Еще одним типом оружия на «Амурах» может быть ПЛУР 91РЭ1 и 91РТЭ2. Эти противолодочные ракеты могут запускаться из 533-мм ТА с глубины 20-150 м, имеют дальность 5-50 км на скорости 2-2,5 М, вес БЧ - 300 кг. В залпе по одной цели может быть до 4-х ракет, предстартовая подготовка -10 секунд.
По-видимому, правомерным будет считать, что ПЛ «Варшавянка» в своей службе явилась исходным образцом для создания новых подводных лодок будущих флотов в 21 веке. В настоящее время все большее число морских авторитетов (и американских в том числе) считают, что будущее принадлежит равно атомным и дизельным подводным лодкам. Учитывается опыт дороговизны постройки, сложность эксплуатации энергетических установок и особенно утилизации при разоружениях (с какой столкнулись моряки ВМФ России в ходе конверсии и разоружения современных атомных подводных монстров). При решении чисто морских задач (противолодочная борьба, уничтожение надводных кораблей и судов) в ограниченных районах современные дизельные подводные лодки не менее эффективны, но более экономичны («рентабельны», по определению американцев). История дизельного подплава будет неполной, если хотя бы кратко не рассказать о малых и сверхмалых ПЛ. Первые работы по созданию сверхмалых ПЛ в СССР начались еще в середине 30-х годов прошлого века в Ленинграде.
В 1936 году конструкторы «Остехбюро» (начальник В.И.Бекаури) Ф.В.Щукин и А.Н.Щеглов создали проект «автономной подводной лодки» (АПЛ) «Пигмей», опытовый образец был практически немедленно построен и уже в конце того же года прошел испытания на Черноморском флоте. В ходе испытаний были выявлены «конструктивные недоработки» и работы приостановили (планировалось построить серию из 10 единиц). К сожалению, в этот период в ежовые рукавицы попали многие невинные, в том числе и конструкторы «Остехбюро»: в 1938 году и Бекаури, и Щукин были расстреляны, а бюро разогнано. Судьба лодки достоверно неизвестна, по некоторым сведениям, ее затопили немцы в 1944 году возле Алупки. Сохранились обрывочные данные о ТТХ «Пигмея»: водоизмещение - 18,6 тонн, длина - 16 м, ширина - 2,6 м, скорость - 6 узлов, дальность плавания - 290 миль, глубина погружения - 30 м, вооружение 2x450 мм ТА вне прочного корпуса и 1x7,62 мм пулемет, экипаж - 4 человека. В 1984 году в Ленинграде на СМБМ «Малахит» по проекту главного конструктора Л.В.Чернопятова заложен первый (опытовый) корпус ПЛ проекта 865 («Пиранья») с шифром МС-520. В состав ВМФ принята в декабре 1988 года и до марта 1999 года находилась в опытовой эксплуатации в Лиепайской бригаде ПЛ вместе со второй лодкой этого проекта МС-521 (в составе ВМФ с декабря 1987-го). Эксплуатация была сопряжена со многими сложностями как собственно механизмов ПЛ, так и с боевым применением спецвооружения и боевых пловцов. По известным причинам строительство лодок этого класса было прекращено, но... конструкторские и технологические наработки не пропали даром. Вот так выглядят новые проекты малых подводных лодок типа «Пиранья»:
* Корпус - титан + стекловолокно, ДЭУ-дизель 160 кВт, эл. мотор 220 л. с., гребной эл. мотор 60 кВт, поворотный винт-руль, двухкаскадная амортизация, комплект личного состава - 2 боевых экипажа + технический. ** По проекту П-130 предусмотрена возможность «навесного» оборудования. *** По проектам П-650 и П-750 предусмотрены варианты: «Б» - дополнительный отсек с двигателем замкнутого цикла; «Э» - отсек с электрохимическими генераторами и разные ПУ КР.
В открытых источниках автор не встречал характеристик двигателей замкнутого цикла и электрохимических генераторов современных типов, равно как и сведений о поставке лодок указанных проектов какому-либо заказчику.
Малая ПЛ проекта 865
ПЛ-носителъ легководолазов проекта «Тритон-2»
В обозреваемый период строились и другие лодки, предназначенные для узких (научных и экспериментальных целей).
II. ПОДГОТОВКА ПОДВОДНЫХ ЛОДОК К БОЕВЫМ ДЕЙСТВИЯМ
Немаловажен факт: с началом массовой и серийной постройки дизельных подводных лодок их освоение новыми экипажами не обеспечивалось какой-либо солидной учебной базой. Достойно удивления, что массовое строительство, испытания и межтеатровые распределения по флотам обошлись без катастроф, крупных аварий подводных лодок первых поколений. В значительной степени объясняется это тем, что большинство экипажей формировалось из личного состава старых подводных лодок типа «Щука», «Малютка» и пр., уже имевших большой практический опыт боевой подготовки и обеспечения безаварийной эксплуатации боевой техники. Подавляющее большинство командиров новых подводных лодок имели опыт боевых действий в период Великой Отечественной войны. А этот опыт, особенно в вопросах управления и борьбы за живучесть, был суров и драгоценен.
Экипажи подводных лодок, спущенных на воду, равно как и вышедшие из заводских ремонтов, проходили обработку в объеме задач 1-А и 2-А. Задача 1-А: «Организация службы и подготовка подводной лодки к плаванию». Задача 2-А: «Управление подводной лодкой в надводном и подводном положениях». С прибытием на соединения флотов подводные лодки зачислялись в резерв и последовательно отрабатывали задачи «Курса боевой подготовки подводных лодок» (КПЛ) в полном объеме. Курс разбивался на 2 этапа: подготовка подводных лодок к одиночным и групповым боевым действиям: Задача № 1: Организация службы и подготовка подводной лодки к плаванию. Задача № 2: Управление подводной лодкой в надводном и подводном положениях. Задача № 3: Разведка у побережья противника. Задача № 4: Огневая подготовка - торпедные (ракетные) атаки, минные постановки. Задача № 5: Групповые действия подводных лодок (в завесах и тактических группах). В ходе последовательной сдачи этих задач подводная лодка вводилась: в кампанию (задача № 1), во вторую линию (задача № 2), в первую линию (задачи № 3 и 4) и в «боевое ядро» (после отработки всего курса в полном объеме). Подводные лодки «боевого ядра» после соответствующих проверок допускались к приему ядерного оружия и несли боевое дежурство в отдаленных пунктах базирования (на удаленных рейдах), что считалось самым ненавистным для подводников занятием. В целом весьма напряженный, но хорошо сбалансированный «Курс боевой подготовки» укладывался в одну годовую кампанию; здесь небезосновательно учтен отрицательный опыт предвоенного периода, когда «курс» растягивался на две летние кампании (в результате к 22 июня 1941 года почти половина подводных лодок Балтийского флота оказалась не подготовленной к боевым действиям).
В ходе отработки задачи №1 личный состав изучал устройство и правила эксплуатации механизмов своего заведования, сдавал зачеты и допускался приказом: по кораблю - к самостоятельному обслуживанию своих боевых постов, офицеры - к самостоятельному управлению группами и боевыми частями, а также - к самостоятельному несению ходовых вахт в надводном и подводном положениях подводной лодки (вахтенные офицеры и вахтенные механики). Командир подводной лодки при вступлении в командование обязан был немедленно сдать экзамен (или подтвердить допуск) на самостоятельное управление кораблем; старшие помощники командиров обязаны были приобрести этот допуск в ходе отработки задач курса боевой подготовки. Призванные на флот и предназначенные к службе на подводных лодках юноши (а медицинский отбор был весьма суров) в обязательном порядке проходили годичный курс подготовки УОПП (учебные отряды подводного плавания), затем направлялись на подводные лодки в качестве учеников, где обязаны были в двухмесячный срок сдать зачеты на допуск к боевому посту в объеме «книжки боевой номер». Как правило, поступающее на подводную лодку молодое поколение имело школьную подготовку 9-10 классов; требования к матросам надводных кораблей были ниже.
Таким образом, за 4-летний срок службы средний матрос-подводник осваивал уровень: на первом году - 3-го класса, на втором - специалиста 2-го класса и на третьем - специалиста 1-го класса (старшины-сверхсрочники - уровень «мастера», притом далеко не все). Эта система была жестко регламентированной и полностью себя оправдывала. Последующие ее нарушения в виде сокращения срока службы до трех, а затем до двух лет и контрактной службы в конечном счете привели к резкому росту аварийности и других негативных явлений. Особенности подготовки подводников того периода проявлялись в торпедной подготовке, проводившейся в условиях жестких требований: подводная лодка отстреливала весь курс задачи № 4 (от элемента 4-Б - атака одиночного корабля, идущего на прямом курсе, до 4-И - атака быстроходной сильно охраняемой цели на зигзаге) в строгой последовательности. Она не допускалась к более сложным видам атак, пока не добивалась зачета на «хорошо» или «отлично». Стрельбы производились только полным набором торпед залпа (без халтурного обозначения «пузырем», как это вошло в систему позднее). Поэтому нередко получалось так: к утру подводная лодка выгружала боевые торпеды из аппаратов, загружала 4 практические торпеды, выходила в море и атаковала «противника» полным залпом, а по возвращении в базу немедленно восстанавливала полный боекомплект; никакие ссылки на «потом» не допускались. В очередной выход повторялся весь цикл погрузок-выгрузок. Автор смеет уверить: в наиболее напряженные недели подводная лодка перегружала до 24-32 торпед. И аварийных происшествий с оружием практически не было!
Заключительная атака (боевое управление 4-И) обставлялась драконовскими условиями: атакующая подводная лодка должна была обнаружить отряд боевых кораблей (ОБК) на предельных дальностях, сблизиться скрытно в пределах «критического курсового угла», так же скрытно прорвать охранение, поразив при этом самонаводящимися торпедами 1-2 ближайших корабля охранения и атаковать главную цель (как правило, крейсер) 4-торпедным залпом, добившись «попадания» (прохождения под целью) не менее двух торпед. Отдельные нарушения скрытности атаки - обнаружение «противником» кратковременного срабатывания импульсов РЛС или перископа, обнаружение гидролокатором корабля подводной лодки «до» выпуска ею торпед, или промах залпа, - приводили к однозначной оценке «неудовлетворительно».
60-летие Рижского Нахимовского училища бесспорно заслуживает содержательной книги. Об этом говорилось на встрече. В моей голове кроме отдельных картинок при отсутствии многих фамилий и дат, ничего не сохранилось. В конце 1986 – начале 1987 года, когда после окончания службы не знал куда приложить руки, мной была предпринята попытка написать брошюру для детей о Нахимовском училище. Она не была напечатана, потому, что содержала массу общих нравоучений, за которые мне сейчас неловко. Единственный эпизод, который на мой взгляд, может пригодиться, назывался «Крейсерская гонка».Событие действительно имело место в летнем лагере на Мангаль Сале очевидно в 1948 году. Старт был в устье Даугавы (напротив лагеря), а финиш у причала на реке Лиелупе у железнодорожного вокзала в Майори. Сначала путь лежал в залив. А затем с трудом, застревая на мелях, входили в устье Лиелупе. Как помнится, среди встречающих, рядом с начальником училища, был разжалованный до контр-адмирала Николай Герасимович Кузнецов в качестве начальника ВМУЗов.
Крейсерская гонка.
1948 год, летняя практика на острове Мангали. Этот день мы ждали с волнением. Порезы от битых стекол, которыми мы драили шлюпки, первые мозоли от весел, синяки от мачты давно прошли. Как говорится, «семь потов сошло», прежде чем наступил день шлюпочных состязаний. Предстояло пройти 25 миль (около 50 км.) на веслах или под парусом – как хочешь, лишь бы быстрее. С погодой нам повезло: день начался солнечным, сот свежим ветерком. Шлюпки выстроились на стартовой линии, выстрел из ракетницы, первые десять сильных и коротких гребков, пошли… Главное – не суетиться, ведь вся гонка еще впереди. Постепенно напряжение проходит, гребем слаженно – самим нравится. Вышли в залив, быстро поставили паруса, но ветер встречный. Приходится галсировать, двигаемся вперед медленно. Наши надежды на попутный бейдевинд не оправдались, а хорошо было пройти всю дистанцию под парусом – легко и красиво.
Ветер постепенно стихает, паруса заполоскали. На двух шлюпках срубили рангоут, уже гребут на веслах. А мы все еще ждем, скребем по мачте, тихонько свистим (есть такие морские приметы). Кто-то пытается грести руками, но это не помогает. Срочно спускаем парус и разбираем весла. А теперь: «Навались, раз-двааа». Впереди большая часть пути, настраиваемся на тяжелый труд, как гребцы на галерах, вскоре наступает мертвая точка: руки как ватные, спина не сгибается, кажется сил больше нет. Хочется лечь на дно шлюпки и вытянуться. Но кругом гребут. Что мы, самые слабые? Командир подбадривает, говорит, что нужно перебороть усталость, она пройдет. Через 10-15 минут становится вроде бы легче: руки, ноги , спина двигаются сами собой. Лица повеселели. Солнце, которому радовались с утра, теперь греет все сильнее и сильнее, пот катится струйками. Разделись по пояс, рулевой обрызгивает нас забортной водой. Пить нельзя, чтобы больше не уставать. Последние мили проходим незаметно, как хорошо заведенная машина. Наконец за поворотом реки показался финиш. Надо собраться с силами, чтобы не оказаться на шкентиле. С соседних шлюпок слышим команды «Навались, навались». Последние сотни метров ничего не видим, только остервенело гребем. С берега доносятся звуки училищного оркестра, значит еще немного и конец гонки. Финиш!!! Команда «Весла на валек» - приветствуем встречающих на берегу офицеров и родителей.
О наставниках
Конечно, остались самые теплые воспоминания о тех, кто учил и воспитывал. Прежде всего Беспальчев – для меня он не был близким человеком, «батей», но образцом старшего военно-морского офицера, к которому надо стремиться. Внешний вид «старого морского волка», образованность, требовательность и скрытая доброта, верность лучшим флотским традициям делали его авторитет неоспоримым. Из преподавателей наиболее яркие впечатления остались от общения с Ениным-старшим. Его уроки английского языка больше напоминали эстрадное представление, но с постоянной угрозой получить «два». «Ситдаун ту» - было одним из афоризмов крупного, шумного и размашистого «синьо лёйтенанта». Литература майора Шапиро несомненно была увлекательным предметом. А сама манера ведения урока, по-моему, похожа на монологи Жванецкого. История Носырева очень нравилась. Этот предмет стал для меня главным на всю жизнь, помогал в годы службы в разведке, а сейчас – в краеведении. Химию не понимал и не любил. Но в памяти Гинзбург и его ассистентка остались прочно. Необычные очки, стекла которых он то поднимал, то опускал. И все это в клубах пахучего дыма из пробирок и колб. Из строевых начальников остались в памяти фамилии: Мищихина – командира роты, офицера-воспитателя Краснова, старшин Волкова и Байкова. Особое место старшины роты по прозвищу Скворушка (небольшого роста, щупленький), он нас всех «доставал»
О казарме
Первые дни были тяжелыми. Всё и все незнакомы. Моя койка оказалась на втором ярусе, а над головой, совсем рядом синяя лампочка, которая должна гореть всю ночь. Помню, не мог заснуть и тихо плакал, вспоминая дом и маму, которая год назад умерла. Потом обвыкся, приходилось спать в самых неудобных местах (на крышке пианино, в ящике для швабр, во время стрельб главного калибра, даже на третьем ярусе коек и т.п.). С тех пор любая казарма вызывала тоску. Тем не менее, старинное длинное и невзрачное здание было нашим домом целых четыре года. Слышал, его недавно разобрали. Жаль!
1946 год, зима, первый год
О еде
Первые годы после войны везде было голодно. А в Рижском Нахимовском кормили хорошо. А главное, готовили вкусно. Конечно, это прежде всего, заслуга Безпальчева. Запомнились поджаристые французские булки на завтрак. Каждое утро мы строем заходили за длинный стол и после команды «Сесть» моментально расхватывали их. По праздникам пекли толстые сладкие пироги. Конечно, по вечерам есть хотелось. Некоторые, вроде меня, тогда ходили домой в самоволку (через забор во дворе или через санчасть) чтобы поесть. В итоге с периодичностью раз в полгода попадался. Это стоило «месяц без берега», но соблазн был велик.
О форме одежды
Как неловко мы выглядели, впервые надев флотскую форму! Какими важными мы смотримся на первых фотографиях! Понимание флотской моды пришло позже в высшем училище. Я до сих пор с умилением вспоминаю накладные точеные якоря с цепочками, шитые золотом погоны, курсовки, кокарды, кожаные козырьки фуражек. А как сложно гладилась одежда! Такого теперь не увидишь. В Нахимовском все было проще. Мы не любили трофейные темно-синие немецкие воротнички с нашитыми полосками и завязками. Такой гюйс со штампом РНУ у меня хранится до сих пор. Пуговицы с надписью «Кригс Марин» недавно отметили свое 60-летие. Как раритет лежит в шкафу погончик с буквой «Н» и нахимовская длинная ленточка. А ведь по началу мы носили короткие. Запомнились трофейные ботинки «Батя», выглядели они весьма эффектно.
1946 год, я с А.А. Мартьяновым в парадной форме, очень важные.
О строевых занятиях
Сколько часов уходило на эти упражнения! Убежден, для военных строй – дело нужное и не формальное. Вспоминаю, с какой гордостью под оркестр в парадной форме мы вышагивали по центру Риги на воскресных прогулках. Прохожие останавливались, смотрели, улыбались. И никто оккупантами не называл! Первый парад в Задвинье и Баграмян в большом черном «Мерседесе», как говорили, из гаража Геринга. Первый московский парад 1949 года помнится плохо (более поздние курсантские поездки его заслонили). Репетировали в Химках. внизу на набережной. Очень хотелось не ударить лицом в грязь перед сводным гвардейским полком рослых молодцов с разных флотов. На булыжной мостовой Красной площади держать равнение трудно. Волновались сильно, мавзолей как в тумане. Отлегло, когда трибуны зааплодировали, значит идем как надо.
Не могу представить, как в те годы числился запевалой, не имея слуха. Ведь действительно пел «Варяга», «Артиллеристы, Сталин дал приказ», «Морская гвардия идет уверенно», «Эх, махорочка-махорка». Последнюю запрещали по малолетству, а мы все рвались ее исполнять.
О физкультуре
Каждое утро, круглый год, в любую погоду, разница только в одежде, - физзарядка. В памяти картина: зима, темный училищный двор с поленницами дров по углам, на небе луна и звезды, а мы после упражнений совершаем пять обязательных кругов бегом. И в туалете не спрячешься. Как все мальчишки, я к спорту относился хорошо. Увлеченно играл в футбол, волейбол, плавал, стрелял. Даже один раз занял первое место по конькам на 500 метров. С особым интересом проходили училищные спартакиады. Когда каждый участвовал и от каждого зависело, чей класс, рота, будут впереди. Забавно, что в моей первой офицерской аттестации было написано: «Физически здоров, спорт не любит, нормы военно-спортивного комплекса сдает успешно». Надо было три раза в неделю с утра плавать в холодном бассейне. Я уклонялся, а начальник ходил регулярно.
Лучшие из нахимовцев успешно выступали на республиканских соревнованиях. Когда сейчас по телевизору показывают старты легкоатлетов, вспоминаю, как блестяще бегал эстафету Альберт Книпст. Поджарый, легкий стремительный, стелющийся. На встрече вспоминали жестокую судьбу Володи Енина. Был случай. Не многие в Нахимовском крутили «солнце» на турнике. Володя стал делать и сорвался. Упал плашмя, сильно ударился, в кровь содрал кожу. Думали разбился, а он поднялся и молча пошел.
О курении
Каким образом начал курить – не помню. Но началось это в 1947 году (семнадцать лет – это совсем не мало). А закончил в 70 – после инфаркта. Помню, в Риге бабушка по моей просьбе принесла в день рождения коробку ». Повседневно курил «Приму». С «вредной привычкой» начальство боролось довольно жестко. Однажды был такой курьез. Во время самоподготовки в учебном корпусе курил в туалете. Зашел кто-то из офицеров. Я быстро загасил сигарету и засунул в нагрудный карман робы. Пошел в класс и как ни в чем не бывало, уткнулся в тетрадь. Через несколько минут из кармана повалил едкий дым и на глазах у всех образовалась дырка. Это от окурка сгорела расческа. Сначала я сам не понял, что произошло. Все повскакали с мест, в том числе старшина, по-моему, Байков. Так тайное стало явным. Возмездие последовало.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
