Ранее в блоге "Вскормленные с копья" был опубликован цикл очерков, посвященный Дочь воспитанника Московской военно-морской спецшколы выдающегося разведчика-вербовщика Любимова Виктора Андреевича в мае 2011 года рассказала о его удивительной судьбе - За прошедшее время Светлана Викторовна отсканировала книгу из отцовской библиотеки - сборник воспоминаний московских спецшкольников, и предоставила замечательные фотографии – за что мы выражаем ей нашу искреннюю благодарность.
С целью знакомства наших читателей с малоизвестными страницами истории флота и военно-морского образования мы начинаем публиковать воспоминания преподавателей, воспитателей и учеников 1-й Московской военно-морской спецшколы, дополняя фотографиями и сведениями, полученными из различных источников. Надеемся, что мы не нарушаем прав авторов и составителя сборника - Тимура Николаевича Байдакова, напротив, помогаем сохранить память о судьбах ее командиров и учеников, о героических страницах истории Московской военно-морской спецшколы — второго и последнего за всю историю Москвы военно-морского учебного заведения после Навигацкой школы Петра I.
...Сборник охватывает период деятельности Московской военно-морской спецшколы в предвоенном и военных годах. Интервью с директором спецшколы, воспоминания ее военного руководителя повествуют о том, как создавался объединенный коллектив педагогов, воспитателей и учеников, как благодаря их общим усилиям подготовлялось достойное пополнение военно-морских училищ. С интересом читаются воспоминания самих учеников спецшколы. Без всяких прикрас старшие из них рассказывают, как они участвовали в Великой Отечественной войне, в том числе и в битве за Москву, а младшие — в каких тяжелых условиях военных лет проходила их учеба и воспитание трудом. В подлинно исторических материалах раскрывается богатый опыт формирования в учениках спецшколы чувства патриотизма, гражданственности, высоких нравственных и профессиональных качеств. Несомненно, что книгу «Мы выбрали море» с большим интересом прочитают не только москвичи, ветераны и воины Советской Армии и Военно-Морского Флота, но и наше подрастающее поколение. В этом отношении настоящий сборник будет способствовать делу военно-патриотического воспитания молодежи.
(Начальник ГШ ВМФ Н.Д.Сергеев в рабочем кабинете. 1975 г.) 18.11.87 г.
Счастливый путь!.. С лицейского порога Ты на корабль перешагнул шутя, И с той поры в морях твоя дорога, О, волн и бурь любимое дитя! А. С. Пушкин
КОГДА ВСЕ БЫЛИ МОЛОЖЕ
Начнем повествование издалека: так легче понять наше недалекое, по масштабам истории, прошлое и оценить событие почти полувековой давности, которое круто изменило и скрестило наши биографии. Сентябрь 1940 года оставил за кормой наше детство и образовал общий строй учеников военно-морской спецшколы — Московского морского лицея. ...Все началось с игры. Вроде бы для забавы одел молодой царь Петр русских парней в военную форму, создал потешное войско, а также флотилию — первый учебный отряд российского флота. В 16 лет захватило Петра морское дело. В 20 лет он поставил перед собой задачу иметь военно-морской флот, а в 24 года построил первое боевое соединение кораблей и первую победу при Азове одержал — самую первую, начавшую отсчет славных побед русского флота. Трижды «Виват!» ему, бомбардиру Петру Алексееву, за военно-морской флот, им созданный, а еще за то, что наперед о его кадрах думал! В 1701 году организовал он в Москве Навигацкую школу для обучения юношей математическим и мореходным наукам и вскоре отвел под нее .
Через два года в первом номере газеты «Ведомости» сообщалось: «В математической штурманской школе больше 300 человек обучаются и добре науку приемлют». А в 1711 году в школе занималось уже 500 учеников. Именно Сухарева башня была, можно сказать, одной из вершин Морского московского треугольника. Давно уже нет этой башни и тем более школы в ней, а память о них у народа русского, особенно москвичей, сохранилась по сей день. Да как не сохраниться, если создание флота, а с ним возрождение России с них началось. Выпускники Навигацкой школы принесли большую пользу Родине, многие из них стали известными мореплавателями, адмиралами, деятелями науки и культуры. А.И.Чириков, капитан-командор, помощник В. Беринга, а во второй Камчатской экспедиции фактический ее руководитель. Первым из европейцев достиг западного побережья Северной Америки. Н.Ф.Головин, адмирал, президент Адмиралтейств-коллегий; при участии Чирикова, Кириллова и Соймонова (все воспитанники Навигацкой школы) разработал грандиозный проект Великой Северной экспедиции по обследованию и описанию всего северного и восточного побережья Сибири. Командирами двух отрядов этой экспедиции стали С.И.Челюскин, капитан 3-го ранга, и С.Г.Малыгин, капитан-командор.
Знаменитыми мореплавателями были окончившие школу М.С.Гвоздев, И.М.Евреинов, Ф.Ф.Лужин, В.Я.Чичагов. Н.Г.Курганов, автор «Универсальной арифметики» — полного курса математики, заменившего «Арифметику» Л.Ф.Магницкого, был также выпускником Навигацкой школы. Пройдет два столетия, и их дела продолжат выпускники Московской военно-морской спецшколы: Герои Советского Союза С.Ф.Ахромеев, А.П.Михайловский, Л.М.Жильцов, А.А.Щербаков; Герои Социалистического Труда И.Д.Спасский, И.А.Бакулов, В.П.Рыков; вице-адмиралы В.И.Акимов, Ю.А.Кузнецов, Г.В.Лазарев, В.П.Рябов; контр-адмиралы О.М.Волгин, М.Л.Копытников, Н.Э.Летчфорд, В.А.Мерзляков, П.П.Орлов, А.Е.Поляков, В.И.Соломатин; генерал-майоры Е.В.Соколовский, Ю.С.Солнышков; заслуженные деятели науки и техники РСФСР В.Г.Кириллов-Угрюмов, Б.В.Замышляев, Е.Н.Мнев; писатели и журналисты В.Д.Николаев, Ю.А.Летунов, В.П.Демьянов, М.В.Кабаков, И.В.Подколзин и другие. Символично, что Навигацкая и 1-я специальная военно-морская школы организованы были в столице нашего государства (единственные московские военно-морские учебные заведения) в переломные исторические периоды: в начале XVIII столетия, когда еще только рождался российский морской флот, и в конце 30-х годов нашего века — когда начал создаваться большой советский Военно-Морской Флот. Перейти во вторую вершину Морского московского треугольника не очень сложно: от площади, где Сухарева башня стояла, рукой подать до прудов, которые еще при Петре I стали называться Чистыми. Для нас, бывших учеников Московской военно-морской спецшколы, Чистые пруды были районом особым: здесь находились организации и дома, имеющие к нам прямое отношение. В доме № 6 по Чистопрудному бульвару размещался Наркомат просвещения РСФСР, которым до 1939 года руководила Н.К.Крупская. Именно здесь, летом 1940 года, Наркомпрос РСФСР совместно с Наркоматом Военно-Морского Флота провели большую работу по организации Московской и других военно-морских спецшкол.
(1869-1939), политический деятель, почетный член АН СССР (1931). Жена В. И. Ленина. Член Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». С 1917 член коллегии, с 1929 заместитель наркома просвещения РСФСР. С 1920 председатель Главполитпросвета при Наркомпросе. Член ЦКК с 1924, член ЦК партии с 1927. Труды по педагогике, истории КПСС. - Чуть в стороне, в Большом Козловском переулке, который раньше назывался Морским, находилось одно из зданий, куда впоследствии переехал Наркомат ВМФ. Здесь работал Адмирал Флота Советского Союза Н.Г.Кузнецов. О Николае Герасимовиче написано уже много, но главная книга о выдающемся деятеле еще не создана. Он — честь и гордость нашего флота, человек, который был и продолжает оставаться примером служения Отечеству для многих поколений советских моряков. В 16 лет Н.Г.Кузнецов участвовал в Гражданской войне, с 17 лет — он на флоте; в 32 года командовал крейсером; в 35 лет — Тихоокеанским флотом, а в 36 лет стал во главе Военно-Морского Флота СССР, которому отдал всю свою жизнь. В домах № 12 и 12а по Чистопрудному бульвару жили семьи начсостава Красной Армии и Военно-Морского Флота; отсюда сыновья командиров шли учиться в военные учебные заведения, в том числе и в нашу спецшколу, чтобы продолжать дело своих отцов. В переулке Стопани в 1936 году открылся городской Дом пионеров, где вскоре начал работать морской кружок. Многие будущие ученики нашей спецшколы осваивали здесь «азы» морского дела, которые позже им так пригодились. В кинотеатрах «Колизей» на Чистых прудах и «Аврора» у Покровских ворот шли фильмы, которые воспитывали в нас — без риторики и нравоучений — и коллективизм, и патриотизм, и настоящую, искреннюю любовь к Родине, к ее славному прошлому. От «Колизея» со своим отрядом уходила в бессмертие Зоя Космодемьянская... Довоенные Чистые пруды с чистой совестью выполнили свой долг перед подрастающим поколением. Вторая "вершина Морского московского треугольника оказалась такой же необходимой, как первая, петровская. Третья вершина нашего треугольника — дом № 7а по Верхней Красносельской улице, где перед войной начала работать военно-морская спецшкола, о которой и пойдет рассказ.
Отсюда все начиналось...
Авторы воспоминаний, составитель выражают признательность своим товарищам В.П.Демьянову, А.М.Пронину, И.Г.Уварову за большую работу по подготовке данной книги. Но пока это лишь первая попытка описания жизни и деятельности Московской военно-морской спецшколы, ее командиров, преподавателей и учеников. Поэтому составитель с благодарностью примет все дополнения и уточнения. От составителя
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Нахимовец Ванкарем Евгеньевич написал книгу о своем отце - Евгении Петровиче Желтовском. "Дед", как по старой флотской традиции называется старший (главный) механик на судне, был весьма незаурядным и славным человеком. К сожалению, о себе сын-автор пишет в книге очень скупо. Мы обещали Ванкарэму Евгеньевичу опубликовать книгу в интернете и свое обещание выполнили.
Книга действительно представляет и сегодня не только исторический интерес - страницы истории освоения Арктики и Антарктики, сохраняют актуальность житейская мудрость и профессиональный опыт, в том числе для всех, кому суждено иметь дело с Арктикой. Приведем фрагменты из книги.
Итак, после кратковременного ремонта в Проведении «Литке» пошел на Владивосток. Разбитый корпус пропускал по 250 тонн забортной воды в час. Был разбит не только форштевень, во многих местах потекли расшатанные заклепки. Под угрозой затопления была кочегарка и машинное отделение. Помпы едва успевали откачивать воду. Состояние судна было аварийным. И вот в такой тяжелейшей ситуации моряки мужественно боролись за жизнь судна. И они победили. На последней лопате угля «Литке» вошел в бухту Золотой Рог. Встали у стенки. Это было 4 января 1934 года. Моряки «расслабились». А на утро выяснилось, что «Литке» сидит на грунте. Я родился 31 декабря 1933 года, когда отец был еще в море. После такого сложнейшего рейса, в память о тяжелейших событиях у мыса Ванкарэм, когда жизнь всех участников плавания была на волоске, отец назвал меня, своего сына, Ванкарэмом. Этому способствовало и то обстоятельство, что ранее, плавая на «Колыме», отцу у мыса Ванкарэм также пришлось испытать все коварство Ледовитого океана. На сегодняшних картах отмечены такие географические названия: мыс Ванкарем, лагуна Ванкарем, река Ванкарем. Существует еще и сопка Ванкарем. На склоне этой сопки, на высоте 224 метра над уровнем Ледовитого океана расположена посадочная вертолетная площадка. Населенный пункт состоит из десятка домиков. Отец говорил, что на местном диалекте все это звучит как «Ванкарэм», а не «Ванкарем». На старых картах тоже записано как «Ванкарэм». Так я стал Ванкарэмом.
Отец и сын (1939 год). Насколько мне известно, я являюсь единственным обладателем такого имени. В октябре 2004 года были опубликованы находки журналиста Наталии Метелиной «Обреченные на подвиг», впервые правдиво рассказывающие подробности Челюскинской эпопеи. Однако она не опубликовала последних строк записок капитана В.И.Воронина. А эти строки актуальны и по сей день. Вот они: — Для плавания на Севере необходимо строить суда ледового класса. Освоение береговой линии Ледовитого океана должно сопровождаться строительством навигационных знаков, радиомаяков, метеостанций. — Для каждого рейса нужно подбирать экипажи судов и членов полярных экспедиций, а не собирать случайных людей для опасной и тяжелой работы на Севере. - Готовить пилотов для работы на Севере в условиях Севера, лучше в самые суровые месяцы декабрь-январь-февраль, а не в средней полосе. - Капитанам судов дать большую самостоятельность. Не назначать для каждого рейса начальников из Москвы. Так В.И.Воронин оценил работу О.Ю.Шмидта...
Интерес представляет отношение Евгения Петровича Желтовского к своей жене и своим детям. Мне довелось много лет наблюдать отца в самых различных семейных ситуациях, Всегда поведение отца было ровное, доброжелательное, способствующее разрешению любых семейных конфликтов. Ко мне, своему сыну, Евгений Петрович старался относиться так же, как к себе в этом же возрасте. Насколько помню себя, с самого малого возраста моими самыми любимыми игрушками был отцовский инструмент. В то далекое время еще не существовало механических пил, рубанков, дрелей и отец не боялся, что я где-то порежусь о ножовку — не смертельно. До сего дня на большом пальце левой руки имеется шрам от ножовки — хотел бабочке голову отрезать (вот живодер!). Как помните, самостоятельная жизнь отца началась довольно рано - в 12 лет. Вот и ко мне он пытался подойти с теми же мерками. Дело в том, что 12 лет мне исполнилось в 1945 году — году окончания войны с Германией. Всю войну в Америку из Владивостока и обратно ходили пароходы — привозили всевозможные грузы нужные фронту. Япония в эти годы соблюдала нейтралитет. Но очень интересный нейтралитет, такой, что не мешал японцам топить наши пароходы. И вот закончилась война на западе, японцы вроде бы притихли, и отец решил отправить меня масленщиком на пароходе «Трансбалт». Была такая судовая роль — масленщик. Обычно ее выполняли мальчишки, мои ровесники. Стоит масленщик с масленкой в руках у мотылевых подшипников и в такт работы машины доливает масло в специальный приемник на шатуне. Масло смазывает подшипник, расходуется и масленщик периодически доливает его в приемник (в то время паровые машины были без картеров и шатуны качались перед глазами, хорошо еще если море спокойное, а в шторм...). Так вот, отец решил приобщить меня к полезному труду, приобщить к морю. Сказано — сделано, благо и я мечтал «поплавать». Перед оформлением на судно нужно было пройти медицинскую комиссию. И тут выяснилось, что у меня предаппендицитное состояние — нужно резать, а не в море идти. Хирург — женщина была другом нашей семьи еще с далеких 1920-х годов. Она решила переждать первый приступ и ко второму подготовить меня к операции. Это случилось в период войны с Японией. Мне вырезали аппендикс 2 сентября — в день победы над Японией (как сейчас помню, как на мой пустой живот хирург складывал свои инструменты). Шутя, я сейчас рассказываю, что в первый день начала войны с Германией у меня прошла ангина, в последний день войны с Японией мне вырезали аппендикс. А вместо меня на «Трансбалте» пошел Сашка Малявин с нашего двора. На обратном пути «Трансбалт» потопили японцы. Сашка погиб. А мог быть и я. Потопили тогда, когда войны с Германией уже не было, а с Японией еще не было. Пароход «Трансбалт» японцы потопили 13 июня 1945 года. Погибли стармех Е.К.Погребной, 3-й механик И.Р. Маринец, кочегар И.И.Кустов, пекарь П.Е.Сонин и ученик А.И.Малявин. Так ушел из жизни в воды Японского моря Александр Иванович Малявин в возрасте 12 лет. Видимо, торпеда попала в машинное отделение, погибла вся машинная команда...
Небольшие, но необходимые дополнения.
Как выяснилось много лет спустя после окончания Второй мировой войны, у берегов Японии 6 советских транспортных судов и одно рыбацкое были потоплены американскими субмаринами. Они действовали под лозунгом “Топи их всех!” и в более южных широтах, где разворачивались морские сражения между США и Японией, потопили своих транспортов, видимо, не меньше, чем наших. Советские суда гибли от их торпед, как правило, в отсутствие видимости, ночью и в туман. Так погибли: “Ангарстрой” – 1.05.1942 г., Восточно-Китайское море, SS-210 “Гренадир”; “Кола”, “Ильмень” – 16 и 17.02.1943 г., Тихий океан, SS -276 “Софиш”; сейнер №20 – 9. 07. 1943 г., Японское море, SS -178 “Пермит”; “Белоруссия” – 3.03.1944 г., Охотское море, SS -381 “Сэнд Ланс”; “Обь” – 6.07.1944 г., Охотское море, SS -281 “Санфиш”; “Трансбалт” – 13.06.1945 г., Японское море, SS -411 “Спейдфиш”.
Из книги . Трагедия «Трансбалта». В ночь на 13 июня 1945 года, в момент торпедирования «Трансбалта», юнга Алеша Малявин спал в каюте вместе со своим сверстником Иваном Спесивцевым. Кроме двух мальчишек в их каюте жили машинист Е.И.Казьмин и кочегар Ф.А.Брюнеткин. Торпеда угодила в среднюю часть судна, в результате чего была разрушена наружная обшивка корпуса, разворочена палуба, жилые помещения. В тусклом отблеске аварийного освещения послышались стоны раненых. Раненому машинисту Казьмину удалось самому выйти из каюты. Кочегар Брюнеткин тоже кинулся на выход, но его взгляд остановился на юнгах, неподвижно лежащих на своих койках. Не теряя лишних секунд, он берет на руки Спесивцева и выносит его на палубу. Передав с рук на руки раненого своим товарищам, которые тут же понесли его к шлюпке, сам же побежал обратно в каюту, чтобы оказать помощь Алеше Малявину. Но когда он принес его к шлюпке, то все, кто был рядом, увидели, что в груди мальчика зияла смертельная рана и он не проявлял ни малейших признаков жизни.
Юные и бесшабашные, они шли в торговый флот кто за романтикой, а кто и сознавая совершенно не детскую ответственность за оставшуюся без кормильца семью. Работая наравне со взрослыми, они на практике постигали морскую науку.
В.Желтовский. "Пар на марке".
На детей отец никогда не «давил». Если возникала конфликтная ситуация, то отцовский юмор всегда помогал найти правильный выход. Дети выбрали разные профессии: Наташа стала доктором, Светлана — строителем, я выбрал профессию исследователя авиационных происшествий. Более сорока лет работаю в этой области. Говорят, неплохо справляюсь. После демобилизации с флота по совету отца я поступил работать на авиационный завод, освоил несколько производственных специальностей, окончил институт, после чего стал заниматься исследованием отказов авиадвигателей. Меня часто спрашивали: почему я не пошел по стопам отца. Очень просто. Потому, что я не хотел прятаться за его спину, чтобы мне не говорили — вот идет сынок большого Желтовского. Все, что имею — все мое. А от отца усвоил много хороших житейских принципов, ими и стараюсь руководствоваться. За время работы на заводе я познал чем пахнет железо — железо пахнет потом. Честно говоря, я не особенно верю в династию ответственных руководителей, всегда «большой» родитель вытягивает своего отпрыска. Хотя возможны исключения. А к морю, пароходам и морякам по-прежнему чувствую глубокое уважение.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
Мы прожили большую, интересную жизнь, много сделали и получили право сказать нахимовцам и тем, кто хочет посвятить свою жизнь флоту, как лучше это сделать, как избежать наших ошибок. Итак, мои размышления будут посвящены учебе нахимовцев, их службе, они - об очень своеобразной, я не боюсь назвать, касте морских офицеров. Прошу простить меня за язык записок - он подчас начинен специфическими морскими выражениями, терминами и техницизмами, понятными посвященным, тем, кто прошел эту школу, но исключить или заменить их нельзя - исчезнет тот особый флотский дух, который будет сопровождать вас всю жизнь. Форма записок в виде размышлений предполагает личный взгляд автора на рассматриваемую тему, к тому же, память не совершенна, поэтому я прошу прощения у читателей за возможные допущенные неточности в тексте.
Я желаю нахимовцам, и сегодняшним, и будущим, успехов в жизни. Постарайтесь прожить ее достойно, все время помните, что вы - нахимовцы. Помните об этом каждое мгновение, учтите - жизнь течет так быстро. Кажется только вчера нас, мальчишек по 13-14 лет, вели в парикмахерскую на ул. Куйбышева, чтобы обрить наголо, а какой был праздник, когда нам разрешили в 1946 году носить короткие, аккуратные прически. А сегодня уже седая голова... Попробуйте спокойно, вдумчиво прочитать и поразмышлять над моими записками. С чего же начать? Какую форму повествования выбрать, чтобы интересно и увлекательно передать нахимовцу то, что считаешь нужным. Как ненавязчиво помочь ему успешно учиться, окончить училище, ведь отсев из училищ значительный. Нас, например, воспитанников 2-й роты всего с 1944 года было 126 человек, окончило училище - 79 человек, а ВВМУ окончило только 65 человек. Как посоветовать будущему моряку выбрать флотскую специальность и стать настоящим офицером флота, носителем лучших традиций русского офицерства? Я выбрал любимую древними восточными мудрецами форму книги - назидание. В моей обширной библиотеке их две: «» (второе послереволюционное издание, ИВЛ, М., 1958 г.), написанная Кей Кавусом в 11 веке и "" Усама ибн Мункиза, жившего также в 11 веке (ИВЛ, М-, 1958 г.).
Большое влияние на выбор формы изложения оказала также книга морского офицера США (сарtаn U.S.N.) Х.Коупа "Командование кораблем" (Воениздат, М., 1946 г.). Со временем эти книги стали моими любимыми. «Кабус-намэ» в потертом переплете, она путешествовала со мной в течение длительного времени. Почему же выбраны именно эти книги? Станет более ясным, если я перечислю только подзаголовки текстов этих книг. «Кабус- намэ»: «Об умножении смирения по мере возможности», «О почитании отца и материя, «О стремлении к умножению красноречия», "О правилах хождения в баню", «О службе царю» и т.д. «Книга назиданий»: «Один стоит многих», «Храбрость и неосмотрительность», «Твердость духа», «Несчастные случаи» и т.д. «Командование кораблем»: «На что обращать внимание с самого начала», «Невыполнение обещания личному составу», «Значение хорошего примера» и т.д. Кстати, такая же форма изложения выбрана знаменитым французским философом М.Монтенем в известной каждому культурному человеку книге «Опыты»: «О скорби», «О праздности», «О стойкости», «О дружбе» и т.д. Итак, в моих записках будут относительно короткие эссе на жизненные темы. Какую же тему выбрать первой? Об учебе или о соблюдении флотских традиций? Нет, я начну с очень важного для мальчишек вопроса - о флотской форме. Кстати, он весьма важен, и не только для мальчишек. Здесь скрыт глубокий психологический смысл .Я верю, я убежден, что если я сейчас одену свою флотскую форму, я выпрямлюсь, я стану тем сильным, ловким, отважным моряком, а не сегодняшним кабинетным работником. Людьми давно замечено, что одежда меняет человека. Наверное, для того, чтобы вдохнуть в солдатские тела смелость и отвагу, солдат и офицеров десантных войск одели в морские тельняшки. Итак...
О флотской форме
Надо сказать, форма всегда занимала много места в нашей жизни. И это одна из старых флотских традиций. Моряк всегда аккуратен, чист, подтянут и по-особому элегантен. Но достигается это незаметными тонкостями. Это штрихи, это ширина брюк, это покрой бушлата, наклон бескозырки. А достигалась эта флотская элегантность у нас с помощью иголки и нитки. Иголка и нитка творили в наших мальчишеских руках чудеса И я советую тебе овладеть этим искусством, иначе будешь выглядеть «тюфяком» (наше выражение), а это - презрение нахимовского общества. А мода на флоте, как и везде, изменчива. То модны были бескозырки «под революционного матроса» - с отвисшими полями, то с маленьким околышем. В 1944 году мы получили бескозырки без ленточек, с бантиком. Какое это было «горе» для нас! Но, когда в 1946 году нам вручили настоящие ленточки с золотой надписью «Нахимовское училище», с какой гордостью мы пошли в увольнение! Но и здесь своя мода - ленточки умело надставлялись и по длине достигали «нижнего бюста». Это уже перебор! Кстати, умение владеть иглой и чувство флотской моды пригодятся тебе и в высшем училище, и в дальнейшей жизни. Тонкости. Обращай на них внимание! Желание выглядеть опытными моряками заставляло нас постоянно искать все новые формы создания своего имиджа. Перед выпускным балом во Фрунзе мы были заняты серьезным делом - сапожной щеткой снимали «предательский» блеск с новеньких лейтенантских погон!
Погоны - тоже предмет заботы «питона». Как мы гордились первыми суконными погончиками с нанесенной на них желтой краской буквой «Н» (погончики в 1944 году были еще без белого кантика). Это были погоны 1944 года, когда еще вовсю шла война. В училище Фрунзе погончики заказывались уже у специального портного, на Гороховой, а якорьки на погончиках были искусно выделаны умельцами из латуни. Там же, на Гороховой, заказывались курсантские галочки и даже бескозырки. Вот видите, сколько хлопот доставляет моряку его элегантный вид. К выпускному вечеру у всех уже были пошиты офицерские фуражки по специальному заказу, по своему вкусу. У меня была лихая фуражка с кожаным козырьком - «нахимовка». Офицер-нахимовец не мог себе позволить одеть фуражку, полученную по аттестату на складе. Мы отличались: и в училище Фрунзе, и на флоте можно было легко узнать нахимовца. Гордость офицеров-подводников - черные пилотки - и те сидели на наших ребятах по-особому. Как ни странно, но мода может касаться даже оружия. В наше время мы с шиком носили курсантский палаш, отбрасывая его при ходьбе небрежным , но элегантным движением левой ноги, чтобы он не попал между ног. опускался на полную длину тесьмы портупеи, до колен! При всем при том, знай предел! Пижонь в меру, чтобы не выглядеть смешно.
. Палаш морской курсантский образца 1940 года как предмет снаряжения введен приказом наркома ВМФ номер 574 от 1940 года. Палаш предписывалось носить курсантам военно-морских училищ во всех случаях при нахождении вне территории училища. В 1952 году в соответствии с приказом МО СССР номер 344 круг должностных лиц, имеющих право ношения палаша, сокращается: отныне он полагается только дежурным по роте при несении службы в суточном наряде. С 1958 года палаш становиться предметом форменного снаряжения только для ассистентов при Военно-морском флаге в торжественных случаях. В 1972 году палаш морской курсантский как предмет снаряжения полностью отменен.
О море и морской службе
В библиотеке Ленинградского Нахимовского военно-морского училища. В центре слева заведующая библиотекой Леоненко Наталья Ивановна, мать нахимовца И.Леоненко (см. ) - А.А.Раздолгин. Нахимовское военно-морское училище. — СПб.: Издательско-художественный центр «Штандарт», Издательский дом «Морской Петербург», 2009.
С самых первых дней в Нахимовском училище мы жили морем, бредили им. Все мечты и разговоры были о нем. Это не преувеличение, не красное словцо. Это было нашей сущностью. Книги читали мы, в основном, тоже о море. Наверное, в 1944 или 1945 году тогдашним издательством "Военмориздат" был выпушен в мягком переплете пятитомник . Это был бестселлер! Может быть волею судеб какие-то книги из этого пятитомника сохранились и по сей день в нашей училищной библиотеке. Берегите их. ради бога. На них выросли первые нахимовцы! Для нас это были любимые книги. Я прекрасно помню их потрепанные переплеты. Морем мы дышали. Мы знали, чего мы хотели в жизни - мы хотели плавать. Как это пришло к нам, в наш мозг, сердце, кровь - не совсем ясно. Может быть, с теми ребятами, которые пришли с войны, с флотов, может быть, от наших лихих старшин из бакинской школы строевых старшин («школы СС», как мы ее называли) или от офицеров-воспитателей (см. ), пришедших с фронтов. Не последнюю роль играло и то, что мы тоже были детьми войны. Но это было так! Флот был окутан для нас волшебным ореолом! Не передать, как мы были счастливы и горды, что избрали эту профессию. Такой предмет, как «военно-морское дело», был для «питонов» любимым предметом. У меня бережно хранятся прошедшие со мной через всю жизнь, тщательно переписанные и отлично проиллюстрированные конспекты по военно-морскому делу. Больше в моей жизни таких конспектов не было, хоть я и закончил, как говорят, в охотку, два вуза, аспирантуру и стал ученым и педагогом. Вот теперь я понимаю, что значит любовь к делу.
Офицеры-воспитатели прекрасно знали нашу страсть и использовали ее в своих целях: «Кто не сдаст экзамен, тот не пойдет на практику». Более страшной кары придумать было нельзя. Используют ли этот педагогический» прием сегодня? Очень действенное средство.
Шлюпки-шестерки и барказы с их громадными для мальчишек веслами были для нас в радость! Первой палубой была для нас палуба старинного шведского барка - наверное, трофея войны, - названного «Бакштаг» ( в моем конспекте записано шведское название «Торвальдсен», верно ли оно?). Об этом первом плавании «под буксиром» к острову Вольному мы теперь, когда встречаемся, обязательно вспоминаем. Кстати, при погрузке на «Бакштак», а стоял он на якоре напротив училища ближе к набережной у Военно-медицинской академии, нас повезли к правому борту - там был опушен трап. Мы уже соображали, что правый борт адмиральский и не положено нашему брату заходить на него. Руководитель практики капитан 3 ранга Шинкаренко сказал: «Хорошее предзнаменование - адмиралами будете!». Запомнилось, оказалось мы были тщеславны. Ну, адмиралов у нас оказалось на редкость мало, ибо времена для флота были в то время тяжелые - Н.С.Хрушев провел два этапа разоружения, но офицерами мы были надежными. Что же дала нам в жизни страстная увлеченность флотом? А самое главное для моряка - способность лихо, с юмором переносить тяготы морской службы. Все тяготы флотской жизни воспринимались нами будто так и надо. Уже в дни курсантской жизни - в душных жарких матросских кубриках, когда кажется, что там и жить-то нельзя, а не то, чтобы заснуть - засыпали. На артиллерийской практике, на 3 курсе училища им. Фрунзе, на эсминце проекта 30бис мы размешались в подбашенном отделении главного калибра - знаменитых стотридцаток («Б-13»). Я спал вдоль вентиляционной трубы при постоянно ревущем мощном вентиляторе. И спать мог курсант по 12 часов! Еще хуже были условия существования офицера на подводной лодке 613 проекта. Койка командира БЧ II-III (кожаный диванчик) была вторым этажом, над столом офицерской кают-компании.
Бурун за кормой ЭМ "Сторожевой" (Архив А.П.Наумова, ЛНУ, выпуск 1949 года).
Сейчас я часто думаю, как все это можно было перенести лихо и весело. Это и отличает флотского офицера. Ведь в море ты - вахтенный офицер на мостике лодки или в центральном посту дежуришь подчас «четыре-по-четыре» часа, да еще в условиях постоянных учебных боевых тревог и учений. Когда мы спали? Говорили, что на берегу выспимся. Но лодка приходила на базу, а там свои хлопоты бедному командиру БЧ II-III («мать родная слезу утри, я командир БЧ II-III» - как говорил наш командир дивизии подводных лодок контр-адмирал Васильев). Все это трудно понять, но теперь я могу объяснить: мы все переносили относительно легко, ибо это было заложено а нашей сущности, в нашем «я». Это как раз то, что должно воспитывать нахимовское училище. У нахимовских училищ своя совершенно специфическая цель - воспитать беззаветную любовь к флоту, приучить к флотским повседневным трудностям. Например, переносить качку в надводном положении, когда весь экипаж подводной лодки лежмя лежит. Внутри прочного корпуса, в замкнутом пространстве, в духоте, когда от камбуза идут этакие запахи, качку почти никто не может перенести, кроме офицера, которому надо заставить себя встать и работать. Мне кажется, командный состав училища того времени прекрасно понимал свою задачу. При каждом возможном случае они старались вытащить нас из классов на практику - они умно приучали нас к морской среде. Удалось даже восстановить «Аврору» и привести ее к училищу. Что стоило это Н.Г.Изачику?
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Баскетболисты 2-го взвода, слева направо: Гена Макаров (Геннадий Алексеевич), Мика Казаров (Микаэль Борисович), Эдик Этмишев, Олег Яросевич, Феликс Гетман, 1951 г., Тбилиси.
Феликс Иванович Гетман после окончания Тбилисского Нахимовского училища поступил в ВВМУ подводного плавания, которое закончил в 1956 г. Он был достойным гражданином, настоящим человеком и верным другом. Всю жизнь он гордился принадлежностью к Нахимовскому Братству и всегда был верен его законам!
Грачев Александр Иванович
Александр Иванович Грачев после окончания Тбилисского Нахимовского училища поступил в ВВМУ подводного плавания. Отличался феноменальной скоростью чтения беллетристики, спортсмен - спринтер, участник Спартакиад, не единожды финишировал впереди известного советского чемпиона в традиционных городских кольцевых эстафетах.
Праздничная осенняя городская кольцевая эстафета. Зачетная группа войсковых частей гарнизона и военных учебных заведений. Под номерами один и два - команды нахимовского училища. 1945-1947 гг. Тбилиси.
И в дальнейшей службе А.И.Грачев был среди отличников и первопроходцев.
Начинают лейтенанты
Первой под плановую перезарядку реакторов в июне 1961 г. была поставлена АПЛ «К-14», которая освоила маршрут в Атлантику до параллели Гибралтара, прошла в подводном положении более 13 тыс. миль и имела на начало 1961 года реакторы, полностью выработавшие свой энергоресурс. Перезарядка производилась с 26.06. по 15.07.1961 по месту базирования АПЛ в Западной Лице и являлась первой подобной операцией, выполняемой силами флота.
Справка: Некоторый опыт перегрузок активных зон у отечественных специалистов уже имелся. Еще до спуска на воду первой АПЛ на площадке Физико-энергетического института в Обнинске был построен и 08.03.1956 выведен на мощность наземный прототип корабельной ЯЭУ, (стенд 27 «ВМ»). После 9-месячной кампании из-за течи I контура работа стендовой ЯЭУ была прекращена, а активная зона с экранной сборкой выгружена силами разработчиков ППУ и стажерами из I экипажа строящейся АПЛ (в здании стенда предусматривалось хранилище ОЯТ, мостовой кран, иные технические средства). Кстати, аварийная выгрузка зоны вынудила проектантов внести изменения в конструкцию реактора и существенно упростить систему I контура. Также зимой 1958/59 гг. была осуществлена перегрузка носового реактора в ходе опытной эксплуатации первой отечественной АПЛ «К-3». Работы выполнялись «Севмашем» в Северодвинске и послужили базой для создания штатного перегрузочного оборудования.
В отличие от развитой инфраструктуры и производственных возможностей в Обнинске и Северодвинске район базирования АПЛ в Заполярье только начинал обустраиваться, береговая техническая база (569 БТБ СФ) заканчивала укомплектование персоналом, все сооружения БТБ в губе Андреева находились в стадии строительства, включая причальный фронт, инженерные сети, хранилище ОЯТ и т.д. Тем не менее, перезарядка реакторов на АПЛ «К-14» началась в установленный срок (на лодке одновременно шла замена парогенераторов). Из состава БТБ были сформированы 8 рабочих смен: 4 смены для работы в реакторном отсеке и 4 смены для приема облученных тепловыделяющих сборок (ОТВС) и подготовки свежих сборок к загрузке в реакторы. Сменами руководили 8 старших лейтенантов, выпускников Пушкинского Высшего военно-морского инженерного училища, прошедших 7-месячную подготовку по физике ЯЭУ. Назовем их поименно: Юрий Артамонов, Станислав Галактионов, Виктор Кирсанов, Владимир Кот, Борис Прусаков, Евгений Северцев, Анатолий Чертков, а также автор этих строк (пятеро здравствуют и проживают в Санкт-Петербурге). Именно эти совсем молодые офицеры первыми вскрыли оба реактора, выгрузили 360 облученных ТВС, провели профилактику внутренних полостей реакторов, сформировали две активных зоны из свежих ТВС (в каждый реактор вручную загружалось по 180 сборок), установили на корпуса реакторов крышки и уплотнили оба аппарата давлением в 250 атмосфер. Столь же молодые офицеры – Александр Грачёв и Станислав Селинский провели физико-нейтронные измерения и осуществили физический пуск реакторов. Прием ОТВС производился в хранилище прибывшей из Северодвинска ПТБ пр. 326 («ПМ-124»), там же размещалось перегрузочное оборудование «ПУ-2» и комплект свежих активных зон.
Гуревич Роберт Соломонович
Судьба в трех фото. Снимок из далёкого 1945-го... Первый нахимовец слева Роберт Гуревич, нахимовец справа - Александр Меркулов (из училища ушёл около 1947-1948 г). Фото из архива Р.Гуревича
Каспийское Высшее Военно-Морское Училище, 1953 год, спортивный актив. Второй ряд, справа второй - Юрий Погосян. Третий ряд, слева третий - Роберт Гуревич, слева четвёртый - Теймураз Шарашенидзе. В дальнейшем Р.С.Гуревич служил на Черноморском флоте, в РВСН, космических войсках.
Встреча 14 октября 2009 года. Москва. Слева направо: С.У.Чуткерашвили, В.В.Максимов, В.О.Чиковани, В.Ф.Кузьмин, Г.В.Зубченко, Р.С.Гуревич.
Дольников Владимир Михайлович
Нахимовец Владимир Михайлович Дольников на выпускном экзамене по русскому языку и литературе в ТНВМУ, май 1952 года. Фото предоставлено Глебом Мануйловым.
Доможиров Вячеслав Вячеславович
После окончания Тбилисского Нахимовского училища поступил в ВВМУ подводного плавания. Честь нахимовца пронёс через всю жизнь незапятнанной! Вечная тебе память, Нахимовец!
Евстафьев Вячеслав Анатольевич
Вячеслав Анатольевич Евстафьев после окончания Тбилисского нахимовского училища поступил в ВВИТКУ ВМФ, которое закончил в 1957 году. В дальнейшем работал в системе Военного Строительства.
Жарский Альфред Михайлович
На одной из юбилейных встреч. Татьяна Валентиновна Делюкина в центре, ее окружают благодарные ученики - выпускники 1952 года (слева направо): Бурлаков Игорь Николаевич, Доможиров Вячеслав Вячеславович, Борянов Вадим Александрович, Цхварадзе Леонид Вахтангович, Фетинин Валентин Алексеевич, Жарский Альфред Михайлович. Альфред Михайлович Жарский является соавтором по крайней мере одного изобретения - Стенд для испытания локационных датчиков высоты 07.09.1993 г. автор(ы): Абрамович Евгений Жанович, Савинов Игорь Евгеньевич, Жарский Альфред Михайлович.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
Первый разбомбленный дом в нашем районе пострадал как-то странно: как бритвой срезало фасад дома. Мы бегали смотреть. На четвертом или пятом этаже комната выглядела, как будто хозяева только что вышли. На стене висели часы, картина, у края среза стояла металлическая кровать. Больше такого я не видел. Блокада чувствовалась все больше и больше. Нормы питания неуклонно снижались. Помню, когда по карточкам, вместо сахара, дали конфеты (батончики) из обожженного сахара (наверное, из Бадаевских складов), помню, давали дуранду (плитки из подсолнечного жмыха, оставшегося после получения давлением из семечек подсолнечного масла). Ленинградцы говорили, что в порту нашли целый транспорт жмыха. Помню получение по детской карточке соевого молока (вкуснейшая в то время вещь). Блокада ощущалась и по участившимся артиллерийским обстрелам, с которыми я однажды столкнулся непосредственно. В октябре месяце я пошел днем покататься на лыжах по набережной.
Дошел на лыжах до «рюмочек» (так все звали гранитный спуск на Неву, с установленными по краям элегантными полированными вазами, напоминающими рюмочки). Нева уже замерзла. Вдруг раздался мощный грохот, и на Неве встал высоченный султан изо льда и грязи. Это в Неву упал тяжелый артиллерийский снаряд. Как мы, мальчишки, испугались! Я повернулся, решить бежать домой, но к ногам прикручены лыжи. Газоны, по которым мне предстояло бежать, были ограждены невысокой металлической оградкой. Вот за нее-то я и зацепился и рухнул как подкошенный. От боли я не мог ни пошевелиться, ни заплакать. Набережная опустела, а я лежал на снегу, плача от боли. Через минуту подобный взрыв на акватории Невы снова разорвал тишину, на этот раз ближе к берегу. Взрыв еще больше напугал меня. Через несколько минут ко мне подбежали взрослые, думая, что я убит или ранен. Лыжи были сломаны. Меня подняли, отнесли в парадную дома и положили на мраморный пьедестал, я уже шевелился и пытался встать, ноги и руки были целы. Это был просто сильнейший стресс. Царапины на ногах и руках мама залечила, как тогда было принято, зеленкой. Но больше я на лыжах не ходил. Сейчас я думаю, что это было 4 ноября 1941 года, ибо именно в этот день, немцы вели весь день методический обстрел города, по городу было выпущено за день 270 снарядов. Вот так я принял боевое крещение, попав непосредственно под артобстрел. Голод начинал мучить семью. В принципе мы были приучены к голоду. В 1930-году, когда я родился, был голод, потом снова голод. И хоть отец был командиром военно-морского флота, жили бедно. Только в 1938 году стали жить более ни менее сносно. К тому же, как я уже писал, отца в периоды чисток дважды брали в НКВД, ибо он служил матросом и баталером в царском флоте, в Севастополе. Когда он отсутствовал, нам было совсем плохо.
На Неве вдоль жилых домов и прекрасных дворцов были размещены торговые и военные корабли, которые немцы постоянно обстреливали. Мы, мальчишки, извлекали из ситуации кое-какую выгоду. Корабли обычно имели кое-какие запасы продуктов, и матросы на наши настойчивые просьбы давали нам иногда галеты. С первых дней блокады, я, как и положено, вступил в МПВО. Для нас это понятная, близкая и чёткая аббревиатура - МПВО – местная противовоздушная оборона. Я был расписан по боевому расписанию на своей лестнице. Мои боевые обязанности – при сигнале тревоги закрыть все окна на лестнице, выключить свет и препровождать жильцов в бомбоубежище. Иногда мы дежурили вместе со взрослыми на чердаке. Конечно, мы помогали взрослым оборудовать чердаки: очистить их от грязи, установить бочки с водой, натаскать песок и т д. Каждый чердак в Ленинграде был готов к обороне! Дежурить скоро нам не разрешили, ибо при налете самолётов масса осколков от зенитных снарядов пробивала крышу и представляла серьёзную опасность для жизни. Но зажигалки, так называли небольшие зажигательные немецкие бомбы весом около килограмма, изготовленные из магниевого сплава, видеть пришлось. Что видеть, у нас у каждого был их целый арсенал. Сначала я выменял на что-то зелёный стабилизатор от зажигалки - большое счастье в начале войны! (кстати, как и осколки от зенитных снарядов, пользовавшиеся у нас большим спросом). А потом и самих зажигалок стало много. Да, сегодня я крепко бы задумался, прежде чем держать дома магниевые болванки. Подбирали теперь мы их сами. Выменивать не надо было. После бомбёжек их можно было найти на улицах и во дворе. А однажды, наша компания ринулась гасить зажигалки и собирать их на Исаакиевскую площадь, немецкий самолёт вывалил их на площадь целый ящик, а мы детишки были прекрасно обучены гасить их: хватаешь специальными длинными щипцами за стабилизатор - и в песок. Щипцы были на каждом чердаке.
Скоро наша служба в МПВО в связи с голодом и по другим причинам прекратились. Мой предусмотрительный папа при моем поступлении в Ленинградское Нахимовское училище в управлении МПВО получил справку о моей службе в 1941 году в МПВО. Справка так и осела в моем личном деле и вместе с делом перешла в архив ВМФ в городе Гатчина. В октябре – ноябре мы все чаще спускались с мамой в бомбоубежище. Оно было оборудовано еще до войны в подвале дома № 10. Это было капитальное сооружение. Массивные стальные двери, вентиляция, специальные полати для народа, электричество. Я думаю, бомбоубежище сохранилось и до сих пор. Для меня это мрачные воспоминания. Однажды, я вместе со взрослыми вышел из бомбоубежища через выход во двор дома № 10 подышать воздухом. Вдруг страшный вой ворвался в узкий переулок. Испуг был ошеломляющим, сковывающим движение. И вот тут я 11-летний подросток подумал: Ну, все, все кончено. Затем раздался глухой, сильный удар, все вздрогнуло, посыпалась штукатурка со стен домов. И стало удивительно тихо. Мы бросились обратно в бомбоубежище. Только позже стало известно, что немцы на пикирующие бомбардировщики «J-88» и Ju 87 («Штука») ставили для устрашения специальные сирены, подобные же устройства крепились на стабилизаторах авиабомб. Эффект против гражданского населения был поразительный. Правда, потом люди попривыкли к этим «штучкам» и не реагировали должным образом, и немцы стали очень редко использовать это явление. Через несколько дней, мы узнали, что тяжелая авиабомба (250 кг) упала во дворе училища Дзержинского, но не взорвалась. Мы опять остались живы.
Именно в бомбоубежище наши родители, проникнутые идеей, что дети не должны пропускать учебный год, решили провести «эксперимент» с нашей учебой. Не знаю, где они нашли учительницу (может быть РОНО помогло), которая согласилась за какие-то крохи продуктов подтянуть нас по русском языку и математике. Я помню, как мы сидим в за столами в небольшой полутемной комнате бомбоубежища, учительница, закутанная в немыслимые серые платки, сидит за преподавательским столом и… ложкой уплетает из небольшой кастрюльки «хряпу» - подобие щей из листьев капусты, добываемых из-под снега на загородных полях. Наверно, родители рассчитывались с ней «хряпой», а она не могла дождаться, когда ее можно будет съесть. Сейчас-то я понимаю, что психика голодного человека совсем иная. Наверное, для этого времени, это было вполне нормально, но на нас произвело впечатление! Представляете нашу учёбу! Как возникла, так тут же наша учеба и закончилась. Одно время, когда воздушная тревога объявлялась за вечер несколько раз, мы с мамой ходили в бомбоубежище ночевать. Здесь со мной и произошло несчастье. Я вижу себя ночью в бомбоубежище, где мы спали в абсолютной темноте, в абсолютно поглощающем свет физическом экспериментальном шаре. Вдруг со мной что-то случилось, ужасный страх отсутствия пространства или нахождение в каком-то другом пространстве сковало меня, мальчишку в 11 лет. Страшное ощущение, которое запечатлелось во мне на всю жизнь и которого я боялся потом и даже боюсь сейчас, настолько это было страшно. Вряд ли это клаустрофобия - болезнь замкнутого пространства, ибо потом я служил на подводных лодках 613 проекта, где пространства намного меньше, чем в бомбоубежище, но страшный симптом не повторялся. Может быть оттого, что на лодке все 24 часа яркий свет в отсеках. Не знаю. Раньше мы не знали, что такое психология и что она может сделать. После этого мы не имели возможности бывать в бомбоубежище. Я боялся, и ничто не могло заставить меня войти туда.
Таких мрачных впечатлений много, например, впечатление того, что в дни блокады, примерно с ноября не было дневного света. Не представляю, куда он делся. Но это сплошная темнота, ночь. Но я-то не спал же всё время. Очень странное ощущение, будто и время не существовало, не было его, остановилось оно. А ведь я не бездельничал. Я был занят серьёзной работой (!) - создавал свой «военно-морской флот», что бы бить проклятых фашистов! Ещё в начале войны мне купили бумажные листы с нарисованными частями кораблей. Их надо было вырезать и клеить. Получались по тому времени неплохие модели кораблей. Я сделал модель крейсера «Аврора», на котором потом, в Нахимовском училище, учился в 1947-1949 годах! Вот как переплетаются события. А модель сохранилась.. Отец не оставлял идеи вывезти нас из осажденного Ленинграда. Как я уже писал, он служил в управлении тыла КБФ (Краснознаменного Балтийского флота). Размещалось управление, по моему, в главном корпусе ЛЭТИ им. В.И.Ульянова (Ленина). Я был у него несколько раз. Отец был героический человек! Он, как мог, поддерживал нас. Сам голодный и слабый, он шел к нам с Петроградской стороны и нес литровую стеклянную баночку «хряпы» для меня, которую он добывал в офицерской столовой. Позже отец где-то нашел несколько плиток столярного клея. Всё съели. А ещё он где-то нашел немецкий солдатский ранец. Ранец-то был покрыт телячьей кожей с рыжей шерстью. Крышку ранца варили, по-моему, несколько суток и тоже съели в виде бульона.
Автотранспорт управления тыла, когда Ладога покрылась льдом и Дорога жизни стала нормально функционировать, стал возить с Большой земли в бочках топливо для кораблей (бензин, солярку). Отец договорился с руководством автоколонны забрать нас с мамой на обратном, порожнем пути. И однажды вечером, в феврале 1942 года началась операция по эвакуации нас с мамой. Меня одели как можно теплее, сунули две бутылки из-под молока для отправления малой нужды, зашили в одеяло и погрузили на санки. Папа нанял двух мужичков для того, что бы они довезли меня до места, где формировалась колонна. Место это, по моим сегодняшним представлениям, находилось на площади за Домом культуры Промкооперации. Там на площади поздно вечером (Ладогу пересекали ночью) стояло довольно много грузовиков, в кузовах которых стояли металлические бочки. Шофер-матрос помог нам с мамой загрузиться между бочками (!), постелив, что-то вроде брезента. С нами погрузили еще одну женщину, жену комсостава флота. Между бочками, в изогнутом положении, на полуторке было не очень комфортно. Но… По льду Ладоги двигались довольно медленно, помню, что было довольно шумно, крики, ругань шоферов, регулировщиков, руководителей. Насколько я понимаю, это была сложная операция, ибо приходилось объезжать свежие полыньи от бомб. На одной из остановок в кузов залез шофер, поинтересовался, живы ли мы. Наша попутчица, кажется, не ответила, и он вытащил ее, она была мертва, замерзла. Не везти же лишний груз. Мама одела на себя кое-какие оставшиеся верхние вещи после женщины – не замерзать же окончательно. Как она говорила, перед нами провалилась в слегка затянувшуюся льдом полынью. Никто не спасся.
Утром мы выехали на берег в Новой Ладоге. Нас встретило флотское начальство и разместило в каком-то большом сарае (может быть в спортзале) и, главное, дали по тарелке рисовой каши, просто горячей рисовой каши на воде, Но вкуснее я ничего никогда не ел. Добавок не давали, ибо после голода это было очень опасно для жизни. Люди вели себя неадекватно. Бросались на кухню, начинали вылизывать пустые тарелки, но персонал строго следил за порядком. Днем мы выехали в Вологду. Началась новая жизнь эвакуированных (или как говорили в Вологде - «выковыренных», наверное, так для народа понятнее). Так как мама была квалифицированной медсестрой, то нас тут же направили в деревню Дюково под Вологду, где мама начала работать А я пошел в школу. Так закончилась моя блокада. Но не путешествия. Отец, зная обстановку, имел свои понятия, он боялся, что Вологду захватят летом немцы. Он писал нам, что к лету мы должны ехать дальше, в Сибирь. Мама послушала отца, и мы последовали в город Омск. Оттуда маму направили на работу в городскую больницу в город Тару, ниже по течению реки Иртыш. Именно там мы весной 1944 года получили от отца вызов в Ленинград, быстро собрались и через полтора месяца пути, в июне месяце снова оказались в родном Ленинграде. Дома было все без изменений. Моя модель «Авроры» стояла на месте.
Размышления и назидания: О флотской форме. О море и морской службе. О морских я нахимовских традициях. О библиотеке. А.П.Наумов.
Вступление
Посвящение в нахимовцы. Поздравляет и вручает ленточки будущим питонам вице-адмирал .
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
