«Любовь – звезда, которою моряк определяет место в океане» В.Шекспир
Женщина пела о море… Молодая женщина, почти девочка-подросток, миниатюрная и аккуратная, гладко причесанная, спокойно вышла на небольшой подиум и красиво поставленным голосом взяла первые ноты, и все мальчишки и девчонки Центра Юных Моряков города Бреста, собравшиеся на праздник «Юнги», затихли, и стали внимательно слушать проникновенные слова песни, или даже баллады, о море, о судьбе моряка, о любви. Она назвала ее «». L_Kovzel-Sailor_s_Star.mp3
«На бескрайних Земли широтах выбираем мы жизни путь. Он непрост, и в его уроках только сильного не спугнуть…»
Музыка и слова словно заворожили и нас, ветеранов флота, приглашенных почетными гостями на ежегодный праздник юных моряков. Голос исполнительницы креп, набирал силу и еще сильнее привлекал глубоко вникать в текст:
«Только вам, чья дорога в море, кто прошел за волной волну, Ведом вкус непреклонной воли и надежды, что дома ждут…»
И вдруг, музыкальные краски нахлынули с новой, иной, силой, и зазвучал припев, наполненный более светлыми мажорными тонами:
«И всегда на берегу – та, что верою живет, Прогоняя прочь тоску, на окне свечу зажжет, Ветром в парусах, светом в небесах, негасимою звездой Будет для вас в стороне любой».
«Кто это?», - спросил я у руководителя морского отдела Центра Юных Моряков, мичмана Владимира Васильевича Луцкевича. «Это молодая сотрудница, по образованию музыкант. Лидия Владимировна Ковзель. Она автор песни». Я удивился, даже, можно сказать, был поражен.
«Как смогла эта белорусская девушка так глубоко вникнуть в морскую тему? Скорее всего, и на море-то она не была. Но как проникновенно поет о судьбе моряка». Я уже представляю себе штормовое море, Северную Атлантику, где всегда свирепые шторма и бешеные ветра. В первый год курсантской практики у нас смыло там с крейсера «Чапаев» двух курсантов, поиски их среди десятиметровых волн оказались безрезультатны. А девчонка из синеокой Беларуси продолжает рассказывать мне о море:
«Волны бесятся, ветер шквальный, Но вам чужд безнадежный страх. Украшают мужчин не шрамы, А отважный и сильный нрав!»
Здорово сказано. У меня, восемнадцатилетнего юноши, тогда в Атлантике где-то в глубине животного подсознания возникло чувство страха. Как писал Булат Окуджава о море и мужестве моряков: «Его затихнуть не упросишь, взметнутся щепками суда. Земля надежнее, чем море, так почему же вы туда?» Почему мы - мальчишки идем служить Морю? Потому что семьдесят процентов поверхности Земного шара покрыто водой. Наша планета голубая. И самая земная профессия – быть моряком! А как хорошо, когда тебя на берегу любит и ждет желанная женщина. Я давно понял, что у нас, хотя бы в морских городах, надо поставить памятники «Жене моряка». Подводники в этом отношении пошли дальше всех. Они учредили орден «Жена подводника». Красивый, цвета морской волны, знак с изображением подводной лодки. На нем написаны святые для каждого подводника слова: «». Ни у какой другой военной профессии нет такого преклонения перед женщиной, как у подводников. Никто не пережил столько горя и страданий, как эти великие женщины. Они заслужили, как и все жены моряков, награду, внимание и почет Это наши трубецкие и волконские. Им можно и нужно ставить памятники.
И опять очень красивый музыкальный переход и сильный припев:
«И всегда на берегу – та, что верою живет, Прогоняя прочь тоску, на окне свечу зажжет, Ветром в парусах, светом в небесах, негасимою звездой Будет для вас в стороне любой».
И вдруг музыка затихла и девушка заговорила. Да, да, последовал речитатив. Она говорила четко, красиво, с навыками профессионального диктора. Потрясающе, необычайно, неожиданно и здорово к месту:
«И даже если на морском просторе, В сраженье со стихией роковой Появится сомненье в вашем взоре – Вы не наполните его скупой слезой.
Лишь тот, кто клятву дал морским глубинам, Кто выбрал этот непростой маршрут, Бросая якорь на лихой чужбине, Мечтает воздух Родины вдохнуть…»
А дальше опять музыка, берущая за душу, и припев, что любимая женщина на берегу верою живет, прогоняя прочь тоску, на окне свечу зажжет, - негасимою звездой, да, да, путеводной звездой будет для вас в стороне любой. Как гениально сказал Вильям Шекспир: «Любовь – звезда, которою моряк определяет место в океане». Казалось бы все, музыка затихла, и, опять неожиданно, проникновенный голос юной исполнительницы произносит:
«Пусть дальних маяков огни земные Вас от лихой тоски в пути спасут. Вы только возвращайтесь, ведь родные Вас в тихой гавани с надеждой ждут…»
Вот теперь все! Я вдруг поймал себя на мысли, что мне хочется заплакать от восторга, от полноты чувств. Какая талантливая девушка! Откуда такие берутся на благодатной белорусской земле?! Видимо, все-таки Море никого не оставляет равнодушным. Даже жителей глубоко сухопутного древнего города Берестье - Брест-Литовска - Бреста, возраст которого подходит к тысячелетию. Женщина пела о море…
Не могу не поделиться с вами, дорогие читатели, этой удивительной балладой «Звезда моряка». Вслушайтесь в звуки музыки и проникнитесь текстом. В наше время, когда обычная песня состоит из двух бесконечно повторяемых строчек, услышать такую глубину содержания текста, написанного юной женщиной только-только вступающей в жизнь, это равносильно подвигу. Какие замечательные таланты хранит в себе белорусская земля, какие люди рождаются на этой земле! Баллада написана, как я выяснил, к Дню Защитника Отечества – 23 февраля. Специально к нашему морскому празднику «Юнга». Да, действительно, море очищает душу человека, рождает благородные мысли и чувства. («») L_Kovzel-Sailor_s_Star.mp3
А посмотрите, какие мальчишки и девчонки, занимаются в Центре Юных Моряков города Бреста.
В начале года у нас проходят традиционные рождественские встречи с курсантами морских институтов, которые из Бреста после окончания обучения в Центре юных моряков поступили в морские учебные заведения Калининграда, Мурманска и Петербурга. За последние годы уже 26 мальчишек стали профессиональными моряками Республики Беларусь. Этим летом одна женщина – мама курсанта Никиты Шкута обратилась к Владимиру Васильевичу Луцкевичу - начальнику морского отдела Центра юных моряков: «Мой старший сын, благодаря вам, учится в Петербурге в Морской академии имени адмирала С.О.Макарова, я вас очень прошу, поработайте еще пять лет, доведите моего младшего до Академии».
Какая награда может быть выше этих слов! Крайний справа Никита Шкут, рядом его младший брат
В.В.Луцкевич с юными моряками
Когда закончился праздник и детям, обучающимся первый год в Центре Юных Моряков, были выданы удостоверения «Юнги» и памятные подарки, мне предоставили возможность от имени всех ветеранов выразить слова благодарности талантливой и очень одаренной Лидии Владимировне Ковзель.
Поскольку она своим музыкальным подарком показала глубокие знания морской темы, я под аплодисменты всего зала вручил ей свою книгу о подводниках «Срочное погружение».
А мальчишкам и девчонкам, ставшим сегодня юнгами, пожелал счастливого плавания в бурном море жизни.
Как флотский офицер я не мог пройти мимо творческой личности юной Лидии Владимировны. Она поразила меня глубиной своего недетского мышления. Оказывается, она профессиональный музыкант, имеет диплом магистра педагогических наук в области музыкального искусства. Работает в музыкальной школе педагогом. Меня интересовало ее внутреннее содержание, ее интеллект и уровень культурного развития. Я по крупинкам собирал материалы и вот, что у меня получилось после нескольких месяцев «агентурной деятельности».
«Лидия Ковзель – юная и полная творческих планов и надежд натура. Скромная и неловкая проба пера состоялась на одном из детских поэтических конкурсов в родном городе Бресте в четырнадцатилетнем возрасте. С той поры рифмы стали частью жизни и необходимым способом самовыражения. Жизнь под эгидой высшего из искусств – «искусства муз», и непрерывное профессиональное музыкальное образование, с последующей работой в этой области, неумолимо сделали одним из устойчивых качеств личности жажду новых открытий, эмоциональных всплесков и откровений. Непрестанные поиски идеальных поэтических ритмов и гармоний под стать совершенству музыкального искусства, – и, как следствие, книжные полки радуют контрастами: П.Верлен и Р.Гамзатов, Б.Пастернак и О.Хайям, А.Блок и Ф.Вийон...
Воплощение собственных замыслов в субъективной лирике и философских размышлениях, светлых строках о возвышенном или, особенно полюбившемся в последнее время, амплуа поэта-песенника – теперь устойчивая и необходимая составляющая очень личного «микромира». Хочется верить, что всё это только начало… »
Недавно она закончила работу еще над одной балладой «» L_Kovzel-Real_men_dedicated.mp3
Вот такие люди приходят к нам, морякам, работают с нашими мальчишками и девчонками в Центре Юных моряков и учат их быть Людьми. Богата и щедра белорусская земля на талантливых и одаренных людей. И государство – республика Беларусь создает возможность этим людям проявить себя. Такая страна имеет будущее!
Капитан 1 ранга Касатонов В.Ф. Город Брест. Август 2013 года
Стихи Лидии Ковзель
Звезда моряка (баллада)
1. На бескрайних Земли широтах Выбираем мы жизни путь. Он непрост, и в его уроках Только сильного не спугнуть.
Только вам, чья дорога в море, Кто прошёл за волной волну, Ведом вкус непреклонной воли И надежды, что дома ждут!
Припев: И всегда на берегу – та, что верою живёт, Прогоняя прочь тоску, на окне свечу зажжёт. Ветром в парусах, светом в небесах, негасимою звездой Будет для вас в стороне любой
2. Снова в путь, рассекая волны, В рейс уходит корабль стальной. В новый бой со стихией вольной, За победу любой ценой!
Волны бесятся, ветер шквальный, Но вам чужд безнадежный страх. Украшают мужчин не шрамы, А отважный и сильный нрав!
Припев.
***
(Речитатив 1) И даже если на морском просторе, В сраженьи со стихией роковой Появится сомненье в вашем взоре – Вы не наполните его скупой слезой.
Лишь тот, кто клятву дал морским глубинам, Кто выбрал этот непростой маршрут, Бросая якорь на лихой чужбине, Мечтает воздух Родины вдохнуть…
Припев.
***
(Речитатив 2) Пусть дальних маяков огни земные Вас от лихой тоски в пути спасут. Вы только возвращайтесь, ведь родные Вас в тихой гавани с надеждой ждут…
Настоящим мужчинам посвящается… Баллада
Lara Fabian и Игорь Крутой «Demain N'existe Pas»
1.Судьбы, как стальные нити – Сколько их не гните, Каждый станет на распутье.
Сто дорог, но лишь единицы, Смогут в небо взвиться – Выше корыстных зол, сметая границы, Забыв про страх в грозных штормах, с верой в глазах…
Припев: Кто знает цену дням, И верен убеждениям, Готов к любым боям За правду, без сомнения,
Без фальши и измен, За верность без обмана, Не требуя взамен, Златых даров И громких лестных слов.
2. Только истинный мужчина. Как бы жизнь ни била… В станет он (враз) с колен и снова,
Не щадясь, простирает руки Тем, кто слаб в испуге, Жизненный дарит свет, мир им созидая, Забыв про страх в грозных штормах, с верой в глазах.
Припев.
Речитатив: Тяжкий крест – быть мужчиной всегда и во всём, Неустанно, с надрывом, до боли! Яд непролитых слёз на висках день за днём Оставляет седины невольно.
Пусть морщины с годами их лиц не щадят, На обветренных душах – оковы… Счастье женщины – видеть негаснущий взгляд, Восхищаясь им снова и снова.
Действуя согласованно с Армией Северный флот высадил в тыл и во фланг врага 6 тактических десантов. Одновременно с этим, с 10-го по 25-е октября Северный флот потопил свыше 50-ти транспортов с грузами и боевых кораблей их охраны. Можно без преувеличения сказать, Северный флот оказал большую, серьезную помощь войскам Карельского фронта, действующего в Заполярье, нанося удары разнородными силами: подлодками, торпедоносцами, бомбардировщиками, штурмовиками. Немецкий офицер, взятый в плен, на допросе сказал: «Ваши люди сделаны из особого материала. Даже когда они окружены, израсходовали все патроны и не в состоянии держать штык, они готовы грызть нас зубами». Фашисту, конечно, было не понять, что в войне с Советским Союзом, они столкнулись не только как Армия с Армией, не только солдат с солдатом, столкнулись две противоположные идеологии. Одна из них фашистская, звериная, захватническая, другая – гуманная, человеколюбивая. Фашист не понимал, что советского воина оличает исторически новый морально-политический облик, рожденный Октябрем 1917 года. Кстати, мысль о проведении ударов разнородными силами и проведении таких операций подал ныне здравствующий, работающий в Главморштабе вице-адмирал . Он же предложил наименование операций «РВ», что означало «разгром врага».
Вспоминается случай с подводной лодкой, на которой, кроме командира, находился командир дивизиона подводных лодок Магомет Гаджиев. Лодка, после потопления торпедами крупного фашистского транспорта, охраняемого сторожевым кораблем и двумя сторожевыми катерами, вооруженными противолодочными глубинными бомбами, была обнаружена и вынуждена уклоняться от преследования кораблей противника. Прижалась к берегу и легла на грунт. Глубинные бомбы, сбрасываемые противником, рвались рядом с подлодкой, корпус сильно содрогался. Экипаж обнаружил нарушение герметизации топливных цистерн. Это значило, что над лодкой, на поверхности моря возникают соляровые пятна, указывающие противнику место подводной лодки. Медлить было нельзя. Вот-вот враг накроет корабль губительной серией глубинных бомб. В сложившихся условиях Гаджиев принял смелое, дерзкое и единственно верное решение: всплыть на поверхность и вступить с кораблями противника в артиллерийский бой. Это было новшество в тактике действий подлодок. Вообще, надо сказать, что Гаджиев проявил себя искусным подводником. Без победы в базу не возвращался. При атаках на противника, в сложных ситуациях, в которых не раз он оказывался, проявлял хладнокровие, спокойствие, выдержку, верный расчет и разумный риск. Не выпускал торпед, если не убеждался в правильности своей позиции относительно цели и своих расчетов. Словом, бил наверняка. Этим он и заражал подчиненных ему командиров кораблей и экипажи, с которыми выходил в море. Вселял оптимизм, уверенность, злость к врагу. Был смелым, решительным. В нем, видимо, в нужный момент «вскипала» кавказская, дагестанская кровь. Он, кстати сказать, был моим однокурсником в Военно-морском училище, вместе обучались в этом учебном заведении.
Гаджиев Магомет Имадутинович
Таким проявил он себя и в данном случае. Взвесил все «за» и «против» такого решения, о котором рассказал нам, вернувшись в базу. Корабль оказался в положении неминуемой гибели; всплытие подлодки на поверхность для врага явится неожиданностью; он может быть не готовым к мгновенному артиллерийскому бою; на кораблях противника, преследовавших подлодку, не должно быть такого артиллерийского вооружения, которое имеется у подлодки (два 100-миллимитровых орудия и две 45-миллимитровые пушки); в надводном положении подлодка не уступит в скорости кораблям противника; наконец, погибать, так в бою, а не пассивно ожидать гибель. Вызвал артиллеристов, проинструктировал и принял решение всплывать и немедленно открыть огонь по кораблям противника. Принимая столь дерзкое решение, он объявил свои аргументы командиру и комиссару подводной лодки. Командир воспринял их как способ отрыва от кораблей противника под прикрытием артогня, используя надводную скорость лодки. Нет, возразил Гаджиев, оружие будем использовать, чтобы уничтожить врага, а не стрелять, чтобы отступить.
Первый же 100-миллимитровый снаряд поразил корму сторожевого корабля. А на корме были глубинные бомбы. Корабль взорвался и быстро затонул. Сторожевой катер открыл по подлодке беспорядочный огонь, не добившись ни одного попадания. В считанные минуты и он пошел ко дну. Второй сторожевой катер, находившийся на некотором удалении (он задержался у тонувшего транспортного судна, видимо, снимал с него уцелевших людей), тоже открыл огонь по подлодке. Но, увидев двух потопленных своих коллег, решил, как когда-то докладывали начальству некоторые царские адмиралы, «поставить противника в догоняющее положение». Иначе говоря, развернулся и дал деру с поля боя. В результате потоплены фашистские транспорты с их грузами и два боевых корабля, спасена от гибели подводная лодка, вернувшаяся в свою базу. Такие действия и такие решения можно назвать только героическими, только подвигом. В результате активных операций и отдельных ударов по конвоям врага тех или иных сил флота в 1943 и в 1944 годах было потоплено 97 транспортов и 39 боевых кораблей и вспомогательных судов противника. 62-м транспортам и 15-ти кораблям были нанесены поврежденья. Что же касается общих результатов борьбы с морскими перевозками противника, то за годы войны Северный флот потопил 192 транспорта и 70 боевых кораблей, 118-ти судам и кораблям противника нанес поврежденья. Эти данные получены после войны при проведении двухсторонней проверки документов нашей и немецкой стороны. В действительности же урон судоходству врага был, наверняка, большим. Вряд ли проверяющим были доступны все документальные сведения по этому вопросу. Для сравнения приведу такие цифры. По внутренним коммуникациям Баренцева, Белого и Карского морей Северный флот провел за годы войны 2951 транспортное судно. Потери – 12 транспортов и вспомогательных судов. 15 июля 1942 года лидер (несколько по тоннажу больше эсминца) и два эсминца Тихоокеанского флота вышли из Владивостока и Северным морским путем пошли в Полярное. Начальником штаба экспедиции назначили меня, как имевшего опыт в таких переходах, полученный при участии в спасении челюскинцев.
Пришли в Полярное 1 октября 1942 года. Нас сопровождал в походе ледокол «Микоян». Лед в Чукотском море оказался очень тяжелый. Один из эсминцев был сжат льдами, треснул борт, вода пошла в котельное отделение. Командир эсминца закричал на ледокол, который направился к нему на помощь. Оказалось, что ледокол по мере приближения к эсминцу еще сильнее давил через большую льдину на корпус эсминца. Трещина расширялась, воды в котельное отделение стало поступать больше. Пришлось прибегнуть к аммоналу – взрывчатому веществу. Ну и, конечно, пришлось ставить эсминец в ремонт. Хорошо, что близко оказался город Тикси. Здесь эсминец и отремонтировали. На ремонт ушло три дня. Они-то, можно сказать, и спасли нас. Оказывается у пролива Велькицкого, соединяющего море Лаптевых с Карским морем, нас несколько суток ожидал немецкий линейный корабль «Адмирал Шеер», захватив с собой подводную лодку. Прежде чем подойти к проливу, «Адмирал Шеер» несколько дней, два или три дня шатался по Карскому морю. Утопил ветерана исследователя северный морей пароход «Сибиряков», обстрелял несколько метеостанций Главсевморпути, обстрелял остров Диксон, на котором находилась часть управления Главсевморпути. Но и сам получил два попадания артиллерийских снарядов. С этим «Адмирал Шеер» и покинул Карское море. Направленные самолеты запоздали, корабль скрылся в тумане. Администрация острова Диксон очень поздно сообщила на Флагманский пункт Главсевморпути в Москву, ничего не сообщив на Флагманский пункт Северного флота. А вот фашистская подводная лодка, с которой был связан «Адмирал Шеер», была потоплена нашей подводной лодкой у мыса Желания на севере Новой Земли.
Спрашивается – зачем приходил «Адмирал Шеер» к проливу Вилкицкого? Ответ, по нашему мнению, прост. Встретить и расстрелять лидера и два эсминца. Владивосток много лет кишит японскими шпионами. И такое событие, как уход трех кораблей на усиление Северного флота, конечно, не прошел мимо глаз и ушей шпиона. Как же об этом не поделиться с Гитлером, они же действуют с одной мыслью – уничтожить Советский Союз. 26 апреля 1942 года, как часть плана Ставки, принятого после разгрома немцев под Москвой, предусматривающего проведение ряда наступательных операций на ряде направлений советско-германского фронта с задачей срыва летнего наступления противника, началась операция Северного флота. В тот день флот высадил в тыл вражеских войск (на западную часть южного берега Мотовского залива) оперативный десант – 12-ю бригаду морской пехоты: 6356 человек, вооруженных автоматами, семь 45-миллимитровых пушек, 74 миномета, 165 пулеметов, боеприпасы. Высадка и действия бригады в тылу врага поддерживались огнем корабельной артиллерии и авиацией флота. Бригада продвинулась вглубь от берега на 11-12 километров. Захватила площадки и удерживала их в течении двух недель непрерывных боев.
Наступление наших войск с рубежа реки Западная Лица, сопровождавшееся суровыми боями, не дало намеченного успеха. Войска не смогли прорвать созданную противником глубоко эшелонированную оборону с многочисленными огневыми средствами и фортификационными сооружениями (военно-инженерными). Операцию пришлось прекратить. 12 мая бригада морской пехоты была снята с побережья, занятого врагом. В первые же дни операции началось интенсивное таяние снега при температуре воздуха 6 градусов и безветрии. С гор, сопок, холмов, по лощинам потекли обильные ручьи. Но через два-три дня заработал холодный норд-ост, северо-восточный ветер. Температура воздуха упала до минус 7-9 градусов. Сопки, высоты, тропы обледенели. Передвижение войск, материальной части артиллерийской и минометной частей (вручную) чрезвычайно затруднилось. Кроме того, обмундирование и обувь бойцов, намокшие в период таяния снега, были, конечно, схвачены наступившим морозом. Все это обусловило немалое количество небоевых потерь. Цель операции не была достигнута. Однако весьма важным ее итогом был срыв намеченного врагом весеннего наступления. Он оказался не способным предпринимать наступательные действия и впредь. В конце 1942 года и в начале 1943 года из Владивостока прибыли 5 подводных лодок, пройдя через два океана и шесть морей. От Англии и США, как от союзников, поступило по ленд-лизу (в долг, в аренду) несколько тральщиков, малых миноносцев, легкий крейсер, тяжелый крейсер, линейный корабль (линкор). Весь этот корабельный состав «союзничков», исключая несколько тральщиков и миноносцев, может быть назван старьем.
Офицеры и старшины 3 го дивизиона подводных лодок ТОФ с американскими офицерами в Коко-Соло (Панама). 2 декабря 1942. Стоят: в центре командир 3 го дивизиона ПЛ ТОФ Герой Советского Союза капитан 1 ранга А.В.Трипольский, слева от него — командир подводной лодки «С 51» И.Ф.Кучеренко и командир подводной лодки «С 56» Г.И. Щедрин, справа — (между американскими офицерами) командир подводной лодки «С 55» Л.М. Сушкин и командир подводнй лодки «С 54» Д.К. Братишко. -
Росла численность самолетов. Если к началу войны Северный флот имел 113 самолетов устаревших конструкций, то к началу 1943 года 302 самолета, к концу 1943 года - 391 самолет, к лету 1944 года – 600 самолетов. То были бомбардировщики, торпедоносцы, штурмовики, истребители, летающие лодки-разведчики, преобладающим большинством были самолеты новых конструкций советской и американской промышленности. В последние полтора года войны авиация Карельского фронта и Северного флота имели господство в воздухе. Правда, надо полагать, что господство было заработано событиями на центральном советско-германском фронте, когда Красная Армия на Сталинградском фронте гнала немцев на Запад. Немцы тоже увеличивали состав своих военно-морских сил. В 1942-1943 годы на Север пришли линейные корабли. Пришел и «Тирпиц» - самый новый, самый мощный линейный корабль: 52000 тонн водоизмещения, 8 орудий калибра 381 миллиметров, 16 – стопятимиллиметровых орудий, 12 – двадцатимиллиметровых, 2 – трехтрубных торпедных аппарата, 4 – гидросамолета, скорость хода – 30 узлов (55 км в час), экипаж – 1600 человек, словом - мощный гигант. И этого гиганта торпедировал командир подводной лодки Н.А.Лунин, находившейся в море на обозначенной позиции. «Тирпиц» вынужден был встать на ремонт в Германии. Но было не суждено. 8-го мая 1945 года наши североморские радисты доложили, что в Лондоне объявлен праздник Победы над Германией. Я доложил об этом Командующему флотом. Он подумал и сказал, что Москва молчит. Радисты позвонили и сообщили, что и Норвегия торжествует. Арсений Григорьевич спросил меня: «Можешь слетать в Тромсе, посмотреть, что делается на земле, на воде, кто там есть?». Я, конечно, согласился и предложил взять с собой начальника разведки авиации и переводчика.
Приходили новички, им надо было помогать освоиться. Ему тоже когда-то помогали старшие. По вечерам усталый Женя ложился на койку, положив руки под голову, и, бывало, долго не засыпал. Как-то там Машенька одна, без него? Когда ее спрашивали, почему она выбрала ветеринарный, а не медицинский, если у нее пристрастие к медицине, она отвечала: «Потому что люблю животных. Я у деда в колхозе доила коров, скакала на лошадях, стригла овец, возилась с собаками. Когда, бывало, кто-нибудь из них заболеет — как жалостно смотрят они на тебя, просят тоскующим взором: «Человек, ты нам друг, помоги!» И понимают, что им помогаешь. Даже боль безропотно терпят. Вы бы видели несчастную собаку, которую бык запорол! Как не хотелось ей умирать! Она лизала нам руки, просила, чтобы ей помогли. И врач лечил ее, а я выходила. Динка стала моим верным другом. Нет, я твердо решила — в ветеринарный! И меня не собьешь!» Евгений ее хорошо понимал. Он тоже любил животных. Однажды отодрал за уши мальчишек, кидавших в зоопарке камни медвежатам в широко раскрытые рты. Он спас рыжего кота, которого такие же сорванцы хотели утопить в Невке — для собственного развлечения! Кот, которого Евгений принес домой и назвал Боцманом, отдышался и потом по пятам ходил за Евгением, ластился, пел кошачьи песни и спал в ногах у спасителя.
За время службы Евгений уже два раза бывал в отпуске. Они с Машей ездили к тетке в Шувалово, купались в озере и катались на лодке, собирали горькушки в сосновом лесу, а иногда ходили на к Петропавловской крепости. Женя сравнивал Машу, загорелую, стройную, в синем купальном костюме и в синей купальной шапочке, с другими купальщицами, и сравнение было далеко не в их пользу. Обе матери добродушно спрашивали: «А вы и в самом деле собираетесь пожениться?» Они не находили ничего удивительного в том, что «дети» поженятся — тогда одну комнату уступят им, а в другой поселятся они — давнишние подруги. А пока — «дети» смотрели «Рожденных в Ленинграде» в театре: на сцене люди боролись с голодом, холодом, героически умирали. Им был близок этот спектакль — они тоже родились в Ленинграде. Пошли на «Балладу о солдате» в «Молнию», и Евгений чуть было не набил физиономию одному из бывших своих одноклассников, в конце сеанса промямлившему: — Вот уж волынка, опять про войну. Надоело. — Тебе война надоела? — наскочил на него Женя. — А ты видел войну? Твой отец в Чебоксарах отсиживался! А мой за Ленинград воевал, и Машенькин тоже — нам не надоест про войну... Несколько дней подряд провели в Эрмитаже; вдвоем было куда интереснее, чем со школьной экскурсией, когда педагог обычно говорил о художниках: «типичный представитель эпохи» или «наглядный показатель слабости мировоззрения»... Побывали и в Русском музее, подолгу стояли здесь перед картинами русской природы. Но однажды в одном из залов увидели выставку зарубежных абстракционистов — чудовищная чепуха! — даже понять нельзя, что нарисовано-намазано. Зеленые трупы, летающие по воздуху, должны были, судя по надписи, изображать ужасы Освенцима; раздробленные куски тела — женщину; черно-синие мазки — южный город; бесформенные кляксы — дома, а геометрические фигуры — любовь.
Какой-то доморощенный сноб в очках, захлебываясь и шепелявя, доказывал обступившей его молодежи, что абстрактное искусство надо понимать так же, как электронную музыку, кибернетику, что в век космоса дедушкины лесочки и бабушкины поляночки никому не нужны. Женя тронул его за плечо, постучал себя пальцем по лбу: — Парень! А тут у тебя все в порядке? — Не затыкайте мне рта! — взвизгнул юный ревнитель абстракционизма. Но окружавшие его люди смеялись и расходились. Маша потащила Евгения в залы Шишкина.
Эвальд Васильевич Ильенков: ... отличить свободную красоту от уродства произвола и штампа можно, только обладая и подлинной эстетической и теоретической культурой и умением соотносить образы искусства с действительностью. А без развитого воображения этого сделать нельзя. Именно поэтому делу коммунистического преобразования общественных отношений принципиально враждебно то «искусство», которое культивирует и воспитывает в людях произвол индивидуального воображения, маскируя его названием «свобода фантазии» художника, – так же как и «искусство», культивирующее штампованное: машинообразное «воображение», традиционные формализмы, сухо-рассудочный тип фантазии, фантазию по тупой внешней аналогии, по формальному предписанию, по рецепту. - .
В тот же вечер они смотрели в театре «Бегущую по волнам» — повесть о поисках счастья, о благородных сердцах, о внезапно возникшей любви. Машенька сидела притихшая, прижавшись к Жениному плечу. — Тебе понравилось? — спросила она, когда они вышли из театра в белую ночь. — Очень, — ответил Женя. — Но ведь это — сказка... — Побольше бы таких сказок! Не торопясь шли они домой через Марсово поле; в Летнем саду белели, как призраки, среди темной зелени статуи; под Кировским мостом струилась Нева, буксир тянул тяжелые черные баржи; у памятника «Стерегущему» Машенька с Женей присели, слушая доносящуюся из репродуктора музыку. Здесь был заключен союз, скрепленный двумя (или десятью) поцелуями: ждать друг друга, ждать терпеливо, а после — жить вместе. Всю жизнь. Машенька была чудесная в эту ночь, она, зная, что они скоро расстанутся, забыла обо всем — о том, .что их могут увидеть прохожие, правда, редкие, что в светло, словно днем, и их, наверное, ждут дома матери.
Наконец они встали и пошли, держась за руки. «Родство душ», — сказала как-то мать Машеньки. Ерунда! Просто они выросли вместе, бок о бок, встречались по нескольку раз каждый день, выросли без отцов, или, может быть, потому, что каждому из них кажется, что они друг без друга не могут прожить! От матери, с которой он очень дружил, Евгений не мог скрыть своего счастья. — Мама, милая мама! Он уткнул голову ей в колени, как это делал в раннем детстве, когда его кто-нибудь обижал, и повторял, зарыв лицо в ее платье: — Мама, мама, я Машеньку очень люблю. — Ну и люби, сынок, — поглаживала мать его короткие волосы. — Люби, сынок, коли любится, но коли разлюбишь, душой не криви. Лучше прямо скажи. Самая горькая правда, говорят, лучше красивой лжи. — Нет, мама, наши жизни с детства переплелись, и никому нас не разлучить, ни за что на свете!
Просыпаясь от солнечного , заглянувшего в окно, он здоровался: «Здравствуй, Машенька! Доброе утро!» А потом уже вслух говорил: «Доброе утро, мама! Хорошо ли спала?» А ложась спать, прощался с матерью: «Спокойной ночи, мама!» — и мысленно прощался с Машенькой еще раз, ведь двадцать минут назад он простился с ней в коридоре: «Машенька, доброй ночи, видеть тебе хорошие сны!» Бывали ночи, когда он и во сне не расставался с ней. Сны были увлекательные, их было много, и, просыпаясь, Евгений удивлялся, что лежит в своей комнате, за окном белая ночь и недалеко от него спокойно спит мать. С тех пор и на корабле, засыпая, Евгений всегда прощался мысленно с Машенькой и желал ей хороших снов, а просыпаясь, шептал в раскрытый иллюминатор: «Доброе утро, Машенька! Счастливого тебе дня!»
6
На четвертом году службы Орла на корабль пришло пополнение из учебного отряда. В кубрик спустился новичок с нахальным лицом, одетый во флотскую форму, которая на нем сидела ладно и ловко. Развязно, как будто пришел на вечеринку, он закричал: — Здорово, чуваки! Евгения передернуло. Он и в школе не переваривал, когда приходилось задумываться, на каком языке говорит твой одноклассник и, главное, что он хочет сказать? Евгений вскочил и, глядя в наглые глаза вновь прибывшего, сказал: — Чуваков здесь нет. Есть матросы и старшины, и все мы друзья и товарищи. Запомните сами и тем, кто с вами пришел, передайте. — Мощный отпор, — протянул Черноус (так звали новичка) . — А ты, выходит, старшина, ценный парень. В тот же день на переборке кубрика появился лозунг: «Оставь жаргон, сюда входящий». Написал лозунг Евгений. Правда, вновь прибывшие сдались не сразу. Между собой они продолжали говорить на мерзком жаргоне. Но стоило им обратиться к кому-нибудь из «старичков» на своем наречии, им не отвечали.
— Ты что же, глухой? — вскипали Черноус и его товарищи. — Говори по-русски, пойму, — спокойно отвечали им. Орел молча следил за поединком. Он был его вдохновителем. Евгений с удовольствием бы стукнул по лбу любителя жаргона — попробовал бы его спросить о Машеньке: «Как поживает твоя чувиха?» — но сдерживался — помнил, что он старшина. Поединок закончился через неделю, после вечера, когда на небольшом куске палубы появились голые, обросшие шерстью питекантропы и заговорили на том языке, который принесли с собой на корабль новички. Любители жаргона были посрамлены и сдались.
7
Маша окончила институт и уехала в маленький районный городок, часах в двенадцати езды от Ленинграда. Она работала врачом на . В письмах она рассказывала, какие у нее славные пациенты. Работа Маше пришлась по душе. Ее уже знают и уважают, а хозяева пациентов именуют «товарищем доктором». Городок тихий и грязноватый, но она привыкла к нему. Словом, все хорошо. Она очень соскучилась. Скорее бы приехал Женя! И он представлял, как купит подарки, заедет в Ленинград, к матери, потом устремится в ее городок... Любовь не мешала службе. Она помогала. Евгений радовался, когда его ученики, в первую очередь Илья Ураганов, сдали на классных специалистов и стали отличниками; недалек день, когда экипаж их корабля будет назван отличным. Правда, по ночам его иногда одолевали тяжелые мысли: Что с Машенькой? Как живет? Ходит же по вечерам куда-нибудь — с кем? В конце концов не сидит же дома! В клуб пойти одной — скучно. Ходит с подругами. А у подруг есть друзья, а у друзей подруг тоже друзья. Так всегда делается — приглашают лишнего друга, чтобы подруге не было скучно. А там, глядишь, увлечется каким-нибудь парнем и забудет Женьку. Он — далеко, а тот парень рядом, стоит зайти в телефонную будку и набрать номер — придет. Евгений старался отогнать эти мысли. Не такая она, его Машенька. У нее чистое сердце... Он вспоминал ее: вот она улыбается, вот она шутит, вот обнимает его, они возвращаются домой поздно, медленно поднимаются по полутемной лестнице, рука в руку, плечо к плечу, и он бережно поддерживает ее. Он представляет себе ее в кухне, над тазом, до краев полным пеной — Машенька моет волосы, ее голые до плеч руки в мыле, она поднимает мокрое улыбающееся лицо и протягивает мокрые губы, но кто-то отворил дверь в кухню, и Машенька сердито выговаривает: «И совсем ни к чему торчать на кухне, Евгений. Уйди...» И опять представляется парень, тот, другой парень, с которым...
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Разбор торпедной атаки. Юрий Михайлович Пихтелев, Александр Михайлович Кузиванов, Геннадий Анатольевич Никитин (выпускник Тбилисского НВМУ 1955 г.). 1979 г.
2-я смена с командиром. Атлантика, февраль 1980 г.
Штурман Кузиванов. 1981 г.
Кузиванов Александр Михайлович на юбилее 65-летия Нахимовского училища.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Друзья, лед трогается!!! Только что получена копия (от вчерашнего числа) письма заместителя Министра культуры России И.И. Демидова заместителю Мэра Москвы по вопросам социального развития Л.М. Печатникову (курирующему злосчастный Департамент культуры города Москвы) по проблеме закрытия Музейно-мемориального комплекса истории ВМФ России в Тушино. Даю ее без комментариев, итак понятно, что ПРАВДА – НА НАШЕЙ СТОРОНЕ!!!.
С уважением, Александр Кузиванов
От редакции.
Сегодня питону Александру Михайловичу Кузиванову 60 лет.
