После уроков в компании двух таких же «клешников» я убирал снег во дворе. Очень скоро штаны наши набухли от влаги по самые колени. Когда через час мы пошли докладывать о выполненной работе, они уже основательно сели, приобретя почти первоначальную ширину. Николай Федорович оглядел нас, удовлетворенно хмыкнул и приказал: «А теперь бегом домой, а то простудитесь. И чтобы больше никаких клешей!» Взыскание оказалось остроумно взвешенным: оно автоматически устранило само нарушение. А взводный командир после «мерзавца» не казался таким уж грозным: его первая, непосредственная реакция была скорее домашней, чем командирской. Но что касалось его главной, учительской ипостаси, то тут он напугал нас всерьез и довольно надолго. Через несколько дней после начала учебного года нам была дана контрольная по математике. Помнится, довольно трудная. Обсудив на переменке с ребятами ответы, я стал ждать четверки, ну, в крайнем случае, тройки с плюсом. Однако объявленный Маковским результат ошеломил. И не только меня. Была одна пятерка — у Жени Тощакова. Несколько троек. Все остальные — двойки и даже не узаконенные Наркомпросом колы. Я разделил участь большинства. Оказалось, что если мы и добираемся до формально правильного результата, то мыслим тем не менее без должной логики, неряшливо, столь же неряшливо строим графики, оформляем решения. В заключение прозвучало небольшое нравоучение: «Для вас, будущих командиров флота, математика — хлеб насущный. За грязную, неряшливую работу штурман в случае аварии может попасть под суд. А артиллерист из-за неправильности в расчетах промажет и сам будет поражен противником». Математик дал нам понять свои требования. А сам, надо полагать, сделал вывод, кто есть кто и что стоят наши четверки и пятерки, выставленные в школах, откуда мы пришли.
После этого начались частые вызовы , объяснения, разбор ошибок. Конечно, ничего не могу сказать о применяемой им методике, об индивидуальных особенностях преподавания. Не помню, да и не осознавал этого тогда, а просто учился, понимал, что от меня добиваются логики мысли, четкости ответа. Вторая контрольная не заставила себя долго ждать. Взялись мы за нее в тихой панике. Но пятерок было выставлено больше — две или три, резко сократилось число неудовлетворительных оценок. Первую четверть взвод закончил с одной или двумя двойками по математике. Вторую — без двоек. В третьей троек стало мало. Маковский основательно «вправил нам мозги». А в четвертой... Как-то командир взвода вошел в класс, принял рапорт от дежурного и, вывалив из большого портфеля тетради на стол, произнес: «Ну, что там у вас следующим уроком? История? Можете поучить, кто не успел, на радость Артамонову. Словом, тихо занимайтесь своими делами, не мешайте мне проверять тетради пятого взвода». И добавил нечто совсем непедагогичное: «Если зайдет начальство — у нас повторение пройденного материала». Мы дружно возликовали, дивясь великодушию взводного. И как-то не сразу сообразили в тот момент, что учебная программа девятого класса нами уже пройдена полностью. Потом мы вторглись в программу следующего, выпускного года, начали «грызть» бином Ньютона. А однажды Маковский объявил: «Тема сегодняшнего занятия — ». Все мы в той или иной мере были наслышаны об этом единственном в первой империалистической войне сражении английского и немецкого флотов. Но осилить скучные книги и статьи, посвященные этому событию, отважились немногие. И потому популярная лекция нашего взводного командира, проиллюстрированная схемами, которые он уверенно чертил мелом на доске, прошла на ура. Весь сдвоенный урок, не выходя на перемену, мы неотрывно следили за схватками крейсеров Битти и Хиппера, переживали столь очевидные теперь ошибки флагманов — . Болели, пожалуй, скорее за немцев. Силы их были меньшими, а потопили они больше.
Адмирал сэр Джон Джеллико и адмирал Рейнгард Шеер
Свою лекцию Маковский прочел и в других взводах. Мог он позволить себе такую вольность, имея столь значительную фору в прохождении своего предмета... А в июне мы без потерь перешли в следующий класс, то есть в первую роту, и выехали на остров Валаам. Николай Федорович оказался там в качестве начальника штаба лагерного сбора. Меня он неожиданно приблизил, сделав кем-то вроде адъютанта. «Ты, Миша, аккуратен, из тебя может вырасти штабной командир»,— сказал он, впервые назвав меня по имени. Я по его заданию чертил планы местности и схемы, перебелял графики. Не буду лукавить, к тому времени мы уже кое-что прознали о прошлом своего математика. Разумеется, не от него самого. Информация, скорее всего, поступала от родителей, среди которых были люди осведомленные — и наркомы, и генералы. Так вот, рассказывали, будто был Маковский офицером царской армии. Окончил Академию Генерального штаба. На германской войне участвовал в знаменитом и за этот прорыв получил в награду именное оружие.
Изобретённая Брусиловым тактика прорыва была широко применена обеими сторонами на Западном фронте в последний год войны – 1918-й – и привела там к выходу из тупика окопного сидения. В этом её всемирное значение в истории военного искусства. Ключевым моментом в послереволюционной биографии старого полководца стало инициированное им воззвание нескольких бывших генералов ко всем русским офицерам отдать свои силы служению Красной Армии. Оно было составлено и опубликовано весной 1920 года, когда польская армия вторглась на Украину и в Белоруссию. В Красной Армии судьба Николая Федоровича была связана с преподаванием. Он читал в одной из московских академий курс точных военных наук с широким привлечением высшей математики. Говорили, что носил он в петлицах ни много ни мало — по два ромба: имел звание комдива. А коли так, рассуждали мы, был он не простым преподавателем, а выдающимся, и скорее всего начальником — то ли кафедры, то ли факультета. Конечно же нам очень хотелось в это верить. Участь многих командиров из «бывших» не миновала комдива Маковского: в тридцать восьмом его арестовали. К счастью, он не погиб и не был осужден — иначе не оказался бы на свободе к сороковому году. А дальше -— загадка. Почему Николай Федорович пошел к нам преподавать элементарную математику, что едва ли было ему интересно, хотя получалось блестяще? Обстоятельства вынудили или все-таки возникло к этому внутреннее побуждение? Такие вопросы, конечно, крутились у нас в головах, ответить же на них мог лишь сам Николай Федорович. Но кто б решился его спросить? Мы верили в его биографию, она поднимала его в наших глазах до уровня тех, кто обладал наивысшим престижем,— моряков.
В.Демьянов. ОДНА ИЗЮМИНА, ИЛИ УРОК ИСТОРИИ
Бывают уроки, которые запоминаются на всю жизнь. Для меня такими оказались уроки истории в нашей спецшколе. Вел их преподаватель Иван Алексеевич Кириллин. Предметом он владел великолепно. Вполне мог позволить себе довольно длительное и небезынтересное отступление от темы урока, а когда зазвенит звонок, строгим голосом сказать: — Заболтались мы с вами, но шутки шутками, а дело делом. Не забудьте, глава тринадцатая... да, и еще глава четырнадцатая — за вами! Однажды после такого вот указания, да еще сознавая, что я сам, кажется, на уроке несколько отклонился от предмета в сторону рисования, и, возможно, это не осталось незамеченным, я не поленился и проштудировал указанные разделы. И чувствовал себя на следующем уроке истории не хуже других. Словом, думал, не осрамлюсь, если буду вызван отвечать.
Столкновение рабочих-чартистов с войсками. Престон. Август 1842.
Но реальность оказалась печальнее моих предположений. Я и в самом деле был вызван. И неплохо, на мой взгляд, рассказал о в Англии. Задав ряд уточняющих вопросов, на которые я ответил вполне удовлетворительно, педагог спросил меня: «А когда и где был создан правительственный кабинет Солсбери и чем он знаменит, какой след оставил в истории?» Поскольку вместо ответа последовало многозначительное молчание, Иван Алексеевич задал ряд других вопросов. О том, например, что происходило в рассматриваемое время в Японии, кто правил во Франции... Озадаченный таким оборотом дела, я попытался защищаться: — Но ведь этого вы не задавали на дом. Я учил чартистское движение. Что же учить теперь? — Как что? — недоуменно пожал плечами преподаватель.— Чартистское движение. А пока — двойка. Весь класс дружно рассмеялся. Перед следующей встречей я предусмотрительно прошелся по учебнику параграфов на пять назад и на два-три вперед. Но результат был тот же, что на картине .
И опять я спросил, а что же учить? — Как что? — ответил невозмутимо очень памятливый педагог.— Чартистское движение. Нет, это не было битвой самолюбий. Даже сейчас не могу объяснить суть того достопамятного урока истории и следующих уроков, данных мне И.А.Кириллиным. Возможно, он еще тогда испытывал на мне некие новые формы совершенствования учебного процесса, или, как сейчас говорят, его активизации, а может быть, и просто пошутил. Мне же было тогда не до шуток. Был я тихим и, видимо, не очень способным мальчишкой из Подмосковья. Учеба шла трудно. Вставал я в пять часов, чтобы вовремя успеть на занятия на Верхней Красносельской, а ложился около полуночи. Уроки учил в пригородном поезде (тогда электричек не было) при мерцающем огоньке керосиновой лампы или свечки — одной на два отсека вагона. Там же, в полутемных вагонах, и испортил свое зрение. Но на медкомиссии при поступлении в морское инженерное училище, наученный горьким опытом, я проявил определенную смекалку, ни с кем, даже с отцом, не советуясь. Выучил наизусть всю таблицу, по которой определяют остроту зрения, и показал блестящие результаты, поскольку видел если не букву, то место, куда тычут указкой. А запоминание не составило труда: пользовался я тогда своими мнемоническими приемами, например, когда врач подходил к строке, соответствующей 0,5, я вспоминал выдуманную мною же фразу: «И начальник штаба мой кореш» — .
И, следя за указкой, я всегда мог назвать нужную букву. Те же приемы мне потом помогали всегда, когда меня пытались списать с корабля на берег по зрению. Потому и довелось мне оставаться в корабельном составе столь долгий срок, что в родной спецшколе меня учили прочно запоминать уроки. Этой способности я обязан тому, что еще одно препятствие на пути к морю, к кораблям было устранено. Преодолел я и другие барьеры благодаря твердому усвоению урока, преподанного Кириллиным. Помнится, поставив мне очередную двойку, он сказал, обращаясь ко всему классу: «Вот смотрю я на вас. Умные, серьезные вы люди, но чего-то в вас все-таки не хватает. Нет у вас одной изюмины, умения анализировать, обобщать, делать выводы...» Я свой вывод сделал. Став едва ли не лучшим в школе специалистом по чартистскому движению, я за всю свою долголетнюю корабельную службу ни разу не смог воспользоваться этим своим преимуществом, но главное все-таки усвоил: не ограничивайся только тем, что задано «от сих до сих», и не уповай на некое чудесное звенышко, потянув за которое ты вытянешь всю цепь. Знай и держи в голове весь курс истории, а не очередной параграф. Вот чему учил Иван Алексеевич. Это умение следить за всем, успевать во всем, держать все необходимое в голове, а не в записной книжке, очень пригодилось мне позже, во время многочисленных государственных испытаний боевых катеров и кораблей. Тут уж контролировать и помнить надо поистине все — от главных дизелей и турбин до сточно-фановой системы, настольных вентиляторов и утюгов. Иначе от беды не уйдешь. Думая о необходимом и достаточном, я пришел к убеждению, что не всякие знания — сила и не всякое повторение — мать учения. Порой оборачивается оно и мачехой: ненужное помнят, а нужное — нет. Вопрос очень важный: за весь период испытаний я, как говорят, дважды взрывался и семь раз горел. Бывали аварии не только по вине проектанта или завода-изготовителя, но и по вине экипажа, а за его подготовку всецело отвечал я. И пришлось пересмотреть некоторые «азбучные истины». Например, ту, что лишних знаний не бывает, лишних приборов на щите нет: чем-то они полезны, когда-то понадобятся. А ведь на деле некоторые из них порой не помогают, а отвлекают.
Уму - или способности (умению) мыслить - "" само по себе действительно не научает. А что же научает? И можно ли ему научить (научиться) вообще? - Широкая эрудиция — прекрасное качество. К ней я и сам стремился. Но ведь многознание ума не прибавляет. Ум — это не знания как таковые, а хорошо организованная система знаний. И наиболее ценны не знания сами по себе, а высокая готовность знаний, наше умение быстро извлечь их из памяти и применить на деле. Этому и учил нас Иван Алексеевич. Уже потом, отслужив на флоте немало лет, я узнал, что историк наш имел тогда не только педагогический, но и боевой опыт. Он участвовал в освобождении Западной Белоруссии, в войне с Финляндией, был ранен. Словом, к нам он пришел уже прошедшим огонь и воды командиром. И не случайно позже он был назначен командиром роты. До ухода на пенсию в 1986 году И.А.Кириллин был профессором Московского государственного института международных отношений.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
По «трансляции» «Авроры» В классах громкий репортаж. Диктор голосом Петрова: -Я - Синявский - кореш Ваш! Закругляй программу! Двигай на «Динаму»!
В.Солуянов
Петров Владимир Петрович родился в декабре 1929 года (отец - капитан 2 ранга). Окончил ВВМУ им. М.В.Фрунзе в 1953 году. Ленинградский , Сестрорецк, умер в 1975 г.
Пистоляко Юрий Петрович
Вдвоем, 1955 год.
Биография, написанная его женой, Ниной Павловной Пистоляко
Юрий Петрович Пистоляко родился в г. Кронштадте 26 января 1932 года. В 1944 году был принят в Ленинградское нахимовское училище.
На обороте: На память маме от любящего сына Юры. (фотографировался 17.12.44. без погон)
С отцом, на фланелевке уже погоны с буквой "Н".
После 8-го класса ушел из училища "по зрению". Окончил Кронштадтскую мужскую среднюю школу № 425 в 1949 году. "За отличные успехи и примерное поведение" в школе был награжден Золотой медалью. После окончания школы поступил учиться в Ленинградский Политехнический институт им. М.И.Калинина и окончил его в феврале 1955 года с присвоением ему квалификации инженера-исследователя по специальности "техническая физика". В 1955-1956 годах работал в исследовательской воинской части (Новая Земля), где принимал непосредственное участие в действиях подразделений особого риска, поименованных в подпункте "а" п.1 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 27.12.1991 г. (было вручено удостоверение "Ветеран подразделений особого риска" ). В сентябре 1956 года пришел работать в в/ч 45632 на должность инженера-конструктора, в 1957 году был переведен на должность начальника сектора.
Юрий Петрович Пистоляко в 1958 году.
В 1959 году поступил на учебу в Ленинградский институт водного транспорта и в 1962 году окончил его, ему была присвоена квалификация инженера-электромеханика. Приобретение второй инженерной специальности, отличные организаторские способности обеспечили ему дальнейшее продвижение по должности: главный конструктор проекта, начальник проектного отдела, начальник комплексного проектно-конструкторского отдела. Все эти годы были примером беззаветного самоотверженного труда.
Портрет, 1962 г.
Развитое чувство долга и безупречная работа отличали Юрия Петровича при решении всех задач, ставившихся командованием. Решая сложнейшие технические и организационные вопросы, претворяя в жизнь смелые по замыслу конструкторские решения, он вносил большой вклад в повышение боеготовности Военно-Морского флота, оказывал существенную практическую помощь судоремонтным заводам в развитии их судоремонтной базы и выполнении планов. "Высокие деловые и человеческие качества Юрия Петровича, его трудолюбие, принципиальность и высокая сознательность снискали ему заслуженное уважение многих коллективов конструкторских организаций и судоремонтных предприятий войсковой части 26929" (из приказа командира войсковой части 26929 вице-адмирала-инженера ).
Ценные идеи приходят иногда во время перекура. На ПЛ в Атлантике, 1972 г.
Большой личный вклад внес Юрий Петрович в работы по созданию новой морской техники, за что в 1983 году ему было присуждено звание Лауреата Государственной премии. Ряд работ отмечены авторскими свидетельствами на изобретения, как не имеющие аналогов в отечественной и иностранной технике; Юрий Петрович был награжден знаком "Изобретатель СССР". Одна из работ была отмечена Главным комитетом ВДНХ, а Ю.П.Пистоляко был награжден бронзовой медалью ВДНХ.
. За период трудовой деятельности им было подано более 40 рационализаторских предложений и более 30 работ оформлено на областной конкурс НТО имени академика А.Н.Крылова, многие из них за лучшую работу были отмечены Дипломами III степени и Грамотами Центрального правления Научно-технического общества судостроительной промышленности им. академика А.Н.Крылова. Трудовые успехи Юрия Петровича были отмечены правительственными наградами - орденом "Знак Почета" (указ от 19 марта 1973 г.), медалями "За трудовую доблесть" и "Ветеран труда", его имя было занесено в "Книгу почета" части, одному из первых ему было присуждено звание "Почетный ветеран организации". Имя Ю.П.Пистоляко было занесено на городскую Доску почета, он неоднократно награждался Почетными грамотами, денежными премиями и ценными подарками от командования войсковых частей 45632 и 26929 (г. Москва). Юрий Петрович любил жизнь, работу (причем не стыдился никакой работы), спорт (был награжден многими грамотами за успехи в спорте и спортивной работе), любил музыку, театр, лес, туризм, рыбалку, людей, своих родных. Он был всегда активен и в работе, и во время отдыха. Ю.П.Пистоляко умер 1 ноября 1998 г. (повторный обширный инфаркт). Искренне благодарим Нину Павловну за предоставленные материалы, желаем ей от души здоровья и благополучия! Считаем уместным опубликовать также газетные статьи, бережно хранимые Н.П.Пистоляко. Кроме свойственного тем годам стиля, они дают представление о духе тех лет и раскрывают дополнитешльные грани судьбы нашего героя.
ПРОПАГАНДИСТ. Н.Захарова.
На снимке: один из лучших пропагандистов района Юрий Петрович Пистоляко. Фото А.Вартаваньяна.
Стаж работы на, предприятии — более двадцати пяти лет. Такие факты вызывают неизменное уважение к человеку. А у Ю.П.Пистоляко двадцатипятилетним сроком измеряется пропагандистская работа, трудовой же стаж — с 1956 года. В 1958 году с отличием закончил инженер конструкторского бюро при Морском заводе университет марксизма-ленинизма, и все эти годы активно выполняет обязанности пропагандиста. Сегодня Юрий Петрович — один из ведущих специалистов бюро. От каждого увлеченного своей профессией человека работа требует постоянного совершенствования своих способностей, больших душевных сил, времени. Такая же максимальная нагрузка лежит и на Ю. П. Пистоляко. Тем не менее, ответственные служебные обязанности не только не мешают, а даже помогают Юрию Петровичу выполнять партийное поручение. Долгие годы работы в коллективе, детальное знание специфики предприятия помогают пропагандисту использовать на занятиях конкретные примеры. В этом учебном году Ю.П.Пистоляко ведет теоретический семинар «Трудовой коллектив — управление, дисциплина, воспитание». Трудовому коллективу — основной ячейке нашего общества, сегодня уделяется пристальное внимание. В материалах XXVI съезда партии, ноябрьского (1982 г.) и июньского (1983 г.) Пленумов ЦК КПСС, постановлениях партии и правительства вопрос о трудовых коллективах разрабатывается глубоко и серьезно. И тема, выбранная пропагандистом по рекомендации партийного бюро для теоретического семинара, безусловно, принесет большую пользу слушателям. За долгие годы Юрий Петрович настолько привык к своему партийному поручению, что уже трудно представить его жизнь без регулярного отбора нужной информации, чтения политической литературы, вырезок из газет и журналов, другими словами, без постоянного политического самообразования. Да иначе и быть не должно, считает Юрий Петрович. Коммунист обязан овладевать марксистско-ленинской теорией, повышать свой идейный уровень, способствовать формированию и воспитанию человека коммунистического общества. Неукоснительно выполняет это требование Устава партии Ю.П.Пистоляко. Двадцатипятилетняя пропагандистская деятельность коммуниста — пример добросовестного выполнения партийного поручения.
ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ КОММУНИСТА. 3. ЛИСИНА.
На снимке: Ю.П.Пистоляко. Фото А.Вартаваньяна.
ТАКОЙ у Юрия Петровича характер: за какое бы дело ни взялся — обязательно стремится дойти — довести его до конца. Так было и в школе, и потом в институте: касалось ли это учебы или комсомольского поручения, — учащийся, а затем студент Юрий Пистоляко всегда оставался на высоте. Когда Юрий Петрович возглавил работу одного из отделов конструкторского бюро при Морском заводе, то и здесь коммунист не изменил характеру: отзывы руководства о нем самые лестные — знающий, опытный, толковый специалист. Наверное, работать с ним не всегда легко: требовательность, принципиальность, бескомпромиссность — эти качества отличают коммуниста Пистоляко. Около 30 лет успешно трудится Юрий Петрович в конструкторском бюро и 15 из них выполняет ответственное партийное поручение—руководит занятиями в сети политического просвещения. Инженерно-технические работники — слушатели школы экономических знаний, которой руководит Ю.П.Пистоляко, умело увязывают теоретические знания с вопросами конкретной экономики, реализацией намеченных планов и обязательств коллектива. Все они — ударники коммунистического труда, добивающиеся высоких производственных показателей, и в этом немалая заслуга опытного пропагандиста.
ИНЖЕНЕР НА ПРОИЗВОДСТВЕ. И. ЛЮВЧЕНКО, общественный корреспондент.
В конструкторском бюро при Морском заводе Юрий Петрович Пистоляко трудится уже тридцать лет. В далеком 1956-м, закончив Политехнический институт им. М.И.Калинина, полный идей и новых инженерных решений, пришел он в это учреждение. Работа не просто понравилась, а сразу буквально захватила его. Привлекала прежде всего возможность проявить себя в изобретательском творчестве. «Всегда хочется придумать что-нибудь новое, интересное и полезное для производства, — признается в беседе конструктор. — Я постоянно разыскиваю в специальной литературе подтверждения, обоснования своим идеям и непременно, порой преодолевая многие трудности, используя множество вариантов, добиваюсь поставленной цели, воплощаю свою идею в чертежах. И в этом творчестве, конечно, не может быть перерывов, думаешь не только на работе, но и дома, где часто именно и приходит, наконец, нужное решение. Таковы муки творчества у каждого настоящего конструктора». Вот так рассказывает инженер о любимой работе, о деле, которому фактически отдает всю жизнь. Ему много приходится работать с цехами Морского завода и другими партнерами. Порой изобретение или рационализаторское предложение бывает особенно значительным и приносит большой эффект. В этом случае Юрий Петрович старается быстрее внедрить его в производство. Но на достигнутом опытный инженер не останавливается, его мысль -- в постоянном творческом поиске, и вскоре он уже думает о новом изобретении. За весь период работы в конструкторском бюро он разработал более тридцати рационализаторских предложении, дающих значительный эффект, из них пятнадцати присвоили авторские свидетельства. Весом вклад опытного конструктора в дела всего коллектива КБ, в выполнение обязательств в честь 70-летия .Великого Октября. Только в этом году Ю.Пистоляко было внедрено четыре рационализаторских предложения, а еще два подано на рассмотрение. Причем, экономический эффект этих предложений превысил 80 тысяч рублей. Юрий Петрович всегда подает предложения значительные, дающие солидный эффект. Среди изобретателей и рационализаторов нашего района Ю.Пистоляко — весьма заметная фигура, он — постоянный участник районных слетов мастеров технического творчества. За плечами — большая трудовая и творческая деятельность, а он полон сил, энергии, в расцвете своего конструкторского таланта. И его есть где применить,, ведь пятилетке нужны именно такие работники, усилия которых идут на службу делу. «Работать очень интересно, и хочется постоянно придумывать что-нибудь новое. До конца года представлю еще несколько рационализаторских предложении», - так заканчивает нашу краткую встречу Юрий Петрович Пистоляко.
Поздникин Анатолий Васильевич
Поздникину Анатолию -
Спортсменов равных нету боле, Какое «солнце» он крутил! Своим талантом покорил. Турник и «конь» любили Толю.
В.Солуянов
Поздникин Анатолий Васильевич родился в январе 1932 года в Тамбове. Окончил ЛНВМУ в 1949 г., ВВМУ им. М.В.Фрунзе в 1953 г., курсы офицеров подплава - 1954 г. Командир минно-торпедной группы ПЛ пр.613 на СФ в г. Полярном, перешел на ПЛ на Камчатку. Командир БЧ-II-III. Назначен помощником командира ПЛ 611 проекта .
Старший помощник командира ПЛ проекта 633 ЧФ в г.Севастополь, ст. офицер минно-торпедного полигона, закончил Военно-Морскую академию в 1967 г. С 1972 года ст. офицер III управления генерального штаба ВС РФ. Награжден орденом Красной Звезды. капитан 1 ранга, Москва.
Анатолий Поздникин. Спорт помог моей карьере
Я, Поздник Анатолий Васильевич, родился 9 января 1932 года в г. Тамбове в семье младшего политрука Поздникина Василия Матвеевича и мещанки Поздникиной Апполинарии Марковны. Отца часто переводили по службе, и мы переезжали из города в город: Себеж, Великие Луки, Пустошка. В 1935 году отцу удалось поступить в Военно-политическую академию в г. Ленинграде, после окончания которой, он был назначен на службу в Главное политическое управление ВС. Мы переехали в г. Москву, получили жилплощадь и семья, наконец, осела, по крайней мере, уже на 3 поколения. В 1944 году отцу удалось устроить меня в ЛНВМУ. Я стал воспитанником второй роты. В детстве я не мечтал стать моряком, все детство на суше. Как-то случайно все получилось, но эта гримаса судьбы оказалась для меня самой счастливой и удачной. С самых первых дней мне понравилось в училище: боевой мальчишеский коллектив – то что надо в этом возрасте. Мы быстро сдружились. С 1946 года я начал увлекаться занятиями по физкультуре. Мне понравилась гимнастика. У меня стали получаться упражнения на снарядах, которые другим воспитанникам давались с трудом. Мой авторитет у мальчишек возрос.
В 1948 году у меня появились первые успехи в гимнастике, в моем Квалификационном билете спортсмена есть первая запись: «19 дек. 1948 г., Наименование соревнования – первенство ЛНВМУ; присвоенная квалификация – 3 разряд; результаты – 57,45; место – 1. Третий разряд в спорте в 16 лет в то время это хороший результат для подростка. С 1948 года наша вторая рота начала учебный процесс, проживая теперь не в спальном корпусе, а на «настоящем» корабле – на крейсере ВМФ «Аврора». У меня появилась возможность и в перерыве между занятиями заниматься любимой гимнастикой.
Занятия на гимнастических брусьях в перерыве между занятиями на палубе «Авроры», 1948 г.
Конечно, я выступал не только индивидуально, но и в составе команды второй роты. У меня сохранился уникальный документ того времени – Грамота (рис. 7), выданная команде гимнастов воспитанников 2 роты на гимнастических соревнованиях ЛНВМУ в 1948 году в составе: Дорофеев, Ивлев, Поздникин, Пузанов, Осколков, Балебин, Зименков, Неманежин, Балинин, Балакин, Зеленцов, Гусаров, Быков, Дворов, Чистяков, Кузнецов, Курдюмов, Зюзенков, Романовский, Генкин. Вот удивились бы ребята, увидев эту грамоту, если бы были живы. К сожалению, из всей команды гимнастов 2 роты 1948 года сегодня остались в живых только я и Илья Зименков.
Грамота подписана первым начальником училища капитаном 1 ранга Н. Изачиком. В июле 1949 года наше училище впервые участвовало в летних спортивных соревнованиях между суворовскими, нахимовскими и подготовительными военными училищами, первой спартакиаде, организованной в г. Москве. Сохранился в архиве пригласительный билет на спартакиаду. Билет открывается в полном соответствии с тем временем цитатой из тов. Сталина.
Я принял участие в команде гимнастов. Успехов, правда, я не добился, но само участие было престижным.
Конечно, были и другие увлечения, кроме спорта. Сохранилось моя любимая фотография того времени – фото в классе в 1947 году с преподавателем математики Дымовым И.Э. Я часто смотрю на эту фотографию, на ней, на мой взгляд, и взгляд моих близких товарищей, я самый естественный. В 1949 г. закончено Нахимовское училище и нас перевели в училище Фрунзе. Там я продолжал заниматься любимым спортом. В апреле 1950 года участвовал в первенстве г. Ленинграда по гимнастике, набрал количество баллов 55,4 (квалификационный билет) и получил второй спортивный разряд по гимнастике.
Прыжок через голову. На практике (Архив А.П.Наумова, ЛНУ, выпуск 1949 года).
В 1951 году я занял первое место на Первенстве ВВМУ им. М.В.Фрунзе по гимнастике и, наконец, вожделенная мечта каждого спортсмена - получил первый разряд. В моем квалификационном билете есть запись о выдаче мне значка спортсмена 1 разряда! Я с гордостью носил этот значок еще много лет, даже будучи офицером. Престижная награда на уровне медали. Как спортсмен-перворазрядник участвовал в январе 1952 года в Первенстве ВМУЗ ВМС СССР по гимнастике, а в октябре 1952 года в Первенстве ВМС СССР (3 и 4 места соответственно).
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Известно, подлинная сущность человека выявляется в трудностях и житейских испытаниях. Именно здесь, в Ачинске, я получил редкую возможность увидеть воспитанников в истинном свете, реально оценить, кто чего стоит. Тут узнал настоящую цену скромным, как правило, немногословным, совестливым и порядочным ребятам, которые без лишних слов и понуканий брались за самую трудную, самую грязную работу, никогда не хныкали, служили примером для остальных и были надежной опорой для командиров. Здесь я лишний раз убедился и в полной мере оценил незаменимую воспитательную силу здорового молодежного коллектива. Мальчишки находились вдали от родных, порой подолгу не получали весточки из дома, беспокоились за отцов и старших братьев, воевавших на фронтах, частенько грустили и тосковали. На выручку приходило товарищество, зародившееся с первых дней спецшколы и прочно укрепившееся в Ачинске. Ребята помогали друг другу в учебе и на работах, подменяли при необходимости в нарядах, ухаживали за больными, делились посылками, вместе переживали радости и печали. Так крепла и закалялась верная мужская дружба, которая зачастую перерастала в трогательные братские отношения и продолжалась затем и на флоте. Это я считаю одним из самых замечательных наших достижений, самым ценным достоянием спецшколы. Без такой бескорыстной товарищеской спайки и взаимной преданности не представляю себе корабельной службы, без них не мыслю себе флот. Перед майским праздником 1942 года большую группу спецшкольников приняли в комсомол. Оживилась комсомольская работа, которой умело заправлял энергичный и авторитетный секретарь — Энгель Карпеев, сменивший Валентина Григорьева, «спеца» второй роты (в декабре 1941 года эта рота была направлена для продолжения учебы при военно-морском училище).
, кандидат технических наук, старший научный сотрудник, многие годы работал директором Музея М.В. Ломоносова. Участник парада Победы в составе курсантского батальона, служил на гвардейском эскадренном миноносце «Гремящий» Преподавал в ВВМИОЛУ им. Ф.Э.Дзержинского. Старейший российский ломоносовед.
Приближались годовые проверочные испытания, и ребятам приходилось вовсю нажимать на учебу. Несмотря ни на что, первый военный учебный год — самый трудный и беспокойный — школа завершила на удивление неплохо — без «потерь». В мае 1942 года было решено перевести спецшколу в город Куйбышев. Мы не без грусти попрощались с Ачинском, который приютил нас в лихую годину и так много дал для физического и морального возмужания ребят, закалил их характеры и волю. После него, казалось, нам уже не страшны никакие передряги. Хотя положение на фронте вновь осложнилось, наш батальон, состоявший из двух рот (третьей и четвертой), двигался на Запад с победным настроением. Теперь ребята не стыдились выходить на остановках — эшелон направлялся в сторону фронта, и они могли со спокойной совестью любоваться живописной природой Сибири и Урала. Когда поезд, пересекая горный хребет, замедлил ход, «спецы», конечно же, не могли отказать себе в удовольствии выпрыгнуть из вагонов и на собственных ногах перебежать из Азии в Европу.
НА ВОЛГЕ
В Куйбышеве нам создали прекрасные условия для учебы, быта и культурного досуга. Помнится, с каким подъемом ходили мы строем в столовую, радуя публику бравой выправкой, лихими песнями и четким шагом. Часто видели на одном из оживленных перекрестков статную фигуру генерал-лейтенанта А.А.Игнатьева, автора книги . «Спецы» по команде «Смирно!» всегда приветствовали ветерана с особым удовольствием и рвением. По всей видимости, не меньшее удовлетворение испытывал и сам генерал, который встречал нас, торжественно взяв под козырек и пристально вглядываясь в наши ряды. Кто знает, какие чувства испытывал при этом старый солдат...
Между тем в Москве и частично Куйбышеве был объявлен набор в восьмые классы — в пятую по счету роту, а оставшиеся «сибирские» роты отправлялись в лагерь, который расположился в лесу на берегу Волги. Место это называлось Поляной имени Фрунзе. Лагерный сбор был близок к завершению, когда мы получили распоряжение направить одну роту на лесозаготовки, чтобы обеспечить город топливом на зиму, а другую— на уборку урожая. Ребятам третьей роты крепко доставалось: от зари до зари они напряженно трудились на делянках, двигаясь, словно автоматы, а потом обессиленные сваливались в холодных палатках во всем обмундировании, даже по ночам во сне их преследовали падающие деревья. Тяжело пришлось и младшей роте, которая помогала убирать урожай. Редко мне потом приходилось наблюдать столь высокий накал работы, тот дух соревнования между бригадами, который царил у наших «спецов» на лесозаготовках и в поле. Батальон выполнил эти задания в срок, ребята получили хороший трудовой урок. К началу учебного года мы вернулись в Куйбышев. Старшую, бывшую третью роту вскоре отправили в Москву, где из десятиклассников Московской и Горьковской морских спецшкол создавался подготовительный курс при Военно-морском хозяйственном училище (эвакуированном из Выборга). Я сопровождал своих воспитанников. Расставаться с последними «спецами» призыва сорокового года, с кем начинал и поднимал спецшколу, соратниками по Валааму и Селецким лагерям, участниками «улуйской» и «ачинской» зимовки — нашими ветеранами, было особенно тяжело. Мы приехали в училище, которое размещалось на Волоколамском шоссе, за станцией метро «Сокол». Не скрою: с ревнивым чувством передавал я своих воспитанников в чужие руки. Мне казалось, что у начальника училища капитана 1-го ранга А.В.Кацадзе и без них хватало забот со своими собственными курсантами. Сердечно попрощался с ребятами и ушел опустошенный, словно оставив здесь частицу своего сердца... Как мне потом передавали «спецы», они сохранили на подкурсе не только организационную самостоятельность, но и самый дух спецшколы. Здесь они приняли присягу и в 17 лет стали настоящими военнослужащими, получили, наконец, право на долгожданные ленточки с якорями, а в 1943 году, после окончания подкурса, были направлены в военно-морские училища.
И.А.Кириллин
Между тем жизнь спецшколы в Куйбышеве продолжалась. Приехала из Москвы с преподавателем истории И.А.Кириллиным пятая рота. Надо было усиливать воспитательную работу, укреплять традиции, налаживать воинскую дисциплину. Хотя мы теперь были обогащены опытом предшествующих лет, я часто ощущал, как нам не хватало ушедших «ветеранов», особенно старшин. В октябре 1942 года произошло важное событие в моей жизни: я был принят в члены партии. Таким образом, мой кандидатский стаж не по моей вине растянулся на десять лет. А в 1943 году на рукавах моего кителя прибавилась еще одна нашивка — мне присвоили очередное воинское звание «капитан-лейтенант»; на плечах появились только что введенные золотые погоны. Не стану скрывать: как всякий командир, я искренне радовался повышению в чине. Мою радость дружно и шумно разделяли и все учащиеся. Школа наша продолжала стабильно готовить пополнение для высших училищ. Летом 1943 года мы попрощались со «спецами», окончившими девятый класс,— последними из могикан, участниками сибирских походов. Они отплывали на пароходе вниз по Волге в Астрахань и далее в Баку, в подготовительное училище, где должны были продолжить учебу. Мы торжественно, с оркестром и почестями, провожали их на пристани. Это был уже четвертый по счету выпуск спецшколы. Грустно мне было прощаться с ребятами, с которыми так много пройдено, так много пережито.... Наступил 1944 год. Враг отброшен далеко на запад. После двух лет нашего пребывания в Куйбышеве встал вопрос о возвращении спецшколы в Москву, откуда еще к сентябрю 1943 года прибыла рота новобранцев — шестая и последняя, как потом оказалось.
СНОВА В МОСКВЕ
В начале 1944 года в составе двух рот — пятой и шестой — вернулись в столицу, в свое прежнее здание на Верхней Красносельской. Теперь в школе не оставалось ни одного ученика из тех, кто первыми вошли в этот дом в далеком сороковом году. Начались занятия. По-прежнему мы много времени уделяли строевой подготовке и спорту, изучали военно-морское дело. Не у всех учащихся дома оставались родители, поэтому многие жили в интернате. Радостные военные сводки воодушевляли ребят. Мы снова ввели уроки танцев. Теперь по субботам в школе устраивали вечера отдыха, на которые приглашали девушек из соседних школ. В свою очередь группа наиболее заядлых танцоров, нередко во главе со мной, посещала и их танцевальные вечера. Наши ребята своим умением танцевать, культурой поведения и уважительным отношением к «дамам» завоевали устойчивую репутацию образцовых кавалеров. К тому времени уже три выпуска спецшколы обучалось в высших военно-морских училищах и один — в подготовительном.
Воспитанники Московской спецшколы - курсанты Бакинского ВМПУ: Вязаничев Сергей Акимович, Свистунов, неизвестный. 1944 год. Любимов Виктор Андреевич, 1943 год.
Все эти годы я поддерживал связь с бывшими воспитанниками, которые регулярно сообщали о своих делах. Приведу выдержки из некоторых писем, присланных в разные годы. «Июль 1943 г. Баку. Вспоминаем наши первые уроки с Вами, как ходили на шлюпках в Сельцах... Недавно прошли штыковой бой, вот тогда-то и припомнили Ваши классические, приемы с винтовкой в Ачинске... Скоро Ваши воспитанники пойдут в высшие учебные заведения, но годы, проведенные в спецшколе, никогда не забудем. Передайте большой привет нашим командирам-воспитателям. В.Кудрявцев, В.Кан, П.Орлов, И.Шабалин, А.Михайловский и другие». «Ноябрь 1943 г. Баку. Нашу роту разбили по всему курсу, но когда она еще существовала, она оправдывала свою принадлежность к Московской спецшколе. Ходить лучше нас не умел никто. Вчера закончились шлюпочные гонки. Первенство взяла команда Беспяткина, второе место — наша шлюпка. В общем, везде впереди москвичи, Ваши воспитанники. С краснофлотским приветом — Ваш Щеслярий». «Ноябрь 1943 г. Баку. У нас смешали все спецшколы, но москвичи все равно выделяются... Хорошо бы в будущем случилось так, чтобы Вы были командиром корабля, а мы, окончив училище, попали служить к Вам... Примите от ребят горячий привет. Ваш Олег Козлов».
Олег Козлов. 1942 год, Куйбышев, спецшкольник и 1945 год, курсант.
«Июль 1945 г. Ленинград. Наши «спецы» по сравнению с другими — орлы, а не ребята. Вам, нашему бывшему воспитателю, краснеть за своих воспитанников не придется... Архангельского Стасика наградили орденом Красного Знамени, сейчас он лежит в госпитале после контузии. Рябов в этом году кончает заниматься, получает звание младшего лейтенанта. Так что «спецы» дают жизни! Максимов». Простим ребятам их неумеренные восхваления в адрес своего первого командира, их наивный «спецовский патриотизм». Главное, что в этих письмах выражены неподдельная любовь к родной спецшколе и светлые воспоминания о ней, чувства гордости «спецовским» братством, любви к морю и Военно-Морскому Флоту, верности Родине. Надо ли говорить, как радовали и воодушевляли меня эти искренние горячие послания?! ...В 1944 году было решено на базе оставшихся рот нескольких военно-морских спецшкол образовать в Ленинграде подготовительное училище. Для оказания помощи в его организации я выезжал в Ленинград; туда же позднее направлены были командирами рот Ю.Похвалла и К.Тимаев, которым присвоили офицерские звания. (По воспоминаниям ленинградских подготов Преподаватель ВМП – корректно-спокойный капитан Ю.Р.Похвалла преподавал ВМП, а мичман Ф.Ф.Цисевич, дотошно-аккуратный асс морской практики, уважительно-тактичный по отношению к «серым» пока в этом деле курсантам, но в будущем – флотским офицерам, был его помощником).
Перед отъездом устроили прощальный бал в . На этом вечере мы выслушали немало благодарственных слов от родителей и учеников, нам преподнесли много цветов и памятных подарков. Так спецшкола — мое любимое детище, попрощавшись с Москвой, в июле 1944 года прекратила свое существование... В подготовительном училище меня назначили начальником курса; он состоял, как и в спецшколе, из трех рот. Но теперь в мое подчинение вошли офицеры — командиры рот и воспитатели. Это, разумеется, облегчало работу, зато во многом лишало былой самостоятельности. В целом же служба в училище была мне по душе — я продолжал оставаться со своими «спецами». Но ненадолго... В марте 1945 года меня откомандировали в распоряжение Наркомата Военно-Морского Флота и направили в Ригу. Оставаясь в кадрах ВМФ, я получил назначение на должность начальника школы юнг Латвийского морского пароходства; ее мне также пришлось создавать заново. Опыт, накопленный в спецшколе, помог быстро справиться с порученным делом. Однако в конце 1947 года школу юнг ликвидировали, и я остался не у дел... В Управлении кадров ВМФ мне предложили подать рапорт об увольнении в запас. Пришлось подчиниться. Никогда в жизни еще не доводилось писать более горестной бумаги — отречения от мечты... Так в декабре 1947 года кончилась моя военно-морская служба. А мне ведь тогда исполнилось 37 лет, я был полон сил и энергии. Прощай, флот!..
ПОДВОДЯ ИТОГИ
, и Московская в частности, вписали немало примечательных страниц в историю славного отечественного флота. Их воспитанники сами выпустили не одно поколение советских военных моряков.
В КРУГУ ХОРОШИХ ЛЮДЕЙ
М.Новиков. ЛЕГЕНДА О КОМДИВЕ
Командиром нашего взвода стал Николай Федорович Маковский, математик, личность удивительная, педагог, какого я до тех пор не встречал. Он был старше М.Д.Меньшикова, командира нашей роты, выглядел вполне штатским. Высок, с брюшком, с несколько обвислыми плечами. Говорил в нос, слегка гнусавя и делая иногда неожиданные ударения в наших фамилиях. Спрашивал Николай Федорович строго. Любил способных, однако держал их на дистанции. Великолепное знание своего предмета сочетал с прикладными военными навыками. На его уроках можно было проявлять инициативу, но выскочек он всегда осаживал. Настоящий русский интеллигент, он начал свое первое занятие с высокой патриотической ноты, а потом... рассказал о способах построения служебной карьеры. На последующих занятиях он также любил отвлечься от учебной темы, что позволяло ему «встряхнуть» класс. Проводя утренние осмотры или выстраивая нас по иному поводу, командовал Николай Федорович хоть и негромко, но отчетливо, не путаясь в уставных словах. И за неряшливость, неопрятность во внешнем виде обходился с нами довольно резко, не щадя нашего самолюбия. Словом, строгость его внушала должный трепет. Однажды зимой, когда мы уже носили форму, я пришел в школу очень довольный собой. Накануне, намочив брюки, я с усилием насадил их на фанерные клинья и выпарил утюгом. Получились широченные клеши. С гордо поднятой головой проделал я обычный путь от Малой Бронной до Верхней Красносельской. Но гордость была недолгой. Утреннего осмотра избежать не удалось. И взводный командир не прохлопал, как случалось в других классах. Из его уст вырвалось совсем неуставное: «Ишь, мерзавец, что с брюками вытворил!» В память впечаталось: слово «мерзавец» было пущено без гнева, а с каким-то веселым изумлением. Но тут же последовало и официальное: «Ученик Новиков, один наряд вне очереди!»
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
В кромешной темноте нас повезли в стареньком, битом, видавшем всякое, грузовике. Кузов укрыт фанерным «ящиком». Ящик битком забит людьми - холодно, страшно! Детей не разглядеть - закутаны, ну, не знаю, по самое «некуда». Взрослые – скелеты-вешалки. Тишина в кузове - только слышно, как надсадно завывает мотор машины…
И мы оказались в Баку. Здесь я родился еще в 1934 году, здесь жили какие-то дальние родственники мамы. Оказалось, что все месяцы жизни в Ленинграде после бегства из Таллинна мы прожили без какой бы то ни было регистрации. И это сказалось сначала на том, что мы путешествовали (ехали в эвакоэшелоне) с серьёзными дополнительными трудностями. А позже моим родителям и сестре с братом в различных архивах войны не удалось найти следов нашей блокадной зимы, и никто из моих близких не воспользовался льготами ленинградских блокадников – уже все они ушли из жизни: папа и мама, сестра и брат. Ну, а я даже не пытался чего- либо искать. Стране и так трудно! В Баку я начал учиться в школе. К сожалению, я не помню, как и когда я узнал о Нахимовском училище. Только вечером 4 сентября 1945 года в поезд садились двое десятилетних мальчишек (точнее, мне ещё не было десяти – я родился 28-го сентября). Вторым был, кажется, Сева Самсонов. Но утверждать этого я не стану.
Так началась моя самостоятельная военная жизнь.
«Мокрая приборка!»
Командиром у нас был мичман Юрий Безуглый. В первые дни никого другого мы не видели и не знали. Во всяком случае, я никого не могу вспомнить. День начинался с подобия зарядки, потом приведение себя и «кубрика» - мы легко усвоили, что так по-флотски называется спальное помещение - в порядок. Потом занятия. Вот тут появлялись другие люди - это были учителя. Они помогали нам подготовиться и сдать экзамены. После сдачи экзаменов с нами остался наш мичман. Это наш первый военный воспитатель и педагог. Многое стёрлось из памяти. Наверное, мичман Безуглый учил нас основам уставного поведения и уставных взаимоотношений. Он учил нас строю, движению в строю, правильному и опрятному ношению формы. Каким-то ещё воинским премудростям. Конечно, моя воинская жизнь, поведение и др. – всё началось с его науки. Громадное ему спасибо! Но почему-то (впрочем, понятно, почему!) на всю жизнь запомнилась его любовь к «мокрой приборке».
Вымыть, выскрести, натереть... Каждый знает, где и что следует сделать, чтоб всё блестело и сияло! Фотография предоставлена Ириной В.Мартыновой, дочерью подполковника В.П.Николаенко.
«Мокрую приборку» мы «имели» не менее трёх раз на день! Утром после завтрака (до начала занятий), после послеобеденного тихого – «адмиральского» - часа и вечером. Может быть, кто уточнит что-то, укажет, что такая частота и количество «мокрых приборок» преувеличены, но я почему-то убеждён, что всё так и было. Едва появлялось получасовое «окно» в распорядке, как звучала команда «Аврал! Мокрая приборка!». И начиналась суета – кто-то тащил швабры, кто-то набирал воду в тазы («обрезы»), кто-то тащил ветошь – тряпки для мытья пола. Вообще-то наши коридоры имели паркетные полы. Они – коридоры – были длинными, в несколько десятков метров, но всегда блестели мастикой натёртых полов. При наших «приборках» полы обязательно мыли водой с чем- то, потом скоблили осколками стекла, заранее заготовленного, потом полы подсушивали, а затем намазывали мастикой, после чего уже натирали до блеска специальными щётками. И так происходило трижды в день, если не случалось каких-либо других работ! Это был один из способов приучить к исполнению требований, причём без разного рода рассуждений и болтовни…А ещё был трап – парадный – в несколько этажей, который требовалось мыть не абы как, а именно снизу вверх! И если капля падала с верхней ступеньки на нижнюю, а ты не замечал этого, то качество работы признавалось на «неуд», и надо было всё делать заново! Вспоминаю сейчас – и смех, и грех! И даже думаю, что если кто-то из нынешнего поколения прочитает эти строки - подумает: что расхваливает автор? От чего «восторг»? Это ж издевательство (с нынешних позиций)! Конечно же, не «восторг» это. Но я понял тогда, что трудиться надо – раз, а, во-вторых, опять-таки трудиться надо, раз требует командир. К тому же тогда же я понял, что прежде подумай, чем командовать, а если скомандовал, то уж добейся исполнения! Просто тогда набор приёмов понуждения к труду – всякому! – был не так велик. Это теперь мобилки, PSP, компьютеры, etc., etc… Позже мы получали за разные провинности «наряды на работу» - одна ёлочка, две ёлочки, три… Это означало, что вышеописанным способом надо было в свободное время, которое нам полагалось по распорядку дня, привести в порядок соответствующее количество «ёлочек» коридорного паркета. При тех же «строгостях» - никак не задеть смежные доски паркета, чтобы не получить «добавки» к оговоренному наряду. Некто скажет: так детально расписывает «технологию», видно, не раз…Да, приходилось, и не раз, но многому научился – и не только мыть и драить. Что делать? Был очень подвижным, «реактивным» и, как мне казалось, «уж очень умным»…А был просто не очень дисциплинированным мальчишкой… Но - школу прошёл!.. Кто знает меня, не скажет, что потом я стал или забитым, или безынициативным и не самостоятельным офицером…
Лейтенант и подполковник В.В.Максимов.
Во время этих приборок несколько раз происходили случаи, за которые мне, пожалуй, стыдно и сейчас. Но надо сказать, среди нас нашлись и те, кто воспротивился повторению этих случаев. Был среди нас кандидат на поступление - мальчишка из Харькова. Позже мы подружились, и эти дружеские отношения продолжаются и теперь, будто и не было нескольких десятков лет, когда мы не слышали друг о друге ничего. Мне довелось служить в Армии, в ракетчиках, а он имел отношение к Флоту. Так вот. Он сильно скучал по дому, по семье, по маме (потом мы узнали, что его отец, лётчик, погиб на фронте). И скучал так сильно, что плакал «домой хочу, к маме!». А наш мичман подговаривал проучить-де его, обдав водой из обреза, которой мы мыли паркет. К сожалению, несколько раз так и случалось. Но потом мы воспротивились, и эта «забава» больше не повторялась. А мальчишку-то таки отправили домой! Но через год он приехал снова, сдал экзамены, был зачислен в училище. Он закончил ТНВМУ, потом закончил ВВМУПП им. Ленинского Комсомола. И ныне здравствует. И мы общаемся. Дружим. Однажды служба снова свела меня с мичманом Безуглым. В 1964 году я получил назначение во Львов, в соединение ПВО Страны, инженером- энергетиком соединения в ЗРВ. Безуглый оказался адъютантом командира соединения. В разных обстоятельствах мы несколько раз вспоминали о той, нахимовской, жизни… Он помнил то время и ту жизнь, и ценил память о ней…
Просто несколько сентенций
В нашей семье растут несколько внуков разного школьного возраста. Правда, есть и такие, кто уже перерос школьный возраст, они уже студенты ВУЗов. Хочу «порезонёрствовать» на тему об умении учиться.
Один из внуков – пусть это будет Кирилл, учится трудно. Наверное, тому много причин. Мне трудно анализировать причины и следствия в организации учебного процесса в нынешней школе, я не спец в этой области. Но я вижу, как и что ему приходится делать, чем заниматься. И мне жаль мальчишку! В многолюдном классе (более 30 учеников) учитель, имеющий реноме хорошего(???), не имеет возможности равномерно всем уделить внимание в учебном процессе. Он ориентируется в своей работе на лучших – именно они подкрепляют его реноме. Учитель работает с успевающими. С остальных же требует проработки классного материала дома повторно. А с кем? С родителями!? В зависимости от того, как относятся родители к требованиям школы (здесь – классного педагога, школа начальная), ребёнок либо тупо переписывает всю классную работу сам. Как получится…Либо просто этого не делает – родителям не до того. Надо биться за выживание. Как бы он, ребёнок, ни старался, на выполнение этого требования учителя – повторить весь классный материал в письменном виде – уходят многие часы. Я опускаю рассуждения о бюджете времени учеников младших классов (а в большом городе, где родители вынуждены порой водить детей в школу не там, где живут, а поближе к своей работе!?). Главная мысль в том, что бедный Кирилл только к 19-ти часам заканчивает классную работу, а впереди ещё домашние уроки. Конечно, развивается «аллергия» к школе, навек отбивается желание научиться учиться… Взять другой пример, другого внука. Пусть это будет Александр. Одарённый от рождения мальчик, получивший в дошкольные годы изрядную дозу маминого внимания и усердия, к поступлению в школу наученный не просто читать, но читать книги всерьёз, и умные книги при этом, достиг хороших результатов, обогатив свою память полезной информацией изо всех мыслимых детских энциклопедий. В начальной школе малыш не раз слышит, что он лучший. К сожалению, тут вот забыли научить ребёнка той знаменитой формуле, где числитель одно, а знаменатель принимает значение собственной оценки личного «эрго»…К этому времени родители сделали себе приличную карьеру, уже времени для постоянных контактов с ребёнком не достаёт. Мальчик подрос, учится неплохо. Кажется, что дело сделано! Ан, ведь не так всё нормально! Требования к ребёнку явно занижены – он уже не читает книг, письменные задания выполняет практически лёжа, кое-как, порой, буквально, лёжа на ковре. Один родитель вслух рассуждает, что-де почерк – не главное в жизни, другой речёт – ну, и что ж, что я была отличницей… В доме достаток. Родителям кажется, дело не в оценках учителей… Пацан делает для себя вывод, что учителя придираются… Родители, имевшие суровое послевоенное детство, «за пятёрки» задаривают ребёнка всеми современными «цацками»… Результат? Правильно! Семиклассник добровольно встаёт в шесть утра, чтобы до школы поиграть в какой-нибудь on-line «шутер». Родители обижаются теперь, что дедушка никак не отстроит компьютер, чтобы ограничить доступ к on-line играм. Самим-то жалко ребёнка…
Я столь длинно об этом распространяюсь, потому что вспоминаю и сравниваю с тем, чему и как учили нас в прежнее время. И утверждаю, что нас постоянно учили учиться. И научили. Поэтому – горжусь! - мне удалось своих дочек тоже научить учиться. Поэтому в своей профессиональной деятельности они продолжают (уж и «сороковник» стукнул!) учиться, постоянно работают с книгой. Жаль, похоже, мне не удалось привить им мысль, что своих детей тоже надо учить. И непрестанно! Сами–то трудятся от зари до зари – в городе! А мне говорят – «не придирайся! Тут – не казарма и не кубрик!» Впрочем, не знаю, к чему это я…
Мануйлов Глеб Васильевич
Г.В.Мануйлов в 1952 году.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
Долгие годы службы на Севере и участие в работе Географического общества СССР позволили мне познакомиться с арктическими трудами инженер-контр-адмирала Зубова Николая Николаевича, океанолога и географа, крупнейшего специалиста по Арктике. В метрическом свидетельстве Екатерининской церкви местечка Липканы Хотинского уезда (Республика Молдова) за 1885 год состоит в записи под номером 30 следующий акт: 1885 года, мая одиннадцатого дня у штабс-ротмистра Астраханского драгунского полка Николая Тимофеевича Зубова и законной жены его Людмилы Ерастовой, первобрачных и православного вероисповедания, родился сын Николай. В 1895 году Николай стал воспитанником Первого Санкт-Петербургского кадетского корпуса. Обучение в корпусе выявили у него твердый характер и сильную волю, правдивость и разумную откровенность, доброту и услужливость с сохранением своего достоинства.
Н.Н.Зубов в год окончания Морского кадетского корпуса. 1904 г. - В 1904 году с окончанием Морского корпуса мичман Зубов был назначен вахтенным офицером на эсминец "Блестящий". На этом эсминце он совершил переход вокруг Африки и по Индийскому океану, принял участие в Цусимском сражении. Эсминец погиб. Раненый, но живой Николай чудом спасся и лечился в Шанхайском госпитале. За участие в Цусимском сражении Николай Зубов был награжден орденами Св. Станислава III степени с мечами и бантом и Св. Анны 4-ой степени с надписью за храбрость. В 1910 году лейтенант Зубов окончил по первому разряду гидрографический отдел Николаевской морской академии и еще некоторое время служил на кораблях Балтийского флота. В тот период большое значение имело его плавание на посыльном судне "Бакан" для охраны тюленьих промыслов на Севере Кольского полуострова. С борта судна Николай Николаевич сошел навсегда влюбленным в ледяные просторы Арктики. Однако ранения и контузия, полученные в бою с японцами, давали себя знать, и в 1913 году Николай Николаевич выходит в отставку. В этом же году его командируют в Норвегию в Берген в институт геофизики, окончив который, он становится океанологом. Океанология и Арктика стали смыслом его жизни. С началом К 1-ой Мировой войны его вновь призывают во флот и он принимает участие в боевых действиях на кораблях и подводных лодках Балтийского флота. Как флагманский штурман за боевой поход на одной из подводных лодок (тип ) он был награжден орденом Св. Анны III степени с мечами и бантом. Во время Гражданской войны подполковник Зубов командовал батальоном охраны Колчака. Оказавшись в плену вместе с Колчаком, он дал подписку никогда не воевать против советской власти. Выбор Зубова был честным, искренним и ему поверили. Это было голодное время восстановления народного хозяйства. 10-го марта 1921 года Ленин подписал декрет об организации Плавучего морского научно-исследовательского института (ПЛАВМОРНИН).
В этом же году Зубов стал первым действительным членом Плавморнина. Институт организовал плавание на пароходе "Малыгин" в Баренцевом и Карском морях. Его основной целью были ихтиологические и гидробиологические исследования в интересах рыбного промысла. В результате экспедиции "Малыгина" к осени 1921 года мурманские промыслы дали свыше 300 тысяч пудов рыбы. В плавании на "Малыгине" принимал деятельное участие и Н.Н.Зубов. Для океанографических исследовании Плавморнин в 1922 году оборудовал в Архангельске парусно-моторную 2-х мачтовую шхуну "Персей". С 1923 года и за свою 16-летнюю жизнь "Персей" совершил свыше 80-ти экспедиционных рейдов в Белое, Баренцево, Карское и Гренландское моря. Во многих плаваниях "Персея" принимал участие и Н.Н.Зубов. Одним из результатов плавания на "Персее" явилось рождение идеи ледового прогнозирования, без чего невозможно было решать проблему хозяйственного освоения северных морей. В начале 1930-х годов начальник гидрологического, отдела Государственного океанографического института профессор Николай Зубов организовал и осуществил на судне "Николай Книпович" две арктические экспедиции в высоких широтах Баренцева моря, в том числе между Шпицбергеном и Землей Франца-Иосифа. В 1932 году, выполняя океанографические работы на "Николае Книповиче" Н.Н.Зубов с Севера обогнул архипелаг Франца-Иосифа.
Океанографическое научно-исследовательское судно "Персей". 1920-е годы. - Маленькое судно всего в 100 тонн водоизмещением и мощностью двигателя в 125 л.с. успешно обеспечило поставленную задачу, а затем, пройдя до 82 градуса северной широты, впервые исследовало гидрологические условия в ранее не посещаемом районе Арктики. В 1934 году на гидрологическом факультете Московского гидрометеорологического института Н.Н.Зубов создал первую в стране кафедру океанологии. В 1935 году состоялась первая высокоширотная арктическая экспедиция на ледокольном пароходе "Садко", научным руководителем которой стал Н.Н.Зубов. За 85 дней экспедиция прошла около 6-ти тысяч миль, из них половину за пределами 80-й параллели, открыла несколько островов, провела огромной важности научные работы. В 1937 году Николай Николаевич становится доктором географических наук. В эти годы он создает свою замечательную монографию "Морские воды и льды"1, которая имела международное значение и служит океанологам до сих пор. Когда в 1941 году началась Великая Отечественная" война и институт из Москвы эвакуировали в Ленинабад, Зубов явился в один из московских военкоматов и попросил взять его добровольцем в Военно-морской флот. Несмотря на возраст, просьбу его удовлетворили, присвоили звание капитана 2-го рангам и отправили в Архангельск начальником штаба ледокольного отряда Беломорской флотилии. В этой должности он принимал активное участие в проводке арктических конвоев, идущих из США в Кольский залив. В 1944 году он был назначен директором Государственного Океанографического института и ему было присвоено воинское звание . В 1945 году вышла его вторая крупная монография "Льды Арктики", которая до сих пор является неоценимым пособием для большинства полярных капитанов, летчиков и ученых.
В 1979-1985 годах, в годы холодной войны, когда началось активное освоение подводными лодками подледного арктического бассейна, Оперативным управлением Северного флота также учитывались арктические работы профессора Н.Н.Зубова. Это помогало прокладывать маршруты подводных лодок в нетрадиционные районы боевого патрулирования: в море Лаптевых, в Канадском архипелаге, в море Линкольна, в центральной части Арктики. Подводные лодки из этих районов могли поражать баллистическими ракетами любые цели до экватора. Эти плавания были массовым героизмом советских подводников, которые, к сожалению, не всегда оценивались должным образом со стороны военных и государственных руководителей. Тем не менее боевое патрулирование подо льдами Арктики явилось важным вкладом в оборону страны. Отмечая заслуги Зубова в развитии физической океанологии, разработки методики океанологических наблюдений, создании системы ледового прогнозирования, Географическое общество СССР избрало его своим почетным членом, а Советское правительство присвоило ему звание заслуженного деятеля науки и техники РСФСР. Николай Николаевич был удостоен звания Почетного полярника, награжден двумя орденами Отечественной войны 1-ой степени и орденом Трудового Красного знамени. Профессор Н.Н.Зубов умер 11-го ноября 1960 года и похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
Гидрографический корабль "Николай Зубов". - Военный моряк, педагог, океанолог, путешественник, географ, и историк— все это неразрывно сочеталось в незаурядной личности Николая Николаевича Зубова. Его память увековечена в названии подводной горы в Тихом океане, залива в Арктике, мыса на Новой Земле, в присвоении его имени исследовательским судам Гидрографической службы ВМФ и Арктического и антарктического института Госкомгидромета.
