 год. (второй ряд, слева 1 – это я)
Смотр перед увольнением в город.
Но бывало, что некоторые курсанты возвращались из города под хмельком, и это обстоятельство вызывало большие осложнения; за пьяное состояние грозило отчисление из училища. Если курсант не мог, не запинаясь, отрапортовать дежурному офицеру, то приходилось принимать героические меры, сопряженные большим риском. Вместо выпившего товарища рапортовал кто-либо из его друзей, конечно, если дежурный офицер не знал его в лицо. В училище крепко держалась традиция «сам погибай – а товарища выручай» – традиция товарищества, в особенности в одном ее проявлении – «не выдавать».
Вечера отдыха в выходные и праздничные дни. Танцы в мраморном зале.
Пригласительный билет на вечер радиотехнического отделения 1 декабря 1962 года.
_steams_through_the_Mediterranean_Sea.jpg)