Сегодня мы отметили 71-ю годовщину Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.
ВСПОМНИМ!
День Победы - как он был от нас далёк...
ЛАЗЕРНОЕ ШОУ
НАС НЕ НУЖНО ЖАЛЕТЬ
Стихи С.Гудзенко Текст читает В. Высоцкий
Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели. Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты. На живых порыжели от крови и глины шинели, на могилах у мертвых расцвели голубые цветы.
Расцвели и опали... Проходит четвертая осень. Наши матери плачут, и ровесницы молча грустят. Мы не знали любви, не изведали счастья ремесел, нам досталась на долю нелегкая участь солдат.
У погодков моих ни стихов, ни любви, ни покоя - только сила и зависть. А когда мы вернемся с войны, все долюбим сполна и напишем, ровесник, такое, что отцами-солдатами будут гордится сыны.
Ну, а кто не вернется? Кому долюбить не придется? Ну, а кто в сорок первом первою пулей сражен? Зарыдает ровесница, мать на пороге забьется,- у погодков моих ни стихов, ни покоя, ни жен.
Кто вернется - долюбит? Нет! Сердца на это не хватит, и не надо погибшим, чтоб живые любили за них. Нет мужчины в семье - нет детей, нет хозяина в хате. Разве горю такому помогут рыданья живых?
Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели. Кто в атаку ходил, кто делился последним куском, Тот поймет эту правду,- она к нам в окопы и щели приходила поспорить ворчливым, охрипшим баском.
Пусть живые запомнят, и пусть поколения знают эту взятую с боем суровую правду солдат. И твои костыли, и смертельная рана сквозная, и могилы над Волгой, где тысячи юных лежат,- это наша судьба, это с ней мы ругались и пели, подымались в атаку и рвали над Бугом мосты.
...Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели, Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты.
А когда мы вернемся,- а мы возвратимся с победой, все, как черти, упрямы, как люди, живучи и злы,- пусть нам пива наварят и мяса нажарят к обеду, чтоб на ножках дубовых повсюду ломились столы.
Мы поклонимся в ноги родным исстрадавшимся людям, матерей расцелуем и подруг, что дождались, любя. Вот когда мы вернемся и победу штыками добудем - все долюбим, ровесник, и работу найдем для себя.
НЕВОСПОЛНИМАЯ ПОТЕРЯ! 6 МАЯ В СОЧИНСКОЙ БОЛЬНИЦЕ СКОНЧАЛСЯ ИЛЬЯ ЛЬВОВИЧ ЭРЕНБУРГ
В память о нашем брате-подготе мы склоняем головы... ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ!
Обратимся к воспоминаниям Ильи Львовича, опубликованным в Шестом сборнике воспоминаний подго тов. Конечно, он был разным, особенно свободолюбивым, количество его самоволок восхищает...
Илья Львович Эренбург окончил Ленинградское военно-морское подготовительное училище в 1949 году и Выборгское интендантское училище ВМФ в 1956 году. В промежутке этих дат он дважды поучился в 1-м Балтийском высшем военно-морском училище, в военно-морском политическом училище, в Североморском высшем военно-морском училище в Архангельске, дважды был курсантом Выборгского училища, послужил рядовым матросом на Северном флоте на эскадренных миноносцах «Осторожный» и «Отчётливый, старшиной команды ДОВРа в Североморске. Это был бурный период его исканий в стремлении к истине и свободе.
Став офицером, он успешно проходил службу на кораблях и в береговых частях Балтийского флота, оказавшись в своей стихии. Он обрёл своё место в жизни и дослужился до подполковника, а будучи в запасе, стал полковником. Илья ещё в Подготии писал хорошие стихи о курсантской жизни, а позднее он создал много прекрасных лирических произведений, од и баллад на морскую тему. Сделал сборник своих стихов под названием: «Стихи для дружеского круга». Несколько его стихотворений помещено в Сборник стихов подготов «О службе морской, о дружбе большой…». Но большая часть его творений не напечатана и хранится в рабочем столе автора. Илья жил в городе Сочи и работал главным администратором Сочинского морского порта.
ИЛЬЯ ЭРЕНБУРГ ВСЕГДА СТРЕМИЛСЯ К ПРАВДЕ И СВОБОДЕ Фрагменты воспоминаний
Сначала маленькое посвящение Юре Клубкову в порядке эпиграфа: Мой друг, тебе моё признание И это скромное клише За то, что ты воспоминания Разворошил в моей душе! Про юность беззаботную Он пишет, старый хрен, Чтоб нашу подноготную Потомкам дать в пример.
Судьба родителей
Мои родители были люди простые, без больших биографий. Отец родом из Белоруссии, из города Лоево. Прожил жизнь короткую, всего 48 лет. Умер в 1954 году от рака. Больших постов он не занимал, но это не помешало ему иметь в жизни много неприятностей, которые отражались на нашей семье. Когда мне было четыре года, он развёлся с моей матерью, оставив её с двумя детьми: мной и только что родившейся сестрой. Это было в 1934 году. После этого родители мучительно сходились и расходились неоднократно. Помню, что очень переживал эти неурядицы.
Перед самой войной мы жили более-менее дружно в Сосновой Поляне под Ленинградом. Отец работал начальником городка – так называлась должность, то есть комендантом городка из двенадцати жилых домов, принадлежавших 16-му строительному тресту. В одном из этих домов у нас была «роскошная» по тем временам квартира, то есть большая комната на втором этаже, разделённая фанерной перегородкой. Года два назад я побывал в этих местах и пытался найти наш дом, но там всё изменилось до неузнаваемости. Помню эпизод 1939 или 1940 года, когда был принят закон об уголовной ответственности за опоздание на работу. Отец, поздно придя с работы, лёг спать. Мама и я сидели за перегородкой и читали книгу. Прошло не более часа. Вдруг распахивается дверь, влетает испуганный отец в нижнем белье и панически кричит: – «Я опоздал на работу!». Мама сказала, что ещё вечер, но отец долго не мог успокоиться.
Утром 22 июня 1941 года поехали всей семьёй в Петергоф. Гуляли по парку вокруг фонтанов и встретили соседа, майора юстиции, который бежал по дорожке, и сказал нам, что началась война. Мы сразу поехали домой, чтобы послушать по радио официальные сообщения. Я помню выступление Молотова, которое мы слышали из громкоговорителей на улице. У отца была «броня» от призыва, но он добровольно пошёл в военкомат, и сразу был отправлен на фронт. Он прошёл всю войну и остался жив, получив одно лёгкое ранение и пару медалей: «За отвагу» и ещё какую-то. Был командиром миномётного взвода на Ленинградском фронте.
Ленинградский фронт, 1943 год. Командиры слушают боевое задание. Отец – второй справа.
Он демобилизовался в октябре 1945 года и вскоре после этого из семьи ушёл окончательно. Мама моя бедная прожила 92 года. У неё была очень трудная жизнь. Родилась в городе Виннице на Украине. В 1924 году она собралась эмигрировать в Америку, где у неё жили родственники. В последний момент эта поездка не состоялась потому, что в Штаты можно было попасть только через Кубу. Девушка из захолустья, ещё не видевшая ничего, побоялась отправляться в такую дорогу и осталась. А в итоге получила другую жизнь, которая прошла безрадостно. До войны мама работала в ОТК завода «Пирометр» и на других предприятиях.
Война, блокада, эвакуация
Когда отец ушёл на фронт, мы остались в Сосновой Поляне, в которую 15 сентября 1941 года около 14 часов вошли немцы. Буквально за два часа до их прихода мы сидели в подвале, изображавшем бомбоубежище. Возле дома залёг примерно взвод матросов с одним станковым пулемётом. Видно было, как наступали немецкие автоматчики. Мама решила уходить из дома. Она послала меня наверх взять самое ценное. Я вбежал на второй этаж и схватил дорогой для меня самодельный самокат, на котором вместо колёс были шарикоподшипники. Мать схватила нас с сестрой за руки, и мы с этим самокатом побежали к остановке трамвая. Тогда ходил там, кажется, девятый номер. На последнем трамвае, с длительными остановками из-за бомбёжки и обстрела, через три часа мы доехали до Питера и явились к родственникам.
Осень, всю первую блокадную зиму, весну и лето до августа 1942 года мы были в Ленинграде. Трудные зимние месяцы прожили в квартире бабушки на улице Блохина. Воспоминания очень тяжёлые. Несмотря на то, что мне было всего 11 лет, многое очень чётко помню. Мы пережили блокаду так же, как и другие ленинградцы. Буквально в нескольких сотнях метров в другом доме жил дедушка, мамин отец. Он умер от голода 1 января 1942 года. Мама на саночках увезла его на место, где собирали трупы. Где он похоронен, мы так и не узнали, скорее всего на Пискарёвском кладбище.
А мы чудом остались живы. Мама сохранила нас. Сначала бегали в бомбоубежище по тревоге, а потом перестали бегать. Всю зиму вдвоём с сестрой провели на кровати, укрытые всем, что было в доме. Поднимая маскировочную штору, наблюдали в окно, что происходит на улице во время обстрелов и бомбёжек. Мама работала плотником на заводе имени Козицкого. Этот радиозавод во время блокады выпускал автоматы. Мама занималась изготовлением деревянных прикладов к ним.
Один эпизод всё-таки расскажу. Весной 1942 года возобновились занятия в школе. Вдруг во время урока начался обстрел. Все побежали в убежище. Когда я выскочил на улицу, увидел, что в конце улицы взорвался дом, и всю улицу заволокло дымом и пылью. Мне показалось, что это рухнул наш дом, где была мама. Не обращая внимания на пожар, дым и пыль, я побежал через кучи щебня в сторону развалин с криками: – «Мама, мама!». Когда я миновал завесу дыма и пыли, то увидел, что наш дом цел и невредим. Тогда я остро почувствовал радость и счастье. Прибежав домой, долго обнимал и целовал маму, а она не могла понять, почему я вдруг стал такой ласковый.
В августе 1942 года нас вывезли на баржах на другую сторону Ладожского озера. Эти приспособленные для перевозки людей суда и баржи, составили костяк соединения, превратившегося позднее в 111 бригаду ОВРа, которая базировалась после войны в Либаве, а я в этой бригаде служил. Интересное совпадение. После переправы мы 22-е суток ехали в теплушках. Попали сначала в Кемерово, затем в маленький городок Барзас, а потом в деревню Малиновка. Рядом были деревни Ермаки и Кучум. В Малиновке прожили год с небольшим. Мать работала в колхозе рядовой колхозницей. В связи с тем, что в деревне школа была четырёхлетка, нам пришлось переехать в город Кемерово. Мама устроилась работать библиотекарем и учётным работником в 33-й школе, где я учился. Там мы прожили до лета 1945 года.
Радость Победы и жизнь послевоенная
После окончания войны буквально при первой возможности вернулись в Ленинград. Нам досталась так называемая «квартира» в доме на углу Малой Московской улицы и улицы Достоевского. В этом старом дореволюционном доме располагались бани. На чердаке была сделана деревянная выгородка, в которой жили три семьи. Мы занимали маленькую комнату. Это был ленинградский Гарлем. Мама устроилась работать регистратором в поликлинику на улице Правды. В конце своей трудовой деятельности она зарабатывала аж 350 рублей. Жили мы в крайней бедности. Всё, что у нас было, мы утратили во время войны, а то, что матери удалось сохранить, в 1945 году у нас украли из «квартиры». Мы остались абсолютно без ничего.
В 1946 году отец и мать жили вместе. Отец работал заместителем директора совхоза под Ленинградом. У него был очередной роман и очередные проблемы служебного плана. В этой семейной сумятице я сам выбрал себе путь. Мечтал быть военным с детства, почему-то кавалеристом. А пошёл в военно-морское подготовительное училище. Мы с друзьями метались тогда между авиационной спецшколой и ЛВМПУ. Я был активным комсомольцем, членом городского штаба пионеров, редактором какой-то общегородской пионерской газеты. Регулярно бывал во Дворце пионеров, где занимался во многих кружках: артиллерийском, литературном, художественном и других. Учился в 299 школе у Пяти Углов и вёл очень активную жизнь.
В то время произошёл такой эпизод. Горком комсомола дал мне рекомендацию для поступления в ЛВМПУ. Но я передумал и просил оформить направление в авиационную спецшколу. Ожидаю в приёмной. Входит морской офицер небольшого роста. Как впоследствии выяснилось, это был капитан-лейтенант Гандюхин. Наверное, кто-то помнит Гандюхина и подготскую хохму, как Саша Савинский разглядывает Гандюхина через увеличительное стекло и говорит: – «Разрешите обратиться, товарищ капитан-лейтенант!».
Гандюхин очень шустрый. Сразу ко мне с вопросом: – «А ты что здесь делаешь?». Я рассказал ему, что жду подписания направления в авиационную спецшколу. Он схватил мою бумагу и тут же её оформил у руководства на имя командования ЛВМПУ. А мне говорит: – «Приходи в училище».
Чемпион ВМУЗов по самоволкам
На следующий день я пришёл в училище, сдал все необходимые документы и был допущен к экзаменам. Благополучно завалил математику, в которой всегда был слабоват, и тем не менее с этой двойкой меня приняли, благодаря рекомендации горкома комсомола, в которой было написано, что я стихоплётством занимаюсь и что-то ещё. На мандатной комиссии капитан 1 ранга Величко, начальник политотдела, сказал: – «Надеюсь, вы будете писать не на заборах». Пришлось ему пообещать. Далее отмечено было, что я активно работал в комсомоле. Поэтому на первом курсе Подготии меня сделали комсоргом роты.
Учился я, мягко выражаясь, не очень хорошо. Со второй половины второго курса Подготии увлёкся тем, чем было положено увлечься юноше, – то есть девочками. Поэтому был отличен по части самовольных отлучек. Первую самовольную отлучку я совершил, когда только что был принят в курсанты. Нам выдали робы и бескозырки без ленточек. У нас ещё не было ни гюйсов, ни ремней с бляхами. И вот я рванул в таком виде через забор. В районе Пяти Углов меня прихватил патруль. Я спрятал за пазуху бескозырку и сказал, что я из ремесленного училища, и меня отпустили.
В 1948-1949 годах был одним из чемпионов ВМУЗов по самоволкам. Имел их около трёхсот. Помню случаи, когда дважды бывал в самоволках в течение одних суток, а однажды был в самоволке трое суток. Как правило, числился в это время в санчасти. Был в Подготии пожарный – младший лейтенант Ильин. Когда я перелез очередной раз через забор в месте, где стыковались железный и деревянный заборы на Дровяной, Ильин меня остановил: – «Эренбург, вы куда?». «В санчасть, товарищ младший лейтенант!» – бодро доложил я, и он меня отпустил.
Во время практики в лагере «Серая Лошадь» на берег выбросило старую мину. Вокруг неё собрались курсанты, человек пятьдесят. Все разглядывали и даже щупали её. Щёголев Иван Сергеевич, увидев толпу, подошёл. И когда он увидел, ЧТО внутри толпы, то издал дикий нечленораздельный крик, и все разбежались. Потом мы узнали, что был случай подрыва курсантов на старой мине, выброшенной прибоем на берег одного из Кронштадтских фортов.
Когда плавали на шхунах, был эпизод «чаепития на клотике». Мне казалось, что это был Б.И.Козлов, но все утверждают, что это «подвиг» Жоры Вербловского. Сегодня получена роба, Нас море, ребята, зовёт. Идёт послезавтра «Учёба» В солёный морской переход. Ещё я помню, что на «Учёбе» ночью кто-то выпал за борт. Вахту нёс Сидякин, и он объявил тревогу так: «Полундра! (далее непечатно). Человек за бортом!». Он заорал так громко, что сразу все выскочили на палубу и спасли человека. А кто упал за борт, я уже не помню.
В Подготии были бесконечные споры москвичей и ленинградцев на тему о том, какой город лучше, – Москва или Ленинград. Доходило дело до драк с криками: – «Братцы ленинградцы, бей друзей – москвичей!». Я активно участвовал в художественной самодеятельности, часто бывал ведущим концертов, писал и читал со сцены стихи. Стишки были слабенькие, но по тогдашнему уровню нашего понимания литературы пользовались успехом в подготской массе. У меня была белокурая подруга Валентина. Объявляя исполнение песни «Летят белокрылые чайки», я оговорился и сказал: – «Летят белокурые чайки». Зал ревел от восторженного смеха.
Эдик Найдель, мой друг-приятель, тоже постоянно участвовал в самодеятельности. Хорошо помню братьев Васютинских, которые выступали вдвоём и что-то декламировали скороговоркой. Я их встречал позднее, когда они стали профессиональными актёрами. Никиту Маталаева помню очень хорошо. Мы учились в одном классе. Помню также Валеру Галочкина, который каждую минуту посвящал тренингу своего тела, постоянно делал различные упражнения, отжимался на руках и так далее. Его звали «тренер-онаники». Киномехаником в клубе был Фильштинский. Когда во время фильма рвалась лента, а это тогда случалось часто, курсанты дружно орали: – «Мичман, фильму!», «Мичман, фильму!», повторяя это до тех пор, пока не продолжится кино.
ЛВМПУ, 1947 год. Илья Эренбург и Виктор Дзюба в ротном кубрике задумались о смысле жизни, не зная, как сложатся их судьбы
Наконец, закончили мы Подготию. Государственные экзамены на аттестат зрелости я сдавал, сидя в карцере, так как «сгорел» в очередной самоволке. Все ходили с шевелюрами, а я был пострижен наголо. Со мной сидели ребята со второго курса. Они дружно помогали мне делать «шпоры». На экзамены меня водили разводящие. Я надевал форму три и шёл сдавать, а потом переодевался в робу и возвращался в карцер. В этой самоволке меня засёк Зыбунов. Причём засёк на том, что я, проезжая мимо него в трамвае, был в форменке без погон, то есть нарушал форму одежды. Зыбунов сообщил Щёголеву и приказал меня наказать. И мне дали сколько-то суток ареста за нарушение формы одежды в городе во время увольнения. А о том, что я был в самоволке, никто не догадался.
После этого случая речь шла о том, что меня выгонят из училища. У начальства возникли разногласия по этому поводу. Со мной провёл душеспасительную беседу комсорг курса лейтенант Портянкин, которому я сказал сгоряча, что скорее я здесь повешусь, чем уйду из училища. Этот политбоец всё рассказал начальнику курса, и тот вызвал меня. Когда я вошёл в кабинет и доложил, Щёголев говорит: – «Ах, ты вешаться задумал?!» и крикнул старшине роты: – «Иванов, верёвку сюда!». Принесли пеньковый трос, и Иван Сергеевич говорит мне: – «На тебе верёвку, вешайся!». А я разозлился и ответил: – «Когда мне надо будет, я сам верёвку найду». Щёголев рассвирепел и выгнал меня. Но из училища меня всё-таки не отчислили.
ЛВМПУ, 1948 год. Вот такой я был подгот
Подготию закончил одним из хвостовых по успехам. На вручении аттестатов зрелости не присутствовал, так как был в городе по делам самодеятельности и подготовки к выпускному вечеру – покупал конфетти и серпантин. «Врезал» сто грамм водки, пришёл на пляж Петропавловской крепости, развалился на песке и заснул. Проспал торжественное вручение аттестатов зрелости, концерт самодеятельности и всё на свете. Многострадальная моя мама пришла в училище на этот вечер, а сына, увы, нету. На другой день меня вызвал ротный командир Семён Павлович Попов и вместо торжественного вручения резко сказал: – «Заберите свой аттестат». Я взял его и понуро ушёл.
Точные науки «не волок»
Началась учёба на первом курсе 1-го Балтийского высшего военно-морского училища. Рыжий Вася Донзаресков играл с ребятами в известную денежную игру, когда бьют монетой об стенку. Это увидел Зыбунов. Когда он появился, все разбежались. Зыбунов приказал Щёголеву собрать всех рыжих и привести к нему. Донзаресков метался по классным помещениям, чтобы спрятаться. Когда он заскочил в наш класс, кто-то предложил ему полить голову чернилами. Но было поздно. Дон был обнаружен и наказан.
Перед 23 февраля 1950 года я попал на гарнизонную гауптвахту вместе с Женей Черновым. Предыстория такова. Находясь в карауле, перед выходом на пост я наелся чёрного хлеба с луком до упаду. Минут за 30 до смены с поста у меня началась жуткая изжога. С трудом дождавшись смены, я поставил свой «винторез» в пирамиду и бегом в санчасть. Там мне дали ложку питьевой соды, и всё прошло. Меня не было минут 15. За это время в караульном помещении побывал дежурный офицер по училищу и обнаружил мою заряженную винтовку. Он записал замечание. А это было с пятницы на субботу. После караула предполагалось увольнение. Я пошёл к дежурному офицеру выяснять отношения и навыяснялся на пять суток ареста. А Женю Чернова посадили, кажется, за самоволку.
Перед тем, как меня с Женей повели на «губу», мы взяли с собой четыре пачки табака, который нам тогда выдавали. Мы вытащили из «гадов» стельки и в каждый «гад» высыпали по пачке. На гауптвахте нас обыскивал старшина, но табак он не нашёл. На «губе» мы были «лучшие люди», так как владели бесценным богатством. Этому эпизоду и Жене Чернову я тогда посвятил стихотворение. Вот отрывок из него:
Нас свела с тобой одна дорога – Кубрик наш, курилка и забор. Штурмовали при любой погоде Стык забора – лучший перелаз, А любовь и плюс любовь к свободе Выходили боком нам не раз! Помнишь, как по Летнему шатались Вечером в субботу налегке, Помнишь, как на Дровяном попались В понедельник, уходя «в пике». Как в курсантской робе всесезонной Чёрствою «черняшкой» на столе Мы на гауптвахте гарнизонной Праздники встречали в феврале. Не просили у судьбы пощады, Старшину-зверюгу провели, И табак под стельки сунув в «гады», На Садовой вышли в короли!
Мы с Женей Черновым на юбилее 10.10.1998 г
Когда весной 1950 года училище собиралось на парад в Москву, меня не взяли. Я пошёл к капитану 3 ранга Казакову выяснять, почему меня не берут на парад. Он спросил: – А вы помните, как в карауле не разрядили винтовку, сменившись с поста? – Да, помню, – ответил я. – Так вот вас возьмёшь на парад, а вы начнёте стрелять в членов правительства. На это мне нечего было ответить. Училище уехало на парад без меня. А я почти бессменно нёс караулы и наряды. Первый курс высшего училища закончил с двумя двойками. Точные науки «не волок» и постоянно пересдавал экзамены. Со «шпорами», естественно.
Был курсантом, стал рядовым матросом
Решил перейти в политическое училище. В результате неоднократных и настойчивых обращений к капитану 1 ранга Величко Ивану Ивановичу, ставшему к этому времени начальником военно-морского политического училища имени Жданова, был переведён на первый курс этого училища, на факультет журналистики (редакторский класс). Осенью 1950 года приступил к занятиям в политучилище. Здесь основной состав курсантов были бывшие сверхсрочники, то есть мичманы и главстаршины, «сундуки», как тогда их все называли. Для них политучилище было последней возможностью получить образование и стать офицерами.
Главстаршина Мисюрёв, будучи дежурным по роте, доложил начальству, что я, якобы, был в самовольной отлучке, когда увидел, что я стою около КПП с девушкой. А я не собирался никуда уходить. На следующий день пытался всё объяснить командирам и начальникам, но меня не слушали. В итоге через три месяца после поступления был отчислен с треском на Северный флот «за самовольную отлучку». Мама ходила к Величко, плакала и просила не отчислять меня. Величко сказал матери: – «Не расстраивайтесь, пусть послужит годик на флоте, наберётся ума, вернётся в училище и мы его возьмём».
Служил в Ваенге и Молотовске на эсминцах проекта 30-бис «Отчётливый» и «Осторожный» строевым матросом БЧ-2. Свои обязанности снарядного в кормовой башне главного калибра по книжке «Боевой номер» помню до сих пор: «Прибегаю на боевой пост, включаю снарядные клапана, коммутатор верхней подачи ставлю на «Ход»» и так далее». За отличное знание книжки «Боевой номер» получил двое суток отпуска. Использовал это поощрение не менее пяти раз, пока не нашёлся какой-то умник, сделавший соответствующую отметку в карточке поощрений и взысканий. В 1951 году в чине старшего матроса, отличника боевой и политической подготовки с прекрасной характеристикой, приехал в Питер. Сразу пошёл в политическое училище и там узнал, что Величко умер. Появился новый начальник училища контр-адмирал Обидин. Когда я попытался обратиться к нему, меня не пустили даже на порог и не захотели разговаривать.
Снова курсант, но ненадолго
Бил челом Борису Викторовичу Никитину, и в сентябре 1951 года был вызван и зачислен вновь на первый курс 1-го Балтийского ВВМУ. А мои однокашники по Подготии уже на третьем курсе. Я оказался в роте вместе с Джимом Паттерсоном и Женькой Скляровым. Все курсанты приняли меня хорошо. Раздавались возгласы: «Илья Эренбург вернулся!». Я был очень рад. Снова я курсант, я в Ленинграде, дома и так далее. Но буквально через месяц меня в числе большой группы «неблагонадёжных» курсантов, ранее отчисленных и принятых вновь, отправили в Архангельск в Североморское высшее военно-морское училище. Начальство нам сказало: – «Мы направляем вас на укрепление Североморского ВВМУ». Поехал я туда с тяжёлым сердцем, так как уезжать вновь из Питера мне не хотелось.
Когда приехали в Архангельск, оказалось, что город на другой стороне широченной реки, а моста нет. Переправа в город осуществлялась катерами – «макарками». На причале нас встретил заместитель начальника Североморского училища капитан 1 ранга Родионов. Он был из 1-го Балтийского училища, и знал меня, как облупленного. Когда увидел меня, моя судьба была предрешена. Чтобы от меня избавиться, вновь направили на медкомиссию, которая обнаружила, что зрение у меня не единица, а чуть ниже, и признала негодным в плавсостав по зрению. В конце 1951 года был отчислен на флот, чтобы дослужить положенный срок срочной службы. Вновь попал на эсминец «Осторожный», который ещё строился в Молотовске. Адский круг замкнулся. О своём морально-психологическом состоянии в тот период рассказывать не хочется, да и невозможно изложить словами то, что творилось в моей душе. Прослужил на эсминце ещё год.
Выход из кризиса и новая катастрофа
В 1952 году поступил в интендантское училище ВМФ, которое располагалось в городе Выборге. Это казалось выходом из критического положения, так как деваться мне было уже некуда. Вступительные экзамены сдать не мог. Помогла академическая справка высшего училища, с которой меня приняли без экзаменов. При этом не обратили внимания, что в справке значились две двойки. Меня, как уже опытного моряка, назначили старшиной роты. Получил три лычки, стал круглым отличником, так как учиться было легко, ибо серьёзных наук в училище не было. Моего опыта службы на флоте и предыдущей учёбы вполне хватало, чтобы освоить элементарныё предметы, которые там преподавали.
Мой портрет постоянно висел на доске почёта
Активно занимался самодеятельностью, но должность старшины роты мешала этим занятиям, поэтому перешёл в «помкомвзводы». Проучился в Выборге пять семестров из шести возможных. В декабре 1954 года, когда остался один семестр до окончания училища, меня отчислили за организацию коллективной пьянки. На деле организатором её я не был и вообще практически не пил. В день выборов после голосования нас отпустили в увольнение. Собралось десять человек, и кто-то предложил выпить, а денег не было. У одного парня оказалась знакомая продавщица в магазине. Она дала нам в долг водки. Зашли в общежитие к студенткам пединститута. Выпили водки, и запили горячим чаем. Двое из нашей компании вышли на улицу в расстёгнутых бушлатах, бескозырки на затылках.
А в Выборге тогда существовало училище морской пехоты, с которым наше училище обоюдно враждовало. Патруль морпехов с большим удовольствием прихватил наших ребят и доставил в комендатуру. Об этом немедленно доложили начальнику училища. Последовал «разбор полётов». Эти двое долго отмалчивались, но потом «раскололись» и выдали всех десятерых. Из нас самым суровым образом наказали двоих: меня, как старшину, и Шеховцова, который третий раз попался на пьянке. Исключили из комсомола, под Новый 1955 год посадили на «губу» на двадцать суток, а потом выгнали на флот. Такой «букет» наказаний не дал возможности меня разжаловать, поэтому в третий раз попал на флот старшиной первой статьи. Оказался в 215-м дивизионе 23-й дивизии ОВРа Северного флота. Нёс службу на рейдовом посту над первым причалом в Североморске. Назначили старшиной команды дивизиона. Восемь месяцев служил, как пудель, зажимал матросов, старался быть примером во всём. Как старшина, я был хорошо подготовлен к тому времени, имел опыт старшины роты в училище. Командиры были мной довольны.
Североморск, 1955 год. Служу старшиной команды дивизиона ОВРа. Слева – замполит капитан-лейтенант Малашкин
Штурманом ДОВРа служил Юра Михайлов из первого выпуска 1-го Балтийского ВВМУ, большой любитель спиртного. Он постоянно говорил: – Бросаю пить, со следующего понедельника начинаю готовиться в академию. В итоге он по пьянке уронил в колодец печать части, и был уволен в запас.
Чудесное превращение в морского офицера
В ДОВРе прослужил до осени 1955 года. Получил отличную характеристику и ходатайство командованию интендантского училища о восстановлении меня курсантом для завершения курса обучения. Меня приняли вновь на выпускной курс, но это произошло весьма непросто. Отправили документы в училище, я получил вызов. Приехал как раз на выпуск курсантов 1955 года и представился начальнику училища контр-адмиралу Буданову. А он говорит мне: – «Произошла ошибка, мы тебя принять не можем. Поскольку ты был отчислен приказом начальника ВМУЗов, как курсант выпускного курса, то и восстанавливать тебя должны ВМУЗы. Поэтому поезжай в Питер в Управление ВМУЗов и добивайся приказа о восстановлении». Он написал частную записку, адресованную куратору училища во ВМУЗах, и вручил её мне. Такой поворот событий меня не обескуражил, поскольку я привык ко всяким неожиданностям. Почему-то я был уверен, что получу нужный мне приказ.
Заместитель начальника училища полковник Михайличенко, строгий строевой начальник, который меня почему-то любил, оформил мне командировку в Ленинград на пять суток. При этом говорил: – «Поезжай, добивайся. Даю тебе пять суток на это и желаю успеха!». В тот же день был в Питере, в Управлении ВМУЗов на улице Красного флота. Через секретаршу передал записку и документы куратору. Прошло всего два часа, и я получил приказ о моём зачислении на выпускной курс Интендантского училища ВМФ. На радостях, как добропорядочный курсант, все пять суток командировки отгулял в Питере сполна, и только потом поехал в Выборг.
Повторно учить те же «науки» было скучно. Спал на лекциях напропалую. Замполитом курса служил капитан 3 ранга Правиленко Григорий Тимофеевич, недавно назначенный в училище. Многие подготы, возможно, помнят его – он был в ЛВМПУ лейтенантом, редактором газеты «Сигнал». Меня знал с подготских времён как активного военкора и относился ко мне по-доброму. Вызывает он меня и спрашивает: – Почему спишь на лекциях? Поговорили «по душам», и он меня с миром отпустил.
В одно из воскресений был с моим другом Ткаченко в увольнении. Он предложил зайти к знакомой девушке. Зашли, застали за столом большую компанию, которая что-то пила и ела котлеты с жареной картошкой. Дважды приглашать нас за стол не пришлось. Нам налили в стаканы какую-то бурду, и мы выпили. Оказалось – спирт. Я моментально окосел, и в таком виде решил идти в клуб училища на танцы. Однако вход был закрыт (клуб был невелик). Друзья открыли окно и проскочили. Я с тремя лычками на погонах, с тремя шевронами на рукаве замешкался, но потом всё же полез в окно. Прыгаю с подоконника в зал прямо на дежурного по клубу капитана 3 ранга Правиленко. Немая сцена. Ну, думаю, мне конец. Правиленко завёл меня в отдельную комнату, отругал, как следует, и приказал идти в роту. Но я остался на танцах. Как себя ощущал тогда, объяснить не могу.
Три дня ждал приказа об отчислении. Не выдержал и зашёл к Правиленко, чтобы прояснить ситуацию. Оказалось, что замполит никому не докладывал о моих безобразиях. Из кабинета Правиленко заскочил в курилку, где находился курсант нашего курса Вася (фамилию не помню), главстаршина из «сундуков». Ему единственному рассказал на радостях о случившемся. Через полгода Васю стало прихватывать начальство за его донжуанские проделки. Тогда он заявил начальнику училища: – Эренбурга покрываете, а меня наказываете!? Начальник училища вызвал меня и стал выяснять, в чём дело. Я легко оправдался, не упоминая Правиленко. Адмирал сказал: – Ваше счастье, что я не узнал тогда о вашем поведении. Я сразу догадался, что меня заложил Вася. Васю всё же отчислили. Он остался жить в Выборге, и вскоре был убит одним из оскорблённых им мужей.
Выпускные экзамены сдал на пять. Но государственная комиссия предложила присвоить мне звание лейтенанта запаса и уволить из Вооружённых Сил, так как я уже более семи лет находился на срочной службе. Голоса разделились: преподаватели настаивали выпустить меня лейтенантом на службу, а строевые командиры – «в запас». Начальник училища решил выпустить меня лейтенантом с назначением на должность.
Балтийск, лето 1956 года. Во время стажировки на СКР «Кугуар» встретился с Владиком Гущиным
Итак, в 1956 году Интендантское училище ВМФ я закончил при отличных учебных успехах, тем не менее, 284-м из трёхсот выпускников, и стал лейтенантом интендантской службы. Дипломы, погоны и кортики вручали на Выборгском стадионе представитель ВМУЗов контр-адмирал Б.В.Никитин и начальник училища контр-адмирал Ф.В.Буданов. Оба адмирала, глядя на меня, говорили обо мне и посмеивались. Когда я одним из последних подошёл к ним и доложил, два адмирала, давно знавшие меня, тепло поздравляли. Каждого выпускника они просто поздравляли и пожимали руку. А мне адмиралы по очереди по несколько минут трясли руку в рукопожатии и говорили: – «Ну, молодец, всё-таки стал лейтенантом!», высказывая при этом хорошие пожелания и напутствия.
Борис Викторович Никитин и Фёдор Васильевич Буданов
Офицером служил легко и с удовольствием
Я стал весьма добропорядочным офицером. Беспорочно прослужил четверть века на Балтике. Служил легко, добросовестно и с удовольствием. Сначала был назначен в Вентспилс в 99-ю бригаду ОВРа начпродом береговой базы.
Вентспилс, 1956 год. Я, молодой лейтенант, по-прежнему участвую в художественной самодеятельности
Из Вентспилса меня перевели в Ригу в 4-й отдельный дивизион тральщиков на такую же должность. Затем получил назначение в 111-ю бригаду ОВРа в Лиепаю тоже начпродом береговой базы. После этого с подачи Коли Прозрителева попал помощником по снабжению на плавбазу подводных лодок «Виктор Котельников». Со службой на «Котельникове» связан ряд забавных эпизодов, но это долго рассказывать. На плавбазе я прослужил год и занимался снабжением и снаряжением судов, идущих на Кубу, когда происходила отправка войск и вооружения в 1962 году в период Карибского кризиса. Люди и техника тогда отправлялись на больших судах из Лиепаи. Я успешно решил тогда одну тыловую задачу, за что получил благодарность и премию 150 рублей от Командующего флотом.
Лиепая, 1962 год. Помощник командира по снабжению плавбазы «Виктор Котельников» на ходовом мостике
После Кубинской эпопеи меня назначили в Клайпеду на должность помощника командира подвижной базы подводных лодок, располагавшейся на тяжёлых автомобилях. В подчинении было 60-70 человек личного состава и шесть офицеров. Эта же база обслуживала дивизион торпедных катеров, авиационный полигон и ДОВР. Там я послужил четыре года.
Клайпеда, 1965 год. Здесь я уже капитан и опытный интендант
Оттуда меня забрали на должность помощника командира базы минно-торпедного оружия в Лиепаю, где послужил два года. После этого командовал береговой базой 118 бригады ОВРа в Лиепае. Эти четыре года мне особенно памятны, так как командирскую работу я любил. Ниже оценки «четыре балла» при любых флотских и московских проверках моя береговая база не получала. Не было у меня ни одного ЧП. И чем бы я по тыловой своей сути мог гордиться, так это тем, что не имел жалоб за все четыре года со стороны личного состава. А бригада была большая: на довольствии числилось 2300 человек, 25 кораблей от МПК до СКРов и несколько десантных кораблей. Работа была тяжёлая, но для меня увлекательная и интересная.
Сыну Саше шесть лет. Фото на пороге здания бербазы ОВРа. «Утренний рапорт дежурного»
В это время я был майором и далее за очередным званием пошёл в управление тыла Лиепайской Военно-Морской базы, где восемь лет служил начальником продовольственной службы, часто оставался за заместителя начальника тыла. Там получил звание подполковника. К этому времени я стал матёрым тыловиком.
С мамой в Киеве, 1972 год
К сожалению, не состоялось моё совершенно готовое назначение командиром береговой базы 37-й дивизии подводных лодок, где я получил бы третью звезду на погоны. Когда приказ о моём назначении после всех проработок и согласований с множеством виз принесли на подпись командующему флотом Косову, он меня вычеркнул и назначил на это место своего человека, алкоголика Петю Клёца, которому обещал полковника. Петя Клёц, мой однокашник по Выборгскому училищу, за два года после назначения пропил всё. Допился до того, что сам залез в петлю. Его из петли вытащили и отправили в дурдом.
Стокгольм, 1974 год. Во время официального визита спасательного судна «В.Трефолев» в Швецию
Лиепая, 1976 год. Я с женой Милой и сыном Александром
Меня снова стали назначать на дивизию лодок. Через два года этого, наконец, возжелали все: и Командующий флотом, и ЧВС, и начальник тыла флота, и начальник особого отдела, и начальник отдела кадров. Но к этому времени я уже созрел к увольнению с флота в запас, поскольку «горела» квартира в Сочи. Жена была прописана там в квартире родителей, которые уже умерли. В силу сложившихся обстоятельств, это назначение вновь не состоялось. Итог моей офицерской службы хороший: в должностях не горел, в званиях не задерживался более положенного срока. Служба прошла интересно, вспоминаю с удовольствием. В 1979 году уволился из Военно-Морского Флота, прослужив тридцать календарных лет (не считая Подготии).
В родной стихии
Переехал с семьёй в Сочи, и с того времени живу здесь. Меня сразу пригласили на работу в Райисполком Центрального района города Сочи и предложили стать начальником отдела по учёту и распределению жилой площади. Я согласился, так как считал, что имею опыт такой работы и легко справлюсь. За тридцать дней работы в райисполкоме понял, что это такая должность, с которой можно запросто попасть на Колыму. Я ушёл, не стал там работать.
Пошёл в орготдел райкома партии. Руководитель орготдела сказал, что строителям нужны хорошие кадры, и предложил мою кандидатуру в стройтрест. Я проработал три года заместителем управляющего трестом «Сочигражданстрой». За это время познакомился с обстановкой в городе, с людьми познакомился. С вожделением смотрел на Морской порт, так как тянуло ближе к морю. В порту я сначала никого не знал, но за три года установил контакты и перешёл работать в Морской порт на должность помощника начальника порта. Сразу почувствовал себя в родной стихии.
Сочи 1982 год. Переоделся в форму гражданского моряка и почувствовал себя комфортно
1983 год. Мы с милой в Севастополе
В 1992 году наш Морской порт стал акционерным обществом, а я – главным администратором ОАО «Сочинский Морской порт». Работа идёт успешно. Всё нормально. Отношения с начальством всегда складывались хорошо и на службе, и на работе. Единственный случай, когда не находил общего языка с руководством, – это период работы в стройтресте, где управляющим был алкоголик. С ним надо было каждый вечер вместе выпить. Для него без этого день был прожит зря. А я не мог стать его собутыльником, чего он настойчиво добивался. Других случаев конфликтов с руководством у меня никогда не было. Наоборот, всегда устанавливались товарищеские отношения. Но этим я никогда не злоупотреблял. И всегда были хорошие отношения с сослуживцами, где бы я ни служил, где бы ни работал. И сейчас в порту нормальные отношения. Несмотря на мои 75 лет, продолжаю работать.
Руководство Сочинского морского порта на первомайской демонстрации
Моя семья
Сын Александр пошёл по моим стопам. В 1983 году окончил военно-морской факультет Высшего военного училища тыла. Начал он офицерскую службу в Управлении тыла Лиепайской ВМБ. Затем командовал береговой базой 177-го дивизиона кораблей резерва в Лиепае. Позднее несколько лет был старшим преподавателем на военно-морской кафедре Калининградского института рыбной промышленности. Имея за плечами 15 лет военной службы, в годы развала флота ушёл в запас и переехал в Сочи. Поступил на службу в милицию и в сорок лет стал полковником. Ныне он начальник пресс-центра УВД города Сочи. В системе МВД Российской Федерации признан лучшим по профессии, отмечен и награждён. Его дочь Наташа (ей 21 год) закончила юридический институт, следом за отцом пошла работать в милицию. Теперь она лейтенант, сотрудник пресс-службы ГАИ города Сочи.
Быт моей семьи и семьи сына устроен. Есть хорошее жильё, машины, дача (одна на всех). А на даче – фруктовый сад, более шестидесяти плодовых деревьев, грядки клубники, орешник, масса цветов. Каждый сажанец, каждый цветок посажены и обихожены руками моей дорогой жены Милы. По паспорту она Антонина, но все родные и близкие всегда звали её Мила. Можно было бы в любви и согласии дожить свой век, но постигло меня огромное горе – в мае 2005 года в возрасте 65 лет скончалась моя незабвенная Мила – главный стержень и лидер всей моей жизни, моя опора и надежда в любых жизненных ситуациях, мой надёжный причал. Теперь суждено мне в невосполнимом одиночестве доживать свой скорбный век.
Сочи, 5 февраля 2005 года. Последний танец с женой Милой на её последнем в жизни Дне Рождения
Только работа, поддержка сына и его семьи, а также внимание и сердечное сочувствие старых друзей, держат меня пока на поверхности. Спасибо им. Самые дорогие воспоминания Годы юности, годы романтики, связанные с Подготией, невзирая на прозу жизни, и сегодня вызывают прекрасные воспоминания. Я прошёл через пять училищ: Подготию, 1-е Балтийское, политическое, Североморское, интендантское. Закончил я Выборгское интендантское училище ВМФ, но с выпускниками 1955-1956 годов у меня нет дружеских контактов, хотя бывали отдельные встречи в период службы на флоте.
Душа осталась в Подготии и отдана однокашникам – подготам. Хотя было много плохого в тот период, но в деталях я его не помню совершенно. Я помню только то, что было хорошее, весёлое, смешное. Знал, что далеко не все относились ко мне положительно, но в душе ничего плохого не осталось. Поныне самые тесные связи у меня с однокашниками по Ленинградскому подготовительному и 1-му Балтийскому училищам, с которыми до сих пор сохранились дружеские отношения. С ними вместе праздную все юбилеи.
ПОСЛАНИЕ ОРГКОМИТЕТУ
Не вышел из меня поэт, Таланта, видно, нету. Но всё ж хочу в стихах привет Послать Оргкомитету. Я вас благодарю за весть, Что не забыт друзьями, И юбилей сочту за честь Отметить вместе с вами! Давно увидеться мечтал, Поймите человека – Совсем не многих я встречал Всю третью четверть века. Судьба безжалостна была, Мне так вас нехватало С тех пор, как жизнь нас развела С подготского причала. В душе по-прежнему подгот, Но объяснюсь заранее: Не довелось мне Красный Флот Прославить в океане. Не вёл я корабли в ночи, Я весь – в иной заботе И два десятка лет харчи Я выдаю на флоте. Но я не бюрократ, о нет, Заветам верен свято И на котёл Оргкомитет Приму без аттестата! Лиепая, 1978 год
Ленинград, октябрь 1983 года. Традиционная встреча однокашников. Здесь я с женой Милой, Ваней Краско, и жёной Бори Емельянова в музее училища подводного плавания
На одной из юбилейных встреч сфотографировался с другом Борей Емельяновым
Ленинград, 1988 год. С Эдиком Найделем встретился впервые после окончания училища
С Юрой Квятковским общались в Сочи, когда он был в санатории
Воспоминания тех лет мне очень дороги. Многие сравнивают наше подготское сообщество с Пушкинским лицейским братством, длившимся всю жизнь. Такое сравнение вполне правомерно, так как они совпадают по душевному настрою сохранить дружеские связи навсегда. Друзья – лицеисты Пушкинского выпуска встречались ежегодно 19 октября и вели протоколы своих встреч до конца дней.
Мне кажется, что из всех выпусков Подготии и 1-го Балтийского училища самым интересным по составу, прочности и долговечности сплочения является наш курс выпуска 1949 года Подготии и 1953 года 1-го Балтийского училища. Считаю выпускников этих лет своими братьями.
Из наших однокашников вышло много талантливых людей. Во-первых, двенадцать адмиралов – это больше всех других выпусков. Многие стали капитанами первого ранга, командирами подводных лодок и надводных кораблей. Несколько человек преуспело в науках. Ваня Краско – наша краса театральная. Лёха Кирносов покойный, который израсходовал себя до срока. Он чем-то напоминает мне Сергея Есенина. Не своим творчеством, а что-то есть в них общее. Лёха – это Есенин в военно-морской форме.
Щёголев Иван Сергеевич
Я, вероятно, недооценивал Щёголева Ивана Сергеевича. Сейчас понимаю, что наше становление – это его заслуга. Иван Сергеевич всегда казался мне старым, а ведь ему было всего 29 лет, когда мы поступили в подготовительное училище, и он взял нас под свою опеку. Однажды я встретился с ним в санатории. Он был с супругой. Мы общались запросто. Вроде и возрасты наши нивелировались с годами. Своё творчество я оцениваю примерно так:
Со скромной музой я дружу. У главных муз свои кумиры. Себя за классика держу В пределах собственной квартиры.
Дети и война… Мне кажется, эти два понятия несовместимы. Иногда вижу, как совсем незнакомые люди реагируют на маленьких детей: их глаза теплеют от улыбки, руки вытягиваются, готовые поддержать, если малыш споткнется. Нет, не до нежностей было тогда, в те страшные военные годы.
Мой дедушка, Лепков Владислав Михайлович, родился 9 апреля 1939 года, на улице Остоженка, в самом центре Москвы. Помнится, он шутил, что с крыльца его дома видны звёзды Кремля. Когда началась война, отец деда в первые же дни погиб на фронте, а его мама Ольга Сергеевна со своими сёстрами участвовала в обороне Москвы. Днём она в числе других горожан выходила и копала противотанковые рвы вокруг Москвы, а ночью дежурила на крыше своего дома и скидывала фугасные бомбы. Дедушка рассказывал, что в первые же дни войны москвичи получили указание заклеить окна бумагой для того, чтобы немецкие бомбардировщики не смогли целенаправленно сбрасывать бомбы на жилые здания. До детей ли, до нежностей ли было им, матерям! Дедушка всю жизнь помнил, как его, 2-х летнего ребёнка, заворачивали в ковёр и прятали под кровать во время авиаударов по Москве. До сих пор часть этого ковра сохранилась и лежит у нас на даче – как память о дедушке, как семейная реликвия.
Закончилась война. Страшные годы были позади. Дедушка рос очень активным и любознательным мальчишкой. Говорят, военное поколение детей рано повзрослело: они вместе со взрослыми разделили ту участь, которая была им уготована страшной, никого не щадящей войной. Он рано начал читать и был записан в библиотеку им. Ленина. Его любимой книжкой в детские годы были сказки Корнея Ивановича Чуковского. В ней были собраны «Федорино горе», «Тараканище», «Чудо-Дерево», «Телефон», «Бибигон», «Английские народные песенки» и другие. Это толстая книга с пожелтевшими страницами стоит у меня в шкафу, я её тоже читал.
Но есть среди детских воспоминаний и веселые: вместе со своими приятелями мой дедушка катался на санках с горок в Александровском саду - тогда это было разрешено. Друг семьи, адмирал флота Николай Герасимович Кузнецов, курировал в то время все Нахимовские училища, которые были созданы в первую очередь для детей, лишившихся родителей. Он и посоветовал маме моего дедушки, потерявшей мужа во время войны, отправить 11-ти летнего сына в Рижское Нахимовское военно-морское училище. Дед хорошо сдал вступительные экзамены и был зачислен в 5 класс училища. Он отлично учился, осваивая общеобразовательные предметы и военные дисциплины. У него появилось много друзей, с которыми он общался на протяжении всей жизни.
25 июня 2013 года исполнилось 70 лет со дня издания приказа Народного комиссара Военно-морского флота адмирала Н.Г.Кузнецова об организации Бакинского военно-морского подготовительного училища. В 1944-м году были созданы Ленинградское, Владивостокское и Горьковское военно-морские подготовительные училища. Через год Бакинское ВМПУ перебазировалось в город Калининград, а Горьковское - в город Саратов.
Военно-морские подготовительные училища числились в составе Военно-морского флота. Курсанты подготовительных училищ именовали себя подготами, и это название навсегда прижилось во флотской среде. Училища были созданы в разгар войны, поскольку Николай Герасимович Кузнецов прозорливо думал о тех, кто придёт на смену погибшим и раненым морским офицерам, кто после войны будет строить новый могучий флот. Основной контингент первых подготов состоял из выпускников гражданских военно-морских специальных школ, созданных перед войной. При зачислении в подготовительные училища, «спецы» принимали военную присягу.
Благородная роль подготовительных училищ проявилась в том, что в тяжёлые годы войны они собрали со всех концов страны ребят 14-15 лет и дали им возможность получить среднее образование и обрести высокую цель в жизни. Вступительные экзамены были строгими, а конкурс очень большим. Условия службы и учёбы в подготовительных училищах были суровыми. Казарменное содержание, военный распорядок дня, строгие уставные требования, строевая подготовка, несение нарядов повседневной и караульной службы с боевым оружием, соблюдение формы одежды, занятия в классах по расписанию и другие нагрузки выдерживали не все. Дисциплина в подготовительных училищах была строгая. Начальство относилось к подготам, как к взрослым воинам. Зачастую быт не был налажен, а питание было недостаточным. Но большинство подготов стойко переносили трудности и закалялись морально и физически.
Курсанты подготовительных училищ получали суровое флотское воспитание, им прививалась любовь к флоту и морской службе. При выпуске они получали аттестат зрелости, а также право и обязанность стать курсантами высших военно-морских училищ, готовивших офицеров Военно-морского флота. Военно-морские подготовительные училища существовали восемь лет. Они с честью выполнили своё предназначение. Может быть, в силу краткости своей истории, они не стали широко известны в обществе, не отражены в должной степени в исторической и художественной литературе. А это несправедливо. В послевоенной истории советского Военно-морского флота подготы, несомненно, сыграли выдающуюся роль.
За восемь лет подготовительные училища передали в высшие военно- морские училища семь тысяч курсантов, ставших офицерами Военно-морского флота. Из них впоследствии выросли 155 адмиралов, 5 генералов, 19 Героев Советского Союза, 2 Героя Социалистического Труда, 3 академика Российской Академии Наук. Всей стране известны такие выдающиеся личности, вышедшие из подготов, как Главком ВМФ Герой Советского Союза адмирал флота В.Н.Чернавин, кораблестроители, Герои Социалистического Труда И.Д.Спасский и В.II.Рыков, государственный деятель Е.М.Примаков, писатели Валентин Пикуль и Виктор Конецкий, народный артист России Иван Краско и многие другие замечательные люди. Но, видимо, главное состоит в том, что тысячи бывших подготов стали достойными офицерами советского океанского Военно-морского флота в 1970-1980-х годах.
Выйдя из стен высших военно-морских училищ, бывшие подготы разъехались по морям и океанам, по флотам и флотилиям, и обычно не часто встречались со своими однокашниками. Но со временем, через 20-30 лет после выпусков, стало расти стремление к встречам с друзьями своей молодости. И встречались подготы разных училищ во всех морских городах. В сентябре 1994 года состоялась первая Всеподготская встреча в Санкт-Петербурге. Был создан Совет ветеранов-выпускников военно-морских подготовительных училищ. Председателем Совета был избран вице-адмирал Георгий Николаевич Авраамов. В это время он работал научным сотрудником музея на крейсере «Аврора», поэтому местом заседаний Совета стал легендарный крейсер. В Совет были избраны представители всех военно-морских подготовительных училищ В дальнейшем Всеподготские встречи проходили через два года и посвящались памятному событию в истории Военно-морского флота. На первых встречах присутствовало до трехсот ветеранов-подготов, приезжавших из разных городов бывшего Советского Союза. Больше всего было ленинградцев. Многие друзья-подготы не видели друг друга по 40-50 лет. Встречи, воспоминания, волнения, дружеское общение, стремление подвести итоги жизни и службы.
И не случайно с трибуны звучали такие стихи:
Признаем честно: кто бы мог представить. Что нам судьбою путь глобальный дан И что для нас рабочим морем станет Весь Мировой Великий океан, Что мы пройдём уверенной походкой, Пересекая частокол долгот, От синих вод Антарктики далёкой До самых крайних северных широт? И что б ни говорили, а Державы Мы берегли спокойствие и честь, И в вечной Книге русской флотской славы Страничка наша, несомненно, есть!
При Совете ветеранов-подготов была создана редакционная коллегия, которая сыграла большую роль в пропаганде истории подготского братства. Всего редколлегией было составлено и издано восемь книг, каждая тиражом от 200 до 500 экземпляров. Первой была выпущена книга «Военно-морские подготовительные училища. Исторический очерк». (2001 год). Затем вышли три сборника стихов подготов «О службе морской, о дружбе большой» (2003-2006 годы). В сборниках было опубликовано более трёхсот стихотворений семидесяти авторов-подготов. И надо сказать, что стихи Владимира Ажажи. Рудольфа Голосова, Бориса Козлова. Виталия Михайлова, Виктора Щербакова, Ильи Эренбурга и других товарищей по своему содержанию и звучанию ни в чём не уступали стихам признанных профессиональных поэтов.
После безвременной кончины в 2004 году председателя Совета ветеранов-подготов Г.Н.Авраамова была издана хорошая книга статей и воспоминаний о нём. В 2010 году редколлегия выпустила книгу «Литературное творчество подготов». В этом сборнике были помещены 52 биографические справки об авторах и 210 названий изданных ими книг - научно-технических, исторических, художественных.
Очередной книгой, выпущенной редколлегией в 2012 году, стал сборник «Подготы-адмиралы, Герои, академики». На страницах книги - лучшие из лучших подготов. Не все фотографии редколлегия смогла разыскать, но 157 человек представлены - и портреты, и биографические справки. Когда берёшь в руки эту книгу, то испытываешь чувство большой гордости за наше подготское братство. Надо отметить, что изданные редколлегией книги встречали у читателей одобрение и благодарность. В особенности жёны и вдовы моряков очень тепло отзывались о сборниках стихов. Годы проходят неумолимо. Уже две трети подготов ушли в мир иной. Остальные находятся в весьма зрелом возрасте и не могут похвастаться своим здоровьем.
Девятая Всеподготская встреча состоялась в сентябре 2012 года. Присутствовало 100 подготов. Встреча прошла торжественно, с хорошим настроением участников. Все подготы горды тем, что честно выполнили свой служебный и жизненный долг. Они были глубоко преданы своему Отечеству и оставили неизгладимый след в истории Военно-морского флота. Память о себе они сохранили навсегда, издав восемь книг по истории подготского братства.
Многие жители Ленинграда-Санкт-Петербурга знают или бывали на улице Подводника Кузьмина. Она названа именем командира подводной лодки Щ-408.
3 мая 2016 года в Финском заливе, в 30 километрах от эстонского города Верг, российские поисковики спустили на воду венки на месте гибели советской подлодки «Щ-408» в 1943 году. Около недели назад после долгих поисков ее нашла экспедиция «Поклон кораблям Великой Победы», она покоится в территориальных водах Эстонии. Руководитель проекта Константин Богданов рассказал журналистам, что российские дайверы хотят установить мемориальную табличку на корпусе подлодки, однако пока не удается получить разрешение на это от эстонских властей. По законам Эстонии, объяснил Богданов, нельзя не только поднимать погибшие объекты, но даже прикасаться к ним. Запрещается даже поднять грунт со дна, поэтому было решено совершить погружение, набрать возле подлодки морской воды, наполнить ею фляги и передать родным погибших подводников.
Последней миссией «Щ-408», или, как ее ласково прозвали, «Щуки», было найти выход в Балтийское море через минные поля. В поход она отправилась 18 мая 1943 года. Враг вскоре выследил ее и около двух дней вел за ней погоню. Сначала ее расстрелял самолет противника, затем по ней велась атака глубинными бомбами, в результате «Щука» получила серьезные повреждения. Капитан-лейтинант Павел Кузьмин, командовавший подлодкой, принял решение всплыть – чтобы дать бой. Когда корпус субмарины появился над водной гладью, артиллерийские орудия на ней были повернуты в сторону противника. Бой был неравным, изрешеченная «Щука» ушла на дно, но так и не спустила флаг. Еще двое суток акустики отмечали на ней удары: это экипаж пытался отремонтировать субмарину и всплыть. Однако это не удалось, все подводники погибли.
Поиски «Щуки» вели российские и финские поисковики. Россияне передали финнам архивные документы и определили район поиска, те вышли в море, установили координаты подлодки, а затем была проведена серия совместных исследовательских погружений. По словам Константина Богданова, подлодка находится в двух милях от тех координат, которые были указаны в архивных документах. На палубе дайверам удалось разглядеть следы боя, орудия повернуты в сторону противника, все люки задраены, экипаж, по мнению поисковиков, внутри. Лодка изъедена ржавчиной и изрешечена снарядами противника, однако корпус хорошо сохранился, уцелела даже деревянная противоминная обрусовка, сохранились антенны.
О героической судьбе экипажа ПЛ Щ-408, повторившем подвиг экипажей "Варяга", СКР "Тумана" рассказано в книгах Л.А.Курникова и С.А.Гурова
Л.А.Курников ПОДВОДНИКИ БАЛТИКИ
Подвиг и трагедия Щ-408
Командование флота стремилось вывести подводные лодки на балтийские коммуникации противника как можно быстрее. Это диктовалось интересами фронта. А искать «дыру» в Нарген-Порккалаудском заграждении каждой лодке всё равно предстояло самостоятельно. Место, где удалось бы пройти одной, было практически невозможно точно обозначить для других. Надеяться же на то, что где-то найдутся широкие «ворота», свободные от сетей и мин, не приходилось. И если прорыв этого рубежа был вообще возможен, то поиск проходов не одной лодкой, а двумя-тремя одновременно, вероятно, мог быстрее привести к успеху. Так, во всяком случае, смотрели на это тогда. Вторую подлодку, Щ-408, находившуюся с 11 мая на Лавенсари, командующий флотом приказал отправить в боевой поход 19 мая. Погрузившись там же, где восемь дней назад начала самостоятельное движение Щ-303, капитан-лейтенант Кузьмин пошёл дальше не через Нарвский залив, как Травкин, а северным маршрутом. И доказал его проходимость: эта подлодка успешно преодолела Гогландский рубеж. А для зарядки аккумуляторов Щ-408 всплыла там, где заряжалась Щ-303, – в районе острова Вайндло. Однако Кузьмину здесь не повезло: «Щуку» обнаружил и атаковал противолодочный самолёт. Она успела погрузиться, не получив серьёзных повреждений, но разрывы сброшенных самолётом бомб, по-видимому, нарушили герметичность какой-то из топливных цистерн. Весьма вероятно, что именно маслянистый след соляра позволил быстро появившимся катерам вцепиться в «Щуку», и от них никак не удавалось оторваться. Так начались подвиг и трагедия экипажа Щ-408. о которых очень немногое смог передать по радио её командир. Полнее представить происшедшее помогли доклады вылетавших туда и включавшихся в морской бой лётчиков.
Преследование лодки катерами, шедшими по её следу, продолжалось более двух суток. Даже при самом экономном маневрировании под водой, она должна была за это время израсходовать почти весь заряд батареи. Вероятно, появились и повреждения от бомбёжки. Около трёх часов ночи 22 мая от Кузьмина была принята краткая радиограмма, для передачи которой надо было хотя бы на минуту подняться на поверхность. В ней говорилось, что противник непрерывно бомбит лодку, не даёт всплыть для зарядки. – Прошу помочь авиацией,– радировал командир Щ-408. По приказанию командующего флотом в район острова Вайндло были посланы истребители. По дальности это место находилось на самом пределе их полётных возможностей. Затем вылетела ещё одна группа самолётов. Им пришлось вступить в бой с истребителями противника, но они штурмовали и вражеские катера, и, насколько я знаю,– небезрезультатно.
Однако уничтожить или разогнать те силы, которые гитлеровцы стянули в этот район, близкий к их базам, флотские лётчики не могли. Они были не в состоянии надёжно прикрыть подводную лодку на таком удалении от своих аэродромов, хотя и пытались помочь ей до самого конца неравного боя. Лётчики видели, как Щ-408, которая, вероятно, не могла больше оставаться под водой из-за повреждений корпуса или просто потому, что в отсеках уже нечем было дышать, всплыла, как выскочили наверх расчёты двух 45-миллиметровых орудий и открыли огонь по катерам. Наши подводники (думаю, это можно сказать о каждом экипаже) всегда были внутренне готовы к тому, что всплытие перед лицом более сильного врага и огневой бой с крайне малыми шансами на победу, станут единственной альтернативой неизбежной гибели в морских глубинах. Я рассказывал, как при таких всплытиях на палубу выходили не только орудийные расчёты, но и моряки, вооружённые автоматами и гранатами.
И как ни мала вероятность благоприятного для подводников исхода подобных действий, не укладывающихся в обычные понятия о тактике подводных лодок, бывало, что дерзость и отвага командира спасали обречённый, казалось бы, корабль. Вспомним, как вырвалась из лап врага С-4, которую гитлеровцы считали настолько своей добычей, что уже обозначили её место на грунте плавучими вешками. Но капитан-лейтенант Кузьмин, его боевой замполит капитан-лейтенант Круглов и весь экипаж Щ-408 вряд ли могли рассчитывать, что им удастся как-то обмануть противника. Не те были обстоятельства, не та обстановка. А одолеть в огневом артиллерийском бою на короткой дистанции по меньшей мере пять сторожевиков, имевших в сумме не менее десяти скорострельных орудий, практически невозможно. Подводники пошли в свой последний бой с единственной реальной целью – нанести, прежде чем погибнуть, какой-то урон врагу. Этой цели экипаж Щ-408 достиг. Лётчики видели, как один катер, по которому вела огонь подлодка, стал тонуть, как охватило пламенем другой. После выхода из войны Финляндии потопление лодкой Кузьмина двух противолодочных катеров нашло подтверждение в финских официальных документах.
Подводная лодка Щ-408 ведёт неравный бой с пятью боевыми катерами противника. Картина художника И.Родионова
Лётчики видели, как «Щука» скрылась под водой с развевавшимся над рубкой военно-морским флагом. Трудно с абсолютной определённостью сказать, погибла ли она от полученных пробоин (они, несомненно, были) или же командир принял решение вновь погрузиться. Первое – вероятнее. Как бы там ни было, какие-то отсеки лодки, опустившейся на грунт, оставались незатопленными, и находившиеся в них моряки продолжали бороться за живучесть корабля. Мне самому довелось потом слышать от финских офицеров, побывавших тогда в том районе, что в течение многих часов акустики их катеров улавливали доносившиеся со дна звуки ударов по металлу: подводники, сохранившие до конца твёрдость духа, пытались заделать пробоины, устранить повреждения.
Командир подводной лодки Щ-408 Павел Семёнович Кузьмин
Доблесть моряков Щ-408 поставила эту балтийскую подлодку в отечественной морской истории в один ряд с легендарным «Варягом», североморским сторожевиком «Туман» и другими кораблями, экипажи которых повторили их подвиги. Такие корабли поистине бессмертны. В Ленинграде, от набережной которого ушла эта подводная лодка в свой последний поход, есть теперь в Кировском районе, за Нарвской заставой, улица Подводника Кузьмина с мемориальной доской на угловом доме, напоминающей о том, что совершили молодой командир и его героический экипаж во славу Родины, во имя грядущей Победы.
Улица подводника Кузьмина
22 мая 1943 года ПЛ «Щ-408», преодолевшая гогландский противолодочный рубеж, была обнаружена и атакована самолетом противника. Попытка экипажа ликвидировать повреждения в подводном положении не удалась, к тому же лодку демаскировало масляное пятно на поверхности. Не имея возможности оторваться от противника, командир принял решение всплыть и принять бой с пятью катерами врага. Из-за тяжелых повреждений, полученных в бою, лодка затонула. Экипаж погиб вместе с кораблем, приняв героическую смерть, но не спустил военно-морского флага перед врагом.
Новая «Щука»
Щ-408 в блокадном Ленинграде
Начало Великой Отечественной войны ПЛ «Щ-408» встретила в составе учебной бригады подводных лодок КБФ в Кронштадте. Степень технической готовности ее составляла 80 %. К концу сентября 1941 года лодка была ускоренно принята в состав Балтийского флота и начала подготовку к переходу из Кронштадта в Ленинград на отработку задач боевой подготовки. 26 сентября в Морском канале ПЛ «Щ-408» столкнулась с сетевым заградителем «Онега». В результате аварии на лодке был пробит прочный корпус и погнута тумба перископа. Субмарина была вынуждена вернуться на завод и встать в ремонт, который закончился только к весне следующего года. 22 июня 1942 года «Щ-408» находилась у стенки завода № 194 (им. Марти) в Ленинграде, устраняя замечания, выявленные при отработке курсовых задач. Здесь она вновь была повреждена в результате попадания двух артиллерийских снарядов противника, обстреливающего город.
Через образованные пробоины внутрь лодки начала поступать вода. Пятый отсек был затоплен полностью. Второй снаряд нанес сильные повреждения надстройке. Кораблю снова потребовался ремонт. 16 октября многострадальная «Щука» перешла в Кронштадт, но и здесь ее преследовали печальные события. 25 октября 1942 года у борта лодки взорвался 210-мм немецкий снаряд. Подлодка вновь получила две осколочные пробоины в прочном корпусе. Пять членов экипажа были ранены и отправлены в госпиталь. Казалось, полоса неудач не закончится, но личный состав сумел переломить ситуацию и «Щ-408» к маю 1943 года была готова к выполнению боевого задания. Трудная, очень трудная задача выпала на долю Павла Семеновича Кузьмина в том суровом для балтийских подводников сорок третьем году. Степень сложности ее и трудности преодоления не представлял на флоте никто.
Щ-408-Днём 22 июня 1942г. в лодку попало два снаряда, 5-й отсек затоплен, повреждена надстройка
Стальные клещи
К 1943 году противник значительно усилил минные заграждения на противолодочных рубежах в Балтийском море. Кроме того, в наиболее узком месте Финского залива – на линии нарген-порккалаудской позиции – были установлены два ряда противолодочных сетей, которые полностью перекрыли залив на всю его глубину. В районе между гогландским и порккалаудским рубежами действовали пять поисково-ударных групп противника, из двух-трех кораблей каждая, и осуществлялось патрулирование самолетами. На островах и побережье были установлены артиллерийские батареи. Эти силы и средства образовали единую противолодочную зону глубиной более 150 миль. Нигде до и в ходе Второй мировой войны не создавалось таких сильных противолодочных рубежей, как в Финском заливе.
Подводная лодка «Щ-408»
Средняя подводная лодка типа «Щ» (заводской № 513), Х-бис серия. Заложена 23.04.39 на заводе № 194 в Ленинграде, спущена на воду 04.06.40 и 22.09.41 включена в состав КБФ. Водоизмещение: надводное 590 т, подводное 708,3 т; длина: 58,75 м; ширина: 6,4 м; осадка: 3,95 м; мощность: дизеля 2x800 л. с., электромотора 2x400 л.с.; скорость хода максимальная: надводная 14,25 уз., подводная 8,92 уз.; дальность плавания экономходом: над водой (8,5 уз.) 4 000 миль, под водой (2,5 уз.) 100 миль; глубина погружения: до 90 м; автономность: 20 (45) суток; вооружение: 4 носовых и 2 кормовых 533-мм торпедных аппарата (10 торпед), 2х45-мм орудия (1000 сн.), 2x7,62-мм пулемета; экипаж: 40 человек, из них 7 офицеров.
В этой обстановке командование КБФ к маю 1943 года подготовило на прорыв в Балтийское море первую группу из трех подводных лодок. Первой 11 мая покинула остров Лавенсари гвардейская ПЛ «Щ-303» под командованием капитана 3-го ранга И. В. Травкина. Она успешно форсировала гогландскую противолодочную позицию. Но затем ее постигла неудача – в районе нарген-порккалаудской позиции она трижды попадала в противолодочные сети и подвергалась преследованию кораблями противника. И только благодаря выдержке и находчивости командира лодка была спасена. С большим трудом «Щ-303» удалось оторваться от преследования и вернуться в базу.
Поход в бессмертие
Не дождавшись от «Щ-303» радиограммы о форсировании второй минно-артиллерийской позиции, командование приказало Кузьмину выйти в море. В ночь на 19 мая 1943 года ПЛ «Щ-408» под командованием капитан-лейтенанта П.С.Кузьмина вышла с рейда острова Лавенсари на позицию в Балтийское море. До точки погружения на восточном Готландском плесе ее сопровождали пять сторожевых катеров «морских охотников» и семь катеров-тральщиков. Далее лодка продолжала движение самостоятельно и благополучно форсировала готландский противолодочный рубеж. Через три дня подводники доложили, что лодка получила незначительное повреждение, ввиду того что противник не дает возможности зарядить аккумуляторную батарею. В штабе флота приняли срочные меры – выслали штурмовики и истребители к месту нахождения «Щ-408». Внезапным ударом они рассеяли скопление вражеских кораблей, один сторожевик и два катера противолодочной обороны гитлеровцев потопили. Немцы направили в этот район свою истребительную авиацию. В небе завязались жаркие воздушные бои. Наши летчики потеряли четыре истребителя, два Ла-5 и по одному И-16 и И-153.
Кузьмин Павел Семенович, капитан-лейтенант, командир ПЛ «Щ-408»
Родился 2 января 1914 года. Русский. Член ВКП(б) с 1937 года. В РККФ с 1933 года. В 1938 году с отличием окончил ВМУ им. М. В. Фрунзе и был назначен командиром БЧ-1 ПЛ «Щ-303». В октябре 1940 года окончил спецкурсы командного состава при Учебном отряде подводного плавания им. С. М. Кирова и был назначен помощником командира на ПЛ «С-9», где и принял боевое крещение, вступив в Великую Отечественную войну. 6 октября 1941 года подводнику Кузьмину было присвоено воинское звание капитан-лейтенант, а 24 октября он уже принял под свое командование строящуюся ПЛ «Щ-408». К весне 1943 года подводная лодка под командованием капитан-лейтенанта П. Кузьмина вступила в строй. Трудолюбивый, требовательный и способный, Павел Кузьмин хорошо подготовил экипаж к первому боевому походу, но самостоятельно на столь сложное и опасное задание он шел впервые. Павел Семенович Кузьмин погиб вместе со своим кораблем в первом боевом походе. Именем командира ПЛ «Щ-408» названа улица в городе Санкт-Петербурге. Посмертно офицер- подводник награжден орденом Британской империи «За заслуги» V степени.
В ночь на 22 мая в районе острова Вайндло «Щ-408» была обнаружена по масляному следу и атакована финскими кораблями противолодочной обороны: шестью сторожевыми катерами «УМУ» и минным заградителем «Риилахти», которые преследовали ее в течение трех суток. В последнем донесении, полученном в 2 часа 58 минут 22 мая, командир сообщил, что от взрывов глубинных бомб подводная лодка имеет повреждения топливных цистерн, и просил выслать авиацию против преследующих ее кораблей. Под водой шла нечеловеческая борьба за живучесть подводной лодки. Возглавлял ее опытный инженер-механик балтийского подплава, профессионал своего дела и уважаемый всеми в экипаже офицер – командир БЧ-5 инженер-капитан-лейтенант Курбатов Петр Павлович. Вражеские корабли трое суток преследовали субмарину. Топливная цистерна оказалась повреждена, и след соляра на поверхности был верным ориентиром местонахождения лодки. «Щ-408» полностью истратила запас электроэнергии, концентрация углекислого газа на лодке стала угрожающей. Наша авиация, израсходовав боезапас, улетела, а враг опять мертвой хваткой сжимал кольцо. Все ближе и отчетливее грохотали новые и новые взрывы. Наступила критическая минута, и командир отдал последний приказ: «Всплывать на поверхность! Принимаем бой!»
Курбатов Петр Павлович, инженер-капитан-лейтенант, командир БЧ-5 ПЛ «Щ-408»
Родился в 1914 году в городе Новороссийске. В 1938 году окончил дизельный факультет ВМИУ им. Ф.Э.Дзержинского и был назначен начальником спец, отделения родного училища, затем – начальником курса, инженером лаборатории ДВС, преподавателем. С началом Великой Отечественной войны инженер- старший лейтенант Курбатов был направлен в распоряжение военного совета Сибирского военного округа. С 1943 года он командир БЧ-5 ПЛ «Щ-408» КБФ. 25 мая 1943 года Петр Павлович погиб как герой в неравном бою с немецко-фашистскими захватчиками вместе с экипажем подводной лодки. В июне 1943 года инженер-капитан-лейтенант Курбатов исключен из списков начсостава ВМФ как погибший в боях за Родину.
Принимаю бой
Враг не сразу понял маневр. Лодка всплыла. На кораблях противника возникло некоторое замешательство, возможно, радостное облегчение: «Сдаются! Прекратить огонь!» Но иллюзия предвкушаемой победы была недолгой. На флагштоке лодки затрепетал военно-морской флаг, и две 45-мм пушки открыли огонь. Подводники вступили в артиллерийский бой с пятью катерами. Неравная схватка длилась два часа. Меткими выстрелами комендоры потопили два катера. Получив повреждения и задымив, вышел из строя третий, но и лодка имела несколько попаданий в прочный корпус. Часть прислуги орудий полегла, но раненые и оставшиеся в живых не покидали боевых постов. Вода поступала в прочный корпус, дифферент на корму увеличивался. Мостик был изрешечен осколками, и там уже никого не оставалось. Носовое орудие расстреляло весь боезапас, и врагу отвечала лишь одна кормовая пушка. Когда прогремел последний выстрел, вода побежала по настилу палубы, и над лодкой с оставшимся героическим экипажем сомкнулись волны седой Балтики. Вражеские корабли еще долго находились в районе, где погрузилась «Щука», надеясь, что кто-нибудь всплывет. На лодке остались живые. Шумопеленгаторы вражеских кораблей улавливали звуки тяжелых ударов по металлу. Подводники, видно, пытались заделывать пробоины, но скоро все стихло... К утру 23 мая группа финских кораблей была усилена минным заградителем «Руотсинсалми» и авиацией. 24 мая после неоднократных бомбежек на поверхности воды появилось большое количество масла и пузырей. 25 мая противник посчитал, что подлодка уничтожена.
Минный заградитель Руотсинсалми
Мышеловка для подплава
Из пяти подводных лодок, перед которыми была поставлена задача форсировать Финский залив, ни одной не удалось преодолеть противолодочные сети нарген-порккалаудского рубежа, при этом четыре лодки погибли. Командование КБФ временно отказалось от использования подводных лодок на вражеских коммуникациях. Задача нарушения морских сообщений противника была возложена на военно-воздушные силы флота. С июня 1943 года эта задача решалась, главным образом, торпедоносной авиацией. Действия подводных лодок были возобновлены только во второй половине 1944 года, после выхода из войны Финляндии (04.09.1944 г.) и перебазирования части подводных лодок КБФ на полуостров Ханко и в Турку.
Возвращение из небытия
Разбирая после войны финские архивы и донесения в одном из штабов противолодочных сил бывшего союзника Германии, командование КБФ получило информацию о том, каков был последний час подводной лодки «Щ-408». Как стало известно из этих документов, «Щ-408» не удалось оторваться от преследования. Вражеские самолеты и отряд кораблей, усиленный минным заградителем «Руотсинсалми», преследовали ее до 25 мая. По данным финского историка П. О. Экмана, «Щ-408» погибла 25 мая 1943 года к югу от острова Кери от глубинных бомб, сброшенных на нее минным заградителем «Руотсинсалми». Немецкие авторы считают, что «Щ-408» была потоплена 26 мая 1943 года кораблями 31-й флотилии тральщиков.
Все остается людям
В память о мужественном подводнике, коммунисте, командире героического экипажа ПЛ «Щ-408» Павле Семеновиче Кузьмине решением Ленгорисполкома в 1964 году бывшая Оборонная улица в Дачном районе города Ленинграда была переименована в улицу Подводника Кузьмина. В Центральном военно-морском музее на стенде прорыва блокады Ленинграда экспонируется портрет героя- подводника Павла Кузьмина, его именные часы, полученные за отличное окончание Военно-морского училища им. М.В.Фрунзе, диплом об окончании Высших специальных курсов командного состава подводного плавания им. С.М.Кирова. Герои не умирают. Они бессмертны!
Полный список членов экипажа подводной лодки Щ-408 1. Кузьмин Павел Семенович, 1913 г.р., капитан-лейтенант, командир ПЛ. Родился в г. Грозном. 2. Круглов Александр Фёдорович, 1911 г.р., капитан-лейтенант, заместитель командира по политчасти. Родился в дер. Свинцово Московской обл. 3. Орлов Игорь Михайлович, 1917 г.р., старший лейтенант, командир БЧ-1-4. Родился в г. Казань. 4. Долголенко Петр Кондратьевич, 1914 г.р., старший лейтенант, помощник командира ПЛ. Родился в г. Новороссийск. 5. Белокопытов Геннадий Иванович, 1917 г.р., старший лейтенант, командир БЧ-2-3. Родился в г. Нерчинск Читинской обл. 6. Курбатов Петр Павлович, 1914 г.р., инженер-капитан 3 ранга, командир БЧ-5. Родился в г. Новороссийск. 7. Борзенко Николай Иванович, 1922 г.р., лейтенант медицинской службы, старший фельдшер. Родился в г. Краснодар 8. Муранов Мефодий Иванович, 1912 г.р., капитан-лейтенант, дивизионный связист. Родился в г. Старобельск Ворошиловградской обл. 9. Колпаков Николай Андреевич, 1912 г.р., мичман, боцман. Родился в дер. Мячево Ярославской обл. 10. Бритвин Василий Николаевич, 1916 г.р., старшина 2 статьи, командир отделения рулевых. Родился в дер. Верхний Быстров Нюксенской р-н Вологодской обл. 11. Брагин Николай Дмитриевич, 1920 г.р., старший краснофлотец, старший рулевой. Родился в дер. Малая Брагина Кожевенский р-н Новосибирской обл. 12. Покровский Никита Иванович, 1921 г.р., краснофлотец, рулевой. Родился в дер. Лепнинка Фатежского р-на Курской обл. 13. Путешев Николай Сергеевич, 1920 г.р., краснофлотец, рулевой. Родился в дер. Андреев-Наволок Кондопожского р-на Карело-Финской ССР 14. Волкодамов Павел Степанович, 1919 г.р., старшина 2 статьи, командир отделения штурманских электриков. Родился в г. Черкесск Карачаево-Черкесский автономный округ. 15. Ракитский Алексей Карпович, 1920 г.р., старшина 2 статьи, командир отделения комендоров. Родился в с. Яцено Камышевский р-н Курской обл. 16. Дряхлов Николай Григорьевич, 1912 г.р., главный старшина, старший группы торпедистов. Родился в г. Тамбов 17. Евстигнеев Василий Петрович, 1916 г.р., старшина 2 статьи, командир отделения торпедистов. Родился в дер. Нестерово Новозавидовский р-н Калининской обл. 18. Пилипенко Григорий Захарович, 1921 г.р., старший краснофлотец, старший торпедист. Родился в с. Манотинцы Перятинский р-н Полтавская обл. 19. Смирнов Михаил Николаевич, 1920 г.р., краснофлотец, торпедист. Родился в дер. Сандыревка Фекрманский р-н Ивановская обл. 20. Финогенов Николай Иванович, 1912 г.р., главный старшина, старшина группы (командир отделения радистов). Родился в дер. Бабино Луковниковский р-н Калининской обл. 21. Москалевский Владимир Григорьевич, 1921 г.р., краснофлотец, радист. Родился в с. Марьинка Марьинского р-на Донецкой обл. 22. Сапунов Николай Григорьевич, 1923 г.р., краснофлотец, ученик-гидроакустик. Родился в г. Пенза 23. Старостин Михаил Афанасьевич, 1912 г.р., мичман, старшина группы электриков. Родился в г. Москва. 24. Глазачев Павел Васильевич, 1913 г.р., старшина 2 статьи, командир отделения электриков. Родился в г. Шенкурск Архангельской обл. 25. Воеводин Борис Михайлович, 1919 г.р., старший краснофлотец, старший электрик. Родился в с. Болтино Ладский р-н Мордовской АССР 26. Александров Анатолий Дмитриевич, 1919 г.р., краснофлотец, электрик. Родился в дер. Сахаровка станции Валово Тульской обл. 27. Иванов Иван Петрович, 1920 г.р., краснофлотец, электрик. Родился в дер. Паршино Волдайского р-на Ленинградской обл. 28. Романин Георгий Андреевич, 1913 г.р., главный старшина, старшина мотористов. Родился в г. Ленинград. 29. Зорин Михаил Петрович, 1920 г.р., старшина 2 статьи, командир отделения мотористов. Родился в дер. Лычна Устюженского р-на Вологодской обл. 30. Родионов Петр Артемович, 1920 г.р., старшина 1 статьи, командир отделения мотористов (моторист?). Родился в г. Уфа 31. Шкатулов Василий Герасимович, 1916 г.р., старший краснофлотец, старший моторист. Родился в г. Москва 32. Гуменюк Василий Афанасьевич, 1916 г.р., старший краснофлотец, моторист. Родился в г. Киев 33. Кириллов Николай Васильевич, 1921 г.р., краснофлотец, моторист. Родился в г. Новый Оскол Курской обл. 34. Артамонов Анатолий Михайлович, 1913 г.р., главный старшина, старшина группы трюмных. Родился в дер. Марьино Устюжского р-на Вологодской обл. 35. Линьков Николай Романович, 1920 г.р., старшина 2 статьи, командир отделения трюмных. Родился в дер. Волоково Себерский р-н Псковская обл. 36. Онищенко Алексей Дмитриевич, 1920 г.р., краснофлотец, трюмный. Родился на шахте 2/7 "Лидиевка", Донбасс 37. Рябов Николай Алексеевич, 1921 г.р., краснофлотец, трюмный. Родился в дер. Старая Русса Новгородской обл. 38. Осташев Василий Васильевич, 1921 г.р., краснофлотец, кок. Родился в с. Осиевщина Подпорожского р-на Ленинградской обл. 39. Фомин Петр Ефимович, 1920 г.р., краснофлотец, строевой. Родился в с. Каменьподольное Должанского р-на Орловской обл. 40. Самойленко Константин Максимович, 1918 г.р., старшина 1 статьи, командир отделения СКС. Родился на станции Должанка Краснодарского края 41. Кроличенко Иван Корнеевич, 1920 г.р., старший краснофлотец, командир отделения гидроакустиков. Родился в с. Березовка Белолуцкого р-на Ворошиловградской обл.
Источник:
Мемориальный зал был создан по инициативе выпускников школы 1985 года выпуска, бывших экскурсоводов школьного Музея подводного плавания им. П.С.Кузьмина, который работал в школе с 1963 по 1990 год. Мемориальный зал был торжественно открыт 21 ноября 2013 года к 70-летию подвига экипажа подводной лодки и стал подарком школе в год ее 50-летия со дня основания от выпускников школы, Молодцова Кирилла, Пуслиса Максима, Шумилова Владимира, Даминцева Сергея и Ковалева Геннадия. С этого момента Мемориальный зал стал центром воспитательной, патриотической и поисковой работы. Уже к апрелю 2014 года были найдены все ближайшие родственники командира ПЛ Щ-408 П. С. Кузьмина, его сын Валерий Павловича, внук Павел Валерьевич, подводники Северного флота и внучка Мария Павловна. Первая встреча "Эстафета поколений" произошла 26 апреля 2014 года, на которой встретились экскурсоводы - выпускники и ученики разных лет. Самый младший Березин Даниил, 4 класс, победитель конкурса научно-исследовательских работ "Знайка" среди учащихся начальных классов Кировского района, принимал эстафету от Валерия Кузьмина. Валерий Павлович отца помнит плохо, последний раз его видел в возрасте 3 лет, когда его с мамой эвакуировали в Кемерово из блокадного Ленинграда.
Павел Семенович Кузьмин вместе со своим экипажем погибли в Балтийском море, у острова Вайндло (Эстония), в неравном бою 22 мая 1943 года, выполняя боевое задание, за что был награжден посмертно в 1944 году орденом Британской империи "За заслуги" 5-й степени указом короля Великобритании и Северной Ирландии. Награда свято хранится в семье сына героя, Валерия Кузьмина.
В Мемориальном зале часто бывают гости, ветераны, учащиеся других школ, родители. А 1 сентября 2014 года его посетили ветераны Русских арктических конвоев из Великобритании.
Большую работу проводит Санкт-Петербургский клуб подводников. Ниже приведена ссылка на страницу Клуба, на которой можно ознакомиться со многими документами, связанными с экипажем ПЛ Щ-408.
Важное
