Вскормлённые с копья - Сообщения за март 2011 года

Дело шло уже к вечеру. Но на последний автобус всё же успел. Конечная остановка его была на площади в центре большого села. И надо же такому случиться. Выхожу я в сумерках из пыльного автобуса, молодой морячок, одетый по форме номер два, вступаю на пыльною дорогу далёкого, тогда ещё нашего Прикарпатья, и внимательно так осматриваюсь. Мимо меня из церкви после вечерней службы валит гурьбой народ. Все чисто одеты и говорят на непонятном, но очень знакомом языке. Идут и с добрыми вопросительными улыбками смотрят на меня. Отколь здесь в сухопутном селе, далеко от моря, и вдруг заезжий хлопец в белой бескозырке с интересной надписью «Нахимовское училище»? Из толпы отделяется здоровенный мужчина и идёт прямо ко мне. Смотрю, а это Нестор Иванович Личук. Как раз тот, кто мне нужен. Меня то он сразу узнал. Оказалось, что в этот день на бричке он приезжал в больницу этого села навестить свою жену. А тут такая встреча.



Старшины рот - П.А.Буденков (слева) и А.Е.Хомяков.

Его первым вопросом, как и моим, стал, а где мои родители. И в ответ мы оба в незнании пожали плечами. Всю дорогу до его дома мы обсуждали создавшуюся ситуацию. И приняли решение, что утром надо звонить родителям в Москву. А утром потому, что к междугороднему телефону надо было вернуться в село, где он меня встретил. Заканчивались третьи сутки, как я выехал из Ленинграда. На следующий день он позвонил моим родителям и успокоил их, потому что у меня дома был чуть ли не траур. Сын пропал!
А дома вот что происходило в это время. Родители знали, что лагерный сбор в училище закончился такого-то числа, и на следующий день я должен был уже быть в Москве. Но я им не позвонил и не сообщил номер поезда. А отец меня встречал всегда, кажется, класса до девятого. На второй день отец начал звонить в училище. Телефон в канцелярии нашей роты не отвечал, потому что воспитатели одновременно с нами сразу же ушли в отпуск. Тогда он дозвонился до дежурного по училищу, который сообщил, что ещё вчера все иногородние нахимовцы нашей роты убыли домой. После этого на полном серьёзе запаниковала моя мать. Под её нажимом отец начал усиленный поиск пропавшего сына. На третий день поисков, когда были поставлены на уши руководители ВМУЗ и Нахимовского училища, родители через дежурного по ВМУЗам, наконец-то узнали, что я один уехал во Львов на каникулы. А они чуть было, не объявили меня во всесоюзный розыск.
На четвёртый день как я уехал, состоялся упомянутый разговор Н.И.Личука с родителями, и они ему передали, что в гости к нему уже не смогут приехать, так как им ещё долго надо приходить в себя после случившегося. По просьбе Нестора Ивановича я ещё дня три провёл в его гостеприимном доме. Кстати, впервые там попробовал малосольные огурцы с мёдом. Вкуснятина обалденная! Затем он помог мне достать билет на Москву, и я благополучно уехал домой с целой сумкой разных подарков. На Киевском вокзале Москвы со слезами меня встретила мать. С отцом разбор полётов состоялся уже дома. Так и закончилась моя «одиссея». Ещё на одну ступеньку самостоятельности жизнь подняла меня. Но, как оказалось, энергия для этого подъёма была задействована за счёт моральных потерь родителей. И в который раз прав великий и гениальный М.В.Ломоносов: сколько в одном месте чего-то убудет, то столько же в другом месте того же и прибудет.
Вопрос. А возможно ли 12-летнему мальчугану совершить такое безопасное путешествие по сегодняшней России?
Ответ. Уверен – нет!»



До появления атомной бомбы лишь одно оружие вызывало такой же страх и поклонение - линкор. В свое время он был самым большим и сложным из когда-либо созданных подвижных сооружений.

[1] «Тирпиц»  – линкор, вступил в строй в 1941 г. Полное водоизмещение – 52600 т, скорость – до 30 узлов, экипаж – 1600 человек. Вооружение: 8 381-мм, 12 150-мм, 16 105-мм и 16 37-мм орудий, 12 20-мм автоматов, 2 трёхтрубных ТА, 4 гидросамолёта.
[2] «Тирпиц» был добит английской авиацией, и 12 ноября 1944 г. затонул на рейде г. Тромсё.
[3] Газета «Советский флот» Орган Министерства Обороны Союза ССР . 6 марта 1959 года, пятница. Цена 20 коп.
[4] Полундра (от гол. vol onder – падать вниз). Выражение имеет явно предупредительный характер, но точно в литературе не описано.
[5] В лагере находились: 5 рота 63 чел к2р Романенко, пп Егоров, мр Борисов, кап Ануфриев, Мичманы Белоусов, Сгурский, Борисов; 6 рота 78 чел к2р Оверченко, Невзоров, Торбаев, Кузнецов, мичманы Саратов, Кормилицын, Чумаченко; 7 рота 82 чел к2р Шаповал, Пименов, Конев, мичманы Косов, Бойко, Погодин
[6] Город Станислав в 1962 переименован в Ивано-Франковск, по имени украинского писателя И.Я.Франко. Последующих переименований не было.

Глава 6. Отрочество или на перепутье



Нахимовцы 3-го взвода. Фотография на память. Слева направо, сверху вниз: А.Сиренко, В.Хомко, В.Калашников, В.Крылов, М.Козловский, М.Хрущалин, В.Овчинников, А.Мирошин, В.Грабарь, В.Полынько, М.Голубев, Ю.Монахов, В.Коновалов, М.Московенко, В.Миронов, А.Комаров, И.Задворнов, Л.Козловский, Б.Горелик, В.Жидких. 1961 год.

Отрочество - понятие весьма туманное. Трудно определить тот возраст между детством и юностью, когда детское «Почему?» еще остается, а подростковое «Зачем?» незаметно превращается во вполне взрослое «А на черта все это надо?» Для каждого этот период свой, и лишь условно можно сказать, что отрочеством для нас был короткий переходный период с 7-го по 8-й класс. У слова «отрок» есть и второе значение – младший дружинник князя – оно нам тоже подходит, потому как, если бы собралась вдруг княжеская дружина, то мы опять оказались бы самыми младшими. Совершенно случайно для нас отрочество совпало со значительными событиями в училище. Начало им - 1960-й год, мы заканчивали 6-й класс, средний наш возраст 13 – 14 лет.
В стране началось очередное, на этот раз «значительное сокращение Вооруженных Сил». Проведение первых подобных мероприятий было оправдано, так как после окончания Великой Отечественной войны в составе Вооруженных Сил СССР находилось порядка 13 млн. военнослужащих. К 1955 году их оставалось 5 млн. 763 тысячи. В 1955–1958 трижды были проведены довольно значительные сокращения в общей сложности на 2 миллиона 140 тысяч человек. Эти уже были связаны с ломкой судеб, так как увольнялись профессиональные военные, в том числе и бывшие нахимовцы, посвятившие жизнь службе Отечеству. После этого, казалось, что сокращать больше некуда, однако в 1960 году  все же состоялось еще одно, вошедшее в историю числом пострадавших - 1200000 - «миллион двести». Это сокращение было уже убийственным. Все сокращающий меч навис и над нами.



Над училищем стали сгущаться тучи, и, как часто бывает в такие времена, страшнее всего оказались различные домыслы и сплетни. Нас стали готовить к предстоящей перемене и даже водили на экскурсию в какой-то интернат, кажется с усиленным изучением индийского языка. Но там – покрывальца, салфеточки на лакированных тумбочках. Не то! Мы жили проще, и теперь находились в томительном ожидании.
Это государственного масштаба дело касалось многих училищ и долго решалось в верхах. Наконец, конкретно по Ленинградскому Нахимовскому училищу был издан Совместный Приказ Минпросвещения и Главкома ВМФ от 27.05.60 г. № 3152, который оговаривал условия передачи училища в Министерство просвещения и переформирования его в школу-интернат. И в тот же день 27 мая 1960 года начальник училища подписал приказ о роспуске училища.

***

Училище было взбудоражено. Мы радовались, не осознавая до конца, чему. Учебники летали по классам, как птицы: конец учебе, конец воспитательскому гнету, конец военной дисциплине. Подобную, кратковременную и не объяснимую радость испытывали русские солдаты на фронтах I Мировой войны осенью 1917 года, когда им объявили, что все, кто хочет, могут идти по домам. Женя Беляев вспоминает, как рванул на груди форменку до пупа: «Эх, яблочко, да на тарелочке…».
Но затем наступило отрезвление. Это был первый удар по нашей вере в светлое будущее. Настроение у всех было растерянным, так как эта была первая неопределённость в жизни, решение которой тебе было неведомо. Было много вопросов. Например, какая будет у интернатовцев форма? Все сходились на том, что специальной не будет. Только снимут погоны, как уже не раз было в истории, и вот тебе - готовый интернатовец. Некоторые, не согласные оставаться в интернате, готовились к побегу. Начали копить сухари на дальнюю дорогу и готовить рюкзаки (вроде бы одним из них был Силыч – Валерка Иванов). В.Калашников вспоминает: «Я тоже решил покинуть интернат, хотя смутно представлял свою дальнейшую жизнь на гражданке. Звонил неоднократно в Москву родителям, они меня успокаивали. А однажды отец твёрдо сказал, что никакого интерната не будет».



Начальник училища контр-адмирал Григорий Евтеевич Грищенко к тому времени находился на своем посту уже 12-й год. Под его управлением в училище была создана блестящая педагогическая школа, и само училище обрело тот блистающий вид, который восхищал посетителей любого ранга. Ему было ясно, что такое училище может существовать только в военизированном виде и только в составе Вооруженных Сил. Уж он-то, наверняка, знал, как и где это государственное решение готовилось, и как на него можно было повлиять.
Подвернулся удобный случай: изъявил свое желание поступить в училище Сережа Полянский, как оказалось – племянник Дмитрия Степановича Полянского, тогдашнего председателя Совета министров РСФСР, а главное - Члена Президиума ЦК КПСС. Племянник, был принят в 5 класс 10 июня 1960 года, раньше других, еще с оговоркой, что «стоимость продовольственного пайка компенсируется Ленинградским Городским отделом Народного образования» [1]. И началась работа по ликвидации этой «оговорки». Григорий Евтеевич лично провел мать Сергея по всему училищу, а затем повез ее в лагерь, где счастливая ребятня брызгалась в кристально чистой воде Нахимовского озера и сноровисто управляла парусами шлюпок.
Затем пошли звонки по инстанциям и, думается, что не одного только Д.С.Полянского, но и других высокопоставленных лиц, чьи сыновья, племянники и внуки процветали на этой обихоженной грядке нивы просвещения.
Училище отстояли, вернули в лоно Министерства обороны и родного Военно-Морского Флота.

***

Но судьбоносная чехарда не прошла даром. Как мудро утверждают современные выпивохи: «Ошибка в опохмелке влечёт за собой трёхдневное пьянство!». Так оно и было.



Этот год вообще был для училища несчастным. Летом на практике погиб нахимовец выпускной роты Владимир Павлов. Трагедия произошла на крейсере «Орджоникидзе».  Во время учебных стрельб в зенитном автомате заклинило гильзу. Расчет орудия пытался банником выколотить ее из ствола. Произошел взрыв, расчет погиб, а банник, описав некоторую кривую, попал в грудь нахимовца.
А в ноябре погиб нахимовец 10-го класса вице-старшина 1-й статьи Георгий Федяков. По просьбе однокашников Георгия мы этот случай не комментируем, скажем только, что парень он был очень хороший: высокий, симпатичный, секретарь комсомольской организации, очень добрый и внимательный в отношении к младшим.
Естественно, что после таких трагических случаев в училище произошли кадровые перестановки. С 11 по 20 января 1961 в училище работала комиссия Главного политического управления СА и ВМФ. Вины в происшедшем начальника училища Комиссия не усмотрела и отзыв о его работе дала положительный. Но это не помогло. Вскоре он был уволен. Гибель нахимовцев тяжелым грузом лежала на душе Григория Евтеича, и в конце того же года он умер. Гроб с его телом был выставлен в актовом зале училища для прощания.



Бывший начальник училища контр-адмирал Г.Е. Грищенко (справа) и новый -контр-адмирал Н.М. Бачков после передачи дел. 20 января 1961 года.

Новый начальник училища Николай Мефодьевич Бачков был настоящим боевым адмиралом. В войну - начальник штаба отдельного дивизиона траления  Амурской флотилии, последняя должность - командующий Краснознаменной Дунайской флотилией. Николай Мефодьевич как-то сразу полюбился своим питомцам, быстро запомнил многих из них, почти всех знал по имени и мог поговорить о проблемах каждого. Энергичный, невысокого роста, с черными усами, он тут же получил прозвище «Таракан», которое воспринималось нами безобидно и произносилось с уважением.

Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru

Но вернемся к занятиям.
Входил преподаватель, дежурный поднимал класс, докладывал, мы дружно отвечали на приветствие преподавателя и после этого отрепетированного приветствия – начиналось занятие. Все это, как у всех и так практиковалось всегда – обычная уставная форма всех учебных заведений. Сама изюминка была как раз дальше!
Мы сидели все, выпрямив спину и, расправив плечи, держа руки за спиной - вот это была основная поза на всех занятиях.



Стандартная поза нахимовца на уроках. Так формировалась правильная осанка воспитанников. Требования строго соблюдались! По свидетельству Константина Чикваидзе (выпуск 1948 года), впереди сидит Шпилевой Владимир Ефимович, во втором ряду слева - Морозов Анатолий Алексеевич, сзади слева - Сакварелидзе и (с долей сомнения), справа - Чикваидзе Константин Ираклиевич, все выпуск 1948 года. Фотографию предоставила Ирина Валентиновна Мартынова, дочь подполковника В.П.Николаенко.

Когда нужно было что-то записать, преподаватель говорила:
- Возьмите ручки, пишите! Закончив запись, она опять говорила:
- Положите ручки! После этого, положив ручки, мы моментально закладывали руки за спину. И так, в течение всего занятия. Если ты замешкался с ручкой или почесал затылок, вообще не своевременно положил руки за спину - все это фиксировалось классным руководителем и после ухода преподавателя, он выходил перед классом и называл несколько фамилий. Для всех это было понятно без разъяснений. Все покидали класс, дежурный открывал окна для проветривания помещения, а названные бедолаги брали в ящике суконки и резво начинали натирать, драить паркет. За несколько часов занятий он становился зеркальным. Тем не менее, чистить его продолжали.
Доходило до анекдотов! Сидишь, руки за спиной, а на нос муха села, и так хочется ее отогнать, а нечем! Знаешь – вытащишь из-за спины руку, вместо перерыва, будешь паркет чистить!
Это было уникальное нововведение в самом процессе обучения и поддержании порядка, но, однако, не самое тяжелое - было и посерьезнее!



На уроке химии.

Действительно, тот, кто ввел тот порядок, о котором я рассказывал выше, имел вполне определенный успех. Первое – полы блестели, второе – в классе муха летела, было слышно, значит, тишина была обеспечена, и, третье – осанка наша в детские годы формировалась, как нельзя лучше!
А вот то, что я сейчас расскажу, тоже можно подвести под поддержание порядка,
Но согласитесь…, а, впрочем, сначала расскажу.

Гигиена.

Несколько слов скажу о гигиене. Она занимала в нашем быте большое место. У каждого подразделения был свой банный день. Один раз в десять дней нас водили строем в душевые. Здесь врач или медработник из санчасти проводил осмотр сначала на «вшивость»- осматривал белье, голову, места волосяного покрова. Стригли нас под машинку вплоть до 10 класса. Вот почему нам всем очень хотелось быстрее дорасти до того момента, когда и на нашей улице будет праздник! Появится шевелюра волос на два пальца, вместе с нею и гордость, что теперь нам все завидуют!
Далее осматривали на отсутствие грибка. Спрашивали, есть ли какие жалобы. Если такие были, то тут же в книгу «Жалоб» записывали на прием к врачу. Книга хранилась в роте. Каждый день все записавшиеся, в назначенное время, строем отправлялись в санчасть.



Чистое белье нам выдавали сразу после помывки. Чистое спальное белье менялось в спальном корпусе под контролем дежурного. После проверки заправки действовали по распорядку.

"Мертвый час".

Было еще одно мероприятие, обязательное для всех – это «мертвый сон». На это время училище замирало, прекращалось какое-либо движение и хождение.
По команде «Отбой» все закрывали глаза. Спал ты или нет – никого не интересовало, ты должен был изображать мертвый сон. Наверное, это не случайно. Действительно, как закроешь глаза, быстрей засыпаешь. Тем более после сытного обеда. А вот просыпаться и подниматься было уже тяжело. Как бы ни хотелось, но заставляли себя вскакивать, зная и понимая, что может ожидать тебя.
Боязнь или страх перед неотвратимостью наказания – великое изобретение всех времен, и на нас это действовало постоянно! Этим и поддерживался должный порядок.



Бывало и так, когда в столовой побелка, обед - в спальном помещении. Видны двухъярусные койки. Не хлебом единым. И борщ, и харчо, и макароны по-флотски, и плов, (и даже суп-пюре гороховый (!!!) не утрачивали ни прелести, ни калорий и в кубрике. Из архива Л.Димента.

После мертвого часа было еще два трудных часа, когда мы боролись с сонливостью. Это было неэффективное время для усвоения любого материала. Мысли витали еще где-то далеко там во сне. На втором же часе уже не думал, а ждал с большим нетерпением его окончания, ибо после этого наступало самое светлое пятно в нашей жизни – 1,5 часа свободного времени. Тут уж мы были предоставлены сами себе.

Свободное время.

Все разбегались по интересам: кто в библиотеку, кто в спортивную секцию – их было множество! Многие любили на плацу поиграть в волейбол, баскетбол, городки или полазить по трапеции. Это было время всеобщего веселья, воодушевления и праздника. Впечатление необыкновенной легкости, как будто ты сбросил оковы и вырвался на свободу из клетки. Однако, нельзя думать, что тут не было контроля. Все проходило в пределах дозволенного и под контролем дежурного за этим мероприятием. Сигнал оповещал о конце свободного времени. Все бегом направлялись в свои подразделения, готовиться к ужину!



Сервировка столов для приёма пищи. Фотографию предоставила Ирина Валентиновна Мартынова, дочь подполковника В.П.Николаенко.

Как Вы понимаете, на это мероприятие мы шли всегда с удовольствием! А вот на самоподготовку, как правило, шли, сопровождая ее словами: « Опять эта самоподготовка!».

Самоподготовка.

Надо отдать должное системе! Ежедневные регулярные самостоятельные занятия имели свои большие плюсы. А также выработали определенные рефлексы на их необходимость, и со временем эти занятия не казались какой-то «обязаловкой», а давали возможность хорошо подготовиться и в то же время представляли интерес. Тем, что можно было позаниматься сугубо своими делами: написать письмо, порисовать, почитать книгу. Этим можно было заниматься после проверки классным руководителем, как выполнил домашнее задание, как подготовился по предметам. Безусловно, больше внимания уделялось потенциальным неуспевающим, их старались проверить с пристрастием. Руководитель болел душой за успеваемость своих подопечных. От нашей успеваемости во многом зависела его спокойная служба и жизнь. Каждый месяц, четверть подводились итоги по успеваемости, дисциплине, поэтому на хорошем счету мог быть тот, у кого были лучшие показатели в целом по классу, роте, курсу. Так что им не позавидуешь! У них была своеобразная и то же время нелегкая жизнь!
Учиться я старался прилежно и добросовестно. Однако, не все у меня получалось. Слабо мне давались математика и особенно русский язык письменно. Как диктант – так двойка. Сочинения я еще вытягивал, изощряясь в подборе более простых слов. Предложения старался строить короткими, с меньшим количеством знаков препинания.
Я старался много читать, много учил правила, а оценки были все равно низкими.
Конечно, я очень сильно переживал, а так как я по характеру был стеснительный, стыдливый – то переживал вдвойне.



В свободное время все - или почти все! - оказывались во дворе. Каждый искал себе занятие. Однако, очень быстро всё стало организованным и интересным! Спорт, занятия по увлечениям, чтение литературы. Фотографию предоставила Ирина Валентиновна Мартынова, дочь подполковника В.П.Николаенко.

Из дополнительных занятий я не вылезал, а как хотелось в это время с другими своими товарищами побыть вместе, поиграть, почувствовать себя резвым и веселым, уйти от этих постоянных мыслей, что у меня не все получается. На этом не заканчивались мои неприятности. На неделе нам вечером три раза показывали фильмы. Те, кто получал двойку, лишались права просмотра и шли вместо фильма в класс на дополнительные занятия. Порядок – есть порядок! Приходилось с сожалением идти на эти занятия. Сколько фильмов я пропустил за 9 лет – не счесть!

Нахимовцы. Н.ВНУК. ТБИЛИСИ, 19 февраля. (По телеф. от соб. корр.). - Известия, 20.02.1944.

...Звук трубы возвестил о большой перемене. После полуденного завтрака — опять занятия. У старшеклассников имеется до 18 учебных дисциплин — алгебра, геометрия, русский язык, один из трёх иностранных языков (английский, французский, немецкий), пение, рисование, музыка, танцы. Иностранный язык преподается с первого класса. Уроки ведут лучшие педагоги города Тбилиси. После большого учебного дня хватает времени и на игры, развлечения, забавы. Шумом и смехом наполняются залы, где играют младшие воспитанники. Старшие сегодня встретятся с мастерами искусств Грузии, а завтра — с лучшими физкультурниками. Вечером в клубе демонстрируется новый кинофильм. Внимание государства воспитанию юных моряков чувствуется во всём, начиная от отличного питания и кончая заботой о том, чтобы самый маленький из питомцев училища нашёл себе подходящую игру.
Ровно в семь горнист заиграл традиционный во флоте сигнал побудки. Через несколько минут топот сотен ног послышался на лестницах. Юные моряки в полосатых тельняшках выстроились на физкультурную зарядку. Проделав ее, помывшись до пояса холодной водой, надев блузы-фланелевки и подтянувшись ремнями, они опять построились уже для утреннего осмотра. Его проводили командиры взводов—классов офицеры-воспитатели.



На уроке географии и фронтовики и вчерашние школьники, опаленные войной.

Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru

С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович