Кавалер Бизертовского креста – уникальной морской награды – капитан 1-го ранга в отставке, журналист, военный писатель – все это об одном человеке – Николае Титоренко. Сегодня он возглавляет Воронежский музей-диораму. День моряка-подводника в жизни Николая Никифоровича – главный праздник года. Даже на берегу, капитан первого ранга в отставке продолжает службу военно-морскому флоту. В музее-диораме - вся история морской славы России. Жизнь Николая Титоренко тоже её часть. После военного училища подводного плавания – лейтенантом на Тихоокеанский флот. За 25 лет, отданных морю, было всякое: дальние походы, учения, боевые дежурства. До сих пор Николай Никифорович считает, что во многом дожить до старости помог случай. Николай Титоренко, директор музея-диорамы: «В составе штаба флота полетел в Ленинград. На обратном галсе я на этом самолёте волею обстоятельств не полетел. Это было 7 февраля 1981 года, я вам могу показать эту фотографию штаба флота, погибшего в авиакатастрофе. Теперь у меня целых 4 дня рождения, шутит Титоренко. Столько раз приходилось бороться со смертью. Но, как считает сам, за мемуары пока рано садиться. Сегодня в активе капитана 2 книги, последняя – «За тех, кто в море» - готовится к выходу в свет в этом году. А приключений и над, и под водой вполне хватит и на третью. Юрий Кручинин, заместитель директора музея-диорамы: «Прихожу домой, рассказываю многие истории. Мне говорят, значит, ты общался с Николаем Никифоровичем Титоренко. Потому что человек этот кладезь, очень многое знает из истории государства». Чтобы пройти путь от примитивной подлодки до современной атомной понадобилось 200 лет. Знаменитый «Наутилус» двигался с помощью винта, вращаемого вручную. А такие подлодки, как «Воронеж» - это целая плавучая крепость под водой. Американцы называют её убийцей авиа несущих крейсеров. Во время 2 мировой войны, чтобы сбить самолёт зенитная установка выпускала 2 вагона патронов. Сегодня всё решает один выстрел. Правда, в море по-прежнему никто не застрахован от капризов Случая. Праздник подводников по традиции начинается с воспоминаний о тех, кто не вернулся. В этот день собравшиеся вспомнили каждый погибший в мирное время подводный корабль. Список состоял из 16 подлодок. Последняя «Курск».
Что-то с памятью нашей стало... Воронежские новости. 22.12.2003.
16 декабря 2000 года в Воронеже, на Левом берегу открылся центр патриотического воспитания . Пустовавший долгое время долгострой за прошедшее время превратился в уникальный по нынешним меркам воспитательный комплекс, о котором знают не только за пределами Воронежа, но и области. Руководит центром капитан первого ранга в отставке Николай Титоренко, собравший вокруг себя коллектив единомышленников и энтузиастов. Наша справка: Николай Никифорович Титоренко начинал военно-морскую службу на Тихоокеанском флоте СССР командиром торпедного отделения на подводной лодке М-250 под командованием В.Кобзаря. Имеет сорок лет выслуги. Автор книг "Личный враг Адольфа Гитлера" о подвиге экипажа подводной лодки под командованием Маринеско и "Реквием подводному ракетоносцу К-129", повести "Гибель линкора".
Хоть центр и носит название "Музей-диорама", своей диорамы он не имеет. За панно, отражающее кульминационные моменты битвы за Воронеж, с музея запросили сумму, эквивалентную стоимости всего здания, - тринадцать миллионов рублей. Таких денег музей никогда не имел, и вряд ли в ближайшее время они у него появятся. Центр создавался усилиями ветеранов Великой Отечественной войны, которые смогли доказать городскому руководству того периода необходимость такого учреждения. Но чиновники могли помочь выделить стены, а коллекция музея создавалась всем миром. Все, что находится в стенах центра, - это добровольные пожертвования от ветеранов войны или от их детей и внуков. Коллекцию пополняют поисковые отряды, достающие из воронежской земли остатки той войны. Собранная коллекция позволяет менять экспозицию применительно к памятным датам, событиям, акциям. Музей уникален уже тем, что он - практически единственный, выполняющий правительственную программу патриотического воспитания граждан. Подобные музеи в других городах нашей страны должны были открыться к маю этого года, но планы остались на бумаге. Так что наш город может гордиться своим центром патриотического воспитания. В планах музея на этот год было принять пятьдесят тысяч посетителей, и уже к ноябрю центр посетило пятьдесят восемь тысяч человек. Год назад музей обрел и внешнюю экспозицию. Сюда перенесли отремонтированную технику с Манежной, а также самый знаменитый танк Второй мировой войны Т-34. С переносом техники проблем у музея прибавилось. Т-34 вскрывали охотники за цветным металлом (предупредим их заранее - алюминия в танке уже нет). Несколько раз стоящие у музея зенитные орудия укатывались на проезжую часть Ленинского проспекта. Кто проявлял удаль молодецкую, и почему милиция на это никак не отреагировала, для сотрудников музея осталось загадкой. Поэтому сейчас все пушки закрепили на месте. В последний год участились и случаи вандализма. У Вечного огня солдатского захоронения N6 рисуют свастики, каждое утро директор музея сам обходит технику, вынимая из стволов пустые бутылки различного "калибра".
На дверях музея висит объявление, что посещение экспозиции бесплатное. Но вот опрос сотрудниками музея школьников, которых привозили из области на экскурсию в центр, дал обескураживающий результат. За бесплатную экскурсию, которую проводят сотрудники центра, с детей брали деньги "добрые" дяди и тети. "Кому война, а кому - мать родна..." Музей обрел своего медальера. Выставленная сейчас в музее коллекция "Ордена России", представляющая боевые ордена и медали, сделана руками мичмана запаса Вячеслава Карпова. Все экспонаты, от Звезды Героя до ордена Победы, выглядят настолько достоверно, что только специалист различит в них "новодел". Вячеслав Алексеевич сотрудничает с центром на общественных началах. В центре выставлены картины художника-мариниста Виктора Донцова, который после "срочной" на Тихоокеанском флоте на всю жизнь "заболел" морем. Это картины о подвиге крейсера "Варяг", защитников Севастополя. Его полотно о подвиге защитников Брестской крепости, также представленная в музее, является копией его же работы, включенной в экспозицию музея в Бресте. В центре патриотического воспитания чтят защитников земли русской всех времен. Это и большая экспозиция, рассказывающая о городе-крепости на границе Дикого Поля, и часть музея, посвященная рождению русского флота. - Воронеж имеет богатую историю, - говорит директор центра Николай Титоренко, - и воронежцы, а ими я называю всех жителей нашей области, обязаны знать историю своей земли. Без знания патриотизм - пустой звук. А если знаешь историю своей малой Родины, прикипаешь к ней сердцем, то только тогда станешь истинным патриотом своей страны. В центре проходят встречи школьников с ветеранами, очень часто участники Великой Отечественной сами выступают в роли экскурсоводов, рассказывая о своей войне. Ветераны участвуют в Дне призывника, встречах с воронежскими кадетами, открывают экспозиции музея.
- Мы давно хотим поставить рядом с музеем памятник "Пусть будет проклята война", подобный памятнику под Прохоровкой: монумент из "железа" войны, орудийных стволов, танковых гусениц, солдатских касок. Но на это, как и на диораму, денег нет. Хотя материал для памятника у музея есть. А тот факт, что на воронежской земле появляются монументы представителям силы, которая тогда вела с нами войну на уничтожение, патриотизм не укрепляет. Я сам россошанец и не понаслышке знаю, какие зверства творили венгры, - хуже, чем немцы. А сейчас открыли венгерское кладбище... "Что-то с памятью нашей стало... Может, восстановим и офицерское немецкое кладбище в Кольцовском сквере Воронежа, которое после освобождения города пошло под бульдозер? " - горестно вопрошает Николай Никифорович. Горечь у ветерана Вооруженных Сил вызывает то, что школьники не знают, кто такая Зоя Космодемьянская, имен других героев той войны. Не знают о воронежском Песчаном Логе... - Задача нашего центра, - чтобы сюда дети приходили учениками, а выходили гражданами. Эта задача нелегка, и один наш центр не исправит уже устоявшегося нигилизма юного поколения. Хотя есть и примеры, достойные подражания. Как председатель общества "Колыбель русского флота" я часто встречаюсь с ребятами из Морского кадетского корпуса. Среди его воспитанников уже есть поступившие в военно-морские училища, да и все ребята разительно отличаются от большинства своих сверстников. И главное отличие - у них уже есть четкая гражданская позиция. В открытии экспозиции боевой техники участвовали все воронежские кадеты. Но семьсот пятьдесят юношей в миллионом городе как капля в море, считает Николай Титоренко. Коллектив центра готов и будет стараться помогать воспитывать граждан.
Тушурашвили Вилен Алексеевич
Капитан 1 ранга Тушурашвили Вилен Алексеевич - командир "К-10" 675МК проекта. - Десятая дивизия подводных лодок Тихоокеанского флота. Люди, события, корабли. - Санкт-Петербург, 2005. Специальный выпуск альманаха Тайфун. Отзывы о нем сослуживца. -
Мой первый командир ПЛАРК "К-10", капитан 1 ранга Тушурашвили Виль Алексеевич. (1975-1977 гг.). Примерно, в то же время, 10-ой ДиПЛ командовал контр-адмирал Луцкий. Это, пожалуй, два самых ярких примера умных и глубоко порядочных командиров, под началом которых мне повезло послужить. Но в целом, Вы правы в своем намеке, такие люди - "штучный товар", как говорит шутник по "русскому радио" - Искренних людей мало, да и спрос на них не велик... Виль Алексеевич Тушурашвили никогда не матерился с мостика (тем более и в жизни). Я, как командир носовой швартовой партии, не сразу понял суть швартовки, командир терпел это не долго (2-3 швартовки). Он не орал с мостика, а собрал в кают-компании меня и командира БЧ-2 (кормовая швартовая партия) и объяснил с карандашом в руках, на листе бумаги, чего он хочет видеть от нас... После очередной швартовки, пожал мне руку и сказал: "Молодец, так всегда и действуй."
В первом ряду третьим слева с очками в руке стоит В.А.Тушурашвили, по словам его командира, Николая Филипповича Ченчика, до седых волос любитель парусного спорта.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
Качка длилась всю ночь; что там кривить душой: не все «спецы» перенесли ее, как полагается настоящим морякам. Утром мы высыпали снова на палубу. Солнце уже взошло, и было светло как днем: стояли белые ночи. Наконец появилась узенькая полоска на горизонте, которая затем начала медленно расширяться. Через час стали различимы скалистые берега и деревья острова. Настроение у всех радостное, даже восторженное. Еще немного — и мы у острова. Обогнув его слева, теплоход наш солидно разворачивается, дает гудок и, не сбавляя скорости, входит в узкий, длинный залив. Постепенно берега расходятся, в глубине, среди изумрудной листвы, открывается бухточка, а над ней — голубой купол церкви. На зеркальной глади залива — несколько шлюпок с краснофлотцами. Вдруг над одной, ближней к нам, точно вырос лес: моряки подняли по команде свои весла вверх, выровняли их. «Приветствуют, нас приветствуют!» — заорали знатоки морского дела. Ребята замахали бескозырками, восторженно закричали «ура!».
После десятка неспокойных часов, когда вокруг тебя только вода и под твоими ногами неустойчивая палуба, первый в жизни берег мы ощутили таким желанным! Здесь для нас все было первым — и порт назначения, и швартовка, и приятное ощущение твердой земли. Выстроились около пирса — со своими рюкзаками. По команде «Справа в походную колонну повзводно, шагом марш!» пошли через весь остров к своему лагерю. Наш школьный оркестр бодро грянул один из двух известных ему маршей. Колонна втягивается в чуть таинственную, влажную и пахучую пущу. Идем весело. На одном из поворотов дороги читаем высеченную на скале славянской вязью надпись: «Сия дорога построена в 1873 году». Значит, остров и раньше был русским! Хотя вес рюкзака убавился мало, идти с ним по лесу было значительно легче, будто сильнее стали. После нескольких километров пути минуем еще один залив, поднимаемся на небольшую гору и перед нами открывается восхитительная картина нашего лагеря: белый палаточный городок в форме правильного четырехугольника, охранявшийся часовыми — «спецами» из Горьковской военно-морской школы, которые прибыли первыми. Началась наша лагерная жизнь: учеба, строевая подготовка, дежурства и, конечно, наряды вне очереди. Пришлось привыкнуть и к белым ночам. Проснешься, бывало, глубокой ночью, а светло так, что можно даже в палатке читать, и слышишь, как изнывающий от комариных атак вахтенный отбивает «склянки» на корабельном колоколе-рынде. Узнали мы и «собачью вахту» с 12 часов ночи (четыре двойных удара в рынду) до 4 часов утра, когда особенно хочется спать. Запомнились еще чистые, слегка вибрирующие красивые звуки горна при побудке и отбое. Кого так из нас раньше будили и укладывали спать?! А физзарядка на пропитанном запахом хвои воздухе, утреннее омовение в холодных водах Ладоги и сытная перловая каша с солониной по-флотски, которую мы съедали на свежем воздухе (столовая имела только крышу). Разве это все забудешь? И как ни тяжелы были дежурства по камбузу с перевозкой на себе воды из озера, перетаскиванием здоровенных мешков с продуктами, огромных бочек с соленой капустой и огурцами, с чисткой долгими вечерами картошки (ведь всю школу надо накормить!), жизнь в лагере всем нравилась и напоминала нам игру. ...Игра закончилась 19 июня. В этот день в лагерь приехал батальонный комиссар. Он говорил с нами о подготовке Германии к войне с СССР, о перемещениях к нашим границам ее войск и техники, о приближении этой войны. За час мы повзрослели на годы.
В воскресенье 22 июня после завтрака всей спецшколой пошли на базу в кино. Погода стояла солнечная, и мы бодро вышагивали через лес. Кинокартина нам не понравилась. При выходе из церкви, переоборудованной в кинозал, долетела весть: «Война!» Быстро выстроились, и командир базы объявил о начале войны с фашистской Германией. Затем уже на площади, где собрались все военно-морские части, находящиеся на острове, состоялся митинг. Как самые младшие, с митинга мы ушли последними. Настроение у всех боевое, все сознавали, что остров Валаам близок к району, где вот-вот могут начаться боевые действия. Жизнь в лагере резко изменилась: были выставлены наблюдатели на берегу, особо инструктировался внутрилагерный наряд. Пришли курсанты из школы боцманов, чтобы заменить наших командиров рот и взводов, которые уезжали на фронт. Утром две наши роты выстроились для проводов своих командиров. Тепло и прочувствованно простился с нами от их имени Ю.Р.Похвалла. Он произнес горячую, хотя и не очень связную речь, прослезился... Когда командиры садились в машину, оркестр заиграл один из своих маршей и все играл, пока машина не скрылась из вида. С тяжелым настроением разошлись мы по палаткам. Первая военная разлука... Перед ужином к нам в лагерь пришли строем моряки школы подводного плавания с винтовками «на плечо». Так мы еще никогда не ходили с личным оружием. Моряков распределили по нашим палаткам в качестве младших командиров. Началась новая жизнь, более суровая, ответственная. Слова уставов зазвучали теперь с особой строгостью, приобрели новый глубокий смысл. Мы начали готовиться по-настоящему. В Москве мы знакомились с устройством винтовки, некоторыми приемами обращения с ней. Теперь же приступили к тщательному изучению этого основного оружия бойца Красной Армии, уходу за ним: учились чистить, смазывать, быстро разбирать и собирать винтовку, узнавали ее замечательные качества. Позднее стали осваивать и пулемет. И конечно, каждый день с жадностью слушали сводки с фронтов, за которыми на базу ежедневно бегал Валя Григорьев.
Через день, к гордости ребят, наше отделение разбили по номерам пулеметного расчета, и мы получили приказ — изготовить привезенный в лагерь пулемет к бою. К выполнению своего первого боевого задания мы приступили с большим энтузиазмом и интересом. Но до обеда разобрать, смазать пулемет, набить ленты патронами не успели: неожиданно прозвучал сигнал «Воздушная тревога!». Первая боевая тревога! Как потом стало известно, к базе прилетало несколько вражеских самолетов, но их сумели отогнать. После отбоя закончили смазку пулемета и набивку лент патронами. Обедали после всех. Отдохнуть не успели: в пять часов строем пошли на озеро. Началось первое занятие греблей на настоящих шлюпках — шестивесельных ялах, под командой опытных в этом деле наших новых младших командиров. Никогда мы не держали в руках таких огромных и тяжелых весел. Нет, конечно, мы все в той или иной степени умели грести, но это на прогулочных лодках. Другое дело морская шлюпка! Весла, несмотря на то, что одно весло каждый держал двумя руками, упорно не хотели нас слушаться, норовили уйти глубже в воду. С трудом мы вытаскивали непослушные дубины, но снова и снова весла зарывались, ныряли вглубь, как только их отводили для замаха к носу шлюпки. После каждого такого замаха и пойманных «щук» весла путались, все друг другу страшно мешали, и казалось непонятным, как в такой тесноте и неразберихе вообще можно грести слаженно. Гребля продолжалась недолго, но кое-кто ухитрился натереть себе мозоли, которыми, впрочем, потом очень гордились. Уставшие, переполненные новыми впечатлениями и ощущениями, очень довольные собой, возвратились мы в лагерь. На вечернем построении 25 июня наш новый командир роты объявил, что пришел приказ: спецшколам покинуть остров Валаам и отправиться к месту постоянного их пребывания. Следующий день прошел как обычно: наряды, занятия строевой подготовкой, изучение винтовки и пулемета, изготовление его к стрельбе из разных положений, в том числе по воздушным целям. Вечером поступила команда — сложить палатки и убрать территорию лагеря. Ужин был очень грустный...
Сложили палатки, убрали места нашей недолгой стоянки, на дорогу получили сухие пайки. Строем, в составе двух спецшкол — нашей и Горьковской, сгибаясь под тяжестью рюкзаков, двинулись к базе. На пристани нас ожидали два небольших теплохода — «Кремль» и «Ленсовет». Лежать было негде, едва хватало мест для сидения. Спать уже не пришлось, впрочем, до сна ли было нам в эту ночь. Через несколько часов наш «Ленсовет» причалил к Лахденпохье — ближайшему порту на Ладоге («Кремль» пошел прямо в Ленинград). На железнодорожной станции нам подали состав из теплушек и других разномастных вагонов. Наш взвод разместили в большом 50-тонном грузовом вагоне. На станции нам впервые пришлось увидеть следы недавнего налета вражеских самолетов — разбитые пути, покореженные и обгорелые вагоны... Не успели далеко отъехать, как была объявлена воздушная тревога. Поднялась канонада. Где-то совсем близко от нас бухали мелкокалиберные зенитные пушки, били пулеметы. Как мы узнали после налета, были сбиты три самолета врага. Дальше ехали очень медленно, часто и подолгу останавливались. Только на следующий день прибыли в Ленинград. Строем пришли в училище имени Дзержинского, отсюда нам предстояла дорога в Москву. ...Когда мы молча шли строем от Адмиралтейства к Московскому вокзалу, то не могли не видеть, как изменились и люди, и город. Мы чувствовали, что и сами стали другими — не похожими на тех, кто шел по проспекту две недели назад.
По приезде в Москву нам выдали по шесть рублей на дорогу домой и разрешили до получения других приказаний быть с родителями, но держать постоянную связь со спецшколой. Наша вторая рота на два-три дня задержалась в Ленинграде: участвовала в оборонных работах. Москва по-довоенному бурлила людскими потоками и по сравнению с Ленинградом казалась мирным безмятежным городом. Мы же считали себя уже в какой-то мере «обстрелянными» людьми...
Т.Байдаков. В СЕЛЬЦАХ И СНОВА В МОСКВЕ
11 июля наши роты, вторую и третью, направили под Рязань в Сельцы на лагерные сборы. Плыли на пароходе по Москве-реке и по Оке, а вечером 12 июля прибыли на пристань, в километре от которой нам выделили место для лагеря. В этот день ночевать пришлось под открытым небом, так как до темноты не успели поставить палаток. Распорядок дня стал теперь таким: подъем в 6 часов утра, пробежка до Оки и обратно; после завтрака — пять часов военного дела, физподготовки, хождения на шлюпках; между обедом и ужином — самостоятельные занятия, а также различные соревнования с учениками артиллерийских спецшкол, лагеря которых находились неподалеку.
В ночь с 22 на 23 июля нас подняли по тревоге и мы всей спецшколой сделали марш-бросок в дальний лес, причем с полной выкладкой, как и положено в военное время. С 23 июля по просьбе председателей близлежащих колхозов мы стали выезжать на уборочные работы в поле. Однако не забывали и о военной подготовке — 29 июля совершили поход на 15 километров в шинелях и с рюкзаками, 5-6 августа провели тактическое учение на правом берегу Оки: наш взвод оборонялся, а три других из нашей роты наступали; начали ходить в тир к артиллеристам на стрельбы из боевых винтовок. В поле работали иногда по целым дням, с восхода и до захода солнца, чаще на молотилках. Перерывы делали только на еду; за день намолачивали до 4 тонн зерна; работали и по воскресеньям. Ребята не роптали, так как всем было ясно, что урожай необходимо собрать быстрее: он нужен фронту и стране. 25 августа, по приказанию командования, свернули свой лагерь и погрузились на теплоход «Максим Горький», а через день ранним утром прибыли в столицу. Третью роту временно распустили по домам; старшие — вторая рота — стали перевозить и разгружать спецшкольное имущество и оборудование, которое брали в лагерь. Сделать это нужно было до темноты: улицы не освещались, а при объявлении воздушной тревоги движение транспорта вообще прекращалось. На следующий день уставшие ребята второй роты вновь собрались для подготовки школы к занятиям, но вечером им объявили, что завтра они выезжают в Подмосковье на оборонительные работы. Вернулись в спецшколу они только к сентябрю — к началу учебного года. С возвращением в Москву вторая рота вошла в состав батальона местной противовоздушной обороны и после уроков направлялась в учреждения столицы для их охраны.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Кому здесь море по колено? Укажет точно - Лев Поленов
А.Генкин и В.Солуянов
Поленов Лев Львович родился в 1930 году, окончил ВВМУ им. Фрунзе в 1953 году, СКОС в 1958 году, служил на КБФ - штурман, начальник штаба бригады ракетных катеров, капитан 1 ранга, член Союза писателей и Союза журналистов России, ст. научный сотрудник музея-усадьбы Поленово, Санкт-Петербург. Историк, автор ряда книг о крейсере «Аврора». Сын командира «Авроры».
. В семье Поленовых желанным гостем был : "Я очень часто играл и пел у них (Поленовых) дома". См.
ОБ ОТЦЕ, ЛЬВЕ АНДРЕЕВИЧЕ ПОЛЕНОВЕ. (Из книги Поленова Л.Л. «Второе рождение «Авроры». - Л.: Лениздат, 1987. -80-86 с.).
В 1944 году Лев Андреевич был назначен начальником цикла военно-морского дела Нахимовского училища, созданного в Ленинграде. «Здравствуйте, Лев Андреевич! Приветствую Вас с возвращением в родные края. Устраивайтесь и осматривайтесь, вступайте в командование «трестом морского воспитания» (цикл плюс «Аврора»). Готовьтесь к началу занятий с первой ротой. (В 1944 году при создании училища 1-я рота была старшей и приравнивалась к 7-му классу общеобразовательной школы. Далее шли 2,3,4-я роты, соответствующие 6,5,4 и 3-му классам. В 1945 году, когда 1 рота стала 8 классом, 2 рота - 7-м и т.д., был произведен набор в новую 6-ю роту. Такая, шестиротная структура сохранялась до 1948 года, пока не была выпушена 1 рота, после чего был вновь произведен набор в 6 роту, но уже в 5 класс.)
Нахимовцы изучают такелаж и историю полуброненосного фрегата . С 30 октября... Рекомендую начать классные занятия по основам военно-морского дела с рассказов воспитанникам о самых элементарных морских вопросах... Учтите, что любознательность потрясающая... Программу военно-морского дела надо насытить самыми необычно элементарными вопросами из жизни, быта и традиций флота, корабля, моряка, а не ограничиваться лишь блоками и гаками. Знакомя, воспитанников, например, с классами кораблей надо вклинить (иллюстрировать) «Аврору», «Потемкина», "Варяга" и т.д. и т.п., излагая их историю, рекомендуя литературу. Иначе говоря, Ваш (ведущий!) предмет - это не только и не столько блоки и гаки, сколько воспитание будущего моряка. Следовательно, здесь понадобится и военно-морская география, и примеры из современности. Больше иллюстраций, примеров!... Покажите на живых, житейских примерах важность блока, и тогда блок оживет и его будут уважать! До скорой встречи! И.Изачик.»
Н.Г.Изачик Таким письмом встретил Л.А.Поленова 22 октября 1944 года начальник Ленинградского нахимовского военно-морского училища, капитан 1 ранта Николай Георгиевич Изачик. (Н.Г.Изачик - контр-адмирал в отставке, первый начальник ЛНВМУ (1944 - 1949 гг.)). Обстановка в училище была сложной. Наступал учебный год, а воспитанники находились в лагере на берегу озера Суоло-Ярви (ныне озеро Нахимовское) на Карельском перешейке. В здании училища полным ходом шли ремонтные работы, и воспитанники должны были, по мере подготовки учебных и жилых помещений, поротно прибывать в город. Надо было создавать все заново: морской кабинет, учебные мастерские, добывать наглядные пособия, предметы корабельного снабжения, модели кораблей, специальную литературу и учебники. Одним словом, дел было выше головы. На цикле верными помощниками Поленова были: капитан 3 ранга М.М.Рожков, капитан-лейтенант В.Ф.Шинкаренко, капитан А.А.Филиппов, старшины и матросы: А.П.Виллемсон, Д.П.Ветров, Г.И.Жеребцов, В.Г.Повар, Г.Н.Калиниченко. И.Несвад и др.
Но, кроме задач, связанных с организацией цикла военно-морского дела, предстояли работы по восстановлению Краснознаменного крейсера «Аврора». Наркомат ВМФ и Ленинградский городской Совет депутатов трудящихся решили сохранить корабль, как исторический памятник Октябрьской революции. Установив навечно в Ленинграде и передав в качестве учебного корабля Нахимовскому училищу. Занимаясь созданием цикла военно-морского дела, разрабатывая учебные программы, подбирая и готовя преподавателей, добывая плавсредства для шлюпочных баз в Ленинграде и на озере Суоло-Ярви, Лев Андреевич непосредственно участвовал в восстановлении «Авроры». А этих работ было очень много. Предстояло из тяжелораненого, простоявшего три года в Ораниенбауме (ныне - Ломоносов) под обстрелом немецких батарей, полузатонувшего корабля создать полноценную учебную базу для будущих офицеров флота. Отличное знание корабля, его устройства, расположения помещений и механизмов помогли Льву Андреевичу при разработке тактико-технического задания на переоборудование. Еще раз эти знания пришли ему на помощь, когда в ночь с 3 на 4 Мая 1945 гада пришлось с риском для жизни открывать кингстон затопления, чтобы выпрямить завалившийся на борт из-за неожиданного поступления воды крейсер, стоявший в Барочном бассейне Ленпорта. В то время Лев Андреевич писал: «Живой прообраз, живое воплощение героической истории нашего флота, корабль этот, переданный Нахимовскому училищу, должен сыграть особую, незаменимую роль в деле воспитания будущих морских офицеров. В истории этого корабля, на котором будут находиться нахимовцы, отразилась вся история последнего пятидесятилетия нашего флота.
Группа офицеров крейсера «Аврора» с командиром корабля Е. Р. Егорьевым у бортового 152-мм орудия. 1904 год. - Участник Цусимского боя, первой мировой войны, Великого Октября и Отечественной войны, корабль этот будет лучшей школой боевых традиций Никакие описания, картины, книги не могут дать того, что дадут нашим юным морякам борта крейсера, простреленные японскими и немецкими снарядами трех войн. Воспитание человека - особенно будущего военного моряка - дело чрезвычайно трудное. Оно требует длительного времени, должно систематически вестись с раннего возраста и только через много лет может дать огромные плоды.» Работы по восстановлению и переоборудованию корабля успешно завершились к ноябрю 1948 года. И 17 ноября, после того, как: Краснознаменный крейсер принял участие в морском параде в честь Октября, он был переведен к месту вечной стоянки, у Нахимовского училища. В этот раз Лев Андреевич совершил свой последний переход на дорогом ему корабле от заводской стенки Васильевского острова к Петроградской набережной Большой Невки.
Свидетельством уважения и авторитета, которыми пользовался Лев Андреевич на последнем своем посту у юных нахимовцев, могут быть стихи воспитанника 2 роты Ростислава Расса, написанные им в 1947 году по случаю трехлетия училища. Страстно мечтавший стать подводником, Ростислав Петрович Расс (1930-1957) в 1949 году окончил Нахимовское училище, а в 1953 году - Высшее военно-морское училище. Подводник-североморец, старший лейтенант Р.П.Расс погиб в 27 лет при исполнении воинского долга.
Подходит праздник третьей годовщины... Уж мы не те, что были в первый год. Нас приучили к строгой дисциплине. К преодоленью воинских невзгод. Служить мы будем пламенно и верно, Отличной службы нам дает пример Любимый всеми ротами Поленов - Заслуженный на флоте офицер.
Но и уйдя в отставку, Лев Андреевич не перестал служить флоту. Он начал создавать музей "Авроры", материалы для которого собирал е начала восстановления и переоборудования крейсера. Скончался Лев Андреевич внезапно 23 ноября 1958 года во время беседы с пионерами о крейсере «Аврора». Многолюдный кортеж провожавших в последний путь Льва Андреевича приостановился на Петроградской набережной, напротив Краснознаменного крейсера. На борту корабля была выстроена команда, приспущен флаг - «Аврора» прощалась со своим бывшим командиром.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Сказав о песнях, нельзя не сказать о музыке, звучавшей в спецшколе. Мастером этого дела был капельмейстер Владимир Давыдович Садовский, некогда служивший на действительной службе, а потом уволенный в запас. Даже внешний его вид — аккуратно подстриженные усы и бородка (почти эспаньолка), привычка при рассказе отстукивать такт пальцем по столу, некоторая отрешенность — вызывает в памяти образ этакого рыцаря нотного листа и медной трубы. Не знаю, что стало бы, если бы Владимир Давыдович давал уроки. Скорее всего, ему бы в конце концов сели на шею, поскольку был он бесконечно добр, безобиден и настолько увлекался делом, что забывал обо всем на свете. Играл он виртуозно, его амплуа корнет-труба, в духовом оркестре ведущая. Рано утром (дело было на Поляне Фрунзе, в летних лагерях спецшколы) он уходил в лес, и вскоре оттуда доносились экзерсисы — старик (а он и тогда был уже в летах) «делал,— как сам говорил,— зарядку губам». Потом, после завтрака, оркестр отправлялся на «сыгровку». Рассаживались где-нибудь на облюбованной полянке и начинали выдувать гаммы. «Метода» Владимира Давыдовича была чрезвычайно проста: за неделю он каждого музыканта из вновь сформированного оркестра с дьявольским упорством выучивал не только извлекать из трубы звуки, но и читать ноты. Еще через неделю оркестр не то чтобы стройно, но с великим старанием играл первую часть «Интернационала» — в то время государственного гимна и легкий марш «для прохождения» под названием «Моряки». В день открытия лагеря под Куйбышевом оркестр (я входил в его состав) при поднятии военно-морского флага исполнил «Интернационал», а потом под «Моряков» школа прошла перед начальством торжественным маршем. Помнится, директор спецшколы Д.Н.Таптыков от удивления и восторга тут же объявил оркестру благодарность в виде увольнения на день в город. Оркестр наш процветал. Нас приглашали в пионерские лагеря, где мы играли танцы, даже давали концерты. Один раз Владимир Давыдович со свойственной ему виртуозностью исполнил в нашем сопровождении «Неаполитанский танец» из «Щелкунчика» П.И.Чайковского, чем выбил меня совершенно из колеи: я ночей не спал — хотел играть это произведение во что бы то ни стало. К сожалению, так и не сыграл, зато Владимир Давыдович как-то предложил: «Ты лучше сыграй «Моего миленького дружка» из «Пиковой дамы», с напарником, на два голоса». Он тут же мягко и нежно исполнил первую партию. И я стал ее разучивать... Наш капельмейстер, несомненно, обладал педагогическим даром. Но ошибкой его, как кажется, было то, что в работе оркестра он возлагал основные надежды только на себя: все мы были своеобразным «аккомпанементом» для его игры, заразительной и очаровывающей. Сейчас, когда прошло столько лет, я не сомневаюсь, что задатки музыкальной культуры, так необходимой для каждого, вложены были в меня капельмейстером Садовским, как, впрочем, и в других «спецов», составляющих «боевую единицу» — оркестр. Не ошибусь, если скажу, что никто из нас не забыл о Владимире Давыдовиче.
На уроке химии
Не могу не рассказать о семье Скубко. Андрей Степанович преподавал химию и в эвакуации был заместителем директора по учебной части. Его жена, Дора Афанасьевна Гриценко, преподавала географию. А их сын, наш «спец», Роман Андреевич Скубко, ныне капитан 1-го ранга, профессор, доктор военных наук. Более 30 лет читает он курс мореходной астрономии. Ни одно поколение курсантов овладело искусством кораблевождения по учебникам Р.А.Скубко.
Спутник у штурвала: (Рассказы о мор. "профессиях" искусств. спутников Земли) / Р.А.Скубко, Б.Г.Мордвинов. Л.: Судостроение, 1989.
ПАРУСА НАБИРАЮТ ВЕТЕР
Т.Байдаков. В ДОВОЕННОЙ МОСКВЕ
Вся атмосфера в стране в конце 1930-х годов способствовала раннему взрослению и определению подростками своих жизненных устремлений. Впрочем, почему раннему? Наверное, правильнее сказать — естественному. Мальчишки предвоенных лет чаще всего сами решали вопрос о своем будущем. Никто не читал нам нравоучений, не подсовывал нужных книг, не водил за руку в кружки и секции. Мы сами находили нужные нам книги и зачитывались ими, выкраивали время для занятий любыми делами, сами определяли, где и чему учиться. Лето стояло как лето, каникулы были в самом разгаре, и вдруг — сногсшибательная новость: организуются военно-морские спецшколы, и первая из них — в Москве. Из газет мы узнали, что юные моряки будут изучать основы военно-морского дела, а летом в специальных лагерях ходить на шлюпках — на веслах и под парусом, совершать походы на учебных кораблях, приобретать навыки, необходимые будущим флотским командирам. Толпами бросились мальчишки на Верхнюю Красносельскую, где располагалась столь притягательная для нас и весьма престижная морская спецшкола. Еще вчера мы сдавали в школах последние экзамены, а в свободное время гоняли во дворах футбольные мячи, играли в чехарду и лазали по чердакам. Сегодня присмиревшие, причесанные, в чистых рубашках, мы осторожно заходили в первый раз во двор простого с виду здания, удивляясь своей нерешительности, даже робости. У входа висела доска с необычными красивыми словами: «1-я специальная военно-морская средняя школа». Здание охраняли два настоящих орудия с настоящего военного корабля, около орудий лежали круглые черные мины и стояли огромные морские якоря, к которым от входа в обе стороны тянулись тяжелые корабельные цепи. Внутри спецшколы было не менее интересно: мы увидели макеты боевых кораблей, картины морских сражений, портреты русских флотоводцев.
Довоенная Москва
Не зря мы опасались — нас как из ушата ледяной водой: принимают в спецшколу только отличников, обладающих крепким здоровьем, в мандатной комиссии долго беседуют, выясняют все о тебе и о твоем поведении. Наши толпы поредели, но не особенно: на каждое место было подано заявлений столько, сколько не знало ни одно, даже самое модное по тем годам учебное заведение. «Резали» нас на мандатной комиссии, но больше врачи — почти половину отсеяли. Требования предъявлялись высокие. Каким процедурам нас только не подвергали, что только с нами не делали: заставляли крутиться, приседать несчетное число раз, на далеком расстоянии различать буквы на листах бумаги... Наконец, все волнения позади, на школьном дворе выстроились 500 счастливчиков, остальным пришлось уйти с верой в то, что непременно поступят в спецшколу на следующий год. Обязательно поступят! И здоровье для этого подправят, и отметки улучшат, и дисциплину подтянут. Итак, три разномастные шеренги — первая, вторая и третья роты (десятый, девятый и восьмой классы) — расположились по ранжиру, то есть по росту. Начали формировать классы-взводы. Как мы, так и наши командиры взводов — будущие наши преподаватели — пока в цивильных одеждах. Лишь немногие из них носили военную форму, как, например, Иван Алексеевич Кириллин, недавно демобилизованный из армии. Зато все командиры рот выглядели по-военному, особенно Юрий Рудольфович Похвалла, который не один год плавал на кораблях, и Михаил Дмитриевич Меньшиков, бывший балтийский летчик; оба они были командирами запаса. О военном руководителе, командире батальона старшем лейтенанте Германе Яновиче Эндзелине говорить не приходилось — он будто родился в морской форме. На все «пять» выглядел и старший политрук Николай Андреевич Дубровский. В общем, было с кого нам брать пример, кому подражать с первого дня нашей военной жизни. Со школьного двора нас развели по классам, и начались трудовые учебные будни. Надо было привыкать к новому для нас порядку, к строгой дисциплине, к четкому режиму. С первых же дней, после окончания уроков, стали проводиться строевые занятия — по отработке строевого шага. Всем приказали подстричься под машинку, скорбящих по шевелюре утешили: иначе бескозырка не налезет. Приказание мы, конечно, выполнили. Черт с ними, с волосами, бескозырка не простая пилотка, которую носили учащиеся артиллерийских спецшкол. С получением формы строевые занятия усилились. Задачу поставили почти невыполнимую: вывести 7 ноября старшие роты, то есть вчерашних обыкновенных школьников, на Красную площадь для участия в военном параде. Старшеклассники должны были пройти по главной площади страны вместе с другими воинскими частями четким строем, ровными шеренгами. И после многочисленных тренировок наши роты вышли на площадь, построились вместе с ротами артиллерийских спецшкол, а затем прошли перед Мавзолеем Ленина настоящим строевым шагом!
Первый парад на Красной площади запомнился еще тем, что спустя некоторое время мы увидели себя в кинохронике. А у московских ребят желание учиться в спецшколе ВМФ еще больше возросло. Будущий народный артист и главный режиссер МХАТа О.Н.Ефремов тоже подавал тогда заявление. Спецшкола жила размеренной жизнью, как и положено коллективу будущих (а мы-то считали себя уже настоящими) военных моряков. День начинался в 8.30 утра со звуков горна. По сигналу «Большой сбор» коридоры оглашались командами: «Становись!», «Равняйсь!», «Смирно!». После проверки — утренний осмотр: свежи ли носовые платки, вычищены ли до блеска ботинки, латунные с якорем пряжки ремней, отглажены ли брюки и «гюйсы». Так приучали нас ежедневно к дисциплине, порядку, чистоте и опрятности, которыми по вековой традиции славились русские военные моряки. Утренний осмотр заканчивался командами: «Смирно!», «По классам разойдись!». Минуту-две коридоры спецшколы напоминали спортивные дорожки после старта сотен участников кросса. Потом сразу все затихало, а с появлением в классах преподавателей раздавались четкие рапорты дежурных о готовности взводов к занятиям. Преподавательнице немецкого языка рапорт отдавался на немецком языке, и на ее приветствие класс бодро отвечал: «Гутен таг, Лидия Васильевна!» Морскому делу учились не только по чертежам, описаниям и фотографиям. С «командирского мостика» по настоящему морскому компасу брали пеленг на... трубу, видневшуюся в окне школы. Расстояние учились измерять с помощью настоящего корабельного дальномера. Обязанности артиллеристов осваивали со старшим лейтенантом Г.Я.Эндзелиным у «своих» орудий, а сигнальщиков — по овладению семафорной азбукой — во дворе школы, под руководством нашего боцмана Федосия Фомича Цисевича. Он же учил нас такелажному делу — плетению тросов, вязанию морских узлов, снаряжению парусного хозяйства шлюпок. Устройство военных кораблей, кроме Г.Я.Эндзелина, преподавал нам Ю.Р.Похвалла, который любил рассказывать о морских боях, вошедших в историю нашего флота. Юрий Рудольфович часто говорил нам: «Каждый моряк должен знать не меньше ста морских сражений!»
рассказывает о наиболее значительных морских сражениях от античности и до XX века включительно. В книге показана история развития кораблестроения в России, странах Запада и Востока, представлены деяния выдающихся флотоводцев всех времен и народов. На уроках физкультуры больше всего любили лазать по настоящему морскому канату и ходить по «выстрелу» — пока простому бревну, воображая себя матросами военного корабля. Даже на уроках по общеобразовательным, «гражданским» дисциплинам, таким, как физика, математика, учились оперировать морскими понятиями. За успеваемостью и дисциплиной учеников следили не только администрация и командование школы; больше всего отстающим и непоседам доставалось на комсомольских собраниях. Они проводились комсоргом В.Григорьевым, секретарями ротных организаций С.Ахромеевым, В.Артемовым и А.Михайловским со всей строгостью, без всяких скидок на товарищеские отношения. Комсомольцы были активными участниками спортивных кружков и художественной самодеятельности (включая духовой оркестр), помогали проводить соревнования и школьные вечера, которые особенно интересными получились в зимние каникулы. Кроме кросса на 15 километров запомнился всем поход на 25 километров, в котором участвовали не только все комсомольцы, но и весь состав трех рот вместе со своими преподавателями.
В итоге наша спецшкола по всем показателям вышла на первое место среди московских спецшкол — артиллерийских и авиационной. Московским шефом у нас стал (ЦДРИ), а ответственными за шефскую работу с нами — и кинорежиссер В.А.Шнейдеров. Они и другие артисты руководили нашей художественной самодеятельностью, выступали на наших вечерах, а когда в стране было введено платное обучение в 8-10-х классах, организовали два концерта, все собранные средства от которых поступили для оплаты учебы наших учеников из малообеспеченных и многодетных семей. В этих концертах принимали участие кроме А.П.Зуевой артисты Большого театра и МХАТа: В.В.Барсова, С.Я.Лемешев, И.М.Москвин, Н.П.Хмелев и другие.
Т.Байдаков, Э.Шарапов. НА ВАЛААМЕ
Год учебы пролетел незаметно. После майского парада 1941 года и весенних экзаменов — радость: выезд двух младших рот (второй и третьей) в лагерь на остров Валаам; старшие оставались сдавать выпускные экзамены. До сих пор все помним этот выезд! Рюкзаки, которые нужно было донести до Ленинградского вокзала, казались тяжелее каждого из нас: взвалишь на спину — как будто взрослого человека несешь. А ведь ничего лишнего в рюкзак не положили, только то, что необходимо: синяя фланелевая рубаха; по две тельняшки, белых форменки, «робы» (холщовые брюки и «голландки»); две пары ботинок и т. п., а также запас продовольствия на трое суток. Поверх рюкзаков, в обхват их, укрепили еще скатки своих шинелей (мастерить эти скатки — целое искусство: сворачиваешь-сворачиваешь шинель раз сто, пока не научишься не еще один мешок делать, а «калач» тугой). Противогазы и мелкокалиберные винтовки, которые вручили нам в день отъезда, настроили всех уже на серьезный лад.
В поезде всю дорогу никто не спал и разговорам не было конца. Еще бы, едем первый раз в жизни в настоящий военный лагерь и не куда-нибудь, а на Ладогу — почти море; кроме того, увидим город Ленина, побываем у своих шефов в Высшем военно-морском инженерном училище имени Ф.Э.Дзержинского. В Ленинград приехали в дождливый день 15 июня. Когда поезд, наконец, выскочил из паутины рельсов, «на траверзе» показался встречающий нас на перроне оркестр краснофлотцев. Вагоны быстро облетел приказ: «Одеть шинели, взять винтовки, противогазы, рюкзаки и выходить строиться!» Через несколько минут мы стояли в строю на платформе. Флотский командир, капитан 2-го ранга, из училища Дзержинского поздравил нас «со счастливым окончанием «плавания»!». Оркестр грянул марш. К нашей великой радости, прибыли два автомобиля, на которые мы погрузили свои злополучные рюкзаки. Затем снова построились и строем вышли с вокзала на площадь; впереди гремел оркестр. Так в колонне по четыре мы впервые прошли по центральной улице Ленинграда— проспекту 25 Октября (ныне Невский), и все прохожие смотрели на нас. В здании Адмиралтейства, где располагалось училище Дзержинского, шефы нас плотно, по-флотски, накормили, а затем поротно, под командованием своих младших командиров, отправили на трамвае на Невскую пристань за Литейным мостом; туда подошел двухпалубный теплоход «Володарский». В шесть вечера корабль отвалил от причала. От первого нашего причала! Радости нашей не было конца. Несколько часов шли вверх по Неве, широкой и быстрой, а поздним вечером, обойдя слева крепость Шлиссельбург, вышли на просторы . Огромное, как море, оно раскинулось во всю ширь горизонта и не имело ни конца, ни края. Сразу, как на настоящем море, навстречу нам задул тугой ветер. Представляя себя бывалыми моряками, мы поглубже надвинули свои бескозырки.
Морской ветер погнал на нас настоящие волны — самые первые в нашей жизни волны! Корабль начало раскачивать — под ногами заходила палуба. Гордость распирала грудь: широко расставив ноги, мы смело шли в штормовое море!
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
