Вскормлённые с копья

Балтийские ветры. Сцены из морской жизни. И.Е.Всеволожский. М., 1958. Часть 15.

13.05.201309:4413.05.2013 09:44:56

Фрол не хотел потерять своего превосходства ни в чем. В его много повидавших, не детских глазах появился огонек озорного упорства. На катерах легко можно было обойтись без грамматики. В училище без грамматики далеко не уйдешь. И Фрол вступил с ней в единоборство. Поединок завязался упорный; грамматика не сдавалась. И то она одолевала его, то он одерживал верх.
Фрол перестал стремиться на Малую землю, узнав, что молодой старшина Протасов, их воспитатель, пришел в училище как раз с Малой земли; Протасов был куниковцем.
Значит, училище — важная штука, если начальство в разгар войны направило в него прямо с флота старшину-пехотинца, который с самим Цезарем Куниковым удерживал Малую землю, сбросив с нее в море врагов; теперь он был убежден, что его, Живцова, разумеется, тоже послали для подкрепления училища.
Он принялся грызть гранит науки.
В детстве Фрол читал очень мало. Он считал это пустым, бесполезным занятием. Гораздо интереснее уйти а море на лодке, переплыть бухту или пробраться в кино. В нахимовском он пристрастился к чтению, и книги открыли ему новый, почти беспредельный мир.
Раньше он находил, что читать стишки — это занятие для девчонок. Но однажды ему попался на глаза тоненький томик стихов Сергея Алымова и на первой странице — стихотворение о родном Севастополе, городе «воли непреклонной, гордой красоты».
Фрол зачитался. Ведь своими глазами он видел, как «сотня героев с тысячей бьется», и севастополец «умирает, но не сдается», кому было лучше знать, как не Фролу, что «Севастополь в осаде — такой костер, перед которым ад — прохладное место»? Особенно ему понравилась клятва: «Севастополь вернем!» (В эти дни его родной город, разрушенный, в пепле, томился в руках врага.) Стихи Алымова выразили то, что он не сумел бы выразить сам — у него не хватало точных и верных слов. И поэт к тому же, Фрол слышал, вместе с матросами Севастополя участвовал и в вылазках и в разведках.

SovMusic.ru - Сергей Яковлевич Алымов.

Позже, уже в училище Фрунзе, Фрол встретился со стихами подводника Лебедева, погибшего в море.

Уже гудят — поют под ветром ванты,
И о форштевень режется струя,
Идут на море флота лейтенанты,
Советского Союза сыновья.

— Это про нас! — восторгался он. — Это мы с Никитой пойдем на море...
Лирические же стихи Лебедева, очень нравившиеся Никите, Фрол забраковал.
— Ну что такое, скажи на милость, «Плыви в далекие края, храня любовь в груди, и на звезду, прошу тебя, не забывай, гляди»? — возражал он насмешливо, — значит, я буду свое место определять по звезде и еще думать вдобавок о том, что какая-то кудрявая на берегу на нее уставилась? Чепуха!
...Или:
— Смотри-ка, Кит, — подзывал он Никиту: — «Вновь уйду беречь моря, помня о тебе, любимой, девушка моя». — Удивляюсь, серьезный товарищ, подводник, а такую ересь писал. Служба службой, ну а любовь... Если и на службе она тебе мозги засорять станет...

«Лейтенант Алексей Алексеевич Лебедев». Командир рулевой группы Л-2, погиб с лодкой 14 ноября 1941г...

Попадались и на его пути девушки хорошенькие, красивые, умные, ну и глупые, разумеется. Всем им до смерти нравился широкоплечий и мужественный курсант с огненной шевелюрой; узнав, что он воевал, они всегда отдавали ему предпочтение.
Но он сторонился их. Провожать девушку до дому он считал никому не нужной затеей и удивлялся, что его товарищи по училищу тратят на это драгоценное время. Ему приходилось видеть, как товарищ по классу вдруг теряет покой, начинает получать письма, пишет записки, с нетерпением ждет увольнения или танцевального вечера.
Фрол только плечами пожимал: «Уж я-то никогда не стану плясать перед ними на задних лапках». Под «ними» он подразумевал девушек.
На училищных балах он подпирал стенку и смотрел, как танцуют, наотрез отказываясь танцевать, хотя в нахимовском этому искусству его научили.
Иногда, правда, ему вспоминался первый нахимовский бал, когда он надел мундир и ослепительные перчатки. И Стэлла, приятельница Никиты и Антонины, разгоряченная, свежая от мороза, сбросив пальтишко, взяла его, Фрола, под руку, потащила в зал, где гремела музыка, и так завертела его в стремительном вальсе, что у него голова закружилась. Но тогда она была девчонкой, он — нахимовцем. Было простительно. Теперь они взрослые.
Фрол знает, что Антонина для Никиты больше, чем друг, и в их отношения вошло что-то необычное, новое — недаром их глаза как-то странно теплеют при встречах... Но представить в таком же положении себя и, скажем, Стэллу? Ну нет! Однажды Никита спросил:
— Ты Стэллу любишь? Фрол возмутился:
— Любишь, любишь! Любить можно отца, мать, товарища... ну, Русьева, приемного отца своего, если хочешь, я тоже люблю. А о всякой другой любви рано нам думать. Надо сначала стать на ноги. Вся флотская жизнь впереди.
И разговор о Стэлле угас.
О чем говорить? Они со Стэллой расстались так, будто расставались всего на неделю. «Что ж, целоваться с ней, что ли?»

Он всегда с отвращением вспоминал возмутивший его поцелуй озорницы в Колхиде. И всегда отводил равнодушный взгляд от откровенных призывов карих, серых, голубых, черных глаз, так часто и так настойчиво преследовавших его.
Но, говоря откровенно, Фролу часто вспоминались длинные черные косы и насмешливые глаза. Он не запомнил ни одного ее платья, ни одних ее туфель — замечать это он считал лишним. Но глаза и косы — запомнились.

7

«Я буду адмиралом... — не раз повторял Фрол друзьям. — Лет через двадцать пять», — добавлял он, когда они начинали смеяться.
Его слова вовсе не шутка. Он своего добьется, безупречно прослужив много лет. Науки давались ему нелегко, и он мужественно с ними боролся. Еще упорнее боролся он с самим собой. Один лишь Никита знал, сколько раз Фрол срывался, падал и вновь поднимался, Оставшись наедине, Фрол вспоминал и подсчитывал свои промахи и багровел от стыда.
Он был одно время в училище старшиной класса; старшина должен быть примером для всех своих одноклассников. И Фролу пришлось наслушаться горьких истин... Больше всего — от старшины курса Мыльникова. Мыльников подавлял своим превосходством, он был почти офицером и к первокурсникам относился, как к зеленым юнцам. Презрение во взоре, в подтянутых тонких губах.
Желание во что бы то ни стало принизить своего подчиненного — но в рамках устава, не придерешься к нему!
И Никита осмелился как-то сказать, что Фрол уподобляется Мыльникову. Такого сравнения Фрол даже Никите не мог простить. Сравнить его с Мыльниковым! И самое обидное, что Никита был прав. Фрол судил о людях скоропалительно, не разобравшись в причинах их настроений, проступков. Он требовал, чтобы исключили из комсомола Аркадия Бубенцова, и сам же, узнав, что Бубенцов запутался в сетях спекулянта Петруся, пошел и разоблачил спекулянта, а Бубенцова стал защищать и оберегать от нападок. «Противоречивость поступков? Конечно. Не к лицу она будущему воспитателю молодых моряков? Разумеется, — казнил себя Фрол. — Нет, Фрол, немало тебе работать еще над собой! Полоса жизни твоей, когда за тебя отвечали другие, кончена. Приказ о производстве объявлен, ты получил погоны и с радостью услышал, как адмирал впервые в жизни назвал тебя «лейтенантом Живцовым». Ты — офицер... (Фрол скосил глаза и убедился, что новенький, сверкающий золотом погон с двумя звездочками находится там, где ему положено.) Ты — офицер, и тебе доверят людей. Среди них будут и такие, как ты, парни с мятущейся и беспокойной душой. Их не сразу поймешь, с ними придется повозиться немало. В тебе ведь тоже не разберешься с первого взгляда... То-то вот и оно! Это понимать надо!»
Размышляя, Фрол не заметил, как очутился возле дома Никиты на Кировском.

К.С.Петров-Водкин. Кировский проспект. 1937.

Он вбежал одним духом по лестнице на четвертый этаж, убедился, что дверь не заперта, вошел в темноту затихшей квартиры и увидел темный силуэт друга на подоконнике, на фоне вечерних огней.
— Эй, Кит! Довольно мечтать! Билеты в кармане, поезд идет через час. Куда ты задевал чемоданы?

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. АНТОНИНА

Девушка в светло-зеленом платье сидит на подоконнике, охватив тоненькими руками колени.
За раскрытыми окнами шевелятся восковые листья магнолий. Безбрежное море лежит глубоко внизу, под обрывом, за парком; оно покрыто фиолетовой рябью.
Девушка — худенькая, светловолосая. Она похожа на северную березку. Один глаз у нее голубой, другой — зеленый, в коричневых крапинках. Лицо удивительно трогательное и нежное.
У нее никого на всем свете, кроме Никиты. Никита — все, чем она дышит, живет.
Отец? Он в Севастополе, до него можно доехать автобусом, но он с тем же успехом мог бы жить и на Северном полюсе.
Как ласково он называл Антонинину мать: «Анико»! Мать погибла, ее повесили гитлеровцы; отец уже восемь лет называет чужую женщину «Клавочкой». Он ее немного побаивается, хотя Клавочка беспричинно и часто смеется, показывая крупные белые зубы; отец знает: лишь скажешь что-либо ей неугодное — и улыбки как не бывало; глаза становятся беспощадными, как у змеи. И Клавочка сразу отчаянно дурнеет.
Отец как-то жалко, приниженно подергивает плечом, когда Антонина при мачехе вспоминает о матери. Боится, наверное, что Клавочке не понравится. Она делает вид, что ревнует его к первой, погибшей жене.
Клавочка нынче спросила, почему Антонина редко бывает у них в Севастополе. Антонина ответила, что ей некогда.
От жизни с Клавочкой у отца портится характер. Кто бы поверил, что Серго Гурамишвили, которого обожали на флоте, стал грубить подчиненным, товарищам? Бог с ним, с отцом! Пусть живет, как умеет, со своей Клавочкой. У Антонины теперь своя жизнь. У нее есть Никита.

Людмила Зыкина Жена моряка - YouTube.

Она знает: нелегко быть женой моряка. Всю жизнь ей придется с ним расставаться и снова встречаться. Но когда любишь — разве это имеет значение?
Судьба столкнула их в детстве. Они оба лишились своих матерей. Они имели одних и тех же друзей — Фрола, Стэллу и Хэльми; вместе выросли, вместе мечтали о будущем. И вот Антонина стала ботаником, Стэлла строит электровозы в Тбилиси, Хэльми в Эстонии лечит людей, а Фрол и Никита сегодня из Ленинграда уезжают на Балтику. Лейтенантами! Они стали, наконец, тем, чем мечтали стать много лет...
Никита для нее — все... Он знает. Она сказала ему. Позови он ее, и она оставит Никитский сад, который ей дорог, удивительные цветы, которые она любит, и очертя голову поедет за ним. Куда? Да не все ли равно? Лишь бы быть с ним, только с ним! Это — любовь?
Одна из ее подруг рассказывала, побывав в московском балете:
— Уланова танцует на уровне, но боже мой, до чего вся их история неправдоподобна! Ужас! Двое тянут весь вечер волынку — представь себе, травятся из-за безнадежной любви. Родители им запретили. Какая чушь! Джульетта — дура, а он — форменный идиот!
Антонина промолчала.
Она хотела, чтобы Никита любил ее так же преданно, как любил Ромео Джульетту.
Она поедет к Никите, как только он позовет. И возле него найдется работа. На Балтике есть и другие цветы, кроме вереска. И существуют ботанические сады...

Продолжение следует.

Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru

Вскормлённые с копья

13.05.201309:4413.05.2013 09:44:56

Просмотров:4974 Комментариев:0 0

Казус Суркова. К.Лукьяненко.

Вскормлённые с копья

12.05.201309:1912.05.2013 09:19:41

О Суркове сегодня пишут многие. Одни выдают малоизвестные факты из его биографии, другие просто рассуждают — сам или самого, что будет делать теперь, что делал в прошлом, намекают на его симпатии к людям нетрадиционной ориентации, и т.п. Мне бы хотелось воздержаться от всего этого, а также не делать прогнозов, потому что оснований для прогнозов ни у кого никаких нет, а сам медийный герой от комментариев воздерживается. У меня нет никаких особых знаний об этом человеке, потому что до поры до времени он умело держался в тени, и недаром получил прозвище «серого кардинала», но — опять же — в узких кругах, к которым я отношения не имею.

Еще до событий на Болотной и на Сахарова, к которым у меня никаких симпатий нет, как нет их и ко всему остальному скопищу креаклов (от «КРЕАтивный КЛасс), т.е., больше двух лет назад, у меня возникло сначала смутное, а потом все более отчетливое подозрение, что вся оппозиция креаклов не может состояться без поддержки человека на самом верху властной пирамиды. Самым красноречивым было то, что на всем массовых мероприятиях имя Путина не склонялось только самыми ленивыми, тогда как имя Медведева не прозвучало ни разу (!). Как кому, но мне это подсказало, что «крышу» нашей белоленточной оппозиции нужно искать в команде Медведева. И нельзя сказать, что в таком своем мнении я был одинок.

Сегодня уже много изданий говорят о наличии двух команд — команды Путина и команды Медведева. Команда П, по мнению СМИ, — это жесткая команда, команда «силовиков», якобы, представляющая собой угрозу молодой демократии России. Кроме креаклов, в этом упорствует пресса США и какая-то часть европейских изданий. Кстати, отцом российской демократии в ее суверенном исполнении называют как раз Суркова, хотя, что такое суверенная демократия, по-моему, не знает даже ее создатель. Поскольку он сегодня главный герой моего водевиля, то нужно сказать, что он, по утверждениям людей, якобы сведущих, являлся и основным идеологом «вертикали власти», которая до сих пор существует в России.

Мне лично кажется, что «вертикаль власти» выстроилась не столько по желанию Суркова, сколько по умению Кудрина, и работала она очень примитивно: федеральный центр сначала забирал себе все деньги, а потом на эти деньги «покупал» лояльность субъектов федерации. Те, руководители которых смотрели в рот федеральной власти, получали много и выглядели в глазах своих избирателей хорошо, а те, кто не разделял сомнительных действий власти, либо ничего не получали, либо так мало, что в глазах избирателей не могли выглядеть достойно. Вот, собственно, и вся вертикаль, основной недостаток которой в том, что она тиражирует коррупцию. Дело в том, что, хотят авторы и отцы «властной вертикали» или не хотят, но в ней заложена идея покупки лояльности, и тиражирование такого мотива особых усилий не требует.

Теперь о суверенной демократии. Опять же, у меня сложилось мнение, что это западная демократия с некоторыми оговорками, т.е. такая демократия, которая способна реализовывать демократические институты и практики ровно до тех пор, пока всё это не несет угрозы российскому суверенитету. Именно этот момент мне нравится больше всего. Запад сам не маскирует своих желаний прибрать к своим рукам всё, что не так лежит в России, а в России сегодня почти всё лежит не так, поэтому борьба за сохранение российского суверенитета — это наша борьба, борьба за каждого из нас, и это как раз та линий фронта, которая разделяет нас и креаклов. Все успешные попытки защитить суверенитет России воспринимаются и креаклами, и Западом как посягательство на демократию. Однако, это по большей части теоретический аспект. В практическом плане, а, точнее, в исполнении Суркова, это продолжение в политике товарно-денежных отношений , т.е. неприкрытое лоббирование и создание системы, когда каждый знал, где, кому и сколько. Но можно ли это считать проступком во времена, когда самый громкий гортанный клич уже больше 20 лет звучит как «Обогащайтесь!» Думаю, нет.

Тем не менее, Сурков пишет стихи. Если бы меня попросили дать оценку этим стихам, я бы сказал, что их автор не чужд такому развлечению, как кокаин. Опять же, это мое сугубо личное впечатление, которое не подтверждено ничем, кроме стихов. Судите сами:

Наш хозяин – Денница, мы узнаем его стиль.
К Рождеству вместо снега посылает нам пыль.
Мы плетемся в обозе его бесконечной орды.
Я буду, как ты,
Ты будешь, как он,
Мы будем, как все.

Он всегда впереди – в алом шелке, на бледном коне.
Мы за ним по колено в грязи и по горло в вине.
И вдоль нашей дороги пылают дома и мосты.
Я буду, как ты,
Ты будешь, как он,
Мы будем, как все.

Пусть тебя не смущает, обещанный к завтраку, суд.
Бог простит и себя, и его, и сто тысяч Иуд,
Так до встречи в раю, где цветут ледяные цветы.
Я буду, как ты,
Ты будешь, как он,
Мы будем, как все.

Немножко рокер, немножко рэпер, немного богемы — остальное тоже понемножку. Но самая большая страсть — руководство финансовыми потоками. В этом наш герой талантлив без меры. Теперь посмотрим, кто плачет по Суркову больше всего. Оказывается Илья Пономарев. А плачет он потому, что кормушка под названием «Сколково» закончилась. Почему же не поплакать честному человеку, который считает, что только он один умеет говорить на одном языке с западными венчурными инвесторами? За что и получал повышенные гонорары.

Но у плачущей по Суркову белоленточной оппозиции еще не все потеряно, и плачет она, по большому счету, зря. Хотя бы потому, что все обязанности Суркова перешли к Дворковичу. Теперь он у нас в правительстве самый главный экономист, инноватор и идеолог.

Что теряет группа Медведева с уходом Суркова? Оно теряет лицо, и становится чисто техническим правительством, которое можно не разгонять, а лишь контролировать выполнение им функций, которые будут спускаться из группы президента. Что нужно сделать группе Медведева? Умнее всего было бы ничего не делать, а сосредоточиться на выполнении своей основной работы. Но вся беда в том, что группа М начнет суетиться, и, прежде всего, перестраивать свои отношения с белоленточной оппозицией, видя в ней единственную силу, способную влиять на группу П. Придется задуматься Дворковичу и как следует размышлять, что и когда можно говорить.

Я не поленился и несколько раз прочел выступление Суркова в Лондонской школе экономики. Кроме водянистых излияний по поводу Сколково как самого чистого в коррупционном смысле проекта, была только одна стоящая мысль почти на целый час выступления. Сурков сказал о необходимости создания конкурентной среды для партии власти и стал обосновывать целесообразность создания второй партии власти, чтобы первая не очень дремала. Также он доложил студентам лондонской школы, что России не следует ждать, когда эта партия появится сама по себе. Власть должна помочь с ее созданием и становлением. Мне кажется, что, если и была последняя капля, которая переполнила терпение группы П, то, скорее всего, это рассуждения в лондонской аудитории о том, что должна делать Россия.

Совершенно очевидно, что правительство постепенно становится чисто техническим. Совершенно очевидно, что никто не даст сделать из белоленточного движения вторую партию власти, но совершенно ясно и то, что группа П за последние дни взвалила на себя слишком тяжелую ношу. Чем привлекательно белоленточное движение? — Оно привлекательно своей протестностью. В целом, народу всегда нравится тот, кто режет правду-матку в глаза. Чем отвратительно белоленточное движение? — Оно слишком назойливо, слишком много одиозных людей к нему примкнуло, слишком беспомощно идеологически: пока что оно выдавило из себя два лозунга: «Долой Путина!» и «Хотим жить как в Европе!» Первый лозунг непродуктивен — на слове «долой!» нельзя ничего построить, и он ничем не лучше украинского оранжевого «Ганьба!» Второй лозунг несколько разумнее, но только на первый взгляд. К сожалению, мы еще долго не сможем жить как западные европейцы. Так исторически сложилась, что русская цивилизация всегда строилась на своих собственных ресурсах. Западная цивилизация давно уже за счет своих ресурсов не живет. Она живет, в частности, за счет наших ресурсов. Вот вопрос, вроде бы некстати: почему Китай и Япония ругаются, особенно сегодня, когда Китай потребовал от Японии вернуть Окинаву? Да потому, что в случае дружбы между Китаем и Японией и проведениями ими скоординированной экономической политики, экономика США, которая на две трети зависит от этих двух стран, сразу падет. Причем, падет одномоментно. Поэтому спор между Китаем и Японией — это постоянное приоритетное направление внешней политики США. Теперь, избежавшая позорной гибели экономика США, возродившаяся только на развале СССР, может позволить, чтобы Россия проводила самостоятельную экономическую политику? Это риторический вопрос. Могут ли креаклы сделать Россию независимой от страны, которой они уже не в рот смотрят, а в самые гланды? Нет, не может. Поэтому белоленточное движение ничем не отличается от оранжевого движения и основано на стопроцепнтном вранье.

Но мне не хочется демонизировать нашего главного героя, а то он и там отметился, и тут засветился, и, выходит, Россия ему всем обязана. Вряд ли так. Ну, суетился мальчик, ну делал деньги на лоббистских штучках, ну, побыл немного «решайлом», ну, сорвало крышу у человека. И все. Теперь немного фактов. Факт первый. На последнем совещании у президента правительство отчитывалось о проделанной за год работе и не смогло отчитаться, а главным докладчиком был Сурков. Вроде повод для отставки налицо. Но не будем торопиться. Неожиданно в Сочи появляется премьер-министр Великобритании Кэмерон и обсуждает с Путиным два вопроса. Во-первых, Путину захотелось поблагодарить англичан за помощь в подготовке Олимпиады. Во-вторых, между олимпийских объектов под шорох лазурного моря обсудить дела в Сирии. Дело в том, что Россия, Великобритания и США договорились до конца мая провести международную конференцию по Сирии, чтобы им окончательно решить, как поступить с Асадом, а нам — понять, как почетней его сдать и остаться «при своих» при новом переходном правительстве. Спросите, при чем тут Сурков? Дело в том, что такие, даже внеплановые визиты глав государств слегка готовятся, а Сурков был последним чиновником высокого ранга, посетившим Лондон. В принципе, для большой политики его лекция в школе экономики яйца выеденного не стоит — в ней ни личности, ни таланта нет. Есть только коммунальная кухня с ее дрязгами. И хотя об официальных контактах Суркова в Лондоне в СМИ нет ничего, предположить их наличие можно, как можно предположить и то, что Суркову со снесенной крышей и богемно-поэтической натурой захотелось напустить на себя вид самостоятельного политика. Ну, чисто гоголевский ревизор! Кудрину его вашингтонское выступление пришлось оплатить своим тепленьким местом. Думаю, и Суркову пришлось сделать то же самое.

Проливает ли Сурков слезы по своей отставке? Думаю, не проливает. Зачем ему лить? — У него, если судить по декларации за 2012 год богатая жена, такая бизнес-леди с многомиллионными аппетитами, так что жить будет на что. Он понимает, что нынешняя политическая элита обречена — на горизонте новая элита, восходящая на пик «семейного коммунизма» под флагами путинского народного фронта, поэтому отточенные Сурковым коррупционные схемы больше проходить не будут, и делать человеку со сложившимися взглядами в новом, будущем правительстве нечего, а вовремя дистанцироваться — разумно. Тем более для души остается богема, театральные пьесы, стихи, рок-тусовки, незатейливые гейские праздники. Это все не так скучно, как первая женитьба на женщине с ребенком, старше нашего героя на шесть лет, но зато оказавшейся родной сестрой первой жены другого нашего героя, Чубайса. Теперь все по любви, и бизнес-леди прокормит, если что, да и сам наш герой, по его собственным заверениям, человек далеко не бедный, входивший в свое время в тусовки таких комсомольских ребят, как Гусинский, Ходорковский, Авен. На худой конец, однажды можно повязать и белую ленточку или отсидеться на своей исторической родине, у Рамзана Кадырова. А кроме того, западные спецслужбы любят людей с такой биографией, когда путаются и дни рождения, и место рождения, и фамилии меняются, и вроде есть человек, но каждый раз какой-то иной. Несмотря на то, что это все про Суркова. Такой вот казус.

11 мая 2013 года

Constantin Loukianenko

Вскормлённые с копья

12.05.201309:1912.05.2013 09:19:41

Просмотров:2512 Комментариев:0 0

А.Н.Луцкий. ЗА ПРОЧНОСТЬ ПРОЧНОГО КОРПУСА (воспоминания и размышления подводника ветерана «холодной войны») 2-е издание, переработанное и дополненное. Санкт-Петербург 2010. Часть 24.

Вскормлённые с копья

12.05.201309:0612.05.2013 09:06:53

У меня тоже в ходе передачи возник ряд вопросов. Например, в первые дни в СМИ проскочила информация, что спасательные аппараты не могут присосаться к комингс-площадке люка 9-го отсека в связи с тем, что лодка имеет крен около 20 градусов, а потом крен отошел до нуля. Хотелось бы уточнить: это был крен или дифферент на нос? Может СМИ по некомпетентности перепутали понятия крен, дифферент? Отчего бы быть крену? Разрушен нос, затоплены носовые отсеки, что дает дифферентующий момент на нос. А кренящих-то моментов нет! И если действительно первоначально в течение какого-то времени был дифферент на нос 20 градусов, то, следовательно, кормовая оконечность была довольно близка к поверхности моря, а люк девятого отсека был на глубине порядка 60 метров. Кормовые отсеки лодки первоначально были сухими, но постепенно заполнялись, наверно, из-за разрывов резинометаллических патрубков забортных отверстий и неплотностей дейдвудных сальников линий валов. Вопрос: сколько времени прошло с момента прихода спасательных сил в район до момента покладки лодки на грунт на ровный киль? А если бы в район гибели пришло водолазное судно типа ВМ проекта 535М, которое имеет на борту спасательный водолазный колокол, группу водолазов, которые должны быть отработаны на погружение до 100—120 м? ВМ пр. 535М имеет скорость хода 18 уз, мореходность до 6 баллов. Так может быть, хватило бы времени, чтобы выставиться над аварийной лодкой, спустить колокол к люку, осмотреть его, договориться перестукиванием по таблице с подводниками о взаимодействии и вывести их по очереди «мокрым способом», пока воздушная подушка в девятом отсеке была еще на уровне нижнего среза юбки тубуса спасательного устройства отсека. Еще вопрос: с каких это пор и по каким канонам спасательные аппараты, не осмотрев аварийную лодку, не оценив ее состояние и возможность стыковки по зеркалу спасательного устройства, оголтело и безуспешно пытаются пристыковаться? И так до 20 раз! И это компетентно утверждает комфлота?!
Несколько рассуждений по версиям. Кажется, все согласились, что лодка погибла от взрыва боекомплекта торпед при ударе о грунт. Но что привело ее к грунту? Что явилось первопричиной развития аварийной ситуации? Что такое первый «взрыв», эквивалентный примерно 100 кг тротила? Например, мог рвануть отсек окислителя торпеды в результате мгновенного разложения перекиси водорода. Но запасные торпеды, находящиеся на стеллажах, постоянно подключены к системе аварийного сброса перекиси за борт. Торпеды в торпедных аппаратах тоже обычно подключены к системе аварийного сброса и отключаются только непосредственно перед стрельбой.
Если бы рванула перекись в отсеке, то это вряд ли бы засекли сейсмостанции и ГАКи американских АПЛ, а если засекли, то, значит, рванула перекись торпеды в ТА. А если перекись рванула, а не сброшена за борт, значит, система отключена, значит, ТА готовился к выстрелу. Но тогда, где цель, по которой стреляют, где торпедолов, который должен был ловить торпеду, где руководитель торпедных стрельб? Как правило, он должен был находиться на корабле-цели или корабле обеспечения при испытательных стрельбах. Тогда почему хватились лодки только после 23 ч 00 мин, когда она не вышла на сеанс связи?

Адмирал Попов Вячеслав Алексеевич. А.С.Чагадаев.

Но, вообще-то, предположить, что перекись рванула сама по себе — большая натяжка. Что ее могло инициировать? Сотрясение от столкновения с иностранной ПЛ? Маловероятно. Скользящее соударение довольно мягко. Прямое разрушение, например, пером стабилизатора АПЛ? Но предположение, что перо пробило обшивку легкого корпуса (это стальной лист толщиной 6—8 мм, покрытый жесткой резиной толщиной до 90 мм), межкорпусные стальные конструкции, корпус торпедного аппарата (толщиной не менее 15 мм, до него еще надо дотянуться метра 1,5-2) и корпус самой торпеды, также невероятно. Так, может, все-таки острый нос надводного корабля? Ведь для чего-то переложены кормовые горизонтальные рули «Курска» на погружение. Попытка уклониться от таранного удара?
А может, действительно в лодку попала инертная боевая часть противокорабельной ракеты, которую выпустил какой-то из кораблей на учении? Тот же «Петр Великий»! Роковым образом вмазал по носовой части, попал в ТА, где хранилась перекисная торпеда, там в отсеке окислителя баллон ВВД, керосин... Взрыв, вырвало переднюю и заднюю крышки ТА... Обломки торпеды, пламя, ударная волна, затем вода в отсек... Дифферент на нос... Удар о грунт — второй взрыв, мощный взрыв! Да, но тогда после первого взрыва, который не должен был разрушить переборку между 1-м и 2-м отсеками, командир ПЛ должен был бы аварийно продуть главный балласт и всплыть! И не перекладывать КГР на погружение. Наоборот, надо бы КГР на всплытие! Времени-то достаточно, около двух минут между взрывами.
Да, вопросы, вопросы, вопросы... Будут ли ответы? Подождем.

БОЕВОЕ ПАТРУЛИРОВАНИЕ

До конца декабря благоустраивались, осваивались на новом, теперь уже постоянном месте базирования. А с начала нового 1973 года интенсивно занялись боевой подготовкой. По результатам перехода на Камчатку мы закрыли задачу № 2 и часть элементов задачи № 3. Ближайшая цель— в кратчайший срок выйти по уровню боевой подготовки в 1-ю линию и войти в состав боевых сил постоянной готовности. Ожидалось, что первый боевой поход нам могут спланировать уже в мае-июне.

Однако жизнь поторопила. Несколько успешных выходов на доработку элементов по задаче № 3, на торпедные стрельбы и зачетную ракетную стрельбу позволили уже 1 марта доложить о готовности к выходу на боевую службу. Надо сказать, что уже где-то в середине февраля комдив завел разговор о возможности выхода на БС (боевая служба) в более ранний срок, вроде бы штаб флота запрашивал способность дивизии выставить лодку на БС во внеплановый срок вместо какой-то лодки, выход которой срывался по техническим причинам. Наш доклад о готовности был встречен «на ура!», нас распирало от гордости — еще ни одна лодка в столь короткий срок после вступления в строй не выходила на БС.
В первых числах марта я дней на десять улетел во Владивосток готовить и докладывать решение на выполнение поставленной задачи. Собственно, «поставленной задачи» еще не было, так как наш выход досрочный, и оперативное управление еще не успело подготовить план похода.
Мне повезло: предложили поучаствовать в разработке плана похода, а по существу, я его сам и разработал. Появилась возможность, в отличие от предыдущих походов лодок, которые для патрулирования направлялись в определенный район, предложить и спланировать боевое патрулирование на протяженном маршруте, все время находясь в пределах досягаемости ракет, назначенных для поражения целей. Маршрут проложил так, чтобы, проходя мимо и поблизости от предполагаемых мест установки гидрофонов американской стационарной гидроакустической системы «SOSUS», не быть ими обнаруженным. При этом я полагался на исключительную бесшумность нашей лодки и предусматривал специальное маневрирование на оперативном и тактическом зигзаге (возможности нового инерциального навигационного комплекса позволяли это делать, не снижая немедленной готовности ракетного комплекса). Оперативникам идея понравилась, и они помогли «пробить» оригинальный план в верхних инстанциях. Поддержал идею и начальник разведотдела штаба флота капитан 1 ранга Штыров, бывший командир подводной лодки, мой сослуживец по Улиссу. Он же снабдил дополнительной развединформацией, особенно по системе «SOSUS». Маршрут боевого патрулирования был довольно длинный, начинался на подходе к заливу Аляска от подводной горы Кин-Мей и заканчивался почти на траверзе Калифорнии. Для обеспечения скрытности выхода на маршрут патрулирования переход в исходную точку предусматривался на малошумных скоростях, значительно меньших, чем ранее оперативники планировали, и, кроме того, я предусмотрел «крюк» для скрытного обхода района развернутой цепочки гидрофонов «SOSUS» вблизи Камчатки и района патрулирования американской многоцелевой ПЛА. Предполагалось, что «SOSUS» обнаруживает выходящий из базы наш РПКСН, наводит на него ПЛА, та садится на «хвост», отслеживает до потери контакта или передает для периодического контроля по маршруту развертывания базовой патрульной авиации. «SOSUS» мог и сразу выдать данные непосредственно противолодочному патрульному самолету «Орион».

Вариант построения противолодочного рубежа в западной части Тихого океана: Корейский залив—Курильские о-ва—Алеутские о-ва (А.Т.Штыров).

Моя предусмотрительность привела к увеличению времени развертывания в район досягаемости назначенных целей. Чтобы уложиться в установленные каноном сроки нахождения на позиции и общего времени похода, пришлось назначить более ранний срок выхода на БС и увеличить скорость на переходе при возвращении в базу. Оперативники возразили:
— Но ты ж нарушишь скрытность на возвращении. На таком ходу тебя сразу засекут!
— Да, но я постепенно буду разгоняться по мере удаления от «SOSUS». И, кроме того, маршрут возвращения проложу через маршруты развитого судоходства, где общий шумовой фон повышен, к Камчатке подойду с юго-юго-востока.
С доводами согласились, план отправили в генштаб на утверждение.
— Если не утвердят, пойдешь по банальному плану. План придет пакетом, вскроешь после отхода от пирса. До того — молчок, общая схема подготовки.
В назначенный срок, предусмотрев суточным планом обычный выход в море на боевую подготовку («домашняя заготовка» против агентурной разведки), вышли в свою первую «автономку». Пока шли по внутреннему рейду Авачинской губы вскрыли пакет. Ура! План мой.
Как правило, в первый поход с молодым командиром, а на атомоходе я таковым и был, в автономку на борту выходит кто-либо из командования дивизии, комдив или замкомдива, или НШ. Не помню почему, то ли все были в разгоне, но со мной старшим послали командира другого РПКСН, имевшего уже опыт боевой службы, капитана 1 ранга Агавелова. В мои действия он практически не вмешивался.
В вечерних сумерках, удифферентовавшись в бухте, продув только среднюю группу главного балласта, всплыли в позиционное положение и, передав на корабль-конвоир прожектором «Свободен. Дальше иду самостоятельно», тут же на выходе из бухты вновь погрузились и легли на курс выхода в исходную точку развертывания. Это была еще одна «домашняя заготовка» по скрытности.

Вышли на маршрут развертывания, погрузились на 100 м, дали минимально малошумный ход. Теперь можно внимательнее изучить документы пакета, ознакомить в части, касающейся офицеров, поставить задачу экипажу, главное внимание обратить на скрытность, бесшумность поведения в лодке. Агавелов, ознакомившись с планом похода, подивился и по сути, и тому, что самому дали разработать план.
— Ты автор, ты и рули сам. Я не вмешиваюсь.
Плывем. Только раз в сутки, практически не меняя обороты винта, чтобы не создавать условий кавитации, всплываем на сеанс связи для приема радиоинформации с берега; корректура координат своего места еще реже. В заранее рассчитанных точках маршрута производим специальный маневр проверки отсутствия «хвоста», то бишь следящей лодки супостата. Все чисто.
Жизнь в лодке идет размеренно, часы во всех отсеках выставлены по московскому времени, все записи в журналах ведутся по московскому времени. Распорядок дня, жизненный ритм тоже особые, для каждой боевой смены свои, подчиненные удобству несения и смены вахт каждые четыре часа, бодрствования подвахты, приема пищи и отдыха. Камбуз, коки, камбузные работники во главе с мичманом Дудченко работают в непрерывном режиме, подстраиваясь к каждой боевой смене. Все это под контролем замполита Задояна, помощника Белозерова и начмеда старшего лейтенанта Шараевского. Между прочим, Георгий Юрьевич Шараевский сейчас генерал-майор медицинской службы, начальник медицинской службы ВМФ России. Командирскую вахту на ГКП по восемь часов, посменно несем я, старпом Кайсин, помощник Белозеров со старшим на походе Агавеловым. Штурманскую вахту также по 8 часов тянут командир БЧ-I капитан-лейтенант Калиш и командир электронавигационной группы старший лейтенант Германов. Вахтенные офицеры: командир БЧ-II капитан-лейтенант Чекин, командир ракетной группы старший лейтенант Волков, командир БЧ-III капитан-лейтенант Рудой. Вахтенные механики: командиры дивизионов БЧ-V капитан-лейтенанты Капитонов, Прийма и Антонов. Сам командир электромеханической боевой части (БЧ-V), кстати, самой большой БЧ, капитан 3 ранга Евсеенко Феликс Александрович — на особом положении, в связи с особой ответственностью за энергетику, средства движения и живучесть корабля, свой рабочий день регламентирует самостоятельно, сообразуясь с обстоятельствами похода. Конечно, и другие офицеры постоянно несут полную ответственность за свое заведывание, подчиненный личный состав, за порученное дело, неважно, на вахте они или нет. Вне вахт и деятельность начхима старшего лейтенанта Казарина. Важность систематического контроля радиационной обстановки на атомоходе сама собой разумеется. Так же, как и контроль над химическим и процентным составом воздуха, системой очистки и регенерации воздуха, выработки и раздачи кислорода. Здесь их совместная работа с начальником медслужбы. Замполиту, конечно, тоже до всего есть дело. Он сам себе строит работу, кажется, круглосуточно ползает по отсекам, по боевым постам, общается, беседует с каждым. Ежесуточно, а то и по нескольку раз в сутки информирует меня о положении на корабле, о взаимоотношениях между людьми. 90 суток в закрытом объеме, 90 суток одни и те же лица... Может быть и стресс. Замполит Виктор Антонович Задоян на страже. Хороший был замполит. Имел всего, кажется, два недостатка. Во-первых, некоторая косноязычность и неспособность говорить достаточно короткими фразами. Длинные предложения, как комом обрастали нескончаемыми деепричастными и причастными оборотами, закончить фразу уже не хватало воздуха, звук пропадал... Оратор в изумлении, а слушатели в ожидании — что же дальше? Во-вторых, страдал излишней подозрительностью. Тут его приходилось несколько сдерживать. Он же полагал, что он просто бдителен.

Задоян Віктор Антонович.

Да, я же отвлекся от механика! А хотел подтвердить, что у командира БЧ-V все же свой статус. Недаром на следующем уровне флотской иерархии, в соединении статус флагманского электромеханика был поднят до заместителя командира соединения по ЭМЧ. Правда, у Евсеенко на этой почве развился «пунктик» излишней значимости, и он частенько конфликтовал со старпомом на тему «Who is who», должен ли он считаться подчиненным старпому. Приходилось мне и замполиту вмешиваться, гасить страсти. Каждые четыре часа в четвертом отсеке выстраивается весь личный состав заступающей вахты, под руководством вахтенного офицера и вахтенного механика производится инструктаж, разбираются замечания предыдущей вахты. Там же со своей особой ролью и командир БЧ-V. По команде с ГКП: «Готовность № 2 подводная ... -ой (-ей) смене заступить!». Очередная вахта заступает, получив доклад о приеме вахты. ГКП же командует: «Подвахтенным от мест отойти!». И так 3 месяца или 90 суток, или 2160 ч, и более чем 540 раз! Почему больше? Потому, что равномерное течение жизни перемежается плановыми и неплановыми событиями, сигналами «Боевой тревоги» и т.п. Событие прошло — и вахта вновь заступает. Опять тишина, размеренная жизнь.
Как-то, уже на курсе в открытый океан произошло такое неожиданное событие. Глубина 150 м, малый ход под одной турбиной. Лодка хорошо удифферентована, вертикальный и горизонтальные рули на «автомате», стрелки указателей положения рулей чуть-чуть иногда колышатся. В ЦП тишина, вернее, ровное чуть слышное гудение включенных приборов, периодические доклады вахтенного гидроакустика: «Горизонт чист». Вдруг... Дры-ды-ды-ды... Лодка затряслась, как будто сползает по гигантской стиральной доске... Под селезенкой вакуум, как при спуске в лифте... Тут же доклад вахтенного рулевого:
— Глубина 210 м, дифферент О!
Все стихло. Лодка держит глубину, заданную скорость. «Явление» продолжалось всего несколько секунд.
— Что это было?
Вопрос остался без ответа. Все, кто был в ЦП, недоуменно смотрят на меня. Из отсеков поступают доклады о «явлении», но замечаний в отсеках нет, акустический горизонт чист, под килем почти 6000 м. Подхожу к карте у штурмана, размышляю... Наконец, кажется догадываюсь: лодка прошла границу встречи двух течений — теплого Куросио и холодного Камчатского (Курильского).

Здесь они встретились, холодное нырнуло под теплое, чуть смешались и повернули на восток. На границе образовалась «горка» переменной плотности воды — и мы с нее «съехали». Интересное явление, на всякий случай — соответствующая запись в вахтенный журнал. Заодно произвели гидрологический разрез от поверхности до рабочей глубины, определили оптимальную глубину скрытного хода, проверили отсутствие «хвоста». Идем дальше. Тишина. Разъяснительная работа о соблюдении скрытности дала свои результаты. По мере движения на восток в сторону залива Аляска, температура забортной воды падает. Приглашаю комдива-1 Капитонова подумать, нельзя ли, учитывая малую мощность ЯЭУ, выключить циркуляционные насосы, перейти на охлаждение второго контура на «самопротоке». Шумность ЯЭУ должна уменьшиться. Через некоторое время докладывает:
— Я думаю, можно.
— Что, что, что? — Вмешивается Евсеенко, разговор происходит в ЦП. — Товарищ командир, зачем эти эксперименты?! Скорость хода маленькая, какой самопроток?
— Механик, не кипятись, давай попробуем.
Еще несколько минут дебатируем, затем механики уходят «пробовать». На ходу вижу, Евсеенко вполголоса выговаривает Капитонову, чтоб «не лез поперэк батьки в пэкло». Я-то знал, что если пойду по субординации, то идея погибнет сразу. Где-то через час механик возвращается из кормовых отсеков, то ли докладывает, то ли информирует:
— Да нет, тянет... Посмотрим.
Через несколько суток, когда до горы Кин-Мей осталось миль 200, предлагаю Евсеенко (однако в присутствии всех его комдивов, чтоб не увильнул) другую идею:

— Мех, может перейдем на электромоторы?
— ..? Что это даст?
— Как же, отключим ГТЗА (турбозубчатый агрегат), он ведь самый шумный.
— А если вдруг нужен будет ход? Мало ли что.
— Ну, потренируйтесь, попробуйте. Время есть.

Продолжение следует.

Вскормлённые с копья

12.05.201309:0612.05.2013 09:06:53

Просмотров:11375 Комментариев:0 0

Балтийские ветры. Сцены из морской жизни. И.Е.Всеволожский. М., 1958. Часть 14.

Вскормлённые с копья

11.05.201309:3211.05.2013 09:32:35

Советские торпедные катера Д-3.

Это были дни, недели и месяцы непрерывных боев, когда по возвращении удивительными казались рыбаки, мирно ловившие рыбу.
Фрол с превосходством поглядывал на горланивших чернобровых мальчишек, сушивших сети. «Они и понятия не имеют, где я побывал, и отдали бы, пожалуй, всю свою рыбу и все свои сети, чтобы хоть раз выйти в море на катере».
Случилось и то, о чем впоследствии Фрол не любил вспоминать, хотя сначала вспоминал вслух на каждом шагу: катер их попал в «вилку». Фрол увидел обливающегося кровью Фокия Павловича и поникшего на штурвале Русьева; он осторожно отстранил командира и — теперь он бы и сам не мог рассказать подробно, как все произошло, тогда он действовал будто во сне,— стал к штурвалу, вывел катер из-под огня и привел его в базу. И как во сне пошел, шатаясь, по болотистым кочкам, пока за его спиной уносили в лазарет раненых командира и боцмана. Его вырвало где-то на кладбище, и лишь спустя час или два он пришел в себя и смог более или менее связно доложить о случившемся.
Во всяком случае, положение его упрочилось, и вскоре среди награжденных орденами стоял в строю и воспитанник Фрол Живцов. Адмирал передал ему красную коробочку с орденом и пожал его шершавую руку. Но так как адмирал тут же порекомендовал командиру соединения больше не пускать Фрола в море, Фрол принялся глотать слезы, и адмирал с его насмешливыми глазами сразу ему разонравился.
Зато вечером Фрол вознаградил себя «травлей» на баке — он очень красочно, смешав правду с вымыслом, разглагольствовал о «вилке», о том, как Русьев крикнул ему: «Выручай, Фрол Живцов, катер во славу Родины!» И как гнались за ним катера врага и как оставил Фрол их в дураках.
И катерники верили ему и, сочтя за взрослого, брали его на вечеринки к чернобровым смуглянкам в деревню.
Фрол смотрел, как танцуют под аккордеон и гитару и то одна, то другая парочка выходит из круга, чтобы поцеловаться в тени старой чинары. Он оторопел, когда одна из проказниц подошла и, сказав: «Вот какой, говорят, ты герой», — звонко поцеловала. Он оттолкнул ее: «Ну, еще чего выдумала, лизаться!» И все вокруг засмеялись, глядя, как он трет рукой губы. Засмеялась и девушка, хотя он сделал ей больно.
Он оправдывал себя — не он, мол, виноват, в другой раз не полезет. И ничуть не огорчился, увидев, что смуглянка целуется с весельчаком Васькой Роговым.
На другой день двух участников вечеринки не было больше в живых — с моря они не вернулись. И бренчавший на гитаре моторист Гуськов вздохнул: «Превратность судьбы».
А смуглянка все спрашивала, где Вася, и никто ей ничего не ответил...
Фрол огрубел, ходил в развалку — ему казалось, иначе и не может ходить настоящий моряк, — и стал разговаривать на жаргоне, составленном из словечек, услышанных в разных местах.
Только Русьев, выйдя из госпиталя, заметил, что Фрол говорит уродливым языком. Другие поощряли мальчишку, и он сыпал словечками, которых нет ни в одном словаре.
Внушение любимого командира пошло Фролу на пользу. Он стал воздерживаться от полюбившихся ему выражений.

Командир торпедного катера ТК-93 Андрей Ефимович Черцов послужил прообразом Русьева.

Когда Русьев спросил однажды: «Фрол, ты хочешь быть моим сыном?» — Фрол сначала оторопел, а потом ответил, что своего отца он ни на кого другого менять не намерен. Русьев объяснил, что он совсем одинок и жениться не собирается раньше победы, а потому хочет сделать человека из Фрола.
— Это как же вы меня человеком-то будете делать?— спросил независимо Фрол.
— Ты хочешь стать моряком?
— Собираюсь.
— Ну вот и отлично, пойдешь учиться, как только воевать кончим.
В местном загсе Русьев оформил усыновление. Фрол пожелал остаться Живцовым. Русьева он за глаза называл «усыновителем». Отношения их не изменились, хотя Русьев все больше и больше привязывался к своему приемному сыну.
Они продолжали уходить на своем залатанном катере в море — теперь Фрол стал полноправным членом его экипажа.
Впоследствии все бои вспоминались ему как один сплошной, непрерывный бой.

4

Катерники 41-й БТК ....

А в те времена — в тысяча девятьсот сорок третьем году — Фрол порядком-таки зазнавался. Он был упоен своей славой. Его портрет поместили во флотской газете. Если кто-нибудь упоминал: «наш герой», Фрол немедленно принимал это на свой счет и прямо-таки раздувался от самодовольства.
Когда по распоряжению капитана первого ранга его из матросского кубрика переместили в отдельную крохотную каюту, он вообразил, что переводят его за боевые заслуги. Он не знал, что капитан первого ранга попросту решил отделить его от взрослых, огрубевших в боях.
Радужное настроение Фрола было омрачено, правда, одним тяжелым событием. В одной операции, в которой действовал и их катер, враг подбил катера Гурамишвили и Рындина, лучших в соединении офицеров. Катера пошли ко дну. Фрол увидел плывущих в багровых волнах моряков. Пытались их подобрать, но враг открыл сумасшедший огонь, и катер Русьева сам едва дотянул до базы. На другую ночь Русьев, отремонтировав катер, снова пошел в море на поиски пропавших людей. На этот раз подойти к берегу ему не удалось. Двух матросов тяжело ранило. Русьев, потемнев от отчаяния, доложил о неудаче.
Капитан первого ранга, командир соединения, выслушав Русьева, в заключение разговора сказал:
— Попридержи-ка ты пока в базе Живцова. Пропадет ни за грош. Воевать — дело взрослых, а у мальчишки вся жизнь впереди. Моряком вырастет... Вот, гляди...
И показал только что полученный циркуляр: в Тбилиси открывается первое в Советском Союзе нахимовское училище, и всем кораблям и соединениям надлежит откомандировать туда малолетних воспитанников.
В тот же день в тесную каютку Фрола матрос привел еще одного жильца, к которому Фрол отнесся с презрением и с полным сознанием совершенного над ним превосходства. Это был типичный «маменькин сынок», темноволосый и сероглазый, в куцем пальтишке и в пресмешной детской курточке с матросским воротником. Мальчик был худенький — наверное, наголодался в тылу. Фрол милостиво разрешил ему присесть на край койки и свысока усмехнулся, перехватив взгляд «маменькиного сынка» на трофейный его автомат.

Вечная Слава Героям Катерникам

«Маменькин сынок» уставился на грудь Фрола, которую украшали медали и орден, и Фрол удовлетворил его любопытство, с удовольствием, очень красочно описав, как и где он заработал отличия. Самодовольно ухмыльнулся, заметив, с каким уважением «сопляк» попросил разрешения прилечь на верхнюю койку. Умышленно свернул очень толстую самокрутку и заволок всю каюту удушливым дымом.
А когда «маменькин сынок» принялся вздыхать и всхлипывать у него над головой, прикрикнул, приказав ему спать и не надрывать душу. И сосед притих, а утром Фрол подергал своего жильца за ногу и сообщил, что идет воевать, в море, в бой, и насладился, видя, как широко раскрылись глаза этого недотепы и как он завидует...
С каким чувством полного превосходства над всеми своими сверстниками бежал Фрол в это утро на катер: он — боевой матрос Черноморского флота!

5

Но его ждал тяжелый и непоправимый удар. Русьев, мрачный, ушедший в себя, отослал его: «Не пойдешь больше в море». Фрол оторопел. А Русьев уже приказал отдавать швартовы.
Фрол стоял как пришибленный, глядя на стремительно уходивший катер. Ноги его подломились. Он сел на мокрую кочку. Потерев рукой щеку, он понял, что ревет, как девчонка. Оглянулся, не видит ли кто, что незабываемый герой плачет, и встретился взглядом со спешившим проводить его в бой «сопляком».
«Сопляк» смотрел на него с самым явным сочувствием.
— Тебя как зовут? — догадался, наконец, спросить Фрол.
— Никитой, — ответил тот.
— А фамилия твоя?
— Рындин.
Рындин! Ах, вот он чей сын! Почему Фрол вчера не спросил фамилии «маменькиного сынка»? Ему ярко вспомнился плывущий к берегу командир катера, которого не смогли они подобрать, командир катера Рындин, о котором на корабле рассказывали легенды и которого Фрол уважал всей душой.

— Ты — Рындин? — поспешил переспросить Фрол.
— Ну да, я же сказал тебе.
— Ты что же, приехал к отцу?
— Да...
— Твой отец в море.
— Я знаю. Мне сказал капитан первого ранга...
У Фрола пересохло в горле. Давно ли он сам проводил отца в море, ждал его и услышал тот взрыв, один среди многих взрывов, заставивший сразу забиться сердце? И теперь он знает, что никогда не увидит отца, никогда! Он согласен на ежедневную встречу с ремнем, лишь бы отец вернулся. Но он никогда не вернется.
Фрол рассматривал Никиту, словно видел его в первый раз. Очень похож! Ну, конечно, как же сразу он не заметил? И глаза, и губы, и волосы... рындинские. Очень похож! И отец его тоже никогда не вернется. А он и не знает ничего... Вот бедняга!
Фрол от всей души протянул бывшему сопляку шершавую руку и сказал грубовато, но со всей лаской, на какую был только способен:
— Что же ты вчера не сказал, что ты — Рындин? Я с тобой дружу.
Никита запылал до самых ушей. В таком он восторге был от предложенной дружбы.

6

Узнав, что его отправляют в нахимовское, Фрол твердо решил: «Сбегу на Малую землю, туда, где воюют». Правда, срока побега он себе не поставил. Сначала решил посмотреть, что за штука училище. Сбежать всегда
можно.

Приехав с Никитой в Тбилиси, в неприютное здание цвета бычьей крови, вояка сразу выпятил грудь с орденом и медалями. Он упивался своим превосходством над «маменькиными сынками» и принялся учить их уму-разуму.
Училище только организовывалось, и все пришлось делать своими руками: втаскивать в кубрики койки, а в классы — парты, носить в столовую столы и бачки, а в камбуз — наколотые дрова. Фрол не боялся работы. И ему очень нравилось подгонять нерасторопных и учить, как надо работать. Но когда дело дошло до занятий, выяснилось, что Фрол знает куда меньше «маменькиных сынков»: то, что он учил в севастопольской школе, давно выветрилось из буйной его головы.
Фрол обладал все же трезвым умом. Он вовремя понял, что даже «маменькины сынки» подкованы куда лучше его. Он сообразил, что перед ним преклоняются сверстники за его боевое прошлое, самостоятельность, умение не теряться и не скисать ни при каких обстоятельствах и — ну, конечно же, — за его вранье. Как мы уже знаем, его действительный подвиг с течением времени оброс подробностями, которых на самом деле не было и в помине.
Фрол часто хвастался тем, что он может сам заказывать сны — сегодня видит Индию и факиров со змеями, завтра — индейцев в Америке, а послезавтра—тигров и львов. В одном из кинематографов Севастополя (этот рассказ имел наибольший успех) он будто бы видел «Чапаева», где Петька, а не Чапаев погиб, а Чапаев выплыл. Фрол врал вполне вдохновенно и сам крепко верил, что может видеть во сне, что захочет, и что на обычном полотняном экране Василий Иванович Чапаев выплывал, сильно раненный, и карабкался на берег...

Продолжение следует.

Вскормлённые с копья

11.05.201309:3211.05.2013 09:32:35

Просмотров:2210 Комментариев:0 0

А.Н.Луцкий. ЗА ПРОЧНОСТЬ ПРОЧНОГО КОРПУСА (воспоминания и размышления подводника ветерана «холодной войны») 2-е издание, переработанное и дополненное. Санкт-Петербург 2010. Часть 23.

Вскормлённые с копья

10.05.201309:5410.05.2013 09:54:43

Нам, опираясь на все вышесказанное об особенностях нашего экипажа, удалось убедить сначала флагманских специалистов бригады, затем гендиректора в том, что мы сами способны справиться с этой задачей. Поверили и направили соответствующее ходатайство прямо главкому ВМФ. Разрешили.
К дню сплава по Амуру с небольшим походным штабом на борт транспортного дока, в котором в зачехленном замаскированном виде уже стояла на кильблоках лодка, прибыл командир бригады строящихся и ремонтирующихся на заводах Большого Камня подводных лодок капитан 1 ранга Джанелидзе.

Группа офицеров и мичманов РПКСН «К-258». Комсомольск-на-Амуре. 1972 год

ЗАВОДСКИЕ И ГОСЫ

Через несколько дней к вечеру вышли из дока и встали на якорь в одной из бухт Татарского пролива недалеко от устья Амура. Рядом на якоре заводской морской буксир, на нем группа заводских рабочих, которая будет нас сопровождать в ходе заводских испытаний. У нас на борту небольшая часть заводской сдаточной команды во главе с ответственным сдатчиком. В ночь начали ввод ГЭУ. На всех основных БП и КП (боевых постах и командных пунктах), кроме наших, заводские специалисты, страхуют.
К утру благополучно ввелись, вышли на МКУ (минимально контролируемый уровень мощности ядерной установки), перешли на электропитание от парогенераторов. Прогрели турбины и, наконец-то: «По местам стоять с якоря сниматься!». Кажется, не сдержал волнения в голосе. Шутка ли, четыре года прошло с тех пор, как я командовал с мостика дизельной субмарины водоизмещением всего лишь 1350 т! А теперь под ногами огромный атомоход водоизмещением почти в 10 раз больше! Та дизелюха была послушна, как велосипед! Вальс танцевать можно было! А на что способен этот?
Идем. Идет красиво! Непривычная тишина, дизеля же не гремят, турбины работают бесшумно. За бортом только шелест пенных усов от овального носа, пена вдоль борта да широкий пенный кильватерный след за кормой!
Погода благоприятна, осень в Приморье всегда лучше лета. Заводские испытания идут по плану. На третьи сутки плавания появилось ощущение, что вполне владею обстановкой и могу покинуть ГКП, пройти по лодке, посмотреть, где и что делается, поговорить с людьми, поспрошать работяг: «Как справляются практически наши мичмана?». Но что это? Ни на одном БП нет ни одного работяги, они все или дрыхнут в каютах, или забивают «козла»! Ответственного сдатчика и старпома к ответу!
— Да успокойтесь вы. Они знают, что делают. Можете быть уверены, если они спят, то значит на 100% уверены в ваших ребятах, таких еще не видели. Я сам убедился.

ПЛАРБ пр.667-А

Старпом его поддержал:
— Все нормально, будьте спокойны.
Но замполиту, Виктору Антоновичу, я все же сказал: «Бди!.» Заводские испытания прошли в срок, без захода в базу. Ни один механизм серьезно не барахлил. Управляемость лодки меня поразила! Почувствовал я ее хорошо. Даже при швартовке в стесненной гавани достроечной базы в Большом Камне она не преподнесла никаких сюрпризов. Несколько дней отстоя, устранение мелких замечаний, сбор госкомиссии, изучение и подготовка документации госкомиссии. За это время удалось встретить и разместить семью, «большой круг» продолжался.
Государственные испытания, против ожидания, несколько затянулись. Не помню уже почему, но пришлось делать несколько выходов. Хорошо запомнился только один. Повторно пришлось выходить на замер подводной шумности корабля. Дело в том, что результатам первого замера не поверили, подумали, что ошибка: шумность оказалась много меньше, чем ожидалась, почти такая же, как у американских лодок. Кто-то сказал: «Не может быть!». Подготовили спецаппаратуру, судно-измеритель вывесило ее на определенной глубине, и мы прошли под ней пару раз. Ну и что? Подтвердили первый результат. Конструкторы и судостроители поломали головы над феноменом, но объяснить не смогли. А я взял это себе на заметку и еще более требовательно стал относиться к обеспечению малошумности.
Главное — соблюдай морскую культуру. Переборочными дверьми не хлопай, все пайолы в энергетических отсеках должны быть жестко закреплены, все вибрирующие кабели, трубопроводы и т. д. как в легком корпусе, так и внутри прочного корпуса закреплены через резиновые прокладки.
За время выходов в море на госиспытания экипаж еще более усовершенствовался в эксплуатации и обслуживании своей материальной части, а я хорошо прочувствовал управляемость и надежность корабля.

Да, лодка прекрасно управлялась как в подводном, так и в надводном положении. Был такой случай. Вдруг заболел председатель госкомиссии — прихватила какая-то старая болячка. Донес на берег. Получаю команду: «Больного отправит в госпиталь. Высылаем торпедный катер. Обеспечь безопасность передачи больного на катер». Море, хоть и немного, но волнуется, чуть более 3 баллов. Лодку качает не особенно, но катер у борта не удержится.
Надо где-то укрыться от прямой волны, зайти в ближайшую бухту. Ближайшая маленькая бухточка на южном берегу острова Аскольд. Смотрю на карту. Глубины позволяют, но очень уж тесновато, справа камни. Штурман сомневается... А сверху докладывают, что на горизонте от Владивостока полным ходом идет торпедный катер. Уже вышел на связь: «Где будем передавать больного?». А-а, ладно! Решился. Вошли в бухту, катер подошел, больного передали... Сносит к берегу, справа угрожающе пенят камни... Турбины враздрай на полную... Медленно, медленно развернулись и, наконец, рванули на простор. Перевели дух! Но лодка молодец, как велосипед!
Возвращаемся в Большой Камень. Есть «добро» на вход. Вошли на внутренний рейд, поворот влево к пирсу достроечной базы... Вдруг от ОД: «Задержаться на рейде!». Отработали «реверс», одержали инерцию, ждем. Ветерком лодку разворачивает, чуть-чуть, но сносит к берегу, бухта узкая. Запросили ОД: «В чем дело?». Оказывается, вышел из строя буксир, договариваются с соседним заводом «Звезда» насчет буксира. Дело в том, что швартоваться нужно кормой к стенке завода, а правым бортом к причальной стенке. При этом от ступиц винтов до стенки по корме должно быть около трех метров, а нос лодки торчит за срез причала почти до рубки. Чистой воды впереди по носу остается метров 100-120, не больше, т.е. на подходе к причалу нужно развернуться почти на месте влево градусов эдак на 100-110 и лагом сместиться к причалу.
Такой маневр обеспечивался, как правило, двумя буксирами, в крайнем случае, одним.
В данном случае нам не повезло, заводской буксир с крыльчатым движителем вышел из строя, и маленький «бычок» где-то пропал. Ожидание затянулось. Тем временем, периодически работая турбинами для удержания на середине бухты, почувствовал, что и на мелководье лодка довольно хорошо слушается и руля, и упора винтов. ОД все дает: «Ждать, ждать и ждать». А я решился и пошел к пирсу. На стенке завода давно уже собрались специалисты и рабочие во главе с ответственным строителем, выделяется и представительная фигура гендиректора Деева. Маневрируем.

Толпа на причале примолкла, чувствуются тревога и напряжение. Конечно, госы, хоть и затянулись, но закончились успешно и досрочно, а вдруг что на швартовке? Я же уже глубоко поверил в надежность и лодки, и экипажа, команды выполнялись четко.
Враздрай развернулись нормально, левой обороты назад — то чуть больше, то чуть меньше... Так, теперь носом вперед... Чистая вода впереди еще... Есть...
— Отдать якорь! Левая турбина назад малый... Стоп левая! Та-а-к, теперь опять враздрай... Прижимаемся...
— В корме, докладывать расстояние до стенки! Правая вперед малый! Стоп правая! Старпом, подавай швартовы.
Подана сходня, схожу на причал. У трапа начальник штаба БРСПЛ (бригада строящихся и ремонтирующихся ПЛ) капитан 1 ранга Шебанин, мой однокашник по академии.
— Ты что? Ку-ку! Не мог дождаться буксира?
— Так его и до сих пор нет. Надо было задержать лодку на внешнем рейде. А тут как вертеться? Смотри, сколько якорь-цепей и тросов со всех сторон от «мертвяков», и все под меня.
Подошел Деев.
— Ну, ты даешь! Винты от стенки метрах в двух! У меня сердце трепетало в том же темпе, что и винты. Ты знаешь, сколько стоит один винт? Его же точат на специальном импортном станке!
— ..?
— ... миллионов!
— Больше не буду.
— Конечно, больше не будешь. Теперь после ревизии и отделки только на выход.
После расхолаживания ЯЭУ на лодку навалилась, наверно, целая рота малярш. Окончательная покраска, отделка, марафет. Торопятся. Торопятся закрепить досрочную сдачу заказа.
Как же, праздники на носу! Как-то приглашают к директору достроечной базы. В просторном кабинете гендиректор, члены госкомиссии, ответственные сдатчики.
— Ну что, командир, только твоя подпись осталась.
— Как это? У меня в центральном посту целый журнал замечаний и недоделок.

Проект 667А.

— Да все сделаем! Не волнуйся, подписывай!
— Нет, экипаж меня не поймет.
К концу дня опять приглашают. Оказывается звонили в Москву, говорят, мол, главком рекомендовал подписать.
— Что, есть и его телеграмма?
— Телеграммы нет, но передали, что он согласен.
— Выполнить могу только письменное приказание.
В ночь Деев собрал начальников цехов, ответственных сдатчиков, руководство завода. Кого-то снял, кого-то пригрозил снять. Рвал и метал. В ночь же на лодку задвинули человек 150 работяг, бригадиров и малярш. От нас потребовали обеспечить присутствие ответственных приемщиков всех замечаний и недоделок.
И так дня три. Вычистили, выкрасили, переделали, что надо, все довели до ума.
Экипаж, понятное дело, тоже не созерцал, подчищал, подкрашивал, маркировал — готовились предъявиться по задачам № 1 и № 2, но уже без букв «а». Надо же добиться права на переход на Камчатку!
Кроме того, трудоемкая работа — погрузить, разнести по отсекам и разместить по штатным местам корабельное имущество, ящики ЗИПа, установки РДУ, комплекты В-64 к ним, средства выхода из аварийной ПЛ (аппараты ИДА, гидрокомбинезоны и шерстяное водолазное белье). А еще: собрать, упаковать и «растолкать» целесообразным образом заводское приданое: краски, лаки, кисти, скребки, карщетки...
А еще постельные принадлежности и полотенца сдаточной команды (это подлежало списанию и утилизации как б/у, но у нас же оно не использовалось, так как заводских сдатчиков на борту было мало) и т. п., т. е. все то, что могло пригодиться в будущем для флотской жизни и службы.
Надо отдать должное хозяйственности и предусмотрительности помощника капитан-лейтенанта Белозерова и баталера Дудченко. Несмотря на ворчание и возражения некоторых (и я был среди них, мол «захламляете»), все это (и как!) пригодилось нам потом. Разместить на таком огромном корабле было где, заполнили и пустые торпедные аппараты, кое-что пошло и в пустые ракетные шахты, оружие же принимать будем на Камчатке.

Пришло время и, подняв Военно-Морской флаг СССР и отметив это событие соответствующим образом, мы перешли к пирсу дивизии АПЛ в бухту Павловского.

КУРС НА КАМЧАТКУ

Здесь мы уже были, стажировались перед отправкой в Комсомольск. Разместились в том же кубрике. Теперь все силы на скорейшее предъявление по задачам № 1 и № 2 — и вперед, точнее на север, на Камчатку!
Первую задачу подготовили и сдали без проблем. Проблемы возникли с утверждением плана перехода на Камчатку. Несколько раз пришлось лично ездить в штаб флота. Некоторые «бепешники» (офицеры управления боевой подготовки флота) высказывали сомнения в готовности экипажа к самостоятельному переходу, начали поговаривать о необходимости вызвать с Камчатки перволинейный экипаж для перевода нашего «железа» к месту постоянного базирования, а нас, «несмышленышей», доставить «малой скоростью» рейсовым теплоходом.
Такого унижения я, конечно, допустить не мог. Пару раз звонил на Камчатку комдиву Громову, убеждал и просил выручить. Наконец, Борис Иванович прилетел. Одного коротенького выхода в море оказалось достаточно, чтобы убедить его в нашей готовности к самостоятельному длительному плаванию. Однако преодолеть все инстанции в штабе флота и ему удалось с трудом. «Только под личную ответственность!». А как же иначе? «В Лаперуза и в Охотском море уже лед! Придется нырять под лед!» Ну и что? Мы и так собираемся идти под водой. «Да, но они же еще не отработаны?» Как это, как это? Почти два месяца на заводских и госах самостоятельно отплавали и не готовы?!.. «Только под личную ответственность!»

Вице-адмирал Громов Борис Иванович: смотреть видео на RuTube

Наконец, план перехода утвержден. Перед выходом в ракетные шахты загрузили ракеты в транспортном варианте, т. е. без боеголовок. Хоть без боеголовок, но тоже под личную ответственность. А как же!
Так и пошли. Пронизанные личной ответственностью, с комдивом Громовым на борту быстренько, без замечаний и происшествий добежали до Камчатки. В подходной точке всплыли, вышли на мостик... Кто бы ни поднялся на мостик, не мог не замереть от величественной картины: заснеженные сопки на фоне голубого неба, опрокинутые в зеркальные воды, чуть колышимые мертвой океанской зыбью, вдали скалистые гиганты, за вершины которых зацепилось то ли облако, то ли испарения жерла вулкана... Нет слов!
12 декабря 1972 года РПКСН «К-258» ошвартовалась у пирса в бухте Крашенинникова. Вскоре прилетели и семьи. «Большой круг» завершен.
Родное соединение встретило хорошо. Сразу получили несколько квартир. Пока не пришли контейнеры с вещами, семьи разместились на казенном имуществе. Владимир Иванович Белозеров и Дудченко временно «отоварили» матрацами, одеялами и разовым постельным бельем, которые нам презентовал завод. В каждой квартире разместили по 2-3 семьи. У меня в 3-комнатной квартире разместились, кроме моих, семейства Кайсиных и Белозеровых, в «Теремке» поместились 11 человек, из них пятеро детей. Короче, быт вскоре наладился. А устроенный быт — прочный тыл для успешной боевой подготовки. Банально? Казарменный сленг? Но факт!

Бухта Крашенинникова. г.Вилючинск.

ЕЩЕ РАЗ О «КУРСКЕ»

На днях в телепрограмме Познера «Времена» опять вернули общественность к проблеме «Курска». Ничего нового. Председатель госкомиссии Клебанов, комфлота Вячеслав Попов, начальник АСС ВМФ (фамилию не запомнил) продолжали отстаивать все те же три версии, но с преимуществом версии столкновения с иностранной ПЛА, утверждали, что все делали правильно и никто бы лучше и быстрее сделать не мог, информацию-де выдавали полную и прямо «с колес», мол, это СМИ, ссылаясь на комментарии некомпетентных экспертов (а лучший эксперт — сам Попов), заморочили голову людям, травмировали родственников и т.д. К сожалению, вопросы, которые в силу действительной некомпетентности задавали представители общественности, сам Познер и ведущая программы «Время», были недостаточно точны и остры и позволили ответчикам ловко уходить от прямого ответа или просто повторяться. Когда же один из бывших специалистов ЦКБ «Рубин» действительно толково начал формулировать возможную ситуацию перед катастрофой, наверно, готовя какой-то неосторожный вопрос, связанный с организацией мер безопасности на учениях, его грубо оборвали (комфлота Попов) и тут же обвинили в некомпетентности.
Среди присутствующих я заметил бывшего главного инженера АСС ВМФ контр-адмирала запаса Сенатского. Он отмолчался. А я, думаю, он мог бы задать несколько очень трудных вопросов. Кстати, он тоже ранее выступал с телеэкрана, как эксперт-комментатор. Я его знаю, работали с ним вместе на подъеме «К-429».

Сенатский Юрий Константинович.

Продолжение следует.

Вскормлённые с копья

10.05.201309:5410.05.2013 09:54:43

Просмотров:3560 Комментариев:0 0

Вскормлённые с копья

RSS подписка

Архив

Поиск

Балтийские ветры. Сцены из морской жизни. И.Е.Всеволожский. М., 1958. Часть 15.

Казус Суркова. К.Лукьяненко.

Балтийские ветры. Сцены из морской жизни. И.Е.Всеволожский. М., 1958. Часть 14.

Вскормлённые с копья

Облако тегов

RSS подписка

Архив

Поиск

Балтийские ветры. Сцены из морской жизни. И.Е.Всеволожский. М., 1958. Часть 15.

Казус Суркова. К.Лукьяненко.

Балтийские ветры. Сцены из морской жизни. И.Е.Всеволожский. М., 1958. Часть 14.