Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Импортозамещение в судостроении

Как "Северная верфь"
решила вопросы
импортозамещения

Поиск на сайте

Вскормлённые с копья - Сообщения за 01.08.2011

Ванкарэм Желтовский. ПАР НА МАРКЕ (Сын об отце). Часть 19.

Сохранились фотографии рабочих на митингах, демонстрациях, с велосипедами, с духовым оркестром.



Митинг на заводе

Политическая ситуация сложилась иначе, чем предполагали первоначально, и высадка десанта не состоялась. Но это уже другая проблема.
Представляет интерес вопрос: как отец быстро нашел решение очень ответственной задачи в считанные секунды. Подобной практики не было в годы прошедшей войны. Американцы высаживали десант на специально подготовленных десантных кораблях, да и мы в Корее использовали специальные корабли. Правда, я потом нашел в литературе сообщение о подобной высадке десанта на греческий берег в годы Первой мировой. Но знал ли об этом отец, я не знаю. Вряд ли знал, литература была слишком специальная.
Предложение отца было принято. Приказано готовить пароходы к предстоящему рейсу. А вагоны с заказанным грузом прибыли в Дальний на завод, когда отец был еще в Москве. Рабочие вскрыли вагоны и ахнули — никогда в жизни они не ожидали таких подарков. Естественно, когда отец приехал, все подарки были розданы, а электроды через некоторое время тоже пошли на ремонт пароходов.
После такого «разговора» в Москве «провинившиеся» замминистры потеряли свои таблички на дверях кабинетов.
Работая в Китае, отец всегда говорил китайцам, что настанет время, когда Советский Союз уйдет, и хозяевами завода станут китайские специалисты. Видимо, это не всем нравилось. Отца вызвали в Москву к А.И.Микояну, ответственному за нашу экономическую политику за рубежом.
А.И.Микоян выслушал отца и сказал: «Ваша политика правильная».
Так закончилась еще одна операция по «очернению» отца, а отец вернулся в Дальний и продолжал работать до 1951 года, когда мы полностью передали все в руки китайцев.



Далянь сегодня является одним из самых экономически развитых городов мира и одним из крупнейших портов Тихого океана.

В годы войны Дальневосточное пароходство потеряло несколько пароходов грузоподъемностью 10000 тонн типа «Либерти». Среди них были пароходы «Брянск» и «Валерий Чкалов». Они разломились на две части во время сильного шторма. Осмотрев суда, Е.П.Желтовский предложил сварить сохранившиеся половинки вместе. Получились пароходы «Брянск» и «Валерий Чкалов». О пароходе «Валерий Чкалов» уже было рассказано в предыдущем разделе моего повествования. Теперь пароходы приобрели вторую жизнь. Более 20 лет они плавали под флагом Дальневосточного пароходства.
Хочу отметить одну отцовскую особенность — он мог из «ничего» сделать многое. Терентий Иванович Ткаченко — бывший начальник судоремонтного завода № 102 в Порт-Артуре — рассказывал мне о многих случаях, когда Е.П.Желтовский на больших заседаниях или приемах у высокого начальства мог сходу определить возможность выполнения срочного заказа, при этом, не забывая об интересах завода.
Например, перед двумя заводами ставится задача о срочном ремонте какого-нибудь корабля. Т.И.Ткаченко прикидывает и подсчитывает возможности своего завода и высказывает сомнения в возможности в указанные сроки выполнить задание. У Е.П.Желтовского мгновенно в голове возникает схема выполнения поставленной задачи, и какую пользу он может извлечь из этого заказа для завод. Ответ — задание будет выполнено в срок, но для этого нужен, например, кирпич и цемент.
Для чего, ведь задание нужно выполнить в металле?
Ответ: а мне нужно построить детский сад. Ну, а металл для выполнения задания я выкрою из своих запасов.



Больница

И так каждый раз. Когда для строительства детского сада, когда для строительства больницы, когда для строительства жилого дома.



В детском саду

И высокое руководство шло навстречу — завод получал и кирпич, и цемент, и мясо для столовой и прочее.
Недаром Маршал К.А.Мерецков называл Е.П.Желтовского «Графом Монтекристо».
Во время работы в Китае у нашей семьи сложились хорошие товарищеские, я бы сказал, тесные дружеские, отношения со всеми, кто приехал из Союза. Это были семьи Петрушевских, Ткаченко, Волкош, Передерни и многих других. Всех и не запомнишь. С каждого парохода всегда в гости приходили капитаны, механики и просто хорошие дальневосточные знакомые. Стол всегда был готов к их приему.
Следует отметить «соревнование» в кулинарном искусстве хозяек. Моя мать — Ольга Павловна всегда хорошо готовила. Под стать ей была Наталия Арсентьевна Ткаченко и Надежда (отчество забыл) Петрушевская. Всей семьей они собирались на берегу Желтого моря или в Порт-Артуре на бастионах 1905 года.
Люди жили дружно. Ни о какой «диаспоре» речи и быть не могло. Просто жили-дружили. Ни то, что теперь, стыдно сказать, — диаспора работников прилавка.
Хочу особо отметить, что впервые в Китае начали строить жилые дома для рабочих на заводе «Дайрен-Док», открыли больницы, организовывали совместный отдых. В этом тоже была заслуга отца, когда простые рабочие из чумазых фанз переехали в благоустроенные дома со всеми удобствами.



Санаторий

При работе в Китае отец полностью использовал все преимущества нашего советского строя. Учил китайских рабочих правильно пользоваться этими социалистическими преимуществами. В дальнейшем, после ухода отца и перехода завода в руки китайцев, эти уроки пригодились в полной мере.



Лечебница (кварц)

В 1951 году состоялась передача завода китайским специалистам. Отца провожали торжественно. Каждый рабочий, а их насчитывалось до 12 тысяч человек, считал своим долгом пожать руку отцу. И потом между ними велась большая переписка.
9 мая 2005 года вся страна отметила 60-летнюю годовщину победы над фашистской Германией. Это великий праздник советского народа.
2 сентября 2005 года с не меньшим чувством гордости отмечается 60-летняя годовщина победы над японским милитаризмом.
Полагаю, что в этот день в Китае вспомнили и советских специалистов, помогавших восстановлению и развитию промышленности Китая. Думаю, что фамилия Евгения Петровича Желтовского также не была забыта.
Мне бы хотелось присоединиться к поздравлению китайского народа со знаменательной датой и пожелать ему дальнейших успехов. Наша дружба нерушима.

Работа в министерстве. Гренландская экспедиция

В 1951 году Евгения Петровича перевели в Москву. Здесь он начал работать в Министерстве морского флота в должности начальника Главморпрома Министерства морского флота.
Работы было очень много. Если на Дальнем Востоке основной ремонт судов производился на заводах «Дайрен-Док» и СР32, о делах которых отцу было хорошо известно, то на других заводах бытовал принцип «выполнения плана» по количеству сделанной работы, а не по количеству выпущенных из ремонта судов.



У входа в Министерство морского флота

Журнал Морской флот за март 1955 год поместил передовую статью, в которой сказано: «План выпуска товарной продукции в 1954 г. был выполнен предприятиями Министерства морского флота в целом только на 93,8% (в том числе предприятиями Главморпрома — 90,2%, Управление морских путей - на 83,6%), план капитально-восстановительного ремонта был выполнен в 1954 г по Министерству в целом на 96,7%, а предприятиями пароходства только на 84%. Зато объем работ, не связанных с судоремонтом, в 1954 году был значительно выше запланированного (142,6%), причем предприятия черноморского пароходства довели выполнение плана таких работ до 327,8%, Дунайского — до 206,6%, Главморпрома - до 158%.
При таком «принципе» планирования пароход мог бесконечно долго стоять в ремонте, заказывая то одну, то другую переделку. Переделки выполнялись, деньги шли, пароход стоял. План заказанных работ выполнялся. Такой «подход» был и на Одесском, и на Рижском, и на Архангельском заводах. Например, пароход «Харьков» ремонтировался на Канонерском заводе более 5 лет, стоимость ремонта превысила первоначальную сметную почти на 4,5 млн руб. Теплоход «Старый большевик» задерживается на заводе им. Дзержинского пятый год и смета расходов по его ремонту уже возросла почти на 1,5 млн руб. Пятый год ремонтируется на заводе «Красная кузница» пароход «Володарский». Пароход «Франц Меринг» ремонтируется 7 лет, причем ремонт произведен был весьма неудовлетворительно и обошелся дороже предусмотренной первоначальной сметой на 6 млн руб. Многие детали, изготовленные по чертежам ЦПКБ-7, не помещались на судно.
И таких примеров было множество.



— Пароль! — «План по валу»! — «Вал по плану»! — Проходи. - «Чародеи»

На этих примерах я останавливаюсь специально для того, чтобы читатель мог сравнить работу «Дайрен-Дока» с ведущими заводами в Союзе.

Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru

Чикваидзе Константин Ираклиевич. «От урочища до училища» (воспоминания нахимовца). - Страницы истории Тбилисского Нахимовского училища в судьбах его выпускников. Часть 86.

10.03.47 г.
«Наш помофицера-воспитателя Хлусов уезжает в Поти, вместо него прислали сержанта Шкребо, которого взяли из морской пехоты. Мне лично он понравился. По моему, он по характеру неплохой человек»

31.03.47 г.
«Давно я что-то ничего не писал в дневник. А писать было что. Вчера закончились весенние каникулы, последний нормальный отдых перед экзаменами»

24.04.47 г.
«Все дни некогда было, что-либо записать. Во-первых, приближаются экзамены, а во-вторых, подготовка к параду отнимает массу времени»

ЛАГЕРЯ



Лагерь в Кикетах.

В летних лагерях я был два раза. Первый раз в Кикетах недалеко от Боржоми в 1946 году, а второй раз в Фальшивом Геленджике в 1947 году. Где я обитал летом 1945 года, напрочь забыл.
Кикеты я помню смутно. Но один эпизод врезался в память на всю жизнь и о нем хочется рассказать.
Помню, были организованны соревнования по стрельбе из «мелкашки». Мне помог лагодехский охотничий опыт, и я в этих соревнованиях оказался первым. Мне как победителю дали ТОЗ, несколько патронов к ней и отпустили на два часа в лес поохотиться. Я ходил по лесу более часа, пока не вышел на поляну и не увидел высоко на дереве хохлатого удота. Возвращаться без трофея было нельзя, засмеют. Я прицелился и выстрелил. Птица упала и раненная затрепыхалась на земле. Я поднял ее, и сделал то, что делают в таких случаях все охотники, чтобы не мучить умирающую птицу ударил ее головкой о камень. Разворачиваюсь с трофеем в сторону лагеря и замираю. Передо мной стоит девочка грузинка, примерно моего возраста, красивая – глаз не оторвать. Стоит, в глазах слезы и смотрит в упор мне в глаза. В ее взгляде была не укоризна или гнев, нет. Скорее презрение и отвращение вместе взятые. У меня от жуткого стыда даже мурашки по спине побежали, и кровь ударила в голову. Я не придумал ничего умнее, как сказать «бодиши» (простите) и, схватив свой трофей и мелкашку отправиться восвояси. По дороге я закинул бедную птаху в кусты.
В 1947 году после сдачи экзаменов за девятый класс, нас отправили на все лето в Фальшивый Геленджик. Разговоры о том, что теперь у нас будет свой лагерь на базе дивизиона торпедных катеров, что мы будем ходить на веслах и под парусами, что у нас будет стадион, создавали очень радостное настроение и нетерпение, скорее бы.
О том, как мы добирались до Геленджика, я написал по горячим следам в своем дневнике.



Экзамен по географии

29.05.47.
Экзамены подходят к концу. Осталось сдать еще только историю и географию. Немного побаиваюсь истории, т.к. в течение года я ее учил только для преподавателя.

4.6.47.
Сегодня сдал последний экзамен. Впереди еще день подготовки к отъезду в лагерь. Вечером ходил последний раз в увольнение. Был дома и у тети Лизы. Тысячи наставлений, советов и прочего. Обещал писать письма через каждые два дня, но боюсь, что не получится.



В кубрике затянули потуже вещевые мешки и после напутственного слова "бати" отправились на вокзал. По дороге нас попытались заставить петь песни, но так как это вызвало недовольство, которое вылилось в целые потоки ругани, то песни пришлось рьяному начальству отставить.
На вокзале девушки, пришедшие провожать ребят, смех, шутки.
Раздается последний звонок.
Поезд трогается.
Махание бескозыпками, платочками, беретами. До свидания, Тбилиси!
На нашу роту выделили целый вагон. Места было много, так что весь день волынили. Играли в шахматы, резались в козла, слушали радио, пели. Весь день я старался уснуть, чтобы ночью, когда подъедем к морю, полюбоваться им. Но устул только вечером, предупредив предварительно, чтобы разбудили ночью, когда подъедем к морю.
Ночью проснулся от толчка в спину. Кто-то из ребят нетерпеливо тормошил меня и шопотом, как бы стыдясь своей радости, говорил мне: "Вставай быстрей, уже море". Мигом соскочил я с койки, с лихорадочной поспешностью, путаясь в шнурках, натянул ботинки, и уже через несколько секунд был в тамбуре. Трудно передать словами то, что открылось передо мной. Поезд шел очень медленно, по самому берегу моря, тихо постукивали колеса, где-то впереди кто-то пел №Ямщика", а в нескольких метрах от насыпи одна на другую набегали волны.



Море! Вот оно море! Сколько раз в душном и знойном Тбилиси, корпя над книгой, мы мечтали о тебе, сколько разговоров, планов и споров были связаны с тобой. И вот наконец ты передо мной. Я вижу твои свинцового цвета волны, гладкую поверхность, пересеченную серебряной лунной дорожкой, вижу гагринский мыс, над которым чернеют острые пики кипарисов, слышу торжественный шум волн.
Долго сидели мы на подножках вагона и любовались морем. И все курили, курили даже те, кто никогда папиросы в рот не брал. Но вот поезд все дальше и дальше отходит от моря. Досадно до неимоверности.
В Сухуми погуляли по вокзалу, накупили папирос и каких-то леденцов и пошли спать.
Утром только проснулся и сразу же к окну. Синее море, восходящее солнце, зелень и красивый вокзал Хоста ошеломили. В Сочи видел первый корабль. "Украина" стояла на рейде.
Чем дальше отъезжали от Сочи, тем бледнее становилось вокруг "природа".
Около 12 часов в самое пекло приехали в Туапсе. Здесь мы должны были сойти и дальше двигаться морем. Туапсе произвел на меня паршивейшее впечатление. Жара, пыль, грязь. Кругом видны следы войны. Вокзала вообще не существует. Много разрушенных зданий. В порту кругом обломки, останки судов. До самого вечера ждали прихода из Новороссийска Б.Д.Б., на которой должны были отправиться в Фальшивый Геленджик. Ожидание стало бы не так тягостно, если бы мы были сыты (продукты к тому времени у нас почти вышли, и каждый добывал, что мог. Меняли мыло, тетради на какие-то дрянные пресные лепешки) и если бы можно было купаться (разрешения купаться еще по флоту не давали). А было очень досадно. В такую жару сидеть у самого синего моря и не купаться. Все же под вечер, когда начальство было занято вопросом погрузки вещей на пришедшую Б.Д.Б., я вместе с Сажиным ухитрился искупаться. у причала. В этот день из-за плохой погоды выйти в море было нельзя. Пришлось ночевать на металлической палубе Б.Д.Б. Если весь день мы не знали, куда скрыться от проклятой жары, то ночью, особенно под утро, мы не знали, куда деваться от адского холода. В 12 часов дня мы получили "добро" и восьмиузловым ходом пошли курсом на Геленджик. По существу это был первый мой "выход" в море.



Погода была великолепная. Стоял полный штиль. Я с некоторыми ребятами разместился на самом носу Б.Д.Б. И оттуда наблюдал за морем, берегом, за дельфинами, которые иногда выпрыгивали на поверхность.
Видел, как работает штурман.
Мы все время очень близко от берега. Берег мне не понравился. Большей частью скалы, обрывающиеся к морю, да жиденькие леса. К вечеру, когда уже стало темнеть, открылся мыс Фальшивого Геленджика. Вскоре за мысом стал виден и сам Фальшивый Геленджик. С моря видно всего несколько утопающих в зелени домов. Как-то нас встретит начальство? Какие будут порядки в лагере? Эти вопросы беспокоили нас все время дороги.
Ну, и наконец, о том, что нас ждало в лагере.
Вдоль стадиона стояло несколько палаток для нас и офицеров со старшинами, был камбуз и столовая, гальюн и, конечно, карцер (палатка на раскаленных камнях пляжа). Из офицеров помню, были Поляков и Сержин, приехавшие с нами воспитатели и старшины.
Первые дни мы занимались обустройством лагеря и работой на камбузе. Одни таскали в вещевых мешках гальку с берега моря на камбуз. Норма была 20-30 мешков в день на каждого. Галька отсыпалась на площадки и дорожки, разравнивалась и уплотнялась. Другие носили ведрами родниковую воду на камбуз. Уставали очень. Притащив последний мешок (старшина вел учет), бухались обессиленные на землю и поднять нас уже было ничем не возможно.
В лагере были машины, были повозки с лошадьми. И мы, конечно, ворчали и роптали, почему нельзя было организовать все по другому, но никуда не денешься. Сейчас я думаю, что Поляков не просто приучал нас к труду, как он нас тогда заверял, но и боялся, что нас нечем будет занять до приезда «бати». В общем, намаялись мы тогда прилично. Да еще, вдобавок ко всему, купание в море было запрещено.



Перед выходом в море. Фальшивый Геленджик. 1947 год.

Когда приехал «батя» (Алексеев) нам стало значительно легче, начались регулярные занятия. Каждое утро после чая мы грузились на «шестерки», которые стояли в речке, впадающей в ковш, разбирали весла и один за другим выходили в море. При штилевой погоде это было сплошное удовольствие, а вот при качке, было очень жалко расставаться со сладким чаем и хлебом с маслом. На пирсе всегда стоял Поляков, с голым торсом и биноклем в руках, и кто-нибудь из старшин с флажками для связи. Все попытки раньше времени вернуться в ковш безжалостно пресекались командой «Мористее!».



Нашу роту ведет старшина В.Гузь. После занятий по флажному семафору. Слева направо: Чикваидзе, Трубачев, Васечкин. Фальшивый Геленджик. 1947 год.

К концу пребывания в лагере мы уже довольно сносно ходили на веслах и забирались далеко в море, подальше от глаз начальства. Поляков к тому времени серьезно заболел, пережегся на солнце. И наш старшина Исаев даже разрешал нам по очереди искупаться с того борта, который не был виден с берега.
Очень хотелось походить под парусами, но в тот год парусами были укомплектованы только несколько шлюпок. Поэтому повезло тем, кому удалось «покататься» с Исаевым.
Помню, нам устроили настоящее испытание. Надо было пересечь вплавь ковш в полном боевом снаряжение, в ботинках, в робе, в бескозырке, да еще и с карабином через плечо.
В обязательные занятия входил флажный семафор.



Фальшивый Геленджик, летний лагерь ТНВМУ. Сдача шлюпок после занятий. Фото предоставлено И.В.Мартыновой.

Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru

С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович


Главное за неделю