«Помню первое увольнение в город. С группой ребят, - вспоминает Кирилл Озеров, - я шел из училища по направлению к центру. Вдруг на открытой легковой машине «пикап» нас обогнал капитан 1 ранга Безпальчев. Проезжая мимо, он внимательно смотрел на нас, а мы в ответ беспечно улыбались и продолжали идти. Начальник училища остановил машину и подозвал нас к себе. Враз оробев, мы подошли к нему. Вежливо, не повышая голоса, он объяснил нам, как нужно курсантам вести себя при встрече с офицером, если он едет на автомобиле. Курсант и в этом случае, оказывается, должен отдать офицеру честь. Для закрепления в нашем сознании соответствующего положения строевого устава начальник училища приказал нам идти вперед, а через некоторое время вновь обогнал нас на машине. Во второй раз мы не подкачали и лихо поприветствовали его». Многим запомнилась встреча с начальником училища, во время которой он обходил строй курсантов, только что возвратившихся с летней практики из села Безводное. В процессе обхода он внимательно всматривался в лица будущих военных моряков и интересовался самыми различными вопросами их воинской службы и быта. Следует сказать, что даже короткие ответы курсантов серьезно озадачили Безпальчева. Он был явно озабочен их лексикой. В конце осмотра начальник училища обратился к сопровождающим его офицерам с такими словами: «с этого дня нам надо тщательно работать над литературным языком курсантов. К этому делу нужно обязательно подключить литераторов, библиотекарей, офицеров. Язык советского морского командира должен быть чистым от всяких жаргонных примесей. Язык офицера - это его авторитет». Затем, обращаясь к начальнику политотдела капитану 2 ранга Воронову, он продолжал: - Алексей Сергеевич, вы представляете сколько нам с вами придется потрудиться? - На днях на совещании, проводившемся политотделом, преподаватель литературы лейтенант Афанасьев предложил задавать курсантам побольше учить стихов, сказал Воронов. - Почему? - спросил Безпальчев. Он утверждает, что заучивание стихов выпрямляет речь человека, делает ее более правильной, выразительной и даже поэтичной. - Пожалуй, он прав - завершил разговор начальник училища и в сопровождении свиты пошел вдоль строя дальше.
Капитан 2 ранга (второй ряд снизу, седьмой слева). Отец ленинградского нахимовца выпуска 1952 года, подводника, капитана 2 ранга Воронова Владимира Алексеевича.
«Высокий авторитет Безпальчева, - говорит Павел Званцев, - можно проиллюстрировать еще одним фактом. Моя мама была настроена против моего поступления в Подготовительное училище и оставалась при своем мнении вплоть до родительского собрания, которое Константин Александрович устроил в первый же месяц после начала учебы в Подготе. После этого, когда я пришел домой в увольнение, мне было мамой сказано, что теперь она совершенно уверена в правильности моего выбора».
«Однажды, - вспоминает Николай Игнатьев, - Безпальчев, выступая в кругу курсантов, рассказал такую историю. К нему приходила мать курсанта А., не желавшего учиться и получавшего по многим предметам двойки, и просила не списывать его на флот. При этом она обращалась к его отцовским чувствам. Боялась, что ее сын попадет на фронт. Отвечая на этот упрек, Безпальчев поведал ей такую историю: «Мой сын, когда немец подходил к Николаеву, в очках, полуслепой записался добровольцем в народное ополчение. Во имя интересов Родины он и сложил свою голову. Почему же ваш сын, не желающий учиться и систематически нарушающий воинскую дисциплину, не может продолжить службу в ВМФ?» Безпальчев списал А. из училища».
А вот какой эпизод из жизни начальника училища, рассказанный им самим, запомнился Леониду Докучаеву. «Как-то Константин Александрович оказался в окружении курсантов. Завязалась непринужденная беседа, в ходе которой начальник училища стал утверждать, что будущему командиру нельзя терять самообладание даже в самой сложной обстановке. И в доказательство этой мысли привел пример из своей жизни. Это было в Севастополе. Подчиненный ему старшина получил боевое ранение в ягодицу. Доктора поблизости не было. Тогда Константин Александрович дал старшине выпить стакан спирта и после необходимых манипуляций извлек осколок. В результате таких неординарных действий Безпальчева жизнь старшины была спасена, а шрам на «попе» можно было узреть только в бане».
Одной пикантной историей из курсантской жизни поделился и Станислав Шашин. «После преобразования ГВМПУ для училища выделили, помимо бывших зданий спецшколы, еще один 4-этажный корпус, принадлежавший до этого военному госпиталю. Здание ремонтировали и готовили к учебному году. Помогать ремонтникам убирать строительный мусор посылали и группы курсантов. Во время контрольной проверки хода работ Безпальчев стал свидетелем и участником сцены, о которой он нам, группе курсантов, рассказывал с юмором примерно так: «Захожу на 2-й этаж и вижу, что в конце коридора, на куче мусора, курсант, сняв штаны, добавляет от себя мусор с запахом. Увидев меня, быстро поднял штаны и бросился наутек. Устроили мы с ним гонки. Он впереди, а я, с моим жирком на животе, бегу сзади. И что вы думаете? Догнал! Фамилию курсанта я вам не назову, чтобы его не позорить. Он чистосердечно раскаялся и в дальнейшем очень хорошо работал по обеспечению ремонта».
Несколько дополнительных штрихов к портрету капитана 1 ранга Безпальчева добавил командир нашего курса капитан-лейтенант А.Н.Лукьяненко: «Встреча с Константином Александровичем произвела на меня огромное впечатление. Она, по существу, погасила мои настойчивые стремления попасть на любой действующий флот и внести свой посильный и реальный, как мне тогда казалось, вклад в дело победы над врагом. Вместо фронта я получил койку в общежитии Горьковского подготовительного училища и под влиянием Безпальчева стал заниматься совершенно новым для себя делом - готовить для Военно-Морского Флота Родины молодую поросль. Константин Александрович постоянно проявлял буквально отеческую заботу о своих подчиненных, как о курсантах, так и об офицерах. Это был преданный своему любимому делу человек, настоящий офицер флота. За эти и многие другие положительные качества Безпальчева любили и уважали руководители наркомата ВМФ, в частности, такие адмиралы, как Л.М.Галлер, И.С.Исаков, Н.Г.Кузнецов, Г.А.Степанов и др. Благодаря стараниям Константина Александровича офицерский состав училища отличался доброй сплоченностью. Со многими коллегами у меня вскоре установились по-настоящему дружеские отношения.
Не забыла начальника училища и преподавательница английского языка О.М.Киселева: «Безпальчев довольно часто собирал вместе гражданских преподавателей и офицеров. Он объяснял, рассказывал, требовал. Потом гражданских преподавателей отпускал, а офицеров продолжал воспитывать. Константин Александрович встретит кого-нибудь из гражданских преподавателей и спросит: «А что у вас было на уроке?» Мы отвечали, используя обязательно морские термины (аврал, кубрик т.п.) «А что это такое?» - продолжал он спрашивать дальше. В ответе надо было показать свои знания в области морской терминологии. Помню, что все преподаватели училища сдавали экзамены по маринизации учебного процесса. Уже в самом начале учебного года Безпальчев сказал преподавателям, чтобы они приходили в училище по крайней мере за 30 минут до начала уроков. А шла война, город был без света. Характерно, что Константин Александрович не только доверял, но и обязательно проверял исполнение своих распоряжений».
В своих воспоминаниях воспитанники ГВМПУ уделили много внимания не только начальнику училища, но и его супруге. Слово Олегу Корытову: «Под стать Константину Александровичу была и его супруга - Елена Тимофеевна. Кто хоть раз соприкасался с ней в библиотеке училища, тот не мог не запомнить ее внимание и заботу о нас, курсантах».
Говорит Владимир Зайцев: «Вся наша мальчишеская любовь была отдана К.А. Бсзпальчсву и его супруге, Елене Тимофеевне, которая на своем месте, в библиотеке училища, делала большую работу... Она была для курсантов второй матерью и не теряла с нами связи до последних дней своей жизни... Елена Тимофеевна, работая в библиотеке училища, очень хорошо помогала Константину Александровичу, но в первую очередь нам, курсантам, так как она очень внимательно наблюдала за тем, что и как мы читаем. Я помню, как она нам рекомендовала записывать в специальную тетрадь отдельные мысли из . И многие из нас это делали. Свою тетрадь я храню до сих пор».
Рассказывает Ростислав Водении: «Большой след в моей училищной жизни оставила Елена Тимофеевна Безпальчева. Работая в библиотеке, она знала почти всех курсантов. Ко многим из них относилась с настоящей материнской заботой, помогала советом, а при первой возможности и приглашала к себе домой на чай. Она так умела расположить к себе своего собеседника, что все мы советовались с ней как с матерью. Лично мне с Еленой Тимофеевной приходилось беседовать неоднократно. Её доверительный тон побуждал меня разговаривать с ней предельно откровенно. В беседах она очень тактично подсказывала, как надо поступать в конкретной ситуации. Нередко она защищала нас, курсантов, перед своим мужем. Помню, когда проходили экзамены, начальник училища любил бывать на них и еще более любил задавать вопросы. А когда он входил в раж, ставя курсантов в затруднительное положение, то экзаменуемые бежали за помощью к Елене Тимофеевне. Она никогда нам в этом случае не отказывала. Вызывала Константина Александровича с экзамена, что-то ему говорила и он, как правило, больше в этот класс на экзамен не ходил».
А вот впечатления Владимира Шеховцова: «Елена Тимофеевна, всегда ласковая, приветливая относилась к нам, как к своим детям. Её участие, поддержка и внимание были нам, оторванным от своих семей, необходима. Она это отлично понимала. Её теплота в общении, простота, умение поговорить, дать совет, помочь выбрать книгу для чтения, делали посещение библиотеки приятным времяпрепровождением. Однажды Елена Тимофеевна попросила меня и Витю Михайлова напилить и наколоть ей . Мы согласились с большим удовольствием: хотелось сделать Елене Тимофеевне что-нибудь приятное, помочь. После занятий, выбрав свободное время, явились для выполнения обещанного. Увольнительная была не нужна, так как Безпальчевы жили на территории училища. Горячее желание чем-то помочь Елене Тимофеевне перемешивалось у нас с боязнью, чтобы за этим занятием нас не застал Константин Александрович. Как бы он прореагировал на наши действия, нам было неизвестно, но мы доподлинно знали, что он человек крутой. К нашему удовольствию, все обошлось хорошо, но после пилки дров Елена Тимофеевна пригласила нас к себе в дом и уговорила нас покушать. Мы долго отказывались, но, в конце концов, хозяйка усадила нас за стол. Уже сидя за столом, мы через окно увидели, что Константин Александрович возвращается домой. Нас как ветром сдуло из-за стола, и мы успели улизнуть незамеченными, хотя Елена Тимофеевна пыталась нас задержать».
Рассказывает Вячеслав Андриенко: «Наш взвод был в наряде, и меня с несколькими ребятами направили на пилку и колку дров для семьи начальника училища. После завершения работы его жена пригласила нас в дом и стала угощать лепешками. В это время в комнату входит сам Безпальчев. Он поздоровался с нами, как с порядочными. Затем в другой комнате переоделся и вышел к нам. Поблагодарив нас за работу, сказал жене, чтобы она напоила нас чаем. За столом он стал рассказывать нам что-то о флоте. О чем он говорил, сейчас я не помню. Но хорошо сохранилось в памяти мое состояние растерянности, почти шока. Еще бы! Оказаться за одним столом рядом с таким человеком!»
Самые добрые чувства к этой удивительной женщине испытывал и Артур Галка: «Елена Тимофеевна Безпальчева, начиная с моего первого визита в училищную библиотеку, стала помогать мне в подборе книг и положительно влияла на систематизацию моего чтения. По ее рекомендациям я прочел многие сочинения Тарле, записки и рассказы адмирала Исакова и много другой исторической и военно-морской литературы. Елена Тимофеевна ростом была чуть выше своего невысокого мужа. У нее были черные с небольшой сединой волосы. Правильные черты лица подчеркивали ее красоту. Однажды мы разговорились с Еленой Тимофеевной, и она мне призналась, что я очень похож на ее старшего сына Александра, студента Николаевского кораблестроительного института. Он был слаб зрением и не мог пойти по стопам отца. Но этот физический недостаток, однако, не помешал ему в числе первых записаться в народное ополчение города Николаева. Рабочие батальоны города задержали наступление немцев и дали возможность переправить на Кавказ 24 недостроенных боевых корабля (крейсеры «Фрунзе» и «Куйбышев», лидеры «Киев» и «Ереван», эсминцы «Свободный», «Огневой», «Озорной» и др.). В 1942 г. в боях за Родину и погиб первенец Безпальчевых.
Елена Тимофеевна очень обрадовалась, когда я сказал, что я тоже из Николаева, что в этом городе, родине знаменитых русских флотоводцев, адмиралов А.С.Грейга и С.О.Макарова, родилась и жила моя мама, которая очень любила и хорошо знала свой город. Однажды мне повезло - я оказался гостем Елены Тимофеевны. Только мы разместились за столом, как вошел сам грозный хозяин дома. Я по привычке тут же вытянулся. Меня вежливо остановила хозяйка: «Не тянитесь, вы за столом, милый мой курсант». Накрыв еще один прибор, она усадила мужа за стол. Во время обеденного разговора Константин Александрович спросил меня: «А что молодую надежду флота интересует?» Заметив мое смущение, он не стал больше задавать мне вопросы, а сам выбирал темы для беседы. За короткое время он успел рассказать мне несколько интересных эпизодов из его службы на кораблях Черноморского флота в 1920-е годы. Я слушал начальника училища, затаив дыхание. Ничего подобного до этого слышать мне не приходилось. Все для меня было настоящим откровением. Раздался телефонный звонок, и беседа с Безпальчевым прервалась. Он извинился перед нами и куда-то срочно вышел. Служба есть служба. На прощание Елена Тимофеевна угостила меня вкуснейшим натуральным, а не , к которому мы привыкли в войну».
Впечатление Павла Званцева о подобных встречах: «Константин Александрович несколько раз приглашал курсантов к себе домой накануне праздников. Это были помкомвзводы, старшины, отличники, комсомольский актив. Будучи комсоргом второй роты, я несколько раз был в числе приглашенных. Такие встречи, проходившие в обстановке домашнего уюта, для нас, курсантов, всегда были очень интересны. Ведь наш начальник училища был превосходным рассказчиком».
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Некоторые наши товарищи, принимая во внимание проводившиеся в то время политические репрессии в стране, сознательно шли на сокрытие сомнительных фактов нелояльности своих родственников и тем самым подвергали себя постоянным переживаниям. О подобной ситуации в своей судьбе вспоминает Георгий Широков: «В 1944 г. арестовали моего родного дядю, работавшего кузнецом в колхозе. За что - не знаю. Я знал только, что он находился в застенках громадного здания на Воробьевской улице. Кстати, на этой же улице, но в другом конце находился спальный корпус ГВМПУ. Он стоял на высоком берегу над Ромодановским вокзалом. О том, что мой дядя арестован, в анкете я не указал, и поэтому пережил много неприятных дней, опасаясь, что КГБ докопается до моей хитрости. Продержав моего дядю в тюрьме около года, его выпустили на свободу. Несмотря на его 40-летний возраст, во рту у него не было ни одного зуба. Когда я спросил его об этом, он матюгнулся и сказал: «Меня предупредили, что если я не буду держать язык за зубами, я лишусь и его». Усилиями Безпальчева и его соратников стал создаваться настоящий военный организм со всеми свойственными ему особенностями. В ГВМПУ началась настоящая служба с четким распорядком дня, строгой организацией учебного процесса и досуга, с нормальным питанием. В общем, уставной порядок пришел на смену обычаям «безнадзорной колонии», как иногда воспринимало нас местное население ранее. Почетное место среди замечательных людей ГВМПУ в воспоминаниях его воспитанников по праву занимает наш первый начальник училища капитан 1 ранга Безпальчев Константин Александрович, выпускник Морского корпуса дореволюционной России, участник боевых сражений в годы первой мировой и гражданской войн на кораблях Балтийского и Черноморского флотов, офицер, имеющий богатый опыт педагогической деятельности в различных военно-морских училищах. В присланных воспоминаниях воспитанники Константина Александровича выражают, все как один, свое искреннее восхищение его незаурядными организаторскими способностями, прекрасным даром воспитателя, глубокими знаниями истории Российского, Советского и зарубежных военно-морских флотов, высоким интеллектом и удивительной эрудицией, великолепным искусством профессионального рассказчика и другими прекрасными человеческими качествами. Неудивительно, что Безпальчев с первых же дней пребывания в нашем училище завоевал заслуженный и непререкаемый авторитет у всех курсантов, офицеров и преподавателей. Уважали курсанты Безпальчева безмерно. Он стал для многих из них образцом для подражания в течение всей дальнейшей военной службы и жизни.
По мнению Олега Корытова, офицерская выправка и представительность Константина Александровича, его решительность и, вместе с тем, личная скромность, завидные организаторские способности, проявившиеся прежде всего в заботе о курсантах, поразительная начитанность во многих областях знаний позволили ему практически на голом месте создать не потешное войско, как это было в случае со спецшколой, а молодой и здоровый воинский коллектив. В отличие от других подготовительных училищ Безпальчев добился для ГВМПУ получения боевого оружия для каждого из нас (винтовок для курсантов и автоматов ППШ - для старшин), что ставило нас вровень с другими частями гарнизона. В условиях военных 1944 и 1945 годов мы были обеспечены всем необходимым по флотским нормативам.
Николай Груздев убежден, что «быстрому становлению училища и всему тому, что делало жизнь в нем вполне благополучной и духовно светлой, мы обязаны нашему первому начальнику училища. Его воспитательные методы никогда не унижали нашего мальчишеского достоинства. Наоборот, его педагогика зиждилась на творческом раскрепощении личности. Будучи нашим кумиром, Безпальчев, несмотря на свои сложные обязанности начальника училища, всегда был в гуще курсантской массы. Он знал по фамилиям абсолютно всех курсантов. Он настойчиво воспитывал в нас чувство чести и офицерского достоинства. Мы до сих пор, будучи в форме, не возьмем в руки авоську или зонтик, не позволим себе даже в жаркую погоду, что называется, рассупониться - расстегнуть пуговицы тужурки или снять на улице, в транспорте и других общественных местах фуражку. Мы никогда не тяготились нашей прекрасной формой военного моряка. Это, конечно, лишь внешнее и не самое главное проявление честолюбия, но и без этого понятие чести будет неполноценным. Наш начальник училища заботился не только о нашей нравственности и духовном мире. Он готовил из нас профессиональных военных, будущих офицеров, моряков. Поэтому в распорядке дня училища много времени отводилось военно-морскому делу, строевым занятиям, стрелковой подготовке».
Как считает Анатолий Усатов, «Безпальчев внес много полезного в организацию училища и воспитание курсантов. Он всегда присутствовал на всех общественных мероприятиях, проводившихся в училище. Его беседы с личным составом училища охватывали широкий круг вопросов, касающихся жизни флотского офицера. Это и отношения с товарищами, подчиненными и начальниками, и особенности и методы глубокого изучения профессии военного моряка, и воспитание патриотизма и преданности выбранным идеалам. Константин Александрович установил тесные деловые связи с советскими и партийными организациями города, благодаря чему наше училище было на виду и ему нередко оказывали разностороннюю помощь».
Владимир Шеховцов отмечает, что Костя, так курсанты, по существу еще мальчишки, называли между собой своего начальника училища, был, конечно, нашим главным организатором, воспитателем и педагогом. Это он учил нас, как надо пунктуально и требовательно относиться к порученному делу. А как точно он сам приходил ежедневно на старший курс, на подъем флага! Как на строевых прогулках по городу он, словно наседка, обегал свое воинство, показывая как надо нести винтовку своим не очень рослым подопечным, особенно из 4-х и 5-х взводов».
«Константин Александрович, - говорит Владимир Зайцев, - был и очень строгим строевиком. Он постоянно обращал внимание на так называемую внешнюю сторону воинской службы и воинской дисциплины. Помнится, он всегда подчеркивал: «Ваш внешний вид должен всегда показывать, что вы будущие морские офицеры. И этого нужно добиваться еще в стенах училища. Неряха в училище, как правило, остается еще надолго неряхой и на флоте».
Николай Хрусталев напоминает нам о том, как Безпальчев регулярно, глубокой ночью, лично проверял посты дежурно-вахтенной службы, строгое соблюдение ею требований воинских уставов. Обо всех выявленных нарушениях сообщалось в его приказах, выдержки из которых вывешивались на «Досках объявлений и приказов», установленных на каждом этаже. Курсанты читали их с большим интересом.
В представлении Артура Галки Безпальчев остался строгим, требовательным и справедливым начальником. Главным и постоянным объектом его внимания был . И Константин Александрович строго спрашивал с нерадивых офицеров и сверхсрочников, которые пренебрегали нуждами будущих офицеров флота. Поэтому его не только любили, но многие и боялись.
Владимиру Баркану запомнилось, что многие бывшие воспитанники Безпальчева с восхищением вспоминают его выдающиеся способности блестящего оратора, высоко эрудированного лектора и занимательного рассказчика. С кем бы не разговаривал Константин Александрович, с одним человеком или с большой аудиторией, он непременно полностью завладевал вниманием своих слушателей. Все его выступления на любую тему аудитория воспринимала, затаив дыхание. Безпальчев справедливо и ровно относился ко всем курсантам и офицерам. Когда необходимо было употребить власть, во внимание он принимал все обстоятельства, в условиях которых был совершен проступок. Влияние высокопоставленных родителей, если они имелись у провинившегося курсанта, в расчет им не принималось.
Андрей Баранов вспоминает, что Безпальчев говорил так интересно и убедительно, что даже на комсомольских собраниях, посвященных разбору проступка какого-нибудь разгильдяя, он так «раскладывал» его, что ни у кого не возникало сомнения относительно безусловной вины этого нарушителя дисциплины и необходимости наложения на него самой суровой кары. А на его лекции в клубе, с которыми он выступал довольно часто, собиралось все училище. Зал еле вмещал всех желающих. В юбилейные дни им читались великолепные лекции, темы которых варьировались в самом широком диапазоне знаний: история флота, гении науки, знаменитые музыканты и художники и др.
«Несмотря на большую занятость административно-хозяйственными вопросами, - рассказывает в своих воспоминаниях Владимир Зайцев, - капитан 1 ранга Безпальчев принимал самое активное участие в становлении коллектива училища. С этой целью он проводил регулярные встречи-беседы в клубе с курсантами, офицерами и преподавателями. Для нас, курсантов, это были самые желанные беседы, на которые никого не надо было «загонять» под страхом наказания. Все с интересом ждали, когда же Константин Александрович продолжит рассказ об истории русского флота, о его боевых сражениях, географических открытиях и кругосветных плаваниях российских моряков. Большое внимание он уделял строительству и боевой деятельности Военно-Морского Флота во время Великой Отечественной войны. Много интересного он рассказывал о Наркоме ВМФ Н.Г.Кузнецове. Беседуя с нами о Военно-Морском Флоте, его традициях и святынях, Безпальчев постепенно пробуждал и укреплял в нас любовь к выбранной профессии военного моряка».
. Первые 5 томов издания «Материалы для истории русского флота», изданные в 1865-1875 гг., были подготовлены историографом Российского флота С. И. Елагиным (1824 — 1868 ). После его смерти работу по написанию «Материалов...» продолжили его сотрудники и Ф.Ф. Веселаго. Всего же было издано 18 томов в период с 1865 по 1904 гг.
Вспоминая лекции Безпальчева, которые он читал в клубе для всех желающих, Владимир Шеховцов отмечает, что в них было много интересного и поучительного. Недаром на лекции ходили наши гражданские преподаватели, хотя их никто не неволил. Читал Безпальчев блестяще, с большим увлечением и даже азартом. А как он знал флот! Достаточно было спросить у него о любом корабле, как он тут же называл даты его закладки и спуска на верфи, фамилию командира, участие в боях и другие подробности.
Вспоминая о Безпальчеве - лекторе, Артур Галка отмечает, что всех изумляла эрудиция Константина Александровича. «Мне, например, запомнились его замечательные лекции о прославленных русских флотоводцах П.С.Нахимове, Ф.Ф.Ушакове, С.О.Макарове. Он рассказывал о них так интересно, что в большом зале училища стояла абсолютная тишина. В эти годы по экранам страны прошел прекрасный английский фильм «Леди Гамильтон», который вызвал в училище всеобщий интерес к фигуре английского флотоводца Нельсона. Константин Александрович вскоре читает лекцию «Адмиралы Нельсон и Ушаков», которая всем слушателям очень понравилась». Ряд наших выпускников, отмечая беспримерную одаренность и широкую эрудицию Безпальчева, вспоминают и о том, что наш начальник училища не менее увлекательно рассказывал о литературных шедеврах. Его лекции по такой тематике завершались всякий раз под восторженные аплодисменты слушателей. Этому способствовало и то обстоятельство, что Константин Александрович многие классические стихотворные произведения (например, «Евгений Онегин» А.С. Пушкина) читал наизусть. Полюбить литературу помогала и жена начальника училища Елена Тимофеевна. Она заведовала библиотекой и способна была заинтересовать каждого тем или иным произведением. Литературу она сама знала превосходно.
. - . О первых днях своего пребывания в ГВМПУ вспоминает Владимир Зайцев: «Миша Забалуев, Володя Петров и я, не приняв разумом резкий переход от «наркомпросовской» дисциплины в спецшколе к жесткому военному режиму в ГВМПУ, а по нашим тогдашним понятиям, к обычной солдатской муштре, первыми подали рапорты на имя начальника училища с просьбой перевести нас на Волжскую военную флотилию, где мы, как нам тогда казалось, могли бы принести гораздо больше пользы Родине. Реакция начальства на наш необдуманный шаг была самая разумная (к такому выводу мы пришли, правда, не сразу) - нам всем троим от имени начальника училища объявили по 15 суток ареста и отправили на гарнизонную гауптвахту. Капитан 1 ранга Безпальчев, умнейший человек и опытный воспитатель, конечно, понимал, что за коллектив он принял в свое подчинение и своей решительной бескомпромиссной мерой сразу же отрезал пути к отступлению от намеченной цели и всем остальным. А мы, пребывая на гауптвахте, конечно, думали «За что сидим? Мы же на действующий флот просились, защищать Родину!» А поняли, хотя и не всё, только тогда, когда к нам на гауптвахту, кажется, на пятый день приехал сам начальник училища с пирожками, испеченными его супругой, Еленой Тимофеевной. Расположившись на Волжском откосе в Кремле, мы уминали еще теплые неимоверно вкусные пирожки и слушали рассказ Константина Александровича о том, что такое флот и для чего флоту нужны грамотные офицеры. Слушая начальника училища, мы боялись смотреть ему в глаза. Нам было стыдно за всё содеянное. Кроме того, мы никогда не видели так близко такого большого начальника. В конце беседы он спросил нас примерно так: «Ну что, будете сидеть или поедем учиться?» «Конечно, учиться! Учиться военному делу!»
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
К.А. Безпальчев прошел вдоль строя, внимательно осматривая всех и читая разнообразные надписи на ленточках бескозырок (кто что смог достать и обменять) - от «Авроры» до «Тихоокеанский флот», затем вышел на середину строя и шутливо заметил: - Никогда не думал, что в чине капитана 2 ранга буду командовать всеми флотами и флотилиями Советского Союза... Далее перейдя на серьезный тон, он рассказал о целях и задачах создания училища, о морских традициях и требованиях флотской службы. Памятным событием стало вручение училищу знамени части 14 июня 1945 г. Знамя вручал Начальник ВМУЗ вице-адмирал Г.А. Степанов, а принимал наш начальник училища капитан 1 ранга К.А. Безпальчев. ... Во многих классах астрономию с элементами мореходной астрономии вел сам начальник училища капитан 1 ранга К.А. Безпальчев.
Владимир Михайлов вспоминает один эпизод, связанный с изучением мореходной астрономии. «Однажды ночью нас подняли по тревоге. Полуодетые, заспанные, но с оружием мы через три минуты стояли на плацу. Была чудесная лунная ночь. Ярко мерцали звезды - ни одной тучки. К строю полусонных курсантов вышел начальник училища капитан 1 ранга К.А. Безпальчев и после приема доклада о построении 3-го курса по тревоге начал рассказывать нам о звездном небе: «Я воспользовался возможностью показать вам звездное небо» — так он совместил приятное с полезным».
Андрей Баранов. «Главным примером стал для нас первый начальник училища К.А. Безпальчев. Он был для нас образцом, которому хочется подражать всю жизнь. Закончив Морской корпус до революции и будучи энциклопедически образованным, он был отличным рассказчиком, прекрасно владел речью. На его выступлениях зал нашего клуба не вмещал всех желающих. Выступал он перед нами на самые различные темы: о море и флоте, о достижениях науки, о мировой истории, об искусстве. Его рассказ о музыке предварял концерты духового оркестра, который хорошо исполнял не только строевую музыку, но и многие классические произведения. По его приглашению у нас побывал знаменитый писатель-маринист Леонид Сергеевич Соболев. К.А. Безпальчев всегда говорил так аргументированно и убедительно, что даже когда он распекал перед нами того, кому грозило списание из училища в Московский флотский экипаж, у нас не возникало и тени сомнения в правоте начальника. Сам он был небольшого роста, полноватым, но это не мешало ему выглядеть блестящим морским офицером. Хорошим дополнением ему была его жена - Елена Тимофеевна. Для нас он был строгий и требовательный начальник, а она - доброй, вникающей во все наши беды, заботливой матерью. К ней в библиотеку шли поделиться бедами и радостью. За многие годы последующей службы мне больше не приходилось встречать подобных начальников. Незадолго до своей кончины Елена Тимофеевна передала мне служебное удостоверение Константина Александровича, и оно стало реликвией архива нашего курса, хранителем которого я стал. ... Начальник училища Константин Александрович Безпальчев весьма поощрял участие в художественной самодеятельности. После первой генеральной репетиции перед смотром он собрал участников будущего концерта в своем кабинете. Разобрал буквально каждый номер, отметил хорошие стороны, объяснил почему хуже было то или иное выступление. Часто выходил из-за своего стола и показывал, как, по его мнению, нужно было прочитать стихотворение, как лучше закончить танцевальный номер и т.д. Всем интересно его слушать. Но пробежала и мысль, что на ужин опаздываем буквально на час. В это время Константин Александрович объявил короткий перерыв, открылись двери, и работники столовой быстро накрыли столы. Обсуждение концерта продолжалось за ужином. Такое общение и советы не прошли даром. Участники самодеятельности на концерте буквально превзошли себя, и училище заняло первое место в Горьковском гарнизоне на смотре художественной самодеятельности.
Константин Александрович стремился всеми способами привить нам любовь к искусству, к музыке, к литературе. Вспоминаю, как после занятий, он вызвал меня к себе и начал расспрашивать, люблю ли я оперу, какие певцы и музыканты мне нравятся, а главное, кто еще увлечен классической музыкой. В конце разговора он предложил быстро собрать товарищей и вместе с ним идти в оперный театр, где будет исполняться четвертая симфония П.И. Чайковского. Помню, что с Андреем Барановым мы организовали этот поход. Впечатление от прекрасной музыки было огромным. И у многих из нас это осталось на всю жизнь. Позднее, уже будучи командиром корабля, я воспользовался примером Константина Александровича Безпальчева. Когда оставался на корабле, приглашал к себе в каюту матросов и старшин и вместе слушали оперную и симфоническую музыку. Примеру требовательности в сочетании с неформальным общением с подчиненными обязаны мы Константину Александровичу. Через много лет, когда узнал о нравах и обычаях Морского корпуса, стало очевидным, что выпускник этого старейшего учебного заведения Константин Александрович Безпальчев стремился донести до нас лучшие его традиции».
В.С.Муругов. «После сдачи вступительных экзаменов и медицинской комиссии каждому абитуриенту предстояло еще пройти мандатную комиссию, т.е. проверку на лояльность, имеющую важное значение в условиях будущей службы с использованием секретной техники и оружия. Как теперь стало известно, мандатные комиссии предъявляли к курсантам военно-морских училищ действительно жесткие требования, о чем свидетельствует, в частности, процитированное ниже письмо начальника Военно-морских учебных заведений ВМФ вице-адмирала Г.Степанова начальнику Горьковского подготовительного училища.
Степанов Георгий Андреевич. -
43 Примечание. Степанов Георгий Андреевич (1890-1957), внук адмирала, сын погибшего в Цусимском сражении капитана 1 ранга, родился в Кронштадте, вице-адмирал. Окончил Александровский кадетский корпус (1905-1907), Морской корпус (1907-1911), минный офицерский класс с дополнительным курсом радиотелеграфии (1912-1914), Высшие морские академические курсы при ВМА (10.1925-4.1926). Начал службу вахтенным офицером учебного судна «Николаев», затем младший минный офицер линкора «Андрей Первозванный», на котором встретил Первую мировую войну, лейтенант (6.12.1915), старший минный офицер линкора «Слава» (1916-1917), флагманский минный офицер штаба сторожевых судов (1917-1918 ) Балтийского флота. Участвовал в Ледовом походе Балтийского флота в 1918 г., воевал против белофиннов на Онежском озере, командир минного заградителя «Шексна», начальник штаба (1918-1920) Онежской военной флотилии. Направлен на Чёрное море начальником штаба действующего отряда судов Морских сил Черного моря (1920 - 8.1921), затем в Москву начальником оперативного управления Морского штаба Республики (8.1921 - 12.1924), возвращается на юг (видимо, совместно с Панцержанским), начальник штаба Морских сил Черного моря (12.1924-3.1928 ) с полугодовым перерывом на учёбу в ВМА, затем переходит на преподавательскую работу в ВМА, преподаватель (3.1928-12.1931), старший преподаватель (12.1931-3.1933), начальник кафедры службы штаба (3.1933-6.1937), флагман 2 ранга (1937), начальник факультета (1937-1939), флагман 1 ранга (3.4.1939), заместитель начальника академии (1939-1940), начальник академии (1940-1941). С началом Великой Отечественной войны вступил в командование Беломорской военной флотилией (1941-1943), ВРИО начальника Главного штаба ВМС (4.1943-7.1944). За неудовлетворительно проведённую операцию на Черноморском флоте в октябре 1943 г. отстранён от должности и понижен в звании до контр-адмирала.
В официальной исторической хронике, например, «, издания 1988 г., эта неудачная операция не упоминается. Подробности гибели от вражеской авиации трех кораблей Черноморского флота (лидера «Харьков» и двух эсминцев - «Беспощадный» и «Способный») и нескольких сотен моряков в октябре 1943 г. можно найти в мемуарах Н.Г. Кузнецова [65]. Затем восстановлен в звании и в июле 1944 г. назначен начальником Управления ВМУЗ и одновременно старшим морским начальником Ленинградской вмб. 7 июня 1946 г. вице-адмирал Г.А. Степанов вручил Рижскому Нахимовскому училищу Красное знамя воинской части. Годом раньше он же вручил знамя Горьковскому подготовительному училищу. Вручение РНВМУ Красного Знамени. С апреля по октябрь 1947 г. Г.А. Степанов в распоряжении ГК ВМС, начальник кафедры организации и мобилизации ВМА им. К.Е. Ворошилова. Репрессирован в феврале 1948 г. вместе с адмиралами Кузнецовым, Галлером и Алафузовым, приговорён к 10 годам лишения свободы, лишён звания вице-адмирал. 13 мая 1953 г. реабилитирован, восстановлен в прежнем звании и уволен в отставку [7, 19, 25, 45, 63].
В соответствии с указаниями Заместителя Народного комиссара ВМФ Адмирала Флота Исакова, в связи с объявлением приема в военно-морские училища в 1945 г. и началом отбора кандидатов приказываю: 1. В течение года разрешить допуск к вступительным экзаменам и прием в училища граждан СССР: а) проживающих на оккупированной территории, при условии представления ими рекомендаций от советских или партийных организаций; б) проживающих в прибалтийских республиках по национальности эстонцев, латышей, литовцев только членов и кандидатов в члены ВКП(б) и членов ВЛКСМ при условии предоставления ими рекомендаций от партийных или комсомольских организаций. 2. Не допускать к вступительным экзаменам граждан СССР по национальности калмык, чеченцев, ингушей, крымских татар, а также немцев, финнов, поляков, болгар и других независимо от того, проживали они на оккупированной территории или нет. 3. Безусловно не допускать к вступительным экзаменам подданных иностранных государств, независимо от их национальности. Личными впечатлениями о прохождении мандатной комиссии воспитанниками ГВМПУ 1946 г. выпуска делятся бывшие абитуриенты.
Матросской формой мальчишки гордились. но в чем была настоящая трагедия — ленточки завязывались бантиком на левой стороне околыша.
«В процессе преобразования Спецшколы в Военно-морское подготовительное училище, - рассказывает Владимир Шеховцов, - нужно было пройти, кроме прочего, еще и мандатную комиссию, председателем которой был начальник училища капитан 1 ранга Безпальчев. Преодолеть этот барьер оказалось не так-то просто. Это был настоящий экзамен. Вызывали по одному. Все что там происходило, быстро передавалось из уст в уста. Много было всяких казусов. Кандидаты, которым предстояло перешагнуть через многочисленные препятствия, выстраиваемые мандатной комиссией, живо интересовались всеми подробностями происходящего. Выходящих из кабинета спрашивали о том, какие вопросы задают члены комиссии и, в особенности, чем интересуется начальник училища, как он ведет себя. А поведение у «Кости» (как его стали называть между собой ученики спецшколы) было действительно, с нашей точки зрения, совершенно непредсказуемым. Короче говоря, тот, кому предстояло вскоре идти на комиссию, ощущал явную дрожь и в голосе, и в ногах. Из всех перипетий, связанных с работой мандатной комиссии, мне более всего запомнился эпизод, произошедший с Федей Тюриным. Когда Тюрин предстал перед очами начальника училища и последний узнал, что перед ним стоит соискатель по имени Федя, то Константин Александрович поинтересовался, кто из великих флотоводцев является его тезкой (имея в виду прославленного адмирала Федора Федоровича Ушакова). Когда же он не получил нужного ответа, то устроил Феде такую взбучку, что ее отголоски, вероятно, слышны были и на улице. Ради справедливости надо сказать, что Федя Тюрин многое знал об Ушакове и, конечно, знал как его звать-величать. И вообще, наш Федя был одним из самых начитанных ребят в нашей роте. Многие помнили, как они засыпали в кубрике далеко за полночь под Федины рассказы о прочитанном. Ну а на мандатной комиссии он просто оплошал, с кем не бывает. Да, кстати сказать, перед Безпальчевым стушеваться мог не только молодой человек. В то время в Горьком увидеть морского офицера в звании капитана 1 ранга можно было не так уж часто. Кроме того, наш начальник училища имел внушительный вид. А уж если хотел кого-то отчитать, то завидовать такому человеку не стал бы никто. Но самое главное состояло в том, что это был неоспоримый авторитет для всего коллектива училища».
- доктор военных наук, почётный профессор, капитан 1 ранга в отставке (офицер ВМФ СССР, преподаватель ВВМКУ им.Фрунзе, начальник кафедры кораблевождения ВСОК ВМФ…)
Немало пришлось поволноваться и Николаю Груздеву, который вспоминает: «Все мы должны были пройти мандатную комиссию. Для этого требовалось много разных документов - органы СМЕРШ были как всегда бдительны. А у меня, ленинградца-блокадника, кроме свидетельства об окончании семи классов, никаких документов больше не было. По этой причине мое положение оказалось чрезвычайно серьезным. Выручило официальное письмо брата, проживавшего в то время в Москве, начальнику училища, в котором он документально подтвердил все необходимые сведения и обо мне, и о моих родителях».
О своих переживаниях, связанных с работой мандатной комиссии, рассказывает Кирилл Озеров: «Для мандатной комиссии я заполнил анкету, заново написал подробную автобиографию и рапорт, в котором изложил просьбу о зачислении меня в Подготовительное училище. На этот раз и в анкете, и в автобиографии я написал, что окончил в Кузнецке восемь классов и приложил к упомянутым документам соответствующее свидетельство. Почему-то меня долго не вызывали, хотя наступил уже вечер. Наконец, пригласили. Долгое и томительное ожидание своей очереди, неуверенность в поступке со свидетельством об образовании привели меня в сильное волнение. Я думал об одном: «Не примут, отчислят; сейчас скажут, что я хотел обмануть комиссию и с позором выгонят». Мой испуганный вид, наверное, сразу бросился всем в глаза. Безпальчев с Калининым о чем-то тихо говорили, а с меня градом лился пот. Наконец, Безпальчев очень вежливо стал задавать мне разные вопросы: где родился, кто родители, почему хочу поступить в училище? Спокойная интонация его голоса подействовала на меня благотворно. Я стал отвечать увереннее. Наконец, был задан самый «страшный» для меня вопрос: «Почему окончив 8 классов, экзамены я сдавал за семь?» Мне показалось, что я убедительно объяснил комиссии, как этот вопрос решил старшина 2 статьи, принимавший документы. «Очень хорошо!» — сказал Безпальчев и обратился к членам комиссии, листая одновременно мои документы: «В свидетельстве об окончании 7 классов все оценки отличные, секретарь комсомольской организации школы, отличные характеристики от школы и комсомола, окончил 8 классов. Считаю возможным зачислить товарища Озерова на второй курс. Есть ли возражения?» Возражений ни от кого не последовало. Итак, я курсант второго курса! такой радостью, я буквально вылетел из кабинета».
Добрым словом вспоминает Валентин Розенберг мудрое решение начальника училища и председателя мандатной комиссии капитана 1 ранга Безпальчева. «Руководство спецшколы подготовило мандатной комиссии Подготовительного училища отрицательные характеристики ряду учеников старшей роты (Луганскому, Белявскому, Михееву и мне) по причине низкой дисциплины. Помню, как Безпальчев возмущался после беседы с нашей «четверкой». «Как только ученик из интеллигентной семьи - так или хулиган, или разгильдяй». Володя Луганский и Гоша Михеев были отправлены домой. Леня Белявский, который был старше своих товарищей на один год, был отправлен на флот. Он воевал, закончил войну в Румынии и в 1948 г. был переведен в комендантскую роту Высшего инженерно-технического училища ВМФ. Я не «вылетел» из училища только потому, что к этому времени остался без родителей. Мамы я лишился еще в 1937 г., а отец умер в московском госпитале в январе 1944 г. Безпальчев в личной беседе строго предупредил меня о необходимости резкого изменения отношения к учебе и дисциплине. Учитывая, что по болезни я не сдавал экзамены за 9 класс, он предложил зачислить меня не на третий, а на второй курс. А освобождение от экзаменов я получил на том основании, что летнюю практику 1943 г. спецшкольники проходили в затоне «Парижская коммуна», жили там в полуземлянках. Место гнилое, с колоссальным количеством комаров. Очень многие ученики, в том числе и я, подцепили малярию. Весной 1944 я заболел ей снова в очень сильной форме, был освобожден от экзаменов и отправлен домой. Таким образом, я отстал на год от тех, с кем в 1942 г. поступал в Военно-морскую спецшколу. Помню, что я очень расстроился, так как до войны учился хорошо, был даже отличником и становиться второгодником очень не хотелось. Но положение было безвыходное. Решение Безпальчева определило всю мою дальнейшую судьбу, и я очень благодарен за это Константину Александровичу».
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Заметным событием тех дней стал шлюпочный переход из Севастополя в Балаклаву на баркасах. Это миль 20. На больших гребных судах и так далеко от корабля мне еще ни разу не доводилось ходить. На шлюпочной базе в Выборгском заливе были только четырех- и шестивесельные ялы. На них устраивались шлюпочные гонки между ротами. О морской практике у нас остались самые хорошие воспоминания, хотя работали и учились почти без отдыха, сильно уставали. Нам очень помогла училищная закалка - ночные тревоги, марш-броски, включая лыжные кроссы. С 6 часов утра и до отбоя мы были на ногах. Через сутки - двое стояли ночную вахту. Постоянно хотелось спать. Морская практика заканчивалась в начале июня. Последний заход в красавицу Одессу. На этот раз удалось посетить знаменитый театр оперы и балета - один из лучших в Европе. Слушали патриотическую оперу М.И.Глинки «Иван Сусанин». Многие курсанты, в том числе и я, ни разу в опере не были. Не все я понял в этом музыкальном спектакле, но музыка понравилась. «Нева» стояла в глубине Одесского порта. На причале построились три роты повзрослевших «морских волков». Напротив - экипаж учебного корабля. Прощальная церемония была трогательной. Командир «Невы» капитан 3 ранга Дьяконов и руководитель практики капитан 2 ранга Безпальчев обменялись краткими речами. Песня и четкий строй курсантов привлекли всеобщее внимание в порту. Среди иностранных пароходов два были со свастикой - загружались советской пшеницей - торопились. До нападения Гитлера оставалось десять дней...» [34, 35].
Примечание.
, капитан 1 ранга. Родился в 1922 г. В 1940 г. поступил в Военно-морское хозяйственное (интендантское) училище. В апреле 1941 г. после сдачи экзаменов за первый курс находился на практике на Черном море на учебном корабле «Нева», который совершил переход по маршруту Одесса - Севастополь - Новороссийск - Сухуми - Батуми. Руководителем практики курсантов был капитан 2 ранга К.А. Безпальчев. С началом Великой Отечественной войны Поляков в составе курсантского батальона участвовал в боях по защите подступов к Ленинграду (в районе Ораниенбаума), где получил ранение. Вместе с оставшимися в живых курсантами в декабре 1941 г. был эвакуирован по Ладожскому озеру на Большую землю, а затем и в Москву, где были продолжены занятия и 18 мая состоялся выпуск из училища офицеров-хозяйственников. Получил первое назначение на Тихоокеанский флот на эскадренный миноносец. В 1944 г. был направлен в командировку в Великобританию, а затем в США для приема кораблей по ленд-лизу. После окончания войны на Дальнем Востоке по своей просьбе был направлен из Петропавловска-Камчатского на учебу в Ленинград в ВВМУ им. М.В. Фрунзе, которое окончил в 1949 г. одновременно с присвоением воинского звания капитан-лейтенант. Получил назначение старшим помощником на эскадренный тральщик «Владимир Трефолев», входивший в состав 1-й Краснознаменной бригады траления, базировавшейся в Таллине (командовал бригадой опытный специалист минно-трального дела контр-адмирал А.М. Богданович, который во время войны командовал охраной водного района Невы). Поляков участвовал в тралении мин в Рижском заливе и Ирбенском проливе, через год был назначен командиром тральщика, затем заместителем начальника штаба этой бригады. В 1955 г. поступил на заочное отделение ВМА им. К.Е. Ворошилова. Через год получил назначение старшим офицером оперативного отделения штаба Рижской вмб. Осенью 1959 г. окончание академии совпало с расформированием Рижской вмб. Два года служил вторым заместителем начальника штаба Лиепайской вмб. Участвовал в сверхсекретной операции по отправке советских ракет на Кубу. В 1961 г. «по замене» в третий раз оказался на Тихоокеанском флоте - в штабе Камчатской военной флотилии. В 1963 г. в звании капитана 1 ранга был уволен в запас по болезни. Местом жительства выбрал Ригу, а в 1992 г. переехал в Ломоносов. Опубликовал воспоминания о войне и службе на флоте в нескольких книгах, последняя из которых под названием «На трёх флотах» издана в Санкт-Петербурге в 1999 г. [34].
Примечание.
, организованное в 1938 г. в Старом Петергофе, в июле 1940 г. было переведено в Выборг. Училище готовило офицеров, возглавлявших на кораблях и в частях флота интендантскую службу. С началом Великой отечественной войны 22 июня 1941 г. был зачитан приказ начальника училища о переходе на военное положение. Увольнение в город было отменено, начальствующий состав перевели на казарменное положение. С бескозырок и фуражек приказали снять белые чехлы, с курсантских форменок и роб - синие воротнички - «гюйсы». Они демаскировали с воздуха. Во дворе училища, неподалеку от памятника Петру I, установили пулемет. Второй пулемет - напротив училища на гранитном пригорке. 3 июля по радио слушали выступление И.В. Сталина. Война внесла в курсантский распорядок значительные изменения. Кроме обычных занятий тренировались в стрельбе из пулемета, винтовок, в метании гранат. В конце июня училище произвело досрочный выпуск на флот старшекурсников (обучение - двухгодичное) с присвоением им звания «техник-интендант 2 ранга». Погон тогда еще не было - были серебряные нашивки на рукавах: одна средняя и одна узкая. Кроме патрулирования по городу курсанты несли полевой караул в пятнадцати километрах к северо-западу от Выборга. Задача - борьба с авиадесантом, парашютистами. В караул наряжался один взвод поочередно. Брали с собой винтовки, системы Дегтярева (РПД) и каждый по две гранаты Ф-16, а также сухой паек на сутки.
Занятия в прифронтовом городе из-за тревог часто срывались. Начальник управления военно-морских учебных заведений приказал 7 июля училище передислоцировать из Выборга в Знаменку (Новый Петергоф). В Знаменке разместились в здании Плодоовощного института, эвакуированного в глубь страны. Это был старинный дворец с лепными потолками, богатой наружной и внутренней отделкой, находившийся в парке вблизи Финского залива. Здесь проводились занятия по тактической подготовке. Перед училищем командование поставило задачу - взять под охрану и оборону район от залива до деревни Горбунки, включая Ропшинское шоссе. Для этих целей привлекались три роты второго курса, а позже и роты нового набора. Занятия в училище проходили по ускоренной программе. Одновременно роты несли поочередно боевое дежурство, но задачи постоянно менялись. В промежутках между боевыми дежурствами и классными занятиями отрабатывали штыковые приемы, стрельбу из винтовок и пулемета. Часами работали в противогазах, несколько ночей даже спали в них. Приходилось трудно, но никто не роптал. Во второй половине августа было проведено тактическое учение. Второе в году. Первое было в феврале в Выборге - в мирной обстановке, но проходило в условиях, приближенных к боевым. На лыжах, с оружием и боеприпасами прошли тогда десятки километров до полуострова Нуори. Впервые курсантам разрешалось использовать взрывпакеты и холостые патроны. Противник был условный, зато мороз - настоящий. В шинелишках и легких перчатках бороться с ним было не легко. Несколько человек обморозились. Августовское учение тоже двустороннее. Многое выполнялось фактически. Были подготовлены к минированию мосты, отрыты ячейковые противотанковые окопы. Из них курсанты бросали по макету движущегося танка бутылки с зажигательной смесью и гранаты. Так, шаг за шагом, курсанты постигали азы сухопутной тактики... Тем временем гитлеровцы все ближе подходили к Ленинграду. В конце августа пришлось покинуть Знаменку. Имущество погрузили на шлюпки, их отбуксировали на катере прямо к Адмиралтейству, где разместились в помещениях училища им. Ф.Э.Дзержинского, которое было эвакуировано в тыл. Курсанты, командиры и преподаватели совершили пеший марш-бросок на тридцать с лишним километров с полной выкладкой. Так, неожиданно, через два с половиной месяца мы оказались снова в Ленинграде.
Командование Ленинградского гарнизона поставило училищу задачу: осуществлять местную противовоздушную оборону и вести патрульную службу в прилегающем к нему районе. 10 сентября - одиннадцатый день в Адмиралтействе. Вечернюю самоподготовку прервал очередной налет «юнкерсов». Скрепя сердце спускались по знакомым ступенькам в бомбоубежище, застегивая на ходу бушлаты. Несколько гитлеровских дивизий наступали на Красносельском направлении. Неужели нельзя их остановить? Еще 1 сентября восемь второкурсников были направлены пулеметчиками в 4 бригаду морской пехоты в район Невской Дубровки. Разговоры о посылке на фронт прерывались сигналами боевых тревог. Наконец, зачитан приказ командования Ленинградского фронта, подписанный К.Е. Ворошиловым, А.А. Ждановым и И.С. Исаковым и приказ начальника училища о сформировании из второкурсников отдельного морского курсантского батальона. Один час дали на сборы. Накормили, выдали боезапас и суточный сухой паек. В 5 утра в составе трех рот (348 человек) батальон в бушлатах с винтовками и противогазами под командованием полковника А.С. Дементьева направился на Балтийский вокзал. Заняли места в первых вагонах электропоезда и через час были в Ораниенбауме. Затем строем - на территорию Ораниенбаумского порта, где в завозном сарае переодели в армейское обмундирование «защитного» цвета. После обеда батальон построили в походную колонну. За спиной у каждого скатка, сбоку противогаз, шанцевый инструмент, сумки с гранатами и бутылками с горючей смесью, на поясе -длинный парусиновый подсумок с патронами. Командир роты объявил ближайшую .
По приказанию начальника Оранинбаумского гарнизона батальон направлялся на вторую линию обороны - в деревню Большие Илики. До неё не более часа ходу. Навстречу шли отступающие войска, многие бойцы были ранены. Мы, молодые, крепкие и здоровые, шли к линии фронта. У нас не было автоматов - его имел только командир батальона. Пулеметы, изъятые из учебных кабинетов, были ненадежны. Год нас учили морским наукам и чуть-чуть сухопутной тактике. У нас не было боевого опыта. Но и в таком состоянии мы были готовы к встрече с врагом. Курсанты с первых дней вступили в бой с опытным и значительно превосходящим по численности и вооружении противником. Была поставлена задача: любой ценой остановить продвижение немцев на Ораниенбаум, который остался неприступным и получил название Ораниенбаумский плацдарм. Батальон бросали с одного трудного участка на еще более трудный, придавали то одному, то другому подразделению обороняющихся войск. Курсанты несли значительные потери, только в бою за деревню Туюзи 23 и 24 сентября батальон потерял 30 человек убитыми и более 50 ранеными. Но задача была выполнена - фронт в этом районе стабилизировался. 18 октября 1941 г. остатки курсантского батальона отведены в Ораниенбаум. 2 ноября принято окончательное решение командования: курсантов вернуть в Ленинград (из 348 курсантов прибыло только 51). Часть вернувшихся разместили в Военно-транспортной академии на Набережной Тучкова, 2а, раненых курсантов опытные врачи из Военно-медицинской академии лечили в училищном госпитале в Адмиралтействе. Наряду с медперсоналом дежурство у постелей раненых несли жены командиров и преподавателей, вольнонаемные сотрудники училища. В свободное от дежурства время они ездили по госпиталям города с подарками для курсантов и командиров, встречали пароходы с ранеными... 4 ноября возобновились занятия в классах Адмиралтейства, но мысли были в основном о хлебе, которого выдавали по рабочей норме - 250 грамм. Кроме внутренних нарядов несли вахту у главной арки здания Адмиралтейства. 3 декабря при очередном налёте вражеской авиации были выбиты все стёкла. Объявили, что предстоит эвакуация (254 первокурсника, 156 второкурсников, 50 - командный состав и преподаватели) через Ладожское озеро. 27 декабря с большими трудностями добрались до Вологды, преодолев за 15 дней 400 километров, из них 235-пешком. В Москву прибывали группами с 30 декабря по 2 января 1942 г. Училищу предоставили здание Института кооперативной торговли на Волоколамском шоссе, где две недели занимались ремонтом помещений. 15 января начались занятия и 18 мая произведен выпуск офицеров, окончивших двухгодичное обучение.[34, 35].
На выжженной боями ленинградской земле, на рубежах, где осенью 1941 г. был остановлен враг, теперь зеленеют рощи и сады, исчезли с карты и многие деревни и населенные пункты, за которые бились насмерть курсанты. Остались только памятные знаки. На десятом километре шоссе Петродворец - Гостилицы ныне стоит , входящий в состав «Зеленого пояса Славы» (Авторы - инженеры И.Т. Иохин, А.Ф. Толочко, М.Е. Комаровский, 1967 г.) В правом углу железобетонной глыбы - амбразура, в левом - стела из розового гранита. У подножия памятника - массивный стальной якорь. На стеле высечены медаль «За оборону Ленинграда» и слова: «На этом рубеже осенью 1941 г. в составе войск восьмой армии вели ожесточенные бои и сдерживали яростные атаки противника, рвавшегося к Ленинграду, курсанты и офицеры ВМХУ ВМФ. Смертью храбрых пали ... (перечислены фамилии 51 курсанта и офицера училища). Вечная слава героям, павшим в боях за свободу Родины! Боевые друзья-однополчане».
В День Победы у памятника боевые друзья и родственники погибших. На переносной телескопической мачте поднимаются военно-морской флаг и флаги расцвечивания в наборе: «Никто не забыт».
Воспоминания курсантов Горьковского военного морского подготовительного училища (ГВМПУ) о К.А.Безпальчеве
П.М.Званцев. «В июне 1944 г. всех построили по большому сбору на плацу спецшколы. Из здания школы к строю вышла группа морских офицеров, нам представили начальника создаваемого Горьковского военно-морского подготовительного училища капитана 2 ранга Безпальчева К.А. (буквально через несколько дней мы увидели его в погонах капитана 1 ранга). Константин Александрович - кадровый флотский офицер, окончивший Морской корпус в 1915 г., служивший вахтенным офицером еще на крейсере «Россия», участник Гражданской войны. Прибыл он к нам из ВВМКУ им. М.В. Фрунзе с должности начальника курса.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Примечание. Училище береговой обороны В 1931 г. К.А. Безпальчев переходит на службу в Севастопольское училище береговой обороны ВМС РККА. Причины такого решения не известны, но к 35 годам, видимо, созрело понимание своего истинного призвания - обучать и воспитывать молодое поколение моряков. Теоретических знаний, подкреплённых практическими навыками за прошедшие годы службы на флоте, достаточно, чтобы передавать опыт другим. Благоприятная для этого возможность появилась - в Севастополе организовано новое военно-морское училище, в становлении которого он принимает самое активное участие. Некоторые сведения о деятельности этого учебного заведения можно найти на страницах «Морского сборника» за 1932-1936 гг. Училище воспитало много смелых, бесстрашных, инициативных офицеров. Известны имена, например, Героя Советского Союза капитан-лейтенанта В.И.Великого, защитника Ханко подполковника Б.М.Гранина, капитана Ф.М.Поночевного, гвардии майора М.В.Матушенко [5].
С началом Великой Отечественной войны училище участвовало в охране и обороне основных военных объектов главной базы и города Севастополя. Были созданы отряды по уничтожению вражеских воздушных диверсантов. Учебно-артиллерийская мастерская училища изготовила ротные минометы для вооружения курсантского батальона. Учебное подразделение катеров принимало участие в боевом тралении мин, сброшенных вражеской авиацией. В октябре 1941 г. немецкие войска, прорвав линию обороны, рвались к Севастополю. По приказу Военного совета Черноморского флота батальон в составе 1100 курсантов под командованием полковника В. Костышина после нелегкого пешего перехода в район Бахчисарая вступил в бой. Ведя тяжелые бои со значительно превосходящими силами гитлеровцев, курсанты несли значительные потери, но держались стойко. Бои длились до 3 ноября. Части противника были остановлены, что дало севастопольскому гарнизону время для подготовки города к обороне [69]. За образцовое выполнение заданий командования и проявленные при этом доблесть и мужество училище было удостоено ордена Красного Знамени (Морской сборник. 1991. № 10, с. 26)
Массовые аресты в стране в 1937 г. коснулись и офицеров училища в Севастополе. Вслед за арестами начальника училища и начальника политотдела, обвинённых в некой «враждебной деятельности» дошла очередь и до других офицеров. В июле 1938 г. был арестован по ложному обвинению и уволен из рядов РККФ и К.А. Безпальчев. Рассказывать об этом неприятном периоде жизни Константин Александрович не любил. Однако можно реконструировать это происшествие по воспоминаниям другого выпускника Морского корпуса Г.Н. Четверухина, арестованного в Севастополе в 1930 г. Вот несколько выдержек из этих мемуаров, опубликованных в «Морском сборнике». «Во второй половине сентября - партийная чистка во всех частях береговой обороны и флота. 30 декабря был арестован и отправлен в Москву в Бутырку. Далее допрос следователей: - Во имя чего вы, бывший офицер и дворянин, служите Советской власти с момента её провозглашения, хотя она лишила вас всех прежних привилегий? Ответ: - Служу своему Отечеству. Вопрос: - Да, но вот Карл Маркс учит, что у пролетариев нет отечества. Ответ: - Возможно, что Карл Маркс - представитель народа, почти 2000 лет тому назад лишившегося своего отечества и разбросанного по многим странам - утратил для себя понятие Родины и считает, что она там, где хорошо живётся. Выбивали нужные показания так называемым «конвейерным способом», т.е. один следователь сменял другого, что исключало возможность для допрашиваемого необходимого сна. Мне предъявили обвинение, что я не устранял беспорядков в учреждениях, которые не находились непосредственно в моём подчинении. Обвинили во вредительстве. Если будете упорствовать (т.е. отказываться подписать обвинение), арестуем вашу жену. Затем меня перевели в общую . Это было в конце января 1938 г.
30 апреля 1938 г. мне объявили приговор Коллегии ОГПУ о заключении меня в исправительно-трудовой лагерь сроком на 10 лет с правом переписки за совершенные преступления, оговоренные в статье 53 УК, в параграфах 4, 7 и 11 (контрреволюционная деятельность, организованное вредительство). Дальше по этапу -в Кемь. В октябре 1939 г. объявили о моем возвращении в Москву. Опять в Бутырку, в общую камеру, где находились бывшие командиры флота, возвращенные из разных концлагерей. 29 декабря 1939 г. выдали справку об освобождении из мест заключения ОГПУ. Дали расписаться в её получении и в уведомлении, что я 2 января 1940 г. к 9 часам утра должен буду явиться в Управление военно-морских сил к члену РВС СССР, начальнику военно-морских сил РККА.» [60]. В апреле 1940 г. К.А. Безпальчев был освобождён, восстановлен в кадрах РККФ с зачётом времени нахождения под арестом в срок службы.
Г.Г.Поляков. Морская практика в Интендантском училище (Из книги «Морской курсантский батальон»)
... «Военно-морское хозяйственное училище (ВМХУ), организованное в 1938 г., переехало в Выборг в июне 1940 г. из Старого Петергофа. В марте-апреле 1941 г. сдавали экзамены за первый курс. Вместо шинелей нам выдали бушлаты и объявили о предстоящем отъезде на морскую практику на Черное море. Учебный корабль «Нева» ожидал нас в Одессе.
«Нева» — грузопассажирское судно «», построенное в двадцатых годах в Испании. В 1939 г. пароход был переоборудован под учебный корабль. На случай войны «Нева» становилась плавбазой подводных лодок (так оно и было потом). Корабль большой, а пушчонки - «сорокопятки». 15 апреля 1941 г. мы вышли в первое свое плавание (по маршруту Одесса - Севастополь - Новороссийск - Батуми)... По боевой тревоге все курсанты были расписаны дублерами краснофлотцев и старшин. На робах, на левой стороне груди, нашили «боевой номер» - полоску парусины с выбитыми на ней черной мастикой цифрами, означавшими номер боевой части, боевого поста, смены... Много часов ушло на зубрежку боевых инструкций. Мы запоминали их, как стихотворение. И только потом нам показали, как и куда бежать по тревогам при свете и в темноте. «Бегом по трапу!» запомнилось на всю жизнь. Запомнились приборки. По субботам - одна большая и три - в остальные дни. Некоторые курсанты шутили: «Жизнь на флоте держится на приборках». Охотно занимались такелажными работами под руководством главного боцмана. Однако всем занятиям мы предпочитали штурманскую вахту. На прокладочной палубе в четыре ряда стояли небольшие столы с морскими картами и прокладочным инструментом. Курсанты, склонившись над картами, наносили на них курс и место корабля, вели навигационный журнал. Одним из преподавателей штурманского дела - навигации и лоции - был лейтенант Чумаченко, который год назад уговорил меня поступить в это училище. Иногда на прокладочную палубу поднимался руководитель практики капитан 2 ранга Константин Александрович Безпальчев. У каждого столика с морской картой останавливался на минуту-другую. На мелочи не разменивался, чаще проходил молча. Но грубых ошибок не прощал. Помню, поставил мне двойку за пользование резинкой в навигационном журнале и добавил: «Это ведь подсудное !»
Безпальчеву было тогда 45 лет. Коренастый, с выразительными голубыми глазами, ровным неторопливым голосом. Был в училище начальником военно-морского цикла. Большой эрудицией, остроумием, отличным знанием военно-морского дела он покорил нас с первых дней. С завидным мастерством увлекательно рассказывал о правилах предупреждения столкновения судов в море. Предмет его был довольно скучный и усваивался с трудом. Это что-то наподобие правил дорожного движения. Когда мы начинали уставать, Константин Александрович делал паузу, переключив наше внимание на какую-нибудь забавную морскую историю или шутку. Обращаясь к курсантам, он, например, серьезно спрашивал: «Входя на корабле ночью с Финского залива в Неву, вы видите впереди два горизонтально расположенных огня: слева зелёный, справа - белый; что это?» Мы ломали голову, но ответа не находили. Преподаватель приходил на выручку: «Это трамвай «шестерка» идёт по набережной Лейтенанта Шмидта». В классе оживление. Или такой вопрос: «Ваше судно идёт в тумане. Вдруг послышался барабанный бой ...». Снова у курсантов заминка. Оказывается, турецкое судно подает «туманные» сигналы. Это правило было только у турок и о нём мало кто знал. Безпальчев был в Турции, точнее в Константинополе, с визитом эскадры Черноморского флота. В двадцатых годах, когда мы только что появились на свет, Безпальчев командовал на Черноморском флоте эсминцем «Петровский». Бывший Нарком ВМФ Н.Г.Кузнецов в своих мемуарах так характеризовал командира «Петровского»: «...Человек строгий и любящий порядок во всём». Очень точная характеристика. В Севастополе нам показали флотские склады и производственные мастерские. Везде был образцовый порядок и чистота. На следующий день весь курс привели в сухой док на очистку подводной части крейсера «Коминтерн» (20 лет назад К.А. Безпальчев вводил в строй этот корабль). На беседках за бортом курсанты работали в защитных очках. Специальными скребками сдирали ракушки и водоросли, а потом стальными щетками - старую краску и ржавчину. Невозможно забыть экскурсию на панораму «Оборона Севастополя». Творение профессора Петербургской Академии художеств Ф.А.Рубо поразило масштабностью и выразительностью.
На переходе из Севастополя в Новороссийск нам впервые довелось наблюдать тактическое учение эскадры кораблей, которым руководил командующий Черноморским флотом контр-адмирал Ф.С. Октябрьский. Командующий находился на «Неве», которая обозначала линейный корабль «синих» и подвергалась в открытом море атакам авиации и подводными лодками «красных». Свободные от штурманской вахты курсанты были расписаны по секторам наблюдения за воздухом и перископами подводных лодок. Сначала нас атаковали самолеты, затем услышали доклад сигнальщика: «Две торпеды справа шестьдесят». После торпедной атаки «Нева» застопорила ход и спустила на воду моторный катер - поднять учебные торпеды. Приняв на борт торпеды, продолжили путь и через несколько часов подошли к Новороссийску. Когда входили в Цемесскую бухту, капитан 2 ранга Безпальчев собрал курсантов на прокладочной палубе для беседы. «В Цемесской бухте в июне 1918 г. по приказу Ленина были затоплены корабли Черноморского флота, - сказал он. Это решение было вынужденным. Нельзя было допустить захвата кораблей кайзеровской Германией». С большим интересом слушали мы рассказ бывалого моряка. Безпальчев сказал, что для исполнения решения правительства по указанию Ленина в Новороссийск был командирован член коллегии Народного комиссариата по морским делам - наш теперешний преподаватель. На Вахромеева мы стали смотреть теперь другими глазами. Нам было очень лестно учиться у знаменитых преподавателей, какими были для нас Безпальчев, Вахромеев и Кацадзе (начальник училища).
Вахрамеев Иван Иванович. - ... После Севастополя и Новороссийска «Нева» взяла курс на Батуми. Наш класс заступил на штурманскую вахту. Была полночь. Погода заметно портилась. Небо заволокли тучи, моросил мелкий дождь. Ветер не утихал - дула новороссийская бора. Качка чувствовалась всё сильнее. Мы по одному начали покидать прокладочную палубу. Капитан 2 ранга Безпальчев, как обычно, ходил между прокладочными столиками с невозмутимым видом - качка старому «морскому волку» нипочем. Неужели и мы будем такими? К утру ветер немного стих. Через несколько часов стали на якорь на Сухумском рейде, где прошло шлюпочное учение. На следующий день пришвартовались в Батуми, где было разрешено увольнение в город. С интересом впервые рассматривали субтропические растения. Долго по городу бродить не пришлось — было жарко и душно. Вечером жара спала. Курсанты вышли в город на строевую прогулку с песней. После кратковременной стоянки в Батуми отплыли в Севастополь. Снова драили палубу и медяшки, несли штурманскую вахту, стреляли из зенитных орудий, ходили на шлюпках на веслах и под парусами. В Севастополе были свидетелями «суеты» на рейде главной базы флота. К стоявшим на якорях линкору «Парижская коммуна», новому крейсеру «Ворошилов» и модернизированным - «Красному Кавказу» и «Красному Крыму» то и дело подходили плавсредства с разными видами снабжения и боеприпасов. Погрузка их на корабли проходила четко и без задержки. Кроме крейсеров, на большом рейде стояли новые эскадренные миноносцы «семерки» и модернизированные «Новики»... Вся эта армада олицетворяла собой боевую мощь Черноморского флота.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
