... В чем же причина столь быстрого завершения торжеств и похожей на ссылку быстрой отправки моряков из столицы? Оказывается, прибытие дружных и сплоченных команд кораблей не на шутку испугали царских адмиралов... надлежало рассылать матросов «Варяга», причем непременно «мелкими партиями» (не более 20 человек), по всем главнейшим военным портам (исключая тихоокеанские).
Дед нахимовца, Адольф Доминикович Войцеховский, его жизнь вписана в историю Российского флота. Окончание.
В приведенной статье неточность, обратимся к более серьезному источнику -
"Герой и участник восстания на «Потемкине» матрос А. Д. Войцеховский вернулся в Россию в мае 1917 г. Он боролся за Советскую власть на Волыни, организовал в родном селе Погорелое колхоз. Войну с фашистской Германией встретил в деревне под городом Шепетовка. Эвакуироваться не успел. В 1943 г. гестапо узнало, что бывший потемкинец связан с партизанами. А. Д. Войцеховского схватили, но по дороге ему удалось бежать и уйти в лес к партизанам (Пономарев И. И. В поисках героев-моряков. Записки журналиста. Краснодар, 1968.)."
Интересная подробность. "Корабельную жизнь Войцеховский начинал с пароходного юнги". -
Внимательный и вдумчивый знаток истории Российского и Советского флотов, надеемся, с интересом познакомится с еще одним фактом - иллюстрацией на тему "чествования" героев. Вспоминаются судьбы экипажей лодок Петра Денисовича Грищенко и Александра Ивановича Маринеско.
"... В чем же причина столь быстрого завершения торжеств и похожей на ссылку быстрой отправки моряков из столицы? Оказывается, прибытие дружных и сплоченных команд кораблей не на шутку испугали царских адмиралов, и еще 26 марта, т. е. за 20 дней до прибытия варяжцев, вице-адмирал А. А. Бирилев, главный командир кронштадтского порта, обратился с письмом к управляющему Морским министерством Ф. К. Авелану, в котором предостерегал от опасности предполагавшегося сосредоточения всех участников боя в Кронштадте и предлагал или вовсе уволить их в запас флота в виде награды за подвиг, или же полностью ликвидировать оба коллектива команд «Варяга» и «Корейца», расписав их поодиночке и мелкими партиями по всем ротам экипажей, портов и кораблей флота. За эту последнюю мысль и ухватились министерские чины. Оставив в стороне даже такие, казалось бы, решающие соображения, как необходимость в максимальной степени использовать боевой опыт комендоров «Варяга» и «Корейца», т. е. сохранить в неприкосновенности испытанные огнем коллективы орудийных расчетов крейсера и канонерской лодки, начальник ГМШ контр-адмирал 3. П. Рожественский наложил резолюцию: «Присоединяюсь к мнению о раскассировании по экипажам...», словно речь шла о проштрафившейся и заведомо «неблагонадежной» команде. И вот, вместо предполагавшегося в Петербурге сбора команд «Варяга» и «Корейца» для смотра «высшим морским начальством», а затем отправки в Кронштадт (по некоторым данным - на учебные корабли) последовал приказ на следующий день по прибытии в Петербург отправить моряков «Корейца» в Кронштадт, а «Варяга» - в Либаву (Лиепая). Отсюда и надлежало рассылать матросов «Варяга», причем непременно «мелкими партиями» (не более 20 человек), по всем главнейшим военным портам (исключая тихоокеанские). Вот почему варяжцы уже 17 апреля оказались в эшелоне, увозившем их из столицы. С матросами не было ни одного из «своих» офицеров, а командовавший эшелоном лейтенант А. В. Филькович имел инструкцию избегать в пути «шумных манифестаций». Но как в пути до Петербурга, так и в Луге, Пскове и других городах и на мелких станциях эшелон варяжцев приветствовали восторженные толпы жителей, энтузиазм которых, по донесению лейтенанта, доходил «до крайнего возвышенного настроения». Особенно торжественной и гостеприимной была встреча в Риге. В Либаву прибыли 19 апреля. Встреченные курляндским губернатором и другими властями, варяжцы прошли маршем до канала, на шести пароходах военного порта под музыку оркестра 13-го экипажа обошли стоявшие в гавани корабли и были встречены у причала порта его командиром контр-адмиралом Ирецким. Торжественным молебном и «горячим ужином с вином» закончился день 19 апреля, ставший последним днем существования славной команды героического корабля. Рассеянные по разным портам и кораблям, варяжцы, как и их товарищи с «Корейца», оказались в гуще событий тех тревожных лет. Их можно было встретить (до ухода 2-й Тихоокеанской эскадры) в командах броненосцев «Сисой Великий» и «Наварин», крейсеров «Владимир Мономах» и «Алмаз», на кораблях учебно-артиллерийского и учебно-минного отрядов Балтийского моря. Верные классовому долгу, герои Чемульпо встали в ряды активных участников революционных выступлений 1905-1906 гг. на Балтике и Черном море. Так, летом 1905 г. в составе восставшей команды «Потемкина» были варяжцы Федор Алказ и Федор Андрюхин, Адольф Войцеховский и Генрих Кункель, Иван Логинов и Илларион Малышев, Дорофей Мусатов и Сергей Михайлов, Елисей Пека и Иван Стрекалов, Александр Скверняк и Леонтий Чинилов. Участвовали варяжцы и в последовавшем затем ноябрьском восстании в Севастополе (в составе экипажа «Очакова»), в Свеаборгском и Кронштадтском восстаниях.
В стороне от грозных бурь первой русской революции не остался и их командир Награждение орденом Святого Георгия 4-й степени, звание флигель-адъютанта и назначение командиром 14-го флотского экипажа и строившегося броненосца «Андрей Первозванный» открывало перед ним блестящую карьеру, стоило лишь проявить еще и усердие в борьбе с революционной «крамолой». Но командир не счел нужным отнимать у матросов права, декларированные царским манифестом 14 октября 1905 г. Когда его экипаж был объявлен бунтующим, В. Ф. Руднев отказался содействовать сухопутным войскам при аресте, матросов и высылке всего экипажа в Кронштадт. Этого, конечно, ему простить не могли. За нежелание спасать гибнущий корабль самодержавия, а в формулировке А. А. Бирилева за «преступное отношение к части, находившейся под его командованием», морской министр предложил царю уволить В. Ф. Руднева в отставку. «В настоящее время общей беспорядочности такой пример был бы полезен»,- писал он в своем докладе от 28 ноября 1905 г. В тот же день состоялся высочайший приказ об увольнении от службы флигель-адъютанта Руднева с производством в контр-адмиралы. Вынужденный уехать из столицы, оторванный от родного флота, которому было отдано более 30 лет жизни, В. Ф. Руднев и в изгнании - в родовом селе Никольском Тульской губернии- продолжал жить его заботами. Им были написаны книги „Бой «Варяга» у Чемульпо 27 января 1904 года" (1907 г.) и „Кругосветное плавание крейсера «Африка» в 1880-1883гг.". (1909 г.). Опубликовать их стоило больших трудов, а подготовленные В. Ф. Рудневым «Записки моряка» так и не увидели света. Не состоялась и публикация книги, написанной его друзьями, «Капитан 1-го ранга В. Ф. Руднев». В 1911 г. царские власти нашли новый повод подвергнуть унижениям прославленного героя Чемульпо - его взяли под «особый надзор» полиции в связи с расследованием дела о недостаче казенных денег у казначея бывшего 14-го флотского экипажа. Поскольку виновник умер, закон возлагал ответственность на не обеспечившего «надлежащего надзора» бывшего командира экипажа. В конце концов убытки приняли за счет казны. Но нервные потрясения не прошли бесследно - здоровье В. Ф. Руднева ухудшилось, и в 1913 г. он скончался. Похороны были скромными, газеты отозвались немногословными некрологами."
1948 год. На снимке: матросы-ветераны крейсера "Варяг"(справа налево) С.Д.Крылов, Т.П.Чибисов, И.Е.Капленков и А.Д.Войцеховский. Фото Эммануила Евзерихина.
ЗДРАВСТВУЙТЕ. Я ПРАПРАВНУК АДОЛЬФА ДОМИНИКОВИЧА. МНЕ БЫ ХОТЕЛОСЬ УЗНАТЬ О НЁМ ПОБОЛЬШЕ. МОЯ ПОЧТА ... ПОЖАЛУЙСТА ОТВЕТЬТЕ
29 апреля 1904 г. впервые прозвучала песня, похожая на гимн:
Наверх, вы, товарищи, все по местам! Последний парад наступает! Врагу не сдается наш гордый "Варяг", Пощады никто не желает!
Все вымпелы вьются и цепи гремят, Наверх якоря поднимая. Готовятся к бою орудия в ряд, На солнце зловеще сверкая!
Свистит, и гремит, и грохочет кругом. Гром пушек, шипенье снарядов! И стал наш бессмертный и гордый "Варяг" Подобьем кромешного ада.
В предсмертных мученьях трепещут тела, Гром пушек, и дым, и стенанья. И судно охвачено морем огня - Настала минута прощанья.
Прощайте, товарищи! С Богом, ура! Кипящее море под нами! Не думали, братцы, мы с вами вчера, Что нынче умрем под волнами.
Не скажут ни камень, ни Крест, где легли Во славу мы Русского флага! Лишь волны морские прославят в веках Геройскую гибель "Варяга"!
Не всем, вероятно, известно, что слова этого стихотворения, ставшего в скором времени песней, первоначально написал "по свежим следам" на своем родном языке не русский, а немец Рудольф Грейнц, восхищенный доблестью русских моряков. Его стихотворение было опубликовано в № 10 мюнхенского журнала "Югенд" ("Юность") за 1904 г., а всего через пару недель переведено на русский язык и опубликовано в России - независимо друг от друга ? Н. Мельниковым и Е. Студенской. Русские читатели отдали предпочтение варианту перевода Е. Студенской, превратившейся в знаменитую песню "Врагу не сдается наш гордый "Варяг". Он был переложен на музыку капельмейстером 12-го гренадерского Астраханского полка А.С. Турищевым, принимавшим участие в торжественной встрече и чествовании героев "Варяга" и "Корейца" на родине.
подготовленная Государственным Эрмитажем. Реликвии доставлены в Россию из Кореи благодаря усилиям Организационного комитета Выставочного проекта "Крейсер "Варяг". Обретение реликвий". В собраниях музеев и архивов России имеется достаточное количество различных экспонатов, имеющих отношение к крейсеру "Варяг". Однако, символы воинской чести и доблести экипажей кораблей - пролежавшие долгое время в безвестности в запасниках Метрополитен-музея корейского города Инчхон (бывший город Чемульпо) реликвии, впервые показаны в России.
На выставке представлены 11 экспонатов, среди которых - носовой флаг (гюйс) крейсера "Варяг", кормовой Андреевский флаг со шлюпки канонерской лодки "Кореец", российский торговый флаг с почтового парохода "Сунгари", гильзы, снаряды, винтовки, такелажный блок и вспомогательный якорь, а также альбом с японскими акварелями с изображением боя "Варяга" и "Корейца" с японской эскадрой. Выбор первой выставочной площадки неслучаен: именно в Зимнем дворце 105 лет назад героев сражения при Чемульпо принимал российский Император. Через месяц экспонаты из Кореи вместе с подлинными предметами, связанными с судьбой "Варяга" и "Корейца" из фондов российских музеев, прибудут в Центральный Музей Вооруженных Сил в Москве. Выставку увидят также в Мурманске, Североморске, Калининграде, Владивостоке, Петропавловске-Камчатском, Севастополе и других городах российской морской славы."
Команды "Варяга" и "Корейца" после обеда в Зимнем дворце с подаренными им столовыми приборами. -
"Медалью награждали членов экипажей крейсера 1-го ранга «Варяг» и мореходной канонерской лодки «Кореец», участвовавших в сражении с японской эскадрой 27 января 1904 г. при Чемульпо. Великий князь Георгий Михайлович 9 июня 1904 г. заказал С.-Петербургскому монетному двору изготовить 697 серебряных медалей; 5 июля они были отчеканены и представлены Императору Николаю II на утверждение, а затем переданы в Главный морской штаб для вручения награжденным. Носили их на специальной, неповторимой ленте “Андреевского флага” - косой Андреевский крест синего цвета на белом поле. Оборотная сторона медали впервые за период XIX и начала XX веков отчеканена по петровской традиции — с изображением морского боя. На переднем плане композиции помещены крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец», идущие в бой навстречу японской эскадре, корабли которой видны справа медали, над линией горизонта; вверху — в облаках, под самым ушком, помещен четырехконечный крест как символ христианской веры, скорби и незабвенной памяти."
"За время своего пребывания в строю действующих корабль переименовывался четыре раза. Первое имя ему присвоили на стапеле - “Князь Потемкин Таврический”, 12 октября 1905 года после революционного восстания броненосец получил новое название - “Пантелеймон”. В процессе переименования был отслужен молебен, и духовенство кропило святой водой все помещения корабля, даже самые труднодоступные, с целью “смыть” революционные традиции и революционный дух и, конечно, саму память о героическом восстании. 13 апреля 1917 года, после Февральской революции, его вновь переименовали, возвратив за революционные заслуги первоначальное имя “Потемкин Таврический” (слово “князь” было из названия исключено). И наконец 11 мая 1917 года броненосец получил последнее имя - “Борец за свободу” - для вечного напоминания о славной революционной судьбе корабля."
Наконец, последний перл исторических "изысков", "разрухи в головах" - Да, и грустно и смешно.
Воронов Владимир Алексеевич.
Воронов Владимир Алексеевич родился в 1934 году. Учился в ЛНВМУ с 1945 по 1952 год и поступил в 1-е Балтийское ВВМУ.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
nvmu.ru.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Весь мир рассматривал опубликованную 16 октября 1932 года в «Известиях» карту Северной Земли с не меньшим интересом, чем, спустя десятилетия, карту обратной стороны Луны. ... два командира различались, как день и ночь. Руднев был строг, но справедлив. Голиков же, по воспоминаниям Войцеховского, «не разговаривал с матросами, он выговаривал им, отчитывал их, наказывал.
Фрагменты из воспоминаний первого начальника Окончание.
Судно стало дрейфовать. Я распорядился отдать второй якорь, а в машинное отделение скомандовал «малый вперед». Так было спокойнее. Впереди по-прежнему виднелась оконечность мыса Буорхая, окутанная белыми водяными вихрями. И нигде никаких признаков человека. Вдруг на горизонте показалась какая-то точка. Она то появлялась, то исчезала, но видно было, что точка движется вдоль берега. Вскоре можно было различить мачты. Шло судно, похожее на шхуну. Оно то поднималось на высокие гребни воды, то скрывалось в провалах между водяными горами. От сильной качки шхуна ложилась на борт так, что мачты ее почти касались воды. Вскоре нам стало отчетливо видно, как волны одна за другой перекатываются через ее палубу. Подойдя к нам, шхуна привелась к ветру. Из рубки человек с рупором в руках прокричал: Есть ли в Тикси бензин? — Бензин есть. Какое судно, куда идете? — Шхуна «Пионер» гражданской авиации. Идем с Колымы!— услышали мы ответ.— Отдаем сейчас якоря, будем здесь штормовать. И шхуна, заливаемая потоками воды, встала неподалеку от нас на якоря. Это была поистине удивительная встреча. Начало темнеть. Тяжелые мрачные тучи низко стлались над клокочущим морем. Наша машина все же неплохо держала обороты, и судно почти не дрейфовало. Можно было спуститься в кубрик немного погреться. Вдруг резкий толчок потряс судно. Лопнул якорный канат. Затем раздался новый удар, и судно стремительно повалилось на борт. Сорванное с обоих якорей, оно разворачивалось лагом к волнам. Мне хорошо запомнилось, как к бешено крутящемуся штурвалу подскочил наш астроном. Резким ударом штурвала ему рассекло ладонь. Не обращая внимания на хлынувшую кровь, он вцепился в ручки штурвала. С помощью подоспевшего геолога руль был поставлен в нужное направление. В машину была отдана команда: «Полный вперед!» Медленно, как бы нехотя, судно стало поворачиваться носом к ветру. Но шторм разыгрался уже во всю мощь. Ветер со страшной силой ударял в надстройки. Огромные волны вырастали над нами и обрушивались на рубку. Звенели разбитые стекла. Тяжелые толчки один за другим сотрясали судно. Некоторое время мы еще держались в море: только там, вдали от берегов, можно было спасти судно. Машина работала бесперебойно, но мощность ее была явно недостаточна. С каждой минутой нас все ближе прибивало к берегу. Вдруг тяжелый удар о грунт содрогнул судно. За ним последовали другие, еще более сильные удары. Руль перестал действовать. Послышался треск переборок. Дверь капитанской каюты сорвало с петель. На мгновение она задержалась на палубе, но следующая волна подхватила ее и бросила в море. Нас выбросило на береговую отмель. Надо было думать о спасении команды. Первую шлюпку разбило о борт. Только со второй шлюпкой кое-как удалось завести на берег конец, а потом и леер. По лееру команда перебралась на берег. А «Пионер» с честью выдержал шторм. Утром, когда буря затихла, для связи с «Пионером» мы отправили шлюпку. Но на баре ее перевернуло, люди с трудом добрались до берега. Вторая шлюпка дошла, и мы, договорившись с командиром шхуны о перевозке людей в Тикси, отправились по берегу искать людей с «Эстафеты». Нашли их на самой оконечности мыса Буорхая. Все они были здоровы, хотя и наголодались. Когда волнение улеглось, «Пионер» за два рейса доставил всех потерпевших в бухту Тикси, на полярную станцию. В бухту Тикси мы вернулись с наступлением ясной морозной погоды. Берега бухты и тундра были покрыты снегом, наступала зима.
Надо было пользоваться светлым временем, и мы с Войцеховским занялись геодезическими работами. Было решено прежде всего нанести на карту наиболее приметные вершины, окружающие бухту Тикси. Как-то переезжая на собаках реку, покрытую тонким молодым льдом, мы не смогли заставить передового пса обогнуть одно подозрительное место, где над незамерзшей водой клубился пар. Нарта провалилась, и мы оказались в ледяной воде. Хорошо, что незадолго до этого мы скинули тяжелые полушубки и винтовки. Когда пробовали взобраться на тонкий лед, он ломался, и нам пришлось пробивать дорогу во льду до самого берега. Дорога получилась как от ледокола! Гора, на которую мы направлялись и на вершине которой производили потом триангуляционные наблюдения, получила название «Гора Одиннадцати Утопленников». Название непонятное, но вполне обоснованное. Нас было 11 душ — девять собак и два человека, и только по счастливой случайности мы не утонули. «Сибиряков» оставил нам аэросани. В безоблачный морозный день, первый день полярной ночи, мы выехали в дельту Лены установить связь со второй нашей метеостанцией. К намеченному месту приехали в полной темноте. Началась сильная поземка. Снег, смешанный с песком, сплошной массой несло над песчаными отмелями, островами и протоками. Мы долго блуждали по ледяным просторам в поисках станции. Координат ее у нас не было. Мотор стал давать перебои, и наконец, вовсе остановился. В цилиндры попал песок. Решили ждать рассвета. Но нам не пришлось долго пользоваться уютом маленькой кабины аэросаней. Случайно от огня паяльной лампы загоралась бархатная обшивка в кабине, и нам с трудом удалось погасить пожар. Аэросани надолго вышли из строя. После этого всю ночь мы бродили по пескам и протокам и только около полудня обнаружили следы человека и по ним добрались до станции.
Во время нашего путешествия товарищи, оставшиеся в Тикси, организовали подледный лов рыбы. Рыба была нужна, чтобы обеспечить кормом ездовых собак, так как летний улов рыбы, оставленный на вешалах в бухте Булункан, уничтожили чайки. Кроме того, мы собирались вести опытную подкормку песцов. Для этого на мысу Косистом поставили небольшой домик и пристроили к нему сетчатый дворик, где разбрасывали рыбу. Песцы быстро привыкли к «столовой» и безбоязненно там кормились. Это был первый опыт планового пушного хозяйства в материковой тундре. До того подкормка и отлов песцов производились лишь в островных хозяйствах. С окончанием полярной ночи на аэросанях и собачьей упряжке мы приступили к съемке и обследованию губы Буорхая. Г. А. Войцеховским и мною были проведены съемки береговой линии, определены астропункты и начаты геологические сборы. Торжественно отметил коллектив Первое мая. Несмотря на 25-градусный мороз, все были в белых майских костюмах и по весеннему радостные. На пустынных берегах бухты прогремел праздничный салют и взвился красный флаг."
Отец. Войцеховский Георгий Анастасьевич. Окончание.
Польза ведения дневников и их сохранения благодарными потомками.
А еще ранее, в 1930 году - участник экспедиции на ледокольном пароходе «Г. Седов», доставившего на Северную Землю "четверку исследователей во главе с Г. А. Ушаковым. Он с геологом Н. Н. Урванцевым и каюром С. П. Журавлевым за два года объехал на собаках и заснял весь архипелаг (радист В. В. Ходов оставался на базе, на острове Домашнем). Весь мир рассматривал опубликованную 16 октября 1932 года в «Известиях» карту Северной Земли с не меньшим интересом, чем, спустя десятилетия, карту обратной стороны Луны.
Но и сама экспедиция на «Г. Седове» принесла немало географических открытий. Их фиксировал на карте молодой геодезист Георгий Анастасьевич Войцеховский. Любопытно, что названные им мысы и бухты в Русской Гавани на Новой Земле уцелели на картах, хотя съемка не была первой. А вот названия многих островов в Карском море, которые он снимал первым, не прижились. Топонимика — наука капризная. 13 августа к вечеру усмотрели остров, который позже получил имя профессора В. Ю. Визе, предсказавшего его существование на основании анализа дрейфа брусиловской «Св. Анны». Дальше воспользуемся дневником самого Войцеховского, который ныне хранится в Музее морского флота в Одессе. «14-го в 22 часа мы двинулись к берегу... Нас было 14 человек: Шмидт, Самойлович, Ушаков, Горбунов, Ретовский, я, Хлебников, Савич, Муханов, Громов, Журавлев, Иляшевич и двое промышленников. Разбились на две упряжки. Тащить было очень тяжело: то вытягиваем с большим трудом нарту, царапая руки и падая на торос, то вместе с нартами падаем вниз, то попадаем выше колена в воду»**. На берегу Войцеховский сразу развернул съемку, которая продолжалась весь следующий день: «Сегодня в экспедиции моя работа главная, все подчинены мне. Шел я съемкой до четырех часов дня вдоль берега...» По возвращении на судно: «Из первой группы несколько человек сегодня выкупались в ледяной воде с головой, в том числе и Шмидт. Жалкое впечатление производили все первые исследователи острова». Отоспаться Войцеховскому не удалось, так как решено было заснять остров с борта, обойдя вокруг. Девять часов он простоял на ветру у пеленгатора.
22 августа в дневнике появилась такая запись: «Только что слез с верхнего мостика. Пеленговал вновь открытые два острова. Немного отогреюсь и пойду в рубку наносить острова на карту». Это были острова Воронина и Исаченко. На следующий день Георгий Анастасьевич снова пеленговал новый объект. Одни соплаватели Войцеховского утверждали, что это ледник Северной Земли, другие были уверены, что это мираж. «Открытый сегодня остров,— записал геодезист,— я назвал островом Заблуждения. Название очень понравилось и моментально прижилось, официально наверное дадут какое-нибудь другое название». Он не ошибся. Довольно продолжительное время остров назывался Длинным. Теперь это остров Самойловича. 29 августа: «С 9 утра до 3 дня работал на съемке острова, на котором поставлена полярная станция. Этот остров мы назвали островом Сергея Каменева в честь нашего замнаркомвоенмора, главнокомандующего в гражданскую войну, оказавшего исследованию Арктики незаменимые услуги в качестве председателя Арктической комиссии». И опять на карты попало другое название — остров Домашний. Имя же Каменева лишь недавно возвращено на карту, носит его пролив, разделяющий острова Домашний и Средний.
31 августа нанесен на карту еще один остров, названный в честь начальника экспедиции О. Ю. Шмидта. В этот день «Г. Седов» перевалил на восьмидесятую параллель и, не пытаясь обогнуть Северную Землю с севера, повернул на юг. Интересно, что, обнаружив новые острова, экспедиция так и не нашла открытый еще в 1878 году норвежцем Э. Иоганнесеном остров Уединения, хотя искала его дважды очень тщательно. Виной тому было исключительно неточное положение его на карте, определенное капитаном-зверобоем. Па следующий год Войцеховский добрался-таки до Якутии в качестве астронома-геодезиста Нижне-Ленской экспедиции, когда составил первую инструментальную карту Булунского района. Вместе с женой он зимовал в составе первой смены открывшейся в бухте Тикси в августе 1932 года полярной станции. Они были первыми жителями будущего арктического поселка..."
Полярный геодезист, инженер-капитана 3 ранга погиб в 1942 году. Обстоятельства гибели пока не известны. Его сын, Петр Георгиевич родился в 1935 году, его матушке было что рассказать подрастающему сыну об отце, она - свидетельница и участница повседневно-героической жизни мужа.
А теперь о деде. Адольф Доминикович Войцеховский. Его жизнь - также вписана в историю Российского флота.
"Начало нынешнего июля ознаменовалось круглой исторической датой, которая, несомненно, при других обстоятельствах была бы освещена куда более широко. Ровно 100 лет назад закончилось восстание на броненосце «Потемкин», а его команда, сойдя на румынскую землю, затерялась в массе политэмигрантов. Многие сгинули на чужбине, но часть бунтовщиков все-таки вернулась на родину. Был среди них и Адольф Доминикович Войцеховский, имя которого так и осталось неизвестным широкой публике. Меж тем его судьба достойна приключенческого романа. Адольф Доминикович, родившийся в бедном польском сельце под Варшавой, в девятнадцать лет был зачислен в Российский флот и не куда-нибудь, а на легендарный впоследствии крейсер «Варяг». Он совершил на нем переход из Америки в Корею, участвовал в знаменитом бою в Чемульпо. В критический момент этого сражения, когда уже клокотала вода, врываясь в многочисленные пробоины, а корабль горел, был тяжело ранен вестовой командира Руднева. Тот назначил Войцеховского своим вестовым. Вместе с командиром он последним сходил с тонущего корабля. Потом было триумфальное возвращение на родину. В Стамбуле варяжцев встречали салютом, в Одессе прямо в порту всей команде вручили Георгиевские кресты, в Петербурге от вокзала до Зимнего дворца героев встречали шеренги гвардейских полков, а Москва к приезду моряков даже отчеканила особые памятные знаки. Однако затем флотское руководство раздробило команду на мелкие группки и рассеяло по всей России. Тринадцать варяжцев, в том числе Войцеховский, продолжили службу на броненосце «Потемкин». Командира корабля Голикова прельстило, что этот стройный, подтянутый матрос был вестовым Руднева, и он сделал его собственным вестовым. Однако два командира различались, как день и ночь. Руднев был строг, но справедлив. Голиков же, по воспоминаниям Войцеховского, «не разговаривал с матросами, он выговаривал им, отчитывал их, наказывал. Как-то явился к нему Гиляровский с перевязанной рукой и пожаловался, что так врезал матросу по физиономии, что повредил правую руку. «Что ж, — сказал Голиков. — Теперь бейте левой!» У Руднева этот зубодробила пошлепал бы со своим чемоданом на берег… Поэтому 14 июня 1905 года Войцеховский принял самое деятельное участие во вспыхнувшем мятеже, когда командир и часть офицеров были убиты. Как известно, восстание захлебнулось через несколько недель, поскольку мятежники оказались лишенными поддержки других кораблей и с берега. Без продовольствия, без угля, они вынуждены были в начале июля сдать судно румынам, а сами разбрелись кто куда. Войцеховский и несколько его товарищей «выбили» место жительства в Румынии. Местная газета писала: «Жутко становится, когда мы видим, как президент совета министров Контакузино посылает в румынские села взбунтовавшихся русских матросов, которые легко могут подорвать в простодушных и доверчивых румынских крестьянах авторитет верховной власти, вселив в них вредные мысли». Когда начались преследования моряков, Войцеховский уехал из Румынии. Начались годы скитаний — Швейцария, Канада, Аргентина... В 1920 году Адольф Доминикович вернулся в Россию и поселился в Одессе. Здесь он работал слесарем на одном из предприятий. Уже в преклонном шестидесятилетнем возрасте принял участие в обороне Одессы в 1941 году. После войны вернулся в этот город. А в 1953 году он вместе с еще четырнадцатью «варяжцами» был награжден медалью за тот давнишний бой. Умер Войцеховский 18 сентября 1975 года. В последний путь его провожала вся Одесса, живой легендой которой он был."
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
nvmu.ru.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
... Изучая мемуарную и военно-историческую литературу, вышедшую на Западе, сталкиваешься с одним: в ней расписываются героические действия фашистских подводников в полярных морях. ... активный участник вместе с супругой в работах по созданию ПОЛЯРНОЙ СТАНЦИИ БУХТЫ ТИКСИ, точнее - в освоении Северного морского пути.
Васильев Юрий Борисович.
Васильев Юрий Борисович родился в августе 1933 года в Ленинграде. После ЛНВМУ поступил в 1-е Балтийское ВВМУ.
Вершинин Александр Федорович.
Остап Горяинов и Саша Вершинин. Вершинин А.Ф.
Вершинин Александр Федорович родился в марте 1935 года. После ЛНВМУ поступил в 1-е Балтийское ВВМУ.
Отец нахимовца Вершинина - Герой Советского Союза Вершинин Фёдор Григорьевич, Мастер торпедных ударов.
... В декабре 1939 года "Щ-311" под командованием капитана-лейтенанта вышла в боевой поход. На борту лодки находился командир Дивизиона ПЛ капитан-лейтенант А.Е.Орел. 28 декабря в районе порта Васа в Ботническом заливе "Щ-311" атакует пароход "Зигфрид". Транспорт был поврежден, но ему удалось уйти. Через несколько часов лодка снова выходит в атаку. На этот раз ее жертвой стал транспорт "Вильпас", водоизмещением 775 брт. Торпеда прошла мимо и судно было отправлено на дно артогнем. (По возвращении из похода командир лодки заявил о потоплении в этот день двух транспортов общим водоизмещением в 4.000 брт). Целую неделю "Щ-311" боролась со льдом, пока 5 января 1940 года в районе маяка Зюйдостброттен не обнаружила шведский пароход "Фенрис" (484 брт), который перевозил бочки с горючим. Командир лодки позволил команде судна спустить шлюпку, а затем выпустил по пароходу торпеду, которая вдруг сошла с курса. Тогда лодка открыла артогонь, в ходе которого "Щ-311" выпустила 127 45-мм снаряда. Вскоре транспорт скрылся под водой. 7 января 1940 года "Щ-311" получила приказ о возвращении на базу, и 10 января ошвартовалась в Либаве. По итогам похода весь экипаж "Щ-311" был награжден орденами и медалями, комдив А.Е.Орел получил Орден Ленина, а командир "Щ-311" Ф.Г.Вершинин был удостоен звания Героя Советского Союза.
Экипаж подлодки Щ-311 после награждения корабля орденом Красного Знамени в 1940г. Крайний справа - герой СССР Ф.Г.Вершинин.
7 февраля 1940 года "Щ-311" награждена Орденом Красного Знамени.
... Изучая мемуарную и военно-историческую литературу, вышедшую на Западе, сталкиваешься с одним: в ней расписываются героические действия фашистских подводников в полярных морях. Действительно, известны случаи, когда немецкие подводные лодки действовали у кромки паковых льдов и уходили под них, когда возникала опасность. Бывало, что и всплывали они в разводах, чтобы зарядить аккумуляторные батареи. Но ведь эти тактические приемы еще в финскую войну отработали наши командиры подводных лодок Коняев и Вершинин...
См. также - разбор боевых действий ПЛ "Щ-311" под командованием капитан-лейтенанта Вершинина Ф.Г.
"Во время Великой Отечественной войны Ф.Г. Вершинин лично принимал участие в разработке оперативно-боевых документов для подлодок, уходящих в боевые операции на дальние коммуникации противника. Благодаря правильному анализу создавшейся обстановки и грамотно поставленным боевым задачам в 1942 году, несмотря на сложную обстановку, подводники-балтийцы успешно форсировали Финский залив и топили боевые корабли и транспорты врага в Балтийском море на дальних коммуникациях. В дивизионе строящихся и капитально ремонтирующихся подводных лодок в условиях блокады города-героя Ленинграда он участвовал в достройке подводных лодок типа "К". В послевоенные годы отважный офицер-подводник передаёт свой богатый опыт новому поколению моряков-балтийцев. С января по март 1946 года он командир учебного дивизиона подводных лодок Краснознамённого УОПП и противолодочной обороны (ПЛО) имени С.М. Кирова, с марта по май того же года - начальник штаба учебного дивизиона учебной бригады подводных лодок. С июля 1946 года по ноябрь 1947 года капитан 2-го ранга Вершинин Ф.Г. - старший преподаватель Военно-морского авиационного училища имени С.А. Леваневского. С ноября 1947 года по июнь 1960 года судьба Ф.Г. Вершинина связана с Военно-морской академией кораблестроения и вооружения имени А.Н. Крылова, где ему 9 июля 1949 года присвоено воинское звание капитана 1-го ранга, где он 25 декабря 1952 года становится кандидатом военно-морских наук, а в 1953 году - доцентом. В стенах этого научного учреждения один из первых Героев-подводников проходит путь от преподавателя, заместителя начальника кафедры, до начальника группы научных сотрудников (по разработке капитальных трудов). С июня 1960 года до декабря 1964 года Ф.Г. Вершинин - старший научный сотрудник Военно-морской академии. С декабря 1964 года капитан 1-го ранга Вершинин Ф.Г. - в отставке. Жил в городе-герое Ленинграде (ныне Санкт-Петербург), где и скончался 29 февраля 1976 года. Награждён 2 орденами Ленина (1940, 1953 годы), орденами Красного Знамени (1948 год), Отечественной войны 2-й степени (1945 год), Красной Звезды (1944 год), медалями. На здании школы в деревне Усть-Паденьга Шенкурского района Архангельской области в память о Герое установлена мемориальная доска." Войцеховский Петр Георгиевич.
Войцеховский Петр Георгиевич родился в 1935 году. Учился в ЛНВМУ с 1947 по 1952 год, затем поступил в 1-е Балтийское ВВМУ. Пока, к сожалению, не ведаем, как сложилась его судьба. Так бывает, но можем рассказать у судьбах отца и деда.
Кстати, дядя нахимовца, ротмистр при кавалерии. Почему такое родство не помешало племяннику поступить в училище, как, кому, почему порой ломало жизнь, - тема отдельного разговора. Возможно, в будущем вернемся к ней.
Отец. Войцеховский Георгий Анастасьевич.
Составил карту района Якутской АСССР в 1938 году.: Якутская АССР (Булунский раион) / Сост.: Г.А. Войцеховский - 1:500000 - Л. : Отп. Картм. ЦНИГРИ, 1938 - 1л.
А еще ранее - активный участник вместе с супругой в работах по созданию точнее - в Приведем несколько фрагментов из воспоминаний первого начальника станции Е.Н.Фрейберга.
В 1932 г. осуществлялся исторический поход на ледокольном пароходе по Северному морскому пути вдоль берегов Европы и Азии за одну навигацию. В бухте Тикси «Сибиряков» должен был забункероваться ленским углем, который поручили доставить ленским речникам.
5 августа 1932 г. пароход «Лена» с двумя баржами на буксире под командой капитана Афанасия Даниловича Богатырева, впоследствии члена Якутского правительства, вошел в бухту Тикси. Этот небольшой морской залив, с запада отделенный узким перешейком от залива Неелова, входящего в дельту реки Лены, с севера прикрытый островами Муостах и Бруснев, а с востока — мысом Косистым, был тогда пустынным местом. В этом заливе нашей экспедиции и предстояло построить метеостанцию. Оставив баржи со всем снаряжением у острова Бруснева, мы на пароходе «Лена» отправились искать подходящее место для будущей станции. Со мной были геодезист Г. А. Войцеховский и геолог В. М. Лазуркин. Наше внимание сразу же привлекла маленькая уютная бухточка Булункан, расположенная в западном углу бухты Тикси. Закрытая со всех сторон горами, эта бухточка, казалось, самой природой была предназначена для строительства в ней порта. Но для метеостанции она не годилась: наблюдения не отражали бы действительное состояние погоды во всем районе. В Булункане сильно проявлялся свой микроклимат.
В заливе Сого, в глубине бухты Тикси, мы заметили небольшой мыс. В море он обрывался невысоким скалистым уступом. На поверхность мыса выходили твердые каменные породы. Невдалеке впадала речка. По горизонту полукругом синели горы Хараулахского хребта. До гор простиралась широкая тундра, и на ней блестели серебряные зеркала озер. Мы спустили шлюпку и съехали на берег. Стаи линных гусей, часто махая крыльями, убегали от нас в тундру и прятались там среди кочек. На берегу лежало огромное количество плавника, который каждую весну сибирские реки выносят в полярное море. Деревья, бревна, остатки построек и разбитых судов долго скитаются по волнам, пока течение и ветер не выбросят их на берег. Кстати, нагромождения и барьеры плавника позволяют определить древнюю береговую линию. На этом мысу мы и решили строить станцию. Широкая открытая равнина обеспечивала нормальный характер метеонаблюдений, скалистая площадка могла стать прекрасным фундаментом для построек, и к тому же рядом была пресная вода и достаточный запас дров. Лучшего нечего было и искать! В тот же день на пустынном берегу забелели палатки первых поселенцев бухты Тикси. Сразу же приступили к разгрузке барж. В этом нам деятельно помогала команда «Лены». Лесоматериал для постройки двух домов сбрасывался прямо за борт. Легкий ветерок угонял лес в нужном направлении, и вскоре вся береговая линия была завалена бревнами и досками. Нас, зимовщиков, было 15 человек: девять научных работников и сотрудников метеостанции, трое строительных рабочих, повар и двое детей. А работы было очень много. За короткий срок предстояло построить два дома, склад для продовольствия, рацию и машинное отделение. Кроме того, пока не выпал снег, нужно было на долгую полярную зиму заготовить дрова и обеспечить кормом (рыбой) упряжку собак. Все дружно взялись за работу и трудились день и ночь. Никто не думал о сне, все работали почти без перерыва. Только метеорологи — жена начальника станции З.М. Фрейберг и жена геодезиста Н.В. Войцеховская, были освобождены от строительных работ. Они занялись метеонаблюдениями и изучением солнечной радиации. Все зимовщики были разбиты на бригады. В транспортную бригаду вошли механики Н. Г. Татарчук и А. А. Денисов, радист Г. Н. Шашин, наблюдатель В. Б. Криденер, печник Н. А. Ханыгин и... бычок Яшка. Для него изготовили специальную телегу, и он очень помогал подвозить бревна, ведь лес был разбросан по берегу по крайней мере на километр. В строительную бригаду вошли научные работники Г. А. Войцеховский, В. М. Лазуркин, плотники Петухов, Иванов и я...
Совершенно неожиданно для нас пришел речной теплоход «Эстафета». Под начальством Сергеева он совершал первый пробный рейс в устье реки Яны. Мы договорились о связи,— ведь наша радиостанция была единственной на многие сотни километров побережья,— и «Эстафета» ушла. Почти сразу же радиосвязь с ней прервалась. А время шло... Теплые безветренные дни сменились бурными, с дождями и снегом. Вершины дальних гор оделись в белые снежные шапки. Наступила осень. В домах уже были сложены печки, и мы переселились из палаток в комнаты. Часть людей еще заканчивала работу в домах, остальные заготовляли дрова. Все мечтали о заслуженном отдыхе, когда вдруг из Якутска пришла радиограмма: «Эстафета» погибла мысу Буорхая тчк Экипаж терпит бедствие зпт спасите людей». Товарищей надо было выручать. Не раздумывая долго, мы решили идти к мысу Буорхая на катере. Когда решался вопрос, кому направиться в этот поход,— никто не хотел оставаться. Особенно рвалась в рискованное плавание молодежь — комсомольцы. Но идти в море на катере нам не пришлось. В Тикси прибыл специальный уполномоченный из Якутска Пшенников. Он предложил направить в спасательную экспедицию пароход «Лена». «Лена» — исторический пароход. В 1878 г. он участвовал в качестве вспомогательного судна в полярной экспедиции Норденшельда. Обогнув вместе с «Вегой» мыс Челюскина, он прошел за две навигации из Европы на Лену. С тех пор «Лена» ежегодно снабжала продовольствием и снаряжением рыболовные промыслы в низовьях и дельте Лены.
Капитан-речник, однако, отказался идти в море на речном пароходе. Командование судном мне пришлось взять на себя. Часть команды заменили нашими зимовщиками. Г. А. Войцеховский и В. М. Лазуркин стали штурвальными, Н. Г. Татарчук и А. А. Денисов — механиками, в кочегары определились Г. Н. Шашин и В. Б. Криденер. На станции остались женщины с детьми, старик повар и радист Н. В. Андреев. При подготовке судна к морскому плаванию много хлопот доставило нам с Войцеховским уничтожение девиации. На «Лене» не было компаса, и мы поставили на судно компас аэросаней. Когда стали пробовать его на разных курсах, он во всех случаях упорно показывал чистый север. Мы убрали из рубки все лишнее железо, перетащили на корму большой ящик с инструментами, но показание компаса не менялось. Так же как и мы, компас, по-видимому, признавал лишь один курс — север! В конце концов с помощью магнитов удалось заставить компас показывать восток — курс, который нас наиболее интересовал. Мы хотели этим ограничиться, но потом неожиданно получили и юг. Этого было более чем достаточно! Вышли мы в море ночью. Стояла прекрасная штилевая погода. Все обещало хорошее плавание. Но на утро по небу протянулись сигарообразные штормовые облака, подул сильный норд-вест. Прямо по курсу из моря поднялся сияющий огненный шар. Встало солнце, и море окрасилось золотом его лучей. Далеко за кормой остались туманные горы Хараулаха. Впереди чуть наметилась синяя туманная полоска мыса Буорхая. А ветер крепчал. По морю побежали беляки. Вскоре море побелело от бурунов. Мы держали курс к мысу Буорхая. С моря уже можно было хорошо разглядеть его низкие песчаные обрывы и пологие сглаженные возвышенности. Но близко подходить к берегу нельзя было из-за мелководья. Грозная гряда бурунов поднималась над прибрежными песками. Нигде не находя признаков жилья или дыма костров, мы повернули на север, внимательно просматривая прибрежную линию. Зыбь тем временем все усиливалась. Волны ударяли в наветренный борт. То и дело мощные валы вырастали над судном и с ревом обрушивались на палубу. Из машинного люка показалось встревоженное лицо механика. — Товарищ начальник! Нужно застопорить машину. Полно воды! Звонок машинного телеграфа, сигнал «стоп!» — и судно остановилось, беспомощно покачиваясь на крупной зыби. — Отдать якорь! — скомандовал я, когда увидел, что пароход не приводится к ветру. Качка стала спокойнее. Заработала водяная помпа, по водоотливным трубам побежала вода... На северо-западе тяжело висело белое облако, похожее очертаниями на аэростат. Это был предвестник близкого шторма. Нам предстояло встретить шторм на речном судне, со слабой машиной в 35 индикаторных сил. Вскоре шторм обрушился на нас. Над пенящейся поверхностью моря неслась водяная пыль, огромные буруны бежали беспрерывной чередой вдоль бортов. На стремительно убегающей из-под ног палубе с трудом удавалось сохранить равновесие.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
nvmu.ru.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
"Он был примечательный человек, симпатичный и, не преувеличу, обаятельный, с юмором. Такой, знаете ли, нахимовский тип. Офицеры-слушатели академии его лекции любили, называли Борисова "Говорящая Голова" и вместе с тем побаивались, поскольку на экзаменах он бывал беспощаден. "Двоек", конечно, не ставил, однако душеньку вынимал мастерски."
Алёшинский Геннадий Алексеевич вместе с Базько Александром Николаевичем входил в ту блестящую сборную команду Училища по гимнастике начала 1950-х годов, о которой вспоминал Роберт Борисович Семевский в статье "Спорт в ЛНВМУ в 1940-1950 годы": "Все ребята, входившие в неё, были как на подбор стройные, красивые, сильные, выступавшие почти все тогда на уровне первого взрослого разряда. В команду в то время входили нахимовцы старших рот (5-7 выпусков): Евгений Петрикевич, Александр Базько, Игорь Косицын, Геннадий Алешинский, Виталий Вольский, Александр Тузов."
В другом произведении Семевского Р.Б. читаем: "Алёшинский Геннадий Алексеевич после второго курса штурманского факультета I ВВМУПП был списан на флот матросом и проходил службу на Балтике в г. Таллине. Активно участвовал в художественной самодеятельности и спортивной жизни в/части, подрабатывая пианистом в джаз-оркестрах города. По непроверенным данным трагически погиб после 1957 г. Имел абсолютный музыкальный слух, хорошо играл на фортепьяно, подбирая мелодии на слух... Был хорошим товарищем."
Антонов Анатолий Федорович.
Антонов Анатолий Федорович родился в 1933 году в Архангельске. Учился в ЛНВМУ с 1946 по 1952 год, поступил в ВИТКУ.
Артемьев Алексей Евгеньевич.
Артемьев Алексей Евгеньевич родился в 1932 году в Севастополе. Учился в ЛНВМУ с 1948 по 1952 год. Поступил в 1-е Балтийское ВВМУ. Отец - капитан 1 ранга, заместитель начальника одного из управлений ГШ ВМС.
1952 год. Государственный экзамен по русскому языку и литературе многие поколения держали в этих стенах, украшенных изразцами.
Балышев Валентин Максимович.
Нахимовец Валя Балышев. Виктор Ирецкий и Валентин Балышев.
Загребные: Алексей Хренов и Валентин Балышев.
Балышев Валентин Максимович, как и многие из числа юных лиц с фотографии, закончил 1-е Балтийское ВВМУ. Как у многих, его отец погиб в годы Великой Отечественной войны. И, к сожалению, как у многих, пока мы не можем проследить, как сложилась его судьба. Думаем, достойно.
Беляев Геннадий Васильевич.
Беляев Геннадий Васильевич родился в 1933 году. После ЛНВМУ поступил в 1-е Балтийское ВВМУ. Можем только предположить, что или по здоровью, или вследствие хрущевского реформирования флота продолжил службу в торговом флоте.
Беляков Вячеслав Владимирович.
Беляков Вячеслав Владимирович родился в 1934 году. Отец погиб в 1942 году. Закончил ЛНВМУ с серебряной медалью и поступил в ВВМУ инженеров оружия.
Путь к прочным знаниям и культуре.
В библиотеке.
Боголюбов Александр Сергеевич.
О нем, вернее, о его легендарном отце, Боголюбове Сергее Александровиче, директоре не менее легендарного Семашпредприятия (завода № 402, г. Молотовск) с октября 1942 года по август 1949 года можно прочитать в сообщении
Бондаренко Юрий Павлович.
Бондаренко Юрий Павлович родился в 1930 году в Хабаровске. Отец, полковой комиссар, погиб в 1941 году. После ЛНВМУ поступил в ВМПУ им. А.А. Жданова.
Борисов Юрий Николаевич.
Борисов Юрий Николаевич родился в 1934 году в Ташкенте. После ЛНВМУ поступил в 1-е Балтийское ВВМУ. Служебный путь отражен на погонах и груди капитана первого ранга. В дальнейшем преподавал философию в Военно-морской академии.
"Он был примечательный человек, симпатичный и, не преувеличу, обаятельный, с юмором. Такой, знаете ли, нахимовский тип. Офицеры-слушатели академии его лекции любили, называли Борисова "Говорящая Голова" и вместе с тем побаивались, поскольку на экзаменах он бывал беспощаден. "Двоек", конечно, не ставил, однако душеньку вынимал мастерски."
Путь к прочным знаниям и культуре.
Изучаем Сибирь.
Бородин Владимир (Владилен) Николаевич.
Родился в 1931 году, первоначально должен был закончить училище в 1951 году, но на год позже уже со следующим выпуском поступил в 1-е Балтийское ВВМУ.
В.К.Груздев. Воспоминания бывшего воспитанника Ленинградского нахимовского училища. Записки для сборника "Ленинградские нахимовцы – четвертый выпуск. 1944 – 1951." СПб 2001.
"Помню, как впервые вошел в класс училища. Встретил меня воспитанник Бородин и сказал: «Давай стыкнемся!». Я ответил, что причин для этого не вижу и его совсем не знаю. Мой ответ, видимо, его удовлетворил, да и не только его. И меня приняли в коллектив. Парту мне определили «на камчатке»."
Вавилов Михаил Николаевич.
Вавилов Михаил Николаевич родился в мае 1933 года в Ленинграде. Учился в ЛНВМУ с 1944 по август 1952 года. Поступил в ВИТУ.
Путь к прочным знаниям и культуре.
На уроке музыки.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
nvmu.ru.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Вечная память Валентину Николаевичу Поникаровскому - офицеру, командиру, адмиралу, начальнику ВМА и президенту (2002-2006 гг.) Международной ассоциации общественных организаций ветеранов подводного флота и моряков-подводников.
Мы не будем рассказывать о боевом пути замечательного адмирала, как-то сказавшего вы сможете прочитать в многочисленных публикациях, Отметим, что адмирал руководил Военно-морской академией при всех Генсеках страны после Н.С.Хрущева. Он был 43-м начальником и по продолжительности руководства этой "кузницей кадров" для ВМФ в советский период ему нет равных, а в дореволюционный период таких адмиралов - четыре.
1827-1842 (15 лет) Крузенштерн Иван Федорович, адмирал. 1861-1871 (10 лет) Римский-Корсаков Воин Андреевич, контр-адмирал. 1871-1882 (11 лет) Епанчин Алексей Павлович, контр-адмирал. 1882-1896 (14 лет) Арсеньев Дмитрий Сергеевич, вице-адмирал. 1981-1991 (10 лет) Поникаровский Валентин Николаевич, адмирал.
Валентин Николаевич прожил достойную жизнь, честно служа Родине на всех постах, уже одно то, что он, после окончания Академии, вместо назначения на командную должность в соединение дизельных лодок попросил направить его командиром на атомную подводную лодку (К-22 проект 675) говорит о многом. Будучи командиром 11 дивизии подводных лодок, его пларк К-162 (проект 661) развила скорость 44,7 узла, которую ни одна подводная лодка мира до сих пор не смогла преодолеть.
После увольнения в запас Валентин Николаевич вел большую общественную работу, как всегда, удивительно молчание руководителей разного ранга по поводу смерти человека, сделавшего достаточно много для советского Военно-морского флота.
Конечно, мы помним одним из подписавших которое был В.Н.Поникаровский.
Господин президент, господа председатели кабинета министров, нижней и верхней палат Федерального собрания, депутаты, мы, ветераны-подводники, среди которых есть еще живые участники боевых походов советских подводных лодок в годы Великой Отечественной войны, не понаслышке знающие, что такое «подводный ад», обращаемся к вам, присоединяя свой голос к голосу миллионов русских людей с выражением протеста против проявления действий во внешней политике руководителей государства, направленных на урезание территории нашей Родины. (Далее речь идет об островах на реке Амур, переданных КНР, о группе островов Малой курильской гряды.) Передача Курильских островов - это потеря для нашей страны не только богатейшего во всех отношениях края и экзотического туристского рая (только действующих вулканов здесь около 160), но и главное - это непоправимая ошибка в большой стратегии, по существу - предательство интересов государства. Напоминаем, что «Большая стратегия - это искусство использования политических, экономических и других сил для достижения конечных общегосударственных целей». «Оправдано» такое действие может быть только в одном случае: если «конечной общегосударственной целью» является окончательный развал и уничтожение России как суверенного государства. В связи с вышеизложенным обращаемся к вам, стоящим у государственного «штурвала», с предостережением не делать громаднейшей стратегической ошибки. Попытайтесь осознать и подумать не только о настоящем, в котором, возможно, некоторым из вас не дают «спокойно спать» лавры будущего Нобелевского лауреата за укрепление мира (как это случилось, например, с последним руководителем Советского Союза), но и, проявив по-настоящему стратегическое мышление, заглянуть в будущее. Передача Японии первых двух островов Курильского архипелага неизбежно может привести и безусловно приведет к последствиям, трагическую сущность которых для нашей Родины нетрудно предсказать. (полный текст Вы сможете прочитать по одной из ссылок)
Скорбим и склоняем головы в память о Подводнике, Руководителе, Человеке, Патриоте России. Память о Валентине Николаевиче Поникаровском всегда будет храниться в наших сердцах.
