В годы моей курсантской учёбы в Севастополе также проживал со своей семьёй брат Николая Михайловича - Георгий Михайлович Железняков (дядя Юра), участник Великой Отечественной войны, защищавший, а затем освобождавший Одессу и Севастополь. Николай Михайлович и Георгий Михайлович Железняковы приходились родными племянниками Анатолию Григорьевичу Железнякову, легендарному «матросу-кочегару», служившему в 1915-1916 годах на учебном корабле Балтийского флота «Океан», активному участнику Гражданской войны. Об этой удивительной и замечательной семье Железняковых я достаточно подробно рассказал в последующих главах.
Приёмный сын Георгия Михайловича Железнякова, которого звали Вадим, тоже учился на штурманском факультете ЧВВМУ имени П.С.Нахимова, но на два курса старше. Став офицером, Вадим Железняков в дальнейшем служил на Краснознамённом Северном флоте. Ныне он капитан 2 ранга в отставке.
Вадим Железняков, курсант Черноморского Высшего Военно-Морского училища имени П.С.Нахимова. Севастополь. 1954 год.
9.
Переходя к рассказу о своей курсантской военно-морской практике на боевых кораблях Черноморского флота – очень важному и, можно сказать, решающему этапу для становления и выработки необходимых офицерских и морских качеств, не могу не остановиться на той трагедии, которая потрясла тогда нас, курсантов, но особенно севастопольцев и, думаю, всех моряков страны.
История этого запутанного дела, связанного с гибелью линкора «Новороссийск» 29 октября 1955 года от неустановленного взрыва, который сделал пробоину в днище корабля площадью в 156 квадратных метров, и до сегодняшнего дня остаётся не раскрытой и даже глубоко загадочной. Целая череда самых разных версий, в том числе и выдвинутых Государственной комиссией о причине гибели корабля – флагмана Черноморского флота, не могут успокоить общественное мнение морского сообщества и реально оценить ситуацию случившегося. У меня нет намерения, заняться исследованиями известных фактов, поскольку они не являются окончательными. Основные же сведения по-прежнему являются закрытыми и хранятся за тысячью замками с печатями или просто-напросто уничтожены, что вероятней всего.
Линейный корабль «Новороссийск». Рисунок Емышева.
Ещё в те далёкие годы в моей курсантской голове возникали наивные вопросы, на которые и сейчас нет ответов. Кто, где и когда может дать разъяснения на, казалось бы, совсем пустяшные неясности? Почему Государственная комиссия под председательством Заместителя Председателя Совета Министров СССР, ответственного за ВПК, В.А.Малышева разбиралась в таком сложнейшем деле всего четыре дня. Однако сделала скоропалительный вывод, что причиной гибели линкора явился неожиданный взрыв старой немецкой мины, пролежавшей в агрессивной солёной морской воде на дне Севастопольской бухты более десяти лет и сохранившей в целости и сохранности работоспособность аккумуляторных батарей и электрических цепей?
Почему этой злополучной мине нужно было взорваться именно ночью 29 октября 1955 года, накануне всенародного праздника - годовщины Октября, и, что совсем непонятно, в достаточно уязвимом месте линкора почти под его артиллерийскими погребами главного калибра 320-ти миллиметровых орудий? Почему генерал-полковник инженерно-технической службы, Герой Социалистического труда, нарком, а затем министр тяжелого машиностроения, судостроительной промышленности и среднего машиностроения В.А.Малышев в расцвете творческих и деловых сил, не дожив 55-ти лет, вскоре после этих событий неожиданно ушёл (может быть, потому что много знал, вот и помогли уйти?) из жизни? Почему генерал-майор Д.Б.Намгаладзе, начальник Разведки Черноморского флота с 1938 года, участник Великой Отечественной войны, отправленный в отставку в начале 1956 года, в возрасте 52-х лет тоже скоропостижно скончался? Может, что-то знал такое, о чём нежелательно было говорить или просто имел своё мнение?
Генерал-майор Дмитрий Багратионович Намгаладзе (1905-1957), Начальник Разведки Черноморского флота.
Почему так бездарно действовали командиры и начальники всех степеней (от старшего помощника командира корабля, временно исполнявшего его обязанности, до командующего Черноморским флотом вице-адмирала В.А.Пархоменко), которые не приняли никаких мер по спасению многотысячного личного состава. Почему выстроенные на юте корабля матросы вместо эвакуации на берег, до которого было всего-то около ста метров, в тревоге ожидали почти четыре ночных часа неминуемой своей гибели? Почему не было возбуждено уголовное дело против непосредственных виновников катастрофы и непринятия необходимых действенных мер по спасению личного состава и корабля? Почему оказался неуязвимым от наказания, а даже наоборот получивший какие-то права обвинять других, бывший командующий Черноморского флота адмирал С.Г.Горшков, который за несколько месяцев (12 июня 1955 года) до случившегося пересел в московское кресло Заместителя ГК ВМС? Даже несведущим людям ясно и понятно, что все те, которые были сняты с должностей, это его выдвиженцы и это его подход и методы руководства и организации службы на Черноморском флоте в целом, не так ли? Почему, тем не менее, жестоко расправились, по другому не скажешь, с Главнокомандующим ВМС адмиралом флота Советского Союза Н.Г.Кузнецовым, который уже несколько месяцев болел - инфаркт, лежал в госпитале, затем находился в санатории на реабилитации? Почему Н.Г.Кузнецов не только не был включён в состав Государственной комиссии, но и даже не был приглашён для беседы по данному вопросу? Однако организационные решения для Н.Г.Кузнецова (декабрь 1955 – январь 1956) оказались просто уничтожительны – отстранение с должности, разжалование до звания «контр-адмирал» с последующим увольнением в отставку, но с правом ношения формы одежды. Почему в невероятной спешке линкор разгрузили от боезапаса, вытащили из многометрового ила, подняли и отбуксировали перевернувшийся гигантский корпус корабля в дальнюю от города Казачью бухту, где разрезали по кусочкам на металлолом? Почему не обнародовали результаты этой работы? Ведь внутри корпуса корабля оставались погибшие моряки, которые героически боролись за живучесть гибнувшего линкора, а также за свою обречённую жизнь? Где их списки и как поступили с останками моряков, остававшимися внутри корабля?
Почему погибших моряков хоронили тайком, ночью, зарывая в траншеи без человеческого прощания и освящения? Я помню, как на кладбище, которое находилось недалеко от училища, в течение нескольких дней или даже недель ночами напролёт был слышен непрерывный гул ревущих моторов тракторов, грейдеров, самосвалов, которые копали, привозили, сбрасывали, засыпали, сравнивали. Кто о них сейчас вспомнит? Остались ли там памятники? Разве не совестно тем, кто так распорядился похоронить невинно погибшие жертвы? Не по-людски как-то, не правда ли? Почему по сей день, не опубликованы общие списки всех погибших моряков с линейного корабля «Новороссийск», да и численность их всё время меняется от 608 до 647 человек? И наверняка это ещё не полные данные. Такое огромное количество жертв, пожалуй, сравнимо с гибелью эскадренного броненосца «Петропавловск», который 31 марта 1904 года подорвался на японской мине в двух милях от Порт-Артура. Но тогда-то шла война с Японией, а сейчас было мирное время. Броненосец затонул, погибло 650 моряков, в том числе Командующий флотом Тихого океана вице-адмирал С.О.Макаров, многие офицеры штаба и художник-баталист В.В.Верещагин. Почему списки моряков-новороссийцев, своевремённо представленных к награждению, не подписал С.Г.Горшков, и мы не знаем имена настоящих героев? Правда, говорят, что уже после отставки С.Г.Горшкова Указом Президента Российской Федерации № 781 от 5 июля 1999 года за мужество, отвагу и самоотверженность 712 человек награждены орденом Мужества. Хорошо, конечно, что такое награждение состоялось, но почему же всё это происходило в позорном, оскорбительном и обезличенном виде без официальной публикации фамилий погибших. Почему, почему, почему? Тысячи почему, но правдивого ответа нет до сей поры. Стыдно, грустно и обидно. Сейчас нас отделяет от тех событий более чем пятидесятилетний период. Исписаны тысячи листов бумаги с исследованиями, воспоминаниями, предположениями, версиями, в которых высказываются различные идеи вплоть до причастности в кораблекрушении каких-то потусторонних сил. Только нет официальной государственной, компетентной оценки далеко не рядового случая.
Мы с ребятами в те дни много рассуждали об этом. Некоторые курсанты старших курсов, проходившие тогда практику на линкоре «Новороссийск», спаслись, оказались живы и рассказывали свои впечатлениях об этой ужасной трагедии.
Итальянские линкоры в Неаполитанской бухте. Вторым в кильватерном строю – «Джулио Чезаре». 1938 год.
Вспоминали, что линкор, постройки начала 1900-х годов, был национальной гордостью итальянских моряков, носивший имя «Юлий Цезарь» («Джулио Чезаре»). В СССР был передан вместе с другими кораблями по репарации после войны и переименован в «Новороссийск». Долгие годы ремонтировался, перестраивался, модернизировался. Да и в этом году стоял на ремонте, выйдя из завода в летние месяцы незадолго до катастрофы. По мнению некоторых специалистов, считался кораблём отжившего, прошлого времени. Но что стоил его главный калибр, говорили другие, и радостно потирая свои потные ручонки, пытались представить, как можно втиснуть в тристадвадцатимиллиметровый ствол, который значительно превосходил главный калибр линкора «Севастополь», снаряд с ядерным зарядом. Что, слабо? Тогда держись и трепещи загнивающий капитализм!
(Ранее в цикле 6, 17, 18, - мы рассказали достаточно подробно о версиях гибели "Новороссийска", о судьбах некоторых членов экипажа и о борьбе за признание их доблести и геройства.)
Ракетных кораблей ведь ещё не было. Артиллерия пока оставалась главным оружием линкоров и крейсеров. Но думать о ракетном оружии думали и даже что-то перестраивали. Вспоминаю, с каким радостным восхищением и некоторым удивлением мы восприняли появление на севастопольском рейде крейсера «Нахимов», на котором вместо двух носовых башен главного калибра были размещены ракетные установки берегового базирования. Внешний вид корабля изменился: громадные направляющие для двух крылатых ракет, называемые самолётами-снарядами, постоянно закрытые чехлами, до безобразия испортили строгие и красивые очертания крейсера. Однако, думалось, что боевая мощь корабля значительно возросла, а раз так, то пусть внешняя красота не играет роли. Но, как показали дальнейшие события, установка береговых ракетных систем на корабли оказалась не эффективной и не перспективной.
Интересный факт по этому поводу, который мне стал известен значительно позже. Командиром БЧ-2 (артиллерийской боевой части) ракетного крейсера «Нахимов» тогда являлся сын контр-адмирала Константина Александровича Безпальчева капитан-лейтенант Константин Константинович Безпальчев.
Продолжение следует.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Восьмого августа, в Москве, на 80 году ушёл из жизни Борис Игоревич Козлов - поэт, учёный, подгот-первобалт, для многих из нас близкий друг. Нестерпимая духота и дым от пожарищ привели к трагедии - сердце не выдержало. Память о нём, как и его стихи бессмертны. Мы скорбим, разделяя утрату, постигшую его близких, академическую науку и российскую поэзию. Им он отдавал себя безоглядно и до последнего вдоха. По желанию семьи урна с прахом будет погребена в Санкт-Петербурге, на могиле его матери.
Н.З.
Сразу после окончания Великой Войны закончил Ленинградское Военно-Морское Подготовительное Училище (Подготию).
Потом, на Дальнем Востоке, нездоровье всё-таки «догнало» его. Ему пришлось уйти с Флота и начать совсем иную «гражданскую» жизнь. Некоторые сведения об этой жизни содержатся в
Козлов Борис Игоревич – заведующий отделом истории Российской академии наук Архива РАН, профессор Академии государственной службы при Президенте РФ, доктор философских наук (1991), кандидат технических наук (1975). Род. в Ленинграде (1931) . Окончил Высшее военно-морское училище (1953) и Ленинградский военно-механический институт (1967). Служил в военно-морском флоте, где прошел путь от курсанта до помощника командира подводной лодки. Уволившись в запас, работал в промышленности (1960-1976) – инженер конструкторского бюро, зав. лабораторией, зав.отделом, зам. главного инженера объединения «НИИ метрологии им. Д.И. Менделеева». С 1976 г. на научной работе в академическом Институте истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова (1991-1993). В частности, занимал должность зам. директора, исполнял обязанности директора института. Область научных интересов – теория информации, философские проблемы техники. Автор двух изобретений и свыше 200 научных трудов по теории надёжности технических систем, по философии техники и истории науки, в том числе 7 монографий. Обладая незаурядным литературным дарованием, много сил отдает научной журналистике – состоит членом редакционного совета журнала «Вопросы истории естествознания и техники», членом редакционной коллегии журнала «Науковедение».
В.Б.
Свои искренние соболезнования близким Бориса Игоревича приносят скорбящие подготы, друзья-товарищи, сослуживцы, питоны.
О времени и наших судьбах. Сборник воспоминаний подготов и первобалтов "46-49-53". Книга 1. СПб, 2003. (Автор проекта, составитель и редактор сборников Ю.М.Клубков)
На Дунае
На Краснознаменную Дунайскую флотилию, кроме меня, попали: Герман Александров, Виктор Бочаров, Викентий Викторов, Иван Краско, Юрий Крылов, Игорь Махонин, Сергей Никифоров, Аркадий Павлов, Борис Петров, Юрий Пузыревич, Анатолий Стефанович, Виктор Хмарский. Без ложной скромности скажу, что мы внесли живую струю в легендарную Дунайскую флотилию, прославившуюся в годы Великой Отечественной войны, когда командовал флотилией будущий Главком ВМФ С.Г.Горшков. Все мы получили назначения на должности командиров бронекатеров и командиров средних десантных кораблей. Только Гера Александров был назначен командиром БЧ-2 прославленного
Наша группа уезжала к месту службы 10 декабря 1953 года. Со мной в одном вагоне ехали: Герман Александров с женой Тамарой, единственной женщиной, ехавшей с нами в неизвестное, Витя Бочаров, Сережа Никифоров, Юра Крылов и Боря Петров. Когда мы были в дороге, произошло одно из значительных событий в моей жизни. На Витебском вокзале меня провожала жена на сносях, мама и теща. После отхода поезда жену сразу с вокзала отвезли в роддом. И вот в пути я получаю телеграмму (храню ее до сих пор): "ЖИТОМИР ПОЕЗД 19 ВЫШЕДШИЙ ЛЕНИНГРАДА ДЕСЯТОГО 12 00 ВАГОН 7 ПАССАЖИРУ КАРАСЕВУ ЛЕОНИДУ ПОЗДРАВЛЯЕМ ДОЧКОЙ ЦЕЛУЕМ ЖДЕМ ПИСЬМА МАМА". Так появилась на свет моя старшая дочь Лена. Естественно, радости моей не было предела. Радовались и ребята. И мы славно (даже чересчур) отметили это событие. Служба на Дунае для военно-морской карьеры ничего не давала. Ведь река — это не море, а катера — это всего лишь катера. Командиры бронекатеров служили в должности по четыре года и более без какой-либо перспективы. Должностная категория — старший лейтенант. Но что касается самой службы, то была она сложной, трудной и очень интересной. И дала нам эта служба главное — уверенное становление нас как боевых офицеров. Чтобы плавать и выполнять боевые задания на маленьких корабликах (50 тонн водоизмещения) в узкостях на сильном течении, надо обладать достаточным искусством. В этих условиях плавания от командира бронекатера с экипажем 19 человек многое зависело. Воспитывалась самостоятельность в принятии решений и адекватная реакция на быстро меняющуюся обстановку. Было много забавных и полутрагических эпизодов. Флотилия состояла тогда из 1-го Отдельного Гвардейского Белградского дивизиона бронекатеров, бригады речных кораблей, в которую входили: 2-й гвардейский дивизион бронекатеров, дивизион тральщиков, дивизион десантных кораблей, монитор Железняков'*, а также дивизиона кораблей резерва и многочисленных береговых служб. Штаб флотилии, узлы связи и другие службы находились в Измаиле на 91-м километре реки Дунай. Район боевой подготовки - ниже по течению, в дельте Дуная. Мой дивизион и 2-й гвардейский имели стоянку в районе 14-го километра Очаковского гирла Дуная. Боевая подготовка была очень интенсивной. Начиналась в марте-апреле и заканчивалась в октябре-ноябре. И все это время мы находились в отрыве от своих семей, живших в Измаиле. Дома я бывал в лучшем случае один раз в месяц на короткое время. Как пример интенсивности боевой подготовки, можно привести число стрельб, проводимых дивизионом. Когда я был флагманским артиллеристом, только зачетных стрельб было не менее ста. И это не считая всяких подготовительных стрельб. Стреляли мы из артустановок калибра 76 и 85 мм боевыми снарядами, так как стреляли в основном по береговым целям, а для корректировки стрельбы необходимо было наблюдать разрывы снарядов.
Командир бронекатера гвардии старший лейтенант Карасев сходит на берег
1-й Отдельный Гвардейский Белградский дивизион бронекатеров за год до моего прибытия на службу вернулся с Верхнего Дуная, из Австрии, города Линц под Веной, где он находился после войны. О боевых заслугах дивизиона говорит тот факт, что в нем во время войны четверо получили звание Героя Советского Союза: Абдрахманов, Великий, Воробьев и. Соколов. С Асафом Кутдусовичем Абдарахмановым меня свела судьба позднее г Севастополе. Он был командиром корабля, бывшего крейсера "Ворошилов", предназначенного для испытаний новых комплексов ракетного оружия. Я был командиром БЧ-2, а Боря Пукин - командиром БЧ-1. В общем, я оцениваю службу на Дунае, как очень интересную, но абсолютно не карьерную. Кто это понял раньше, тот всеми правдами и неправдами с Дунайской флотилии стремился уйти. Рано ушли Боря Петров, Сережа Никифоров, Гера Александров., Аркаша Павлов и другие. Ушел Ваня Краско, и слава Богу, иначе русская культура не досчиталась бы одного Народного артиста, а мы чуть-чуть меньше гордились бы нашим выпуском. Ушел Игорь Махонин, обреченный, благодаря хорошим командирским качествам, на большую карьеру, которую и сделал, став заместителем Главнокомандующего ВМФ по тылу и адмиралом. При этом уместно сказать что в 1980-е годы многие командные высоты в ВМФ заняли наши однокашники: адмирал флота К.В. Макаров - начальник Главного Штаба, разведку возглавил вице-адмирал Ю.П. Квятковский, тылом ВМФ командовал вице-адмирал И.Г. Махонин. В Главном Штабе ВМФ и в Генеральном Штабе Вооруженных Сил служили в это время еще несколько однокашников. Надеюсь, что они сами об этом напишут.
Курсант 2-го курса Первого Балтийского ВВМУ Квятковский. 1950 г. Вице-адмирал Юрий Петрович Квятковский
До конца, то есть до расформирования флотилии в 1961 году, оставались на Дунае Юра Крылов, Юра Пузыревич и Виктор Хмарский. Как я уже писал, служба на бронекатерах была очень интересной. Матросы и мичманы (два старшины команды - комендоров и мотористов соответственно) любили свои корабли, ухаживали за ними, с нескрываемой гордостью носили гвардейские ленточки на бескозырках и значки на форменках и кителях. Гвардейские значки специально изготавливались по типу тех, которые носили моряки во время войны. Не помню ни одного случая, как теперь называют, неуставных отношений (дедовщины), хотя матросы . когда я пришел на катер, служили по пять лет. Наши семьи жили в Измаиле - отличном южном портовом городе. В то время - областном центре. В городе был богатый базар и вещевой рынок. В магазинах - горы (пирамиды) банок с дальневосточными крабами. Очень хороший дом офицеров, где мы часто проводили зимние вечера. После приезда жены с дочкой в 1954 году мы снимали комнату с земляным полом, а через три года мне дали хорошую комнату в коммунальной квартире в хорошем доме в центре города. Все наше житье-бытье описать, разумеется, невозможно. Как я уже говорил, были и комические, и драматические, и трагикомические эпизоды и в жизни, и в службе. Вот один из них. Была суровая зима 1956 года. Дунай рано замерз. Наш дивизион находился на зимнем отстое в Кислицком рукаве дельты Дуная. Жили мы в плавказармах. Одной из задач было не дать льду раздавить катера, и лед надо было каждый день окапывать. Домой отпускали раз в неделю. До Измаила километров 35-40. Добираться было очень трудно: дороги замело, транспорт не ходил. В феврале-марте дали нам очередной "сход на берег". Добраться до Измаила было не на чем, пурга. Юра Пузыревич, Викентий Викторов, я и другие во главе с начальником штаба дивизиона решили идти до Измаила пешком. Вышли в субботу, часов в. 11-12 дня, дошли до Измаила поздно вечером. Разошлись по домам. В воскресенье отсыпались, а утром в понедельник пошли к оперативному дежурному по тылу флотилии в надежде, что нам дадут какой-нибудь транспорт. Транспорта не дали. Сказали, чтобы шли по домам и ждали улучшения погоды. Я пригласил Юру и Викентия к себе домой на жареную картошку, которую приготовит Валя. Дома была поллитровая бутылка спирта, которую мы, естественно, "уговорили". Конечно, сказалась усталость. Вечером, уйдя от нас, Юра и Викентий до своих домов не добрались, а заночевали в чьем-то дворе. Утром их обнаружила хозяйка дома и сообщила в комендатуру. И надо же так случиться, что как раз в это время пришло письмо ЦК КПСС "О пьянстве на флоте". И тут пожалуйста - горяченький пример! Политотделу флотилии надо было отчитаться о проделанной работе. И он отчитался. У Юры и Викентия сняли по звезде с погон, мне же комдив выдал пять суток ареста, а по партийной линии влепили "строгача с предупреждением" и формулировкой: "За организацию коллективной пьянки в рабочее время, распитие казенного спирта и неискренность перед партийным бюро". А почему - неискренность? Да не хотел впутывать в эту историю жену, которую уже начали таскать по инстанциям. Потом было заседание военного совета флотилии, на котором раздалбываемых было четверо - прибавился Аркаша Павлов, который вообще не хотел служить. А мы-то служили нормально, можно сказать, хорошо. Вот только прокол получился. Поэтому Викентия и Юру в этом же году восстановили в звании, а в конце года присвоили старших лейтенантов. Вот так они получили три звания в один год.
Вот еще один интересный случай, на этот раз - боевой. Стрельба ночью звеном катеров по береговым целям — одна из самых сложных задач. Стреляли мы, как я уже писал, только боевыми снарядами. Цели на берегу обозначались специальными имитаторами - электрическими огнями и вспышками. Итак, четыре бронекатера идут в кильватерном строю с небольшим уступом влево без отличительных огней, с заморбличенными (узкая щелочка) кильватерными огнями, по которым правят рулевые. Расстояние между катерами 25-30 метров. Я, как флагманский артиллерист и управляющий огнем, нахожусь на головном катере вместе с комдивом. Задача наводчиков в башнях - после целеуказания держать в прицеле огни на берегу, обозначающие цели. Наводчики (они же командиры башен) по команде командиров катеров после моей команды по рации всем катерам открыть огонь с приходом на дистанцию, должны вести огонь с максимальной скорострельностью. Первые выстрелы должны быть с трассирующими снарядами, чтобы наводчикам можно было скорректировать стрельбу. После первого же выстрела рулевой на моем катере ослеп от трассера и вильнул так, что наводчик сзади идущего бронекатера схватил в прицел не береговой имитатор цели, а наш заморбличенный кильватерный огонь, и произвел выстрел по нам. Комдив дико закричал: "Карасев! Дробь, дробь, такую-то мать!! Мичман, закрывай кильватерный!". Пока моя "дробь" дошла до других катеров, а мичман-контролер на стрельбе закрыл шапкой кильватерный огонь, над нами с жутким воем пронеслось несколько 76 миллиметровых снарядов. Одного из них с лихвой хватило бы, чтобы разнести нашу рубку и нас в ней в щепки. К счастью, пронесло. Подобных случаев и случаев, связанных со сложностями плавания и маневрирования на реке, было много. Интересны были штурманские походы вверх по Дунаю, аж до Австрии. Вот где Дунай по настоящему голубой. В низовьях он жутко грязный. После купания надо было с тела смывать шматы глины. Зато рыбалка хороша! И разная. Бывало, стоишь в дозоре, на учениях или в помощь пограничникам. Бронекатер замаскирован ветками и камышом так, что с пяти метров не заметишь (искусство!), и вдруг рядом проплывает рыбак, а на кукане у него за кормой белуга килограммов на пятьдесят. Тут же его, ошарашенного, к борту. Покупаем почти за символическую цену его улов. А в белуге не менее десяти килограммов черной икры. Сразу же рыбку и разделывали (не буду расписывать технологию). Свежепросольная икра — чудо! Никогда до этого ничего подобного не ел. И мое семейство в восторге. А вино местного приготовления — смак! С клубничным привкусом. Местные жители на островах в речных протоках между рядами виноградных лоз сажали клубнику. И каким-то непонятным образом виноград приобретал вкус клубники. Про селедку дунайскую, подаваемую на стол только верховным правителям, можно складывать легенды. На сковородку масла не надо - сама себя обжаривала, А свежепросольная — вообще объедение. Подобную селедку - астраханский залом - я узнал лишь много позже, когда в 1980-е - 1990-е годах стал ездить в отпуск в дельту Волги под Астрахань, Впрочем, эта тема бесконечна. Получал я тогда, в общем-то, гроши: оклад командира катера 1200 рублей + 200 рублей "за прислугу" + 500 (600) рублей за звание. Итого: 1900-2000 р. + 30% "плавающих". Но жить было можно, даже с семьей. В 1959 году нас в Измаиле было уже четверо: в декабре 1958 года родилась вторая дочь - Оленька. Как-то мой бронекатер стоял в ремонте на заводе в Измаиле — меняли старые, еще военных времен моторы на новые дизеля. И вот однажды пришла в завод на ремонт подводная лодка, а на ней помощником Коля Калашников. Интересно, помнит ли он нашу встречу?
Не забуду - нашу "Северную Венецию". В самом низу Дуная, в начале ее дельты у Очаковского гирла есть городок, известный еще с Суворовских времен как Банковский посад. По легенде, а может и по правде, его посещал А.С.Пушкин, путешествуя по Бессарабии. Чудный городок. Вместо улиц - каналы и канальчики, называемые ериками, по которым в лодках передвигался посадский люд. Жили в городке в основном рыбаки с семьями. Одно лето я там для жены и дочки снимал хату. Из Вилково ездили на берег моря купаться. Воспоминания на всю жизнь. Служили и жили мы на Дунае дружно. Часто встречались семьями. Особенно были дружны с Крыловыми и Александровыми. Любопытно, что командиром моего звена бронекатеров был Алексей Иванов - выпускник нашего училища 1952 года. Дунай и служба на Дунайской флотилии оставили самые светлые воспоминания у меня и моей жены, несмотря на все сложности службы и быта. Это была молодость и этим, я полагаю, все сказано.
Учусь на флагманского ракетчика
Служба на Дунае закончилась в 1959 году, когда я был зачислен слушателем на факультет флагманских специалистов ракетно-артиллерийского оружия надводных кораблей Высших специальных офицерских классов ВМФ. Я вместе с семьей перебрался в Ленинград. Учеба на классах запомнилась как изнурительная, затянувшаяся на 8 месяцев экзаменационная сессия, которую я сдал на "отлично". На мраморных досках у входа в актовый зал классов золотом отмечены по крайней мере две фамилии из нашего выпуска: В.В.Бочаров — 1959 год и Л.В.Карасев - 1960 год. Это, без ложной скромности, вклад в копилку чести нашего выпуска. В одной группе со мной учился Коля Лапцевич. Мы близко сошлись и стали дружить семьями.
Севастополь
После окончания в июне 1960 года получил назначение в распоряжение командующего Черноморским флотом. Известно, что 1960 год вошел в нашу историю, как год сокращения Хрущевым Вооруженных Сил на 1 миллион 200 тысяч человек. Этот "кульбит" большой политики поломал судьбы многих офицеров. Мне кажется, что и нынешний министр обороны маршал Сергеев -следствие тех событий. Он после окончания Черноморского ВВМУ сменил флотскую форму одежды, что конкретно для него оказалось благом. Коснулось это "мероприятие" и многих из нас. Например, сменили черную форму одежды на зеленую Виктор Хмарский и Виктор Бочаров. Меня, как говорится, Бог миловал. Я думаю, что не последнюю роль в моей судьбе сыграло то обстоятельство, что я окончил классы с отличием и приобрел там некоторые знания по ракетному оружию. В этом же году я получил назначение на должность командира БЧ-2 опьггового корабля ОС-24, переоборудованного из крейсера ""Ворошилов" и предназначенного для испытаний новых образцов ракетного оружия ВМФ. Через год на этот корабль штурманом пришел и наш однокашник Боря Пукин. Нет смысла расписывать, какой прекрасный был до распада Союза город Севастополь. К нашему приезду он был полностью заново отстроен и продолжал строиться. Следов войны почти не осталось, не говоря уж о тех руинах, которые мы видели во время нашей практики в 1950 году. Однако, в бытовом отношении нам было трудно. До 1962 года мы снимали частное жилье на Корабельной стороне. В конце 1961 года я начал строить себе квартиру - был назначен начальником стройки хозяйственным способом отдельного дома для жилья семей офицеров и мичманов. Пока корабль наш переоборудовался на заводе под новое назначение, с корабля была выделена бригада матросов и старшин. Я был назначен над ними старшим, а в помощь мне был придан прораб из строительной конторы. Мы переоборудовали под квартиры одну из бывших казарм на Корабельной стороне, рядом с учебным отрядом подплава, напротив памятника матросу Кошке. Получилась 21 квартира. В начале 1962 года меня сменил другой начальник стройки, но мне уже была обещана квартира в этом доме. Надо сказать, что командование сдержало свое слово, и летом 1962 года я получил первую в своей жизни квартиру, которую сам и построил. Думаю, что не последнюю роль в решении командования дать мне квартиру, сыграла моя тяжелая болезнь. В марте 1962 года прямо с корабля, на баркасе, меня отправили в Севастопольский госпиталь, в котором поставили страшный диагноз: "субрахноидальное кровоизлияние под оболочку в мозг", "Кондратий" чуть не прибрал меня к рукам. Неделю был без сознания в реанимации, затем еще три месяца - в госпитале, из них два месяца не отрывал головы от подушки. Потом с помощью приставленного ко мне физкультурного доктора заново учился ходить. Вечная благодарность врачам, сестрам и флагманскому невропатологу Черноморского флота полковнику В.С. Захарову! Они меня вернули почти с того света и поставили на ноги. В чем причина болезни - не знаю. И врачи не сказали, видимо, и они не распознали. Может быть, осложнение после гриппа, на которое наложилась тяжелейшая служба под началом А.К.Абдрахманова.
Продолжение следует.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Рабочее место - нижняя палуба. В основном - кочегарка. Несовершеннолетние не имели права занимать «взрослые» должности, потому вместо одного кочегара второго класса (иначе говоря, угольщика) стояли два юнги или практиканта - курсанта училища. Но и для двоих пареньков работа была на грани физических возможностей. От них требовалось подавать уголь кочегару первого класса - тому, кто стоял у самой топки, заливать водой горячий шлак и откидывать в сторону уже залитые его слитки (их называли крабами), а затем вывирать их - выносить наверх в кадках - и выбрасывать за борт. Все это в адской жаре, копоти, угольной пыли. Дежурили несовершеннолетние четыре часа через двенадцать - и это был предел, ребята валились с ног. Спать... Спали, по выражению Георгия Леонтьевича, страшно. Но, когда будили, усталость все равно была неимоверная, болели все мышцы. Однако вахта есть вахта: снова четыре часа угля, копоти, шлака - и вновь измотанные ребята поднимались наверх. Спать... Только, конечно, сперва еще надо вымыться, выстирать робу и вывесить ее сушиться. Она под конец смены в прямом смысле деревенела от пота, ее можно было ставить на пол... Лишь иногда удавалось съездить в Соломбалу к родным, пока разгружалось судно. Или просто побродить по городам, куда приводила работа. Впрочем, Молотовск военных лет мало чем запомнился юнге. Обычный порт, обычный городок с деревянными тротуарами, поднятыми над болотистой землей. Запомнились больше архангельские эпизоды. Особенно те, что связаны с союзниками. Обманывали друг друга русские и англичане, что и говорить. То наши им десятку за сотню выдадут, то они что-нибудь придумают. Покупали у англичан сахарный песок (англичане его выносили под шинелями в мешочках и даже наволочках, привязанных к голому телу), сигареты, мыло, консервы... Но основная часть времени, конечно, проходила в море.
Однажды их «Карелия» неожиданно оказалась в Потом уже штурман рассказал, что загнали туда их немецкие лодки. Дня четыре сидели на мели. Потом пацанов-юнг забрали на пароход «Михаил Громов», а основная часть команды осталась зимовать. Однако и эвакуированным мальчишкам пришлось несладко.
Прошли годы, десятилетия, и Великая Отечественная война стала частью нашей общей истории. Память о тех событиях и людях — вот что остаётся у нас, живущих в XXI веке. Память великого народа о великих событиях и их героях.
19 февраля в библиотеке «Мир знаний» на проспекте Победы состоялась встреча ветеранов войны со старшеклассниками 28-й школы. На встрече присутствовали заместитель председателя совета ветеранов Севмаша Евгений Иванович Царьков (на снимке — слева), фронтовики Тихон Васильевич Хабаров (справа) и Георгий Леонтьевич Евтюков... Мы, дети, внуки и правнуки участников войны, не видели всех ужасов той беды. Тем ценнее воспоминания ныне живущих участников исторических событий для молодых людей — ведь именно молодыми ребятами и девчатами шли на войну сегодняшние ветераны. Шли, чтобы мы имели право жить, работать и любить. Нам важно знать, какой ценой завоёвана Победа. Искренне благодарим организаторов и всех участников встречи. Дорогие ветераны! Желаем вам здоровья, счастья, добра, а главное — мира!
Еремеев Анатолий Яковлевич
Указом Президента РФ ряд жителей области удостоены государственных наград. за достигнутые трудовые успехи и многолетнюю добросовестную работу награждены: Анатолий Яковлевич Еремеев - председатель совета юнг Северного морского пароходства...
Коротяев Борис Григорьевич
Эту истину Борис Коротяев усвоил еще в школе юнг и остается верным ей до сих пор Завтра Борис Григорьевич Коротяев встречает свой 75-летний юбилей. Несмотря на вроде бы солидный возраст, он и не думает сидеть целыми днями в квартире на Русанова и вслушиваться в свои "болячки". Ветеран по-прежнему полон желания встречаться с молодежью. А рассказать старейшему работнику рыбной промышленности есть о чем, тем более - подрастающему поколению. Ведь его морская биография началась в 14 мальчишеских лет, с того дня, как в 1943-м поступил он в школу юнг СМП. Ребята любят слушать Бориса Григорьевича - он может рассказывать просто и доступно.
О том, как судьба привела его, тогдашнего городского пацана, на палубное отделение, как, занимаясь по курсу общеобразовательных предметов, его группа старательно записывала конспекты лекций на старых газетах и бумажных мешках. Ноги босые поначалу обули в колодки на деревянной подошве с кирзовым верхом. А уж как радовались, когда форменки всем выдали да и хорошим манерам учить стали. Тогда-то и усвоил Борис Григорьевич шуточную истину о том, что настоящий моряк должен уметь подойти к причалу, столу и женщине. Этому принципу Коротяев остался верен и когда работал первым помощником капитана на рыболовных судах Архангельского тралового флота. Хорошая оказалась школа. А если серьезно, то Коротяев считает, что моряком его сделало СМП (школа юнг, практика на пароходах, где пацанам приходилось трудиться наравне со взрослыми, плавание в конвоях, а затем походы в загранку), а настоящим специалистом он стал в рыбопромысловом флоте. С 1958 года поднялся от старпома до капитана бортовых РТ. Курсы тоже все прошел: от судоводителей-"двухсоттонников" до штурманов дальнего плавания. Сколько повидал человек! Не раз Атлантический океан пересекал, в Антарктиде бывал. Богатый опыт "дважды моряка" пригодился Борису Григорьевичу, когда предложили ему стать преподавателем-совместителем в мореходном училище МРХ СССР. Сколько же раз приходил он в молодежную аудиторию. Бывали и дни особые, когда капитан дальнего плавания, участник Великой Отечественной войны, северных конвоев появлялся перед курсантами при всем параде, и они с интересом разглядывали награды ветерана: медали Ушакова, "За оборону Советского Заполярья" и многие другие почетные знаки. Выйдя на заслуженный отдых, Коротяев активно включается в работу совета ветеранов тралового флота. Затем загорается новой идеей - помочь инициаторам создания совета юнг СМП и клуба "Братство северных конвоев", в котором Борис Григорьевич долгое время был вице-президентом. В том, что состоялись интересные встречи ветеранов плавания в конвоях с моряками стран антигитлеровской коалиции, есть и личная заслуга Коротяева.
Наш ветеран открывал мемориал судам типа "Либерти" в США, в городе Портланде. Свято хранит Коротяев и награды, которыми отмечена его активная общественная деятельность: правительственную медаль к ордену "За заслуги перед Отечеством" II степени и Британскую королевскую "Участник плавания в конвоях". Мы от всей души поздравляем Бориса Григорьевича с почетным юбилеем и желаем ему упорной борьбы с недугами, добрых отношений в семье, бодрости и оптимизма. Пусть не покидают уважаемого ветерана новые идеи!
Суда Мурманского морского пароходства, погибшие в Северном Ледовитом океане и Северной Атлантике. - Огненные походы: Мурманское морское пароходство в годы Великой Отечественной войны: — Мурманск: Кн. изд-во, 2005.
Кошелев Юрий Никитич
«…Нет, мы ещё не старые, но бродит, тем не менее, знакомыми бульварами другое поколение» писал в середине 20 века участник огненных рейсов, выпускник Соловецкой школы юнг, автор повести «Реквием каравану 17» Валентин Пикуль. Сейчас начало XXI века. Те, кому посвящались строчки автора, успели не только вырасти, но и - состариться. Другие поколения выросли и наполнили города и веси России. Да и сама Россия сегодня - другая. В квартире, что по проспекту Маркса 50, в последних числах сентября собрались сослуживцы, друзья на юбилей участника Великой Отечественной войны, участника огненных рейсов, выпускника Архангельской школы юнг Юрия Никитича Кошелева. Нет, не старый ещё Юрий Никитич. Ему исполнилось всего 75 лет. И прожитые годы не вычеркнули, не стёрли из памяти скалистые побережья Белого, Северного, Карского морей, мимо которых ходил караваном на судах Северного Морского Пароходства юнга Кошелев в 1944 году.
Танки на причалах порта. - Огненные походы: Мурманское морское пароходство в годы Великой Отечественной войны: — Мурманск: Кн. изд-во, 2005.
Что же такое «огненные рейсы»? Наши союзники по войне поставляли танки, самолёты, боеприпасы, тушёнку, лекарства. Порт доставки был Архангельск. Обратно везли – лес. И скепсис, который ранее тиражировался в наших СМИ – подумаешь, помощь, - неуместен. Страна крайне нуждалась и в поддержке, и в солидарности. Особенно в начальный период войны. Немецкий военно-морской флот, авиация, сопровождали эти рейсы шквалом огня. Любыми средствами «кригс марине» пытались сорвать, уничтожить караваны наших союзников. 105 судов было потоплено, тысячи моряков погибли в море, а останки сотен самолётов-сопроводителей ржавеют в северной тайге. Эти рейсы английские моряки прозвали дорогой в ад. Наши – огненными рейсами. Юра Кошелев в 1943 году четырнадцатилетним подростком поступает в Архангельскую школу юнг. Кто из нас в подростковом возрасте не мечтал о профессии моряка? Таких, наверное, немного. И лермонтовский «парус одинокий в тумане моря голубом», и романтика морских путешествий, и героическая патетика красных моряков из кинофильма «Мы из Кроншдадта», где белогвардейцы расстреливают краснофлотцев; а с ними и – юнгу, всегда были и остаются притягательными. И, помимо всего прочего, Архангельск – город моряков, сам воздух его напоён ветрами странствий. Кто из архангельских мальчишек не мечтал стать морским волком? Юра рос в многодетной семье. Отец умер в 1936 году. И матери было очень трудно одной растить детей. Поэтому старший брат, как только представилась возможность, также поступает в ремесленное училище. После завершения первого курса в мае 1944 года курсантов отправляют на стажировку в морское пароходство. Юнгу Кошелева распределяют на пароход «Мудъюг». В то время с плавсоставом было трудно, и стажёры пришлись, как нельзя, кстати. Наравне со взрослыми моряками они несут четырёхчасовую вахту и исполняют должностные обязанности согласно своего профиля обучения в школе. Поскольку специализация его была судовождение, юнга Кошелев становится сигнальщиком на судне. Вспоминая о первом периоде стажировки, Юрий Никитич говорит: «за смену намашешся так, что потом отваливаются руки».
Маршрут «Мудьюга», как и других судов в тот период – Мурманск - с заходом на базы военно-морского флота. Они располагались на островах и побережье на пути следования. Поставляли боеприпасы, горючее, продовольствие. На обратном пути - забирали раненых. -Если посмотреть на карту, - вспоминает Юрий Никитич – рядом Финляндия – союзник Германии, оккупированная Норвегия. Возле них и вокруг их базы, напичканные соединениями надводного и подводного флота немцев. Отслеживая маршруты наших судов, они всячески старались им воспрепятствовать, пытались их уничтожать, топить. К сожалению, довольно часто им это удавалось. Окончил школу юнг Юрий Никитич уже после войны – в 1946 году. Назначение получил на «Воронеж» – грузопассажирский пароход. Однако проплавал на нём всего один год. Не стал Юрий Никитич морским волком. Мечты о морских странствиях и дальних странах пришлось, как часто бывает в жизни, отложить на «потом». «Потом» – оказалось – «навсегда». В 1947 году по направлению поступает в Харьковское Пожарно-техническое Училище и заканчивает его в 1950 году. Огненные рейсы поменял на шквалы огня пожаров. Долгие годы работал на различных должностях пожарных команд Средьмаша, а в 1973 году переведён в город Обнинск. На пенсию вышел в 1983 году. Как обычно, на таких застольях даётся оценка прожитых лет. Чаще всего их оценивает сам юбиляр. На этот раз традиция была нарушена. Кто-то из присутствующих спросил: -Как жизнь то прожил, Юрий Никитич? – На что бывший юнга ответил: -Жизнь продолжается. И в этом возрасте она содержательна и наполнена смысла. А вообще-то меня прозвали «счастливчиком». Случилось это в первые дни пребывания в школе юнг. Совершенно случайно место моей койки в кубрике оказалось возле задней стенки печи, которая разжигалась в коридоре. Первым это заметил начальник школы, капитан дальнего плавания В.И. Беркутов. При осмотре нашего кубрика, он заметил: - Вы счастливчик, юнга Кошелев. Вам тепло будет спать. Койка расположена рядом с печкой».
Кличка закрепилась. Может потому, что на курсе было около 10 Юр. Но, как часто бывает, кличка является зеркальным отображением человека и его жизни. Её я прожил, можно сказать, счастливо. Я счастлив, что поступил в школу юнг и окончил её. Я счастлив, что прошёл «огненные рейсы» и остался живой. И когда взрывная волна, разорвавшейся рядом с судном немецкой бомбы, выбросила в воды Карского моря, экипаж вовремя извлёк меня из воды, раздел, растёр спиртом, после чего я даже не чихал. Я счастлив, что встретил прекрасную, красивейшую женщину Клару, которая стала моей женой. С ней мы прожили в счастливом браке более 50 лет.
Продолжение следует.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
О времени и наших судьбах. Сборник воспоминаний подготов и первобалтов "46-49-53". Книга 1. СПб, 2003. (Автор проекта, составитель и редактор сборников Ю.М.Клубков)
Как нас разделили
На третьем курсе нас разделили на штурманов, минеров-торпедистов и артиллеристов. Судьба в лице командира курса Ивана Сергеевича Щеголева распорядилась так, что наша неразлучная троица - Карасев, Абрамов, Поляк, оказалась в артиллеристах. Поначалу нас Новицкий брал в штурмана. А на артиллерийский факультет оказался недобор. Пошла агитация в таком духе: из кого вышли командиры больших кораблей, флотоводцы? Известно из кого - из артиллеристов! Эта агитация сыграла свою роль. Как бы сложилась жизнь, попади я в штурмана, теперь одному Богу известно. Вот тогда мы оказались в первый раз жертвами большой политики. Менялась военно-морская доктрина страны. Флоту нужны были, прежде всего, подводные лодки, а значит штурманы-подводники и минеры-торпедисты-подводники. А артиллеристы оказались не востребованными. Известно, что вскоре училище стало училищем подводного плавания. За давностью лет не помню особого сожаления (может быть его и впрямь не было) по поводу того, что не попал в подводники. Впоследствии, как известно, с нами, артиллеристами, обошлись жестоко. Единицы из нас попали служить на настоящий флот. Более десятка из окончивших училище с отличными и хорошими оценками (я по этому списку числился тридцатым) угодили на Дунайскую флотилию. В том числе и сталинские стипендиаты Борис Петров и Виктор Хмарский, а также "гроза" роты - ее старшина Игорь Махонин. Остальных бросили переучиваться на локаторщиков на курсы при ВВМУРЭ имени А.С.Попова. В общем-то, это дело было нужным и перспективным. Ни тогда, ни, тем более, сейчас не могу понять, по какому принципу нас тогда отбирали, кого — куда? Забегая вперед, скажу, что, несмотря на всякие перипетии и злую волю больших начальников, подавляющее большинство из артиллерийского выпуска нашли свое место в службе и жизни. Такие были сильные ребята и так отменно нас воспитывали и готовили наши училищные отцы-командиры и педагоги.
Итак, была сформирована рота артиллеристов и в ней мой 423 класс. Вот его состав по сохранившейся у меня записной книжке «Делегату комсомольской конференции части, март 1953 года» (был я в то время секретарем комсомольской организации класса): Абрамов В.А., Александров Г.К., Васильев Р.К., Гущин В.Н,. Донзаресков В.И., Ефграфов В.Г., Иванов Л.С. Карасев Л.В., Кулешов А.И., Логинов В.В., Макаров Ю.В., Малышев Л.А., Марков М.С., Маточкин Л.А., Назаров Ю.П., Скороходов В.С., Поляк В.Е., Рыбин В.А., Шумилин В.М., Шушин В.А., Щербаков П.П., Юдин Е.М. Записная книжка, кроме этого списка, хранит и другие любопытные сведения. Например, личный план подготовки к государственным экзаменам: а) по специальным дисциплинам (Мешалкин, Игнатьев, Грищенко и Ванин); б) по общим дисциплинам (Гельфонд и Соколовский). Есть в плане такие детали: «По возможности первые 10-35 минут на самоподготовке уделять изучению ПСП и ППСС»; или : «При подготовке по ОМЛ чередовать повторение первоисточников с повторением Краткого курса истории партии». Хранит записная книжка и подробный «План работы комсомольской организации 423 класса на апрель месяц». В этом плане, например, есть такое: «Оказать помощь комсомольскому бюро роты в подготовке и проведении комсомольской конференции на тему: «Сталин - создатель Советской военной науки». Доклад должен был делать Юра Макаров. Вот откуда взяла начало его дорога в большую науку. Или : «Провести беседу в классе: «Политическая карта мира», ответственный - Логинов. Ну, здесь явно просматривается начало дипломатической карьеры Вити Логинова. Так нас идеологически «закаляли». Но прежде всего из нас готовили специалистов для флота, и, прямо скажем, неплохо. Вот пример. По окончании училища я получил назначение на реку Дунай, сами понимаете, — не море. Прослужил там шесть лет. В море на бронекатерах мы выходили лишь изредка — выполнять стрельбы по морскому щиту. Один раз за мою службу, осенью 1958 года, был длительный переход, очень ответственный и очень интересный, от устья Дуная до Керченского пролива, где дивизион принимал участие в учении Черноморского флота, на котором как бы повторялась Керченско-Феодосийская операция периода Великой Отечественной войны. Конечно, шли мы туда и обратно вдоль берегов. Этим и ограничились в тот период мои морские походы, и никакой штурманской прокладки я не вел. А осенью 1959 года я был направлен учиться в Ленинград на Высшие специальные офицерские классы на флагманского специалиста. На классах все поступающие сдавали вступительный экзамен — контрольная прокладка. Я прокладку выполнил на пять и эта пятерка послужила началом того, что всю затянувшуюся на 8 месяцев «экзаменационную сессию» под названием Высшие специальные офицерские классы, я сдал на пять, получил диплом с отличием и право быть занесенным на вечные времена (как тогда казалось) на мраморную доску почета у входа в актовый зал классов. Годом раньше такое же право получил и наш однокашник Витя Бочаров, которого я сменил на должности флагманского артиллериста 1-го Отдельного гвардейского дивизиона, бронекатеров.
Последний год учебы. Женитьба
Однако, возвратимся в родной «чудильник».
На четвертом курсе высшего училища я почувствовал себя взрослым человеком и женился
Итак, мы учились, ходили в увольнение, на танцы в разные дома культуры, в меру выпивали, в меру бузили, знакомились с девушками, В общем, вели нормальную курсантскую жизнь. Что бы я хотел выделить из воспоминаний о той поре? Прежде всего, мою женитьбу, московские парады и курс лекций в Эрмитаже. Может быть, еще смерть Сталина и плачущего на трибуне полковника Соколова во время траурного митинга на плацу училища. Познакомился я с Валерией Николаевной Антоновой, а попросту — Валей, моей спутницей жизни, осенью 1952 года в что был на Фонтанке недалеко от Обуховского моста, в летнем театре, куда мы зашли с Валерой Абрамовым, Зарегистрировались 24 мая 1953 года, К этому времени нас уже произвели в мичманы, а многие «досрочникн» из числа подводников получили лейтенантские погоны. На регистрации было много моих однокашников, которые образовали живой коридор из скрещенных палашей, сквозь который мы с Валей и прошли. Это было здорово! С тех пор идем по жизни вместе. Родили двух дочерей, от которых у нас четверо внуков. Надеемся дожить до правнуков, тем более, что в августе 1998 года вышла замуж старшая внучка Настенька.
Мы были молоды и очень счастливы
Парады и будни
За плечами у нашего выпуска два Московских парада. Не каждому Училищу выпадала такая честь. Не буду рассказывать об изнурительных многомесячных тренировках, сначала на площади у Кировского райсовета, затем в Москве: в Химках и на поле Тушинского аэродрома. Запомнилось, как нас великолепно принимали в Москве в октябре-ноябре 1951 года. Одно посещение Большого театра чего стоит. Объяснялся столь восторженный прием нашего морского парадного батальона отчасти тем, что годом раньше было образовано самостоятельное министерство Военно-Морского флота, просуществовавшее, к сожалению, недолго. Я не встречал источника, в котором упоминалось бы такое министерство, тем не менее, оно было. Парад в мае 1952 года запомнился каким-то особенно восторженным настроением. Прекрасная солнечная погода, толпы праздничных москвичей, радостно приветствующих моряков во время нашего прохождения по улицам Москвы. И огромный якорь, выложенный на площади Маяковского из оторванных от ботинок подковок после того, как мы уже прошли парад и отдыхали на площади. Запомнил Сталина на трибуне мавзолея и как он иногда садился на трибуне (или мне показалось), видимо, уже трудно ему было выдержать весь парад и демонстрацию стоя.
1 мая 1952 года. Мы стоим на Красной площади в ожидании команды: - «К торжественному маршу! Побатальонно!...»
Смерть Сталина переживал, как и большинство наших людей, ложью опутанных. Уже значительно позже, под влиянием многих обстоятельств и прозрения, переоценил свое тогдашнее отношение к этому монстру, и предъявил ему и его системе личный счет, который уже никто и никогда не оплатит. Это: - «Раскулачивание» труженика-деда, его ссылка и смерть в блокадном Ленинграде; - Безвинная гибель отца моей жены. Летом 1942 года он был осужден военным трибуналом Ладожской военной флотилии на десять лет за то, что однажды на вечеринке после удачного боевого похода на тральщиках бросил фразу: «Я воюю не за Сталина, а за Родину». Нашелся стукач (по тем временам и не мог не найтись), который об этом донес «куда надо». И пропал человек, моряк, старшина 1 статьи, между «Крестами», этапом в Сибирь или штрафным батальоном. Выяснить судьбу его после приговора так и не удалось. Теща, естественно, долго никому не рассказывала об этом. И только в 1970-х годах решилась обратиться в соответствующие органы, в том числе в Военный трибунал Ленинградского Военного округа. Постановлением трибунала приговор в отношении Антонова Николая Ивановича был отменен, и он был полностью реабилитирован. - Муж моей двоюродной сестры-москвички, большой московский хозяйственный работник, был необоснованно репрессирован в конце 1940-х годов, осужден к длительному тюремному сроку. Сестра на этой почве повредилась умом и почти оглохла. Последний курс училища был знаменателен еще тем, что образовалась группа однокашников (по инициативе, кажется, Вити Бочарова), которая с осени 1952 года по весну 1953 года прослушала цикл из сорока лекций ведущих научных сотрудников и экскурсоводов Эрмитажа о западноевропейской живописи. Я уже писал, что с детства был неравнодушен к рисованию и к живописи вообще. И наше многомесячное дружеское общение с замечательными людьми, одержимыми изобразительным искусством, живописными шедеврами мировой классики, оставило на всю жизнь неизгладимый след в моей душе. Без ложной скромности скажу, что живописную экспозицию (конечно, на достаточно дилетантском уровне) я знаю, как свои пять пальцев. Хожу в Эрмитаж раза три-четыре каждый год. Не пропускаю ни одной более-менее значительной выставки, ибо считаю, что с прекрасным надо общаться постоянно, или не общаться совсем. И сейчас, по разным поводам и без повода, когда муторно на душе или светло, иду в Эрмитаж, Русский музей и другие картинные галереи. Неоднократно посещал Киевский музей изобразительного искусства, Пушкинский музей и Третьяковку в Москве, картинные галереи Кустодиева в Астрахани, Верещагина в Николаеве, Айвазовского в Феодосии. Перед глазами фотокарточка, датированная 10.11.1953 года, на которой запечатлены Виктор Бочаров, Леонид Карасев, Виктор Поляк, Олег Степанов, Игорь Куликов, Вилен Чиж в новенькой форме с лейтенантскими погонами, снятые вместе с искусствоведами и экскурсоводами в мозаичном зале Эрмитажа, там, где еще выставлены часы «Павлин».
Молодые лейтенанты прощаются с искусствоведами Эрмитажа после завершения цикла занятий по западноевропейскому искусству и в связи с назначением на флоты
Не могу не сказать о моих самых любимых картинах в Эрмитаже, перед которыми я и сейчас простаиваю помногу минут. Это: "Портрет камеристки при дворе инфанты Изабеллы" Рубенса и натюрморты "маленьких голландцев" — великих мастеров. До сих пор поражает гармония предмета и среды в их изображении. Конечно, обожаю почти всех импрессионистов, а также постимпрессионистов: Матисса, Марке, Ван Гога.
Стажировка
Стажировался на Северном флоте в должности командира зенитной батареи на новейшем в то время эскадренном миноносце проекта 30-бис "Осторожном" (в просторечии - "Бздиловатом", да простят мне потомки). Командиром "Осторожного" был капитан 2 ранга Иофин. Запомнились еще два командира эсминцев: Бабий и Дадан, впоследствии ставшие адмиралами. Бабий командовал "Быстрым". Уже значительно позже, когда я начал службу в 1-м ЦНИИ МО, встретился с Бабием, который к этому времени был уже вице-адмиралом, начальником 24-го ЦНИИ МО. Командовал бригадой эсминцев капитан I ранга Самус, с которым мне пришлось потом работать в стенах 1-го ЦНИИ. Общее впечатление от стажировки осталось хорошее. Хорошие корабли. Море, походы, стрельбы. Повстречал в Североморске своего двоюродного брата Мишу Карасева, лейтенанта, который годом раньше закончил училище имени М.В. Фрунзе и получил назначение на Северный флот на новые эсминцы. Запомнился такой забавный случай. Бригада кораблей стояла на якорях на рейде "Могильный". Поставили меня - мичмана-курсанта — вахтенным офицером. Утром перед поднятием флага я на мостике. На флагмане, как и положено, за пять минут до подъема флага на рее поднят "исполнительный" "до половины". Мой сигнальщик репетует: "ответный" "до половины". Я даю команду по трансляции: "Сигнальщикам - на подъем флага!". На флагмане, опять же как и положено, за минуту до 8.00. - "исполнительный" "до места". Репетую "ответный" "до места" и с ужасом вижу, что ни у флагштока, ни у гюйсштока никого нет. На флагмане "исполнительный" "долой" и у меня "ответный" "долой". И я опрометью спускаюсь с мостика и бегу сначала на бак - поднимать гюйс, а затем через весь корабль на ют - поднимать флаг. Поднимаюсь на мостик и получаю от флагмана семафор: "Вахтенному офицеру эсминца "Осторожный" за опоздание с подъемом флага на пять минут пять суток ареста при каюте. Самус." Вот так нас учили и матросы, и командиры. И правильно делали.
Стажировку официально проходил с 20.08.53 года по 28.10.53 года, а неофициально, практически на месяц меньше. Известно, что многие из нас "рванули" со стажировки на месяц раньше ее официального окончания. В их числе был и я. Не помню, как нам это удалось, и как мы сговаривались (а может, и не сговаривались). Потом месяц до явки в училище дрожали. Итак, закончилась славная, замечательная, шальная, веселая, серьезная училищная пора.
Офицерская служба
Службу делю на четыре периода, по месту и времени ее прохождения: 1-й — Дунайский — 1953-1959 годы, 2-й — Севастопольский — 1960-1965 годы, 3-й — Николаевский — 1965-1967 годы, 4-й — Ленинградский — 1967-1989 годы. Отслужил сорок календарных лет, сменил девять должностей, получил шесть офицерских званий. Офицерская служба началась в декабре 1953 года. Описать ее подробно — непосильное занятие. Но кое о чем, конечно, напишу. Как известно (я об этом уже писал), мы - выпускники артиллерийского факультета училища, стали жертвами большой политики. Артиллерийские офицеры оказались ненужными. Новая военно-морская доктрина шарахнулась в сторону создания мощного подводного флота, как основы ВМФ страны. Уже позже флотские умы стали размышлять над идеей сбалансированного флота и путях ее реализации. А в 1953 году лишь некоторые из выпускников артиллерийского факультета 1-го Балтийского ВВМУ сразу попали служить на настоящий флот. Остальных "бросили" переучиваться на радиоэлектронщиков.
Продолжение следует.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
