Он знал ее почти наизусть. Мог с любой страницы, прочитав несколько строк, продолжить пересказ весьма близко к тексту, со всеми нюансами и восклицаниями. Было очень интересно наблюдать его в этот момент. И каждый раз, беря в руки эту чудесную книгу, он смеялся, как будто впервые ее видел. Во всех командировках и на пароходах эта книга всегда сопровождала Деда. Пользуясь тем, что в нашем посольстве можно было приобрести полное собрание сочинений многих классиков, Дед приобрел Чехова, Тургенева, Мопассана, Бальзака, Бунина и книги многих других интересных писателей.
Теплоход «Механик Желтовский»
Теплоход «Механик Желтовский» был спущен на воду 4 октября 1980 года в городе Выборге. Только так говорят — «спущен на воду». Фактически теплоход по рельсам закатили в некоторую «ванну», в которую затем налили воды. Судно всплыло. И уже по воде его перетащили в глубокий сектор ванны. Затем воду выпустили из ванны до уровня воды в Финском заливе. Открыли ворота и вывели судно из этой ванны в залив. Сделано это так потому, что вблизи судостроительного завода в Выборге нет подходящего места для какого-либо другого способа спуска на воду построенного судна. Инициатива назвать судно «Механик Желтовский» исходила от начальника Администрации Северного морского пути Кирилла Николаевича Чубакова. Министерство Морского флота поддержало эту инициативу, и в 1978 году Выборгскому судостроительному заводу было поручено построить контейнеровоз с этим названием. Контейнеровозы этой серии имеют следующие параметры: — длина судна — 130 метров; — ширина судна — 17,3 метров; — осадка судна - 6,77 метров; — высота борта — 2,89 метров; — грузоподъемность — 6254 тонны; — мощность главного двигателя — 5450 л.с; — скорость хода — 14,5 узлов. Судно может взять на борт 302 контейнера.
Подъем флага 4 октября 1980 года
Первым капитаном судна был Владимир Иванович Антоненко, первым старшим механиком был Кучеравенко Михаил Семенович. По опыту использования судна скорость хода достигала 17 узлов. Минимальное время разгрузки и полной погрузки судна достигало 18 часов. Корпус судна ледового класса, что позволяло его использовать в ледовой обстановке порой без сопровождения ледокола. До этого момента я ни разу не сказал о смерти Евгения Петровича. Он и сейчас для меня живой. Но подъем флага на судне «Механик Желтовский» произошел накануне смерти отца - 4 октября 1980 года (отец умер 5 октября 1977 года). Не знаю, случайно ли было такое совпадение на Выборжском судостроительном заводе, или нет. Но получилось так «Пост принял — Пост сдал». И это в какой-то мере символично. Судно первоначально предназначалось для Дальневосточного морского пароходства, где успешно использовалось на линии Владивосток — Магадан. Работая в паре с однотипными суднами «Капитан Сахаров» и «Капитаном Креме», «Механик Желтовский» обеспечивал круглогодичную навигацию на Магадан. Дело в том, что причал в Магадане не мог вместить больше 600 контейнеров. И когда судно разгружалось и уходило на Владивосток, портовики развозили прибывшие контейнера по заказчикам и готовили пустые контейнера для вновь прибывшего судна. Так получался непрерывный цикл работы судов и портовиков. Впоследствии, когда на эту линию было поставлено другое, более мощное судно, этот непрерывный цикл сбился. На причале скапливались контейнера, не вывезенные с прошлого рейса, и получалась «свалка». «Механик Желтовский» также использовался и на других линиях Дальнего Востока. Теплоход очень удачно вписался в перевозку труб большого диаметра из Японии. Габариты трюма как раз соответствовали размерам труб.
Он ходил и на Певек, и на Петропавловск-Камчатский, и на Провидение. Так, в 1983 году «Механик Желтовский», идя с грузом контейнеров на Певек, попал в чрезвычайно тяжелую ледовую обстановку в Чукотском море. Тогда льды раздавили один из теплоходов. «Механику Желтовскому» дали команду пройти Северным морским путем на Архангельск и затем, обогнув Евро-Азиатский континент, вернуться во Владивосток. Этот путь по «Малой кругосветке» составил 24500 миль. Все время, пока «Механик Желтовский» работал на Дальнем востоке, у нас поддерживалась постоянная связь письмами. Моряки сообщали о своих успехах и неудачах. Мы послали на судно много дорогих для Евгения Петровича вещей — любимых им предметов, среди которых были любимые пластинки с романсами в исполнении Штоколова. У нас дома было много сувениров и других знаков внимания, оказанных Евгению Петровичу китайскими товарищами с завода «Дайрен-Док». Например, ему подарили три звена якорной цепи, специально отлитых, отполированных и упакованных в коробочку из красного дерева. Евгений Петрович очень дорожил этим подарком. Кроме того, был подарен альбом с фотографиями работников завода, с которыми он работал. А еще были подарены несколько больших шелковых красных знамен, на которых были вышиты золотыми иероглифами поздравительные высказывания в китайском стиле. По нашим понятиям очень вычурные (мне их однажды перевели). Главное не то, что они «вычурные» - главное, что они от души. Многие из таких подарков были переданы на судно. Наличие таких подарков на судне очень бы пригодилось по приходу в какой-нибудь китайский порт, особенно в Дальний. С таким предложением я обратился к начальнику ДМП Ю.М.Вольмеру.
Вот что ответил мне Юрий Михайлович. Контейнеровоз, носящий имя Вашего отца, заслуженного ветерана морского флота Евгения Петровича Желтовского, вот уже два года успешно работает в Дальневосточном ордена Ленина и ордена Октябрьской Революции морском пароходстве. Моряки теплохода «Механик Желтовский» под командованием опытного капитана Владимира Ивановича Антоненко с честью несут по морям и океанам нашей планеты красный флаг Родины. В настоящее время судно работает на перевозке двадцатифутовых контейнеров на линиях Находка - Магадан - Находка, Владивосток - Петропавловск-Камчатский - Владивосток, Владивосток - Арктика - Владивосток, Восточный - Гонконг - Восточный. По итогам внутрибассейнового парного социалистического соревнования с теплоходом «Капитан Креме» за 1981 год экипаж судна дважды выходил победителем и награждался Вымпелом и Почетной Грамотой руководства Дальневосточного пароходства и Тихоокеанского Баскомфлота. В 1982 году экипаж теплохода «Механик Желтовский» трижды выходил победителем в парном соцсоревновании и награжден Вымпелом Министерства морского флота СССР и ЦК профсоюза работников морского и речного флота. Самоотверженно трудится весь экипаж, в том числе старший механик Силантьев Юрий Борисович, моторист-газоэлектросварщик Крастелев Владимир Петрович, повар-пекарь Петрова Светлана Сергеевна и другие. Бывая в портах и портопунктах Крайнего Севера, экипаж судна проводит большую политико-воспитательную и интернациональную работу с коренным населением, школьниками, молодежью, тружениками этого отдаленного края.
Посещая судно, они знакомятся с условиями труда и быта моряков. В мемориальном музее судна посетители узнают о славном трудовом и жизненном пути Вашего отца, Евгения Петровича Желтовского. Экипаж поддерживает шефские связи с Администрацией Северного морского пути, судостроителями Выборга. Ванкарэм Евгеньевич! В своем письме Вы просите использовать теплоход «Механик Желтовский» для работы на порты Китая, и особенно на порт Дальний. Мы с Вами вполне согласны, что работа судна, носящего имя Вашего отца, на порты Китая, и особенно порт Дальний, положительно сказалась бы на качестве проведения интернациональной работы с китайскими трудящимися. Но, к сожалению, в настоящее время суда Дальневосточного пароходства посещают порт Дальний очень редко, и в основном грузятся там солью. Контейнерные перевозки на порты КНР пока не планируются. Поэтому, когда будут организованы перевозки контейнеров между портами Дальнего Востока и китайскими портами, то, конечно, первым в КНР будет направлен теплоход «Механик Желтовский». Мы приветствуем Ваше предложение о пополнении судового музея экспонатами, касающимися деятельности Евгения Петровича в г. Дальнем. Мы также думаем, что добрая память о Вашем отце осталась не только среди моряков-дальневосточников, но и докеров Дальнего. Уважаемый Ванкарэм Евгеньевич! Разрешите поблагодарить Вас, Ольгу Павловну и Наталью Евгеньевну за большую помощь нам в деле воспитания моряков-дальневосточников на примере одного из славных ветеранов труда морского флота - Евгения Петровича Желтовского и пожелать всем вам доброго здоровья, счастья, благополучия, успехов в труде и жизни. С уважением! Начальник Дальневосточного морского пароходства Ю.М. Вольмер
Будучи в Архангельске, судно понравилось местному руководству. Оно рассчитывало с помощью судов этого класса открыть круглогодичную навигацию на линии Архангельск — Дудинка.
С 1985 года «Механик Желтовский» вместе с «Капитаном Сахаровым» оказался в Архангельске в Северном морском пароходстве. Несколько лет эти два судна обеспечивали круглогодичную навигацию на Дудинку, вывозя из Норильска никель для Череповецкого металлургического комбината. Капитаном судна стал Анатолий Моисеевич Амдурский. Во время работы в СМП наша связь с судном поддерживалась не только письмами — нам довелось несколько раз побывать на судне. Эти встречи были приятны и для нас, и для всего экипажа. Однажды капитан Амдурский по трансляции запустил наши, когда-то подаренные еще в ДМП пластинки. Запустил «Гори, гори моя звезда...... Было до слез приятно. Судно совершало рейсы не только на Дудинку — часто оно ходило «налево», как говорят в СМП. Это значит в Европу. Ходило в порты Англии, Голландии, Дании. На судно установили первоклассное навигационное оборудование, позволяющее определять положение судна в любой точке любого океана с использованием спутниковой навигации. Судно регулярно проходило профилактические осмотры, докования и соответствовало всем требованиям мореплавания. Но настала «перестройка», настали трудные времена для СМП. Руководство пароходства не нашло ничего лучшего, как отдать суда в аренду другим более удачливым судовладельцам. Газета «Моряк Севера» начала печатать «Вахтенный журнал истории», помещая фотографии и характеристики «ушедших» судов (из собрания С.А.Спирихина). Печален этот длинный список. Например, за 29 марта 1994 года приведены фотографии теплоходов «Елецк», «Холмогоры», «Андомалес» и «Абагурлес». И так почти в каждой газете. А было время, когда большинство судов Севморпароходства составляли лихтера. Настала очередь и «Механика Желтовского». Его даже пытались продать «на гвозди». Приходили на судно покупатели, смотрели на первоклассное навигационное оборудование, осматривали состояние корпуса и удивлялись, что за долгие годы плавания в тяжелых условиях севера на нем не было поставлено ни одного цементного ящика — только слегка помятый фальшборт от тяжелых льдов 1983 года. Смотрели покупатели и уходили — не поднималась рука пустить на слом такого красавца.
Последним капитаном «Механика Желтовского» под Российским флагом был Андреев Геннадий Геннадиевич. Попрощались с экипажем, забрали кое-какие памятные знаки и через газету «Моряк Севера» простились с судном. В газете поместили наше прощальное письмо. Вот оно:
Прощай, «Механик Желтовский». Дорогие моряки, члены экипажа теплохода «Механик Желтовский»! Антоненко Владимир Иванович - первый капитан Дальневосточного морского пароходства и Кучеравенко Михаил Семенович — первый стармех, Амдурский Анатолий Моисеевич — первый капитан СМП и Подин Владимир Сергеевич — стармех, в течение многих лет плававшие на судне. Андреев Геннадий Геннадиевич — последний капитан, проводивший судно в последний рейс под Российским флагом. Дорогие моряки, плававшие на теплоходе «Механик Желтовский» в различные времена и в различных ролях. Настал грустный день прощания с судном. В связи с экономическими трудностями, сложившимися в Севморпароходстве, принято решение о продаже судна инокомпании. 16 лет плавал «Механик Желтовский» под Советским, а затем и под Российским флагами. Много миль за кормой, воды многих морей и океанов трепали его борта. Ледовый класс теплохода позволял ему выполнять сложные рейсы в высоких широтах.
На Дальнем Востоке — теплоход обеспечивал круглогодичную доставку грузов на Магадан и в Арктику. Успешно вышел из тяжелых ледовых испытаний в сложную навигацию 1983 года. В западном секторе Арктики «Механику Желтовский» вместе с «Капитаном Сахаровым» выпала честь открыть круглогодичную навигацию на Дудинку. Затем успешная работа на порты Европы. Все эти годы на судне плавали настоящие моряки, обеспечивавшие безаварийные рейсы. Настало время прощаться с судном. Судьба по-разному распорядилась со всеми бывшими членами экипажа теплохода. Но без сомнения, рейсы на этом судне останутся в памяти. Дорогие моряки, семья Евгения Петровича Желтовского благодарит Вас за добросовестный труд на борту судна. Желаем Вам доброго здоровья, счастья, успехов, счастливого плаванья. Пожелаем и дорогому нам судну счастливого плаванья под каким бы флагом оно не совершалось.
Ванкарэм Желтовский.
Послесловие
Вот и подошло к концу жизнеописание моего отца Евгения Петровича Желтовского. Извините за сбивчивое и неполное изложение жизнеописания. Так всегда бывает: есть человек, спросить бы о тех или иных событиях. ан нет, еще успеется. А на самом деле не получается. Ушел человек и не спросишь. Иной раз и не знаешь, о чем спросить. А жаль. В письме домашним отец написал: «Любое дело, если им вплотную заниматься, всегда может быть доведено до желаемых результатов. Нужно только очень сильно хотеть и заранее настроиться на победный конец. По крайней мере я делаю так всю жизнь — ясно вижу цель и двигаюсь к ней, попутно решаю возникшие задачи и трудности». Эти строки отца хорошо согласуются с понятием о морально-психологическом воспитании моряков. В статье Т.Байдакова (Морской флот №8/9 за 1992 г.) сказано: «Работа на морских судах требует значительного и нередко длительного психического напряжения, а порой и перенапряжения. Это приобретает первостепенное значение в длительных плаваниях, в экстремальных условиях и особенно в аварийных ситуациях». Мы надеемся, что эти страницы помогут морякам найти себя в трудные минуты. Желаем всем, прочитавшим эти страницы, держать «пар на марке».
Как это делал всю жизнь Евгений Петрович Желтовский.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
— Через несколько часов, товарищи офицеры, наступит Новый год. Среди вас есть такие, кто встречает его в море первый раз? — Мне не приходилось встречать, товарищ командир, — ответил я. Такими же оказались замполит, штурман и доктор. — Ну вот видите, даже среди нас есть такие, кто впервые встречает Новый год в море. А среди старшин и матросов их большинство. Нужно нам, всем офицерам, в эту торжественную минуту быть рядом с подчиненными. По корабельной трансляции я ровно в двенадцать всех поздравлю, а за полчаса до Нового года мы с заместителем по политчасти обойдем все боевые посты и поздравим каждого персонально. Советую то же сделать и вам. А сейчас прошу по местам! В полной темноте сторожевик, обозначенный лишь ходовыми огнями, средним ходом шел в базу. Мерно гудели вентиляторы. За кормой, подсвеченный гакабортным огнем, стлался высокий бурун, вспененный винтами. Я пошел вначале к радистам. В радиорубке колдовал у приборов Жигалов со своими подчиненными. — С наступающим Новым годом, товарищи! Всех благ, здоровья, счастья вам и вашим семьям. — Спасибо, товарищ лейтенант, — за всех ответил Жигалов, — мы вам также желаем всего хорошего, успехов в службе, очередного звания.
— Того же и вам, Никита Иванович. Обойдя несущих вахту гидроакустиков, пришел к радиометристам. Старшина команды Боровец в рубке станции воздушного и надводного наблюдения прилаживал на моем столе большой лист плексигласа. — Откуда это? — спросил я удивленно. — Это вам в качестве новогоднего подарка, товарищ лейтенант. От команды метристов. Еще раньше на заводе достали, но решили постелить сегодня, в Новый год. — Спасибо, — сказал я расстроганно. — За мной сувенир. А пока давайте поздравим Геннадия Стаднюка с присвоением звания старшины первой статьи. Сегодня командир подписал приказ. — Служу Советскому Союзу! — четко ответил командир отделения. Стаднюк среди метристов был самым веселым человеком. Отлично пел, играл на гитаре. Прекрасно знал радиолокационную технику. За все эти качества пользовался у моряков всеобщей любовью, почитался не менее, чем знаменитый Василий Теркин. За несколько минут до полуночи по корабельной трансляции зазвучали Кремлевские куранты. В торжественной тишине диктор Левитан зачитал новогоднее поздравление советским людям. И здесь, в этом необозримом просторе волн и ветра, слова поздравления отозвались в душе каждого из нас сыновней благодарностью Родине, желанием сделать все для ее безопасности.
Затем выступил старший лейтенант Паршин. От имени командира и всех офицеров корабля он еще раз поздравил экипаж. — Наше первое плавание символично. Оно проходит в Новый год. Командование корабля надеется, что каждый член экипажа сделает все, чтобы государственные испытания были успешно завершены и корабль вступил в строй действующих. Свободные от вахты офицеры собрались в кают-компании. Вместе поужинали. Так я встретил свой первый Новый год в море. После это было не раз, но та встреча на новом корабле запомнилась особо. На следующий день пришли в Севастополь. На борт поднялись члены комиссии во главе с капитаном 1 ранга, и началась напряженная работа. Сутками мы находились в море. Каждый из нас, командиров подразделений, нес большую ответственность: ведь мы ставили подпись в акте наравне с командиром корабля и членами государственной комиссии. Вот тут-то у меня и произошел инцидент со сдатчиками. В одном из походов во время выполнения стрельб на экране станции обнаружения мы заметили помеху, напоминавшую синусоиду с частотой бортовой сети. Стаднюк и Боровец пытались отстроиться от нее, но она не пропадала.
— Позовите инженера завода, — сказал я Боровцу, — пусть посмотрит, что это такое. Инженер глянул и сказал, что это сущий пустяк. — Ну так найдите причину этого пустяка и устраните ее. — Придем в базу и отрегулируем. Однако помеха регулировке не поддавалась. Сдатчики бились несколько дней, но безуспешно. Вечером ко мне в каюту пришел инженер. — Виктор Петрович, вы же понимаете, что помеха несущественная, на работу станции не влияет. Так что смело можете подписывать акт. — Дорогой Владимир Александрович, я высоко ценю ваши знания и опыт, но в данном случае подписывать акт не буду. И не потому, что неисправность серьезная, просто мы с вами не знаем причину ее возникновения. — В таком случае я обращусь к командиру. — Ваше право. Доложили Бандурову, тот — председателю комиссии. Вызвав меня к себе, капитан 1 ранга строго спросил: — Почему вы отказываетесь подписать акт? Надеюсь, вы понимаете, что это задерживает приемку всего корабля? Объяснив капитану 1 ранга свои соображения, я попросил вызвать наладчиков с завода. — Добро, — подумав, согласился председатель, — будем вызывать конструкторов с завода. На другой день прилетели два наладчика. Через некоторое время нашли причину помехи: оказалось, что в одном из трансформаторов при подключении перепутаны концы. Только и всего.
Акт о приемке был подписан, и комиссия вместе с инженерами и рабочими покинула сторожевик. А вскоре он вступил в строй действующих. И сразу на нас навалились офицеры штаба. Снова инструкции, документации... Кораблю предстояло сдать несколько курсовых задач: здесь и организация, и отработка одиночного плавания, и выполнение стрельб. После того как у нас приняли первую задачу, на фок-мачте взвился красный вымпел: теперь мы официально считались в кампании. Конечно, начинать с азов всегда нелегко. Изматывались здорово. Выручала молодость, сплоченность экипажа. Но все равно уставали. Дело доходило до смешного. Пришли мы как-то с очередных стрельб, встали на якорь на рейде. В конце похода вахтенным офицером стоял минер Никитин. Мне предстояло его сменить в четыре утра. Сережа на вахте не успел подбить вахтенный журнал и потому записи о событиях по постановке на якорь делал уже в рубке, пользуясь данными, набросанными на бумажке. А событий было много: вход на рейд, запрос места стоянки, о работе машин, об отдаче якоря. За четверть часа до заступления на вахту меня разбудил рассыльный. — Товарищ лейтенант, через пятнадцать минут вам на вахту. Старший лейтенант Никитин просил не опаздывать. — Спасибо, сейчас встану. Передай Никитину, что буду вовремя. Сергея я застал в рубке дежурного. В теплом реглане, разомлевший от жары, он держался буквально из последних сил. — Все в порядке, Петрович, с журналом ажур. Все подбито. Расписавшись о приеме вахты, я пожелал Никитину спокойной ночи. В шесть тридцать раздалась команда: — Корабль к бою и походу приготовить!
Мы снова уходили в море. Не успели пройти боновые заграждения, по трансляции раздался голос командира: — Всем офицерам прибыть на ГКП! Через минуту все стояли на мостике. Командир нервно выхаживал с одного крыла на другое. — Все собрались? — спросил он, закуривая. — Так точно, все! — четко отрапортовал Гоберидзе. — Иванов, попросите сигнальщиков уйти в рубку. Обращаясь к Никитину, командир спросил: — Вы, Сергей Иванович, часом не больны? — Здоров, — ответил Никитин, удивленно глядя на Бандурова. — А я, представьте, сомневаюсь, как будут, наверное, сомневаться и ваши товарищи. С этими словами он взял со столика вахтенного офицера журнал и стал вслух читать: «01.22. Отдали левый носовой якорь. Машины затруба. Отрез швасфали. Подан трабаза». Дальше ничего было не понять.
Как мы потом посмотрели, в этом месте карандаш Сергея, описав загогулину, сполз вниз. Зато в конце было четко записано: «04.00. Вахту сдал. Никитин». Мы не знали, как и реагировать на прочитанное командиром. С одной стороны, было чертовски смешно, ибо все понимали, что Сергей писал, засыпая в рубке дежурного. С другой, как быть с вахтенным журналом? Ведь никакие исправления или подчистки в нем не допускаются. Это — основной официальный документ на корабле. Между тем командир, глядя на покрасневшего Никитина, продолжал: — По приходе в базу я вынужден направить вас, Никитин, в госпиталь на обследование. Черт его знает, что у вас в голове. — Я нормальный человек, — обиженно ответил Сергей, — и ни на какое обследование не пойду. Просто я устал и дописывал журнал после прихода в базу. Слегка задремал. — А с журналом что прикажете делать? — Залить эту запись чернилами, будто бы случайно пролито. — Я вам залью! Ладно, все по местам. Что-нибудь придумаем. И предупреждаю, товарищи офицеры, чтобы такого больше не повторялось! Мы разошлись по своим КП, переживая за Никитина. Кончилось тем, что командир объявил Никитину пять суток без берега. В тот год частенько доставалось каждому из нас. То и дело объявлялись злополучные сутки. Выполняли мы как-то артиллерийские стрельбы по щиту. По боевому расписанию Виктор Кащин находился в «скворечнике» (так мы в шутку называли СВП — стабилизированный визирный пост). Все шло нормально. Радиолокационная станция вела цель, орудия, непрерывно получая данные наводки, бесшумно двигались за нею. Легли на боевой курс. Командир отдал Кащину приказ: — Командир БЧ-II, открыть огонь!
Взвился до места флаг «наш» — сигнал «веду артогонь», — все замерли в ожидании залпа. И вдруг по боевой трансляции прозвучал взволнованный голос Кащина: — Дробь, орудия на ноль! Стрельба отменялась. Командир по телефону запросил артиллериста: — В чем дело? Вы что там, наверху, с ума сошли? — Не вижу отметки цели на выносном индикаторе. Что-то случилось с локацией. Стрелять не могу. — Начальника РТС на ГКП! — раздался разгневанный голос Бандурова. Пулей выскочил я на мостик. — Вы что, в игрушки играете?! — набросился на меня командир. — Стрельбу хотите запороть? Почему не проверили исправность выносного индикатора в СВП? — Все было нормально, товарищ командир, сам перед выходом проверял. — Марш к Кащину! Чтобы немедленно все было исправлено! Полез к Виктору. Расстроенный, он крутил ручки регулировки индикатора. И все напрасно: на экране было белым-бело. — Что у тебя тут стряслось? — Да черт его знает, ничего не вижу в этом молоке. Пробовал отрегулировать, ничего не получается. — Подвинься, дай я посмотрю.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
В 1951 г. прибыл во Владивосток и был назначен механиком-наставником Сахалинского пароходства, но затем вызван в Москву. 27 января 1951 г. прибыл в Москву. Сначала работал по подготовке документов по созданию Совкитсудостроя, а после окончания этой работы назначен начальником Производственного отдела ММФ. Затем стал начальником Главморпрома. Дважды был командирован в Китай для помощи по выпуску судов. Несколько раз с этой целью выезжал во Владивосток, Находку, Совгавань, Николаевск на Амуре. Был награжден «Орденом Ленина». В июне 1956 года по состоянию здоровья (стал себя плохо чувствовать на министерской работе) попросился из Министерства на флот и пошел плавать. Плавал на д/эл «Обь» в Гренландской экспедиции, участвовал в спасении экипажа погибшего вертолета Капрэляна. Затем в 1956-57 гг. на д/эл «Лена» главным механиком ходил в Антарктиду. Во время обвала ледяного барьера сильно пострадал - сломал таз, перевернулся желудок. Но быстро очухался и продолжал плавать на д/эл «Лена». Награжден орденом «Знак Почета». В 1959 г. был направлен в Финляндию на постройку ледокола «Москва» главным механиком. В 1960 г. принял ледокол и плавал в Арктике в западном секторе. В 1961 г. принял участие в строительстве ледокола «Ленинград».
В 1962 г. принял ледокол «Ленинград», плавал на нем в Арктике. В 1963-1964 гг. то же. Сейчас догнал до Владивостока и буду сдавать ДВ-пароходству. На этом личная запись Е.П. Желтовского прерывается.
Семья
Интерес представляет отношение Евгения Петровича Желтовского к своей жене и своим детям. Мне довелось много лет наблюдать отца в самых различных семейных ситуациях, Всегда поведение отца было ровное, доброжелательное, способствующее разрешению любых семейных конфликтов. Ко мне, своему сыну, Евгений Петрович старался относиться так же, как к себе в этом же возрасте.
Насколько помню себя, с самого малого возраста моими самыми любимыми игрушками был отцовский инструмент. В то далекое время еще не существовало механических пил, рубанков, дрелей, и отец не боялся, что я где-то порежусь о ножовку — не смертельно. До сего дня на большом пальце левой руки имеется шрам от ножовки — хотел бабочке голову отрезать (вот живодер!). Как помните, самостоятельная жизнь отца началась довольно рано - в 12 лет. Вот и ко мне он пытался подойти с теми же мерками. Дело в том, что 12 лет мне исполнилось в 1945 году — году окончания войны с Германией. Всю войну в Америку из Владивостока и обратно ходили пароходы — привозили всевозможные грузы, нужные фронту. Япония в эти годы соблюдала нейтралитет. Но очень интересный нейтралитет, такой, что не мешал японцам топить наши пароходы. И вот закончилась война на западе, японцы вроде бы притихли, и отец решил отправить меня масленщиком на пароходе «Трансбалт». Была такая судовая роль — масленщик. Обычно ее выполняли мальчишки, мои ровесники. Стоит масленщик с масленкой в руках у мотылевых подшипников и в такт работы машины доливает масло в специальный приемник на шатуне. Масло смазывает подшипник, расходуется, и масленщик периодически доливает его в приемник (в то время паровые машины были без картеров и шатуны качались перед глазами, хорошо еще если море спокойное, а в шторм...). Так вот, отец решил приобщить меня к полезному труду, приобщить к морю. Сказано — сделано, благо и я мечтал «поплавать». Перед оформлением на судно нужно было пройти медицинскую комиссию. И тут выяснилось, что у меня предаппендицитное состояние — нужно резать, а не в море идти. Хирург — женщина была другом нашей семьи еще с далеких 1920-х годов. Она решила переждать первый приступ и ко второму подготовить меня к операции. Это случилось в период войны с Японией. Мне вырезали аппендикс 2 сентября — в день победы над Японией (как сейчас помню, как на мой пустой живот хирург складывал свои инструменты). Шутя, я сейчас рассказываю, что в первый день начала войны с Германией у меня прошла ангина, в последний день войны с Японией мне вырезали аппендикс. А вместо меня на «Трансбалте» пошел Сашка Малявин с нашего двора.
На обратном пути «Трансбалт» потопили японцы. Сашка погиб. А мог быть и я. Потопили тогда, когда войны с Германией уже не было, а с Японией еще не было. Пароход «Трансбалт» японцы потопили 13 июня 1945 года. Погибли стармех Е.К.Погребной, третий механик И.Р.Маринец, кочегар И.И.Кустов, пекарь П.Е.Сонин и ученик А.И.Малявин. Так ушел из жизни в воды Японского моря Александр Иванович Малявин в возрасте 12 лет. Видимо, торпеда попала в машинное отделение, погибла вся машинная команда. Война с Японией началась 8 августа 1945, имела молниеносный характер. Квантунская армия численностью 1,2 млн. солдат сложила оружие и 2 сентября капитулировала. Я ничего не имею против японского народа — наблюдал, живя в Китае. Но топить пароходы, соблюдая «нейтралитет» — это извините. В связи с этим понятно мое отношение к японскому милитаризму. Но в настоящее время военными управляют экономические интересы, экономические в глубоком смысле этого слова. В связи с этим притязания японцев на Курилы для меня хуже острого ножа. Владея Курильской грядой, мы имеем ключ к Охотскому морю, свободный выход в океан, ключи к нашему спокойствию на Дальнем Востоке. И если этого не поймут наши со всеми соглашающиеся политики — то грош им цена.
Хотят японцы ловить рыбу в Охотском море — пожалуйста, но под нашим контролем. И все тут. Ведь после войны 1905 года японцы отхватили у нас пол-Сахалина. И что, может им и Сахалин сейчас подарить, ведь на нем нашли нефть. Известно, что японцы теплолюбивый народ, они всегда жили ближе к теплому Тихому океану, даже по берегу Японского моря они предпочитали не селиться. Древний закон запрещал им заниматься мореплаванием — только вдоль берега рыбку ловили. Поэтому к Курилам они не имеют никакого отношения. Хотелось бы, чтобы эти рассуждения дошли до голов высоких правителей. Естественно, необходимо обеспечить человеческие условия жизни островитянам. Необходимо построить школы, больницы, обеспечить транспортные перевозки вертолетами и катерами (с регулярностью московского трамвая), чтобы люди не чувствовали себя брошенными, - тогда и жизнь пойдет, и все наладится. А где взять деньги - так туризм на что. И наши российские туристы, и импортные валом пойдут на эту экзотику, только создай комфорт, как у наших соседей-капиталистов. И охрана наших дальневосточных интересов будет обеспечена. Будучи на Камчатке, я познакомился с главой авиакомпании «Кречет». Тот рассказывал, что на севере Камчатки есть места, куда ежегодно приплывают киты для продолжения рода. Зрелище неописуемое, когда стотонные гиганты выпрыгивают из воды. Вот бы построить маленький отель со всеми удобствами и возить туристов — деньги сами пойдут. Так нет. Кому-то это не нравится. Так и на Курилах, только захотеть и только не мешать.
Это «отступление» от основной темы я сделал потому, что так воспитал меня отец. Уверен, он поддержал бы меня сегодня. Но вернемся к Деду. На детей отец никогда не «давил». Если возникала конфликтная ситуация, то отцовский юмор всегда помогал найти правильный выход. Дети выбрали разные профессии: Наташа стала доктором, Светлана — строителем, я выбрал профессию исследователя авиационных происшествий. Более сорока лет работаю в этой области. Говорят, неплохо справляюсь. После демобилизации с флота по совету отца я поступил работать на авиационный завод, освоил несколько производственных специальностей, окончил институт, после чего стал заниматься исследованием отказов авиадвигателей. Меня часто спрашивали: почему я не пошел по стопам отца. Очень просто. Потому, что я не хотел прятаться за его спину, чтобы мне не говорили — вот идет сынок большого Желтовского. Все, что имею — все мое. А от отца усвоил много хороших житейских принципов, ими и стараюсь руководствоваться. За время работы на заводе я познал, чем пахнет железо — железо пахнет потом. Честно говоря, я не особенно верю в династию ответственных руководителей, всегда «большой» родитель вытягивает своего отпрыска. Хотя возможны исключения. А к морю, пароходам и морякам по-прежнему чувствую глубокое уважение. Первый отпуск, насколько я помню, отец взял после Антарктической экспедиции — после аварии. В те годы как-то не принято было уходить в отпуск людям, занимающим ответственные посты. Ну, на два-три дня, на недельку, не более того. Да и то в постоянном контроле событий на производстве. Вот так и жил отец в течение многих лет.
А когда стал плавать на ледоколах, так отпуск был ему положен по закону, согласно которому взамен ушедшего члена экипажа приходил подменный специалист. Да и отпуск для моряка складывался из многих составляющих и был достаточно продолжительным. Хорошо помню отца в начальный период отпуска: постоянные думы о судне, даже семейный распорядок был подчинен его судовым привычкам. Затем постепенно отец входил во вкус семейной жизни, в общий семейный распорядок. А на заключительном этапе отпуска к отцу было лучше не подходить — в его голове опять одно судно. Опять неожиданно возникающие разговоры о судне, воспоминания о работе механизмов, о людях и так далее. Короче, отец снова становился «Дедом» по флотской терминологии. И это, наверное, правильно. Единственным способом вывести Деда из судового распорядка в начальный и конечный период отпуска были домашние дела. Мать для начала пыталась занять Деда какими-нибудь мелкими домашними делами, ну, скажем, наточить ножи, отремонтировать какую-нибудь домашнюю безделушку, которая валялась без применения. Из-за многочисленных переездов отца и из-за особенностей характера его работы дачного участка у нас не было. И только в период работы отца на строительстве ледоколов у нас появился дачный участок в поселке Купавна под Москвой. Тут для отца было раздолье. С раннего утра до позднего вечера он готов был что-то строгать, пилить, клепать, паять. В то время было трудно со строительными материалами. Доски, гвозди, петли и прочие материалы приобрести было проблемой. Деду приходилось выравнивать каждый старый гвоздь. Тут он нашел незаменимого помощника в лице своей внучки — Евгении. Эта малолетняя девчушка научилась очень ловко выравнивать гвозди.
С внучкой Евгенией
А когда возникла потребность на даче изготовить дымовую трубу — то Дед проявил искусство жестянщика. Труба получилась с плавными коленами для наибольшего сохранения тепла в помещении, хотя можно было сделать и прямую трубу, без колена. Много полезного было подобрано Дедом на свалке, и все получило вторую жизнь. Первый горячий душ был у него, приходили мыться все соседи. Сейчас даже как-то и не верится, что все было так, что везде были трудности. Тут можно отметить еще один эпизод из жизни отца. Будучи в Финляндии, отец увидел, как финны делают сок из фруктов, выращенных на своих садовых участках. Простая конструкция из трех кастрюлек, одна из которых выполнена в форме дуршлага, обеспечивала выпаривание сока из фруктов. Дед купил такую «конструкцию», и мы на даче с успехом ее использовали. В это время на заводе «Красный Октябрь», где я в то время работал, была трудность с изготовлением «ширпотреба» для народного хозяйства - даже обсуждался вопрос об изготовлении зажигалок. Но конкурентом стала одна из ювелирных фабрик — им и поручили делать зажигалки. Узнав о трудностях завода с ширпотребом, отец посоветовал мне предложить заводу делать соковарки. С разрешения отца я принес на завод наш экземпляр соковарки и пару килограмм яблок. В кабинете главного инженера Г.И.Панкина на электроплитке мы изготовили сок. Он всем понравился. Директор В.В.Чернышев одобрил изготовление соковарки. Всю осень на ВДНХ в павильоне промышленности представители завода демонстрировали работу соковарки, после чего ее изготовление было одобрено, и она нашла широкое распространение на других заводах страны. И сейчас можно встретить эти соковарки в магазинах.
Так из мелочей и складывалась жизнь отца — найти правильное решение в нужный момент. Подумаешь, соковарка! А ведь когда-то и ее у нас не было. Когда Дед тяжело заболел (рак легких) он много дней на даче занимался изготовлением водяного отопления. Собственноручно изготовил водяной котел, из старых батарей и труб проложил по дому отопление. Постоянный стук на даче даже стал раздражать соседей. А когда мать рассказала им о болезни Деда, те сказали: «Пусть стучит, сколько хочет — сколько сможет». Ведь Дед помогал многим соседям в ремонте всяких мелочей. Надо сказать, что Дед не умел сидеть, сложа руки. Он должен был что-нибудь делать. И это как-то спасало его в трудные дни болезни. Однажды он признался, что врачи онкологической больницы, увидев Деда на очередном осеннем приеме, всплеснули руками: «А мы думали, что прошедшей весной видим Вас в последний раз». Вот так! Характер Деда был неугомонный. Даже попав в свой первый отпуск после операции на желудке в Карловы Вары, Дед не усидел на месте, не лежал и не вздыхал по поводу «аварийного» состояния желудка. Он вместе со сплавщиками леса проплыл по бурной горной речушке, чем удивил всех отдыхающих. Дед никогда не жаловался на болезни. Когда его спрашивали, как он себя чувствует, он отвечал: «с каждым днем все лучше и лучше». Начав свой трудовой путь в раннем детстве, с 12 лет, Дед был лишен домашнего уюта, которым он очень дорожил. Он был счастлив, когда собиралась вся семья за одним столом. Когда внучка Женя рассказала в школе о своем Деде, учителя попросили его выступить перед школьниками. Дед рассказал о своем плавании в Антарктиду, ребятишкам понравилось.
Окончание следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Осадчий Василий Степанович. О нем, фронтовике, капитане 1 ранга, воспитателе ленинградских нахимовцев было рассказано ранее.
Анатолий Строкин Гураму Квачадзе (фото предоставила дочь нахимовца Г.Г.Квачадзе Нина Гурамовна Квачадзе).
Строкин Анатолий Алексеевич и Трубачев Владимир Васильевич – очень хорошие ребята, дружбой с которыми дорожил и гордился. После ТНВМУ Толя продолжал учебу во Владивостоке. С Володей подружился, к сожалению, за год до окончания училища, о чем 02.03.47 г. сделал запись в своем нахимовском дневнике. У него было чему поучиться.
Анатолий Строкин. У стен родного училища. 1948 год. Володя Трубачев.
Редакция
Струков Виктор Иванович
Струков Виктор Иванович в период сдачи экзаменов на аттестат зрелости и во время службы на Балтфлоте.
Рассказывает выпускник Нахимовского училища 2007 года, курсант Морского корпуса Петра Великого Струков Григорий Игоревич: Мой дядя, Струков Виктор Иванович, родился 8 февраля 1930 года в городе Киеве в семье военного, Струкова Ивана Ивановича. Учиться в школе начал в г. Ленинграде, где его отец учился в академии. Затем отца перевели на Черноморский флот, затем на Балтику в штаб ПВО флота, и вся семья переехала в г.Таллинн. В 1941 году при переходе кораблей из Таллинна в Ленинград И.И.Струков погиб. Семья эвакуировалась в Куйбышевскую область. В конце 1943 года мой дядя, по документам присланным из Москвы, поехал в Тбилиси, и был принят в Нахимовское училище в числе первых воспитанников. После окончания училища был зачислен курсантом Ленинградского Высшего Военно-морского Инженерно-Технического училища, после окончания которого один год учился в ВМА им. А.Н. Крылова. В 1954 г. был назначен на ТОФ на Амурскую флотилию старшим инженером на СБР. В 1963 году переведен на Краснознаменный Балтийский флот. Последнее место службы - штаб КБФ. В 1978 году по болезни был уволен, после этого долгое время работал в НИИ Морского Флота в городе Ростове-на-Дону. Воинское звание - капитан первого ранга. В 2001 году он умер, похоронен в Санкт-Петербурге на Волковом кладбище.
Струков Виктор Иванович стоит в четвёртом ряду четвёртым слева.
Выпуск 1948 года. Струков Виктор Иванович стоит в четвёртом ряду по центру, немножко осветлённый.
А так выглядели аттестат зрелости и письмо, направляемое от имени начальника училища родителям или замещающим их лицам.
Братья, полковник Струков Игорь Иванович, капитан 1 ранга Струков Виктор Иванович в соавторстве с выпускником Ленинградского нахимовского училища 1962 года капитаном 1 ранга Мигачевым Владимиром Васильевичем на основе глубокого и обстоятельного исследования одной из трагических страниц первого периода Великой Отечественной войны на Балтике, в которой убедительно раскрыли как героизм одних, большинства, так и некомпетентность "других", немногих, в частности, Владимира Филипповича Трибуца. Приведем отрывки, прямо касающиеся судьбы полкового комиссара И.И.Струкова. Поскольку в настоящее время полный текст исследования исчез вместе с сайтом В.В.Мигачева, на котором он был размещен, желающим его получить следует обратиться к архивариусу блога "Вскормленные с копья".
Трагедия Балтийского флота.
28 августа 1941 года из Таллина в Кронштадт вышло 153 боевых корабля и 75 вспомогательных судов, плюс неустановленное количество малотоннажных судов. Корабли и суда были распределены на отряд главных сил, отряды прикрытия и арьергарда, а также 4 конвоя. Из-за безграмотного планирования и руководства переходом, а также из-за активного противодействия проходке конвоев со стороны врага, не дошло до Кронштадта 16 боевых кораблей и 43 судна. Погибло более 11 000 человек. Название этой трагедии - Таллинский переход.
Посвящается нашему отцу – полковому комиссару Струкову Ивану Ивановичу - участнику обороны г.Таллинн и всем его боевым товарищам, погибшим при прорыве кораблей Балтийского флота из Таллинна в Кронштадт в августе 1941 года. Поезд Ленинград – Таллинн остановился у перрона Балтийского вокзала. Из вагона вышел старший лейтенант во флотской форме, но без нашивок на рукаве. Флотские летчики их не носили. Следом за офицером вышла пожилая женщина. Это была семья Струковых: Мама и младший сын Игорь. Старший сын находился далеко. Его вечно где-то носило. Любовь Григорьевна давно собиралась посетить этот прекрасный город, но все не доводилось. Дети учились. Сначала старший, Виктор окончил Тбилисское Нахимовское училище. Затем в Ленинграде Высшее Военно-морское инженерное училище, а младший Военно-морское авиационное училище. Дети давно выпорхнули из родового гнезда и разбежались по необъятным просторам огромной страны. Оба сына стали военными, видимо, сказалась отцовская косточка. Виктор стал флотским инженер-механиком, а Игорь - морским летчиком... На военном транспорте «Казахстан» погиб Струков Иван Иванович, находясь в должности начальника политотдела штаба ПВО Балтийского флота. Его сын Игорь Иванович рассказывал: «Мама, я (мне тогда было четыре года) и старший брат были эвакуированы из Таллинна 27 июля. О том, как это происходило никто и вспоминать не хотел. Учась в академии, изучая историческую, мемуарную литературу, а также различные периодические издания, освещающие эти события, меня постоянно волновали вопросы: как мог произойти разгром мощного Балтийского флота, почему так бездарно провело эту операцию флотское командование. Как можно было выходить в море с такой армадой кораблей и судов без воздушного прикрытия. Почему большие транспорты, имеющие на борту тысячи воинов, раненых, женщин и детей не имели надлежащего охранения, почему боевые корабли бросили на произвол судьбы основные конвои.… Даже сейчас, уже в совершенно другое время, все еще нет четкого ответа на эти и другие вопросы. Кто виновен за то, что погибли десятки тысяч людей». Известно, что сразу же после прихода кораблей в Кронштадт органами НКВД было проведено расследование, в ходе которого были допрошены все должностные лица КБФ и не только. Выводы последовали позже. Убрали многих людей, участвовавших в эвакуации Главной базы Балтийского флота из Таллинна. Контр-адмирал Ю.А.Пантелеев был переведен на Волжскую военную флотилию. Не пощадили и капитана транспорта «Казахстан», последнего парохода, пришедшего в Кронштадт. Его обвинили в трусости и спокойно расстреляли. И до сих пор материалы расследования находятся под семью печатями. А участники тех событий, которые занимали командные должности в штабе КБФ, к сожалению, ушли из жизни. Контр-адмирал В.П. Дрозд погиб в 1943 году. Капитан 1 ранга (впоследствии контр-адмирал) И.Г.Святов, который организовал спасение тысячи людей на о. Гогланд, ушел из жизни в после военное время и завещал похоронить себя на острове Гогланд, где и находится его могила рядом с обелиском тем, кто не дошел до Кронштадта, защищая Родину...
Транспорт "Казахстан". Второй помощник капитана Л.Н.Загорулько, который 29 августа 1941 года возглавил борьбу за живучесть судна и своими решительными действиями фактически спас его. - Цель – корабли. Противостояние Люфтваффе и советского Балтийского флота. Михаил Вадимович Зефиров, Николай Н. Баженов, Дмитрий Дегтев Полковой комиссар И.И.Струков, назначенный начальником политического отдела ПВО КБФ, прибыл к новому месту службы не один. Иван Иванович Струков родился в 1900 году в городе Туле. В 1918 году добровольно вступил в Красную Армию, а 1919 году вступил в партию большевиков. Успел повоевать на фронтах Гражданской войны. В 1922 году был направлен на учебу в Кремлевскую школу красных командиров ,которую окончил в 1924 году. Ну а потом началась офицерская служба. Сначала Крым, потом Харьков, Киев ,а в 1933 году поступил в Военно-политическую академию, которую окончил в 1937 году. Далее служба на Балтике, потом Черное море, а в 1940 году был назначен в Таллинн на Главную базу Балтийского флота... Противоздушная оборона Таллинна была организована хорошо. В этом состоит заслуга командующего ПВО, его заместителя полковника Позднякова и полкового комиссара Струкова. Сейчас после развала КПСС многие склонны обвинять комиссаров в карьеризме. В то время было совсем не так. Это были прекрасно образованные люди, понимающие свою роль в становлении Красной Армии. С осени 1940 года Иван Иванович Струков часто выезжает на места дислокации воинских частей и подразделений ПВО. Организовать политическую работу сложно. Многие бойцы неграмотны. Наряду с боевой подготовкой, которой занимаются строевые командиры, следует организовать быт и питание бойцов, рассказать о том, что происходит в стране. Этим занимаются политработники... 26 АВГУСТА. Противник высадил десант на остров Мохни. Он лежит в трех милях к NNW от мыса Палганеэм. На холме маяк, небольшое селение и пост ВНОС. Остров захвачен, гарнизон эвакуировался на шлюпках и перешел на остров Вайндло. Попытки освободить остров не предпринимались.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
(Письмо, написанное за полтора месяца до его смерти)
Адмирал Флота Макаров Константин Валентинович
Наши воспоминания о совместной учебе, службе и кратких последующих встречах - дань памяти о замечательном адмирале, нашем однокашнике Константине Валентиновиче Макарове.
Дорогой Костя!
От всей души поздравляем Тебя с преодолением 80-летнего рубежа, желаем Здоровья, Душевного Спокойствия и природного аристократизма, которым Тебя наделил Бог или Природа. Признаюсь: с большим чувством гордости следил (издалека) за Твоими служебными успехами. Но чисто личным сигналом о Твоём авторитете на Флоте для меня стал рассказ племянника – Саши Синицына – о посещении его лодки году в 1983, если не ошибаюсь, Ты был начальником штаба КБФ. На лодку Олега Александровича Ковальчука (Саня там был минёром) прибыл с визитом командующий ВМФ Вьетнама с соответствующим сопровождением наших начальников. Всё прошло нормально. И после убытия визитёров, Ты – не в пример другим большим адмиралам – вернулся на лодку, поблагодарил офицеров за службу, расспросил их о нуждах и пожеланиях. Случай этот остался у моего родственника навсегда в памяти, к слову, он достойно завершил подводную службу: был командиром ПЛ 613 пр., потом в Главном штабе. Персонально с Тобой после Училища мы встречались дважды. Первый раз, в конце 1964 года, я в Академии сдавал экзамен кандидатского минимума. И в курилке встретил дорогих мне однокашников – Тебя и Женю Чернова, шли сборы заочников. Все мы капитаны 2 ранга. Как водится, Ты был в шикарных клешах, наверное, уже без «клиньев». Все молодые, впереди казавшиеся бескрайними перспективы… А второй раз Брыскин приплёлся в Главный штаб рассказать однокашникам про математические модели перспективного планирования корабельного состава ВМФ, которыми в то время занимался. Встретил меня Толя Кюбар («Барон»), громогласно вопросив ещё в коридоре: «Ипполит Матвеевич, как вас звали в детстве?» Но уже в его кабинете (с прямым телефоном к Главкому) до меня начало доходить понимание пропасти между реальной службой и нашими незрелыми расчётами. Потом Толя повёл меня к Тебе – только-только назначенному начальнику ОУ. В приёмной сидело несколько адмиралов, с презрением посмотревших на долговязого «стрюцкого» в каком-то пиджачке, проведённого в кабинет вне очереди. Запомнилась Твоя душевная реакция на встречу и откровенная фраза: «Ты видишь, что здесь делается?» Конечно, никаким рассказам о моделях там просто не было места… А дальше все наши «контакты» происходили «дистанционно» – через фотографии, всякие сообщения прессы и так далее. Недавно посмотрел ролик моей заочной приятельницы – Марины Евгеньевны Бурмистровой – с Твоими проникновенными словами о Братстве подготов.
Посмотри мои любимые снимки подготских времён?..
…И прочти пару стихов Бори Козлова, которые полагаю выдающимися!
Пусть эти снимки и эти стихи греют тебя в дни юбилея!