Вскормлённые с копья

 

Очерк о контр-адмирале Берзине А.С. построим так: его собственный рассказ о службе и сослуживцах, приведем целиком менее доступные материалы, а затем ссылки на его личный сайт и другие заслуживающие внимания онлайновые публикации. Затем - воспоминания сослуживцев о нем.

Однако сначала два замечания, о юности будущего командира, каким его запомнил однокашник по Рижскому Нахимовскому училищу, и о состоявшемся командире ДиПЛ.

Судьбоносные встречи. Нахимовское училище. Золотов Александр Никитович, 1933 г. рождения, капитан 1 ранга, выпускник Рижского Нахимовского училища (1951), ВВМУ подводного плавания (1955), доктор военных наук.- Контр-адмирал К.А. Безпальчев. В море и на суше. Сборник воспоминаний его воспитанников и сослуживцев. - СПб.: НПО «Система», 2008.



"Шесть лет довелось мне учиться среди этих мальчишек, поступивших в училище отнюдь не по блату. Никогда не забыть мне основательного Витю Комлева - нашего вечного вице-старшину, блестящего Сашу Познахирко, лучших спортсменов Женю Ланцова, Женю Сергеева, Володю Шувалова, акробата Леню Калейника, тихоню Володю Магера, ироничного Борю Щукина, с которым много лет просидел за одним столом, первого своего друга Олега Иванова, веселых братьев-близнецов Борю и Геру Тихомировых, зубрилу Олега Тихомирова, упрямого Юру Иукканена, своевольного Валю Ломтева, всегда целеустремленного Алика Берзина, старательного Виталия Михальского и, конечно же, Джима Паттерсона  (помните негритеночка из кинофильма «Цирк»?) и более позднего друга моего Володю Горчакова, всегда уверенного в себе. Кто-то из них стал адмиралом, кто-то профессором, кто-то поэтом, а некоторые, зачастив с выпивкой, пойдут по наклонной. Сегодня все уже давно на пенсии, а некоторых уже и нет в живых. Готовили нас всех равно, одинаково, но все стали совершенно разными. И жизненный путь оказался у каждого свой...
Очень неплохо было организовано дело со спортом. Каждый день начинался с пробежки и физзарядки. Я их терпеть не мог и с удовольствием избавился, когда закончил учиться, о чем до сих пор тоже сожалею. Уроков по физкультуре было достаточно много - 3-4 в неделю. Для желающих были созданы секции акробатики, гимнастики, легкой атлетики, бокса, классической борьбы. Помню, как-то по пустякам я подрался с Аликом Берзиным и проиграл ему «бой». Эта неудача заставила меня записаться в секцию бокса, где я прозанимался более четырех лет до окончания училища. Больших успехов в этом виде спорта я не достиг, но уверенность в себе приобрел."

Второе суждение, высокая оценка, принадлежит КОПЬЁВУ АЛЕКСАНДРУ ФЁДОРОВИЧУ ("НЕМНОГО О ПОДВОДНОМ ФЛОТЕ И ЕГО ЛЮДЯХ"):  "Были в ВМФ такие адмиралы и офицеры: Голосов Рудольф Александрович, Берзин Альфред Семенович, Штыров Анатолий Тихонович, Громов Борис Иванович, Давыдович Борис Глебович; капитаны 1 ранга Храптович Альберт Иванович, Семенов Аркадий Иванович, Вдовин Виктор Владимирович, Гонтарев Валерий Павлович, Людмирский Исаак Иосифович, Гнатусин Федор Иванович - проживающие ныне в Москве и Санкт-Петербурге, Обнинске, Владивостоке. Они не стали Командующими флотами и командирами соединений по одной причине: называли вещи своими именами, вызывающими дискомфорт у начальников, были профессионалами с большой буквы, уважали людей, горячо болели за флот."

Альфред Семенович Берзин родился 19 июня 1933 г. в г. Красногорске Московской обл.
Образование: в 1955 г. окончил ВВМУПП (штурманский факультет, специальность "офицер-штурман подводного плавания"); в 1963 г. — 6-е ВСОК ВМФ (командный факультет, специальность "командир ПЛ"); в 1974 г. — АКОС ВМА (специальность "командно-штабная оперативно-тактическая ВМФ").
Прохождение службы: курсант 1-го ВВМУ подводного плавания (08.1951); командир рулевой группы БЧ-1 "С-264" пр.613 БФ (10.1955); командир БЧ-1 -4 "С-264" пр.613 БФ(06.1957); в распоряжении командующего подводными силами БФ (11.1958); помощник командира "С-163" пр.613 БФ (07.1960); ст. помощник командира "С-279" пр.613 БФ (09.1961); слушатель ВСОК ВМФ (12.1962); помощник командира "К-56" пр.675 ТОФ (07.1963); старший помощник командира "К-31" пр.675 ТОФ (10.1965); командир "К-184" пр.675 ТОФ (02.1969); слушатель АКОС ВМА (10.1973); в распоряжении ГК ВМФ, Ленинград (07.1974); НШ—заместитель командира 26-й ДиПЛ ТОФ (08.1974); заместитель командира 10-й ДиПЛ ТОФ (09.1976); командир 10-й ДиПЛ ТОФ (08.1977); начальник кафедры 6-х ВСОК ВМФ (08.1982).
Награды: орден Красной Звезды (1972), орден "За службу Родине в ВС СССР" 3-й ст. (1988) и медали "40 лет ВС СССР" (1957), "За безупречную службу" 3-й ст. (1962), "20 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг." (1965), "За безупречную службу" 2-й ст. (1967), "50 лет ВС СССР" (1967 г.), "За воинскую доблесть в ознаменовании 100-летия со дня рождения В.И.Ленина" (1970), "За безупречную службу" 1 -и ст. (1971), "60 лет ВС СССР" (1978), "Ветеран ВС СССР" (1984), "70 лет ВС СССР" (1988).
Участвовал в БС в Северной Атлантике, Филиппинском море, Южно-Китайском море, Северном Ледовитом океане, северной части Тихого океана, Балтийском море. Имеет допуск к самостоятельному управлению ПЛ пр.613, 675, 675МК, 670.

Первый поход. А.С.Берзин. - Военно-технический альманах «Тайфун» №7/2001 (38).

"Мой первый дальний поход в должности командира ПЛ начался 12 марта 1971 г., когда ПЛАРК "К-7" пр.675, входившая в состав 26-й ДиПЛ ТОФ, отошла от пирса в б. Павловского и начала движение в надводном положении в точку №1, где погрузилась на глубину 120 м, легла на курс 180° и дала ход 11 узлов.
Перевели часы —теперь будем жить по московскому времени.
13 марта. С нами пошёл командир дивизии контр-адмирал Игорь Иванович Вереникин,  который должен проверить. смогу ли я в дальнейшем плавать самостоятельно в таких походах. Это не его прихоть — таков порядок, установленный Главнокомандующим ВМФ.
Меня сюда прикомандировали, отозвав из Учебного центра, где вместе со своим экипажем я проходил межпоходовую подготовку. Командира же этой лодки капитана 2 ранга Г.А.Хватова оставили на берегу — его избрали делегатом XXIV съезда КПСС, который должен был начать свою работу через несколько дней.
В 2.00 состоится сеанс радиосвязи. Вызвал к себе старшего помощника капитана 3 ранга А.Четырбока, и мы стали обсуждать, как лучше выполнить этот манёвр. Закончив разговор, посмотрел на часы — до начала всплытия оставалось десять минут.
Объявил боевую тревогу. Резкий длительный звук ревуна заполнил отсеки, экипаж разбежался по своим боевым постам и доложил о готовности. Гидроакустики прослушали горизонт, чтобы при всплытии не столкнуться с НК и судами, и наконец доложили:
— Горизонт чист.
Только после этого ПЛ всплыла на перископную глубину (8 м) и подняла перископ. Осмотрев горизонт и воздух, я никого не обнаружил. Когда подняли антенны для приема радиоинформации и обнаружения радиолокационных сигналов, начался сеанс связи.
Через несколько минут радисты доложили:
— В наш адрес информация не поступала. Сеанс связи закончен.
Дал команду опустить все антенны, перископ и погружаться на глубину 80 м. После сеанса связи командир дивизии, пригласив меня зайти в штурманскую рубку, достал свою записную книжку и, заглядывая в неё. начал перечислять свои замечания:
— Всплытие было организовано плохо: ваши подчинённые страдают многословием, много и обильно болтают, хотя должны чётко командовать и докладывать. Лодка перед всплытием была недостаточно обесшумлена. Часть личного состава продолжала дремать на боевых постах.
Я требую от вас ужесточить требовательность к людям — так плавать нельзя.
По существу, конечно, замечания командира дивизии были справедливы.
Командир группы ОСНАЗ капитан-лейтенант Силанов доложил, что на перископной глубине была зафиксирована работа РЛС AN/APS-80 противолодочного самолёта "Orion". Сигнал был слабый. Пришлось объяснять, что такие доклады должны делаться немедленно. По расчетам выходило, что самолёт находился от нас примерно в 150 милях и обнаружить ПЛ на перископной глубине на такой дистанции не мог.



Противолодочный самолёт "Orion* ВМС США

14 марта. Сегодня командир дивизии высказал мне предположение, что за нашей лодкой следит американская АПЛ типа «Sturgeon».
Это весьма серьезный противник. Самое главное её преимущество заключается в несколько раз меньшей, чем у нас, шумности, причем и ее ГАК значительно лучше. Возможности наши различны: «Sturgeon» слышит нас на больших дистанциях (до 50 миль), мы же её — на значительно меньших (около пяти). Это даёт ей возможность скрытно следить за нами, выявляя нашу тактику, а с началом боевых действий первой использовать оружие.
В первые годы строительства атомного подводного флота у нас с американцами такого различия ещё не было. Американские АПЛ и тогда пытались следить та нашими на малых дистанциях, что иногда приводило к столкновениям.
Так, в июне 1970 г. у берегов Камчатки следовавшая в подводном положении "К-108" (капитан 1 ранга Б.Багдасарян)   столкнулась с американской АПЛ. В результате столкновения "К-108" получила повреждения легкого корпуса и правой линии вала.
Такие случаи заставили наших подводников думать о том, чтобы избежать столкновений и скрытных слежений за нами. Наша наука и промышленность тогда не смогли догнать США в этих вопросах; поэтому командирам АПЛ приходилось довольствоваться тем, что есть, компенсируя отставание разработкой соответствующей тактики.
Находясь в походе, командир ПЛ всегда помнит об этом, и каждый по-своему решает этот вопрос. Я разработал способ выявления слежения, который командир дивизии неоднократно критиковал, говоря, что в нём нет ничего нового. Но когда подобную обстановку имитировали для учёбы, почти всегда я оказывался победителем. В конце концов командир дивизии разрешил использовать мой способ в этом походе. Но более всего он боялся столкнуться с американской ПЛ.
В штабе флота разработали специальный планшет, с помощью которого нашим лодкам надлежало расходиться с так называемой малошумной целью, под которой подразумевалась иностранная ПЛ. Такой планшет имелся в ЦП.
Подводная лодка — действительно малошумный объект. Сплошь и рядом их обнаруживают на небольших расстояниях, и может получится так, что пока идёт определение её курса, скорости и дистанции, может произойти столкновение. Поскольку звук в морской воде распространяется по весьма сложным законам, в одних случаях гидроакустики услышат подводную цель на больших расстояниях, а в других — на очень малых. Но просто услышать мало — нужно ещё определить, кому принадлежит этот шум: ПЛ, НК, транспортному судну, рыболовному сейнеру, морским животным, или же это какие-либо природные звуки.
Поэтому гидроакустиков стараются подбирать с хорошим слухом. Это, конечно, получается не всегда, но таковы требования к ним. На берегу и в море их систематически тренируют в прослушивании эталонных записей шумов ПЛ, НК и других объектов. При обнаружением любого шума в море гидроакустики записывают его на магнитофон, сравнивают с эталонными записями и, если шум совпадает с какой-либо из них, могут сразу определить, какой именно объект обнаружен. Гидроакустики высокой квалификации определяют шум на слух, не обращаясь к эталонным записям. Однако всё это достаточно сложно и индивидуально.
Я тогда ещё не знал, что американцы пошли в этих вопросах значительно дальше — у них этим занималась специализированная ЭВМ, которая анализировала частоты, гармоники, силу звука, сравнивая шум с эталонными записями, и выдавала классификацию. Кроме того, у них появились специальные средства, которые имитировали различные звуки: НК, рыболовного сейнера, стадо дельфинов и другие, что позволяло их командирам-подводникам маскировать свои действия и вводить наших командиров в различные заблуждения.
Планшет был полезен для расхождения с малошумными целями, когда они действительно находились недалеко от нас. Иногда гидроакустики не могли классифицировать контакт, и в этих случаях командир дивизии требовал считать, что обнаружена ПЛ, и, соответственно, уклоняться от неё. А это могло быть, например, шедшее параллельным курсом торговое судно, находящееся от нас на дистанции около двадцати миль — шум его винтов еле-еле прослушивался, а пеленг на него не менялся. Когда, считая его малошумной целью, лодка начинала уклоняться, картина почти не менялась, и создавалось ложное впечатление, что малошумная цель преследует лодку.
Я рассказал командиру дивизии, как в одной из своих "автономок'' капитан 1 ранга Григорий Валентинович Таргонин вот так же маневрировал, но потом решил проверить, что же всё-таки там еле-еле шумит. Взял курс прямо на шум. прошёл 15 миль, всплыл на перископную глубину и увидел в перископ рыболовный сейнер, который суетился у своих сетей. После этого Таргонин стал действовать более разумно и осмотрительно. Закончил я вопросом:
— Может, и нам достаточно уклоняться от каждого шороха?
Контр-адмирал Вереникин усмехнулся, ничего не ответив, но впоследствии к малошумным целям почему-то охладел.
Днём я доложил комдиву свое решение на проход Корейского пролива в подводном положении за транспортом «Вишера». Вечером всплыли под перископ в трёх милях от точки №3, на подходе к Корейскому проливу. Видимость хорошая, по пеленгу 170° обнаружили судно (курс — 50°, скорость — 12 узлов). Визуально опознали «Вишеру» и продолжили наблюдать за ее действиями.
15 марта. Как и было предусмотрено в боевом распоряжении, «Вишера» точно в полночь восьмиузловым ходом курсом 230° начала движение из точки №3 в точку №4. Заняли позицию относительно судна на его курсовом углу 160°, в дистанции 5 каб., погрузились на 40 м и дали ход 8 узлов.
Всю ночь шли за «Вишерой», один раз всплывали на перископную глубину на сеанс связи в трёх милях от судна. Проконтролировали своё место по маяку на о. Окиносима. В 10.00 вышли в Восточно-Китайское море, всплыли на сеанс связи. «Вишера» находилась в трёх милях от нас. Успели уточнить место астрономическими и радиотехническими средствами.
Поступил доклад:
Слева девяносто градусов — слабый сигнал РЛС AN/APS-80.
Сразу же погрузились на глубину 40 м и ушли под «Вишеру».
Прошли "точку четыре". «Вишера» повернула на обратный курс (в базу), а мы далее пошли самостоятельно.
16 марта. Следуем по направлению к проливу Токара. Поступило приказание перейти на двухчасовую программу радиосвязи.
Погода ухудшилась: волна — 4-5 баллов, облачность — 10 баллов. На сеансах связи стало трудно удерживать лодку на перископной глубине — трижды проваливались на глубину более 10 м, пришлось давать "пузырь" в ЦГБ №№2и 8.
17 марта. Всю ночь шли шестиузловым ходом. Следовало учитывать течение, но мы передумали. Всплыв в 9.00 на перископную глубину для уточнения места по сигналам систем ЬСЖАМ, ''осреднили место'' — за ночь нас снесло на 14 миль. Определили скорость течения в данном районе — два узла.
Получили приказание перейти на двенадцатичасовую программу радиосвязи, что значительно облегчило жизнь всего экипажа — теперь не нужно будет каждые два часа всплывать под перископ и объявлять боевую тревогу.
На подходах к о. Токара всплыли на перископную глубину и визуально определили место по о. Токара и Йокоате.
Прошли пролив, и вот мы уже в Филиппинском море. Температура забортной воды — +20° С.
18 марта. Получили сообщение, что крейсер «Oklahoma City» вышел из Йоко-суки.
С 4.00 до 7.00 нас преследовал какой-то объект — акустики классифицировали:
— Кит, кашалот и просто непонятные звуки.
Командир дивизии приказал считать, что это американская АПЛ. Начали уклонение от неё. погрузились на 200 м, дали ход 16 узлов. Через час поступил доклад из III отсека:
— Течёт сальник топового огня.
Всплыли на перископную глубину, устранили неисправность и продолжили движение в соответствии с принятым решением.
19 марта. Ночью пришла контрольная телеграмма с требованием, чтобы мы донесли время получения, расшифровки и доклада командиру ПЛ. Донесли, хотя очень не хотелось — любая передача радиограмм ведёт к потере скрытности ПЛ. А в штабе флота почему-то об этом не думали.
Подходим к о. Панафедина. Он необитаем. На острове имеется действующий вулкан, а милях в пятидесяти к N — целая гряда скал, там тоже происходит активная вулканическая деятельность.
Зашёл замполит капитан 2 ранга С.Зубатых и рассказал, что он уговорил комдива сделать нештатное помещение для курения в душевой отсека вспомогательных механизмов.
"Курилка" проектом не предусмотрена. В душевую могут одновременно зайти не более одного-двух человек. Вентилятор вытягивает воздух из душевой, прогоняет его через фильтр и гонит обратно (замкнутый цикл). Температура в "курилке" — около +40° С. Повесили мокрую простыню, которая очень быстро пропиталась никотином. Удовольствие от курения в таких условиях сомнительное (замполит сказал коротко: "Вонь страшная!"). Когда начинают курить двое, через минуту оба погружаются в сизый туман. Несмотря на это в курилку почти всегда очередь.
20 марта. Заняли район № 1.
Должен сказать, что К-7 является отличной, а наша радиотехническая служба — отличная на флоте, а также имеет звание отличной по поиску ПЛ и НК.
В сутки каждый член экипажа восемь часов стоит на вахте и восемь часов спит. Остальные восемь часов у него заняты завтраком, обедом, ужином, вечерним чаем, участием в общекорабельных мероприятиях и, наконец, личными делами. Офицеры живут в двух- и четырёхместных каютах, а матросы и мичманы — в десяти- и двадцатиместных. Человеку негде уединиться. Часто получается, что на соседних койках живут люди с совершенно несовместимыми характерами.
В походе подводники вынужденно ведут малоподвижный образ жизни. Спишь в каюте, пройдешь 20-30 м — и ты уже на своём боевом посту. Нет солнца, нет чистого воздуха, нет женщин. Если НК идёт в дальний поход, его экипаж видит окружающую обстановку. На лодке этого никто не видит, даже маршрут на карте ежедневно наблюдают лишь несколько человек, для остальных это — секретные сведения. Отплавав полета суток, человек не имеет представления, где он был.
21 марта. В походе продолжаем боевую подготовку. Сегодня провёл тренировку вахтенных офицеров и вахтенных инженер-механиков по управлению горизонтальными рулями и по переходу на резервные посты управления. В заключении тренировки рассказал о заклинке горизонтальных рулей на К-184.
Это произошло год тому назад. Лодка шла на глубине 100 м со скоростью 20 узлов. Из-за возникшей внезапно неисправности горизонтальные рули заклинило в положении 15" на погружение, отчего быстро начал нарастать дифферент на нос, который достиг 20". Лодка быстро погрузились на глубину, близкую к предельной — дальнейшее погружение могло привести к разрушению прочного корпуса лодки и к её гибели.
Всё происходило как в кошмарном сне. Я тогда командовал, поэтому не растерялся и не испугался — моё "alter ego" стояло в стороне и наблюдало за происходящим, холодно фиксируя секунды: бледное лицо боцмана мичмана Буряченко, сидящего на управлении горизонтальными рулями, не впавшего в панику и делающего всё возможное, чтобы перевести дифферент на корму; командира электромеханической боевой части капитана 2 ранга Марата Байбурина, давшего ВВД в носовую группу ЦГБ; себя, отдававшего необходимые команды, тогда в голове была одна мысль — вывернемся, выйдем из этого положения.
В тот раз судьба отпустила нам на все действия всего лишь 55 секунд, и мы в них уложились, уйдя от гибели.
22 марта. В очередной сеанс радиосвязи пришло радио, в котором сообщалось о проходящем учении кораблей ВМС США в непосредственной близости от маршрута ПЛ. Далее шли координаты, курс и скорость противолодочного авианосца «Ticonderoga» и кораблей охранения. Штаб флота также сообщал, что начинает наводить ПЛАРК на авианосец.



Целью наведения являются действия, в результате которых лодка должна выйти на гидроакустический контакт с авианосцем, после чего в мирное время она устанавливает за ним слежение, а в военное — наносит ракетно-торпедный удар.
Я сразу же стал делать расчёты для выхода на гидроакустический контакт с авианосцем. Помогали штурман капитан-лейтенант Е.Мазовка и начальник РТС капитан 3 ранга В.Якус. Выходило, что нужно погружаться на 160 м, увеличивать ход до 19 узлов и ложиться на курс 120°. Отдал необходимые команды для исполнения своего решения.
На этой скорости лодка очень сильно шумит и теряет своё главное тактическое свойство — скрытность. Прекрасно понимая это, знал, что делать было нечего — пришлось выполнять приказание штаба флота.
23 марта. Наведение нас на «Ticonderoga» продолжается. Вторые сутки идём на 19 узлах.
Во время сеанса радиосвязи получил из рубки радиометристов доклад:
— Слева 90° — слабый сигнал РЛС самолёта "Orion".
Возможно, самолёт нас не обнаружил — он просто занимается поиском в заданном районе. Гадать командиру в этой ситуации нельзя, поэтому сразу же даю команды на погружение и уклонение.
24 марта. Наведение продолжается. Продолжал сближение с авианосцем, каждые четыре часа всплываем на сеансы связи для приема целеуказания. Анализ маршрута движения авианосца показывал, что, по всей видимости, он должен был пройти над отличительной глубиной, где расположена антенна американской системы дальнего гидроакустического наблюдения за нашими ПЛ. Возможно, эта система уже обнаружила нас, поскольку уже трое суток мы идем 49-узловым ходом, "гремя на весь океан".
25 марта. Пройдя траверз о. Маркус, получили радио с очередным местом «Ticonderoga», который с четырьмя ЭМ и одним СКР медленно и верно приближаются к нам.
Вчера американцы выключили свои радионавигационные системы LORAN-A и LORAN-C, которые мы с успехом использовали для определения своего места. Теперь для этого у штурмана остались лишь небесные светила, да и те очень часто затягивают облака. Наши же радионавигационные системы до этих районов "не дотягивали".
26 марта. Всю ночь продолжалось наведение на авианосец. Получили приказание построиться в боевой порядок №2. С помощью радиопеленгатора обнаружили средневолновый радиомаяк авианосца: пеленг — 78°, частота — 520 кГц, позывной — "ПО". Сразу же передали радио на берег об обнаружении авианосца нашими радиотехническими средствами.
27 марта. Утром обнаружили работу гидролокаторов AN/SQS-23 — корабли охранения. Всплыв на перископную глубину, осмотрел горизонт — он чист. Радиотехнические средства зафиксировали работу средневолнового радиомаяка, а также РЛС кораблей охранения в режиме "однообзор".
Получили приказание штаба флота учебно нанести ракетный удар по АВП «Ticonderoga», следовавшим курсом — 300°, скоростью — 20 уз. Указывались координаты.
Полученное "радио" — боевое распоряжение, которое командир ПЛ должен выполнить в кратчайший срок. Слово "учебно" означает, что боевые ракеты фактически пускать не нужно, но все остальные действия должны быть как на войне.
Находясь в море, командир самостоятельно принимает решение по каждому боевому распоряжению: оценивает обстановку, производит необходимые расчёты, продумывает варианты своих действий, выбирая наиболее выгодный, ставит своим подчинённым задачи, а далее упорно и настойчиво реализует своё решение, добиваясь успеха и победы над противником.
Приказал объявить по корабельной трансляции команду: "Корабельному боевому расчёту — готовность №1". По этой команде в ЦП быстро собрались все, кого эта команда касалась. Зачитав боевое распоряжение, назначил время пуска ракет — больше ничего боевому расчёту и не требовалось, поскольку каждый знал, что ему делать. Долгие годы службы и повседневные тренировки сделали их профессионалами.
Через несколько минут расчёты были закончены, необходимая информация нанесена на карту. Командир ракетной боевой части капитан 3 ранга Л.Лукащук доложил о готовности к предстартовой подготовке. Проверив расчёты на карте, дал команду: "Учебно-боевая тревога!"
Личный состав начал занимать свои боевые посты. Через минуту старший помощник А.Четырбок доложил о готовности корабля к бою. Приняв доклад, я дал команду: "Ракетная атака. Начать предстартовую подготовку".
Командир БЧ-2 приказал ввести в приборы ракетной стрельбы координаты авианосца, его курс и скорость.
Ракеты в стальных контейнерах ожили, их "сердца забились", по проводам в их "мозг" побежала информация о противнике, которого они через несколько минут должны будут найти в океане и уничтожить.
Предстартовая подготовка завершена, командир БЧ-2 доложил:
— Ракеты к пуску приготовлены, к всплытию готов.
Подводная лодка начала всплытие на перископную глубину. Осмотрев горизонт и убедившись, что он чист, я скомандовал:
— Всплывать. Продуть главный балласт. Контейнеры поднять!
Корабль находится в надводном положении, контейнеры медленно поднимаются.
Голубое небо — ни одного облачка, вокруг — тёмно-синий океан, штиль.
Ракеты условно пущены.
Сразу же передал радио о нанесении удара по авианосцу. Произвели срочное погружение, курс — 300°, скорость
— 19 узлов, удерживаем свою позицию относительно авианосца.
Штаб флота даёт места авианосца с точностью 70-80 миль.
28 марта. Продолжаем сближение с авианосцем, каждые четыре часа всплывая на сеансы связи для приема целеуказания. Анализирую движение авианосца и прихожу к выводу, что он, по всей видимости, снова должен пройти над отличительной глубиной (банка Рамапо), где расположена антенна системы дальнего гидроакустического наблюдения. Поскольку мы уже шестые сутки идем 19 узлов, система, вероятно, нас обнаружила.
Обсуждаю со старпомом результаты ракетной атаки: "дошли" ли ракеты до авианосца и насколько точно штаб флота дал его координаты?
В наведении на авианосец могли участвовать различные силы: и разведывательный НК, и другая ПЛ, и авиация, и ИСЗ, а также береговые средства разведки флота, которые непосредственно следили за авианосцем и сообщали его координаты в штаб флота, где на специальном штабном посту эту информацию осредняли, анализировали и только после этого передавали нам. Получив целеуказание, мы стали способны нанести ракетный удар, находясь на большом расстоянии от авианосца.
Во всех этапах данного процесса участвовали люди, которые могли допустить ошибки; используемая техника тоже не идеальна. А передаваемая информация быстро устаревает. В итоге ракеты могут не попасть в противника, а за это отвечает командир ПЛ. В мирное время его могут снять с должности, а в военное — отдать под трибунал.
По левому борту обнаружили работу двух гидролокаторов кораблей охранения
— сигнал слабый.
На сеансе связи принял решение осмотреть горизонт с помощью РЛС в режиме "однообзор". На экране по пеленгу 56° на дистанция 30 миль увидел крупную цель
— вероятно, «Ticonderoga». Решил выйти на гидроакустический контакт и выполнить учебную торпедную атаку.
Погрузились и начали сближение с авианосцем. Гидроакустики должны были услышать его часа через два. В 18.10 снизил ход до 6 узлов, и через несколько минут гидроакустики услышали шум винтов авианосца, о чем и доложили.
Объявил по трансляции:
— Учебно-боевая тревога. Учебная торпедная атака авианосца.
Личный состав занял места по торпедной атаке. Корабельный боевой расчёт начал определять курс и скорость авианосца и дистанцию до него. Через несколько минут были выработаны необходимые параметры, которые автоматически введены в торпеды.
Командую:
Торпедные аппараты — товсь!
Из торпедного отсека поступил доклад:
— Торпедные аппараты "товсь" выполнено!
— Торпедные аппараты — пли!
Если бы это было военное время, торпеды действительно вышли бы из аппаратов и стремительно начали движение к авианосцу...
Атака закончена. Отходим от авианосца на безопасное расстояние, чтобы донести на берег.
29 марта. Пришло радио от НШ флота: "Косвенно предполагаем, что за вами следит АПУГ. Донесите, сколько следят за вами надводных кораблей, самолётов, работают ли гидролокаторы в секторе".
Прочитав РДО, я рассмеялся, так как текст совпадал с мыслями, которые преследовали меня уже вторые сутки.
С обнаружением авианосца были выявлены, и корабли охранения, которые практически непрерывно использовали свои ГАС в активном режиме (их работу мои гидроакустики наблюдали практически непрерывно последние 12 часов). Создалось впечатление, что лодку обнаружили или вот-вот обнаружат. Всплывая на сеанс связи в дневное время, я наблюдал в перископ: море — штиль, небо — безоблачное, видимость полная, на горизонте — ни одного корабля. Но одновременно слышал в динамике, который гидроакустики подключили к своей станции, звонкие посылки гидролокаторов кораблей охранения авианосца. От этого становилось не по себе: Слух говорил: "Корабли рядом!", но глаза видели абсолютно чистый океан и небо.
По целому ряду признаков я понял, что не обнаружен. Теперь нужно было составить ответ для НШ флота и передать радио. В штабе флота никто не подумал о неминуемой потере скрытности — им нужно немедленно утолить своё любопытство... Помочь хоть чем-то они не могли, но зато навредили.
От штаба флота пришло радио с распоряжением прекратить слежение за авианосцем и занять район №2. что мы и сделали.
30 марта. В ЦП зашёл начальник медицинской службы майор Ю.Ушаков и сообщил мне о приступе аппендицита у мичмана Пономарёва. Он решил его оперировать. Помогать ему будет мичман химик-санинструктор. Перед походом они проходили хирургическую практику в госпитале. Наш доктор такие операции делал в походах неоднократно. На лодках этого проекта нет операционных. У врача есть своя каюта, которая одновременно является амбулаторией, а операции делают в офицерской кают-компании. В ней уже вестовые вымыли с мылом пол. стены и стол, а химик-санинструктор всё продезинфицировал.
Объявил по трансляции о предстоящей операции, нацелив экипаж на обеспечение бесперебойного освещения, сохранение стабильного курса, глубины и скорости.
Операция началась. Многие переживают за своего товарища. Наконец, из кают-компании поступил доклад:
— Товарищ командир, операция закончена. Больной чувствует себя удовлетворительно.
Прооперированного мичмана поместили рядом с каютой врача.
В очередном радио штаб флота приказал всплывать на сеансы связи через восемь часов. Это было очень кстати — за эти дни я очень устал, а при таком режиме можно было спокойно отдохнуть.
31 марта. Сегодня помывка всего экипажа. На ПЛ своя специфика в бытовых вопросах: в том, чтобы помыться, постираться, выбросить мусор и остатки пищи заключается целая проблема.
Я хорошо помню свою службу на ДЭПЛ: идя в поход, цистерны питьевой воды заполняли полностью и экономили каждый стакан; мылись морской водой (для этого имелось специальное мыло). Врач регулярно давал смоченные в спирте салфетки для протирания тела.
На АПЛ есть испарительная установка, которая "варит" из морской воды дистиллированную для ГЭУ и для бытовых нужд, то есть питьевую и мытьевую воду. В походе личный состав моется в двух душевых кабинах раз в 7-10 дней. Там же моряки стирают личные вещи — прачечной на лодке нет, негде и сушить нижнее и постельное бельё.
Каждому члену экипажа выдают трусы, рубашку и носки, две простыни и наволочку — всё это меняется в день помывки (грязное белье собирают и с приходом в базу передают в переработку). Такое белье называют "разовым".
Верхняя одежда состоит из тёмно-синих куртки, брюк, пилотки или берета, которые меняют в походе не более двух раз. На куртке каждый носит матерчатую белую ленту, где у офицеров написана его должность, а у матросов и мичманов — боевой номер.
В каждом отсеке мусор и остатки пищи собирают в специальные пластиковые мешки. В назначенное время по команде их сносят в отсек, где находится шахта для удаления этих мешков за борт (ДУК). Шахта имеет два люка: нижний — забортный, верхний — в отсеке. Если в подводном положении открыть сразу оба люка, то отсек быстро заполнится водой и ПЛ погибнет. Специальное устройство (подводники его называют "поправка на дурака") исключает такие действия.
1 апреля. Заняли район №2 и начали поиск американских НК.
В 6.00 раздался сигнал аварийной тревоги, мгновенно сорвавший меня с импровизированной кровати в ЦП. Старший помощник доложил:
— Пожар в VII отсеке! Из аварийного отсека последовал доклад:
— Загорелся фильтр очистки воздуха, задымленность отсека незначительная.
Я и командир БЧ-5 капитан 2 ранга А.Пронькин начали отдавать команды по ликвидации пожара. В ЦП прибыл контр-адмирал И.Вереникин, которому я доложил обстановку. Тот вмешиваться не стал и молча сидел невдалеке. Через пять минут из аварийного отсека доложили:
— Пожар потушен.
Приказал сделать анализ воздуха в отсеке и доложить причины возгорания фильтра. Через десять минут командир VII отсека доложил, что содержание угарного газа в три раза больше нормы. Причиной возгорания фильтра были неправильные действия матроса, который занимался его регулировкой.
Принятыми мерами добились в отсеке нормального состава воздуха, привели всё в исходное положение. Я приказал командиру электромеханической БЧ провести расследование этого случая, а старшему помощнику сделать с личным составом разбор данной аварийной ситуации.
Сегодня в течение почти 45 минут гидроакустики наблюдали "странные шумы", которые командир дивизии приказал считать шумами винтов АПЛ.
2 апреля. Днём всплывали на сеанс радиосвязи. Туман, видимость — 5-10 м. Справа 45° в режиме "однообзор" один раз определили работу РЛС — возможно, с АПЛ. Подробных параметров этих станций у нас не имелось, поэтому точно классифицировать не смогли.
Обнаружив слева 90° работу РЛС противолодочного самолёта "Orion", срочно погрузились и начали маневр уклонения от самолёта и (предположительно) — от АПЛ, которые, возможно, ведут за нами слежение в составе тактической группы.
3 апреля. Всплыли ночью на сеанс радиосвязи. Пришло радио мне и нескольким офицерам от наших семей. Сообщили, что начальнику РТС В.Якусу присвоено звание капитан 3 ранга, а мичман Копысов награждён медалью. Мою "К-184" объявили отличной. Конечно, вести приятные.



Командир «К-184» кап. 1 ранга Берзин А.С. в период несения БС.

Сегодня опять наблюдали "странные" звуки: наверное, это американская АПЛ. Произвели уклонение.
4 апреля. Выяснили, что не держит кингстон ЦБП. Она самостоятельно заполняется, и лодка получает отрицательную плавучесть. Приняли необходимые меры.
Прошла половина срока нашего похода. Обычно принято в середине похода проводится проверка наличия оставшихся продуктов и средств регенерации. Начали с продуктов.
Такая традиция пошла в нашей дивизии после одного случая (тактический номер лодки и фамилию командира не называю, дабы не смущать его). Интендант этой лодки посчитал, что аппетит у подводников в походе плохой, и часть продуктов оставил на складах береговой базы. Старшим на борту пошёл контр-адмирал В.Я.Корбан. Когда до конца похода оставалось 15 суток, интенданта что-то озарило, и он решил сосчитать, сколько осталось продовольствия. Через час работа была закончена, а итог оказался ошеломляющим: экипажу предстоял строгий пост — продовольствия осталось на трое суток. Далее доклад пошёл от интенданта через помощника, замполита и командира к контр-адмиралу. Поскольку на каждой ступени он смягчался, получалось, что почти всё в порядке, но есть кое-какие обстоятельства и недостатки.
Контр-адмирал В.Корбан был опытным подводником и знал, как доклады обрастают враньем. Поэтому он вызвал интенданта и, когда тот прибыл и доложил, впал в неописуемый гнев, напоминающий комбинацию из цунами и тропического тайфуна "Клотильда". Всё рано или поздно кончается, в том числе и гнев начальников.
Он принял решение распределить трёхсуточный запас продуктов на оставшиеся пятнадцать суток. Таким образом, каждый член экипажа в последующие дни получал от суточной нормы всего лишь двадцать процентов. Молодые мужчины, многие из которых были заняты физическим трудом, получали в течении дня сухарь размером не более ладони, суп из рыбных консервов, где основным компонентом являлась вода. Всего остального тоже было немного.
Все работы и учёбу отменили, оставили только вахту и — в неограниченном количестве — сон. Через неделю многие стали слабеть, пришлось изготовить рычаги для облегчения закрытия и открытия клапанов.
Когда поход закончился и ПЛ швартовалась к пирсу, тощих матросов в швартовых командах покачивал слабенький ветерок, Встречающему на пирсе начальству контр-адмирал В.Корбан скомандовал во весь голос и на всю гавань:
— Всех интендантов арестовать, склады опечатать!
Интенданта отправили на гауптвахту. Продукты же, которые он оставил на складах, привезли и раздали личному составу.
К вечеру старший помощник доложил мне, что проверка наличия продовольствия закончена: продуктов хватит до конца похода и даже кое-что останется.
5 апреля. Сегодня начали проверку средств регенерации — наличие пластин В-64. Это тоже традиция. Контр-адмирал В.Корбан часто советовал командирам учиться на чужих ошибках и добавлял, что на своих ошибках учатся только дураки.
Командир "той самой" лодки не внял ни первой части совета, ни второй. В следующем походе он опять просчитался, но на этот раз с банками, в которых хранятся пластины регенерации воздуха. Банок не хватило на 10 суток. Когда нет пластин, состав воздух в отсеках ПЛ за определённое время меняется, — количество углекислого газа, естественно, увеличивается, а кислорода — уменьшается. Это непосредственно влияет на самочувствие экипажа: появляется сонливость, быстрая утомляемость, затруднённое дыхание, головные боли.
Раньше, когда таких пластин в нашей стране не было (ещё не изобрели), ПЛ всплывали в надводное положение и вентилировали отсеки. Можно было поступить так и в этот раз. Проблема была бы решена, но тут же возникла бы вторая: потеря скрытности действий.
Чтобы этого не случилось, поступили следующим образом. С помощью компрессоров в отсеках откачали воздух в стальные баллоны, чтобы давление в лодке было ниже атмосферного. После этого она всплывала на перископную глубину и через специальную трубу (РКП), которая вместе с перископом возвышалась над водой, в отсеки из атмосферы поступал чистый воздух.
В течение десяти суток каждый день весь этот цикл повторялся несколько раз. Участники похода рассказывали, что цикл состоял из двух отрезков времени. Первый ограничивался тем, когда ещё можно было дышать отсечным воздухом (при этом — "весь букет", то есть сонливость, быстрая утомляемость, затруднённое дыхание и головные боли). При замене воздуха, то есть при откачке и поступлении его через трубу из атмосферы закладывало уши, были неприятные ощущения в области лобных пазух, ухудшалось общее самочувствие...
У нас же к концу дня стало ясно, что патронов регенерации В-64 до конца похода достаточно.
6-7 апреля. Проводили тренировки с вахтенными офицерами по выходу в торпедную атаку и уклонению от иностранной АПЛ.
8 апреля. На поверхности — шторм, качает даже на глубине 80 м.
Вечером кто-то из экипажа помылся в душе IX отсека, закрыл дверь на замок и ушёл спать, позабыв выключить водоподогреватель. Он представлял собой герметичный цилиндр ёмкостью около ста литров, приваренный вместе с фундаментом к подволоку душевой кабины. Водоподогреватель вскоре стал работать в режиме парового котла — начало расти давление. Предохранительный клапан оказался неисправным (как говорят на флоте, "закис").
Юмор, если можно так выразиться, заключался в том, что в том же отсеке, где находилась душевая, в каюте по правому борту шло партсобрание БЧ-5 с повесткой дня: "О предотвращении аварии и поломок".
Когда давление в водоподогревателе достигло предельной величины, он со страшным грохотом взорвался, сорвавшись с фундамента, и как снаряд ударил в металлическую дверь душевой и деформировал её. Сорванный замок сплющил красномедную трубу одной из систем, а освободившийся пар заполнил отсек. Если бы в этом районе оказался человек, то он, несомненно, был бы убит.
Внезапно раздавшийся грохот и поступивший пар на несколько секунд парализовали присутствующих на партсобрании. Командир БЧ-5 доложил в ЦП:
— Взорвалась установка регенерации воздуха! — так ему показалось в первый момент.
Я в это время находился в ЦП. Получив доклад, сразу же объявил аварийную тревогу. В аварийном отсеке через минуту разобрались в причинах и стыдливо доложили:
— Чуть-чуть подорван водоподогреватель.
Из опыта походов других ПЛ я знал: чем ближе конец похода, тем больше случаев сна на вахте, невнимательности при обслуживании техники, пренебрежение безопасностью. Поэтому, обсудив этот случай с офицерами, решили ввести ряд мер технического, организационного и воспитательного порядка.
9-11 апреля. Штаб флота стал регулярно сообщать координаты авианосца «Midway». Пока трудно сказать, пройдёт ли он через наш район.
12 апреля. На очередном сеансе связи ПЛ получила от штаба флота радио. Командующий флотом приказывал командиру ПЛ построиться в боевой порядок №1. Задача — поиск группы военных транспортов США. С обнаружением учебно атаковать ракетным и торпедным оружием.
Контр-адмирал Вереникин, во время сеанса связи находившийся в штурманской рубке, прочитал радио первым, передал его мне и сразу начал делать расчёты на карте. Я со штурманом оказались как бы не у дел, так как работать было негде и не на чем — рубка рассчитана на одного человека.
Обратился к командиру дивизии:
— Я умею всё это делать сам — Вы можете потом проверить.
Контр-адмирал коротко ответил: "Делайте", но штурманскую рубку не освободил, карту не отдал, продолжая чертить и рассчитывать. Примерно через час он освободил место, и я, наконец, смог подойти к карте и начать работу.
Только я нанёс обстановку, как снова появился комдив и приказал доложить решение.
— Что докладывать? Вы забрали карту, только что освободили штурманскую рубку, сами работали почти час. а от меня требуете решение через пять минут, хотя я только начал работу.
Далее разговор пошёл весьма напряжённый, но, как всегда, был сведён к каким-то бытовым деталям, после чего комдив ушёл. После этого работа пошла в нормальном темпе.
В двух радиограммах штаба флота, которые дублировали друг друга, я нашел ошибки. В одной указывался пеленг построения боевого порядка 30", а в другой — 330". Положение нашей позиции от этого значительно менялось. Какую позицию занимать? Куда идти?
Продолжая изучать радиограммы, понял, что обе штаб флота передал нам очень поздно и не успеваем занять ни ту, ни другую позиции в боевом порядке. Нанёс результаты расчётов на карту, и сразу же стало видно, что лодка в настоящий момент может нанести ракетный удар по группе транспортов.
Для удержания этой позиции я приказал держать курс 270°, а скорость увеличил до 19 узлов. После этого я зашёл в каюту к командиру дивизии и доложил своё решение. Тот заслушал и утвердил, потом добавил:
— Я Вам не советую это решение записывать в журнал учёта событий. Пропустите этот момент, как будто бы его не было.
13 апреля. Своё решение, несмотря на совет комдива, записал в журнал учёта событий.
Ночью лодка всплыла на перископную глубину для приема сеанса связи с берега. Пришла еще одна радиограмма, из которой командиру предписывалось в 5.00 получить целеуказание от двух самолётов Ту-95МРЦ. В 6.00 нанести учебный ракетный удар по группе транспортов.
Прочитал радиограмму и начал работу. Эти два самолёта находились на перелёте, им предстояло преодолеть огромное расстояние, найти в океане эту группу транспортов, определить их широту, долготу, курс, скорость и всё это передать на ПЛ. Лётчики понимали, что в военное время система ПВО вероятного противника в данный район океана их не допустит — истребители уничтожат оба самолёта на начальном участке маршрута. Сегодня же их встретил самолёт РЭП. который сразу же начал ставить им и нам помехи.
В 4.50 всплыли под перископ для приема целеуказания. Радисты доложили:
— Товарищ командир, нас вызывает самолёт.
Лётчикам с большим трудом удалось определить место группы транспортов: шли непрерывные помехи, которые мешали работе самолётной РЛС и радиообмену с ПЛ — американский самолёт выполнял свою работу добросовестно.
Я увидел на своём экране несколько отметок надводных целей, через несколько секунд они пропали. Радисты доложили, что с самолёта получены широта, долгота, курс и скорость группы транспортов.
Получив целеуказание, лодка погрузилась на 80 м и начала предстартовую подготовку ракетного комплекса. Учебную ракетную атаку выполнили успешно.
В очередной сеанс связи приняли сигнал, с получением которого нам следовало в кратчайший срок сблизиться с группой транспортов на дистанцию, позволяющую наблюдать за ними с помощью технических средств или визуально (в перископ). Кроме того, пришла радиограмма. Командующий флотом приказывал в 16.00 нанести повторный ракетный удар по группе транспортов. Целеуказание — по собственным средствам наблюдения.
После первой ракетной атаки информация о группе транспортов больше не поступала. Вместе с штурманом закончил расчёты — получалась не очень радужная картина. Для сближения с транспортами лодка должна увеличить ход до 20 узлов и так идти восемь часов подряд. Конечно, ни о какой скрытности говорить не приходилось — лодка будет шуметь на весь океан, — но приказ я должен выполнить. Кроме того, найти эту группу в океане весьма сложно.
Отдал необходимые команды. Началось сближение, в процессе которого мы дважды всплывали на сеанс связи, но штаб флота молчал. В 15.00 решил прослушать горизонт на ГАС, для чего снизил ход до шести узлов. Через пять минут гидроакустики доложили, что горизонт чист.
Я понимал, что вероятность сближения с группой транспортов очень мала: даже если восемь часов тому назад курс их был определён с точностью 10°, за это время они его могли изменить на значительную величину. Вероятное место группы транспортов штурман нанёс на карту — оно представляло собой эллипс длиной 108 миль и шириной 32 мили. Посмотрев на него, сказал штурману:
— Похоже на сардельку. Только бы нам ею не подавиться.
Всплыв на перископную глубину, я осмотрел горизонт в перископ и РЛС, но никого не обнаружил. Погрузились и продолжили поиск группы транспортов на курсе сближения.
В ЦП прибыл контр-адмирал Вереникин. Ознакомившись с обстановкой, он потребовал доложить решение на предстоящую вторую ракетную атаку. Я начал:
— Ракетную атаку выполнять не буду, так как группу транспортов не обнаружил. Командир дивизии перебил:
— Командира Калашникова сняли с должности за то, что он несвоевременно вышел в ракетную атаку.
Я продолжил:
— Конкретного места группы транспортов мы не знаем, есть вероятное место, по которому стрелять нельзя.
Комдив посоветовал:
— А Вы возьмите средний пеленг, среднюю дистанцию с карты и стреляйте. Я сразу же возразил:
— Нет, по этому эллипсу я стрелять не буду — израсходую ракеты впустую.
Командир дивизии закончил "заслушивание" словами:
— Я не настаиваю на ракетной атаке, но имейте в виду, что я Вам сказал про Калашникова.
Когда лодка всплыла на перископную глубину для передачи радио в штаб флота, я сообщил, что группу транспортов своими средствами не обнаружил. Получили радио: "Закончить слежение, следовать в район №1".
14-17 апреля. Получили приказание следовать по обратному маршруту на скорости 21 узел. Идём трое суток и гремим на весь океан. Чем руководствуются на КП флота, отдавая такие приказания? А ведь потом на разборах будут говорить о скрытности.
Вечером ход снизили до 12 узлов. Пришло радио с приказанием о начале движения в базу с 21 апреля.
18-21 апреля. Готовимся к возвращению в базу. Составляем отчётную документацию, всё должно быть готовым к моменту подхода ПЛ к пирсу.
Объявил всему экипажу, что начали движение в базу.
22-29 апреля. Прошли Окинаву, Цусимский пролив, и вот мы уже почти дома — Японское море.
30 апреля. Осталось идти всего лишь сутки.
Утром пришло радио: "Командиру. В точке № 10 Вас будет встречать СКР «Пингвин». Оперативный дежурный флота".
За время похода несколько человек отрастили шикарные бороды и усы, теперь многие из них бреются, чтобы при встрече не испугать своих родных и близких. Я ночью почти не спал, думал о предстоящей встрече с женой и детьми.
Наконец, штурман доложил:
— До точки №10 осталось пять миль.
Я объявил боевую тревогу, личный состав начал готовиться к последнему всплытию за этот поход.
Всплыли на перископную глубину, я осмотрел горизонт в перископ. Ещё темно, но прямо по курсу увидел белый топовый огонь СКР «Пингвин».
Всплыли в надводное положение. Поднялся по вертикальному трапу к верхнему рубочному люку — кремальера не отдраивалась, "закисла" за поход. Вместе с мичманом Гусельниковым с трудом открыли люк, и я поднялся на мостик.
Рассвет ещё не наступил, на мостике пахло рыбой и водорослями — мельчайшие микроорганизмы облепили весь корпус ПЛ и в темноте излучали таинственный мерцающий свет.
Подводная лодка продолжила движение в базу в строю кильватера за сторожевым кораблём.
Рассвело, при дневном свете обнаружилось, что почти у всех лица за поход стали бледными, у некоторых с добавками желтизны, у других — синевы.
Берег всё ближе и ближе, подводная лодка вошла в гавань, ошвартовалась.
На пирсе построены экипажи ПЛ, представители штаба, оркестр.
Поход закончен, а что же дальше?
А дальше — это уже другая жизнь..."

Подводный Флот России.

10-я дивизия подводных лодок

Базирование:
Камчатка.
Вторая дивизия подводных лодок под номером 10 создана 31 июля 1967 году в составе 15 эскадры.
/проекты - 675, 675МК, 670, 670М, 949А, 671РТМ, 971.
Командиры:
08/1977-08/1982 - Берзин Альфред Семенович

26-я дивизия атомных подводных лодок
Базирование:
б.Павловского (Приморье) - (Проект 627,659Т,671,671РТ)
Создана в июле 1961. Первая дивизия атомных подводных лодок на ТОФ. После расформирования дивизии на ее базе создана дивизион (бригаду?) отстоя.
Начальники штаба:
08/1974-09/1976 - Берзин Альфред Семенович

Продолжение следует.

Обращение к выпускникам нахимовских училищ. К 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища.

Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.



Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта  nvmu.ru.

Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru