В 1945 году Сержин был награжден орденом «Знак Почета» и неожиданно переведен на новое место службы, куда именно мы не знали, но искренне сожалели о его уходе. Пожалуй, больше других воспитателей, мне запомнился также Николай Филиппович Ченчик.
Николай Филиппович Ченчик, механик торпедного катера № 93, воевал на одном катере с юнгой Валентином Лялиным, в Тбилисском Нахимовском училище прошел путь от помощника офицера-воспитателя до командира роты. - См.
Он по прибытии в училище в декабре 1943 года был назначен помощником офицера-воспитателя в третьем взводе нашей роты, так как был в звании главного старшины, но года через два ему было присвоено звание младшего лейтенанта. Высокий и худой, с лицом аскета, он обладал широкой эрудицией, склонностью к философствованию и природным даром оратора. Речь его всегда была яркой и запоминающейся. В 1944 году заболел менингитом и умер воспитанник Вашурин. Не помог даже американский пенициллин, который был в то время большой редкостью, но который для него достали. Хоронили Вашурина на кладбище, расположенном на окраине города, рядом с военным госпиталем. Воспитанники нашей роты стояли вокруг вырытой могилы и поставленного на табуреты гроба с покойным. Когда оркестр, игравший траурный марш смолк, в наступившей тишине выступил вперед Ченчик. Он склонил голову перед гробом, помолчал, потом вскинувшись, неожиданно громко, протестно воскликнул: «Рано умирать в двенадцать лет!» Вопли скорби и причитания женщин, обступивших нас со всех сторон, перекрыли его дальнейшую речь. Вид скованного смертью нашего товарища, стенания посторонних для него и для нас женщин, хватающие за душу звуки похоронного марша и троекратный прощальный салют из карабинов - всё это сильно подействовало на нас и запечатлелось в памяти на всю жизнь.
Из гражданских педагогов больше всего мне запомнилась преподаватель русского языка и литературы Сусанна Вартановна Бурунсузян - маленькая, изящная брюнетка средних лет. Она так вдохновенно рассказывала нам о корифеях русской литературы Пушкине и Гоголе и их гениальных произведениях, что мы слушали ее, как завороженные, а потом запоем читали и разбирали их стихи и прозу на цитаты, чтобы при случае щегольнуть этими знаниями. Как-то я обратил взгляд на маникюр, украшавший ногти её пальцев. Она это заметила и тут же произнесла: - «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей», кто это сказал?» – спросила она и, не дождавшись ответа, пояснила – Александр Сергеевич Пушкин. Для неё Пушкин был Богом, который дал ответы на все вопросы жизни. Математику у нас преподавал Шкабич, высокий, худой старик с узкой щеточкой седых усов. Его крупный нос венчало пенсне. Войдя в класс и слушая доклад дежурного, он расправлял плечи, словно старый орел и запрокидывал голову. У него была явно военная выправка. Кто-то рассказывал, что Шкабич по национальности серб, в первую империалистическую был артиллерийским офицером автро-венгерской армии, был ранен, отчего хромал. Попав в плен, лечился в Грузии, да так и остался. Его уроки были четкими и сухими, как сама математика средней школы. Надолго запоминались нам занятия, которые проводил с нами в 1944 году инженер-майор Николай Иванович Мишин. Иллюстрируя эффект рычага Архимеда, он на доске вычислял длину рычага, с помощью которого его трехлетний сын Алешка мог бы нажатием пальчика поднять шлюпку – шестивесельный ял, весом в одну тонну. – Это впечатляло.
Н.И.Мишин с нахимовцами: на занятиях (контрольная по алгебре) и на отдыхе (в ЦПКиО г.Тбилиси). 1945 г.
А это повзрослевший Алеша - - заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер России, заслуженный работник физической культуры России, кандидат педагогических наук, профессор, тренер сборной команды России по фигурному катанию. Отец приобщил сына к этому виду спорта.
Большую роль в нашем воспитании играли также помощники офицеров-воспитателей, - главстаршины, или мичманы по званию. Они учили нас правильно носить форму, гладить брюки и форменки без утюга (обрызгав их водой, аккуратно размещать между двумя листами фанеры и укладывать под матрац перед сном), смазывать ботинки ваксой и наводить на них лоск суконкой, пуговицы и бляхи чистить пастой из окиси хрома, мы должны были уметь пришивать подворотнички и т.д. Они постоянно были с нами на физической зарядке, в караулах, спали в наших кубриках, предотвращали драки и гасили «петушиные конфликты», которые у мальчишек в возрасте 14-16 лет возникают нередко. На эти должности подбирали спокойных и опытных людей, способных своим личным примером и умением завоевать авторитет у молодежи. Они учили нас плавать, гребле и управлению шлюпкой, идущей на веслах и под парусами, закрепляли в нас навыки такелажного дела, флажного семафора, азбуке Морзе и т.д.
Подготовка к городскому спортивному празднику в Тбилиси.Фото предоставлено И.В.Мартыновой.
Уроки самоутверждения
Многие ребята, первого набора, ввиду сильного истощения были физически слабыми. Их безуспешные попытки подтянуться на турнике неизменно сопровождались обидными комментариями физически более сильных сверстников из «блатных». Слабак, дистрофик, сопля на проволоке - были не самыми обидными ярлыками. При удобном случае свои насмешки они дополняли пинками и затрещинами. Я вскоре понял, что среди моих сверстников авторитетом пользуются не только фронтовики, имевшие боевые награды, но и просто физически развитые ребята. Они силой утверждали свое право на особое положение, которое заключалось во власти над более слабыми. Это не только тешило их самолюбие, но и позволяло за свои прегрешения отправлять слабых вместо себя мыть гальюн, забирать у слабых сахар, печенье и т.п. В первые дни среди них практически каждый день происходили драки за утверждение своего места, за превосходство над теми, кто окажется слабее. Быстро установились правила поединков: - начинать по команде, бой до первой крови, не бить ниже пояса и не наносить удары ногами. Выяснялись такие отношения только в отсутствие наших наставников. На поединок сбегались не только посмотреть, но и определить свое место по отношению к участникам поединка. Оценивалось оно по умению драться, по силе, скорости и точности нанесения ударов. Многие из забияк не выдерживали строгих порядков установленных в училище, незаметно сбегали.
Я долго избегал выяснения отношений на кулаках, так как до училища мне не приходилось драться, но случилось так, что однажды, сдав пост дневального, я пошел умыться и только подставил ладони под струю воды, как сильный толчок отбросил меня в сторону, я поскользнулся и упал, больно ударившись о деревянную решетку. Встав, увидел, что это был Черепахин из первой роты, коренастый, веснущатый парень. Обида и отчаяние обожгли меня, я, не раздумывая, рванулся к нему и, что было сил, ударил кулаком в намыленное лицо. Не ожидавший такой дерзости, он покачнулся, но устоял на ногах и в тот же миг от его удара у меня в глазах полыхнул яркий свет. Отлетев назад, я опять упал. Сквозь звон в голове пришло осознание, что я жив, значит, он не может меня убить. Я поднялся и опять ударил его, началась потасовка. На шум прибежал дежурный старшина, как раз в тот момент, кода нервы у Черепахина сдали, и он стал убегать от меня. Утром, на построении, когда все увидели, что у меня и у Черепахина под глазами были здоровенные свежие «фонари», стало ясно, кто и с кем подрался. Черепахин был явно сильнее меня, но вид у него был не лучше. Не знаю, почему, но это очень не понравилось Лялину. Перед самым началом занятий, проходя мимо по коридору, он вдруг пошел на меня, оттолкнул в сторону, словно я стоял у него на пути и пошел дальше, явно показывая мне, что данный мной отпор Черепахину не имеет для него никакого значения. Следом за ним, как всегда, шел его подхалим Сергей Харченко, который, злорадно улыбаясь, тоже толкнул меня плечом.
Я понял, что для того, чтобы постоять за себя, нужна сила, с которой все считаются. Со следующего дня стал усердно заниматься накачиванием мускулов. Каждую свободную минуту отжимался от пола, подтягивался на турнике, взбирался по канату и т.д. Старался с каждым днем увеличивать количество отжиманий, подтягиваний на турнике и т.д. Странное дело, я так втянулся в физические упражнения, что временами чувствовал потребность размять и нагрузить, как следует, мышцы. Как-то, будучи в увольнении, догадался зайти во Дворец Пионеров и заглянуть в секцию бокса. В середине небольшого зала увидел ринг. Ребята в боксерских перчатках отрабатывали удары на «грушах» и на «мешке». Возвышавшийся над всеми тренер, крупный грузин с расплющенным носом, встретил меня дружелюбно. – «Ты зачем пришел? » - спросил он. Я ответил, что хочу учиться боксу. – «Тогда раздевайся», - без лишних слов велел он..
Так я приступил к занятиям боксом, как оказалось, у чемпиона Грузии, заслуженного мастера спорта СССР Андро Навасардова. В следующий раз, когда я пришел на тренировку, обнаружил там также двух нахимовцев из первой роты. Мы втроем ходили на тренировки в течение двух месяцев. Как-то один из них, Виктор Семенов, веснушчатый коренастый парень, в спарринге вкатил мне такой пушечный удар в лоб, что я едва удержался на ногах и был вынужден уйти в глухую защиту. Он, бесспорно, был сильнее меня и физически, и в технике. После этого спарринга, покидая Дворец пионеров, я смог надеть бескозырку, только сдвинув её на затылок, за что получил замечание дежурного офицера. В этот период, как только меня никто не видел (например, во время дневного дневальства по кубрику, когда все были на занятиях) я до изнеможения вел «бой с тенью» - наносил серии ударов, увертывался и т.д. Когда Навасардова пригласили в качестве тренера в наше училище, первые несколько занятий в стенах училища я пропустил из-за соревнований по шахматам, так как по итогам должен был получить второй разряд, а когда турнир закончился, и я пришел в секцию бокса, то увидел среди тренирующихся Сергея Харченко. Будучи уверенным, что я новичок, Харченко решил потренироваться на мне и предложил спарринг. Я согласился с удовольствием, но виду не подал.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
Жданову Сергею - Гаструбал - (Брат Сергея был из охраны Кремля и имел адрес: Москва, Кремль, Жданову)
Не Андрей Александрович Жданов, Но Серега был все же герой. Он со всеми "на ты" и на равных, Мог подраться и выпить с тобой.
В.Солуянов
"Лучшие" традиции флота строго блюлись нахимовцами! Воротнички вытравлены до белого цвета - "старослужащие"! Бескозырки - блином! Питоны А.Быков и С.Жданов. 25 октября 1945 года. Архив 2-й роты А.П.Наумов
Серега Жданов отличался кое-какими странностями. Одна из них - когда спал, закрывал лицо полотенцем. (Архив А.П.Наумова, ЛНУ, выпуск 1949 года)
Жданов Сергей Григорьевич родился в 1929 году в Белоруссии. Окончил ВВМУ им. М.В.Фрунзе в 1953 году, старший инженер АСУП НПО Буммаш, Санкт-Петербург. Умер в 1980 году.
Комсомольская набережная Риги. Сергей Жданов в увольнении. (Архив А.П.Наумова, ЛНУ, выпуск 1949 года)
Забелинский Юрий Александрович
Забелинскому Юрию - Финик -
Товарищ верный и скромняга. Умел шутить, любил друзей, Не приспускал с бедою флага И счастлив был судьбой своей.
В.Солуянов
Забелинский Юрий Александрович родился в 1931 году в Кронштадте. Окончил ВВМУ им. М.В.Фрунзе в 1953 году, ЛЭТИ в 1960 году, ведущий инженер НПО «Ленинец», Санкт-Петербург умер в 1995 году.
... в кабинете устройства корабля, Юрка Забелинский надел на Павлова (Ростислава, тбилисского нахимовца) шлем от водолазного скафандра. (Архив А.П.Наумова, ЛНУ, выпуск 1949 года)
На практике. Паек нам дали сухой и... Дед (Сидоренков) раскладывает тушенку на хлеб, Юрка Забелинский решает сложнейшую задачу дележки оставшегося куска сахара на 24 части. (Архив А.П.Наумова, ЛНУ, выпуск 1949 года)
Загурский Юрий Борисович
О его отце, Борисе Ивановиче Загурском, одном из организаторов исполнения Седьмой симфонии в блокадном Ленинграде, мы рассказали ранее - Сегодня уже знаем, что сын поступил и учился с выпуском 1948 года, но закончил на год позже. Предполагаем, что он был отчислен, а потом восстановлен в Нахимовском училище, после окончания которого поступил в ВВМУ им. М.В.Фрунзе.
В новогодней газете "фрунзаков" второго курса, как свидетельствует Алексей Наумов, досталось многим. Ранее мы привели фрагмент, посвященный Борису Бутко. В частности, в левом верхнем углу был изображен Юра Загурский, растягивающий меха аккордеона (он любил забраться куда-нибудь на черную лестницу или в гальюн и играть долго и нудно). Сатирические строки под неважнецкой по качеству картинкой вообще невозможно разобрать, а картинку все же приводим.
Закиматов Юрий Васильевич
Закиматову Юрию - ЗЮВа
В бассейне плавал, как топор. Был сброшен с «Бакштага» однажды, Но к языкам с каких-то пор Любовь была - в разведку жаждал.
В.Солуянов
Закиматов Юрий Васильевич родился в 1930 году. Окончил ВВМУ им. М.В. Фрунзе в 1953 году, ходил на судах загранплаваний по спецзаданию, трагически погиб в 1960 году. Да, со слов нахимовца Репникова, (они вместе заходили в Мариинский) внучатый племянник балерины Н.Дудинской.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
После того, как мы научились танцевать па-де-грасс, па-де-катр, па-де-спань, полонез, мазурку, краковяк, вальс-бостон, венгерку, венский вальс, танго и фокстрот, нам, воспитанникам старших классов однажды объявили, что в предстоящий воскресный вечер у нас будут гости: на танцы были приглашены ученицы соседней женской школы. Все мы тщательно готовились к этой встрече - мылись, гладили форму, чистили ботинки, драили бляхи, по рукам пошел откуда-то взявшийся пузырек одеколона. Наконец, этот час настал, и мы, войдя в актовый зал, стали размещаться напротив входа. Духовой оркестр на сцене исполнял «Амурские волны», когда в зал одна за другой стали входить нарядно одетые девушки и располагаться на противоположной стороне.
Помню, как каждый из нас, стараясь побороть волнение, взглядом выбирал на первый танец девушку, соответствующую его вкусу. Когда оркестр заиграл вальс, возникла заминка. Никто не решался первым пересечь зал и впервые в жизни пригласить девушку на танец. Нашим офицерам-воспитателям пришлось употребить немало усилий, чтобы побудить своих питомцев на первые решительные шаги. Наконец, через зал двинулся один воспитанник первой роты, за ним другой, а за ними вся масса осмелевших ребят. Девушки волновались не меньше, чем мы. У моей партнерши рука была холодной и даже дрожала, у меня от напряжения (как бы не поскользнуться и не упасть!) стали ныть плечи, но вальс есть вальс, танец получался всё слаженнее, и становилось легче. После первого танца от волнения не осталось и следа, мы начали знакомиться и даже переговариваться во время танцев. Вечер прошел великолепно. Так как танцы с приглашением школьниц в нашем училище стали традицией, а в числе приглашаемых были и девушки-грузинки, то это вызвало ревность местных ребят. Они стали задирать нас на улице, когда мы выходили в увольнение, провоцировать на драки, особенно, когда имели численное превосходство. Бывало, что они угрожали нам ножами, которые носили за голенищами сапог. Поэтому, мы перестали ходить в одиночку, а на крик «полундра!» сбегались на помощь своим, размахивая ремнями с бляхами, как кистенями, что неизменно заканчивалось бегством местных задир. Руководство училища не могло оставить эти факты без внимания и приняло рискованное, а потому ответственное решение. При увольнении в город нам, воспитанникам старших рот, стали выдавать штык-ножи, ножны которых пристегивались к поясным ремням. Это возымело должный эффект. Число охотников провоцировать нас на драки резко уменьшилось, а до поножовщины дело ни разу не дошло.
Позже было принято менее демонстративное, но более результативное решение. В училище стали принимать местных ребят-грузин, чьи отцы погибли на фронте, и они подходили по возрасту и знанию русского языка. Как только грузинские ребята влились в наши ряды, столкновения в городе полностью прекратились. Национальный состав воспитанников был широким - русские, украинцы, татары, армяне, азербайджанцы, евреи и грузины, будучи воспитанниками Тбилисского Нахимовского Военно-морского училища, общались между собой без какой-либо неприязни. Случалось, правда, что над кем-то иногда иронизировали. Так, когда в наш взвод поступило пополнение в лице трех ребят-грузин, Гиви Азрумелашвили, Гурама Вачнадзе и Ушанги Мчедлишвили, мы заметили, что помощник офицера-воспитателя старшина первой статьи Долидзе выказывает особое уважительное отношение к Гураму Вачнадзе, при явном равнодушии к землякам Азрумелашвили и Мчедлишвили. Когда мы попеняли старшине на это, то, к нашему изумлению, он пояснил, что Вачнадзе принадлежит к старинному княжескому роду. Оказалось, что неказистый на вид потомственный князь был для нас совсем не тем, кем был для старшины Долидзе. Наши шутки на этот счет заключались в том, что, с деланным видом разглядывая Вачнадзе, каждый как бы всерьёз мог спросить: - «А как теперь тебя величать - князь, «ваша светлость» или «ваше сиятельство»? Прозвище «князь» произносили иронично. Нельзя сказать, что, будучи в сравнительно глубоком тылу, в городе, который не подвергался бомбардировкам, и в котором не применялась светомаскировка, а на улицах редко встречались вооруженные патрули, мы могли забыть о войне. Для всех нас она продолжалась. Те, кому довелось воевать, в сводках Информбюро надеялся услышать или прочитать новости о подвигах своего корабля или воинской части, об отцах, продолжающих воевать, а те, у кого родной город всё ещё оставался в руках у врага, ожидали вести об его освобождении.
Наша вторая рота в 1947 году.
Помню, как по каждому знаменательному событию нас водили на построение в актовом зале и сообщали об успехах нашей армии и флота. Так, 11 апреля 1944 г. мы узнали о том, что освобожден г. Керчь, и начата операция по освобождению всего Крыма, а меньше, чем через месяц, 9 мая 1944 года в торжественной обстановке было объявлено об освобождении главной базы Черноморского флота героического города Севастополя.
Наши наставники отцы-командиры и педагоги
Начальником нашего училища был назначен окончивший в 1910 году Морской корпус потомственный моряк, из дворян, контр-адмирал Владимир Юльевич Рыбалтовский. Высокий, статный, представительный, в отлично сидевшей на нем форме, он всем своим обликом внушал уважение всем, и особенно нам, мальчишкам, настоящее и будущее которых, так или иначе, связывалось с военно-морской службой. Мы постоянно ощущали его внимание. Видели, что с его появлением то в учебных классах, то в кубриках, то в столовой, на наших глазах всё менялось к лучшему. К нашему всеобщему огорчению, как только он наладил четкое функционирование всех систем училища, 1 июня 1944 года его перевели в Ленинград на должность Начальника Высшего Военно-морского училища им. Фрунзе. На его место прислали капитана первого ранга Игоря Ивановича Алексеева.
Командный и преподавательский состав училища. 1944-1945 гг. Фотографию предоставила Ирина Валентиновна Мартынова, дочь подполковника В.П.Николаенко.
Его воспитанники приняли настороженно, но со временем пришло понимание того, что этот лобастый офицер не только строг, но и справедлив, а кроме того, также всё свое время посвящает заботе о нас. Он жил с женой и дочерью Татьяной, нашей сверстницей, в квартире на первом этаже в левом крыле главного корпуса училища. Татьяна всегда принимала участие в танцевальных вечерах, на которые приглашали тбилисских школьниц. Она подружилась с некоторыми ребятами первой роты, и они бывали у нее в гостях. Прошло года три и воспитанники стали за глаза звать Алексеева «батей». Заместителем начальника училища по учебно-строевой части был капитан второго ранга Дмитрий Иванович Поляков, высокий худой офицер, прекрасный знаток военно-морской техники и истории русского флота. Его в 1945 году сменил капитан третьего ранга Таршин Сергей Григорьевич, который, как выяснилось, лично писал и рассылал письма родственникам воспитанников, у которых были проблемы с учебой или дисциплиной. Он сообщал не только об этом, но и о том, как над их преодолением работают офицеры-воспитатели, советовал родственникам со своей стороны оказывать на воспитанника в своих письмах соответствующее воздействие. Заместителем начальника училища по политической части был капитан третьего ранга Алексей Ильич Кулешов, много времени посвящавший воспитательной работе с нами. Он помогал в организации и становлении комсомольской организации училища, заботился о том, чтобы мы росли патриотами нашего флота и Родины.
Слева направо: замполит А.И.Кулешов, начальник училища И.И.Алексеев, заместитель начальника училища по учебной и строевой подготовке С.Г.Таршин, начмедсанчасти училища полковник м/с Свербило.
Военно-морское дело преподавали нам капитан первого ранга Кедров и подполковник Воробьев. Кедров был из дворян, окончил Морской корпус, в первую мировую войну на Балтике командовал миноносцем. Однажды, ребятам, увлекавшимся моделированием, он показал фотографию, на которой был снят сидевшим в плетенном кресле на верхней палубе своего корабля. Он носил короткую бородку, всегда безукоризненно выглядел, в любых ситуациях сохранял выдержку и спокойствие, был интеллигентен и тем подавал нам пример этики поведения. Кедров предоставил нам возможность детально изучать Атлас флотов мира, на котором стоял гриф «для служебного пользования». Это положило начало повальному увлечению воспитанников: взглянув на силуэт, назвать наименование корабля, какой стране принадлежит, его класс, водоизмещение, толщину брони, вооружение, скорость хода, дальность плаванья и т.д. На меня, как ни странно, большое впечатление произвел французкий подводный крейсер , имевший на вооружении кроме 12 торпедных аппаратов два 203 мм орудия, 4 зенитных орудия и гидросамолет для ведения разведки.
Не меньшее впечатление производил на меня наш лидер эсминцев «Ташкент», на котором воевал Боря Кулешин. Лидер был не только очень красив, но и являлся самым быстроходным боевым кораблем, обладавшим фантастической по тем временам скоростью 42,5 узла, а также сильным артиллерийским и торпедным вооружением. Ходила легенда о том, что этот красавец- корабль за быстроходность имел «голубую ленту Атлантики».
Сильное впечатление производили также немецкие «карманные линкоры», компактные и мощные. Потом началось еще одно увлечение, связанное с военно-морским делом – изготовление моделей парусных и боевых кораблей в точном соответствии с оригиналами. Я решил попробовать себя в этом деле с малого. - выполнить модель морского охотника, который имел минимальное количество деталей. Потратив много времени, я увидел, что моя модель хоть и удалась, но не шла ни в какое сравнение с моделью трехмачтового парусника, со всем его такелажем, который был выполнен воспитанником Чистяковым. У этого скромного парня были просто золотые руки. Правая рука капера Кедрова подполковник Воробьев до революции был боцманом царского флота. Он великолепно знал всё хозяйство, которое необходимо военному кораблю и его экипажу. Он и его помощник старшина второй статьи Беляев обучали нас такелажному делу – учили вязать морские узлы, маты, кранцы и огоны, учили флажному семафору, азбуке Морзе, устройству морской шлюпки и другим премудростям.
Старшина 1 статьи Иван Беляев.
Речь Воробьева была отрывистой, выразительной, шутки грубоватые, но поучительные. Заметив, что кто-то из воспитанников ковыряет пальцем в носу, прилюдно предлагал ему для этого занятия шлюпочный якорь – «Палец, не дай Бог, сломаешь», - пояснял он, - «калекой станешь, а якорем - оно безопаснее»… Офицером-воспитателем нашего взвода в 1944 году был капитан-лейтенант С.И.Сержин. Среднего роста, с хорошей выправкой, молчаливый и строгий, говорил он негромким голосом, коротко и четко, поэтому, всё, что он произносил, воспринималось с напряженным вниманием. Каждый день в часы самоподготовки он самоотверженно работал с воспитанниками, не считаясь с личным временем, сидел с нами и помогал отстающим и желающим решать задачи по алгебре, геометрии и физике. При этом, он умел доходчиво разъяснять логику решения задач и по математике, и по физике с помощью не только формул, но и графиков и рисунков, объяснял, для чего это может пригодиться в жизни. Усвоив его метод наглядной интерпретации задач, я часто пользовался им не только в последующем обучении, но и в инженерной практике и в проведении исследований. В его методах воспитания был заметный акцент на привитие чувства ответственности за свои поступки. Помню, как мой закадычный друг Паша Вершинин проштрафился. На дне рождения его знакомой грузинки он основательно побратался с Бахусом, пришел с увольнения не только с опозданием, но и явно навеселе, что не ускользнуло от внимания дежурного офицера, которому он докладывал о возвращении с увольнения.
Тот сделал запись в журнале, и Паша после объяснений с офицером-воспитателем и командиром роты получил сутки карцера. Сержин дал команду исполнить наказание в выходной день, а мне, его другу, заступить в караул у карцера. Так что по замыслу воспитателя, Паша, сидя в карцере, не только сам лишался увольнения в город, но и должен был испытывать угрызение совести за то, что по его вине увольнения в город лишился и его друг. В карцере Паша мог рассчитывать только на хлеб и воду, но, разумеется, под прикрытием однокашников я принес ему полбачка горячих щей, которые он от нечего делать и опустошил в одиночку. После этого шутники разыгрывали его, - с деланным удивлением спрашивали: – «Ты действительно съел целый бачёк, или врут?» Паша подыграл им – «А что было делать, когда делать было нечего?» С тех пор его кличка «черепаха» сменилась на кличку «бачёк».
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
В учебе проявляет норов Усердный очень Саша .Дворов, На шлюпке Саша - загробной, А в классе - строгим старшиной.
В.Солуянов
Александр Георгиевич Дворов родился в 1930 году. С гордостью носил медаль «За оборону Ленинграда». Окончил ВВМУ им. М.В.Фрунзе в 1953 году, КСФ - командир транспорта ОВСГ, капитан 3 ранта, Санкт-Петербург, умер в 1981 году.
Дмитриев Владимир Михайлович
Дмитриеву-Большакову Владимиру - Птаха-
Владимир весь не терпелив, Характер был его таков: Как Дмитриев - жизнелюбив, А в развлеченьях - Большаков.
В.Солуянов
Дмитриев Владимир Михайлович родился в 1932 году в Ленинграде. Окончил ВВМУ им. М.В.Фрунзе в 1953 году, инженер, Санкт-Петербург, умер в 1977 году.
Дорофеев Александр Александрович
Дорофееву Александру - Сыч -
Авторитетен без сомнений Наш Александр Дорофеев. Питонской буйною порой Был Саша вице-старшиной.
В.Солуянов
Александр Александрович Дорофеев родился в 1932 году в Кронштадте. Окончил ВВМИУ им. Ф.Э.Дзержинского в 1955 году, капитан-лейтенант, инженер, Санкт-Петербург, трагически погиб в 1964 году.
Дубовиченко Игорь Владимирович
Дубовиченко Игорю
Ты в хохмах юмор понимал Как здравый истинный "питон" И от начальства получал Вполне заслуженный пистон
В.Солуянов
Ранее о нем мы сообщили очень кратко, подробнее рассказали о его отце, замечательном кораблестроителе. - Время идет, пополняется общими усилиями наш архив, сегодня появилась возможность подробнее рассказать о сыне.
Игорь Владимирович Дубовиченко окончил ВВМИУ им. Ф.Э.Дзержинского в 1955 году, капитан 2 ранга, инженер-кораблестроитель, военпред, Санкт- Петербург, умер в 1993 году.
Алексей Наумов и Игорь Дубовиченко - юные радиолюбители. Это 1947 год, а в Питонии уже очень неплохо оборудованные кружки и мастерские. Умные руки делают умнее голову.
Задумчивый дзержинец наказан за чтение книги на посту - 20 суток неувольнения. (Архив А.П.Наумова, ЛНУ, выпуск 1949 года). Игорь Дубовиченко был близким другом Алексея Петровича Наумова в стенах Питонии и в дальнейшие годы, хотя учились они в разных училищах, поэтому сохранилось достаточно много фотографий, некоторые из которых привели ранее.
И.Дубовиченко играет с девочками (около "Буржуйки", так ее тогда называли? 1949 год), а танцует уже курсант (1951 год)...
Ерин Константин Васильевич
Ерину Константину - Кутик -
Во всем всегда умерен, В своих делах уверен. Своей присяге верен Кап два в отставке Ерин.
В.Солуянов
Ерин Константин Васильевич родился в 1930 году в Шлиссельбурге. Окончил ВВМУ им. М.В.Фрунзе в 1953 году, службу проходил на КЧФ, - командир гидрографического судна , капитан 3 ранга, инженер-гидрограф, Севастополь.
Гидрографическое судно "Память Меркурия" Черноморского флота (фото А.Кузенкова)
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Как будущие советские кадровые морские офицеры, мы должны руководствоваться такими принципами, как: правдивость, честность и справедливость (особенно в отношении к подчиненным); инициатива ради дела, а не карьеры; ответственность за любое порученное дело и принятые решения; уважение женщинам, к старшим по возрасту, опыту и званию; бережное отношение к народному достоянию; солидарность с коллегами, если это не входит в противоречие с другими принципами и т.д. Однако, в руководстве этими принципами иногда обнаруживалась противоречивая сложность реального бытия. Так, однажды, в 1946 году, зная, что не любимая нами учительница французского языка, имеет обыкновение садясь за учительский стол прежде всего выдвигать его ящик и заглядывать в него, один из ребят поместил в него похожего на змею большого , пойманного во время посещения озера Лиси. В тот день «француженка», как всегда села и потянула на себя ящик. С душераздирающим воплем, опрокинув с грохотом стул, она выбежала из класса. Занятие французским в тот день было сорвано, но «шутника» мы нашим отцам-командирам не выдали, принцип «все за одного» вошел в противоречие с принципом уважения по отношению к женщине, к тому же учительнице. Дежурный по классу, как положено, принес учительнице глубочайшие извинения от имени всего взвода, а также заверения в том, что такого больше никогда не повторится. Но нашего покаяния командиру роты (которого мы за рыжеватые усы прозвали тараканом) показалось недостаточно. Он решил лично наказать нас за шалость, которую нашел хуже хулиганской, а также за круговую поруку, покрывшую виновника.
Наказание состояло в том, что он заменил наше свободное время на строевую маршировку по плацу. Весь вечер после самоподготовки наш провинившийся взвод под команды «таракана» сотрясал воздух топотом ног. Отмаршировав, мы полагали, что инцидент исчерпан, но на другой день он нас опять вывел на маршировку. Решив, что это уже слишком, мы заявили протест демонстрацией паровоза, - шаг левой отбивали громко, следующие три шага тихо, на четвертый опять левой громко и т. д. Командир роты уловив непривычную «мелодию» попытался ее прекратить. Он несколько раз командовал: «Рота, стой! Рота, шагом марш!», но остановки ничего не меняли, мы возобновляли имитировать шумовое сопровождение идущего паровоза. Эта необычная маршевая «мелодия» привлекла внимание не только тех, кто оказался во дворе. Появился начальник училища. Командир роты скомандовал: «Рота, стой! Нале-во! Смирно!» - и направился к нему с рапортом. Алексеев выслушал, подумал, дал команду вольно, демонстративно посмотрел на циферблат часов и сказал: - достаточно, дайте команду разойтись. Мы разошлись довольные собой, - устав не был нарушен, протест против чрезмерности наказания выражен и понят начальством. Еще один коллективный протест мы выразили отказом от приема пищи, после того как в течение трех дней кряду нас кормили только пшенкой: пшённый суп, пшенная каша, пшённые котлеты, пшённые оладьи и опять пшённый суп и т.д. На четвертый день, увидев опять пшённое блюдо, стали возмущаться. Дежурный офицер на наше недовольство ничего определенного сказать не мог. Кто- то тихо предложил отказаться всем от еды. Решение было мгновенным и единодушно подхвачено за всеми столами. Никто не притронулся к еде. Сидели молча. Минут через семь появился взволнованный Начальник училища И.И.Алексеев в сопровождении замполита Кулешова. Мы все встали. Это что, - бунт? грозно спросил он. И стал говорить о том, что хотел бы знать, кто подтолкнул нас на этот неблаговидный политический акт, что своим поведением мы позорим себя, училище и Флот, что в то время, как весь народ находится в исключительно трудном положении с продовольствием, мы успели забыть, каково, когда вообще нечего есть, а пшено очень даже полезный продукт. Мы продолжали молчать. В конце – концов, он нашел выход из крайне затруднительного положения. Он не приказал, а посоветовал нам сесть и в последний раз поесть пшенный суп, так как больше никогда в училище из пшена никакого блюда не мы получим, даже если очень попросим, после чего удалился. Мы сели, и поели, а он сдержал свое слово. Пшёнка больше не появлялась на наших столах.
Алексеев Игорь Иванович, начальник Тбилисского нахимовского училища, июнь 1944 - апрель 1950 гг. Капитан 1-го ранга.
Через некоторое время мы увидели, что у нас появился новый капитан интендантской службы, по фамилии Ткаченко, который быстро наладил нормальное снабжение училища. Однажды, он вдруг остановил меня на плацу и спросил: - Соколовский? Получив утвердительный ответ, сказал, что узнал меня, так как служил на батарее под Одессой в Чебанке, командиром которой в то время (1936-1937гг) был мой отец. По странному стечению обстоятельств в тот же день я увидел среди воспитанников четвертой роты знакомого по Керчи Володю Кабалюка. Его отец перед войной был начальником штаба керченского гарнизона и одновременно с моим отцом был переброшен в Севастополь, когда немцы начинали штурм Перекопа. Естественно, стал расспрашивать об его отце, о матери и сестре Володи. О своем отце в то время он знал только то, что он погиб в Севастополе.
Позже стало известно, что жизнь отца Володи оборвалась 2 июля 1942 года, когда весь Севастополь был уже захвачен немцами и последние его защитники, несколько десятков тысяч матросов, солдат и офицеров, многие из которых были ранены, отойдя в район 35-й батареи на мысе Херсонес, тщетно ожидали эвакуации морем. Оказалось, что всех эвакуировать было невозможно. Немецкая авиация безраздельно господствовала в воздухе, ее поддерживали немецкие торпедные катера. Поэтому, по приказу то ли Ставки, то ли командующего Черноморским Флотом, две подводные лодки, посланные к Севастополю, должны были увезти хотя бы высший командный состав Севастопольского оборонительного района. Как свидетельствовали очевидцы, во время посадки, проходившей в сумерках в крайне тяжелой морально психологической обстановке 1 июля 1942 года, начальник штаба береговой обороны Иван Кабалюк передал, что на посадку он не пойдет и погибнет вместе с батареей. В начале первого часа 2 июля 1942 года 35-я батарея береговой обороны была взорвана. В период учебы в училище некоторое время я переписывался с сестрой Володи, которая была моей ровесницей. Он окончил училище в 1951 году и, к сожалению, его дальнейшая судьба мне осталась неизвестной.
С приходом весны нас стали больше тренировать ходить строем, взвод за взводом, рота за ротой, маршировали под барабанный бой и под духовой оркестр, нас готовили к маршу всего батальона по городу. Хорошо помню первый выход в город нашего училища. Было солнечно, в меру тепло и ветрено. Мы были одеты по форме «три». Когда перед нашим строем распахнулись ворота, мы с оркестром и полоскавшимся на ветру Военно-морским флагом во главе колоны двинулись по улице.
Тротуары с обеих сторон вмиг заполнили тбилисцы. Они шумно приветствовали нас. Вдруг наш духовой оркестр грянул Варяга - «Наверх вы, товарищи, все по местам, последний парад наступает, врагу не сдается наш гордый «Варяг», пощады никто не желает!». Эта песня, которую каждый моряк воспринимает, как гимн беззаветной отваге и верности воинскому долгу, наполнила наши души такой неописуемой гордостью и решительностью, что по спинам побежали мурашки. Мы в такт барабану чеканили шаг и, когда наша колонна поворачивала к мосту через Куру, было видно, как красиво цепочка белых перчаток в единых взмахах опоясывала весь наш строй. Никогда, ни до, ни после, я не испытывал таких глубоких чувств, порождаемых магическим сочетанием слов и музыки. И даже теперь, по прошествии более шестидесяти лет, когда я слышу исполнение «Варяга», на меня, как приливная волна из далекой и безвозвратной юности, накатывает такое же чувство, от которого сладко щемит в груди и чаще бьется сердце.
1 апреля 1945 года Зам. Начальника ВМУЗ генерал-майор Татаринов А.Н. в торжественной обстановке перед строем нашего батальона вручил училищу Красное Знамя военно-морской части ВМФ СССР. С этого времени все торжественные строевые выходы училища в город проходили с этим знаменем. Первый такой выход не с флагом, а со знаменем был связан с празднованием долгожданной победы над фашистскими захватчиками в 1945 году. Об окончании войны весть пришла ночью. Несмотря на существовавший с начала войны запрет на частные радиоприемники, многие их всё же имели. Узнав о подписании безоговорочной капитуляции фашистской Германии, они не могли не поделиться своей радостью с родственниками, с соседями, знакомыми и незнакомыми людьми. Эта новость мигом облетела весь город, так что когда на торжественном построении нам официально зачитывали сообщение об окончании самой кровопролитной войны, мы все без исключения уже знали об этом. В середине марта 1944 года нас поставили в известность о том, что исполнявшийся в торжественных случаях в качестве гимна «Интернационал», отменяется и вместо него утвержден новый гимн, - гимн Советского Союза. Мы учили новый гимн, который начинался словами «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки Великая Русь, да здравствует созданный волей народа Единый, могучий Советский Союз»… В сочетании с музыкой Александрова, новый гимн обладал удивительной силой эмоционального воздействия, - он наполнял нас чувством гордости за страну, которой мы принадлежали. В июне 1945 года нам было объявлено, что в честь Победы в Великой Отечественной войне на площади имени В.И.Ленина будет проведен военный парад и мы, если хорошо подготовимся, будем принимать в нем участие. Начались тренировки, более тщательная подгонка одежды, обуви.
Начальник училища остался доволен проведенным смотром, но вида не показал, оставался строгим. Наконец, наш батальон с развернутым Красным Знаменем училища двинулся по проспекту Руставели к площади Ленина, где занял свое место в конце войсковых частей тбилисского гарнизона и курсантов артиллерийского училища. Проходя торжественным маршем под звуки «Варяга» мимо трибуны, мы увидели на ней тучную фигуру маршала Толбухина, рядом с ним первого заместителя Председателя Президиума Верховного Совета СССР Шверника. Как нам объявили позже, они остались нами довольны, и мы получили благодарность. Генерал Татаринов был легендарной личностью. Он несколько раз приезжал инспектировать наше училище. Как рассказывали, однажды он появился без предупреждения в сопровождении трех или четырех офицеров – членов комиссии. Вошел в расположение училища не через парадный вход, а через калитку, рядом с воротами, которые охранял часовой. Увидев генерала в сопровождении офицеров, матрос растерялся. Татаринов этим воспользовался, и отобрав у него винтовку, отвел к дежурному офицеру, которого распек за плохой инструктаж. - Матрос, будучи на посту, не должен был отдавать оружие даже генералу. Татаринов отправился на камбуз, велел показать накладные, вытащить из котла и взвесить мясо и т.д. Члены комиссии сидели на наших занятиях, беседовали с офицерами-воспитателями и их помощниками. Потом нас построили в классном коридоре, всех офицеров и старшин комиссия удалила, после чего Татаринов задал вопрос. Какие есть жалобы и пожелания? Ему пришлось повторить этот вопрос, но жалоб не было. Когда в 1944 году мы твердо усвоили правила поведения воспитанников Военно-морского учебного заведения, и процесс учебы вошел в свою колею, нас стали по выходным дням выпускать в город на увольнение. Право на увольнение вступало в силу, если воспитанник не имел дисциплинарных провинностей, двоек, не был занят в караульной службе, его форма и обувь были в полном порядке. Каждый выход в увольнение в ту пору был для нас событием. На чистых и опрятных мальчишек, одетых в ладную морскую форму все без исключения прохожие обращали внимание. Местные ребята нам откровенно завидовали, а мы спешили сфотографироваться на память, купить и поесть восточных сладостей. Конечно, не всем присылали деньги, но к этому времени между одноклассниками окрепли дружеские отношения, при которых, само собой, стало принятым делиться.
В первом ряду третий слева В.Соколовский, далее А.Данилов, П.Вершинин, В. Симонов.
В наше обучение входили не только предметы школьной программы и военно-морского дела, но и этикета, а также уроки бальных и классических танцев. Объявляя об этом, нам пояснили, что, как будущие советские офицеры, которым, вероятно, придется бывать в других странах, мы должны уметь танцевать, чтобы в случае чего не опозориться. Танцевать нас учили балетмейстеры театра оперы и балета Михаил Давидович Мирзоян и его партнерша. Сначала получивший у нас прозвище за аристократизм манер «Маркиз-де-Мирзоян» пояснял особенности разучиваемого танца, потом он под сопровождение пианино демонстрировал его в паре с коллегой, после чего начиналось само обучение. В освоении танцев сказывались индивидуальные особенности каждого. Одни обучались быстро и легко, другие почему-то поначалу двигались, как заводные куклы, им танцы давались труднее.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
