Входит в кубрик особист Жук и шествует в командирскую келью. - Куда? Там никого нет, - останавливает его один из старпомов. За занавесом притихли. - Не ваше дело. Знаю куда! - ломился особист Жук. - Сказано, никого нет! - выдвигал ногу другой старпом. Жук, бормоча что-то вроде «я вам это припомню!», в бешенстве выскакивал из казармы. «Ну и старпомы у нас! Чисто цепные псы! - восхищались за занавесью отцы-командиры. - Дело знают!» Старпомы «дело знали» и в командирские дела не лезли.
В один из поздних вечеров, когда базовая беготня спадает, железный старпом Васька засобирался домой. Вызвал корабельного механика Вихоря и сказал: - Ну, ты все равно дежуришь по живучести. Проверь ночью личный состав по койкам. Часика в три-четыре, а? - Ну-да, подниматься с пирсов в казарму! Мое это дело? - привычно заворчал механик. - Не перетрудишься! - резонно отреагировал старпом. - А если каблуки стопчешь, выдам три рубля на починку. Проверишь, дорогой. - Есть, проверить по койкам, - с ехидцей откозырял командир БЧ-5 Вихорь: вне должностной субординации старпом и механик частенько пикировались друг с другом. Наутро дежурный механик Вихорь не поленился встретить старпома у входа в казарму и, приложив лапу к уху, с нескрываемой иронией отрапортовал: - Разрешите доложить? Войны не развязано. На передовой и отличной подводной лодке, где старшим помощником товарищ Губанов, аварийных происшествий не случилось. За исключением: шифровальщик Кулик и химик Беляк были в самовольной отлучке. Под одеялами обнаружены куклы из шинелей, - и деланно-сочувственно добавил: - Да вы не огорчайтесь! Они возвратились под утро. И на физзарядку успели сбегать. Вместе со всей командой. Железный старпом Васька ехидную подачу проглотил с непроницаемой физиономией: терять лицо не хотелось. Он построил команду, вывел из строя хитрованов-самовольщиков и от имени командира объявил обоим по десять суток ареста. И отправил их на гарнизонную гауптвахту. Крут был товарищ Губанов. А для гарантии успеха снабдил сопровождавшего лейтенанта банкой тараньки и бутылкой корабельного спирта. Из лодочного НЗ. Через полтора часа лейтенант доложил: «Начальник гауптвахты просил передать: груз и товар приняты, готов к приему очередной партии. Хотя губа переполнена, но для хорошего человека устроим...» Особая же пикантная прелесть момента заключалась в том, что старшина-шифровальщик Кулик был не просто Кулик, а «маяк-отличник», комсорг, прирожденный оратор на мероприятиях. Он красовался на бригадном стенде «передовиков соединения» и был определен в числе флотских «передовиков» делегатом на всеармейское совещание в Москве. А отлет делегатской группы флота планировался в аккурат на послезавтра. Но, как говорили древние римляне, закон есть закон.
Владимир Вениаминович Брыскин, Виктор Яковлевич Кириенко (в центре) и заместителем комбрига по подготовке командиров Владими Иванович Зеленцов. «С-286». - В.Брыскин «Тихоокеанский Флот». - Новосибирск, 1996.
Реакция на старпомовское управство проявилась через час после подъема флага: старпому Губанову - в политотдел. Командир Витя Кириенко и замполит Сережа Меньков внезапно слиняли. Старпом Васька прибыл в кабинет начальника политического отдела товарища Шаблы и по-уставному четко доложил: - Капитан-лейтенант Губанов по вашему приказанию прибыл. Начальник политотдела высверлил взглядом вытянувшегося по стойке «смирно» военмора: - Товарищ Губанов! Что у вас творится на корабле? - Разрешите доложить? Происшествий не случилось. Личный состав в соответствии с распорядком дня... - Я вас не спрашиваю про распорядок дня! Где Кулик? - взорвался Шабла. - Разрешите доложить? Посажен на гауптвахту. За самовольную отлучку из части. - Запомните, - продолжая сверлить Ваську, процедил сквозь зубы Шабла. - Старшина Кулик в самовольной отлучке не был. - Докладываю. Старшина Кулик в самовольной отлучке был. Сам признался. - Еще раз повторяю. Кулик в самовольной отлучке не был! Повторите! - Докладываю. Был. Сам признался. Вас информировали неправильно, - стоял деревенским ваньком блюститель устава. - Выйдите отсюда! - не выдержал Шабла. - Есть! - старпом Васька приложил руку к головному убору, щелкнул каблуками и - за дверь. - Вернитесь! Еще раз повторяю! Комсорг Кулик в самовольной отлучке не был! Поняли вы это? - Докладываю. Был. Сам признался. Шабла ухватился за графин. Старпом Васька еще раз щелкнул каблуками и, не мешкая, выскочил в коридор. Командира и замполита он в этот день так и не нашел.
А время неумолимо текло... Прежний отец-командир убыл на строящийся подводный ракетоносец, прибыл новый, Витя Пятов с «малюток». Витя был самоуверен и заносчив, однако допуска на командование лодкой данного проекта не имел. Васька же имел, но в командиры не котировался. И тянул лямку еще более упрямо. Командира следовало «вывезти в море» для формального экзамена на допуск к самостоятельному управлению лодкой. Лодка со штабом и политотделом вышла в ближайший морской полигон. Побегала в надводном положении, выполняя маневр «человек за бортом», поплавала под перископом. Для блезира требовалось проверить командира на управление лодкой в аварийной обстановке. - Старпом, смастери учение по борьбе за живучесть, - распорядился командир.
- Есть, - ответствовал старпом Васька, выбрал из готовых планов вариант попроще и собрал офицеров. - Вам, помощник, в седьмой отсек. Имитация пробоины. Плеснете водички в отсек, да немножко. С тонну, не больше. Командир моторной группы. В пятом отсеке - имитация пожара. Голосом. Вздумаете что поджигать - голову оторву. Ясно? Доктор, спуститесь в трюм центрального поста, подожжете взрывпакет. Начало имитаций - сигнал «срочного погружения». Ясно? - Ясно, - ухмыльнулись офицеры на халтуру и разошлись по местам... «Внизу! Налет авиации! Срочное погружение!» - прокричал в гермодинамик с мостика вахтенный офицер. «Та-та-та!..» - заквакал ревун. Лодка пошла на срочное погружение. Аварийное учение началось... Покувыркавшись под водой, лодка всплыла и заспешила в базу: предстояли субботние хлопоты - большая приборка, подведение итогов, распределение дежурств и борьба за процент увольнения на берег. Весь штабной и политотдельский синклит усыпал мостик. На море - штилевая идиллия. И только волевой начальник Шабла пошел по лодочным отсекам - «пообщаться с массами». Вошел в седьмой. Молодые возятся с ветошью, убирают в кандейки воду. - Что, братцы, трудно на войне? - по-отечески похлопал Шабла по плечу ученика-матросика. - Ой! И страшно было! Я чуть не помер! - озорно сверкнул глазами матрос...
В субботней суетне старпома Ваську вызвал на связь оперативный дежурный, тоже Васька, но Кузьмич. - Зайди ко мне в оперативную рубку. - Да мне некогда. В чем дело? - Сказал, зайди! Срочное дело. - Да в чем дело? Скажи в трубку... - Зайди, дурак! Оба Васьки были на «ты». Чертыхнувшись, старпом Васька бросил неотложку и помчался в соседнее здание: - Ну, что тут? Мировая война? Пожар? - Слушай внимательно... - почему-то оглянувшись, прошептал Ваське на ухо Кузьмин. - Знаешь, кто ты? Ты - враг народа! - А пошел ты... - отмахнулся старпом Васька. - Остановись, дубина. Сейчас заседают штаб и политотдел под руководством начпо. Сочиняют акт: ты своими вводными-имитациями ставил лодку в гибельное положение. Ты - вредитель и враг народа!
- Что за хреновина?! - Вот тебе и хреновина! Дуй к флагмеху. Старпом Васька вторично выматерился, к флагмеху не пошел, а помчался добивать списки, приказы и планы. Встретил своего командира. - Товарищ командир! Кто у нас лодкой командует? - Я - командир. В чем дело? - воззрился на Ваську Пятов. - Так почему же на меня какую-то ксиву сочиняют? Кто управлял лодкой? - Да, знаешь, старпом... Не бери в голову, - отвел глаза Пятов. Комиссия, сочинив акт о вредительстве, заспорила: без подписи флагмеха акт был - не документ. И ввалилась в кабинет флагмеха бригады Гозданкера. Флагмех в море не ходил: заболел детской болезнью - свинкой. А посему сидел, обмотав шею полотенцем и полоскал горло какой-то дрянью. Завидев входящих, выпучил глаза: - В чем дело? - А вот, акт подписать. На подводной лодке... во время аварийного учения старпом Губанов проводил опасные имитации, чем ставил лодку в условия, близкие к гибельным. - Ну, и какие же имитации? - взял бумагу флагмех. - Так-с. Имитация пробоины в седьмом, прием забортной воды через забортник помпы. Сколько, говорите, воды принято? - Личный состав говорит - больше полтонны... - сунулся пропагандист. - Начальник политотдела сам опрашивал матросов...
Поступление воды в отсек. - Что? Полтонны? - взревел, забыв про горло, флагмех. - Халтурщики! Я им покажу полтонны! Шесть тонн! И ни ведром меньше! За выход два балла! Я потребую повторить выход! Обнаглели! Воспользовались моей болезнью, кошкодавы! Комиссия потопталась и вышла. Без подписи флагмеха «акт о вредительстве» годился разве что на гальюнные нужды.
— Какие же повреждения получила ваша лодка? И оказывалась ли ей какая-нибудь помощь другими кораблями? —После того как мы сообщили о происшествии на берег, нам навстречу вышел буксир, но его помощь не потребовалось. Кстати, был организован и поиск лодки, с которой мы столкнулись. Корабли и авиация пытались ее обнаружить, но безуспешно. Сразу по прибытии в базу подводную часть корпуса нашей лодки обследовали водолазы, которые обнаружили, что линия правого вала сильно погнута. А в доке выяснилось: ударом ее буквально втрамбовало в корпус. Эта линия и спасла корабль. Тогда у экипажа даже родился тост: "Выпьем за линию правого вала!'" (Кстати, у моряков «Тотог» появился похожий по смыслу тост: ''За сталь НУ-80!" - Из стали марки НУ-80 был сделан корпус субмарины) В легком корпусе имелась и большая пробоина: а в нее легко мог бы въехать автобус. По правде говоря, если бы «Тотог» врезалась на несколько метров ближе к центру лодки, то нам бы несдобровать. Американская субмарина, несомненно, пропорола бы наши легкий и прочный корпус.
Пробоина в борту К-108 после столкновения с «Тотог». Хорошо видна линия правого вала. - Десятая дивизия подводных лодок Тихоокеанского флота. Люди, события, корабли. - СПб, 2005. Специальный выпуск альманаха Тайфун.
В память о столкновении с «Тотог» у Бориса Суреновича остался тяжелый кусок корабельной стали — фрагмент сорванной с американской субмарины обшивки, впечатавшийся в борт К-108. — Во время ремонта мы обнаружили много американского железа в нашей корме, — заметил Багдасарьян. — К сожалению, практически у всех членов экипажа сотрудники КГБ перед уходом лодки с ремонта изъяли осколки. Потребовали и от меня сдать заморскую сталь — я категорически отказался. Махнули рукой и удалились. — Чем закончилась эта история? — Месяц ремонтировались, а потом лодку отправили на БС к берегам Калифорнии. Как мы тогда шутили, "смывать кровью провинность". Перед выходом в море я провел опрос в экипаже: кто со мной откажется идти, того без обиды и оргвыводов оставляю на берегу. Отказался лишь один мичман. Все остальные выразили доверие командиру. Два месяца дежурили в районе Сан-Франциско. С меня взыскание о несоответствии сняли. На следующий год все-таки послали в академию. — Если бы ваша или американская, а то и обе лодки затонули, какими могли бы быть последствия? — Самыми серьезными. Кроме атомных реакторов, наша и, насколько мне известно, американская лодки имели на борту ядерное оружие. Реакторы были в рабочем режиме. И вполне вероятно, их не удалось бы заглушить. А тогда одному Богу известно, чем бы все это закончилось, тем паче в лихие времена "холодной войны". Борис Суренович много чего поведал о тех временах. Ему самому доводилось "охотиться" за американскими подводными ракетоносцами.
— Почему "Черную Лялю" и ее "сестер", предназначенных для ударов по крупным надводным кораблям, привлекали к противолодочным операциям? — На лодках пр.675 устанавливался новейший по тем временам гидроакустический комплекс "Керчь", — ответил Багдасарьян. — Собственно, комплекс предназначался для обнаружения надводных кораблей, но показывал и очень неплохие результаты при обнаружении подводных целей. По своим характеристикам станция была близка к американским. Вот почему нас привлекали к противолодочным операциям. Правда, из-за высокой шумности наших лодок эффект от использования комплекса значительно снижался — приходилось прибегать к разного рода ухищрениям, чтобы выполнить боевую задачу. — В чем они состояли? — Чаще всего мне доводилось вести слежение за американскими атомными ракетными ПЛ, базировавшимися в Апре на Гуаме. Там значительные глубины и сложная гидрология, что затрудняло обнаружение и слежение. Согласно боевым распоряжениям, нам запрещалось подходить к границе территориальных вод США ближе, чем на пять миль. А ширина территориальных вод США составляла тогда три мили. Итого мы имели в сумме восемь миль. Но на такой дистанции обнаружить американские лодки, выходившие на патрулирование, было трудно. Но в тех же боевых распоряжениях говорилось, что мы должны "засекать" американские ракетоносцы. То есть имелось противоречие между тем, что мы должны делать, и тем, что делать не имели права — приходилось выбирать. Я поступал так: когда получал сведения о подготовке американской лодки к выходу в море, то направлял свой корабль в запретную для меня пятимильную зону, а случалось, забирался и в территориальные воды США.
— Насколько далеко вы заходили в американские воды? — До полутора миль. — Но таким образом вы нарушали приказ! — Да. Но, нарушая один приказ, мы выполняли другой, более важный — обнаруживали американские лодки. — А как вы о таких нарушениях докладывали командованию? — По документам и картам у нас выходило, что мы никаких нарушений не делали. А докладывали командованию о выполнении главной задачи — обнаружении и слежении за американскими лодками. Думаю, командование догадывалось о наших проделках, но закрывало на это глаза, потому что о выполнении главной задачи нужно было докладывать вышестоящему начальству, а оно не погладило бы по головке, если бы мы не смогли обнаружить американцев. — Это были рискованные операции? — Да, очень. Иногда мне казалось, что я вот-вот поседею на глазах у подчиненных в центральном посту. Но ничего, обходилось.
Бьюл Балдерстон не мог ни ответить Багдасарьяну, ни принять его приглашение. Он умер от сердечной недостаточности в 1984 г., что явилось следствием и перенесенного в детстве ревматизма и, не в последнюю очередь, инцидента у берегов Камчатки. Бывший командир «Тотог» был уверен, что потопил русскую лодку. Свою боль баптистский проповедник носил в себе. Его жена и другие близкие узнали о происшествии в Тихом океане лишь спустя много лет после смерти Балдерстона. Кстати, командование ВМС и высшее политическое руководство Соединенных Штатов тоже считали русскую "Эхо-2" погибшей. Как вспоминает бывший министр обороны США Мэлвин Лейэрд, когда он сообщил об этом президенту Ричарду Никсону, тот сохранил непроницаемое выражение лица. Сдержанная реакция главы Белого дома объяснима. Двумя годами ранее у русских в Тихом океане погибла ракетная ДЭПЛ типа "Гольф". Однако Советы не потрудились оповестить мир об этом трагическом происшествии. Очевидно, Никсон рассудил, что и на этот раз Кремль не поднимет шума. И не ошибся.
Борис Багдасарьян пережил своего соперника по подводной корриде на шестнадцать лет. Он скончался 4 мая 2000 г. от профессиональной болезни подводников-атомщиков 1-го поколения — рака. Достаточно полистать справочник "Подводные лодки России. Атомные. Первое поколение. История создания и использования. 1952-1996 (научно-исторический справочник). —Санкт-Петербург, 1996. т. IV, часть 1.", чтобы убедиться: редкая лодка избежала аварий ЯЭУ. Не миновала эта напасть и лодки Багдасарьяна.
Как-то лодка, которой он командовал, вернулась с длительной БС. Как и положено, экипаж проводил осмотр корабля и мелкий послепоходовый ремонт. Багдасарьяну доложили, что в одной из магистралей в реакторном отсеке, судя по всему, образовалась микротрещина, через которую по капле сочится жидкость, и жидкость эта жутко "фонит". Командир доложил вышестоящему начальству, то пообещало прислать специалистов-ремонтников, но на борту лодки никто не объявился. Багдасарьян снова рапортовал начальству, снова последовали обещания, но ремонтники так и не прибыли. Тогда Багдасарьян сделал. в полном смысле слова, отчаянный шаг Он наступил на лужицу радиоактивной жидкости и сразу же отправился к посту дозиметрического контроля на выходе из базы. И там нога Багдасарьяна "затрезвонила" что есть мочи. Объявили тревогу. Багдасарьяна и его экипаж — в карантин. Случился скандал, но зато ремонтную бригаду быстренько прислали. — Если бы я не сделал этого, то потихоньку вся команда переоблучилась бы, — объяснял причину своей "хулиганской выходки" Борис Суренович. — Я наступил на лужицу правой ногой, а потом в моей правой почке завелся "рачок". Багдасарьян почему-то был уверен, что именно тот эпизод породил злокачественную опухоль. Может быть. Хотя и других поводов для развития онкологической болезни у него было предостаточно. 10 августа 1985 г. его угораздило оказаться в бухте Чажма, где на судоремонтном заводе во время перезарядки реактора на К-431 произошел взрыв. 10 человек погибли сразу. Других смерть, извергнутая мини-чернобылем, достает многие годы. Багдасарьяну, представителю Управления боевой подготовки Главного штаба ВМФ, отвечавшему за обучение экипажей ударных атомоходов, вовсе не обязательно было лезть в пекло, но он оказался в числе ликвидаторов последствий катастрофы.
Тот самый пирс сегодня – полное запустение и память… - «ЧЕРНАЯ БЫЛЬ» ПЕРЕД ЧЕРНОБЫЛЕМ. Сергей Смолянников. - Русский мир. Украина. Не порвал Борис Суренович с флотом и после ухода на пенсию в 1988 г. До того срока, покуда болезнь не приковала его к постели, он работал в Академии Генерального штаба, где делился опытом и секретами своего ремесла с будущими флотоводцами. Лариса Леонидовна Багдасарьян пережила супруга на год с небольшим. Установила памятник мужу на Востряковском кладбище и умерла... Мне довелось быть свидетелем интервью, которое давал Багдасарьян ведущему программы "60 минут" американской телекомпании CBS Майку Уоллесу. Происходило это в тогда еще существовавшей гостинице "Интурист", в двух шагах от "Националя", который Борис Суренович в своих снах задевал кормой К-108. — Я очень жалею, что мне не удалось встретиться с командиром «Тотог», — сказал он. — Я всегда с уважением относился к американским морякам, с которыми "воевал" долгие годы. И о тех временах вспоминаю с гордостью. И если бы мне довелось прожить свою жизнь заново, то я хотел бы просто повторить ее без купюр.
Багдасарьян Борис Суренович. Родился 14 марта 1930 г. в Ереване АССР. Образование: в 1948 г. окончил 10 классов Ленинградского Нахимовского училища, в 1952 г. — ВВМУ им. М.В.Фрунзе, в 1959 г. — ВСОК ВМФ, в 1972 г. — АКОС ВМА. Присвоение воинских званий: 5.07.1952 —лейтенант. 21.07.1954 — ст. лейтенант, 24.08.1956 — капитан-лейтенант, 17.09.1959 —капитан 3 ранга, 4.11.1962 — капитан 2 ранга, 21.09.1967 — капитан 1 ранга. Прохождение службы: воспитанник ЛНВМУ (до 1948 г.); курсант ВВМУ им. М.В.Фрунзе (19.08.1948 ; командир БЧ-1 С-33 (5.07.1952); командир БЧ-1-4 С-70 ЧФ (9.03.1953); помощник командира С-70 ЧФ (21.07.1954); ст. помощник командира С-73 ЧФ (24.06.1955); слушатель ВСОК ВМФ (24.12.1958 ; ст. помощник командира АПЛ СФ (17.07.1959); ст. помощник командира К-59 ТОФ (29.06.1960); командир К-59 26-й ДиПЛ ТОФ (5.05.1963); командир К-57 26-й ДиПЛ ТОФ (21.01.1967); командир К-108 10-й ДиПЛ ТОФ (29.10.1968 ; слушатель АКОС ВМА (19.10.1971): в распоряжении ГК ВМФ (29.07.1972); ст. офицер отдела управления боевой подготовки ВМФ (14.08.1972). Уволен в запас приказом министра обороны от 25.11.1987 г.
Багдасарян с «трофеем» Фото П.Кривцова. - Коррида над бездной. Александр Мозговой. - Морской сборник № 7, 1992 г.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru