Взыскательный читатель! Все, о чём ты прочтешь в этой книге - не плод моего литературного вымысла. События, их участники, обстановка, место и время - фактические. Можно поспорить только о выводах. Тема книги - о моряках, о море, о подводных лодках и морской службе. И если читатель найдёт книгу интересной, а военный моряк ещё и почерпнёт что-то полезное для своего профессионального роста, я буду счастлив.
С уважением, автор.
От автора
Настоящая книга объединяет две мои книжки - «По местам стоять к всплытию» и «Адмирал даёт «добро». Книжки вышли с большим перерывом, виной которого явилась моя внезапная болячка и, кроме того, книги были с повторением некоторых рассказов, что я считаю, в общем-то излишним. Книга рассчитана на широкого читателя и, в особенности, на моих товарищей по оружию - военных моряков. За 27 лет подводной службы от командира рулевой группы до заместителя командующего флотилией подводных лодок, я приобрёл знания, служебный и жизненный опыт, которые дают мне право судить о людях, технике и оружии объективно, без хулы, но и без прикрас и без угодничества. Но самое основное, что я усвоил за время службы - это необходимость чёткой ориентации, в зависимости от обстановки, советоваться с моими товарищами по совместному плаванию, или принимать решения самостоятельно, в соответствии с кругом обязанностей, ответственности и компетентности. Ведь даже в аварийной обстановке бывают случаи, когда можно посоветоваться и принять коллективное решение. Но, если обстановка развивается опасно и стремительно, тут уж не до совещаний - надо действовать быстро и решительно, а главное - правильно. Вот это последнее и привело меня к мысли о том, что возрастное ограничение службы в качестве командира корабля, является надуманным. И уж во всяком случае не обязательным. Ну работают же до седых волос капитанами кораблей и судов в Морфлоте! Я помню замечательного капитана теплохода «Вацлав Воровский» , который водил свой корабль по маршруту Мурманск-Архангельск с заходом в Гремиху и совершал туристические круизы по Северным морям. И это в 60 лет!
Почему же у нас существуют ограничения? Почему едва ты приобретаешь опыт, знания, мудрость, начинаешь свободно ориентироваться на театрах плавания, тебя переводят на должности в штаб, в тыл и тому подобные «ответственные» посты? Отстраняя от машинного телеграфа. Я припоминаю случай из моей службы, когда после окончания Военно-Морской академии, меня - 41-летнего офицера, Главнокомандующий ВМФ рекомендовал к назначению командиром бригады подводных лодок в Северодвинск. Тогда кандидаты на должности командиров соединений должны были обязательно проходить собеседование в главном Управлении кадров Минобороны. Такой процедуре подвергся и я. «Собеседовал» начальник одного из направлений, к которому относился и Военно-Морской флот - ветеран войны, Герой Советского Союза и вообще заслуженный человек в чине генерал-лейтенанта. Вся беседа была пронизана мыслью, что для командира бригады ПЛ я оказался слишком стар (это в 41 год!) и он делает крупное одолжение, пропуская меня на эту должность. Вероятно для соединений сухопутных войск он был прав. Но не для Флота с его техникой, оружием, да и со всем прочим, коему несть числа. Поэтому я против возрастных ограничений командирской службы. Было бы здоровье. Но и пределы ограничений должны быть объективными. На моём служебном пути встречалось много случаев, когда недостаток опыта, даже при наличии хороших знаний, приводил к авариям или к грубым ошибкам судовождения или к тактическим ошибкам. Пусть это покажется банальным, но опыт и повседневная практика закрепляют знания, являются их цементом. Мне бы очень хотелось, чтобы опубликованные здесь рассказы помогли моим соратникам понять и прочувствовать необходимость закрепления знаний ОПЫТОМ и считать высшей точкой служебной карьеры должность командира корабля. Остальное - потом. И только по желанию, и, конечно, по заслугам. В этой книге нет ничего придуманного. Все факты имели место в жизни. Случаи из практики кораблевождения, использования оружия, техники, наконец, взаимоотношения людей - правда и только правда. Первый штурманский принцип гласит: «ПИШЕМ ТО, ЧТО НАБЛЮДАЕМ. ЧЕГО НЕ НАБЛЮДАЕМ - НЕ ПИШЕМ».
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Слово о командире атомного подводного ракетоносца
Так уж сложилось исторически, что Русский флот, созданный Петром Великим, вписал блистательные страницы в Русскую Государственность. Офицер Флота, воспитанный на славных традициях, во все времена олицетворял собой Воина и Гражданина, Патриота Отечества. Офицеры Флота бережно хранили славные события эпох и никогда ничего не забывали. Рано или поздно, но они давали правдивую оценку личностям и поступкам, высоким деяниям, при этом не скрывали горькую правду и предательство интересов флотского братства. Во все исторические эпохи вписаны знаковые личности, которые олицетворяли те или иные времена. Они у нас на слуху и не надо их перечислять. Советский Флот, как никакой другой вид Вооруженных Сил наследовал лучшие традиции Императорского Русского Флота и уже в послевоенные годы, в период холодной войны, в Советском Военно-Морском флоте появилась плеяда офицеров, которая прославила Флот и наше отечество. К этой славной плеяде безусловно принадлежит и командир головного ракетного крейсера стратегического назначения пр. 667-А «К-137» контр-адмирал . Головной крейсер, которым он командовал, стал школой мужества и мастерства, школой становления и возмужания для многих офицеров-подводников. Именно Вадим Леонидович заложил основы подводных традиций на своем крейсере, которые продолжили его достойные последователи. Мы как-то быстро стали забывать, что в 60-е и 70-е годы прошлого столетия страна была на грани войны с Соединенными Штатами. И только с появлением ракетоносцев пр. 667-А мы начали приближаться к ядерному паритету с США на морях. Лодки уходили в неизведанное в готовности к нанесению неотвратимого ответного ядерного удара. Подводники, прошедшие службу на подводном крейсере «К-137» всегда помнят о своем первом командире и той школе, которая их воспитала. В ноябре 2007 года в г. Санкт-Петербурге был широко отмечен 40-летний юбилей славной подлодки и ее экипажей. Сколько мужества и благородства в этих обветренных постаревших лицах! Сколько пройдено и сколько дел совершено во славу родного Отечества! О них пора слагать не стихи, а былины!
За тех, кто выдюжил!
Экипажам РПКСН «К-137» «Ленинец», которые сменились за четверть века жизни крейсера.
С уважением и восхищением вашим мужеством и благородством. Член Союза Писателей России капитан I ранга Николай Гулънев, Санкт-Петербург, 12.06.2008.
Глава I. ОМОРЯЧИВАЕМСЯ
Сострадание
В нашем 122 классе , что располагалось близ Стрелецкой бухты под Севастополем, учился курсант Драгилев. Кстати, пусть читатель не думает, что 122 - это порядковый номер и что у нас в училище было более сотни классов. 122 означает - I курс, 2-я рота, 2-й взвод. И не более того. Дело происходило в далеком 1948-м голодном году и неудивительно, что Драгилев имел дефицит веса. И физической силы тоже. Вообще, мы - курсанты военно-морских училищ, ощущали восстановление народного хозяйства послевоенного Советского Союза по количеству и качеству продпайка и того, что можно было прикупить и побаловать себя на наши ежемесячные 3 рубля. Помню, будучи воспитанниками Военно-Морского подготовительного училища, что было расположено в городе Горьком, мы в зиму 1945-1946 года сподобились продовольственной помощи местных властей - нам разрешили выбирать из гнили годную к еде картошку. Картошка гнила на складах Сибирских пристаней, которые ждали курсантских рук в районе Канавино. Гнила не потому, что ее сгноили, а потому, что картошка была изначально заражена отвратительной картофельной болезнью с трудным названием - не то «фитофтора», не то «фитофтороза». По щиколотки в гниющем месиве, в миазмах удушающей вони в подземных катакомбах этих складов, мы собирали по полведра-ведру почти годной картошки, нам ее варили на обед и на ужин. Но мерзкий запах от варки не исчезал. Через два дня, не сговариваясь, мы отказались от этого «блюда».
Наш класс Горьковского Военно-Морского подготовительного училища. 2-й курс. 1947 г.
Хитренко снова переключился на только что произошедшую стычку: «У Вас болезненное самолюбие, Вы неправильно относитесь к этим вопросам.» Максимов не выдержал и ответил: «Я действую по корабельному уставу. Раз Вы решили командовать — командуйте! Но только не через меня. Ответственность за последствия должен нести тот, кто командует.» Хитренко приказал принести ему корабельный устав. Максимов достал с полки устав и молча протянул ему. Хитренко полистал устав и небрежно вернул командиру со словами: «Ну и где же тут ваша правота?»
Командир открыл устав на статье 102 и отдал Хитренко, там было написано: «Командир соединения не вмешивается в управление маневрами корабля, если командир корабля действует правильно или допускает ошибки, не влияющие на безопасность корабля.» Далее было написано, что если командир соединения вступает в командование кораблём, то он должен сделать об этом запись в вахтенном журнале. Хитренко прочитал и сказал командиру, что в жизни делается всё не так; сразу же, как будто не было никакого инцидента, стал давать Максимову очередные указания по дальнейшим действиям. Когда он кончил говорить, командир посмотрел на часы - было два часа ночи. Максимов после разговора с Хитренко никак не мог заснуть. Где-то через час вахтенный офицер напомнил ему о предстоящем очередном всплытии на сеанс связи. 04.00, сеанс связи, получили радио с очередным местом авианосца «Тикондерога», который с четырьмя эсминцами и одним сторожевым кораблём медленно и верно приближался к подводной лодке. Вчера американцы выключили свои радионавигационные системы «Лоран А и С», которые подводная лодка с успехом использовала для определения своего места, теперь для этого у штурмана остались лишь небесные светила, да и те очень часто затягивают облака. Наши же радиолокационные системы до этих районов не дотягивали. Сеанс закончился, подводная лодка погрузилась и продолжила свой бег. Скорость 19 узлов. Максимов задремал где-то в 06.00. Командиру в такой ситуации удаётся отдохнуть только урывками.
08.00, сеанс связи, получено радио с очередным местом авианосца . С помощью радиопеленгатора обнаружили средневолновый радиомаяк авианосца: пеленг 70 градусов, частота 520 килогерц, позывной «ПО». Сразу же передали радио на берег об обнаружении авианосца. Подводная лодка погрузилась, скорость 19 узлов. Максимову за ночь удалось поспать всего лишь два часа. В центральный пост зашёл заместитель по политической части и рассказал командиру о корабельных событиях. Матрос. Рахматулин нагрубил мичману Золоткову, а тот в запальчивости заехал ему кулаком в физиономию. Через два часа оба пришли к Максимову и слёзно просили замять этот инцидент, попросили друг у друга прощение, командир же согласился с таким решением, на этом дело и закончили. 12.00, сеанс связи, подводная лодка получила от штаба флота радио: «Учебно. Нанести ракетный удар по авианосцу „Тикондерога“, курс авианосца 300 градусов, скорость 20 узлов, широта, долгота, подписное время 11.00. Командующий флотом.» Полученное радио было боевым распоряжением, которое командир должен выполнить в кратчайший срок. Слово «учебно» означает, что боевые ракеты фактически пускать не нужно, но все остальные действия должны быть как на войне. Находясь в море, командир самостоятельно принимает решение по каждому боевому распоряжению: оценивает обстановку, производит необходимые расчёты, продумывает варианты своих действий, выбирает из них наиболее выгодный, ставит своим подчинённым задачи, а далее упорно и настойчиво реализует своё решение, добиваясь успеха и победы над противником. Максимов приказал объявить по корабельной трансляции команду:«Корабельному боевому расчёту готовность номер один.» По этой команде в центральном посту быстро собрались люди, которых эта команда касалась. Командир зачитал боевое распоряжение и назначил время пуска ракет. Больше этим людям ничего и не требовалось, т.к. каждый знал, что ему делать и как делать, долгие годы службы и повседневные тренировки сделали их профессионалами, через несколько минут расчёты были закончены и необходимая информация нанесена на карту. Командир ракетной боевой части доложил о готовности к предстартовой подготовке. Максимов проверил расчёты на карте и дал команду:«Учебно-боевая тревога.» В отсеках раздалось пронзительное гудение ревуна. Личный состав начал занимать свои боевые посты. Через минуту старший помощник доложил о готовности подводной лодки к бою. После этого командир дал команду: «Ракетная атака, начать предстартовую подготовку.» Командир ракетной боевой части приказал ввести в приборы ракетной стрельбы координаты авианосца «Тикондерога», его курс и скорость. Ракеты в стальных контейнерах ожили, их сердца забились, по проводам в их мозг побежала информация о противнике, которого они через несколько минут должны будут найти в океане и уничтожить. Закончена предстартовая подготовка, командир ракетной боевой части доложил Максимову: «Ракеты к пуску приготовлены, к всплытию готов.»
Подводная лодка начала всплытие на перископную глубину, горизонт чист, командир скомандовал: «Всплывать. Продуть главный балласт. » Подводная лодка в надводном положении, контейнеры медленно поднимаются, огромное голубое небо, ни одного облачка, вокруг тёмно-синий океан, штиль. Условно пущены ракеты. Сразу же передали радио на берег о нанесении удара по авианосцу. Доклад радиометриста: «Слева десять градусов обнаружена работа радиолокационной станции самолёта «Орион». Этот самолёт легко может обнаружить подводную лодку в надводном положении; если это произошло, то он подлетит к объекту обнаружения через восемь-десять минут. Максимов дал команду:«Срочное погружение!» Лодка погрузилась на безопасную глубину и начала маневр уклонения от самолёта. Сейчас подводные лодки атакуют ракетами из под воды, но в те годы они это делать не могли по конструктивным данным. Приходилось всплывать для этого в надводное положение, подводная лодка теряла свою скрытность и сама становилась хорошей мишенью. Надо сказать, что американцы никогда не строили подводные лодки с надводным стартом, только с подводным, все их противокорабельные ракеты выстреливаются из обычных торпедных аппаратов, у нас же это делали из специальных контейнеров, что гораздо сложнее, дороже, и менее надёжно. Подводная лодка продолжала сближение с авианосцем, всплывала каждые четыре часа на сеансы связи для приема целеуказания с берега. Максимов анализировал маршрут движения авианосца, по всей видимости он должен был пройти над отличительной глубиной, где расположена антенна системы дальнего гидроакустического наблюдения США за нашими подводными лодками. Возможно, что эта система уже обнаружила подводную лодку Максимова, т.к. она идёт уже сутки на скорости 19 узлов и гремит на весь океан.
Командир обсудил со старшим помощником результаты проведённой ракетной атаки: дошли ли ракеты до авианосца и насколько точно штаб флота дал его координаты? В наведении подводной лодки на авианосец могли участвовать: разведывательный надводный корабль, другая подводная лодка, авиация, искусственный спутник земли, береговые средства разведки флота, которые непосредственно следили за авианосцем, сообщали его координаты в штаб флота, где на специальном штабном посту наносили эту информацию, осредняли, анализировали и только после этого передавали на подводную лодку Максимова, получив которую она стала способной нанести ракетный удар по авианосцу, находясь от него на большом расстоянии. На всех этапах данного процесса участвовали люди, они могли допустить определённые ошибки, используемая техника также не идеальна, передаваемая информация быстро устаревает, в итоге ракеты могут не попасть в противника, но за это отвечает командир подводной лодки, в мирное время его могут снять с должности, а в военное — отдать под трибунал. После старпома к командиру зашёл уполномоченный особого отдела Губин, в быту их зовут особистами, фактически же — это офицеры КГБ. Их всегда прикомандировывают на поход, они должны следить за действиями всего экипажа, в том числе за командиром подводной лодки и за старшим на походе. На подводной лодке у него имеются осведомители среди матросов, мичманов и офицеров, доклады которых принимаются как истина в последней инстанции. Губин стал рассказывать, что на пульте главной энергетической установки офицеры-операторы тайно ведут на карте маршрут подводной лодки. Кроме того, старшина команды рефрижераторщиков сэкономил бутылку вина и за один раз её выпил, стоял на вахте пьяный. В походе подводникам положено каждый день пятьдесят граммов сухого вина. Командир выслушал Губина и пообещал принять необходимые меры. Максимов впервые столкнулся с особистами в училище.
Один из них ранее служил в СМЕРШЕ (смерть шпионам). Так вот этот особист увидел в руках курсанта Максимова довоенную пластинку с фокстротом «Под маской леди торчали рыжие усы» и стал с пристрастием его допрашивать: «Чья вражеская рука дала тебе эту заразу?» Максимов стал объяснять ему, что пластинка была выпущена до войны, купили её на базаре. Это были годы борьбы с космополитизмом и буржуазной культурой. С большим трудом ему удалось отвязаться от этого фанатика. Как правило, особисты свои кадры комплектовали из молодых офицеров, служивших на подводных лодках: штурманов, минёров, ракетчиков, механиков, которые ничем себя не проявили по специальности, не стремились идти по командной линии, а многие и тяготились службой на подводных лодках. Особисты на лодках считали, что они по должности равны заместителю командира по политической части, кстати, с которыми они поддерживали самую тесную связь. Накануне выхода Губин почему-то разоткровенничался и рассказал, как они выследили жену Хитренко с любовником в лесу и сфотографировали в самый интересный момент, после чего стали её шантажировать, она испугалась огласки и стала осведомительницей. Максимов никогда не слышал, чтобы они разоблачили хоть одного шпиона: на подводной лодке или в штабе. В основном он узнавал от них: кто с кем спит, пьёт, рассказывает анекдоты про Брежнева. Максимов помнил случай, который произошёл с заместителем командира соединения Стрельниковым. Тот в походе в кают-компании обронил фразу о том, что в много людей пожилого возраста. С приходом в базу его быстро сняли с должности и назначили с понижением, дальнейшая служба у него была загублена. Это один из примеров их деятельности.
На очередном сеансе связи Максимов осмотрел горизонт с помощью радиолокационной станции и сразу увидел на экране большую цель, как потом оказалось, это был авианосец, до него было расстояние тридцать миль. Командир решил выйти на гидроакустический контакт с ним и выполнить учебную торпедную атаку. Подводная лодка погрузилась и начала сближение с авианосцем, по расчётам, гидроакустики должны были услышать его где-то, через два часа. В 12.10 командир снизил скорость до шести узлов, через несколько минут гидроакустики услышали шум винтов авианосца и доложили Максимову. Командир объявил по трансляции «Учебно-боевая тревога. Учебная торпедная атака авианосца.» Личный состав занял места по торпедной атаке. Корабельный боевой расчёт начал определять курс и скорость авианосца и дистанцию до него. Через несколько минут были выработаны необходимые параметры, которые автоматически были введены в торпеды. Наконец, Максимов скомандовал: «Торпедные аппараты товсь !» Из торпедного отсека поступил доклад :«Торпедные аппараты товсь выполнено!» Максимов дал последнюю команду: «Торпедные аппараты пли!» Если бы это было военное время, то торпеды действительно вышли бы из аппаратов и стремительно начали бы движение к . Атака закончена, подводная лодка начала отходить от авианосца на безопасное расстояние, чтобы донести на берег.
Фактически Максимов не спит уже вторые сутки, смыкает глаза в центральном посту на двадцать-тридцать минут. Пришло радио от начальника штаба флота: «Косвенно предполагаем, что за вами следит авианосная поисково-ударная группа, донесите сколько следят за вами надводных кораблей, самолётов, работают ли гидролокаторы в секторе.» Максимов прочитал радио и рассмеялся, т.к. текст совпал с его мыслями, которые его преследовали вторые сутки. С обнаружением авианосца были выявлены и надводные корабли охранения, которые практически непрерывно использовали свои гидроакустические станции (гидролокаторы) в активном режиме, эту работу гидроакустики подводной лодки наблюдали практически непрерывно последние двенадцать часов. Создавалось впечатление, что подводную лодку обнаружили или вот-вот обнаружат. Лодка всплывала на сеанс связи в дневное время, командир наблюдал в перископ: море - штиль, небо безоблачное и там никого нет, видимость полная, на горизонте ни одного корабля, но одновременно слышал в динамике, который гидроакустики подключили к своей станции, звонкие посылки гидролокаторов кораблей охранения авианосца. От этого ему становилось не по себе. Слух ему говорил: «Корабли рядом!» Но глаза видели абсолютно чистый океан и небо. По ряду признаков Максимов понял, что подводная лодка не обнаружена. Теперь нужно было составить ответ для начальника штаба Флота и передать радио. Любая передача радио с подводной лодки является нарушением скрытности, так как её могут запеленговать и определить место. В штабе флота никто не подумал об этом, им нужно было немедленно утолить своё любопытство; помочь хоть чем-то подводной лодке они не могли, но зато безусловно, навредили. Поход длится, как правило пятьдесят суток, может быть и дольше. Если нет встреч с иностранными кораблями, подводными лодками, противолодочными самолётами, нет аварийных ситуаций, то дни становятся похожими один на другой. По статистике за поход происходит две-три аварийные ситуации: возгорание электрооборудования, поступление забортной воды, что-либо связанное с радиационной безопасностью, поломки техники и оружия, вопросы, связанные с управлением подводной лодки.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Полярный – город в Мурманской области. Расположен на побережье незамерзающего Кольского залива Баренцева моря, в 33 километрах к северу от Мурманска, у Екатерининской гавани. Освоение Екатерининской гавани началось в 1723 году, когда Петр Первый подписал указ об организации Кольского китобойного промысла. В 1899 году городок стал называться Александровск-на-Мурмане (позже - Александровск). В 1930 году переименован в Полярный. С 1935 года главная база Северного флота. Оленья губа. Сайда губа. Ура губа. Губа – поморское название далеко вдающихся в сушу морских заливов и бухт на севере России.
Стемнело. В Заполярье зимой темнеет рано. Солнце вообще не появляется - полярная ночь. Чуть-чуть забрезжит серый день часов в 11, а в 14 часов горном по Флоту подаётся сигнал: «На кораблях спустить флаг» - дневное время закончилось. Ветер стал завывать громче. бросила в лицо очередную пригоршню снега. Хотелось есть.
Мы с Лёвой Красновым, младшим штурманом с соседней подводной лодки, весь день работали в городе Полярном в гидрографическом отделе. Сдали в ремонт и поверку штурманские приборы, оформили документы на списание старых приборов, получили «Извещения мореплавателям», «Морской астрономический ежегодник» на следующий год, новый «Атлас течений Баренцева моря». Усталые, но довольные возвращались на причал, чтобы на катере добраться до Оленьей Губы, где стояли наши подводные лодки. Мы уже год прослужили на Северном Флоте, много раз выходили в море, сдали все зачёты и получили допуск на самостоятельное выполнение своих обязанностей. Мы были такие молодые и наивные, что считали себя старыми морскими волками, «корсарами морских глубин». При подходе к причалу, где швартуется рейсовый катер, всегда замирает сердце: «Открыт рейд или закрыт?». Сегодня не повезло - рейд закрыт. Опытным взглядом я сразу обнаружил причину - белая стена тумана стояла над бухтой. Причём, туман только что подошёл. Полчаса назад, когда мы вышли из гидрографического отдела, Лёва, стрельнув глазом по сторонам, доложил мне: «Валера, тип-топ! Все светящиеся знаки, буи и створы вижу отлично. Видимость не менее пяти миль. Через полтора часа будем принимать душ на финской плавбазе, и я тебя приглашаю в свою каюту на чай. Мама прислала из Ленинграда индийский со слонами и конфеты . Твои любимые». Знал, бродяга, чем можно меня пронять!
Я всё- таки в глубине души отругал Лёву. Моряки - народ суеверный. Когда имеешь дело с морем, никогда нельзя загадывать наперёд. Меня ещё с Нахимовского училища воспитывали: «Выходишь в море на сутки, собирайся на неделю; выходишь на неделю, собирайся на месяц». Так и получилось! Народ на причале возбуждённо роптал. Из Полярного до Оленьей Губы идти катером 45-50 минут. Все служивые люди десятки раз преодолевали этот путь, и поскольку туман только-только подошёл, бывалые северяне, особенно женщины, настаивали, чтобы катер вышел по расписанию, иначе придётся сидеть несколько дней. Кто-то позвонил оперативному дежурному. Тот доложил руководству. Военная машина заработала... Когда она раскрутилась в обратную сторону, дежурный мичман вышел в зал ожидания (20-метровая комната в деревянном сарае с дровяной печкой) и спросил: «Штурмана есть?». Мы с Лёвой гордо сделали шаг вперёд. «Лейтенант Краснов!». «Лейтенант Касатонов!» Нас привели к оперативному дежурному базы. Он по-военному был краток: «Сможете привести катер в Оленью Губу?» Мы хотели возмутиться недоверием, он нам не дал такой возможности. «Вы старший», - дежурный показал пальцем на лейтенанта Краснова Льва Евгеньевича. Видимо, тот выглядел более нахальным, чем я. «Если случится ЧП, пойдёте под суд. Оба! Всё. Полный вперёд». Счастливые пассажиры толпой внесли нас на катер и скрылись в кубрике. Мы с Лёвой огляделись. Старшина катера доложил: «Гирокомпаса нет. Магнитный компас в строю, но девиация в этом году не уничтожалась. Радиолокации нет. Скорость на среднем ходу 6 узлов. Лага нет. Эхолота нет». Мне стало жарко. Смотрю на Лёву. Он поправил шапку, как всегда набекрень. И совершенно спокойно сказал старшине катера: « По местам стоять, со швартовых сниматься». И мы вошли в туман. Я встал с левого борта, Лёва - с правого. Ничего не видно. Я смотрю на часы. Ходом 6 узлов идём уже 17 минут. Кричу Лёве: «Через 1 минуту мы выйдем из бухты, и надо поворачивать налево на курс 330 градусов». Катер начало сильнее качать. Да, мы вышли из бухты. Легли на новый курс. По-прежнему ничего не видно. «Через пять минут поворот вправо на курс 10 градусов». Я стою весь мокрый от напряжения. Перед моим взором представляется штурманская карта с фарватерами и рекомендованными курсами. Я виртуально вижу, как мы идём. «Время поворота». Снова легли на новый курс. Я судорожно считаю: «Скорость 6 узлов, т.е. 6 миль за час. Помню, что этот рекомендованный курс длиной 1,2 мили. Значит, мы его пройдём за 12 минут». Хорошо, что у меня часы со светящимися стрелками. Контролирую время нахождения на курсе. Лёва - гигант, словно читает мои мысли. Он кричит мне: «Валера, внеси поправку в скорость, поскольку сейчас время прилива и фактическая наша скорость будет меньше». Вот что значит, человек хорошо изучил приливо-отливные течения в Баренцевом море. Я набрасываю 2 минуты хода на этом курсе. Впереди самое сложное. Мы должны сделать крутой поворот влево, войти в Оленью Губу и идти к берегу. Но где он, этот берег? Ничего .
Опять докладываю старшему нашей группы из 2-х человек: «Лёва! Время поворота на последний курс». Сделали крутую циркуляцию, легли на курс. Куда-то идём. Но куда? По моим расчётам через 10 минут должны подойти к причалу. Даю команды - уменьшить ход, затем - застопорить ход, идти толчками. Вытравить якорь-цепь на 10 метров. Этот старый морской приём предотвратит посадку на мель. «Слушать шум прибоя!». Я слева, Лев с правого борта. Старшина катера послал одного матроса на бак - вперёдсмотрящим. Я весь в напряжении: или врежемся в скалистый берег, или сядем на мель. По моим расчётам всё - время вышло. Вот сейчас, сейчас... Мне жарко. Из - под шапки пот течет крупными каплями. Страшно, что сейчас может произойти! И вдруг радостный вопль вперёдсмотрящего: «Вижу огни причала, расстояние 10 метров». Невероятная точность кораблевождения по счислению, вслепую. Пассажиры выскочили на палубу и, не обращая на нас внимания (на нас, совершивших подвиг!), начали собирать свою поклажу и готовиться сойти с катера. Когда пришвартовались, случилось ЧП. Начфин (начальник финансовой части береговой базы подводных лодок) вёз деньги - денежное содержание на две бригады лодок. Целый тяжелый мешок. Два нерасторопных матроса неуклюже бросили мешок с катера, он ударился о причал, отскочил и упал в воду. Возникла немая сцена. Точная копия «Ревизора». И опять Лёва не растерялся. По его команде матрос схватил багор, зацепил мешок, и с трудом три человека подняли деньги на палубу катера. Назавтра подводники денег не получили, так как весь день финчасть сушила денежные купюры. Зато мы с Лёвой целый год получали деньги без очереди, как Герои Советского Союза. Зауважал нас финансист. Оказывается, катер потому и отправили в туман, что деньги нельзя было надолго оставлять на причале в Полярном. Начфин оценил нас. И хотя он был вдвое старше, с восхищением сказал: «Вы, товарищи лейтенанты, настоящие штурмана!» Не знаю, как Лёва, а я после этого перехода заметил первую седину в своих волосах. А это было только начало нашей морской службы.
Апрель 2003 года.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
С.Банк. В лагере у реки... - Советская молодежь. 1949, 29 июня.
Закончился учебный год в Рижском Нахимовском училище. И вот снова в лагерь – сон в палатках, зелёный ковёр стадиона, голубая гладь реки. В нынешнем году лагерь расположился на новом месте. Здесь не в пример лучше, а главное – привольней. Густой лес, широкий речной плёс, большой стадион. Но не только место здесь новое. В нашем лагере, который из года в год оморячивает воспитанников, прививает им любовь к военно-морской профессии, закаляет их организмы, каждое лето – новые события, новые люди. В прошлом году, на правах старших, тон задавали воспитанники первой роты. Нынче они закончили училище. И завтра – послезавтра станут курсантами высших военно-морских учебных заведений. Теперь самые солидные обитатели лагеря – это ребята из второй роты. Пройдёт несколько лет и мальчики станут юношами. А пока они овладевают морской наукой – учатся грести, ходить под парусами и с нетерпением ждут по-настоящему тёплых дней, чтобы начать учиться плавать.
Пирс летнего лагеря. Слева плавательный бассейн и трехметровая вышка. Во второй половине июля в Москве состоится первая летняя спартакиада суворовских и нахимовских училищ страны. Лучшие гимнасты, пловцы, боксёры, фехтовальщики, волейболисты, гребцы ежедневно тренируются к предстоящим соревнованиям. В училище есть свои чемпионы по различным видам спорта, многие воспитанники завоевали почётные звания чемпионов Риги и республики среди юношей. Но теперь предстоят встречи в Москве, и признанные спортсмены Мациевский, Гузев, Сергеев, Стефанчиков, Котловский, Реннике, Макшанчиков и многие другие весь пыл юной души и всю силу молодых и крепких мускулов отдают предстоящей спартакиаде. Хорошо жить в лагере…. Каждый день приносит что-нибудь новое. В минувшее воскресение (26 июня) проходила конференция спортивного актива. Преподаватель физподготовки капитан Кропачев А.Я. прочёл доклад на тему: «Спортивно-массовая работа в лагерный период и подготовка к спартакиаде суворовских и нахимовских училищ». Потом выступали ребята, говорили о ходе сдачи норм ГТО, БГТО, о предстоящих лагерных соревнованиях, о других интересных и увлекательных делах.
Письмо от мамы сыну Коле Верюжскому в летний нахимовский лагерь. 1949 год. Фрагмент из Рижской кинохроники.
В гости к нахимовцам приехал участник Отечественной войны капитан 2 ранга И.П.Попов. Офицер рассказал ребятам интересные боевые эпизоды, говорил о мужестве и самоотверженности моряков в суровые годы войны. Курсанты (видимо, приехавшие вместе с офицером Поповым) рассказали о своей учёбе, о том, как тепло встречают в училище бывших нахимовцев. Встреча эта проходила на зелёной лужайке стадиона и закончилась волейбольным соревнованием, и как всегда, шумным перетягиванием каната. Подвёл дождь, и болельщикам не пришлось поглядеть на футбольный матч между старыми соперниками – командами 2 и 3 рот.
Вечером после ужина – кино. А потом, после отбоя, в палатке ещё шептались ребята о предстоящих на утро шлюпочных гонках…. 15 шлюпок застыли ровной линией. Сигнал. Напрягая мышцы, воспитанники налегли на вёсла. Комбинированная гонка на 40 кабельтовых (4 морские мили), в которой участвовали воспитанники старших классов, предусматривала прохождение 10 кабельтов на вёслах и 30 – под парусами…. Все 15 шлюпок закончили дистанцию. Победила шлюпка офицера Сергеева С.И. Команда этой шлюпки будет участвовать в летней московской спартакиаде.
А после обеда – снова стадион, игры, спорт. Быстро проходят дни в лагере. Только недавно нахимовцы ходили в шлюпочный поход по маршруту: лагерь – Майори – лагерь, а теперь готовятся к новым, более дальним походам. Старшеклассники уходят в настоящее морское плавание на парусной шхуне. И все воспитанники - позже, в Елгаву. В прошедшем походе в Майори, как это обычно бывает в училище, комсорги шлюпок организовали в пути выпуск боевых листков. Шлюпка идёт под парусами: одни сидят на шкотах и фалах, другие, примостившись у банок, готовят материалы в «Боевой листок».
Май 1949 года тренировка команды на Даугаве для участия в первой спартакиаде суворовских и нахимовских училищ в Москве. Спартакиада в столице состоялась в июле, где наша шлюпка пришла второй после ЛНУ.
На шестивесельном яле уверенно гребут нахимовцы 9 класса. Рига, 1949.
Эта шлюпочная команда (выпуск 1950 г.) сформирована в мае 1949 года. Командир шлюпки капитан-лейтенант Сергеев С.И., старшина шлюпки старшина 1 статьи Стрельников М.И. Гребцы левого борта: Куликов С.Н. ( загребной), за ним Макшанчиков Б.Г. и Жарнов Б.В. Гребцы правого борта: Гузеев Ю.С. (загребной), за ним Согомонян К.Р. и Вояковский Ю.И. (Впередсмотрящего разглядеть не удалось).
Воспитанник 6 класса Лев Окунь сочинил для «Боевого листка» стихи:
«Мы шли в сегодняшний поход С одним намереньем – вперёд! Проверить – можем ли ходить На вёслах и под парусами. Проверить – сможем или нет Справляться с волнами – горами?
Справедливости ради следует сказать, что особых волн не было, да и не могло быть в речном походе, но стихи искренне и хорошо передают настроение ребят, влюблённых в море и морскую профессию….
В 1949 году был произведен первый выпуск воспитанников Рижского Нахимовского училища.
Приказом начальника управления ВМУЗ объявлены окончившими училище с выдачей аттестатов зрелости 61 человек, все выпускники назначались курсантами 1 курса 1-го Балтийского ВВМУ в Ленинграде. Среди окончивших училище воспитанники Брагин Александр Иванович, Гайдук Леонид Николаевич, Крючков Евгений Павлович получили золотые медали, а Крылов Юрий Владимирович и Зайцев Борис Константинович – серебряные.
Нахимовцы РНУ первого выпуска 1949 года. Правофланговый Брагин Александр - золотой медалист.
Торжественный выпуск в Нахимовском училище. - Советская молодежь. 1949, 30 июня.
Лагерь на пару суток опустел. Нахимовцы пришли в Ригу на большой и долгожданный праздник училища – выпуск старшеклассников. Уже не воспитанники, а курсанты высших военно-морских училищ примут присягу, дадут клятву на верность флоту, Родине, великому вождю. Потом торжественная передача знамени следующей старшей роте, вечером выпускной бал.
3 июня 1949 г. Взамен убывших по случаю выпуска нахимовцев- знаменосцев Альберта Акатова, Игоря Цветкова и Валентина Миловского, назначается новая знамённая группа из состава старшей роты – Георгий Московский, Борис Макшанчиков и Аленксандр Шауров.
Борис Макшанчиков, Александр Шауров, Георгий Московский. - Юные курсанты, на всю жизнь сохранив в благодарной памяти годы, проведенные в Рижском Нахимовском, разъедутся в отпуск, а нахимовцы возвратятся в лагерь. Их вновь ожидают морские походы, стадион, экскурсии в лес. Их вновь ожидает весёлый, зелёный лагерь.
Это фотография нахимовцев первого выпуска Рижского Нахимовского училища в день принятия присяги 28 июня 1949 года, сохранённая Колей Наумовым. Все окончили училище в равных условиях. А какие разные судьбы оказались у всех! Слева направо. Первый ряд: Олег Куракин, Игорь Куликов, Костя Левин, Женя Сологуб, Валя Михайлов, Юра Крылов, Дима Краско, Юра Тантлевский, Стасик Иодзевич. Второй ряд: Юра Павлов, Рудик Сахаров, старшина 1 статьи В. Протченко (помощник командира взвода 12 класса), офицер-воспитатель 13 класса лейтенант Фунда, офицер-воспитатель 11 класса капитан Гарбуз, начальник политотдела капитан 2 ранга Розанов, начальник училища капитан 1 ранга Безпалъчев Константин Александрович, командир роты капитан 3 ранга Мищихин АМ.,(умер 19.02.2003 г.), офицер-воспитатель 12 класса капитан-лейтенант Ширяев, старшина роты главный старшина Сенин, Валя Кривиженко, Коля Наумов, Валя Миловский, Толя Молодцов. Третий ряд: Валера Поздняков, Рольф Цатис, Боря Кнорринг, Аполлос Сочихин, Володя Гридчин, Вилен Чиж, Юра Громов, Володя Енин, Имант Купрепчик, Юра Сараев, Витя Якжин, Володя Чернов. Четвёртый ряд: Игорь Цветков, Коля Шабанов, Артур Юргенсон (Спрогис), Лёша Мартьянов, Подсевальников, В. Прокофьев, А. Смирнов, Олег Дунаев, Саша Брагин, Юра Реннике, Лёня Мостовой, Володя Коротков, Зайцев (ушёл в Дзержинку), Л. Гайдук (ушёл в Дзержинку). Пятый ряд: Олег Долгушин, Володя Вашуков, Витя Федюшкин, Коля Арбузов, Миша Пихтилёв, Лёня Амелин, Серёжа Гладышев, Женя Крючков, Юра Журавлёв, Феликс Мартинсон, Альберт Книпст, Аркаша Сакулин, Рэм Васильев, Володя Гравит, Алик Акатов. На фотографии отсутствуют: Женя Дрюнин, Валя Верещагин, Юра Федоренко, Толя Зыков, Владик Алёшин. - Так как же сложились судьбы выпускников?
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Через двое суток подводная лодка должна пройти пролив между двумя островами, далее её путь лежит в открытый океан. Находясь в автономном плавании, командир постоянно должен помнить о навигационной безопасности, знать с большой точностью координаты подводной лодки. Это позволит избежать посадки на мель, столкновения с рифами, островами, береговой чертой, с другими кораблями. Поэтому штурман, при любой возможности уточняет место, использует все технические средства, в том числе эхолот, гидролокатор и радиолокационную станцию, использование которых, сопряжено с излучением во внешнюю среду; что, возможно, позволит иностранным противолодочным силам обнаружить подводную лодку. Эти силы, как правило, состоят из надводных кораблей, подводных лодок, авиации, стационарных и космических средств. В мирное время они с большим мастерством следят за нашими подводными лодками, делают это скрытно, чтобы мы их не заметили. Невольно этим силам оказывает большую помощь наш штаб флота, который из года в год устанавливает по шаблону одни и те же маршруты. Военной хитростью офицеры штаба явно не блещут. Находясь под водой, подводная лодка становится как бы невидимой, подводники называют это свойство скрытностью действий, что позволяет подводной лодке нанести внезапный торпедный или ракетный удар, в конечном итоге, одержать победу над более сильным противником. Выбирая между навигационной безопасностью и скрытностью действий, командир должен проявить определённое искусство и найти грамотное решение. Два года назад по этому же маршруту ходил в свой первый поход капитан 2 ранга Собачевский, старшим — заместитель командира соединения Воробьёв, человек с большим самомнением. Он с первых дней похода запретил командиру использовать эхолот, гидролокатор и радиолокационную станцию.
Собачевский не стал ему возражать и усложнять взаимоотношения, он принял решение идти на подходах к проливу малошумной скоростью, чтобы иностранные противолодочные силы не смогли их обнаружить, место же уточнять по небесным светилам и иностранным радионавигационным системам. Как потом выяснилось, у штурмана были довольно посредственные теоретические знания по радионавигационным системам и мало практического опыта по их использованию. Небо затянула сплошная облачность, исключив возможность использовать светила для уточнения места. Кроме того, штурман, из-за своей невнимательности, стал неправильно учитывать течение Куро-Сиво, достигающее в этих местах скорости двух и более узлов. Всё это привело к значительной ошибке в определении места. Воробьёв и Собачевский должны были контролировать работу штурмана, но этого не сделали, полностью положившись на него. В итоге атомная подводная, лодка, имея на борту ядерное и обычное оружие, вместо пролива шла в подводном положении на остров Окинава, никто из экипажа не подозревал и не чувствовал приближающейся смертельной опасности. Подводную лодку спасла малая скорость. В отсеках услышали скрежет корпуса о грунт. По команде Собачевского подводная лодка подвсплыла на глубину 40 метров, через десять минут скрежет повторился. После этого подводная лодка всплыла на перископную глубину.
Собачевский в перископ прямо по курсу увидел , на котором загорали люди, слева и справа были видны камни и скалы. Командир дал задний ход, вывел подводную лодку на чистую воду, определил место, ошибка составила сорок миль (74 километра), комментарии, как говорится, излишни. Этот случай вошёл в историю подводного плавания, долгие годы его будут использовать в качестве примера в училищах, академии и на флотах, как яркое выражение человеческой халатности, тупости и безответственности. После сеанса связи к Максимову прибыл командир группы разведки Силанов. Он доложил о перехвате радиограммы с противолодочного самолёта «Орион» США. Командира этот доклад насторожил, первой его мыслью было: «Не обнаружил ли он нас?» Ему хорошо был знаком этот потенциальный противник. «Орион» успешно обнаруживал и следил за нашими подводными лодками, для этого у него имеется радиолокационная станция, магнитный обнаружитель, станция радиотехнической разведки и радиогидроакустические буи, которые, упав на водную поверхность, начинают слушать нашу подводную лодку и передавать сигнал обнаружения на самолёт. В военное время может использовать против нас торпеды и бомбы, в том числе и с ядерными зарядами.
Максимов совместно с Силановым проанализировали обстановку и пришли к выводу, что самолёт проводит поиск по маршруту в расстоянии 150 миль от подводной лодки. В центральном посту появился помощник командира Веселовский, он пригласил Максимова и Хитренко в кают-компанию на обед. На подводных лодках помощники, кроме других обязанностей, отвечают за питание личного состава. К концу обеда Веселовский спросил Хитренко: «Товарищ адмирал, Вам обед понравился?» Как заметил про себя Максимов, этот вопрос, явно с подхалимской интонацией, задавался с начала похода почти каждый день. И как это было в предыдущие дни, так и сегодня Хитренко отругал его за какие-то упущения в гастрономической сфере. Сегодня за обедом офицеры обсуждали событие, которое они узнали из информации с берега. В космос были запущены Елисеев и Рукавишников. Веселовский, уже будучи отруганным, снова обратился к Хитренко: «А когда, товарищ адмирал, в космосе будет Файнштейн?» Хитренко сразу же на вопрос ответил вопросом: «А когда в космосе будет Веселовский ?» Васеловский на мгновение опешил, но снова спросил: «А причём здесь Веселовский?» Хитренко быстро отпарировал: «А причём здесь Файнштейн ?» На этом много содержателъный разговор и заглох. Максимов понимал, что Веселовский задавал вопрос о Файштейне в надежде завязать разговор, где он мог бы блеснуть антисемитскими анекдотами, которые он знал в большом количестве и хотя бы этим расположить к себе Хитренко.
После обеда командир беседовал с Хитренко о текущих делах и, выбрав нужный момент, сказал: «А ведь евреи добились значительных успехов в , где показали высокое военное мастерство, смелость и горячую любовь к своей Родине. Я уж не говорю о наших командирах подводных лодок, которые храбро воевали и за свои подвиги в Великую Отечественную войну получили звания Героев Советского Союза. Это Фисанович , Коновалов, Богорад и ряд других, они были евреи.» Хитренко внимательно выслушал, после чего ответил: «Я с вами согласен , всё это так. Но лучше бы их Гитлер всех уничтожил в прошедшую войну, сейчас бы у нас не было никаких проблем.» Максимов понял, что ещё раз такое он от Хитренко , что это часть его убеждений. Оба замолчали. Максимова поразил смрад этого высказывания, а Хитренко понял, что сказал своему подчинённому лишнее и, не закончив разговора, ушёл к себе в каюту.
Веселовский же так до конца похода и спрашивал: «Товарищ адмирал, Вам обед понравился?» И получал очередную взбучку. В 20.00. подводная лодка всплыла на перископную глубину для приема информации с берега. Максимову принесли радио, в котором сообщалось о проходящем учении кораблей военно-морских сил США в непосредственной близости от маршрута подводной лодки, далее шли координаты, курс и скорость авианосца «Тикондерога» и четырёх кораблей охранения. Штаб флота также сообщал, что начинает наводить подводную лодку на авианосец, для чего далее приказал всплывать на сеансы связи каждые четыре часа. Целью наведения являются действия, в результате которых подводная лодка должна выйти на гидроакустический контакт с авианосцем (услышать его), после чего в мирное время она устанавливает за ним слежение, а в военное — наносит ракетно-торпедный удар. Максимов стал делать расчёты для выхода на гидроакустический контакт с авианосцем, ему помогали штурман и начальник радиотехнической службы. По результатам расчётов нужно было погружаться на глубину 160 метров, увеличивать скорость до 19 узлов и ложиться на курс 120 градусов. Командир отдал необходимые команды для исполнения своего решения. На этой скорости подводная лодка очень сильно шумит и теряет своё главное тактическое свойство — скрытность, за что американские подводники этот проект прозвали «ревущими коровами». Максимов это всё прекрасно понимал и знал, но делать было нечего, пришлось выполнять приказание штаба флота. К этому времени закончил расчёты и Хитренко, он стал сравнивать свои результаты с результатами командира, они отличались. Не разобравшись и не проверив, он сразу стал обвинять Максимова в безграмотности. Через пять минут штурман закончил проверку расчетов Хитренко и обнаружил у него ошибку. Извиняться, конечно, перед Максимовым старший на походе не стал, не так был воспитан.
Командир посмотрел на , они показывали 21.00, до очередного всплытия оставалось три часа и он решил отдохнуть, несколько суток ему это делать придётся только урывками, но сон не шёл, беспокоила головная боль. Он понимал, что отчасти дело в воздухе, который, конечно, уже отличался от атмосферного, хотя система регенерации воздуха и работает нормально. Видно было по личному составу, люди стали быстрее уставать. Обида на Хитренко медленно угасала и незаметно он уснул, в 23.40 его разбудил старший помощник, который тихо ему доложил:«Товарищ командир, через десять минут всплытие на перископную глубину.» В 00.00 подводная лодка вновь всплыла на сеанс связи, в очередном радио сообщалось место авианосца «Тикондерога». Из рубки радиометристов поступил доклад: «Слева 90 градусов слабый сигнал радиолокационной станции самолёта «Орион». Возможно, самолёт их не обнаружил, занимается поиском в данном районе. Гадать командиру в этой ситуации нельзя: обнаружен, не обнаружен? В такой ситуации у подводников одно решение — немедленно уклоняться. Поэтому Максимов сразу же дал команды на погружение и уклонение: «Курс 135 градусов, глубина погружения 220 метров.» С небольшим опозданием Хитренко приказал командиру: «Курс 20 градусов, глубина погружения 120 метров!» В центральном посту наступило легкое замешательство, как если бы человеку на берегу приказали одновременно повернуться налево и направо. Положение спас Максимов: «Записать в вахтенный журнал. Контр-адмирал Хитренко вступил в командование подводной лодкой.» Тот с удивлением посмотрел на командира и приказал ему зайти в штурманскую рубку, где с раздражением задал вопрос: «Вы что дурака из меня решили сделать?» Максимов спокойно ему ответил: «Ни в коем случае. В соответствии с корабельным уставом Вы не должны вмешиваться в управление подводной лодкой.» Хитренко побледнел и со злостью вонзил циркуль в карту, после чего стал обвинять Максимова в создании аварийной ситуации год тому назад.
Тогда Максимов на своей подводной лодке возвращался ночью из района боевой подготовки. До входа в гавань оставалось две мили, когда оттуда неожиданно для командира стала выходить другая подводная лодка. Максимов не верил своим глазам. Он только что получил от оперативного дежурного разрешение на вход в гавань, и тот его об этом не предупредил. Выходящая подводная лодка шла прямо на них, вместо того, чтобы идти по своей кромке фарватера. Максимов приказал передать прожектором ряд проблесков и выпустить насколько сигнальных ракет, - это означало: «Ваши действия опасны!» Выходящая подводная лодка на эти сигналы не реагировала. Максимов скомандовал: «Право на борт». Подводная лодка отвернула от курса на пятьдесят градусов, что позволило им разойтись в расстоянии около ста метров.
Командир закончил швартовку и зашёл к оперативному дежурному. В эти сутки дежурил его товарищ. «Здравствуй, Борис, - сказал Максимов, - хорошенькую ты устроил нам свистопляску!» Борис мрачно ответил на приветствие и далее продолжил: «Ты что думаешь я это сам устроил? Ошибаешься. Всю эту вакханалию организовал наш Хитренко, он же старшим пошёл на этой лодке.» Впоследствии Хитренко никогда об этом событии не упоминал, делал вид, что ничего не было. И вот тут в походе он впервые упрекнул Максимова в создании той ситуации. Командир ответил довольно резко: «Это бабушкины разговоры, нужно было делать разбор тогда, а сейчас в этом можно упрекнуть и Вас.»
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
